МЕРТВЫЙ И ПОХОРОНЕННЫЙ - Территория Ванессы Ли

МЕРТВЫЙ
И
ПОХОРОНЕННЫЙ
Ванесса Ли
Похороненный
Дверь за покупателем захлопнулась. «На самом деле он неплохой человек, - подумал я. - Для
жреца…» Я опустился в свое кресло за прилавком. Не люблю табуреты, хоть в этом городе торговцам
и принято на них сидеть. Идиотское и никому не нужное правило. Знак касты - табуретка о трех
ногах. У меня самого такая стоит. В углу. Но сидеть я все равно предпочитаю в кресле.
А что до Бата и его манеры приходить и болтать по душам каждое утро… Что поделаешь, соседи.
Становилось душно. Через пару недель надо будет перебираться в северную столицу. Если успею,
конечно. Мой взгляд невольно упал на полку в темном дальнем углу. Сразу над трехногой вычурной
табуреткой стояла жаба. Нет, не так - Жаба. Я получил ее после перехода через Пустошь Слепых. И с
тех же пор меня так и называли. Не теперь. Тогда.
Царь вернулся три дня назад. На его могиле даже цветы не успели засохнуть… Да, нами правит
похороненный царь. Ирония судьбы. Когда он уходил в поход-экспедицию на восток, он повелел
объявить себя мертвым и воздвигнуть гробницу, если вестей о нем и его войске не будет ровно три
года и один день. Этот срок истек пять дней назад. И в этот же день на мраморный мавзолей
установили статую и засыпали белокаменную постройку цветами. Царь был похоронен. До полуночи
рыдали плакальщицы. Дворцовая прислуга опустошила подвалы в пользу праздношатающихся по
центральной площади. На улицах вывесили траурные полотнища - черное с красным. И повозки с
колокольчиками…
Колокольчики. Традиции. Жара. Мухи. Жрецы. Ворота Процессий. Ворота Торговли. Ворота
Скорби. Восемь ворот. Тарма. Южная столица империи. Когда-то я не верил, что царь объявит Тарму
столицей. Этот город сдался без боя. Одетые в белое и голубое жрецы вышли к Воротам Процессий,
размахивая зелеными ветками. Именно здесь тан превратился в царя.
Звякнул колокольчик над дверью. Я вздохнул и натянул на лицо улыбку.
- Ха! - это был не клиент. Это был тот, кого я ждал все эти долгие три дня. Ждал и боялся, что он
придет. И боялся, что не придет. - Я так и знал, что это будешь ты!
- Здорово, Жаба! - блестящий офицер победоносной армии царя, вернувшегося из-за края земли.
Старый друг, почти брат. - А где же твои баснословные богатства? Неужели нищенствуешь? Спустил
все на бегах?
- Пожертвовал Неназываемым, - проворчал я. - Я тоже рад тебя видеть, Лето. Уже начал бояться, что
меня забыли.
Лето усмехнулся. Я задвинул засов. Грубейшее нарушение местных традиций - закрывать магазин в
необозначенное время. Я злорадно усмехнулся и вывесил наружу табличку «Закрыто». А Лето тем
временем расстегнул свою объемистую сумку и извлек оттуда темно-зеленую бутыль в оплетке.
- Наверняка ты такого не пил никогда! - провозгласил он. - Это из страны громадных монументов и
треугольных домов. Очень сладкое, тебе должно понравиться.
- Как… там? - спросил я, заглядывая в лицо своего давнего приятеля. Нельзя было сказать, что он
состарился. Добавилась пара шрамов, щеки ввалились еще больше. Обветренным и загорелым он был
всегда - и до похода не был домоседом и неженкой. Что-то в нем, несомненно, изменилось, только
что? Стал мудрее? Повидал что-то, чего я сам не видел? А может…
- Ты не женился случаем в дальних краях? - спросил я. Лето криво усмехнулся.
- У меня сейчас четыре… - он задумчиво прищурился. - Нет. Пять жен. В разных местах. Но это
ерунда все, нашел, о чем спрашивать. Скажи лучше, куда ты дел свое богатство? Я же знаю, что царь
отпустил тебя не голым и босым. Тебе же вполне хватало на дворец, прислугу, висячие сады и еще
гиены знают что! Ты же вроде не играл никогда…
- Да есть у меня дворец, - устало вздохнул я. - Можешь сходить полюбоваться, он в самом начале
Дороги Процессий. Только я его дочери отдал. И она там сейчас со всем семейством и прислугой
живет. А себе завел этот магазин. Подумываю, не сменить ли скобяной товар на специи, есть тут у
меня на примете один поставщик…
Лето наполнил стаканы.
- А там, Жаба, очень плохо, - сказал он вдруг. - Там горы до небес и люди, много людей. Мы думали,
что край земли близко, а оказалось совсем не так. После Страны Монументов мы пересекли три
громадных реки, потом пустыню и горы. А за горами - много-много стран. Там живут пигмеи и
великаны. Они друг с другом воюют. Царь выиграл в одной битве и проиграл другую. Мы укрылись в
храме разумной собаки, а потом царь велел поворачивать назад.
- И что теперь? - спросил я.
- Приказ, - коротко сказал Лето и протянул мне длинный конверт. - Занять прежнюю должность. У
нас война.
- Трахнутый вонючей гиеной выкидыш, - прошипел я.
- А вот этого я не слышал, - лицо Лето стало до отвращения серьезным. - Я должен доставить тебя не
позднее завтрашнего утра. Или твою голову, если ты вдруг решишь не согласиться.
- Ты всегда приносил добрые вести, Лето, - я быстро выхлебал содержимое стакана, совершенно не
чувствуя вкуса. Ну? Я ждал этого все три дня, как вернулся наш похороненный царь. И почему теперь
мне хочется заползти под кровать и выть оттуда, как стая шакалов, сожалея о том, что я не успел
сбежать в северную столицу вместе со своим магазином?
- Рад снова служить вместе с тобой, Жаба, - усмехнулся Лето. - Тебе не интересно, с кем мы воюем?
- Нет, - прохрипел я. - Хоть с Парастатом, хоть с кочевниками Дучи, хоть со всем остальным миром.
- Я доложу царю, что ты воспринял приказ с энтузиазмом, - Лето подмигнул и поднялся. - Я пошел.
Что делать с вином, разберешься сам. Увидимся утром.
Дверь захлопнулась. Колокольчик еще некоторое время обиженно звенел. «Надо закрыть засов», подумал я, но вместо этого снова наполнил свой стакан. Вино было темно-фиолетовым, почти
черным. И густым, как патока. И таким же сладким. Я, наконец, смог почувствовать его незнакомый
вкус. Молодец, Лето. Мы не виделись семь лет, а он до сих пор помнит, что я люблю сладкое. Надо
мной все время все потешались, что, мол, как девчонка. Но мне было плевать. Терпеть не мог никогда
кислое дешевое вино или еще того хуже - пиво, которое наши солдаты вообще вместо воды пили с тех
самых пор, как мы покинули границы Длинной Земли.
Я налил себе еще. Тарма. Когда царь только становился таном, я был одним из его воинов. Я всегда
был так себе воякой, знаю с какой стороны меч держать - и то хорошо. Третий шлем с краю в пятом
ряду. Хм. Царь… А тогда у него еще было имя. Я и теперь могу его вспомнить, только зачем? Его отец
выкинул его и его мать из столицы, объявив ее шлюхой, а его - ублюдком. Царю тогда было… восемь?
Девять? Я не помню. А он помнит. На то он и царь. Их приютила моя мать. Мой отец сначала был
против, за что потом и поплатился.
Царь стал таном, отобрав у своего отца трон. В семнадцать лет он сколотил банду наемников. Или
разбойников? В наших краях эти два понятия мало чем отличались. Длинная Земля - кусок никому
ненужной пустынной каменистой местности, где живут только ударенные патриотизмом в голову.
Там почти ничего не растет, а из дичи водятся лишь дикие козы, подстрелить которых может только
собаку съевший на охоте маньяк. Зато гонору в жителях Длинной Земли хватит на весь остальной
мир. Но это все в прошлом…
У отца царя было трое наследников. Кто знает, как захватывается власть, тот понимает, что с ними
случилось. Хуже было только отцу, он у царя был самым живучим - смог прожить дней десять без еды
и воды. Наверное, его кости до сих пор украшают Холм Ораторов в Длинной Земле, не знаю. Будь я
верным подданным царя, я бы не решился снять страшную декорацию. Скелет в короне - хорошее
напоминание подлецам о возмездии…
Царь был плохим патриотом. Длинная Земля стала для него тесной сразу же, как только он захватил
трон. Став таном, он заявил, что столь гордый народ не должен ютиться в такой заднице, что в мире
есть земли более достойные нашей смелости, решительности и прочих достоинств. Он объявил
мобилизацию.
Не могу сказать, что был ближайшим соратником царя. Так получилось, что я был его другом
детства. Точнее не так, конечно. Другом его был мой старший брат. Он же им и остался до сих пор Гота, его главный советник и военачальник. Разумеется, Готой его никто теперь не зовет - это
домашнее имя. Он стал Дланью тогда же, когда царь надел корону тана. «Что скажешь, моя правая
Длань?» - спрашивал его царь. А мой брат ему отвечал… Он был мудр и скор на расправу. Именно он
настоял на обязательной смерти наследников тана, хотя старшему было двенадцать, а младшему
четыре. «Это сейчас они трогательные детишки, размазывающие сопли по щекам, - сказал Гота тогда.
