ОТРАЖЕНИЕ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ НЬЮ

22
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
И один фонарь качается
На оснеженном берегу.
И матрос, на борт не принятый,
Идёт, шатаясь, сквозь буран.
Всё потеряно, всё выпито!
Довольно – больше не могу… [3, с.13]
Серый цвет встречается в произведениях поэта довольно редко и трактуется им в негативном ключе, Блок
ассоциирует его со слабостью, болезнью, бессилием.
Совсем иная картина наблюдается в отношении
красного цвета. Это едва ли не один из самых популярных
цветов в колористическом мире Блока. Для поэта красный
цвет соотносится с выплеском бурной энергии, огнем, любовью, страстью. Следует отметить, что лексемы красного
цвета могут приобретать как отрицательное, так и положительное значение в зависимости от того, как красный
цвет понимается в конкретном произведении, а также от
контекста использования лексемы. Как правило, положительными коннотациями обладают лексемы группы красного цвета, используемые для описания зари. В то же
время красный цвет соотносится и с таким понятием как
смерть. В этом контексте красный может быть интерпретирован как окровавленный. Здесь же может быть активизирована связь со страстями и плотским грехом.
Когда красный используется для обозначения цвета
огня, то лексемы красного цвета чаще всего несут негативный ассоциативный ряд. Это происходит по причине того,
что огонь для поэта соотносится с деструктивной составляющей, с жертвой.
Вот ребёнок засыпает
У груди твоей, сестра.
Начинается игра!
Видишь, он во сне вздыхает, –
Видит красный свет костра:
На костёр идти пора! [2, с.366]
Зеленый цвет ассоциируется у Блока с молодостью,
юностью, неопытностью, но энергичностью. Равно как и в
живой природе, в творчестве поэта зеленый цвет связан с
началом новой жизни. Таким образом, зеленый цвет у
Блока несет в себе преимущественно позитивные коннотации и семантическую нагрузку.
Также положительную нагрузку несут в себе лексемы, используемые для обозначения золотого цвета.
Цвет золота ассоциируется у Блока с некоторой таинственностью, символичностью, сакральным знанием, которое становится доступным далеко не каждому.
Я искал голубую дорогу
И кричал, оглушённый людьми,
Подходя к золотому порогу,
Затихал пред Твоими дверьми [1, c.142].
В данной статье мы начали погружение в мир
цвета, сокрытый в творчестве Александра Блока. Цветов
здесь не так уж и много, но зато сколь богат и разнообразен спектр возможностей использования колоративов как
в номинальном значении, так и сообщая им необходимую
семантическую нагрузку. Поэт не любит смешивать
краски, позволяя читателю насладиться всеми оттенками
чистых цветов. Мы также убедились в том, сколь важен
цвет в творчестве писателя, сколь широка и разнообразна
употребляемая им семантическая нагрузка. Александр
Блок обогатил цветолексику своего творческого наследия
частицей индивидуального взгляда на мир, который мы
понемногу начинаем открывать для себя в процессе знакомства с творчеством писателя.
Список литературы
1. Блок, А.А. Полное собрание сочинений и писем в
двадцати томах. Том 1 / А.А. Блок.– М.:Наука,
1997.– 640 с.
2. Блок, А.А. Полное собрание сочинений и писем в
двадцати томах. Том 2 / А.А. Блок.– М.:Наука,
1997.– 896 с.
3. Блок, А.А. Полное собрание сочинений и писем в
двадцати томах. Том 3 / А.А. Блок.– М.:Наука,
1997.– 994 с.
4. Жаркынбекова, Ш.К. Ассоциативные признаки
цветообозначений и языковое сознание / Ш.К. Жаркынбекова // Вестник Московского университета.
Сер. 9. Филология. 2003. № 1. – С. 109-116.
5. Кузьмина, Н. А. Поэтическое слово Александра
Блока // Вопросы стилистики. Стилистика художественной речи: межвузовский научный сборник.
Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1985. – Вып.
20. – С. 88-101.
