институционализм как фактор разработки новой теории

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ КАК ФАКТОР РАЗРАБОТКИ НОВОЙ
ТЕОРИИ КОНКУРЕНЦИИ
Гордеев В.А.
Доктор экономических наук, профессор
Заведующий кафедрой экономической теории
Ярославского государственного технического университета
В отличие от неоклассиков, усматривающих движущую силу развития
современной экономики, как и экономики ХIX века, в рыночной конкуренции,
институционализм выступил с принципиально другим взглядом на данный
предмет. Импульсом к экономическому развитию в настоящее время он счел
вовсе не саморегулируемый рынок с конкуренцией в качестве элемента его
механизма, а созданные людьми институты: корпорации, государство,
профсоюзы.
Следовательно, положения институционализма можно рассматривать как
еще одно подтверждение высказанной мною ранее [см. 1] точки зрения о том,
что не соответствует реальности распространенное в общественном мнении и
базирующееся на неоклассике представление о восходящем развитии
конкуренции в современной мировой и российской экономике. Что, таким
образом, сегодняшняя антимонопольная политика РФ подобна войне Дон
Кихота с ветряными мельницами, сизифову труду, а потому нуждается в
существенной корректировке. Отсюда сверхактуальность институционализма,
необходимость обратиться к его положениям о движущих силах современного
экономического развития, месте в них конкуренции.
Уже представители «старого» институционализма: Дж. К. Гобсон, Т.
Веблен, Д.Р. Коммонс, Т. Минз, Дж. К. Гэлбрейт, Ф. Перру – активно
критикуют (и справедливо, на мой взгляд) неоклассическую модель
конкурентного рыночного равновесия, полагая, что она исключила из сферы
своего внимания самое главное явление ХХ века – деятельность крупных
корпораций. Находясь на позициях технологического детерминизма, они
утверждают, что технический прогресс ведет к коренной трансформации
экономических институтов, в результате чего общественные процессы
оказываются подчинены интересам крупных бизнес-структур.
Так, Гобсон доказывает неизбежность такого, на первый взгляд,
парадоксального факта, как образования монополистических объединений в
условиях, когда с ростом предприятий конкуренция ожесточается и риски
предприятий растут: «…Самая страшная и менее всего добросовестная
конкуренция проявляет себя в самых высокоразвитых производствах,
снабженных самыми лучшими машинами и состоящих из самых крупных
единиц капитала» [2,c.129].
Обосновывая и конкретизируя указанный вывод, Веблен выделяет две
причины концентрации производства и образования крупных корпораций –
монополий. Первая – развитие техники, а вторая – такие отрицательные
инстинкты человека, как стремление к соперничеству, завистливое
сопоставление, демонстративная праздность [3,с.73-120]. Эти инстинкты,
связанные
с
частной
собственностью,
ученый
противопоставляет
положительному – «инстинкту мастерства». По Веблену, стремление к
денежной выгоде, стяжательству способствует образованию монополий и в
современных условиях рождает дихотомию между производством и бизнесом
[3, c.215-216]: «Мотив бизнеса – денежная выгода. Его метод – купля-продажа.
Цель – накопление богатства [3, c.44]. На основе анализа фактических
материалов по промышленности о переплетающихся директоратах,
холдинговых компаниях он показывает, что в условиях преобладания крупных
корпораций конкуренция в классическом смысле невозможна.
Развивая эти положения, Коммонс связывает монополизацию,
заменившую свободную конкуренцию, с убывающей доходностью: монополист
повышает цену в целях компенсации падения доходов. Монополия, по мнению
ученого, хотя и усиливает несправедливость распределения, но одновременно
способствует стабилизации производства. В работе «Институциональная
экономика» (Commons J.R. Institutional Economics. New York, 1934) показано,
что на основе комбинирования, а также с помощью патентов, холдинговых
кампаний промышленник добивается контроля над рынком. А банки, путем
выпуска ценных бумаг, мобилизируют значительные капиталы и усиливают
свое влияние в промышленных фирмах: «Контроль над промышленностью и
над нациями переходит к банкирскому капитализму» [Указ. соч. Р.773 (Цит. по:
4, с.80)].
Продолжая институциональный анализ, Г.С. Минз доказывает, что в
корпорационной экономике при принятии фирмами решений мотив прибыли
уже не является достаточным, все меньше влияния на политику предприятий
оказывает рыночная конкуренция, а функция координации ресурсов
реализуется самими корпорациями без помощи рынка. Цена теперь
формируется под влиянием не спроса-предложения и конкуренции, а
планирования корпорации. [5, с.135-136]. Нетрудно видеть, что экономическая
история последних десятилетий дала массу фактических подтверждений
указанным теоретическим положениям.