- Но пойдет несколько лет, и любой из них, не задумываясь, всадит тебе в спину нож, мой тан.
Наследники не бывают детьми».
А что же я? У меня отыскался другой талант, к мечу и копью не имеющий никакого отношения.
Растущая армия потребовала снабжения, обеспечения и счета. Вот этим всем я и занялся. Я торговец,
а не воин.
Бутылка уже подходила к концу, когда колокольчик над дверью забренчал снова. Я с трудом поднял
голову и сфокусировал взгляд на вошедшем.
***
Сладкое вино Страны Монументов не оставило на утро никаких следов. А может быть, Лето что-то
подмешал туда. Какое-нибудь особое снадобье, выпрошенное по большому секрету у нашего
колдуна, большого любителя выпить. Он придумал свое адово варево уже давно. Помнится, мы
насели на него, чтобы он открыл нам секрет, но ничего не вышло. Мы как раз готовились перейти к
более изощренным пыткам, когда появился царь и велел прекратить безобразие. Мы были здорово
пьяны тогда. Трезвым я нашего колдуна боялся до икоты. Как и любого другого, впрочем.
Я вспомнил скандал, случившийся вчера под конец бутылки, когда ко мне явился Шапша,
представитель главы торговой гильдии, и объявил, что мне за нарушение полагается уплатить
штраф. Его счастье, что он пришел с охраной, которая успела его вытащить за дверь до того, как я
додумался, что бить дубинкой сподручнее, чем кулаком. Связываться со мной они не стали,
пообещали только припомнить все, когда я протрезвею. Я усмехнулся злорадно. Пусть припоминают
каптеру царя. Удачи им.
- О, Жаба! - я скривился. Очень надеялся, что уж его-то убили где-то в дальнем походе. И
похоронили в самом вонючем болоте. Но нет, вот он, Таска - Яблочный пирог, живой и здоровый. И
даже неплохо выглядит. - Царь с утра о тебе уже спрашивал. Я рад тебе, - он криво ухмыльнулся. - Вот
уж не думал, что когда-нибудь это скажу.
- И тебе здорово, Яблочный Пирог, - сухо проговорил я. - Уж и не надеялся тебя увидеть…
Я не был во дворце с тех пор, как уволился из армии. Лет семь. Или восемь. С тех пор тут многое
изменилось. Впрочем, менял это все не царь, а его наместник и трое жрецов, устранить которых от
управления государством царю пока что не удалось. Храмы в Тарме - это и достопримечательность, и
головная боль. Местные цари всегда были ставленниками жрецов, и только наш отказался
подчиняться этой традиции. Пока он правил сам, жрецы были тише воды, ниже травы. Но когда царь
ушел в поход, они снова подняли головы и принялись за старое. Бат, младший жрец храма Агталы,
повадился ходить ко мне под предлогом покупки лампадного масла. Придет, усядется на тот самый
трехногий табурет, и сидит. Я думаю, он так часто приходил, потому что знал, кто я. Для
большинства я был просто хозяин скобяной лавки, пришедший откуда-то с севера. А не бывший
каптер победоносной армии великого царя. Шапша, например, совершенно точно не знал ни про
мой дворец близ Дороги Процессий, ни про мою бывшую должность.
На лестнице вновь появились уродливые маски с выпученными глазами - знаки поклонения богам.
Я так до конца и не понял, что именно они изображают - лица богов или жрецов. Бат пытался мне
как-то объяснить, но видимо я тупой для этих тонкостей. «Свет божества снисходит на
поклоняющегося ему, и тот становится подобен богу», - сказал он. В общем, все уроды. Если судить по
этим лицам, то поклоняться местным богам лучше всего получалось у страдающих запорами. Правда,
в том давнем разговоре я удержал свой комментарий при себе. И хорошо сделал, а то у меня были бы
серьезные неприятности, я думаю. Ну ничего, скоро у царя дойдут руки снова снять эти уродливые
рожи, и по этой лестнице снова можно будет подниматься без отвращения.
Своей резиденцией царь, как и раньше, выбрал верхнюю террасу. Его еще в первый раз восхитили
сады на крышах, а уж многоярусный дворец с фонтанами, колоннами и фруктовыми деревьями,
растущими чуть ли не прямо из стен… Покоями царя раньше считались мрачные комнаты, скрытые в
толще этой махины. Считалось, что царя должно беречь все, и, прежде всего, стены. Но наш царь
решил по-своему, забрался на самый верх и наслаждался оттуда видом на висячие сады. Верхняя
терраса не годилась для больших приемов, зато для аудиенций и переговоров - самое то. Только вот
подниматься дотуда было долго…
- А ты хорошо выглядишь, - сказал царь после минутного молчания. - Мне тебя не хватало. С тобой
моя армия никогда не страдала от голода. Поднимись!
Дурацкое правило опускаться перед царем на колени ввели жрецы. А царю идея пришлась по
вкусу.
- Я рад, мой царь, что вы так высоко цените мои скромные способности, - ответил я.
- Нас ждет новая война, Жаба.
- Рад быть полезным моему царю и моему народу.
- Нам понадобится оснастить флот.
- Боюсь, у меня нет опыта…
- Я верю в тебя, пройдоха. Лучше тебя никто не справится.
- Повинуюсь, мой царь.
- Я знал, что ты не подведешь.
Я вышел от царя, обливаясь потом. Он тоже изменился, но куда сильнее, чем Лето. Его глаза стали
похожи на ножи. Даже когда я на него не смотрел, то все равно чувствовал, как он вскрывает ими мой
череп. Надо же, мне удалось даже в мыслях не упомянуть ни единого ругательства. Прав был Гаро
Проклятый, сказавший, что настоящие чудеса творит не колдовство, а страх перед ним. А уж этот
подонок точно знал, о чем говорил… Он пять битв выиграл без единой потери. И приказал казнить
неудачника, которого ранили в шестой.
***
Тремя этажами ниже меня догнал Лето.
- Ты будешь вводить меня в курс дела? - спросил я угрюмо.
- Да.
- Хорошо.
Дальше мы пошли молча. Я всей кожей чувствовал какую-то дрянь вокруг. Как будто бросился в
озеро с заманчиво-прозрачной водой, а со дня в тот же момент поднялась туча мутной тины. Что за
войну затевает наш царь? Я задал этот вопрос вслух.
- С Белафортом, - ответил Лето. - Пожелание советника.
- Длани? - спросил я.
- А ты не знаешь? - Лето заглянул мне в глаза. - Твой брат умер три дня назад. Он был ранен, и
последние две недели не приходил в сознание.
- Две недели назад? - тупо повторил я. - А что, была какая-то битва в двух шагах от Тармы?
- Нет, - Лето грустно усмехнулся. - На него напала гиена. Прямо посреди лагеря.
- Гиены же боятся людей! - удивился я.
- И эта боялась, - пожал плечами Лето. - Но напала. Длань убил ее, но она успела его укусить. Он
заболел. И умер три дня назад. Царь повелел возвести его гробницу рядом со своей.
- Что, шакалы вас задери, тут происходит?! - я остановился.
- Позже, - одними губами сказал Лето.
Поговорить получилось только к ночи. До этого пришлось заниматься делами. Я разбирал бумаги,
ругался со своим предшественником, устроившим путаницу и хаос в документах, изучал договора,
носился, как ошпаренный, по складам. Хорошо, что ко мне приставили Лето. Он отличный парень, я
всегда хорошо с ним ладил.
И еще я не отказал себе в удовольствии явиться к Шапше, обрядившись во все регалии и знаки
отличия. Смешно было наблюдать за метаморфозами его лица - от злорадной усмешки сначала до
заискивающего подобострастия, когда он понял, в качестве кого я тут к нему заявился. Вообще-то я
терпеть его не мог. Но никого лучше для своих целей в Тарме я бы не нашел. А уж сам Шапша ради
такой сделки готов был без штанов пробежать всю Дорогу Процессий или прослужить в храме Луда
неделю, подставляя свой зад всем желающим. А там их всегда хватало…
- Двуличный ты тип, Шапша, - сказал я, когда бумаги были подписаны.
- Жизнь такова, господин каптер, - ответил Шапша, чуть поклонившись. - Воздает по заслугам.
Я хотел спросить про храм Луда, но передумал, махнул рукой и ушел. Дел было еще много, а
наделать неприятностей Шапше я теперь смогу, когда захочу. Единственное, что расстраивало в этой
мысли, так это то, что никакой особой радости она мне не доставила.
Остах-Рубище, флотоводец и кораблестроитель, человек, помешанный на море и морских
сражениях, принял меня радушно. Еще бы, ведь наконец-то и для него нашлось настоящее дело. До
настоящего момента корабли использовались только как телеги, и не больше. А Рубище мечтал о
настоящем боевом флоте, страшнее которого не будет во всех семи морях. Так мы и пообщались - он
мне взахлеб рассказывал о новых верфях, заложенных по приказу царя на Отмелях, а я слушал и
записывал, что именно необходимо сначала для постройки, а затем для повседневного
функционирования. Все-таки плоховато я разбираюсь пока что во всем, связанном с морем. Не
доверяю я этой стихии никак. Я был в море, конечно. Только ни разу из всех моих трех морских
путешествий, мне не удалось убедить себя, что я смогу ходить по палубе, ни за что не держась. Свой
первый выход в море в сознательном возрасте я помню очень плохо, потому что был занят. Блевал за
борт. Потом морская болезнь как-то сама собой прошла, но любви к морю во мне так и не
прибавилось.
