ПОЭТИКА СНА В ЦИКЛЕ Э.Т.А. ГОФМАНА

«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
Игнативосян Татевик Володяевна,
аспирант,
преподаватель русского языка и литературы,
русского языка и культуры речи, педагогики,
ГБПОУ «Нижегородский индустриальный колледж»,
г. Нижний Новгород
ПОЭТИКА СНА В ЦИКЛЕ Э.Т.А. ГОФМАНА
«СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ»
(на примере новелл «Неизвестное дитя», «Фалунские рудники» и
«Зловещий гость»)
Аннотация: Сны в творчестве Э.Т.А. Гофмана, в частности, в цикле «Серапионовы
братья» являются одной из ведущей поэтической единицей. Они наполнены символическими
образами и выполняют идейную, смысловую функцию. Сны являются катализатором
дальнейших действий героев, они становятся предвестником грядущих трагических событий.
У Гофмана сны имеют двойственное значение – божественное и дьявольское. В данных
новеллах, в большей степени, сон является результатом дьявольских вмешательств. Он
передает мрачные ощущения, оставляя неизгладимый отпечаток в душе героев.
Ключевые слова: символические образы, божественное и дьявольское начало,
таинственность, дисгармония, трагичность, страх, двойственность миров, бытийность.
Сон в немецком романтизме является одним из основных компонентов
поэтики и выполняет концептуально смысловую функцию.
В романтической концепции к литературному сну относятся, как к
«способу не только и даже не столько чисто психологической аналитики (т.е.
проникновения во внутренний мир персонажей и представлений персонажа),
сколько – художественно-философского осмысления бытия в целом, когда сон
из разряда мимолетных, повседневных и временных проявлений
бессознательной психики возводится в категорию универсальную,
надвременную, интеллигибельную, провиденциальную...» [1, С. 115].
З. Фрейд в своей работе «Толкование сновидений»(1899) отмечает, что
«сновидение является попыткой исполнения желания» [2, С. 286].
Изучая теорию сновидения, К.Г. Юнг раскрывает значение символов сна.
По его мнению, сны делятся на три большие группы: большие смысловые
(важные), средние и маленькие (незначительные). Особую роль играют
большие смысловые сны, так как они содержат символические образы
(архетипы). «Большие» смысловые сновидения чаше встречаются в
критические моменты жизни. Архетипические сновидения содержат
аффективные переживания, они «связаны с эмоциональным состоянием
субъекта» [3, С. 185].
Впервые в немецком романтизме Новалис использует поэтику сна в
структуре своего знаменитого романа «Генрих фон Офтердинген» (1802).
Нечаенко Д.А. в своей работе «Сновидная мистика в романтизме»
отмечает, что «начиная с романа Новалиса, язык романтического сна – это,
прежде всего язык поэтических иносказаний, эзотерических намёков и таинств,
знаков и символов иного бытия – сферы обитания неизъяснимых предчувствий,
потусторонних сил и мистических озарений» [1, С. 115].
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
Устами главного героя Генриха подчеркивается божественная функция
сна. «Без снов мы бы, наверное, все раньше состарились; и поэтому можно
считать сон если и не непосредственным даром свыше, то все же божественной
милостью, дружественным спутником на пути к Гробу Господню...» [4, С. 211].
Благодаря сну человек открывает для себя безграничные возможности
видения чудесных и загадочных явлений. В романе герой видит «голубой
цветок» с личиком нежной девушки. По словам Генриха, сон «разрывает
таинственную завесу, которая окутывает тысячью складок нашу душу» [4, С.
211].
С помощью сна герой Новалиса попадает в мир мечты, где соединяется
воедино любовь, вечность и духовность в образе прекрасной Матильды,
выглянувшей из «голубого цветка».
Сон в романе Новалиса становится сподвижником дальнейших действий
героя в поиске «голубого цветка», вечного идеала.
Особую роль играют сны и в творчестве Э.Т.А. Гофмана. В отличие от
Новалиса сон у Гофмана имеет двойственное значение – божественное и
дьявольское.
У Гофмана появляются сны-кошмары, с их помощью автор передает
тревожность жизни.
В цикле «Серапионовы братья» сон используется в структуре многих
новелл («Неизвестное дитя», «Фалунские рудники», «Зловещий гость» и
другие).