Отмеченная идея Минза подхвачена в концепции Гэлбрейта, где
экономика развитых стран представлена как двухсекторная модель,
включающая рыночную и планирующую системы. Рыночная состоит из мелких
и средних фирм, подчиняющихся механизму конкуренции и государственной
политике. А планирующая – из отраслей крупных предприятий, поэтому она
играет ключевую роль в экономике, распространяя свое влияние и на
государство [6, с.72-82]. Именно крупные олигополистические структуры с их
монопольным влиянием и обеспечивают, по Гэлбрейту, динамизм
общественного развития. Неучет этой роли олигополий проявляется, по
мнению ученого, в неэффективности антимонопольного законодательства. [7,
c.232].
Близка этим взглядам позиция французского институционалиста
Ф.Перру, показывающего, что крупные экономические единицы, обладающие
монопольным влияниям, подчиняют своей политике и потребителей, и
конкурентов: «Совокупные величины господствующей экономической
единицы имеют очень широкие возможности изменяться самостоятельно.
Совокупность подчиненных хозяйств изменяется в зависимости от политики
господствующей единицы» [Цит. по: 8, с.347].
Таким образом, представители «старого» институционализма считают
замену свободной конкуренции монополизацией объективным процессом
современной экономики. Важным следствием его они видят внесение
крупными корпорациями планомерности и сознательности в стихийный
механизм рыночной конкуренции. По их мнению, именно крупные корпорации,
обладающие монопольной властью, способны обеспечить динамизм
экономики, поскольку принимают на себя основную тяжесть затрат на
нововведения.
Эти положения получили дальнейшее развитие при анализе контрактных
отношений
представителями
неоинституционализма
и
новой
институциональной экономической теории: Р. Коузом, К.Эрроу, Д. Нортом, С.
Уильямсоном, К. Менаром. Так, согласно Коузу, предприниматель, фирма – это
особый координатор в экономике, который «планирует и организует все
сознательно»; благодаря фирмам «в конкурентной системе существует
оптимальный объем планирования» [9, c.14, 15]. Несостоятельность рынка Коуз
объясняет наличием трансакционных затрат, то есть «затрат использования
ценового механизма», связанных с получением информации о ценах,
проведением переговоров, заключением контрактов [9, c.16-17].
К. Дж. Эрроу, обращаясь к анализу условий неравновесных рынков,
приходит к выводу, что такие рынки состоят «из ряда монополистов, имеющих
дело с рядом монопсонистов; самая общая картина неравновесия рынка – это
картина изменяющейся совокупности двусторонних монополий» [10, c.440].
Совершенная же конкуренция «может реально преобладать лишь в условиях
равновесия» [10, c.432].
Современная экономика с ее высокой степенью специализации и
разделения труда, резонно, на мой взгляд, показывает Д. Норт, характеризуется
снижением
трансформационных
(производственных),
но
ростом
трансакционных
издержек.
А
значит,
требует
разнообразных
институциональных конструкций для обеспечения надежности сделок [11, с.5354; 12, с.70-71].
Развивая эти идеи, О. Уильямсон под углом зрения трансакционных
издержек по-новому интерпретирует явления, которые ранее рассматривались
как монопольные. Так, процессы слияний и вертикальной интеграции он
представляет как стратегии не укрепления монопольной власти, а повышения
эффективности функционирования фирм. То есть достижения экономии и
трансформационных, и трансакционных издержек [13, с.27]. Не случайно
замечания Уильямсона способствовали пересмотру норм американского
антитрестовского законодательства в сторону их либерализации [13, с.575-581].
Обращаясь, в свою очередь, к проблеме неполноты и асимметрии
информации, циркулирующей на рынках, Менар утверждает, что именно
фактор информации предопределяет форму контрактных отношений, выбор
между рыночной конкуренцией и организацией как различными средствами
осуществления сделок. По мнению Менара, фактор информации делает
возможной ситуацию, когда «…рынок с небольшим числом участников может
оказаться менее дорогим в смысле получения информации и, следовательно,
привести к установлению более низких цен, чем рынок широкой конкуренции»
[14, с.75].
Итак, беглый обзор взглядов представителей институционализма на
движущие силы современного экономического развития и место в них
конкуренции позволяет констатировать ценность институциональной
концепции для выработки новой теории конкуренции и диалектики ее
эволюции. Во-первых, эта концепция позволяет интерпретировать указанную
эволюцию как тенденцию к «угасанию» конкуренции на основе
взаимозависимости участников контракта. Во вторых, институционализм, в
отличие от неоклассики, констатирует, что большинство современных
отраслевых рынков характеризуется несовершенной конкуренцией. В-третьих,
вопреки традиционному восприятию стратегических альянсов и вертикальной
интеграции
как
монопольного,
антиконкурентного
поведения,
институционализм «оправдывает» последнее с позиции экономии
общественных издержек. И, наконец, институционализм помогает увидеть, что
степень информированности участников влияет на формы конкурентных
отношений, модификацию рыночных структур, проявления «угасания»
конкуренции».
