С.А. САЛАМОВА СУЖДЕНИЯ Л.Н. ТОЛСТОГО О ЖАНРАХ РОМАНА, РАССКАЗА И ДРАМЕ В ДНЕВНИКАХ И ЗАПИСНЫХ КНИЖКАХ КОНЦА ХIХ в.* Конец XIX века отмечен особой интенсивностью переживаний, смятения умов, и чувства тревоги и неблагополучия. «Мыслительные инструменты» (Ж. Сартр) эпохи не могли объяснить это состояние. Писатели стран Европы и России «пересматривают» поэтические возможности жанров литературы. Немецкий ученый Э. Штейгер более конкретен в характеристике литературной жизни конца ХIХ века: Великая литературная борьба, с которой начинается поэтикодраматическая эпоха, велась одновременно во Франции, России, Скандинавии <…> Интернациональный характер нового искусства является выражением интернационального характера всей нашей культурной жизни1. В этой своеобразной «литературной борьбе» участвует посвоему Л. Толстой, признание таланта которого выразилось в известных словах Р. Роллана: «…никогда еще в Европе не звучал голос, равный ему по силе»2. Каждый жанр, начиная от ранних рассказов до романов, переживает в творческой лаборатории великого писателя своеобразную эволюцию. Если на раннем этапе творчества для молодого писателя «неизменные правила жанра» давали «всему личному опору и точку отсчета», то все последующее творчество – это постоянный поиск и анализ литературных форм. Существование и сосуществование жанров художественной литературы, публицистики, фольклора в творчестве Л. Толстого представляет интересную литературоведческую и теоретическую проблему современного толстоведения. Одним из основных признаков творческого письма Л. Толстого является поиск формы для «нужного» содержания. Документальным свидетельством этого процесса можно считать многочисленные варианты его произведений, а также теоретические рассуждения об искусстве и литературе: «Как скоро он (художник) видит это новое и важное, уж он найдет форму, в которой выразит это, и будет эта задушевность, которая составляет необходимое условие 3 художественного произведения» . В дневниковых записях значительное место уделено суждениям о форме романа и драмы. В записной книжке от 1893 г. читаем: «Форма романа прошла» (Т. 52. С. 239). Вырванное из системы теоретических взглядов Толстого это высказывание сначала представляется случайным, но эта же мысль переходит в дневниковые рассуждения: «Форма романа не только не вечна, но она проходит. Совестно писать неправду, что было то, чего не было. Если хочешь что сказать, скажи прямо» (Т. 52. С. 293). О своем творческом состоянии он сообщает в письме к Лескову: «…Форма ли это изжила, повести отживают или я отживаю? Испытываете ли Вы что-нибудь подобное?» (Т. 66. С. 366). Теоретические размышления основываются не только на «чуткости» художника, но и на конкретных наблюдениях над литературным процессом России и других стран, где достаточно обозначился распад больших повествовательных форм. Л. Толстой очень тонко и верно улавливает характерную особенность новой манеры письма «style sobre» (сдержанность, трезвость в стиле). Так, в дневнике от 1903 года отмечено: «Начал писать «Фальшивый купон». Пишу очень небрежно, но интересует меня тем, что выясняется новая форма, очень «sobre» (Т. 54. С. 202). Поэтому нет ничего неожиданного в том, что произведения Ги де Мопассана вызывали такую искреннюю реакцию: «Вот так мне прямо в нос ударил талант Gui Mopassant, когда я в первый раз прочел его рассказы»4. Сама форма рассказа требовала глубины проникновения в суть излагаемого, и, по мысли Л. Толстого, это удается французскому писателю. «Носитель таланта – человек – может ошибаться, но талант, если ему только будет дан ход, как давал ему ход Мопассан в своих рассказах, откроет, обнажит предмет и заставит полюбить его, если он достоин любви, и возненавидеть его, если он достоин ненависти», – пишет Л. Толстой в «Предисловии к сочинениям Ги де Мопассана» (1894). Вышеприведенный теоретический тезис Толстого «обнажить предмет» не только не упрощает содержание, а создает многоуровневую систему восприятия. Анализируя произведения Мопассана, Толстой создает мир, составленный из персонажей его книг и самого автора, и обнаруживает здесь причины его трагизма. Такие «даровитые натуры, каков был Мопассан», не выдерживают сложность жизни. А найти теорию истины, по мысли Толстого, Мопассан не успел. Л. Толстой подчеркивает, что для него всегда была важна не новизна формы, а ее «слияние» с содержанием. Трудно найти случай, когда Л. Толстой утверждал бы примат какой-либо формы. Истоки новой формы, истоки современной краткости повествования художник видит в состоянии современного общества. Публицистика расширяла и углубляла контакт с жизнью. Масса собранных и отраженных в публицистике фактов создавала модель современного, сегодняшнего общества. Художественное самопроявление эпохи выражается в краткой мобильной форме: повесть, рассказ, драма. Драматизм русской жизни восьмидесятых годов, духовные искания, творческая неудовлетворенность – все это было «новым содержанием» новых рассказов, драм, публицистики и теоретических работ. Жанр драмы особенно привлекал Л.Н. Толстого в этот период. Он считал ее «влиятельной частью искусства», но в высказывании, которое приводит в своих записках В.Г. Чертков от 1908 года, узнаем, что теперь для писателя «драматургическая форма изложения ужасна», еще ужаснее, чем стихотворная, своей искусственностью»5. Имея некоторый опыт отношения к высказываниям о романной форме изложения, мы еще раз убеждаемся, что они были не случайными, а являлись отсветом творческого поиска, поэтому попытаемся уловить последовательность – нет ли здесь снова признаков рождения «рождения» новой формы, в которой писатель смог бы запечатлеть более глубоко и точно жизненный материал. Я последнее время не могу читать и писать художественные вещи в старой форме, с описанием природы. Мне просто стыдно становится. Нужно найти какую-нибудь новую форму. Я обдумывал одну работу, а потом спросил себя, что это такое? Ни повесть, ни стихотворение, ни роман. Что же это? Да то самое, что нужно. Если жив буду и силы будут, я непременно постараюсь написать6. Это было сказано в 1910 году. Примечания Саламова С.А. Суждения Л.Н. Толстого о жанрах романа, рассказа и драме в дневниках и записных книжках конца XIX века // Литература XX века: итоги и перспективы изучения. Материалы Пятых Андреевских чтений. Под редакцией Н.Н. Андреевой, Н.А. Литвиненко и Н. Т. Пахсарьян. М., 2007. С. 89 – 92. * 1 Штейгер Э. Новая драма. СПб., 1902. С. 84. Роллан Р. Собрание сочинений. Т. 2. М., 1954. С. 220. 3 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений (Юбилейное издание) Т. 30. С. 224. Далее цитируется по этому изданию с указанием тома и страницы в тексте статьи. 4 Толстой Л.Н. Об искусстве и литературе. М., 1959. Т. 1. С. 310. 5 Литературное наследство, № 37 – 38. М., 1939. Т. 1. С. 258. 6 Гольденвейзер А. Вблизи Толстого. М., 1958. Т. 2. С. 151. 2