***
Каца догнал меня неподалеку от Гостевых Ворот. Здесь, в Новом Городе, имелось два постоянно
действующих базара, и нужный мне человек был либо на одном, либо на другом. Возле Гостевых
Ворот торговали шерстью, коврами, тканями и всякими полезными бытовыми предметами. А базар
на Жертвенной Площади специализировался в основном на еде. И когда мне наконец показалось, что
я заметил в толпе Вагита, того самого человека, который занимается сбором отправкой торговых
караванов, то меня окликнули. Я недовольно покрутил головой, и сжался, когда увидел, кто именно
меня зовет. Вроде с детства знакомы, а я все равно не могу перестать его опасаться.
- Здорово, Жаба, - сказал колдун, подходя вплотную. Издалека его даже можно было принять за
обычного человека, но вблизи впечатление сразу проходило - он был весь обвешан ожерельями
мешочков, бусами косточек, клыков и когтей неведомо каких животных, а на шляпе так вообще
болтался целый птичий скелет. Правда, набор этих «украшений» не выдавал в человеке колдуна, я
знавал несколько личностей, одевавшихся еще более экстравагантно… Зато выглядывающие из-под
одежды черные завитки замысловатых татуировок говорили о его профессии куда больше. Говорят,
что знающий человек по узорам на теле легко определит специализацию и статус колдуна. Только в
последнее время выпускники шарашкиных контор, обучающих всем разновидностям колдовства,
стали раскрашивать себя вовсе уж причудливо и разнообразно. Вплетая значимые узоры во
множество разных других. Вроде им даже пытались это запретить, да где там…
- Привет, Каца, - я, наконец, справился с собой, унял дрожь в коленках и смог улыбнуться. Вообще-то я занят. Ищу одного человека.
- Это все равно был не он, - Каца дернул плечом. - Надо поговорить. Пойдем в кабак, выпьем
чего-нибудь.
Вот тоже счастье - бродить по Новому Городу в компании пьяного колдуна!
- Даже не думай, - Каца сжал губы. - Нам надо поговорить. И ты пойдешь сейчас со мной. Понял?
Вот и поговорили, мда. Я вздохнул и поплелся вслед за долговязым тощим колдуном. Моя смелость
не простиралась так далеко, чтобы всерьез с ним поспорить. Каца ловко лавировал в базарной толпе,
будто последние много лет не в походе к краю мира участвовал, а работал продавцом сладостей или
разносчиком воды. А я думал, зачем я ему понадобился.
- Садись, Жаба, - Лето похлопал по скамье рядом с собой. - Работа не убежит, успеешь еще.
Я облегченно вздохнул. Значит, дело ко мне не только у колдуна, и мне не придется поддерживать с
ним беседу один на один. Кроме Лета за столом сидел Сова, тоже из первых соратников царя, можно
сказать, воспитатель. Его седая голова возвышалась над всеми, как… гм… маяк. Я как-то спросил,
сколько ему лет, а он засмеялся и ответил, что сам уже не помнит. Однако обманываться на его счет я
бы никому не посоветовал - этот гигант был сильнее всех, кого я знал, и лучше всех владел оружием.
Любым, даже совершенно незнакомым.
Я сел, и Лето немедленно наполнил мой стакан напитком из глиняного кувшина. Я отхлебнул и
скривился - пиво. Отставив стакан, я выжидательно воззрился на окружающих. Всех их я знал уже
больше двадцати лет, они бы не позвали меня просто так.
- Ты думаешь, зачем мы тебя позвали? - спросил Сова. - Не веришь, что просто соскучились?
Я мотнул головой.
- Правильно делаешь, - вздохнул Сова. - Нам просто хочется, чтобы ты тоже был в курсе. Только
начать придется издалека. Ты не сильно занят?
- Уже нет, - вместо меня ответил Каца. - На сегодня ему хватит. Будем считать, что мы все уже в
увольнении.
- Какое-то странное место вы выбрали для разговора… - я снова потянулся за кружкой, но вовремя
вспомнил, что в ней. - А подают в этой забегаловке что-нибудь, кроме этой мочи?
- Уже возле трех рек было понятно, что никакого края мира поблизости нет, - сказал Сова. Глаза его
подернулись поволокой воспоминаний. Странно только, что он начал откуда-то с середины… Но я не
стал ему напоминать, что про остальной их поход я тоже мало что знаю. - Но царь все равно не хотел
поворачивать назад. Тем более, что в уродливом храме Костяной Матери ему было смутное видение,
которое жрец истолковал как невиданный успех или необычная судьба. Уродливый жрец уродливой
богини. Непонятно, зачем царь вообще его слушал… У переправы был бой. Пигмеи заманили нас в
засаду, попытались разрушить наплавной мост, в тот момент, когда по нему переправлялся обоз. Мы
победили тогда без особых потерь. Но когда увидели своих врагов вблизи, были очень удивлены.
Низкорослые, с вывернутыми губами и плоскими носами. Кожа у них серо-коричневая. И еще они
носят уродливые украшения. Если бы я сам не видел, как они держат в руках оружие, не слышал, как
выкрикивают команды их вожди, то решил бы, что это обезьяны, которых для чего-то обрядили в
пестрые одежды. Но это были люди. Ночью часть мертвых ожила, и они попытались снова нас
атаковать. Тогда мы потеряли Голову и Друча. Ты помнишь их?
Я кивнул. Голова был стратегом, а Друч простым солдатом. Наверное, он бы смог стать кем-то
большим, если бы не лень и разгильдяйство. На деле он был умнее, чем пытался казаться. Просто ему
нравилось выполнять приказы. И еще Голова и Друч были давними друзьями. Такая вот странная
пара - высший офицер и простой солдат. Впрочем, ничего странного, если знать, что они начинали в
одной банде наемников…
- Их шатер подожгли трупы пигмеев, а на выходе проткнули копьями, - продолжил Сова. По-глупому как-то получилось, да. Вроде опытные воины, старые солдаты… Наутро трупы пигмеев
снова стали трупами и никаких признаков жизни не подавали. Царь отдал приказ сжигать всех
мертвых. И пигмеев, и своих.
- Это было необязательно, - подал голос Каца. - Никто из наших после смерти бы не встал, это была
магия пигмеев.
- Да, ты говорил об этом, - кивнул Сова. - Только царь тебе не поверил.
- Страшнее всего было, когда мы выжигали столицу пигмеев - Утцу-штудду, - сказал Лето. Плетеный город. У них дома похожи на корзины. Представляешь себе корзины, локтей в пятьдесят
высотой?
- Отвратительные людишки, - скривился Каца. - Я допрашивал несколько. Договориться с ними все
равно бы не получилось. Если бы мы оставили их в покое, они бы ударили в спину.
- А так в спину нам ударили другие… - вздохнул Сова. - Но это случилось много позже, уже после
войны карликов и великанов… Странно было явиться войском в край, где идет чужая война. Черные
великаны и бледные карлики. То есть, бледными они нам показались в сравнении. Великаны были
антрацитовые, как пятна ночи на пестром ковре джунглей. Они шли в бой абсолютно голыми, и из
оружия использовали только сучковатые дубинки. Они тоже были похожи на обезьян. Только я
никогда не видел таких больших, обезьяны нам попадались исключительно мелкие и шкодливые. На
деле великаны оказались куда более цивилизованными, чем пигмеи. Просто у них странные понятия
о чести на войне. Они давно уже научились обрабатывать металл, но религия не позволяет им
использовать его на войне. И еще у них очень странные колдуны - они поют, закатывая глаза, и
танцуют, высоко подбрасывая ноги…
- И кожа их воинов становится неуязвимой к металлу, - уточнил Каца. - Собственно, это
единственное заклинание, подходящее для боя. В остальном их магия очень мирная, подходит скорее
для огородников, чем для воинов.
- Мы не вмешались в войну тогда, - сказал Лето. - Просто поставили укрепленный лагерь и занялись
текущими делами - очень многие из наших заболели неизвестными болезнями, лошади нуждались в
отдыхе, да и заготовкой провианта стоило заняться.
- Потом снова был храм, - Сова налил себе еще пива и ненадолго замолчал. - Я даже уже не помню,
кому поклонялись эти оборвыши. Сама постройка - древнее Тармы, я вообще впервые видел столь
старое строение… А жрецы там самые разные, было даже двое белых. Они сидят посреди джунглей
безвылазно. Они покрыты коростами, их волосы свалялись в войлок, а одежды они никогда не
стирают. Когда прорех становится больше, чем ткани, они проводят ритуал - снимают эти тряпки,
надевают другие, чуть менее ветхие, но уже грязные и рваные. А старые сжигают в ритуальном
костре. Который никогда не гаснет, таково правило. Вонь там стоит такая, что любая сточная канава в
Тарме покажется ароматизированной ванной. Но царь почему-то остановился у этого храма надолго.
- Мы только потом поняли, почему, - сказал Лето. - Хотя все равно не до конца. Ладно, давайте не
будем утомлять Жабу рассказами про дальнейшие наши лишения. Дальше становилось только хуже.
А на обратной дороге царь настоял на том, чтобы мы обязательно снова зашли в этот храм, хотя
дорога была не самой удобной. Да что там, никакой дороги там вообще не было… И вот тогда-то он и
появился в нашей армии.
- Мертвый советник, да, - криво ухмыльнулся Каца.
- Что-то мне не смешно, - сказал Сова, ни на кого не глядя.
