Трансформация партийной системы

ТРАНСФОРМАЦИЯ ПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ
РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В КОНТЕКСТЕ ИНТЕРЕСОВ
ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Сафонова Айгуль Мусаевна, соискатель кафедры политологии и
этнополитики
Северо-Кавказская академия государственной службы,
г. Ростов-на-Дону, Россия
zahraamar@rambler.ru
Статья посвящена одной самых важнейших проблем современной
политической реальности российского общества – исследованию основных
направлений трансформации партийной системы постсоветского периода
сквозь призму интересов гражданского общества, построение которого во
многом определяется эффективностью процесса партийного строительства в
России.
Ключевые слова: партийная система; российское общество; гражданское
общество; трансформация; когерентность.
Aigul Safonova, applicant for the department of
political science and ethnopolitics
North-Caucasus Academy of Public Administration,
Rostov-on-Don, Russia
zahraamar@rambler.ru
The article is devoted one the most major problems of modern political reality of
Russian society – to research of basic directions transformation of the party system of
postsovetskogo period through the prism of interests of civil society the construction of
which is in a great deal determined efficiency of process of party building in Russia.
Keywords: party system; Russian society; civil society; transformation;
coherentness.
Логика российской политической модернизации требует развитого и
устойчивого гражданского общества в стране. Без полноценного формирования
этого компонента современной демократии
становится невозможным и
действенное социально-экономическое развитие, поскольку экономическая,
политическая и гражданская сферы образуют систему, элементы которой
находятся в сложном и тесном взаимодействии.
В современном обществе государственная власть, если ее взять в отрыве от
негосударственных политических структур и организаций, не способна
полноценно осуществлять те функции, которые возлагаются на нее обществом.
Поэтому развитие взаимодействия гражданского общества и государства в
современной России предопределяется развитием, как самого гражданского
общества, так и тех его структур и институтов, которые обеспечивают
политическое и функциональное представительство в политическом процессе. В
настоящее
время
это
взаимодействие
представляет
собой
сложный
и
противоречивый процесс формирования и развития, как гражданского общества,
так и государственных структур [1].
В демократическом обществе гражданам свойственно придерживаться
различных взглядов и убеждений.
Соответственно этому разнообразию
формируется спектр политических партий и организаций, где обычно на левом
фланге - защитники социального равенства, на правом - поборники либеральных
концепций, причем по программным заявлениям партий их идеологические
позиции нередко слабо различимы.
Подобная структура политического
пространства представляет собой результат длительного развития общества и
государства,
когда
совершенствуются
с
течением
правовые
времени
от
и политические
поколения
к
инструменты установления
гражданского согласия на основе баланса интересов различных
групп.
поколению
социальных
Современная Россия находится только в начале этого пути. Процессы
становления
гражданского
общества
сопряжены
с
глубокими
противоречиями, обусловленными, с одной стороны, слабой готовностью самого
общества активно воздействовать на эти процессы, с другой, стремлением
властных структур поставить их под свой контроль [2]. Формирование
партийной системы в России началось в процессе крушения однопартийного
коммунистического режима. Сложилось новое партийное законодательство,
образовались группы интересов, состоялось несколько циклов избирательных
компаний. Однако по-прежнему дискуссионным остается вопрос о соответствии
российской партийной системы общепринятым демократическим стандартам [3].
Как полагает Г.Л.Кертман, на исходе ХХ в. «институциональный дизайн»
российской политики и государственности подвергся тотальной модернизации.
Отечественная политическая культура, адаптируясь к новой институциональной
ситуации, вырабатывала континуум установок и интерпретационных схем,
простирающийся от безоговорочного принятия инноваций до категорического
их отторжения [4].
В результате политической трансформации 1990-х годов в стране
сложились несовершенные, не всегда эффективно действующие, но все же
функционально конструктивные элементы гражданского общества: реальностью
стали политический и идеологический плюрализм, многопартийность, свобода
мысли и слова, свобода деятельности общественных объединений; право на
получение, передачу и распространение информации. Ценности и принципы
гражданского общества постепенно проникали в общество и сознание
образованных слоев населения [5].
В конце 1990-х гг., перед самим приходом В.В.Путина к власти, не только
российская экономика перешла на траекторию роста. Политическая система РФ
в этот момент также находилась на пути к консолидации и показывала, как с
исторической, так и со сравнительной точек зрения, значимые результаты.
