Ощущения -
реклама
Ощущения А. Перов Е. Поспелов И день пройдёт Я не успею забыться запахом пчёл на цветах, возненавидеть вселенную за кратковременность утра... Я не успею сказать тебе главное и разлюбить и жизнь пройдёт... 2 Иногда я беру вместо женщины книгу как берут вместо одной драгоценности другую. Иногда взятая книга берёт меня так как ветер взметает сор – и я срываюсь с земли в потоке нового смысла пока женщина, кружась, бесконечно облачает одевает наряжает себя в броские ткани сует… 6 Площадь, где встречаются ручьи с соседних улиц площадь имени Встреч-Ручьев площадь имени Разбросанных крошек для птиц я заблудился здесь рядом с фонтаном струящим свой рассказ о всех заблудившихся здесь о всех пленниках своего ожиданья со взглядами через площадь к кому-то как с протянутой рукой о милостыне свиданья… Площадь имени Первых встреч встреч наших разрозненных снов в совместном пробуждении начало первой прогулки соприкасаясь глазами. 8 Ещё вчера дешёвый завтрак блудницы сегодня несгораемый шкаф довольства тем что служит и может думать о большем Ваятель среднего с резцами мягче ногтей он мастерит женщине ложе в котором она останется простушкой перекрученным бутоном ещё одним сдавленным в горле... А он будет бороться и не покажется копеечным когда наши женщины сочтут его за образец засыпая подле нас. 10 Заповеди... если они очевидны зачем убиваем время тяжело откатываясь в ночь слепыми орудиями... если, пробуждаясь, чувствуем в себе полое жерло почему не пальнём в упор по своему жестокосердию?! 14 В лесу Все лабиринты троп ведут к воде лоза свисает паутиной огромных пауков покоя: в ней путается свет рассеянный на золото лесное дрожащее под тонкой кожурой ручья под тропами ступают тихо корни, и каждый луч пролезший до земли в ней пробуждает робкое цветенье – стучат по веткам крылья… и всё, что остается от меня под треск валежника большое тело слуха. 16 Когда встречаю глаза, живущие сами по себе на человеке, я не удивляюсь, что он не замечает как смотрят они совсем не туда и некстати, как выдают его, показывая всего до изнанки флиртуют заискивают глупеют искрятся... Ежедневно я убеждаюсь как эти глаза счастливо паразитируют не на мне одном... 20 Случится такое кобылка времени споткнётся подо мной на полпути к моим солнечным долинам, где жемчуг росы выброшен в предрассветные травы и берег украшен протяжным оранжем закатов Там просыпаются ветры раскачивать наши сердца, и высыхают последние слезы. Мы шлёпнемся дряхло в пыльной обочине счастья, и больше никогда я не вернусь сюда. 28 Меньше задумываешься спокойней. И мучишься только желудком. Главное нет окопов, в которые нужно ложиться. Нет смысла, который нужно искать вне себя. Нет элементарного адреналина в склянке сердца... Но самое главное, что нет среди нас глупых — я, например, радуюсь понедельнику... 32 Уснувшие в неге сплетения плоти – Всюду люби их. Я знаю их сердце. Оно из ольхи. Их кожа из губ. Их руки пропитаны дягелем.. как встать-развязаться будничным утром? Всюду люби я всюду любил их, и губы мои в немоте, кожа под мхами, руки грибов неподвижны... За ночь срослись в пожатиях пальцы корни пустили ростки поцелуев к сердцу поднялись ветви признаний повсюду! ведущих ночной хоровод, утопленных в сердце твое купальщиц июньских, мутящих твой разум прекрасными ластами.. как развязать – только срезать и вырвать! и целый день нежной болью сочиться Разум. В озёрных пространствах его только рыбы невыразимого страха. а ночью срастаться а утром в разрывы и снова… «Всюду люби» — в каждой ягоде вкус этот, в каждом кусте этот шепот, на каждой тропинке в грядущее. и снова… Всюду люби, содрогаясь над пышным их сумраком.. Спи обессиленный в ворохе тёрпких объятий с руками грибов неподвижный под мхами их губ в немоте... 