В новелле «Неизвестное дитя» маленький Феликс видит сон, в котором
игрушки, подаренные дядей, хотят убить его и сестру. «Погодите же вы,
дрянные мальчишка и девчонка! Ведь мы верные слуги учителя Тинте! Сейчас
он сам будет здесь, и тогда мы вам за все отплатим!» [5, С. 393].
Во сне героя встреча с игрушками (кукла, деревянный охотник)
происходит в лесу. В немецком романтизме лес является многофункциональной
категорией. Он обладает магической, чудесной, волшебной, но в то же время,
роковой, губительной силой. Так, в новелле Л. Тика «Белокурый Экберт» лес, с
одной стороны, спасает героиню от гибели, а с другой стороны, приводит к
трагической смерти. Человек, однажды оказавшись в лесу, познав его красоту,
чудеса и тайны, должен оставаться ему преданным навсегда. Рассказав о своём
приключении в лесу, девушка обрекает себя на гибель. В этом и заключается
двойственная сторона леса – чудесная и губительная.
Игрушки в новелле «Неизвестное дитя» имеют механистическое
происхождение и связаны с темой автомата в творчестве Гофмана. Эти
материальные инструменты воплощают дьявольское начало. Они являются
искусственными, неживыми существами, несущими зло.
Особое место во сне мальчика занимают символические образы
растительного мира (кустарник) и портрета (глаза).
Неслучайно игрушки появляются из-за кустов и пугают детей своим
страшным взглядом и противным голосом. «Дети остановились перед колючим,
густым кустарником... Но едва они уселись под густыми ветвями кустов, как
вдруг послышались чьи-то резкие, неприятные голоса:
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
– Ага! Это вы, глупые, дрянные ребятишки! Не умели играть с нами, так
будете же теперь всегда без игрушек!» [5, С. 393].
Образ густого, колючего куста (Gestrüpp – густой кустарник)[6, С. 188])
олицетворяет злую, темную силу.
Страх и ужас овладевает детьми, когда игрушки приближаются к ним и
смотрит им прямо в лицо «своими страшными, мертвыми глазами» [5, С. 393]
(toten Augen – мертвые, безжизенные глаза [6, С. 189]. Здесь взгляд «кукол»
наполнен безжизненостью также, как и взгляд Олимпии из новлеллы
«Песочный человек» (1816). «Тут только узрел Натанаэль дивную красоту ее
лица. Одни глаза только казались ему странно неподвижными и мертвыми»[7,
С. 39]. Глаза характеризутся как «мёртвые», «страшные». Отсутствие глаз и их
неподвижность, безжизненность говорит об отсутсвии души, о связи с
потусторнним, сверхъестественным миром. Через символику глаз
подчеркивается, что игрушки являются бесовским механизмом, разрушающим
все живое и естесвенное. Даже их голоса искусственные («вдруг послышались
чьи-то резкие, неприятные голоса... с громким смехом...»[5, С. 393]).
Скрипучий и писклявый голос игрушек наводит на детей страх и ужас. И дети в
панике убегают из леса, так и не встретившись с неизвестным ребеком.
Ощущение страха во время сновидений приводит к разрушению желания
героя. Ещё в «Толкование сновидений» З. Фрейд отмечает, что «аффективные
переживания во время сна (особенно чувство страха) разрушают незыблемую
основную функцию сновидения – попытку исполнения желания» [2, С. 301].
Немаловажную роль играет и цветовая символика во сне Феликса.
Цветовой пейзаж предупреждает о надвигающейся опасности – встреча с
куклами. Появление дьявольских игрушек сопровождается громом, вокруг все
темнеет, погружается во мрак, идет проливной дождь с грозой. «Кругом
становилось совсем темно; по листьям ударили тяжелые капли дождя; молния
со свистом рассекала воздух...» [5, С. 393]. Дети, оказавшись в темноте и под
страшным дождем, впадают в панику, чувствуют сильнейший страх. И только,
проснувшись, они осознают, что это был сон. «Очнувшись, точно после
тяжелого сна, они увидели, что лежат на мягкой постели из моха. Гроза
прошла; солнышко сияло светло и радостно...» [5, С. 394]. Как отмечает
Бидерманн Г.: «Темнота – прежде всего символ первоначального хаоса... В
христианском мире чёрт (дьявол) часто обозначается как «князь» тьмы» [8, С.
265].
Темная цветовая символика сна представлена по контрасту со светлой
цветовой символикой реальности. Причем, грани между реальным миром и
миром сна настолько размыты, что маленьким героям кажется, будто всё
увиденное было наяву.