- Мне тоже не смешно, - лицо Кацы стало серьезным.
Я понял, что потерялся. Пигмеи, великаны, джунгли, храмы, жрецы, мертвый советник.
- Так что там случилось, в этом храме? - спросил я, чтобы пресечь начинающуюся ссору.
Каца и Сова переглянулись.
- Царь забрал из храма саркофаг с мертвым телом, - сказал Каца. - А жрецов, которые не хотели его
отдавать, приказал перебить всех до единого.
- Зачем царю труп? - тупо спросил я. - Или саркофаг драгоценный?
- Это не просто труп, - Каца опять криво ухмыльнулся. - Он может разговаривать. И теперь это
главный королевский советник. Мы тебя позвали, чтобы предупредить.
- Ты обязательно с ним увидишься в скором времени, - сказал Лето. - Удивительно, что царь
принимал тебя без его участия.
- А чей это труп? - спросил я.
Каца пожал плечами, Сова отвернулся, Лето придвинул к себе кувшин.
- Ребята, - жалобно пробормотал я. - Я правильно вас понял вообще? Царь ограбил храм, приказал
убить там всех жрецов и забрал в качестве трофея гроб с бормочущим трупом. И теперь слушает его, а
вас не слушает, так? Царь сошел с ума?
- Да нет, - махнул рукой Каца. - Все не так плохо. Царь остался нормальным царем, он продолжает
обсуждать с нами важные вопросы, это все тот же царь, зуб даю. Только теперь на советах
присутствует труп. Он весьма дельно все комментирует, похоже, что при жизни имел дело и с
войсками, и с военными действиями. Только вот решение о войне с Белафортом было принято без
нашего участия. Царь просто поставил нас перед фактом.
- Война с Белафортом - никому не нужная глупость! - заявил Сова. - Только людей зря потеряем…
Наши интересы никак не пересекаются. Белафорт никогда не совался на восток Семиморья, а мы - на
запад, в воды и земли Белафорта. И флот Белафорта сильнее нашего.
- Ненадолго, - буркнул я. - Царь приказал заложить на побережье шесть новых верфей.
- Шесть?! - удивился Сова, потом вздохнул. - Ладно. Не дело офицеров осуждать действия царя. Он
повелел воевать с Белафортом, значит, будем воевать. Мы не за этим тебя позвали, Жаба. Просто
хотели предупредить. Чтобы ты не удивлялся.
О чем-то они промолчали. Или пока не решались сказать. Мертвый советник царя - важная новость,
но скрываться в базарном кабаке, чтобы ее сообщить было необязательно. Не похоже, чтобы эта
информация была особо секретной, раз царь вел все важные разговоры, таская гроб с мертвым телом
за собой.
- Это ведь не все, да? - спросил я. - Вы что-то еще хотели мне сказать?
- Да, - глухо сказал Сова. - Возможности мертвого советника не ограничиваются болтовней с
живыми. Еще он может управлять животными.
- Не понял? - нахмурился я.
- Отдавать приказы, заставлять вести себя как дрессированные, - Лето сжал кулаки. - Один раз я
даже видел, как он заставил волка броситься с обрыва.
- И почему это важно? - спросил, было, я, но сразу же прикусил губу. Гиена. Посреди лагеря.
- Ты уже сам понял, да? - сказал Сова. Я кивнул. На языке крутился еще один вопрос, но задавать его
не пришлось, на него ответил Каца:
- От нападений животных погибло еще пятеро офицеров. Лужа, Глупый и Добряк. Других двоих ты
не знаешь.
***
Я стоял над развернутой картой. Белафорт лежал примерно в пятистах лигах на юго-запад по морю,
если считать от Отмелей, нашего побережья Семиморья. Наши интересы никогда не
распространялись западнее островов Полуночного мыса, где царь повелел поставить маяк. А потом,
кажется, вообще забыл об их существовании. Эти острова и правда доброго слова не стоили - скорее
уж рифы, чем полноценные острова. Так, каменюки посреди моря… Я даже не знаю, функционирует
сейчас тот маяк или его забросили давно. Если отправлять армию до Белафорта пешим ходом, то
получится вовсе уж ерунда. Не получится дотуда по суше дойти. Даже если удастся каким-то образом
форсировать дельту Луташи… Потом придется пересекать Берег Огней и Коралловые горы - места
совершенно безжизненные и страшные. Получается, что воевать придется только через море. И
начать с захвата Китовой пасти - узкого пролива, укрепленного двумя древними фортами. Их
построили когда-то в незапамятные времена, когда самого Белафорта еще в проекте не было, а
нынешние его обитатели ютились по островам Семиморья и доказывали всему миру, что они самый
свободный народ, потому как не привязаны ни к одному месту.
Белафорт… Говорят, что там на алтарях убивают людей. Что к первому дню весны особо избранные
женщины должны родить младенцев, которых скормят жертвенной печи. А матерей этих несчастных
детишек выбирают среди самых красивых девственниц особо знатных родов. И еще я слышал про
танец с мечом… Там девушки танцуют по кругу, а палач стоит в центре. И в танце он отрубает им
головы. А еще… Бррр. Я расхотел вспоминать страшные байки про Белафорт. Зато война с этим
городом-государством перестала казаться мне глупой и ненужной затеей. Этот город стоило бы
разрушить до основания и память о нем стереть. Я снова посмотрел на карту. Пятьсот лиг.
Я и сам не понимал, почему вдруг занялся несвойственным себе делом. Моя работа - обоз, лошади,
баржи, кормежка и обмундирование. А стратегию и тактику просчитывают другие. Но что-то не
давало мне покоя. Зачем нам война с Белафортом? Не то чтобы это самоубийство, все-таки мы империя, а Белафорт - паршивый город-государство. Пусть даже с десятком колоний, но все равно он
от этого не стал сильнее нас. Но дело даже не в этом. У нас под боком имеется мятежная область
Дождевых равнин вместе с главным ее городом Гуспаросом, прибежищем всяких ренегатов,
сепаратистов и осколков старой аристократии. Есть не менее отвратительная горячая точка в степях
Дучи. Тамошние кочевники только выглядят покоренными. А еще странно, что царь не думает об
усмирении своего бывшего соратника Парастата, захватившего Светлый Яр и Обжиг. Насколько я
знаю, он собрал там неслабую армию, понаделал укреплений, и строит какие-то козни. Никогда не
доверял колдунам. Парастат отправился в поход на восток вместе с царем, но бежал оттуда через пару
месяцев. Подделал указ о своем назначении наместником и быстренько воссел в самой защищенной и
богатой провинции, наплевав и на царя, и на остальную империю. Выковырять его из кольца гор
будет трудновато, а неприятностей он может причинить вполне реальных. Но меж тем, царь задумал
воевать Белафорт, с которым у нас нет ни спорных территорий, ни напряженных взаимоотношений.
Царь подчиняется трупу, а у трупа есть свои резоны. Я сам так пока и не увидел этого мертвого
советника, хотя и удостоился еще одной аудиенции у царя. Мы обсудили поставки древесины,
количество вербовочных пунктов и подряды на парусину. Собственно, на этом наша беседа
закончилась, и я отправился по своим делам. Чей же труп притащил царь в Тарму? Вряд ли это кто-то
совсем уж неизвестный, обычные люди не оставляют после себя говорящих трупов, способных
убедить победоносных царей в своей полезности. А значит это кто-то из мертвых владык. Скорее
всего, из колдунов.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 6 неразобранные мемуары
код документа 234/5
Третий день осады - третий день дождя. Я смотрю в пустые глаза моих солдат, и стыд пожирает
меня изнутри. Я знаю, что они все умрут здесь, и мне кажется, что они тоже это знают. Осада - это
один сплошной обман. Мы простоим здесь две недели, занимаясь постройкой шагающей крепости,
которая никому не пригодится. Я не знаю, что намешано в снадобье, которое дал мне Гукша по
велению Гаро, но я должен проследить, чтобы каждый вечер оно добавлялось в еду и питье моих
солдат. «Оно облегчит тебе задачу, хе-хе», - сказал Гукша. Как отвратительно он смеется, будто ворона
каркает.
К ночи пошли на штурм. Разведка боем. В крепости два колдуна, один из них умеет швыряться
здоровенными камнями. Потеряли десять человек убитыми, еще тридцать два ранены. Сейчас утро, и
в лагере тихо. Только что в условленное дерево воткнулась стрела с посланием. «Завтра снова
штурмуйте, передай колдунам, чтобы отравили воду». Без подписи. Но я и так знал, от кого письмо.
Вся эта инсценировка действовала мне на нервы, но выбора у меня не было - моя жена и дети в руках
Гаро, и он пообещал, что если я отдам свой отряд, то он отдаст мне их обратно и позволит уйти.
Со стены сбросили труп. К нему был ножом приколот лист бумаги с надписью «предатель». Один
из моих солдат повесился. Кого, интересно, мы ждем? Я снова посмотрел на амулет, который передал
мне Гукша. Змея с распахнутой пастью, чертополох и языки пламени. Выполнен грубо, дешевка.
Словно он его на базаре купил. Когда я ему об этом сказал, колдун скривился и сообщил, чтобы я не
лез не в свое дело. Амулет верный, и мне надо всего лишь сломать его, когда ОН придет. Кто ОН? Не
мое дело. Не мое дело. Не мое дело. Я пойму, когда увижу.