30 34 Всё нам дано запястье для доктора электричество в полночь отъездов великое в дешёвом переплете и дано блаженство разговаривать с ребёнком который внимательно слушает твоё лицо. 36 Когда ребёнок был еще ребёнком*, запертый в своих играх, он бежал через городской парк к озеру и ветерок поднимался в его волосах ребёнок смеялся от удовольствия так быстро бежать по земле... Когда старик был еще стариком, запертый в теле, он все реже смотрелся в зеркало, в котором ничего не осталось только грань Пробужденья… Но никто так и не выспался за свою жизнь этот сон для каждого краток. Когда жизнью была только жизнь, мы не придавали ей значенья. День не стоил почти ничего он терялся легко, настолько был мал. И когда день был только днём, мы хотели наполнить его любовью, и она приходила. И тогда любовь была сама собой... женщина становилась женщиной, а мужчина мужчиной. Над ними сияли звёзды и пела луна, ночь распахнулась для них новым значеньем: 38 продолжение на следующей странице начало текста на странице 38 начало текста на странице 38 стали понятны цветы, их ароматы, еда перестала быть только едой. ребёнок смеялся и плакал безмятежно в тишине души, вечность, из которой он выбежал в сад, ещё не схлынула с него. Когда мужчина был ещё мужчиной, он думал только о женщине, и когда женщина была женщиной она была прекрасна, ее волосы были балдахином над нежностью глаз и губ, кожа была лучшей одеждой и грудь ждала поцелуя... И когда он рисовал и ему не нравился рисунок, он комкал лист, но это был всего лишь смятый рисунок, а не жизнь... И пока ребёнок был рёбенком, пока мужчина и женщина были друг другом, и старик ещё держался за сердце, мечтая быть запертым в играх, они, то есть мы, все жаждали жить любя, так и не выспавшись за эту жизнь... Когда вещи всё ещё были вещами можно было о них говорить бесконечно... и пока формы не утратили форму, мы могли познать красоту и наполниться музыкой. Как хорошо что ещё есть слова! как лучи июльского утра в столбике пыли у окна когда ребёнок был ещё ребёнком, он любил всё называть, он мог открывать этот мир словами. его поцелуи были чистой каплей влаги на лепестках, он жил без воспоминаний, и самой большой утратой была пуговица... 40 продолжение на следующей странице 42 * парафраз текста из фильма «Небо над Берлином» Вима Вендерса Ветвистый полёт стрижей и кровь кораллов в ползучих звездах что выбираешь ты отягощаясь ношей, полный обладаний и жертвенников?... Каменья запах сочельника пунцовый сон пиона всё следует за нами, всё, что таим в мечтах и комнатах, всё приготовлено для путника оранжереи камни и день над озером… 50 Когда эта ночь в огне палящего медного сопла джаза, в огне напомаженных губ, когда леди на подиумах падений зачерпывают тебя у края инстинктов так что срываются с черепаховые панцири сердца... Когда за спиной ледяные дорожки слов-расставаний и некуда деть себя от ненужности всё в огне! громыхающих грёз будто ты никогда не притронешься к счастью, не откроешь тихую тайну души всё утрачено, порвано, смыто навеки… я смотрю чуть поодаль как горит твоя ночь в воспаленных зрачках и я вижу как ты попал! во внутрь музыки тромбом тромбона, и продираешься в сполохах медного лабиринта из подвала наверх к себе к тихому рассвету в этих зачерствевших до камня небесах и только любовь только она.... 52 Я ловлю тебя, девочка-мерцанье! То здесь, то там твой огонёк. Налетая на острые вещи, я в крови и смеюсь твоей шутке я умираю в мерцаньях блым-мира, и блым-счастье мерещится мне, оно - точно из вены... а я всё повторяю тебе: жрица-смотрящая-сквозь, моя пава-мерцанье тело пропетое духом... я где-то здесь в приступах блым-любви love-лю то здесь, то там твой огонёк гибну в мерцаньях блым-мира без тебя звезда моих снов амфора девочка-без-названья. 48 Тучными кронами неба дождь созревает корни озёр чаши судеб и злаков ждут он станет мытьём и питьём и мутным призраком круговорота Наполнюсь его волокном и вытку сердечной машиной ткань для твоих настроений тунику из поцелуев! она облегает не хуже чем время взгляд или дождь. 56 Ходишь в шляпах грусти, что так идут к твоим глазам. Какое тонкое притворство под всплески весёл тепла, несущих лодку июля, зябнуть... когда так нестерпимо пылает солнце в груди. Но как мне отказаться от глаз, таящих нетающие льдинки притворства... 