6. Прокофьева Л.П. Лингвоцветовая картина мира
Александра Блока / Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы:– Казань: Изд-во
Казан. ун-та, 2004.– C.237-238.
ОТРАЖЕНИЕ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ НЬЮ-ЙОРКА В МИСТИФИКАЦИИ
ВАШИНГТОНА ИРВИНГА
Горбуненко Анастасия Филипповна
преподаватель кафедры истории и правого регулирования массовых коммуникаций, г. Краснодар
АННОТАЦИЯ
На протяжении долгого времени Нью-Йорк является культурным центром Соединенных Штатов, что вызывает интерес многих исследователей. Но его превращение в культурную и медийную площадку также заслуживает
внимания. В статье рассмотрена история развития города сквозь призму одного из литературных памятников XIX
столетия «История Нью-Йорка от сотворения до конца голландской династии» американского писателя Вашингтона
Ирвинга. Приведенные в статье выдержки из текста Ирвинга, дают полную картину истории развития этого города.
ABSTRACT
For a long time, New York is the cultural center of the United States. It is of interest to many researchers. But its
transformation into a cultural and media area also deserves attention. The article describes the history of the city through the
lens of one of the literary monuments of the XIX century «A History of New York from the Beginning of the World to the End of
the Dutch Dynasty» by the American writer Washington Irving. The above article excerpts from the text of Irving, give a complete
picture of the history of this city.
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
23
Ключевые слова: история Нью-Йорка, Вашингтон Ирвинг, культурный центр, медийный центр.
Keywords: a history of New York, Washington Irving, a cultural center, a media center.
В истории американской культуры Нью-Йорк стал
средоточием, центром всех течений искусства, своего
рода олицетворением американского духа. Он с самого
своего образования был объектом внимания исследователей, колонистов, писателей разных стран.
История города Нью-Йорка берет свое начало в
1626 году, когда на территории голландских владений в
Северной Америке (в 1621 году получивших название Новые Нидерланды), был основан город Новый Амстердам.
Превращение Нью-Йорка из маленького колониального поселения в крупный город как нельзя лучше прослеживается в работе известного американского писателя
XIX столетия Вашингтона Ирвинга. Его мистификация
«История Нью-Йорка от сотворения до конца голландской
династии» – первый опыт описания истории города и колонии – и по сей день остается великолепным памятником
американской культуры.
В «Истории» Ирвинг вывел на сцену некоего Дидриха Никербокера, странноватого пожилого джентльмена, который в одно самое обыкновенное утро исчез из
«Независимой Колумбийской гостиницы», не оплатив
счета, зато оставив в номере два седельных мешка, набитых мелко исписанными листочками. Эти листки Ирвинг
издал в 1809 году под уже известным нам заглавием.
Стоит отметить, что дабы подогреть интерес публики к своей «Истории», Ирвинг поместил в нью-йоркских газетах объявление, призывавшее помочь в розысках
пропавшего Никербокера. А когда любопытство заинтригованной публики достигло апогея, появился на книжных
прилавках томик, содержавший в себе шутливый рассказ
о «многих удивительных и забавных историях», разыгравшихся на берегах Гудзона и в далекие и в сравнительно
недавние времена. Книгу покупали так, словно в ней содержались самые злободневные новости [1].
Итак, первым европейцем, увидевшим земли нынешнего штата Нью-Йорк, стал итальянский мореплаватель Джованни да Верраццано. Находясь на службе у
французского короля, он в 1524 году проплыл вдоль восточного побережья Северной Америки [3].
Вашингтон Ирвинг категорически отрицает этот
факт. В «Истории Нью-Йорка» он настаивает, что право
первооткрывателя Нью-йоркской бухты и острова, который сейчас мы знаем как Манхэттен, принадлежит Хендрику (Генри) Гудзону.
Ирвинг приводит последовательные аргументы в
пользу того факта, что европейцы самым коварным образом пытаются не просто «ограбить знаменитого Гудзона,
отняв у него честь открытия этого прекрасного острова,
украшенного городом Нью-Йорком» [2], но и «похитить
лавры из рук бессмертного Колона (обычно называемого
Колумбом)» [2] за заслугу открытия американского континента.