Хаотичные 1990-е заложили основу для впечатляющего экономического скачка,
а зачастую анархические политические процессы ельцинского периода привели,
в конце концов, к возникновению ряда институтов, организаций и процедур,
которые, по крайней мере, с точки зрения демократической теории, были
достойны сохранения и дальнейшего развития. К этим результатам, достигнутым
к концу девяностых, можно причислить: 1. относительно плюралистический
спектр более или менее независимых от правительства (т.е. Кремля)
электронных и печатных СМИ, 2. ряд протопартий с бόльшим или меньшим
укоренением хотя бы в некоторых регионах, 3. все еще хрупкое и часто
неэффективное гражданское общество, самосознание которого, однако, росло с
каждым годом, 4. растущий профессионализм в формировании и работе обеих
палат российского парламента, а также 5. еще слаборазвитый и зачастую
противоречивый, но уже существующий в своих основных чертах федерализм.
В результате этих тенденций к концу последнего десятилетия прошлого
века образовалась относительно открытая общественная атмосфера. Хотя
западные новые веяния воспринимались с определенным скепсисом, все же
хорошо известные в Западной Европе или Северной Америке конфликты между
государством и личностью, центром и провинцией, федеральной, региональной и
местной властью, трудом и капиталом, церковью и обществом, а также споры
партий различного спектра решались ежедневно скорее с растущей, нежели со
снижающейся
впечатление,
открытостью
что
Россия
и
все
более
медленно,
но
компетентно.
упорно
Складывалось
преобразовывается
в
полиархическое государство, т.е. в страну, которой «правят многие», где
существуют конкурирующие общественные модели, а противостояние интересов
различных социальных групп решается с возрастающим подключением
активных слоев населения [6].
В 1990-е гг. российское государство фактически не проводило активной
политики поощрения партийного строительства. Недоверие первого президента
России Б.Н.Ельцина к партиям и разочарование от неудачных для Кремля
парламентских
выборов
1993
и
1995
гг.
стали
серьезными,
хотя
и
субъективными препятствиями для формирования такой политики. Поэтому в
1990-е годы партийная система была неконсолидированной [7]. С середины
1990-х гг. собственные политические организации, «партии власти», начал
создавать
правящий слой российской бюрократии. Стимулом к партийному
строительству служило
новое
предвыборное
законодательство,
согласно
которому половина депутатского корпуса нижней палаты парламента избиралась
по партийным спискам. Появившиеся в результате образования представляли
собой совокупность клиентел, верхушки которых объединялись вокруг
центральной исполнительной власти по иерархическому принципу [8].
В результате в 2001 г. в России было зарегистрировано 59 политических
партий, 35 политических организаций и 104 политических движения. При этом,
согласно опросу фонда «Общественное мнение» в 2001 г., 52% граждан были
убеждены, что политические партии приносят стране больше вреда, чем пользы;
17% опрошенных заявили, что партии ставят своей целью добиться не
народного, а собственного благополучия; 16% не нравилось, что партии
«грызутся между собой»; 11% были убеждены в том, что на партии тратится
много бюджетных денег. Каждый десятый опрошенный считал, что борьба за
власть
между
партиями
мешает
исполнительной
власти
и
угрожает
общественной стабильности. То есть, несмотря на определенные усилия Кремля
выстроить в России цивилизованное гражданское общество, где партии должны
играть роль основного инструмента политического общения между властью и
обществом, народ не понимал, зачем это нужно. На вопрос ВЦИОМ «Сколько
партий нужно России?» 34% россиян отвечали: «Нужна одна сильная правящая
партия» (41% опрошенных, впрочем, высказался за конкуренцию двух-трех
партий) [9].
В 2000 г. в первом ежегодном послании к Федеральному Собранию новый
Президент РФ В.В. Путин подверг российскую партийную систему довольно
резкой критике и призвал законодателей ускорить работу над новым законом о
политических партиях.
Стимулом к реформе политических партий стали
негативные сигналы, полученные правящей группой в ходе общероссийской
избирательной кампании 1999 г., показавшей, что на исход общероссийских
политических процессов пытались влиять региональные группировки, интересы
которых не совпадали с интересами Кремля. По итогам этой кампании многие
члены правящей группы стали испытывать желание привнести в политическую
жизнь больше «определенности, ясности и предсказуемости».
В этом послании к Федеральному Собранию, как и в последующих
публичных высказываниях на тему партийного строительства,
В.В. Путин
последовательно высказывался за «плюрализм и конкуренцию политических
партий: сильная власть заинтересована в сильных соперниках. «Только в
условиях политической конкуренции возможен серьезный диалог о развитии
нашего государства» (2000 г.) «Партии должны учиться приходить к власти и
расставаться с ней по воле народа» (2004 г.) Президент говорил о необходимости
«развития партий как институтов, связывающих власть и общество», поскольку
«только повседневная связь государства и общества, которую могут и должны
обеспечить крупные партии, способна уберечь власть от совершения серьезных
политических ошибок (2003 г.)