58 Ночь-вотчина всему обратному, в ней слышится ручей в нас проникающий... и всплески воздуха, ссыпаясь на листву давно над спящими. Текучестью луны я окружён и полон ветвей за окнами в них птицы спрятаны рукою вечера и рядом - твоё плечо открытое для губ и серебром лежащее в шкатулке комнаты.— Вот мир необратимого! в нас проникающий прозрачной щупальцей и уносящий нас куда-то заполночь... 60 Отпускающие птиц Если не знаешь как птиц отпускают, всмотрись в стариков на их обветшалых лицах клинописью морщин начертаны саги об этом. всмотрись в неторопливость движений как будто сами боятся сорваться в незримые выси... у каждого есть своя птица как песня, как тайна Так как же они этих птиц отпускают выносят на крышу и кверху бросают? сажают на ветку и быстро уходят?.. они умирают. 62 Тихий ручей разрезал дорогу. Переступить не решаюсь на ту половину… 64 Мой сад Как петь тебя когда не все диапазоны света даны тобою мне, когда могу я только называть, глупеть в догадках, лгать воображеньем. И там, где я ловил жука-могильщика, не зная о его предназначенье, хватал шмеля, не ведая о жале там сад мой в бликах солнц. Слетевшие с лица улыбки в нём остаются птицами... Вдыхая почву, соков пряный уксус, в суставе каждом чувствуешь гнездо для радости и ветра.. Там место я искал для смерти. Но женщина пришла и разбудила и рассказала, как она жила, и сколько лет в апреле, сколько неба потребуется для её улыбки... и я узнал, откуда начинается тепло её любви... 74 продолжение на следующей странице начало текста выше Мой сад! В нем женщина цветет, благоухая магнолией ночей. Её колени, бёдра и лобок цветут соблазном. Пчелы поцелуев медовый спирт в мой улей собирают по воздуху протоптана трава их крыльями... Сегодня воздух победоносная охра октябрьской короны, отважная прель лесопарка, скользящая к внутренней ноте. Поглубже вобрать этот привкус и нота лопнет как почка и вспыхнет клейкая грусть... На каждом прохожем раскрылся этот листок. пылит по тропам время... И, обходя необозримый сад, я слышу прорастающие звуки как плоть земли рифмуется с губами листва с дождём, синица с декабрём и небо лета с ласковой ладонью. Настроенье в ссадинах - словно продели его сквозь отточенный иней. Поэтому воздух сегодня осенний закон тяготенья, вороньи прологи пейзажей, ветер в венах, желудок полный дождя, унисон распада и сна, онемевший рот жарословного солнца... Вдыхая октябрь до корней, душа безмятежно вступает с охапкой взъерошенных чувств под руку внезапного времени... 76 80 Носороги Кто ты, если несколько черт твоих живут на моей ладони, если ночью стою без сна в чёрном твоем зрачке? Кто ты, если повсюду слышен запах твоей погони в рокотах моря, в шелестах неба, в могил подземном толчке?.. Дети выросшие в носорогов как близоруко ступают они по земле выбирая доступное теряясь в междометьях желёз И я замечаю как разворачивается на меня мордой это мирное царство как хочет оно добрейшее пробить себе дорогу невинно тараня и натыкаясь... Я стану твоей добычей во мне твои когти и ядра и ринусь необратимо в потоки тепла и земли. Я вспомню как разрастается тело травой и садом, как надвигается к сердцу мир затаённый вдали. и я готов бежать ему навстречу но чувствую что не успею понять чуда воскрешения меня из носорогов... 82 90 Редеет мгла в дыхании небес. Над озером сопит большое стадо. Пастух выходит с веткой бороды, с проникновенной патриаршей палкой, кладет мне в сердце утро, обдавая цветочной жизнью, паствой травяной... Так вот как пахнет истинное утро! но патриарх загадочно смеётся, бурчит, как слышу: Сонька... и на зов к нему бежит, мыча, большое Солнце... 88 Нежные звери. Их следы остаются во всех уголках моих чувств. Но человек, живущий во мне как сжатый кулак, давящий сердце их добрый ловец. Опять дурачишь сном о счастье, мирок забавно заводной. Глаза мне выев пустотой, брезгливо пустишь на запчасти. Он улыбается жертвам, и те взвывают во мне, лижут рваные чресла, а он пинает в тёплые морды и мечтает о высших Воплощеньях, которые не умеют зализывать ран. 92 94 Ищу сокровища духа в себе и не вижу... Я обращаю лицо к небесам но кроме нас в битве с собственной тьмой ничего не оставлено нам. 96 Прятки В старых кварталах где эхо живет дольше нас я слышу девичьи вздохи они обступили меня - красотки первенцы грёз и шепчут: ты изменился с тех пор как мы разбежались прятаться столько лет! в этих старых кварталах наша молодость... и, как видишь, мы ищем тебя и не знаем где спрятался ты в этом времени. Я с улыбкой за ними иду обнимая в ответ вечереющий воздух... 