Сон оставляет страх и мрачные ощущения в душе маленького Феликса.
Поэтому «дети сами перестали проситься в лес. Неизвестное дитя больше не
появлялось, а к густым кустарникам и к утиному пруду они не решались
подходить, боясь опять услышать голоса охотника, музыканта и куклы...» [5, С.
394].
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
В данном случае, сон в новелле «Неизвестное дитя» имеет дьявольское
происхождение, так как наводит на детей ужас и страх. А символические
образы (растительная символика, символика глаз) и цветовая символика во сне
маленького героя характеризуют бесовское происхождение кукол-автоматов,
воплощающих собой злое, разрушительное, дъявольское начало.
В новелле «Фалунские рудники» чудеса подземного мира и образ
гигантского существа, приснившись главному герою Элису, становится точкой
отсчета его дальнейших действий и причиной трагической гибели. «Элис с
ужасом отшатнулся, но тут вдруг будто молния сверкнула в глубине и внезапно
озарила исполинский образ величавой женщины» [9, С. 127].
Сон уводит героя в загадочный мир, наполненный тайнами и чудесами.
Сновидение открывет перед ним бесконечные возможности перемещаться
через моря и океаны. Как и в новелле «Неизвестное дитя», пейзаж
предупреждает о надвигающейся опасности. Это подчеркивается темной
цветовой символикой облаков. «Ему снилось, что он плывет под полными
парусами на прекрасном корабле среди тихого, как зеркало, моря, но под
небом, покрытым грядою темных, грозных облаков»[9, С. 127].
Во сне Элиса встреча с гигантской женщиной становится роковой. Образ
«железной» королевы является символическим. Её подземное царство окутано
тайной и загадкой.
Появление подземной царицы сопровождается фантастическими
действиями. «Элис с ужасом отшатнулся, но тут вдруг будто молния сверкнула
в глубине и внезапно озарила исполинский образ величавой женщины»[9, С.
127]. Её образ подобен материальному инструменту. «Элис оглянулся и
увидел..., что фигура его все росла, росла и наконец достигла гигантских
размеров, точно из раскаленного металла вылитая статуя» [9, С. 127].
Соответсвенно
символический
образ
подземной
царицы
имеет
механистическое, дявольское, фантастическое происхождение.
В новелле «Фалунские рудники» также, как и в новелле «Неизвестное
дитя», есть намёк на тему «автомата».
Загадочное существо, используя свои сверхъестетвенные способности,
притягивает к себе героя. «Нежный голос, где-то вдали, с отчаянной тоской,
произнес его имя; он узнал голос матери; ему показалось, даже, что мелькнул
ее образ там в высоте, но это была не мать, а прелестная молодая женщина,
простиравшая к нему руки» [9, с.128]. В какой-то момент герой борется с ней,
пытается вырватся из её оков, но неудачно. «– Наверх, наверх! – воскликнул он
старику. – Я принадлежу еще этому миру, его светлым небесам.... – Берегись! –
мрачно произнес старик. – Берегись, Элис Фребем! Ты должен остаться верен
царице, которой предался телом и душой!» [9, С. 128].
Взгляд подземной «железной» царицы превращает все живое в материю, в
предмет. «Но едва Элис взглянул еще раз на образ поразившей его,
величественной женщины, как вдруг почувствовал, что кровь стынет в его
жилах, а он сам превращается в холодный блестящий камень» [9, с. 128].
Символичным является во сне героя и пейзаж подземного мира. «Он
увидел, что принятый им сначала за облака свод состоял не из облаков, а из
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
нависших сверкающих каменных масс....вдруг поднялись чудные цветы и
деревья, сверкавшие металлическим блеском листьев, переливавшиеся всеми
цветами радуги... металлические цветы и деревья росли все выше и выше,
сплетаясь ветвями...» [9, С. 127].
Во сне Элиса растительная символика подземного царства олицетворяет
безжизненное, искусственное начало. Вместо воздушных облаков – каменные
массы, вместо живых цветов – металлические. Через данные символические
образы (облака, цветы, деревья) сопоставляются два мира – подземный и
«верхний» земной мир.
Подземный мир воплощает загадочное, дьявольское, неживое начало, а
«верхний» мир – живое. В образе подземной царицы выявлятся еще и черты
кукол-автоматов, бесовских механизмов, олицетворяющих злую и губительную
силу.
