Инструментальный реализм и его роль в образовании

Инструментальный реализм и его роль в образовании
Елена Андреевна Тимощук
Старший преподаватель, к.филос.н., Владимирский филилал НГЛУ,
г. Владимир, ул. Усти-на-Лабе, 2-36, 600020, (920)6282088
e@timos.elcom.ru
Аннотация
Instrumental realism is a phenomenolopgy derived method. The latter is
known as the science of perception of things as they are, it has an experimental
focus on socio-technical, socio-instrumentalist practices, where despite the place,
time and circumstances it devotes it’s propositions to the institution of science and
how it operates in different cultural environments. In the paper: 1) the feature of
modern science as a techne is analyzed? 2) its strive to power is being
deconstructed, 3) regional phenomenology is addresss, primarily via the
experiences of listening and hearing, and perception mediated by mediators of
culture.
Ключевые слова
Инструментальный
реализм,
феноменология
культуры,
феноменология техники, слоистая онтология, философия образования
nstrumental realism, phenomenology of culture, the phenomenology of
technology, layered ontology, philosophy of education
Это американское направление философии, иначе именуемое
экспериментальной
феноменологией,
которое
отличает:
1)
неудовлетворённость классическим рационализмом, представляющим
научное познание как логические процедуры; 2) вместо классического
объяснения используется процедура описания, снимается таким образом
иерархичность причин, все горизонты дескрипции равноправны; 3)
перцептивность
рассматривается
как
фундаментальный
опыт;
4)
феноменологическая процедура – это захват внутреннего, внешнего
горизонта восприятия феномена, выделение интенциональности как
направленности сознания между этим слоями и переход через вариативность
к адекватно конституированному объекту и инвариантной структуре самого
восприятия; 5) понятие «означивающая интенция», которой отводится роль
идентификации разнообразных слоёв восприятия объекта и перехода от
аподиктичности восприятия к большей адекватности; 6) открытость к
взаимодействую с другими философскими течениями (прагматизм,
аналитическая философия, структурализм, экзистенциализм, герменевтика);
7) интерес к инструментам как к посредникам получения нового знания
(техника – активный культурный медиум); 8) установка на то, что историкокультурный контекст есть конституирующая среда знания (вещь погружена в
контекст)[1].
Г. Дрейфус, Дж. Роуз, П. Хилан, М. Хайм, Д. Айди и др. исходят из
того, что различные техно медиумы опосредуют сегодня не только
специальные научные объекты, но и повседневность. В своих работах они
обсуждают проблемы искусственного интеллекта, языка машины,
моделирования мозга и человеческого понимания, опираясь при этом на
понятия жизненного мира, ноэмы и ноэзиза, интенциональности,
интерсубъективности. Так, по отношению к искусственному интеллекту, это
означает, что не наличие души отличает человека от алгоритмического
устройства, а особые телесная реципийность и культурная рефлексивность,
убеждённость же в существовании души – разновидность естественной
установки. Примерами особой культурной телесности могут быть обучение
игре на музыкальных инструментах, командным спортивным играм и другим
сложным социокультурным трансляциям, в которых происходит «умелое
совладание» (сравните с «живой телесностью – Leibhaftigkeit» как способ
данности воспринимаемого у Э. Гуссерля)[2].
Другая особенность естественного интеллекта заключается в
контекстном соотнесении с культурным фоном, откуда и берутся значения.
Каждый контекст имеет иной контекст и так далее они уходят в начало начал
культуры. Для машины же отсутствует история контекстного соотнесения, она
сводит их вместе, что означает распознавание, но не понимание[3].
Девиз инструментальных реалистов заключается в том, что «вещи
имеют право голоса и должны быть услышаны», причём услышаны как
гештальт, который включает в себя универсум культуры в качестве фона.
Культура создаёт условия диалога с природой через технику: амперметр,
гальванометр, камера Вильсона, спектрограф, ускоритель частиц и т.п.