В 1604-1606 гг. северные земли Нью-Йорка исследовал француз Самюэль де Шамплен. А в 1609 в его честь
названо расположенное на границе двух американских
штатов (Вермонт, Нью-Йорк) и канадской провинции
(Квебек) озеро Шамплейн.
В том же, 1609 году, поднялся вверх по реке,
названной позднее его именем, уже упоминаемый нами
британский капитан Генри Гудзон. Экспедиция Голландской Ост-Индской компании на корабле «Полумесяц»,
под руководством Гудзона, открыла, исследовала и составила карту залива и дельты реки на месте будущего города.
К берегам Новой Англии Гудзон попал во время поиска морского торгового пути в Китай. Хотя пути в Азию
найдено не было, земли, открытые Гудзоном, оказались
одними из лучших в Северной Америке для пушной торговли.
Таким образом, торговые связи стали налаживаться
с индейцами, которые занимались добычей пушнины, европейцы выменивали ее на различные предметы обихода.
Вскоре развилась и договорная торговля: индейцы готовили товар к прибытию конкретного купца, который, в
свою очередь, выполнял конкретные заказы местных жителей.
В 1614 году, благодаря Адриану Блоку и Хендрику
Кристиансу, Генеральные штаты указали на карте колонию Новые Нидерланды, включенные в состав Голландской Республики. А на месте современной столицы штата
Нью-Йорк города Олбани был построен форт Нассау –
первое голландское поселение в Америке.
В 1618 форт был разрушен паводком и заброшен.
Но уже через несколько лет, в 1624 году, неподалеку был
сооружен новый форт Оранж.
И, наконец, в 1625 году на купленном у индейцев
острове Манхэттен был построен форт Амстердам, вокруг
которого вырос крупнейший в Новой Голландии город
Новый Амстердам [3].
Стоит уделить немного внимания острову Манхэттен. Название Манхаттан происходит от слова «маннахата», что на одном из алгонкинских языков означает
«холмистый или малый остров».
Великий американский поэт Уолт Уитмен также
«использовал применительно к Нью-Йорку слово «Маннахатта». Он считал, что это название вполне подходит
«великому городу-острову демократической Америки»
[4, с. 27].
Сам Вашингтон Ирвинг так описывает Манхэттен в
«Истории Нью-Йорка», увиденный Гудзоном и его командой: «Остров Манна-хата широко расстилался перед
ними, как сладостное фантастическое видение или прекрасное создание искусного чародея» [2].
Возвращаясь к голландской колонии Новые Нидерланды, отметим, что основателем поселения Новый Амстердам считается второй директор Голландской ВестИндской компании Виллем Ферхильст, который в 1625
году участвовал в сооружении форта Амстердам, выбрав
остров Манхэттен «прекраснейшим в мире местом для постройки города, который должен превзойти все торговые
города Европы» [2]. Так же, стоит отметить, что Ферхильст стал вторым губернатором колонии Новые Нидерланды.
Первым губернатором провинции летом 1624 года
стал купец Корнелиус Якобсен Мей. Свое первое путешествие по региону Мей совершил в 1614 году в качестве капитана корабля «Новые Нидерланды», на котором проплыл по реке Гудзон, досконально изучив ее. Позже, в
1620 году, он исследовал залив Делавэр и его побережье.
В память о первооткрывателе названы мыс Мей, город и
округ Кейп-Мей в штате Нью-Джерси.
В 1625 году, как уже упоминалось выше, пост губернатора Новых Нидерландов занял Виллем Ферхильст,
который при поддержке Вест-Индской компании выбрал
«по своему разумению оптимальное место на Манхэттене
для основания центрального поселения провинции» [5].
Кроме того, в задачи Ферхильста входило выкупить у индейцев остров Манхэттен. Но в специальном указании
24
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
подчеркивалось, что ни в коем случае нельзя действовать
силой: следует убедить индейцев продать эти земли и расплатиться с ними в той форме, которая их удовлетворит
[5].