98 Элегия Мария В ночь, когда уже добыты все цветы желаний тайных, и дремота заглушила пряный ветер наготы, ты щекой к плечу прижалась и шепнула тихо: дай мне лишь любовь, одну крупицу, чтоб спастись от пустоты.... Мария, страшно ли это увидеть не дёрн под ногами: там руки и спины... Но стоит ли смерти бояться, когда мы всего лишь - цветенье и запах от моря, когда мы - шаги... Мы - дети в соборе неведенья, что смерть нам – лишь ночь после дня! Но сколько бы ночь не продлилась, утром разбудят и нас непременно, и это будут удары ветвей по стеклу и пение птицы над миром… 100 102 Падает свет, рассыпаясь на блики. мы, точно птицы, ловим блёстки внизу, сшибаясь и выхватывая их друг у друга. 106 Ланцетом плавника вскрывая море дельфин преследует и вспархивая вверх плотва сверкает на солнце и падает серебряными ножнами в волну Как чайка — ты там уже в пучине борьбы в делёжке серебра и теребишь меня как будто я не вижу себя плотвы. 108 Чуть только сна ночную паутину с лица убрал как в полые зрачки приходит ясновидящее утро В окне летит дорога от колёс беззвучный хор корней вдыхает влагу перемещая пение в стволы... Ракушками на древнем берегу шуршат столетья плодоносит тина и чайка лёгкая маячит на ветру как метка бога на странице мира... 114 По коже - настолько женской, что хочется искать ракушки чувственного по коже побережья волной скользнул муслин случайный ветер кисточка… ты ожила и теплыми камнями прижала берег, но догоняя вспорхнувшую газету, осталась частью взморья изысканным этюдом побережья, где в стаде черепах за насыпь отползает лето... 120 Солнце-остров Остров Жёлтого камня встал из моря и двинулся к сердцу – сияющий диск – и море вспыхнуло пламенем глыб-островов… Как сияют здесь камни! И трудно представить как жить нам в этой слепящей долине морей, любить без простуд – когда ты с припухшим по-детски лицом двери мне отворишь бесконечно-моя. Как сияют снега после плена осенних ненастий! Как бесценно тепло наших слов у виска… как понятны мечты с устремлёнными в небо глазами о долине морей, где из жёлтого камня над миром сияет звезда. 122 Радуга Раскрылся свет сияньем многоцветья и в воздухе повис как будто в вазу моря поставили букет… и сколько в нём сирени и фиалок! зелёной хвои жёлтых хризантем и мака рдеющего с веткой барбариса. Как мне хотелось чтобы и в твоих порывах всплесках жалобах признаньях мне раскрывался этот многоцветный такой же яркий радостный букет! 124 На плоских шоссе в никуда, на тропах любви каменистых я шел без приюта без родины сердцу... Был сон не глубок, и ношей моей были книги семи мудрецов. Каждым из них я был очередно. Но глупость свою я собрал бы в моря, в небо весны и во все голоса, когда-либо звучавшие здесь… Так, обретая в дороге каждую пядь мирозданья под шелест стрекоз раскалённый, глупостью всюду объят, и несу крупинки мудрости как узелки, связавшие нити бессвязного в прочный сюжет бытия. 134 Если любовь на убыль до горстки грусти, если любовь стала хрупкой, как высохший ландыш между страниц – зачем щадить?! связь-призрак, чувство-огарок, тленье. Окурок вминают в пепельницу или, сбросив с губы на землю, растирают ботинком. Огарок должен быть сброшен, как испорченный файл стерт с диска – файл-Карфаген, файл-Троя – нам не остаётся ничего иного, когда почти ничего не осталось… 136 Всю жизнь привыкаю к тёрпкому аромату дорог к пустой штукатурке плафонов влюблённости к женщине с тихой улыбкой позднего лета к гнездовьям её ожидания... 138 Облаком в утреннем небе ангел оставил крыло: но куда с ним лететь – неизвестно. Где ж дверь, в которую можно уйти из этого мира, не умирая? молчанье на сотни веков. 