Исследователь не просто получает некие абстрактные значения, он «видит»
электроны, «чувствует» силу тока, «слышит» альфа частицы в треске
счетчика Гейгера[4]. Техника выступает посредником в интерпретации книги
природы, которая в жизненном мире учёного преобразуется из конкретночувственных данных в абстрактные модели. Задача феноменолога
заключается не в том, чтобы раскрыть сущность физического мира, а в том,
чтобы описать жизненную установку наблюдателя[5].
Если понимать феноменологию как науку восприятия вещей как они
есть, то экспериментальные феноменологи концентрируются на социотехнических, социо-инструменталистских практиках, где почётное место,
несомненно, отведено институту науки и тому, как она функционирует в
различных культурных средах. В частности, они анализируют особенность
современной науки как технэ, её орудийную власть. Это также принципиально
региональная феноменология, обращённая, прежде всего, на опыт слушания
и слышания, визульной рефлексии и перцепции, опосредованных
медиаторами культуры.
Д. Айди полагает, что конкретизации феноменологии как
перцептивной экспериментальной практики отвечает лучше всего интенции
Э. Гуссерля в силу того, что восприятие подчиняет себе иные формы опыта;
оно происходит на фоне культурного опыта (естественной установки),
который может выделять тот или иной аспект образа[6]. Второе положение
близко феноменологии Р. Ингардена, у которого бытийность вещи
многослойна, а аспектирование того или иного профиля образа онтоса
называется конкретизацией.
Д. Айди выделяет два вида восприятия – микро- и макроперцепцию.
Первая является визуально-ноэматическим опытом, а вторая – культурноинтерпертативным, ноэтическим[7]. Так, процесс чтения может быть
рассмотрен как взаимодействие двух уровней восприятия.
Фактически, чтение – это взаимодействие микроперцептуального
уровня – зрения и макроперцептуального уровня – речи. По расчётам
нейрофизиологов, порядка 300 милисекунд требуется для переработки
визуальных образов в знаковые и семантические. Однако это только базовый
уровень распознания слов. Можно считать, что это только фонологическое
воспроизведение текста. Дополнительно 100-200 миллисекунд нужны для
того, чтобы схватить текст концептуально. Это означает быть готовым к его
критическому анализу, вычленению слоёв информации, контекстуальному
соотнесению, проведению аналогий, переходу к заключению[8]. К сожалению,
современный электронный скроллинг, заменяющий макроперцептивное
чтение, приводит к функциональной безграмотности. Можно предположить,
что в ближайшем будущем специалисты по языку и литературе и, вообще,
люди способные читать осмысленно, будут, как никогда, востребованы, т.к.
новое поколение практически читает лишь на уровне микроперцепции.
Атлантический инструментальный реализм характеризуется развитием
феноменологии актуализации культурного мира как проводника понимания,
что ставит под сомнение кибернетический оптимизм. Таким образом,
инструментальный реализм выполняет функцию критической рациональности
в современной философии образования.
1. Столярова О.Е. Инструментальный реализм Д. Айди //
www.philosophy.ru/iphras/library/i_ph_5.html#stolyrova
2. Мотрошилова Н. В. Идеи Эдмунда Гуссерля как введение в
феноменологию. М., 2003. С. 42.
3. Дрейфус X. Л. Чего не могут вычислительные машины. М., 1978.
4. Heelan P. A. Towards a hermeneutics of natural science // The Journal
of the British Society for Phenomenology, 1972, vol. 3. P. 252–285.
5. Дрейфус Х., Дрейфус С. Создание сознания vs моделирование
мозга // Грязнов А.Ф. (cост.) Аналитическая философия: становление и
развитие. М., 1998.
6. Ihde D. Postphenomenology: essays in the postmodern context.
Northwestern University Press, 1993. P. 75.
7. hde D. Technics and praxis: a philosophy of technology. Reidel, 1979.
Pp. 12–14.
8.
Wolfаis
M.
Beyond
Decoding
Words
//
http://roomfordebate.blogs.nytimes.com/2009/10/14/does-the-brain-like-ebooks/#maryanne