Новый Амстердам довольно быстро приобретает
очертания города. За довольно короткое время он вырос в
самое крупное поселение в провинции Новых Нидерландов.
Процесс становления и развития провинции Вашингтон Ирвинг рассматривает с точки зрения деятельности трех губернаторов Новых Нидерландов, чьи сроки
правления превышали 2 года.
Первым таким губернатором стал «прославленный
Воутер Ван-Твиллер» (получивший прозвище Вальтер
Сомневающийся), занимавший этот пост с 1633 по 1637
гг. «С первых же шагов этот превосходный государственный деятель, как и Соломон, или, приводя более подходящее сравнение, как и знаменитый губернатор Баратарии,
обнаружил тонкое понимание законов, служившее счастливым предзнаменованием мудрого и справедливого
правления», – пишет Ирвинг.
На смену Ван Твиллеру пришел Виллем Кифт, служивший в должности генерал-губернатора Новых Нидерландов с 1638 по 1647. Выбрав довольно жестокую политику, Кифт стал облагать налогами индейцев, живших на
территории голландской колонии. А в 1643 попытался изгнать их с традиционных мест обитания, собрав отряд вооружённых солдат и атаковав поселение племени ваппингеров. Последовавшие за этим события, длившиеся два
года, стали известны как Война Кифта.
Ирвинг описывает Кифта, как человека «по фигуре,
чертам лица и характеру полной противоположностью
Воутеру Ван-Твиллеру, своему прославленному предшественнику. <...>
Это был проворный, раздражительный, маленький
старый джентльмен. <...> Он был одним из самых упрямых, беспокойных, уродливых человечков, которые постоянно злятся из-за пустяков» [2]. За это, по словам Ирвинга, второй губернатор Новых Нидерландов был
награжден прозвищем «Вильям Упрямый».
Новый Амстердам получил статус города в 1653
году после приобретения муниципальных прав. Это событие приходится на время правления последнего губернатора Новых Нидерландов Питера Стёйвесанта (Стайвесанта), прозванного Питером Твердоголовым.
«Питер Стайвесант представлял полную противоположность своим предшественникам, ибо был не флегматическим и косным, как Вальтер Сомневающийся, и не
беспокойным и суетливым, как Вильям Упрямый, а человеком, вернее губернатором, столь необычайно деятельным и столь твердым в своих убеждениях, что никогда не
искал и не принимал чужих советов; преодолевая все затруднения и опасности, он смело полагался единственно
на свою голову» [2].
В течение всего этого периода Вест-Индская компания всячески поощряла заселение новых земель. Благодаря введенной голландцами системе «патроната», любой
желающий мог получить во владение участок земли и
стать на нем своеобразным помещиком-феодалом, с правом создания судов и назначения чиновников. В то же
время патрон обязан был за четыре года основать поселение численностью не менее пятидесяти семей. Арендаторы патронов освобождались на десять лет от уплаты
налогов государству, выплачивая лишь оброк своему патрону деньгами или продуктами.
Система патроната позволила голландцам быстро
освоить земли Нью-Йорка и развить на них сельское хозяйство, сделав Новые Нидерланды крупным экспортером
пшеницы и табака. Эта система осталась актуальной и после утраты голландцами контроля над колонией.
Такое положение не устраивало Англию. Ее политика в колониях была направлена на создание централизованного управления, насаждение феодальных институтов,
на внедрение системы меркантилизма.
Осуществление этой политики обеспечивалось тогдашним положением Англии. Живя в относительном политическом спокойствии, она уделяла колониям гораздо
больше внимания, чем прежде, в следствие чего получила
возможность прибегать к военной силе.
В 1664 году англичане воспользовались этой возможностью, захватив Новые Нидерланды, и, установив
тем самым непрерывную линию своих владений на Атлантическом побережье Северной Америки.