140 Вслушиваюсь в оркестровку. Вот скрипка: лес полон капканов лиса пробирается как балерина. В шёпоте леса где филин ждет избранниц полевок, где полоз спешит отголоском тайны в кустарнике шорохов и закаты продираются, перепачканные, через малинник где-то тут заветные гнёзда! растут и звенят в их лакунах крылья для света А здесь на поляне свирель вспорхнули губы как бабочки, целующие воздух. тут захваченный ростом ты ранишься этим теплом и прячешь себя в ладони отчего шёпота иноверцем. Мне нужны чистые формы маленькая жизнь травы, пробежка выпи с кивками, будто штопает поле невидимой ниткой это кларнет. Постепенно окрестности слуха заполняет предчувствие сейчас! проснутся в уголках губ нежные маргаритки. 142 144 Жизнь… бельевая верёвка в отстиранных воспоминаньях, нелепо провисших на окнах бегущая стрелка досады на полуночных чулках, калёная струйка по сердцу трассирующих полу измен... и в каждом твоём приходе: она как нелепый лучик надежды на счастье в неплотно прикрытом проёме... 146 Кисточкой кукурузной бриз по щеке… Всю ночь мне было дано брать твои губы из тьмы как тёплые зерна. Не важно теперь что за птица охотилась в море когда мы упали в песок... все руки мои прощены смыты песчинки. Странная близость существ готовых расстаться... 150 Сегодня нет чисел в календаре только яркий просвет… И можно молчать безмятежно, ведь всё не так как хотелось бы: заперто что-то живое взывающее и ключ в руке... Но пусть этот узник томится и заставляет глубже вдыхать и теряться в аметистовой мякоти лета в уголках его ароматов… Какое полное лето! с бабочкой на занавеске случайное тонкое прикосновение к жизни взывающее моё 156 Я ступил в ручей как в тонкую ветку, впадающую в ствол реки в древо, текущее к морю и прикоснулся к прохладе, вздрогнув от быстротечности, от страха в нём раствориться и больше не различить себя, как неразличимы в реках ручьи, а реки в морях и озерах… я зачерпнул из него горстью и поднес к губам все ещё бегущую воду как будто сорвал с ветки листок… и улыбнулся как может Ручей Времени улыбнуться ручью талой воды.. 160 162 Оттаял жёлтый из предрассветной мглы рассвет. Оттаяв ото сна, как жёлтый мазок по небу вспорхнула птица, и цветок оттаял-распустился он жёлтый в руках красивой женщины, чей образ не закончен мной - Когда в бадье озёрной брага из прелых груш, и ветры юга уводят птиц из города, а медь листвы осколки от распавшихся миров тромбонов, труб, валторн и саксофонов - она моя. Но этого так мало для неё, ей нужен красный. как не грустить мне в дождь в промокших блюзовых ботинках о лучшем лете! 164 Когда я смотрю в окно как на грустное место географической карты как на мутную страницу с апрельским жжёным сугробом мне хочется сказать этому портрету тусклости на оконном подрамнике: Ну почему не здесь в полмарта цветет абрикос! Я вращаю глобус отвернувшись всем сердцем от окна к полоске южного моря в солнечный мир без зимы. И понимаю… что жить не смогу в одну ярко-жаркую краску без озноба без жажды тепла без мутных апрелей за ленью которых весна! с предрассветными птицами в коротком прильнувшем к девушке платье весна каждый раз внезапная и случайная как любовь. 166 Ослик сердца везёт на прогибе спины вес-длину моего чернозёмного тела трудолюбивый и безотказный. Над ним машет ветками в пышных цветах поцелуев и щебечет радостно-грустно душа... Позади, за певуньей иду я - погонщик, накидкой едкое время взметая и любуюсь как светлой краской рассвета над иорем раскрашены горы... 168 Солдаты июльских утр мы встали в ряды отвоёвывать место для Времени, стремиться туда, где нет Его и в этом великом походе в грядущее нам не уцелеть даже здесь - у оранжевых скал, на пустом побережье, где мы спрятались в нашей любви… Эхом ручья наливается вишня, подкрашенная вечерней помадой зорь. Поодаль - хрустальные люстры на сочной лозе винограда. Ночные фиалки вобрали затхлость минувшего и выплеснули тонкое предрассветное чувство. К чему все эти трофеи - обозы времён? полные чувств, открытий, забвенья! Но чем была эта ночь! тёплым дуплом виолончели где сплетались наши голоса… Сколько раз я хотел дезертировать, выйти из строя, ещё не простившись, я затосковал по тебе, словно в каждой вишенке слова твое виноделье, каждым жестом руки зачерпнуто сердце... но сколько бы я ни падал в горячий песок детства выбегая к прошлому из тёплой волны я не останусь в живых. 