Фантастический мир, увиденнный Элисом, обладает притягивающим,
колдовским действием. Ведь именно после сновидения он активно стремится в
Фалун открыть тайны и загадки подземного мира, царства, обрекающего его на
гибель.
Еще большим магнетизмом и ужасом наполнен сон Анжелики в новелле
«Зловещий гость». Подобно новелле «Магнетизер», где датский майор
пытается подчинить своей воле дочь барона Марию, и новелле «Фалунские
рудники», где подземная царица овладевает душой и телом моряка Элиса, в
новелле «Зловещий гость» во сне к героине приходит незнакомец и стремится
овладеть душой девушки. Ощущение страха и ужаса дает о себе знать спустя
четыре года во время встречи с графом.
Анжелика, узнав о приезде незнакомого графа, рассказывает о своем
«страшном сне» друзьям.
Воображаемый, страшный мир, «привлекаемый точно невидимой силой»
[10, С. 477], пытается овладеть разумом героини.
Во сне появление человекообразного существа сопровождается ужасными
звуками, неприятными стонами, что подчеркивает его дьявольское, бесовское
происхождение. «Тут вдруг какие-то странные звуки...., неприятные,
раздирающие стоны»[10, С. 477].
Во сне голоса и звуки представлены по контрасту – странный, неприятный,
«раздирающий» стон зловещего графа и «нежный, любящий» голос Морица.
Здесь через контрастную звуковую оболочку сопоставляются два начала –
губительное и спасительное; сверхъестественное, дьявольское, темное и
естественное, светлое.
Зловещий гость, обладая сверхъестественной силой, стремится подчинить
своей воле беззащитную девушку. «Чувство неизъяснимой боли и вместе с тем
сожаления проникло мне в душу, хотя я сама не знала почему. Вдруг
почувствовала я, что точно какой-то раскаленный луч пронзил мне сердце.
Крик ужаса, замерев в моей стесненной груди, разрешился одним тяжелым,
подавленным вздохом. Скоро увидела я, что луч этот был – пронзительный
взгляд двух человеческих глаз, смотревших на меня из темной глубины куста...
... взгляд ужасных глаз, проникая все дальше и дальше в мою душу, точно
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
охватывал и подчинял себе все мое существо» [10, С. 477].
Во сне девушки особое место занимают также, как и в новелле
«Неизвестное дитя», символические образы – глаза, деревья, цветы, куст.
В новелле «пронзительный взгляд двух глаз» олицетворяет зло.
Неслучайно глаза характеризуются как «огненные», взгляд«пронзительный»,
«ужасный», «раскаленный». Все эти характеристики наполнены негативным
оттенком, и в образе таинственного незнакомца воплощают дьявольскую силу.
Во сне Анжелики неслучайным является и растительная символика –
цветущие деревья и темный куст. Странный незнакомец во сне девушки
появляется из «темной глубины куста» и своим раскаленным взглядом
притягивает к себе её. А возлюбленный Мориц приходит на помощь к ней через
цветущие деревья. «В эту минуту дерево низко склонило ко мне свои
цветы...»[10, С. 478].
«Темный куст» и «цветущие деревья» представлены по контрасту. В
новелле «Зловещий гость», как и новелле «Неизвестное дитя», образы
таинственных незнакомцев сопровождается темными, серыми цветовыми
гаммами, причем появляются они чаще всего из кустов, кустарников.
Здесь «темный куст», олицетворяющий хаотичное, мрачное, дьявольское,
сопоставляется с «цветущим деревом», воплощающим гармоничное, светлое
начало. Через эти символические образы показано, как Анжелика во сне
сталкивается со смертью и жизнью в лицах зловещего гостя и Морица.
С одной стороны, в новелле сон, наполненный кошмаром, говорит о
существовании зла в человеческом облике, пытающегося вовлечь в свои оковы
невинную девушку. С другой стороны, сон героини наполнен оптимизмом. За
несколько секунд сновидения Анжелика, пройдя через самые страшные чувства
боли, страха и пытки незнакомца, слышит голос своего светлого спасителя
Морица. «В эту минуту... послышался нежный, любящий голос: «Анжелика! Я
спасу тебя! Спасу! Но...»[10, С. 478].
Сон героини говорит об опасности, как и в других новеллах («Неизвестное
дитя», «Фалунские рудники»).
Сон в новелле «Зловещий гость» уводит героиню в иной мир, мир
таинственный и загадочный.