Однако все это не означает необходимости идеализировать
институциональную концепцию, считать ее единственно верной, в том числе и
по рассматриваемому вопросу. Считаю, например, справедливым замечание
С.В. Клюзиной [15, с.170] о том, что институционализм допускает
абсолютизацию роли крупных корпораций, а также слабую формализацию
анализа. Кроме того, уже приходилось отмечать [1; 16, с.46-58], что эволюция
современной конкуренции характеризуется не только тенденцией к «угасанию»
последней за счет сокращения количества субъектов, интеграции, развития
транснациональных корпораций, но и соответствующей контртенденцией.
Последняя проявляется в обострении конкурентной борьбы в глобальном
масштабе и сохранении некоторых анклавов конкуренции, в том числе в части
малого и среднего бизнеса.
Видимо, разработка теории современной конкуренции и ее эволюции
должна быть реализована путем использования различных подходов. То есть не
ограничиваться институциональным анализом, хотя, разумеется, и включать
его. При выстраивании этой теории представляется целесообразным и
использование методологии политической экономии, и применение, с
определенными ограничениями, неоклассической теории. Последняя,
например, вполне допустима при рассмотрении упоминавшихся анклавов
конкуренции в современной экономике. Здесь имеется в виду характеристика
конкуренции в плане отнесения ее к элементам рыночного механизма (наряду с
ценой, спросом и предложением). А ареал методологии политэкономии – в
постижении сущности конкуренции как конкретно-исторической формы
экономического соревнования между владельцами средств производства за
увеличение прибыли на основе увеличения объема труда наемных работников.
Такое
«разнесение»
различных
методологических
подходов
по
соответствующим ступеньках определённой иерархии представляется
гарантией недопущения эклектики при исследовании рассматриваемой
экономической категории.
Следовательно, при выработке современной теории конкуренции и ее
эволюции целесообразно поступить с институционализмом так же, как это
предлагают сделать О. Иншаков и Д. Фролов при разработке современной
экономической теории в целом: «…Несмотря на научную моду, один лишь
институционализм никоим образом не может стать методологической панацеей
для России да и любой другой страны. Он должен органически «влиться» в
состав эволюционной теории наряду с другими подходами, системно
описывающими трансформационные и трансакционные факторы» [17, с.42-44].
Нельзя не согласится с указанными авторами и в том, что «…становится
очевидной настоятельная необходимость междисциплинарной интеграции в
рамках гуманитарных наук с включением институциональной теории,
продуктивная реализация которой должна стать вектором эволюции
отечественного институционализма…» [Там же, с.43].
Литература
1. Гордеев В.А. О применимости соотношения всеобщего-особенногоединичного к современной экономической конкуренции: мировой опыт и
РФ//Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и
экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. 2005. №6. – с.133137.
2. Гобсон Дж. Эволюция современного капитализма: Пер. с. англ. – СПб., 1898.
– 424с.
3. Веблен Т. Теория праздного класса: Пер. с. англ. – М.: Прогресс, 1984. –
368с.
4. Шишкин М.В. Генезис теории монополии в марксистско-ленинской и
буржуазной литературе (1840-1930-е годы) – Л.:Изд-во Ленингр. ун-та, 1985.
– 153с.
5. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли: Пер. с.
англ. – М.: Прогресс, 1968. – 600с.
6. Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества: Пер. с. англ. – М.:
Прогресс, 1979. – 406с.
7. Гэлбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество: Пер. с. англ. – М.:
Прогресс, 1969. – 480с.
8. Жамс Э. История экономической мысли ХХ века: Пер. с. англ. – М.: Изд-во
иностр. литературы, 1959. – 572с.
9. Коуз Р.Г. Природа фирмы // Веки экономической мысли / Под ред. В.М.
Гальперина. – СПб.: Экономическая школа, 1999. Т.2. Теория фирмы – с.1132.
10. Эрроу К. Дж. К теории ценового приспособления // Веки экономической
мысли / Под ред. В.М. Гальперина. – СПб.: Экономическая школа, 1999. Т.2.
Теория фирмы – с.432-447.
11. Норт Д.К. Институты и экономический рост. Историческое введение //
THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и
систем. 1993. Т.1. Вып.2. – с.62-91.
12. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование
экономики: Пер. с англ. – М., 1997. – 190с.
13. Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки,
«отношенческая» контрактация: Пер. с англ. – СПб.: Лениздат; CEV Press,
1996. – 702с.
14. Менар К. Экономика организаций: Пер. с фр. – М.: ИНФРА-М, 1996-160с.
15. Клюзина С.В. Теория монополии: сравнительный анализ концепций и их
классификация. – Иваново: Иван. гос. ун-т, 2004. – 172с.
16. Гордеев В.А. Конкуренция в современной экономике: диалектика эволюции.
Монография. – Ярославль: Изд-во ЯГТУ, 2006. – 7 п.л.
17. Иншаков О., Фролов Д. Место институционализма в экономической науке//
Экономист. 2005, №10 – с.39-43.