Когда В.В. Путин пришел к власти, перед ним стояла задача выбора
магистрального курса развития страны. Было решено изменить курс, который
проводился Б.Н.Ельциным. В Кремле это называлось «остановить революцию».
По оценке О.Крыштановской, В.В.Путин со своими коллегами считали, что
лучшим вариантом для России был бы «Андроповской» путь. Он заключался в
том, чтобы удержать политическую власть, сохранить каркас государства в
неизменном виде при руководящей роли КПСС и начать экономические
реформы для того, чтобы дать новый импульс экономике и остановить распад
страны. Так и в 2000 г. «командой» Путина была разработана целая система мер,
направленных, прежде всего, на восстановление каркаса государства, на
восстановление субординации институтов. Это не были какие-то произвольные
политические реформы. Они были совершенно целенаправленны и продуманы.
Самое главное, что надо было сделать, исходя из этих задач, - ликвидировать
альтернативные центры власти, которые, глазами этих людей, которые пришли к
власти, создавали хаос в политике [10].
Кто были этими альтернативными центрами власти? Во-первых, это
губернаторы. Во-вторых - олигархи, которые, мало того, что могли назначать
министров или влиять на состав Совета безопасности, практически подчинили
себе Государственную Думу. Третья опасность - политические партии, которые
оказались на тот момент в оппозиции и резко критиковали Кремль. Четвертая
опасность – независимые СМИ. Против каждого из этих врагов была направлена
определенная программа действий. Летом 2000 г. принимается пакет законов, по
которым создавались семь федеральных округов. Губернаторы были изгнаны из
Совета Федерации, а в 2003 г. они лишились права избираться населением.
Сформировался социальный заказ на силовиков и Путин привел их к власти. До
Путина доля силовиков в структурах власти была не более 13%. Уже к 2003 году
их стало 25%. К февралю 2008 года их уже было 42% среди федеральной элиты
[11]. Недаром составной частью изменений в общественном мнении стало
растущее отождествление В. Путина с «силовиками». По данным Левада-центра,
в сентябре 2004 г. «силовики» оказались на первом месте среди других
общественных
групп,
политические
связи
с
которыми
приписывались
действующему Президенту (39%). Второе место со значительным отрывом
поделили бюрократия и средний класс. На третьем месте оказались «олигархи»
(18%) и «простые люди» (17%). «Силовики» стали
единственной группой,
которая укрепляет свои связи с В. Путиным в общественном мнении [12].
На эти обстоятельства обращает внимание и политолог А.Рябов. По его
оценке, начиная с 2000 г. в стране в негативную для демократического движения
сторону стала меняться общая политическая ситуация. Одной из главных целей
первого президентства Путина стала консолидация разных групп и слоев элиты
на основе совместной защиты возникшего в результате перемен 1990-х гг.
общественного строя, присущих ему социальных и властных отношений.
Президент предложил и новые правила игры для элит, соответствовавшие новым
задачам. Они были сформулированы главой государства на встрече с ведущими
предпринимателями страны («олигархами») в мае 2000 г. Суть его предложений
состояла в том, что в обмен на преференции в продолжении и развитии бизнеса,
предпринимателям предлагалось отказаться от попыток вмешательства в
процесс принятия политических решений. Эти новые правила игры были
приняты предпринимательским классом. Те же, кто не хотел согласиться с ними,
под давлением властей оказались вынуждены покинуть пределы страны в
обстановке позитивной в целом реакции крупнейшего бизнеса (Б.Березовский и
В.Гусинский) [13].
Таким образом, все более отчетливо проявлялась тенденция укрепления
федеральной власти. При этом Администрация Президента и слившаяся с ней
исполнительная власть все больше подминали под себя законодательную и
судебную ветви власти, региональные власти, бизнес, средства массовой
информации [14].
Все современные демократии на Западе — это демократии, созданные
политическими партиями. Фундаментом партийной демократии служат три
основных политических института: представительное устройство власти;
всеобщее
избирательное
право
и
политические
партии.
Важнейшей
характеристикой политического процесса является наличие альтернатив и
возможности выбора между ними на политическом рынке. Предлагая
альтернативные программы и кандидатов, партии позволяют обществу выбирать
между различными вариантами будущего, которое они обязуются воплотить в
случае победы. Политики от победившей партии, занимая ключевые позиции в
государственных структурах в качестве доверенных лиц общества, интегрируют
таким образом общество и государство. Выступая универсальным посредником
между ними, партии сообщают легитимность власти и одновременно решают
проблему контроля общества за тем, чтобы некоторое необходимое ограничение
государством свободы граждан не подвергало опасности те права и свободы,
защита которых является его основным предназначением [15].