174 176 Еще не проснувшись сойти тропинкой мимо пионов в утренний свет, пожелтевший от солнца, как книга, неся осторожно в себе пригоршню сна, чтобы сон мог укрыться в листве июльского утра. Коснуться лозы и тёплые звуки шмеля оставить с собой. И чутко из трав оглянуться на дом, где спишь до сих пор золотисто-укрытый лучом в объятьях влюблённого лета. 180 182 Чувство ушло и только горечь осталась и надо бы промочить от неё горло выпить за несостоявшееся чувство поднять бокал чтобы спуститься на улицу в круженье незнакомцев увидеть как все намного проще когда прижимаешь к себе чужую душу Люблю часы бесед в кругу друзей неспешных когда они приходят налегке – без слов без умысла как свет упавший в окна Но как холодно просыпаться в колодце утра куда ты опрокинулся в поисках сладкого забытья люблю проснуться летом! и оказаться тем же кем я был – улыбкой протянувшейся до моря Может быть так и надо кружиться опрокидываться забываться не ощущая горечи и не чувствуя боли совсем со всеми... и снова быть! я рад ему как ветреной заре как утреннему солнцу на подушке – одним из тех кто всюду налегке как свет упавший здесь без слов… 186 Сверкающий купол дня! Бесхитростны блюда событий синицы, жука, чистотела... Я нахожу упоение - быть, слышать в ломбарде прохладного грунта разбухшее родниковое вымя, нашептывать ветер, несущий густой аромат календулы, гнёзд, сенокоса для вдоха для воскрешения вкуса и голода к жизни... и где-то на гранях творенья в высоком зените дня яскупой поцелуй - протянулся через века в неизбывной тоске по гармонии и совершенству... 188 Предчувствуя шаги из далека он бросит книгу, потушит лампу и постарается уйти поглубже в сон в цветущий вереск ветра.. Она войдет и проведет ладонью по лицу стирая плесень сна целуя рыбой в веки в их водоросли тычась.. и сердце вздрогнет всматриваясь в сон он разглядит и судорожно встанет.. Ее призывы - дивные кроты разроют тело и лисы, торжествуя, заполнят норы лисятами.. Но сдерживая стон он будет вскакивать и подходить к окну пытаясь изгнать всю эту боль, вдыхая воздух с улицы, и снова возвратится... и лишь под утро изнеможденные они уснут: он и ночь одиночества... 190 Сползание в жизнь ступенями забытья через толпы существ, зубрящих на память забвенье. Как не замереть от внезапных видений! когда смотришься в зеркало а в нём только Время в одном из своих мимолётных обличий... 192 Хоботки поцелуев, птенчики ласк, щупальца уступок... засыпая, мы наблюдаем из снов друг за другом и не знаем - что делать однажды проснувшись после старости. 194 УДК 821.161.11+778(470+571)Поспелов Е. ББК 84(2Рос=Рус)6-5я43+85.163(2)6Перов А. Я61 П62 Литературный редактор: Ольга Северская Александр Перов (фотограф) и Евгений Поспелов (литератор) – авторы второго совместного поэтического фото-проекта “Ощущения”. Первый проект «Прикосновения» задал формат сотрудничеству двух авторов под одной обложкой: когда искусство фотографии и поэтическое слово поддерживают друг друга и дарят визуальные и смысловые Ощущения. Принципы такого творческого сотрудничества изложены во вступлении к проекту “Прикосновения“ : “Фотография фиксирует внешний мир, но в этой фиксации есть внутреннее побуждение – увиденный сюжет или найденная драгоценность мира - обычная пчела. Поэтический текст, открывая жизнь души, ищет во Внешнем образы для облачения Невыразимого в слове. ...между собой в этой книге фотография и слово только соприкасаются, не комментируя, не иллюстрируя, а дополняя друг друга.” Ощущения : альбом 100 фотографий и 100 поэтических текстов / Евгений Поспелов, Александр Перов. - М. : Спецкнига, 2008. - 200 с. : ил. - ISBN 978-5-98537-022-5. (С) Александр Перов - фотографии (С) Евгений Поспелов - тексты Александр Перов Евгений Поспелов alex90181.gallery.ru pospelove.ru