Этот эпизод также нашел отражение в «Истории»
Ирвинга:
«Говорят, что его величество Карл II, который, хотя
и прозывался Защитником веры, был государем-шалуном,
записным бездельником и распутным бахвалом, быстро
решил все дело, одним росчерком пера подарив большой
кусок Северной Америки, в том числе провинцию Новые
Нидерланды, своему брату, герцогу Йоркскому – дар поистине королевский, так как никто, кроме великих монархов, не имеет права отдавать то, что ему не принадлежит.
Чтобы этот щедрый подарок не остался только на
бумаге, его величество 12 марта 1664 года приказал немедленно собрать доблестное войско, напасть на город
Новый Амстердам с суши и с моря и ввести своего брата
в полное владение пожалованными землями» [2].
Всего через несколько месяцев, 27 августа 1664
года, английские военные корабли под командованием
Ричарда Николса вошли в гавань Нового Амстердама и
практически без сопротивления захватили город. 8 сентября губернатор Питер Стайвесант подписал капитуляцию, после чего город был переименован в Нью-Йорк. А
немного позже вся колония носила название, данное городу в честь Якова, герцога Йоркского, брата короля.
Ричард Николс стал первым губернатором колонии, в которую входили тогда земли современных штатов
Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр и Вермонт, а также частично Коннектикут, Массачусетс, Мэн и Пенсильвания.
В июле 1673 года голландцы вновь захватили НьюЙорк, но уже через год, в 1674, Англия восстановила контроль над колонией.
Англичане продолжали политику голландцев в вопросах свободы вероисповедания в колонии и союза с племенами ирокезов против французских колоний на севере.
В 1683 году в Нью-Йорке колониальной ассамблеей была
принята конституция, дававшая Нью-Йорку значительную самостоятельность от метрополии.
Но уже в 1685 году Яков, ставший королем Англии,
эту конституцию отменил. В 1688 году Нью-Йорк вошел
в состав доминиона Новая Англия, объединившего все
британские колонии в Северной Америке. В этом же году,
после свержения Якова II с английского престола, в НьюЙорке вспыхнуло восстание под руководством Якоба
Ляйслера (Лейслера). Королевская власть в Нью-Йорке
была восстановлена только в 1691 году.
В действительности «История Нью-Йорка от сотворения до конца голландской династии» была полна прозрачных намеков на современную общественную и политическую жизнь, остроумных наблюдений и ядовитых
сенсаций. Ирвинг не пожалел сарказма, пародируя сухих
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 7 (16), 2015 | ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
педантов, трудившихся на благо исторической науки. А
попутно он высмеивал разного рода патриотические самообманы. Например, когда правители утверждали, что индейцев необходимо истребить, так как они обретаются в
потемках язычества, Никербокер комментировал: разумеется, их надо было обучить христианскому милосердию «с
помощью огня и меча, мученического столба и вязанки
хвороста». Хвалились великой американской привилегией свободы слова, а Никербокер пояснял: в самом деле,
замечательно это «право говорить, не имея ни собственных мыслей, ни познаний», зато в полной уверенности,
что большинство всегда право [1].
Сатирические выпады Ирвинга были оценены по
достоинству. Но в его книге любования было ничуть не
меньше, чем лукавства. Сорок лет спустя, переиздавая
«Историю Нью-Йорка», Ирвинг и сам указал, что это не
просто комический очерк стародавних происшествий.
Ведь при всех уродствах описываемого времени «это была
25
поэтическая эпоха... поэтическая по самой своей туманности, <...> овеянная затейливыми, причудливыми воспоминаниями, которыми так небогата наша молодая страна»
[1].
Список литературы
1. Зверев А.М. Вашингтон Ирвинг // Русский филологический портал Рhilology.ru. – [Электронный ресурс] – Режим доступа – URL: http://www.
philology.ru/literature3/zverev-85.htm
2. Ирвинг В. История Нью-Йорка. – М., 1968. [Электронное издание]
3. История штата Нью-Йорк. Голландцы и англичане
// Про США. – [Электронный ресурс] – Режим доступа – URL: http://prousa.ru/new_york_history
4. Хомбергер Э. Нью-Йорк: история города. –
М./Спб., 2008. с. 27.