Многопартийность
в
России
едва
ли
обладает
самостоятельным
потенциалом демократизации, ибо сама является зависимой переменной
"квазидемократической" политической системы и функционально направлена на
консервацию ее промежуточного состояния между электоральной демократией и
"полиархией". В отсутствии массового среднего класса, поддерживаемых
обществом партий и независимого от власти местного самоуправления,
составляющего на Западе низовые структуры самоорганизации общества,
перспективы демократического транзита России связаны скорее с внешними
факторами и наличием в самой правящей элите
влиятельных групп,
заинтересованных в укоренении демократических практик, чем непосредственно
с многопартийностью [16].
Суть политических изменений с 2000 г.
можно также обозначить как
ослабление всех конституционных демократических институтов: обеих палат
парламента, политических партий, правительства, СМИ и других с последующей
заменой их субститутами, в роли которых выступают Администрация
Президента, Госсовет, многочисленные другие советы при президенте, полпреды
и другие. В отличие от полноценной партийной системы, отношения между
партиями и властью стали носить «перевернутый» характер (Ю.Коргунюк): не
партии берут под свой контроль законодательную и исполнительную власть, а
беспартийная бюрократия через созданные «сверху» псевдополитические
организации подчиняет себе парламент.
По оценке В.Гельмана, в 2000-е годы российская партийная политика
развивалась
под
воздействием
двух
взаимосвязанных
тенденций:
а)
нарастающего доминирования «партии власти» на трех уровнях: парламентском,
электоральном и региональном, б) резкого ослабления политической оппозиции,
как левой, так и либеральной [17]. «Партия власти» существенно выросла и
укрепилась, но не изменила своего «чиновничьего» характера. Партийный
плюрализм скорее ослаб, чем укрепился.
Все это постепенно
исключало
гражданское общество. Для его институтов, отстраивающих жизнь общества
«снизу», подчиняясь насущным импульсам и потребностям, не оставалось места.
Ведь эти импульсы и потребности могут расходиться с планами государства (и
лидера страны, «государя» – от которого слово «государство» производно), а
если позволить им оформиться организационно, они обретут способность
ограничивать неопределенно широкие возможности государства по управлению
страной. Между тем, сохранялась риторика
власти в адрес гражданского
общества, преследующая определенные цели, прежде всего, установление
обратной связи с реформируемым обществом.
Одним из последствий «опустошения» политического ландшафта после
парламентско-президентских
выборов
2003-2004
гг.
стало
сокращение
разнообразия сил, присутствующих в российской политике. Политическая
система «упрощается», предложение на политическом рынке сокращается, и
политический спектр становится более примитивным. Политические действия
Кремля стали все больше определяться «агентами» административной системы
(прежде всего, силовыми ведомствами), а в политической стилистике появились
ноты «чрезвычайщины» и политического традиционализма. Шло размывание
идеологических основ биполяризации по линии отношения к коммунистической
идеологии и советскому прошлому, полюс власти усиливался, а полюс
оппозиции – слабел [18].
Дальнейшее изменение партийной конфигурации в 2005-2007 гг. также не
отвечало интересам гражданского общества. Процесс «партизации» российской
политики
был налицо, но в то же время уровень партийной конкуренции
заметно упал. Российская партийная система все меньше соответствовала
интересам гражданского общества. Между тем, это общество продолжало жить и
развиваться. Специфика гражданского общества в России заключалась в том, что
его становление происходило в условиях продолжающейся политической
трансформации. Поскольку политическая и экономическая элиты не изъявляют
особой готовности стимулировать становление гражданского общества, а
средний класс не может это сделать вследствие своей малочисленности,
основная тяжесть в этом плане падает на плечи «базового» и «нижнего» (т. е.
наиболее многочисленных) социальных слоев.
При отсутствии свободной конкуренции на политическом
поле между
партиями политическая система гражданского общества не может развиваться.
Политический ресурс монополизируется государственной бюрократией в целях
увековечивания ее господства над обществом. Законодательство же не создает
достаточных препятствий для использования бюрократией так называемого
«административного ресурса» на выборах в органы власти всех ступеней.
Подавление оппозиции приводит к тому, что выборы превращаются в
утверждение населением кандидата, предложенного управленческими элитами.
Это стимулирует апатию населения, нежелание участвовать в политической
жизни страны, превращает людей из граждан в подданных.