Итак, сон у Гофмана так же, как у Новалиса, является катализатором
дальнейших действий героя, он становится предвестником грядущих событий.
Однако результаты снов имеют разные значения. Если у Новалиса герой после
сновидения открывает в себе новый мир, мир мечты и духовности, обретает
гармонию, то герои Гофмана, наоборот, либо приходят к трагической гибели,
либо сталкиваются с ужасающими событиями, которые разрушают душевный
покой и гармонию.
Сон в данных новеллах Гофмана, в большей степени, является результатом
дьявольских вмешательств.
В новеллах сны наполнены символическими образами (архетипы), которые
выполняют смысловую функцию. Через них наиболее глубоко раскрывается
образы отрицательных персонажей.
Во снах героев символические образы (растительного мира и портрета) и
www.articulus-info.ru
«Наука и образование: новое время» № 5, 2015
цветовая символика характеризуют образы загадочных, фантастических
существ дьявольского происхождения, сопоставляются разные миры (земной и
подземный).
Во всех новеллах с помощью цветовой символики с появлением
фантастических героев меняется характер пейзажа – природный мир
погружается во мрак.
В данных новеллах сон имеет фантастическое, таинственное, дьявольское
происхождение. Он передает мрачные ощущения, оставляя негативные
ассоциации в душе героев, и приводит к трагической гибели.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Нечаенко Д.А. Сновидная мистика в романтизме / Нечаенко Д.А. Сон, заветных
исполненный знаков. – М., 1991. – С. 115.
2. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. – СПб.: Питер, 2001. – С. 286, 301.
3. Юнг К.Г. Синхронистисность. Сборник. Пер. с англ. – М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 1997. – С.
185.
4. Новалис Генрих фон Офтердинген // Избранная проза немецких романтиков. том 1. – М.,
1979. – 342 с. – С. 205-342.
5. Гофман Э.Т.А. Неизвестное дитя // Серапионовы братья: Сочинения: В 2-х т. Т. 1 / Пер. с
нем. А. Соколовского; под ред. Е.В. Степановой, В.М. Орешко; Ил. А.А Федорченко. – Мн.:
Navia Morionum, 1994. – С. 393.
6. Hoffmann E.T.A. Märchen. Leipzig., 1975. – С. 188.
7. Гофман Э.Т.А. Песочный человек / Пер. с нем. А.Морозова. – М.: Сов. Россия, 1991. – С. 39.
8. Бидерманн Г. Энциклопедия символов: Пер. с нем. / Общ. ред. и предисл. Свеницкой И.С. –
М.: Республика, 1996. – С. 265.
9. Гофман Э.Т.А. Фалунские рудники / Перев. с нем. А. Соколовского // Серапионовы братья:
Э.Т.А. Гофмана «Серапионовы братья»; «Серапионовы братья» в Петрограде. Антология /
Сост., предисл., коммент., подготовка текста А.А. Гугнина. – М.: Высш. шк., 1994. – 736 с.
– (Б-ка студента-словесника). – С. 127.
10. Гофман Э.Т.А. Зловещий гость // Серапионовы братья: Сочинения: В 2-х т. Т. 1 / Пер. с
нем. А. Соколовского; под ред. Е.В. Степановой, В.М. Орешко; Ил. А.А Федорченко. – Мн.:
Navia Morionum, 1994. – С. 477.
T.V. Ignatevosyan,
P.G., a teacher of Russian language and literature, Russian language and speech culture and
pedagogy,
State Budget of Professional Education Establishment
«Nizhny Novgorod Industrial College»,
Nizhny Novgorod
POETICS OF SLEEP IN THE CYCLE BY E. T. A. HOFFMANN
«SERAPION BROTHERS»
(For example of novellas «Unknown Child», «Falunskie mines» and «Insidious
guest»)
Abstract: Dreams in the works of E. T. A. Hoffman, in particular, in the cycle «Serapion
Brothers» are one of the main poetic unity. They are filled with symbolic images and perform
ideological, and semantic function. Dreams are the catalyst for further hero*s actions, they become
a harbinger of impending tragedy. Hoffmann*s dreams have a dual meaning - the divine and the
diabolical. In these novels the dream is the result of diabolical intervention. Dream conveys the
feeling gloomy, leaving an indelible typos in the soul of heroes.
Keywords: symbolic images, the divine and the devilish beginning, mystery, disharmony,
tragedy, fear, ambivalence worlds, beingness.
www.articulus-info.ru