Со стены упало еще несколько трупов. Все они были с синими лицами, тела их покрывали
омерзительные язвы - это все были следы отравы. Заболели двое моих солдат. Врача укусила
саламандра, и он умер. Осталось двое коновалов, но они не справятся.
Еще один бесполезный штурм. И как же надоел этот дождь! Шагающая крепость почти готова.
Скоро все начнется.
Никогда не видел ничего более отвратительного. ОН пришел от реки. Это большая куча дерьма. Я
надломил амулет и уткнулся лицом в сухую траву, чтобы ничего не видеть. Выжил только я один. От
крепости ничего не осталось.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 1 мемуары офицеров
Код документа 112/45
Рассвет, утренний гонг. Мятежники заняли большую часть города. Их костры все еще дымятся на
центральной площади. Но мы пока держимся, хотя они уже трижды за последние сутки пытались
штурмовать дворец. Гаро отдал мне приказ подчиняться Шагану. Мы оставляем правую лестницу и
уходим в северную башню. Проживем подольше.
Второй утренний гонг. Время завтрака. Чего у нас еще хватает, так это припасов. Северная башня самая дальняя от ворот, зато под нами одна из дворцовых кухонь и склад. Я не знаю, в каком именно
месте дворца прячется Гаро. Он понимает, что обречен, что власть его закончена, но тщится продлить
агонию. Я буду биться за него до конца, мне глубоко противны идеи мятежников.
Полдень. Двинулись на штурм. Я слышу только шум, лязг и грохот. Вроде бы, у них теперь есть
какой-то особый таран.
Через час после полудня. Они взяли ворота и внутренний двор. Защитников обеих лестниц, живых,
но парализованных каким-то заклятьем, сложили в огромную кучу и подожгли. Колдовской огонь
поддерживает какая-то девчонка. Хуже колдуна может быть только колдунья. Мой отец говорил, что
красивых колдуний не бывает, и я соглашаюсь с ним, глядя на беснующуюся на фоне костра из тел
худосочную фигурку. Наверняка у нее бледное перекошенное лицо с костлявым длинным носом и
тонкие рыбьи губы.
Они могут двигать руками и кричать. Это ужасно.
День, солнце высоко, гонг больше не отбивает часы. Мятежники остановились, не знаю почему. Они
сожгли около четырех сотен человек - три раза подтаскивали новые партии, и их уродливая колдунья
воспламеняла тела еще живых и чувствующих людей. Не понимаю, она что, ими командует?
В их руках оказалась восточная башня, ее никто не защищал. Они поставили шатер посреди двора.
Не понимаю, зачем?
Близится закат. Штурмуют нашу башню, мы держимся. Шаган успешно подавляет огненные
заклятья тощей колдуньи. Он мне сказал по секрету, что Гаро здесь нет. Его вообще нет во дворце.
Солнце село. Шагана убили. Стрелой из арбалета. Теперь командую я. Сдаваться бессмысленно, мы
все равно умрем не так, так эдак. Лучше это сделать в бою, чем в куче. Сдалась Западная башня. Ее
защитников принялись стаскивать во внутренний двор. Мятежники готовят какую-то каверзу против
Южной.
Полночь. Орудие бабахнуло. Южная башня разрушена. Я почти ничего не слышу, в глазах пляшут
саламандры. Сейчас они снова пойдут на штурм.
Глубокая ночь. Мы опять отбились, не понимаю, как. Кажется, у нас появился зыбкий шанс уйти из
этой передряги живыми.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 2 Письма
Код документа 621/44
Я получил это место. Название моей должности - помощник постельничего. В мои обязанности
входит уборка публичной спальни. И еще я должен нести стражу у склада постельного белья.
Сначала я не понял, зачем такие странные предосторожности - стражей склада всего десять, мы
меняемся по расписанию, белье ни на минуту не остается без присмотра. Но мне объяснили, что во
дворце полно предателей и отравителей. К стыду своему, я думал, что отраву можно подсыпать
только в еду или питье, оказалось - нет. Существуют специальные порошки и жидкости. Например мушиный снег. Это белая пыль, если ее распылить над подушкой, то человек умрет через две недели,
и никто не сможет понять от чего. Его будут мучить кошмары и рвота. А если пропитать белье соком
лунной травы, то тело человека покроется язвами и коростами. Ну да ладно, я хочу написать о
другом. Теперь я часто вижу Гаро, о котором до этого только слышал. Это очень высокий и тонкий
человек. Он всегда носит обувь с каблуками, чтобы казаться еще выше. Его одежды красного или
бордового цвета, других он не надевает. Хотя я слышал, что в особых случаях он одевается в черное.
Обычно у него на лице маска, закрывающая половину лица. Он это делает, чтобы скрыть ужасный
багровый шрам. Каждую ночь в его покои приводят девушку. Это всегда очень худосочные брюнетки.
Сначала я удивился, но потом понял, что это не для любовных утех, он делает с ними что-то другое,
ужасное. Они все остались живы - я видел их утром, - но из дворца исчезали в тот же день. Гаро не
женат, это все слухи. И еще у него есть наследник - грузный отрок с мутными глазами навыкате. Он
похотлив, и его боится вся прислуга, потому что ему все равно, с мужчиной или женщиной делить
постель. Еще к семейству Гаро можно отнести старую женщину, которую тоже все боятся. Она ходит
по дворцу, словно призрак, и иногда заговаривает. Говорят, что если она с кем-то заговорила, то жить
тому осталось не больше десяти дней. Я не понял, кем она приходится Гаро, может быть матерью,
если судить по ее особому положению.
Мой приятель из прачечной рассказал, что сам Гаро никакого отношения к аристократии не имеет,
просто он вовремя стал любовником танессы. А потом она умерла, и оставила ему наследство.
Разговаривать с Гаро страшно - он нависает над тобой, как фонарный столб, а из глаз его то и дело
сверкают темно-красные вспышки. Он никогда не принимает гостей сидя, хотя трон у него есть.
Утром он встречает приглашенных, лежа в постели публичной спальни, а в остальное время - стоит
посреди тронного зала. Он заставляет подходить вплотную к себе. Приятель сказал, что ему это
нужно для того, чтобы чувствовать дыхание собеседника. Вроде как в этом случае ему не могут
причинить вред.
Теперь буду писать реже, работа отнимает много времени. Деньги буду отправлять регулярнее.
Рако.
Приписка. Письмо было изъято и адресату не доставлено.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 3 указания
Код документа 22/3
Коменданту полевого лагеря Дубки Родри-Шакалу от Гаро.
Повелеваю принять человека, доставившего этот документ, как меня самого. Ему надлежит
выделить три десятка тяжелых пехотинцев и ни о чем не спрашивать. Если он сам заговорит, слушать
дозволяется.
С грузом, который он передаст, надлежит поступить следующим образом: мешки из фургона с
красной крышей поместить в склад и не вскрывать до особых распоряжений. Мешки из фургона с
синей крышей сложить в центр лагеря и также не трогать. Вино из ящиков третьего фургона
разрешается пить в разумных пределах.
Кроме того, в ночь после отбытия посланника надлежит выставить тройную охрану и всем им
завязать глаза. Пусть охраняют на слух.
И последнее - мое прибытие в лагерь Дубки держать в секрете. О посланнике моем также надлежит
забыть сразу по его отбытию.
Гаро, день седьмой, месяц жаворонков.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 6 неразобранные мемуары.
Код документа 32/2
Мы нашли их уже мертвыми, там даже мухи уже роились. Но стража не хотела ничего слушать. Нас
схватили и сунули в клетку, как зверей. А на соседнюю телегу свалили гору трупов. Их было,
наверное, человек тридцать, не меньше. У них были лопнувшие глаза. Прямо взаправду лопнувшие,
как будто протухшие помидоры. Лиц было не разобрать, но по виду их было понятно, что это
разбойники.
Мы с братом попали в общую темницу. Там воняло, и было много народу. Один человек,
сумасшедший, вырывал на себе волосы прядь за прядью и стонал. А потом начал рассказывать.
Сначала невнятно, почти шепотом, а потом все четче и четче. Их наняли и посадили в засаду.
Наказали ждать трех всадников и крытую легкую повозку. Они должны были всех убить. Наниматель
сказал, чтобы они не медлили и стреляли безо всяких предупреждений. Но у главаря были странные
понятия о чести - он подумал, что тридцать человек против четверых это очень много, и решил
предупредить об атаке.
Когда он разъяснял странникам, что сейчас они будут убиты, из повозки показался длинный и
тощий тип в маске, закрывающей половину лица. Он смеялся. Сначала просто хихикал, как дурачок,
а потом его смех становился все громче и громче. Потом стал похож на гром с ураганом, а потом у
разбойников начали лопаться глаза и уши. И только один этот сумасшедший сбежал. Или он вообще
там не был, а то было его видение, у блаженных бывает такое, в нашей деревне был один… [страница
вырвана]
На допросе я все сказал, как было. И как мы нашли тела, и о том, что слышал в темнице. Нас с
братом отпустили.
Дорожные сборы
Дорога Процессий - самая почетная улица в Старом Городе. Говорят, ее плиты положили еще
тысячу лет назад. И вытесывали их под присмотром Покровителей Ремесел. Всего этих богов пятеро, а
поименно я их не помню. Рамул, Дарса, а дальше не то Пуфа, не то Олона. В общем, неважно. Это
точно все ерунда. Сдается мне, что секрет сказочной красоты этих плит вовсе не в том, что к ним
приложили руки мифические божества. И даже на колдовство не очень похоже. Скорее уж в
безымянные дни, когда никто не имеет права выходить на улицу или даже смотреть в окно, над
синими узорами Дороги Процессий трудятся специально обученные ремесленники. Которых до
поры держат в тайных подвалах храмов. Которых в Тарме, на мой взгляд, слишком много. Я хмыкнул,
поняв, что мои рассуждения завели меня в дебри местного богохульства и порадовался, что жрецы не
умеют читать мысли.