5. Чернецкий Ю. Все о Нью-Йорке. – Харьков, 2010.
[Электронное издание].
КОНЦЕПТ «ГОРЕЦ» В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХIХ ВЕКА,
ТЕМАТИЧЕСКИ СВЯЗАННОЙ С КАВКАЗСКОЙ ВОЙНОЙ
Гордиенко Ольга Антоновна
канд. пед. наук, доц. кафедры русского языка, Кубанского государственного технологического университета,
г. Краснодар
АННОТАЦИЯ
Анализируются индивидуально авторские концепты, связанные с оценкой горца, выступившего вынужденным
противником в Кавказской войне. Делается вывод о героической составляющей концепта «горец», его историко-этнографическом наполнении, о предвосхищении восприятия горцев членами многонационального населения России.
ABSTRACT
Analyzed individually copyright concepts related to assessment Highlander, who forced the enemy in the Caucasian war.
The conclusion about the heroic component of the concept of "Highlander", its historical and ethnographic filling, the
anticipation of perception mountaineers members of the multinational population of Russia.
Ключевые слова: художественный концепт, прагматическое значение, литературное отражение Кавказской
войны, ХIХ век, А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, А.А. Бестужев-Марлинский.
Keywords: artistic concept, pragmatic significance, literary reflection of the Caucasian war of the XIX century, A. S.
Griboedov, A. S. Pushkin, M. Lermontov, A. A. Bestuzhev-Marlinsky.
Кавказская война, проходившая на южных границах России в ХIХ веке, широко представлена в художественных произведениях писателей, которые с ней какимлибо образом соприкоснулись. Одни из них просто наблюдали военные действия, другие не по своей воле в них
участвовали.
А.С. Пушкин в одну из своих поездок на Кавказ побывал на боевых позициях, где под началом генерала Н.Н.
Раевского-младшего нёс службу его брат, С.А. Пушкин.
Впечатления о Кавказской войне положены поэтом в основу знаменитого «Кавказского пленника», незаконченной поэмы «Тазит». А.С. Грибоедов по долгу своей
службы сопровождал русские войска в кавказских экспедициях и также наблюдал военные действия, о которых
отозвался в стихотворении «Хищники» на Чегеме» («Делёж добычи»).
М.Ю. Лермонтову, сосланному на Кавказ в действующую армию, пришлось принять участие в сражениях, впечатления от которых отразились в стихотворении «Валерик». Непосредственно в военных действиях
вынуждены были участвовать и сосланные на Кавказ после отбывания каторги в Сибири писатели-декабристы,
которые также отразили эту войну на Кавказе в своих произведениях (А.А. Бестужев-Марлинский в повести «Аммалат-бек», П.А. Катенин в поэме «Инвалид Горев», Н.И.
Лорер в «Записках декабриста» и др.).
Названные произведения послужили основой для
проведённого анализа.
Художественный концепт понимается нами как
«ментальное образование, отражающее особенности авторского типа мировосприятия» [1, с. 17] и этнокультурную специфику [2, с. 51-52], и зависит от исторического
периода и общественного сознания социальной группы,
представителем которой выступает отдельный писатель в
конкретном произведении. Исходя из того, что лексические единицы в определённом тексте несут не прямое значение, а концептуальное, авторское, социально и исторически обусловленное, то возникает возможность выявить
компоненты значений лексических единиц. Поэтому принято при анализе учитывать прагматику текста, авторский
замысел, преследующий определённую коммуникативную цель и отражающий мнение автора (внутреннюю концепцию) о единице реального (внешнего) мира. Это позволяет говорить о прагматическом значении лексемы в
авторской интерпретации и о художественном концепте.
Нашей задачей было выяснить, какие индивидуально-авторские концепты позволяют представить картину мира, отразившуюся в произведениях о войне.
Военная лирика и военная проза с точки зрения
концептосферы художественного текста неоднократно
описывалась в литературоведении и лингвистике [3]. Но в
основном анализировалась Великая Отечественная война,