И все же у российской партийно-политической системы есть позитивные
возможности эволюции. Недаром Р. Даль убежден, что «демократическая идея
не утратит своей привлекательности для людей в недемократических странах, и,
по мере того как в этих странах будут формироваться современные, динамичные
и более плюралистические общества, их авторитарным правительствам станет
все труднее противодействовать устремлениям к расширению демократии» [19].
Исходя
из
вышесказанного,
сформулируем
выводы.
Развитие
взаимодействия гражданского общества и государства в современной России
предопределяется развитием, как самого гражданского общества, так и тех его
структур и институтов, которые обеспечивают политическое и функциональное
представительство
в
политическом
процессе.
В
настоящее
время
это
взаимодействие представляет собой сложный и противоречивый процесс
формирования и развития, как гражданского общества, так и государственных
структур.
В целом трансформация российской партийной системы в рамках
современного политического пространства свидетельствует, что перед Россией
по-прежнему стоит проблема адаптации «заимствованных» в 1990-е гг.
политических институтов к существующим социальным условиям. Современная
Россия, переживающая переход к полиархии,
нуждается в постепенном
расширении партийного плюрализма, росте конкуренции на политическом поле,
в повышении роли партий в политической жизни. Однако сегодня налицо
доминирующая роль государственных структур, органов власти в партийном
строительстве, в конкретной деятельности партий, проявляющейся не только в
формировании их правового пространства, но и в электоральной работе партий.
В то же время, несмотря на значительные трудности и сложности объективного
и субъективного характера, процесс партийного строительства и формирования
партийной системы в России постепенно развивается, происходит дальнейшая
структуризация гражданского общества. Представители образованных слоев и
городской культуры все более активно осваивают возможности свободной
самоорганизации, учатся отвечать за свою собственную жизнь и предъявлять
требования к государственной власти. Постепенно повышается эффективность
институтов
формирующегося
гражданского
общества
в
контексте
их
расширяющегося взаимодействия, как с партийной системой, так и структурами
государства.
Вместе
с
тем,
становление
партий
как
полноценного
института
гражданского общества и политической системы – дело не одного поколения.
Оно
должно
сопровождаться
встречными
процессами,
связанными
с
укреплением институтов гражданского общества и государства. Только тогда
политические партии смогут превратиться из «громоотвода» политической
энергии общества в эффективный «проводник» от гражданского общества к
государству.
Литература
1. Ананьева М.К.
Многопартийность в становлении и развитии
гражданского общества в современной России. Автореф. …канд. полит. наук.
Саратов, 2009.
2. Шмидт Д. Какое гражданское общество существует в России//Pro et
Contra. 2006, № 1, С. 6-10.
3. Сафаров М. Реформа партийной системы в России сквозь призму
демократии и федерализма//Казанский федералист, 2006, № 1-2.
4. Кертман
Г.Л.
Статус
культуре//Полис, 2007, № 1, С. 120.
партии
в
российской
политической
5. Руденкин В.Н.
Гражданское общество в условиях политической
трансформации России: субъектное и структурное измерения. Автореф. дисс.
…докт. полит. наук, Екатеринбург, 2002.
6. Умланд А. Постсоветская Россия между демократией и авторитаризмом:
критика сравнения ельцинского и путинского периодов из исторической
перспективы// Без темы. – 2009. – № 1(11). – С. 6-7.
7. Гельман В.Я. Политические партии в России: от конкуренции к
иерархии//Полис, 2008, № 5, С. 135.
8. Коргунюк Ю. Партийное строительство в России// www.partinform.ru/
9. Зырянов
С.Г.
Парадоксы
российского
партийного
строительства//ЧиновникЪ. Uapa.ru/2002/4/
10. Крыштановская
О.
Российская
элита
на
переходе//www.polit.ru/lectures/2008/06/02/
11. Там же.
12. Зудин А. Партии и общественное мнение в «системе Путина»//политком.
Ру.
13. Рябов А. Демократическое движение в современной России: истоки
состояние причины////www. Ryzkov. Ru/
14. Иванченко А.В., Любарев А.Е. Указ. соч., С. 166-167.
15. Кулик А.Н. Партийная демократия для России: встреча с будущим или
ушедший поезд?//http://www.ecsocman.edu.ru/data/822/685/1219/024Kulik.pdf
16. Там же.
17. Гельман В. Трансформация российской партийной системы//www. polit.
ru/lectures/2008/03/14/gelman/
18. Зудин А.Ю. Партии и общественное мнение в «системе Путина»
19. Даль Р. Демократия и ее критики. М., 2003. С.404.
Рецензент:
Понеделков А.В., доктор политических наук, профессор