Вообще, дворец у меня получился случайно. Когда Тарма сдалась и объявила царя своим
повелителем, далеко не все местные бонзы этому обрадовались. Бывший хозяин моего дворца как раз
был из предателей. Он и его домочадцы планировали покушение с переворотом, только им не
повезло. Даже вспоминать смешно, на какой ерунде их взяли. Служанка на базаре проболталась.
Я подошел к воротам.
- Не велено, - буркнул охранник.
- Кем это не велено, щенок! - я откинул с головы капюшон и грозно свел брови. - Я хозяин этой
халупы, ты, гиений выкидыш!
- Пропусти его, Саа! - раздался сверху повелительный женский голос. Я ухмыльнулся. Ни разу я не
смог удержаться, чтобы не нахамить охране своего собственного дворца. Далеко не все из них знали
меня в лицо.
- И даже спрашивать не буду, отец, что тебя на этот раз ко мне привело! - Акара стремительно
сбежала с лестницы и порывисто обняла меня. - Опять война?
- А что, уже ходят слухи? - я оглядел фигуру дочери, опять заметно округлившуюся. - Ты
собираешься подарить мне четвертого внука?
- Надеюсь, что внучку, - усмехнулась она. - Так что, ты мне расскажешь?
- Да, - кивнул я. - Война. С Белафортом.
Она наморщила гладкий лоб.
- Это где? Какое-то новое варварское государство? Царь привез новых врагов с востока?
- Нет, милая, - покачал головой я. - Это просто далеко. Пятьсот лиг. На другом конце Семиморья.
Так что неудивительно, что ты не знаешь. Да и не знай. Это ужасное место.
- Тогда не буду об этом думать, - кивнула Акара. - Ты ведь хочешь, чтобы я подобрала
управляющего для твоей лавки? Могу дать Итаху или Бруго. Оба толковые пройдохи, справятся.
- А Бруго кто? Я его не знаю...
- Бруго новый. Наняла недавно, чтобы он занялся сезонной торговлей в Улла-Кутта. Проверила в
деле, он хорош. Но уехать в северную столицу еще не успел.
- Ладно, пусть едет, - я махнул рукой. - Давай Итаху, он неплох.
- Долго ты еще будешь в Тарме?
- Неделю или больше, - я опустил глаза, сделав вид, что не заметил заблестевших в ее глазах слез.
Она не любит, когда кто-то замечает ее слабости. - Мне еще кое-что нужно.
- Ты же знаешь, весь этот дворец у твоих ног, отец...
***
Итаху явился вовремя. Вид его не внушил бы доверия даже наивному малышу, воспитывавшемуся с
рождения в храме Доа, проповедующих всепрощение и доверие. При взгляде на рожу Итаху, рука
сама собой тянулась схватить покрепче кошель. А был бы дамой, еще и за шею хватался бы. В надежде
сохранить свои прекрасные бусы и ожерелья. При этом Итаху - отличный работник, я уже дважды
оставлял на него управление лавкой, и ни разу не остался внакладе. Я смотрел, как он выводить
ровные ряды черточек на восковой табличке и даже начал думать, а не найти ли мне другого
управляющего, а этого сманить с собой, на войну с Белафортом. Обязательный, исполнительный...
Правда рожей не вышел, но я привык, а до остальных мне дела нет. Я даже почти что рот открыл, но
тут колокольчик на двери звякнул, и в полумрак лавки ввалился гость, при виде которого я скривился
- Таска. А с ним еще какой-то обалдуй. Охранник, видимо, у охраны всегда такие лица, будто... Даже
не знаю, какие. Но перепутать с кем-нибудь охранника сложно.
- Зачем тебе охранник, Таска? - буркнул я, и снова перевел взгляд на табличку Итаху.
- А это твоя охрана, - ответил Таска. - Мне пока не полагается, а ты у нас господин каптер, Жаба.
- Пусть снаружи подождут, - махнул рукой я. - И ты тоже проваливай, если у тебя других дел ко мне
нет.
- Нехороший ты человек, Жаба, - Яблочный Пирог сделал сокрушенное лицо и сразу сделался
похожим на обиженного попугая. - Не любишь ты меня...
Я промолчал, хотя мне очень хотелось ему ответить. Вместо этого я склонился к уху Итаху и
принялся заново повторять инструкции. Таска отошел в угол и пристроил зад на табурет. Именной.
Который знак касты. Сейчас на его голову падет проклятье местных богов - покровителей торговли,
злорадно подумал я.
- И вот еще что, Итаху, - вдруг "вспомнил" я. - Твоя племянница же хотела в каком-то храме
обучаться?
- Да.
- Ты оказал мне множество услуг, и я голов поспособствовать ей в этом. Ее будущий муж ведь скоро
сможет заплатить твоему брату?
- Хочется надеяться. Что-то у него там не заладилось...
- Знаешь что, дорогой, пришли его ко мне сегодня после заката, я кое-что ему подскажу...
- Жаба, у меня к тебе поручение от царя, - подал голос Таска. - Может пора уже закончить
разговоры?
Я смерил его презрительным взглядом и пошел провожать Итаху до двери. Многословно с ним
распрощался, а потом повернулся к Таске.
- Слушай ты, гиений выкормыш! - обозленно сказал я. - Ты со своего дикого востока вернулся только
что, обычаев местных не знаешь. Вот и молчи, когда тебя не спрашивают. Выкладывай, что там у тебя
и проваливай!
Таска вздохнул и принялся излагать указания царя. Речь шла про склады, деньги и необходимое
оружие и доспехи. А я смотрел на Таску и думал, что же с ним произошло. Раньше он бы обозвал меня
гиеньим дерьмом и хлопнул бы дверью. Предоставив самому выкручиваться за неисполнение
приказов царя. Не исключено, что мне пришлось бы даже за ним побегать, униженно выспрашивая,
что там у него за указания. Потому что царь не особенный любитель разбираться, по чьему именно
попустительству его приказ не выполнен. Почему же тогда я так взъелся на Таску? А очень просто! Не
люблю я его, еще с момента появления в армии царя не люблю. Злость при одном виде его круглой
морды пробирает.
А знаете почему он Яблочный Пирог, кстати? Бой закончился, мы вошли в Пруг, маленький
городок недалеко от границы Длинной Земли, а тут встречающие. Сплошные женщины, некоторые с
младенцами на руках, и Таска с яблочным пирогом. Специально для царя, то есть, тогда еще
тана-завоевателя испек. Царю тогда шутка понравилась, и он взял Таску с собой.
***
Когда, наконец, явился Лето, я был готов броситься ему на шею. За день Таска мне так надоел, что я
готов был его своими руками придушить, а кишки скормить вонючим гиенам. Он ждал меня возле
двери, пока я договаривался с Шапшей о лошадях и мулах. Он смиренно сидел в уголке, пока я обедал
у Толстого Олби в Новом Городе. Он вымученно улыбался, но ни словом, ни жестом не показал, что
ему что-то не нравится. Не знаю... Если бы я был на его месте, то к вечеру бы меня, наверное, убил. Ну
или по крайней мере двинул бы по башке чем-нибудь тяжелым. Но он не стукнул. Он вежливо
откланялся, попрощался и сообщил, что мы увидимся завтра утром.
- Слушай, Лето, а что это с ним? - спросил я своего приятеля, провожая Таску задумчивым взглядом.
- Так вы подружились? - хохотнул Лето.
- Гиена меня сожри, если так, - буркнул я и пригласил его войти. - Ты принес еще бутылочку того
замечательного вина?
- Обижаешь! - Лето вошел, прикрыв за собой дверь. - Так что у вас тут случилось с Яблочным
пирогом?
- Он меня достал, - я шумно выдохнул. - С каких это пор он воспылал ко мне нежной любовью?
- А это приказ царя, - сказал Лето, извлекая, наконец, оплетенную бутыль из сумки. - Таска
неосторожно высказался в твой адрес при всех, на что царь страшно обиделся, поставил его на колени
и потребовал поклясться в том, что он, Таска, с этого момента любит тебя больше родной матери и
мечтает стать твоей правой рукой и первейшим помощником. И что ежели он, царь, услышит хоть от
кого, хоть от последней уличной шелудивой собаки, что он, Таска, словом ли, делом ли, жестом или
иным способом продемонстрирует к тебе, Жаба, какое-то иное отношение, кроме всепоглощающей
любви и безмерного уважения, то вмиг лишится языка и мужских причиндалов.
- Ого, - усмехнулся я. - Вроде не было раньше такого наказания, а?
- Не было, - согласился Лето. - Это царь в Стране Монументов подсмотрел.
- Какая сказочная эта твоя Страна Монументов... - я блаженно пригубил вино. Сладко-терпкий вкус
обволок небо, и я прикрыл глаза.
- Только сказки там страшноватые, - голос Лета стал серьезным и, пожалуй, даже печальным. - Это
очень странное государство. Там правит живой бог, а люди - это его рабы. И еще множество богов
витает вокруг. И жрецы их частенько хуже любых колдунов.
Лето явственно передернуло.
- Мы не воевали с ними, мы просто заключили договор с их богом-правителем, что пройдем
насквозь туда и обратно, - продолжил он. - Его армия и верные ему жрецы нам не мешали. Но там
хватало и других - нападающих исподтишка, отравителей и саботажников. А на самом востоке так
вообще власть этого бога не признали, там правила какая-то безумная парочка в белых одеждах,
обвешанная младенцами, как украшениями. С ними мы тоже договорились... Я тогда сопровождал
царя. Эти двое принимали только в полдень и на самом солнцепеке. Они поклонялись полуденному
солнцу и считали, что во время пекла они наиболее сильны. Это было ужас что... Длинная муторная
церемония с шествием, крики младенцев заглушает грохот барабанов и звон медных шаров, шествие,
разжигание огня, ожидание, когда луч пройдет сквозь окно на башне и осветит священный камень...
А потом камень загорелся, последовало три обязательных заунывных гимна. Я думал сдохну там в
своих доспехах.
- И что, вы договорились? - с жадным интересом спросил я. Не получилось у меня пока послушать
вдоволь историй о восточном походе царя, все сплошь какими-то урывками.
- Да, - кивнул Лето. - Правда, на обратном пути от их столицы уже ничего не осталось. Даже
развалин. Будто по камешкам растащили. Я даже подумал сначала, что мы зашли не туда.
Бог-повелитель на наши вопросы удивленно не ответил, зато один из его слуг объяснил нам шепотом,
что парочку безумцев было приказано предать забвению, и что теперь нигде нет ни единого
упоминания, ни одного изображения или чего-то подобного. И что все камни их столицы разосланы
по разным стройкам, причем так, чтобы нигде не собралось хоть сколько-нибудь цельного куска
мозаики. Вот так-то.
***
Я шел по улице, прикрывая лицо от пыли. Много народу в Тарме. Даже слишком. Вслед за царем в
город хлынули несметные полчища людишек из окрестностей. Слухи быстро расползаются, да... И
теперь весь этот сброд, наводнивший улицы, лавки, рынки, гостевые дома и кабаки столицы, ожидал
решений царя и какой-нибудь манны небесной. Я криво ухмыльнулся, глядя, как заколоченную уже
три месяца лавку деловито превращают в вербовочный пункт. Да, царь вернулся вместе со своей
армией, конечно, но ему сейчас нужны еще воины. Много воинов. Так что пригодится сброд. Жаль
только что не все из них явились сюда наняться в армию. Большая часть надеется совсем на другое.
Жара. Мухи. Пыль. Летняя Тарма и без наплыва гостей невыносимое место. Странное место. Жрецы
уверяют, что город основали боги. Они же и мостили некоторые улицы, строили некоторые храмы и
выдавали власть некоторым семьям. Не люблю бредни жрецов. И даже поизучал на досуге архивы,
повествующие в том числе и об истории Тармы.
Город действительно древний. И сейчас уже даже никто не помнит названия того народа, который
его основал. Правда с тех времен и построек-то уже не осталось. Потом сюда явились воинственные
дакасы. Или драккасы. Они приехали на своих громыхающих колесницах под стены тогда еще
невеликого городка, и городок сдался без боя. Драккасы построили мощные укрепления и лет
примерно сотню наводили ужас на окружающих, сделав Тарму своей столицей. Потом они размякли
душой, видимо всех устрашив и победив, и в Тарме наступил век роскоши. Потом случилась целая
серия войн, в результате которой Тарма перешла под власть мрачного царя Огоша. Кто он такой,
откуда пришел и куда потом делся - я так и не понял. Но именно в его царствование был построен
Старый город в том виде, в котором он сейчас. Правда, тогда он не назывался Старым городом,
разумеется.
Я так до конца и не понял, почему именно Тарме уделяют такое особое внимание. Она не порт, по
реке отсюда до Отмелей нельзя пускать тяжелые корабли, стены Нового Города постоянно проседают
зимой под натиском Гнилого Болота, которое подползает все ближе. Что такого в Тарме, что каждое
божество считает своим долгом отстроить здесь хотя бы алтарик, хотя бы маленькое священненькое
местечко, хотя бы?...
- Господин каптер? - голос был знакомый, правда, обращался он ко мне обычно иначе. Бат,
завсегдатай моей лавки. Всегда подозревал, что он знает обо мне больше, чем делает вид.
- Был бы это кто другой, я бы сказал, что занят, - сказал я. - Говори, Бат, что ты хотел?
- Благодарю, господин каптер, - поклонился он. - Я пришел по поручению верховного жреца моего
храма...
Я скривился и приготовился долго слушать. Но Бат меня удивил.
- Мы хотим предложить сделать в нашем храме вербовочный пункт, - неожиданно перешел к делу
Бат. - Ты, верно, спросишь, какое отношение имеет Агтала к войне? Никакого, да. Зато мы знаем,
против кого собирается воевать наш царь.
- Откуда? - отрывисто спросил я. - Почему вы вообще решили, что царь собирается воевать?
- О, господин каптер, наш храм владеет священной реликвией, позволяющей беседовать с духами и
богами, - Бат снова зачем-то поклонился. - Наша провидица вышла сегодня из святилища и сказала,
что царь хочет сокрушить твердыню Белафорта. Позволь, господин каптер, не вдаваться в
подробности о том, какие именно чувства наш храм испытывает к этому ужасному государству...
Что бы там не подвигло жрецов на предложение помощи, взамен они ничего пока не требовали.
Это было странно, но больше всего меня смущало то, как быстро в зачуханном и далеком от власти
храме узнали о планах царя. Пророчица? Возможно... Все-таки, я бы в свое время сжег эти храмы. В их
подвалах хранится столько секретов, что я нисколько не удивлюсь, что, в конце концов, на ноже
злоумышленника окажется яд, замаскированный под священное масло какого-нибудь из храмов. А
выжимали это масло, разумеется, сами боги.
***
Я вышел от царя в задумчивости. Собственно, было непонятно, зачем меня вызвали во дворец.
Большей частью царь общался с Совой и Лето. И еще с одним типом, похожим лицом на
сосредоточенную пучеглазую рыбу. Я знал его, но раньше так близко не видел. Это был верховный
жрец храма Лугал-Дуку, местного главного бога, а точнее пары главных богов, которые иногда были
братьями, иногда мужем и женой, а в последнее время все чаще выступали как единая и неделимая
сущность. А произошло это после того, как второй главный жрец умер. Ну и этот рыбоглазый
принялся мутить и финтить, доказывая, что эта смерть была знаком того, что их божество наконец-то
достигло наивысшей гармонии, слившись в одно целое. И что теперь во втором жреце нет
необходимости. Звали этого оборотистого служителя высших сил Глофа. И явился он к царю с двумя
важными делами - первое было про разрушение неположенной царю гробницы, ввиду того, что он
живехонек, а второе - игры в честь благополучного завершения восточного похода и триумфального
возвращения.
К делу о гробнице царь отнесся в высшей степени наплевательски сначала. А потом, уже когда
Глофа заканчивал живописание игрищ, вдруг нахмурился и сказал:
- Нет. Не дозволяю разрушать свою гробницу. Это памятник моей медлительности, он не позволит
мне больше задерживаться более положенного. Что там ты говорил про игры, жрец?
- Традиционные игры, - все еще сохраняя спесивость и величавость, произнес Глофа. - Мы
раскинем шатры и возведем арену вне стен города, устроим торжества и битвы в вашу честь, и...
- Кто будет биться на арене?
- Преступники, пленные и добровольцы, - бодро ответствовал жрец. - Игры, помимо того, что
приносят радость жителям города, еще и освобождают наши тюрьмы от разного сброда, а улицы - от
авантюристов и пройдох, гоняющихся за легкой наживой.
Царь кивнул. Жрец продолжил свои описания. Лето не слушал, зато Сова сверлил жреца глазами,
чем изрядно того нервировал. Все закончилось быстро и бесславно для служителя. Царь грохнул
вдруг ладонью по столу и негромко сказал:
- Нет.
Жрец опешил. Царь смотрел в пол, брови его сошлись на переносице.
- Никаких игр, - сказал он без выражения. - Промедление может стоить нам больше, чем жизни.
- Но царь...
- Ты, кажется, сомневаешься в моих словах, жрец?! - в голосе царя зарокотала близкая гроза.
- Прости меня, царь! - все-таки в верховные жрецы не берут идиотов. Глофа распростерся ниц,
молитвенно протягивая руки к царю. - Я всего лишь пожелал бы услышать ваше повеление о том, чем
нам должно заниматься. Приказ великого царя священен для нас, ибо устами царя вещают сами боги!
Лицо царя разгладилось. Лето скривил презрительную гримасу. На лице Совы выражение не
сменилось. Царь приказал очистить тюрьмы и превратить узников в солдат. И казнить любого, кто
попытается что-то вякнуть. И громко протрубить о сборе добровольцев в армию. А деньги, которые
должны были быть потрачены на игры, потратить на оружие и доспехи.
В общем-то, ничего странного не произошло. Какие, к гиенам, могут быть игры, когда у нас грядет
очередная война? А особенно такие игры, которые предлагал Глофа. В сущности, мне было ни
капельки не жаль тот сброд, который дрался для развлечения публики на аренах традиционных игр,
правда в последние два года я уезжал из Тармы до того, как они начинались...
- О чем задумался, Жаба? - прервал мои мысли догнавший меня Лето.
- Не понимаю, зачем царь меня позвал, - хмыкнул я. - Да и вообще...
Что именно "вообще" я объяснить не смог.
***
Яблочный Пирог догнал меня почти у самого входа в храм. Он запыхался, лицо его было покрыто
грязными разводами, а гримаса была несколько недружелюбной. Однако, увидев, что я на него
смотрю, он немедленно расплылся в улыбке.
- Жаба! - выдохнул он. - Я должен тебя сопровождать.
- Вот как? - деланно удивился я. - С чего бы это?
- Приказ царя...
- Слушай, Таска, а почему царь тебя отправил сопровождать меня именно к верховному жрецу? спросил я. Даже не кривляясь, кстати, мне и правда было интересно.
Яблочный Пирог пожал плечами и не ответил. Двое его охранников переминались у него за
спиной. Я чувствовал себя глупее некуда.
- Ладно, пошли, - вздохнул я, наконец, и мы вошли в раскрытые ворота. Скошенный вправо
зиккурат храма Лугал-Дуку был оплетен ползучими лианами, а фруктовые деревья на ступенях как
раз начали сбрасывать темно-красные листья. Храмовые стражи, одетые в вычурные раскрашенные в
синий и красный панцири, неподвижно стояли там и сям, словно статуи. Я даже принялся к ним
приглядываться. Надо же, ни один не переминался с ноги на ногу, не крутил башкой и не ковырялся
в носу. Они даже смотрели одинаково - выпучив глаза. Я подавил в себе желание сделать
какую-нибудь глупость, чтобы вывести этих истуканов из равновесия, и мы вошли, наконец, в
прохладу храма. Я с наслаждением разулся и сунул ноги в неглубокий круглый бассейн.
Мальчик-слуга принялся тщательно отмывать мои ступни от вездесущей тармской пыли. Таскины
охранники замялись. Ничего не поделаешь - либо разувайся, омывай ноги и пройдешь дальше, либо
стой здесь, на пороге. Они выбрали разуваться. Вернее Таска выбрал, конечно. Босые охранники
лучше никаких охранников. Надо признаться, я даже был уже немного рад сопровождению. Все-таки
в храм Лугал-Дуку я входил впервые.
Раньше главным храмом считался дворец. Но царь приказал, чтобы никакие жрецы не смели
называть его хоромы именами своих богов. Собственно, именно Лугал-Дуку царь и лишил главной
обители. Но жрецы не растерялись, и вскоре обзавелись новым храмом. И еще парочку построили в
Новом Городе.
Жрецов было трое. Одного я знал - Глофа. Двое других - тоже какие-то шишки, судя по спесивому
виду.
- Царь сказал, что ты придешь один, - сварливо произнес Глофа. Остальные просто пучили глаза.
- Я и сам так думал, - буркнул я, усаживаясь безо всяких приветственных поклонов и церемоний. Все
равно последовательность не помню, да и не затем я пришел, чтобы жрецам почести оказывать. Ну,
или их богам в их лице. Верховный жрец нахмурился. Охранники Таски замерли в дверях, а сам
Яблочный пирог подался вперед, слегка поклонился, потом отвел в сторону правую руку, а левую
прижал к груди, наклонил голову, опустился на колени, прополз два шага, склонился к полу, а затем
снова поднялся на ноги. Когда он успел это выучить? Я за эти годы так и не удосужился... А Таска тем
временем забрал у одного из охранников сумку и извлек из нее небольшой запечатанный кувшин.
Судя по узорам зеленой и коричневой глазури, сделан он был в Стране Монументов.
- Это священное вино Долины Энку, - торжественно сказал Таска. - Царь повелел в знак своего
особого расположения передать тебе этот сосуд, жрец. Этот напиток положено пить только особам,
приближенным к богам...
- Священное вино! - воскликнул Глофа, схватив кувшин. Он прижал его к груди, словно
долгожданного ребенка и принялся баюкать. А на лице при этом было такое блаженное выражение,
которое я постеснялся бы демонстрировать чужим людям. Поэтому я прокашлялся. Глофа вернулся к
реальности.
- Простите, каптер, - сказал он, и на лицо его снова наползла маска спеси и фанатизма. - С вашего
позволения, я не буду ждать уединения, и пригублю вино прямо сейчас.
Глофа схватил со стола блестящий бронзовый нож и принялся счищать смолу с узкого горлышка
кувшина. Делал он это довольно ловко, надо заметить. Двое других жрецов молча наблюдали. Я
мельком глянул на Таску - тот улыбался, отчего его плоское и неприятное лицо стало еще более
отталкивающим. Наконец Глофа справился с кувшином и налил густую темно-красную жидкость в
золоченый бокал.
- Священное вино... - произнес он, сделав глоток. - Однако, вернемся к делам! Царь опрометчиво
отказался от традиционных игр, за что боги могут разгневаться. Ведь игры не только поднимают
моральный дух жителей города, но еще и...
- Мы не будем обсуждать решения царя, - прервал его я. - Давайте о деле...
Я выложил на стол свои бумаги, Глофа глянул на них мельком и снова потянулся за бокалом со
священным вином. Я пододвинул бумаги поближе к нему. Он молча пролистал их, потом передал
безымянному жрецу, стоявшему справа.
Не знаю, что я не люблю больше - вести переговоры со жрецами или питаться личинками.
Почему-то, глядя на одухотворенные лица моих собеседников, я вспомнил, как мы заблудились в
джунглях, когда гонялись за Його-Його, повелителем народа йо. Неудачно попали, все съестное
куда-то попряталось, и тогда наш проводник отколупнул ножом кусок сгнившего дерева. А там
целый шевелящийся ковер съедобных и питательных личинок. Вспоминать не хочется... Вот и сейчас
схожее ощущение. Эти храмовники предлагали много, только брать противно. Впрочем, что
поделаешь...
В какой-то момент я заметил, что Глофа стал терять нить разговора и отвлекаться. Взгляд его
замирал, на губах вдруг начинала играть дурацкая улыбка, а голова принималась странно
подергиваться. Судя по переглядываниям двух других жрецов, поведение для Глофы совершенно
несвойственное. Вино? Я взглянул на Таску. Тот внимательно следил за верховным жрецом. Вонючее
гиенье дерьмо!
Тут Глофа схватил со стола бронзовый нож и бросился к статуе застывшей в священном экстазе
девицы - все как положено: вытаращенные глаза, молитвенно сложенные руки, таких статуй в Тарме
полно, ими даже простые дома украшают. Только, кажется, наш верховный принял ее не то за
воплощение Лугал-Дуку, не то за кого-то еще более священного. Он запел гимн и принялся
методично резать себе руки, обагряя кровью каменный подол платья. Мы все, включая Таску,
обалдело наблюдали. Жрецы бросились на помощь Глофе первыми, но не успели. Он выкрикнул
что-то на незнакомом языке, воткнул нож себе в грудь и стал медленно заваливаться на бок.
Панику, которую собрались, было, поднять жрецы, пресек Таска.
- Глофа был неугоден Лугал-Дуку, - донельзя торжественным голосом произнес он. - Он был
тщеславен и слеп. Он забыл, что богам должны служить двое верховных жрецов. Священное вино
только показало вам волю богов.
Тут он извлек из своей сумки два небольших стакана синего стекла, ловко подхватил кувшин и
набулькал в каждый из них темно-красного вина.
- Испейте тоже, - обратился он к жрецам, а охранники придвинулись ближе. - Пусть свершится
предначертанное.
***
- Как тебе это удалось? - спросил я, глядя на Таску в упор. - Почему эти двое не принялись тоже
резать себя ножами?
- Колдовство! - изрек Яблочный пирог.
- Каца нафантазировал? - уточнил я.
- Нет, - мотнул головой Таска и потянулся к своему стакану. - Знаешь, что мне нравится, Жаба? Ты
впервые заговорил со мной как с человеком. И ради этого мне понадобилось прикончить безобидного
жреца...
Я фыркнул. Хотел было встать и уйти, но любопытство пересилило.
- Так чье это колдовство? - спросил я.
- Это правда вино из Страны Монументов, - усмехнулся Таска. - Из той самой долины, как там я ее
назвал?... Только вот есть секрет один - это вино можно пить только из стеклянных стаканов. Если
налить его в любую другую посуду, оно становится магической отравой. Действие ты видел. Правда
не всегда именно так работает, говорят. Но отравленным человек выглядеть все равно не будет. Умрет
иначе.
- Сам себя прикончит?
- Необязательно, - Таска пожал плечами. - По его душу может явиться дикий зверь. Или
убийца-безумец. Не разбираюсь в колдовстве. Каца сказал, что это вино ставит на человеке клеймо
смерти. А уж смерть сама изыщет способ забрать свое.
- Ааа, - что-то мне после этого объяснения сразу расхотелось пить вино. А еще я вспомнил тягучее
вино из Страны Монументов, которое мне принес Лето. Кто знает, может оно тоже как-то
заколдовано, и ставит неведомое клеймо... Тут я понял, что Таска продолжает говорить.
- ...как в легенде. Ну той, где у Лугал-Дуку родился человеческий младенец, когда его семя
смешалось с семенами пшеницы. Смешно. Не понимаю, зачем цари придумывают себе божественное
происхождение. Так вот этот Ану-Пшеничное Зерно испил этого самого Священного Вина, и на него
снизошло могущество его отца.
- Это царь приказал тебе напоить вином Глофу? - перебил его я.
- Царь, - кивнул Таска. - После того, как посекретничал со своим советником.
- Ану был колдун и местный царь, говоришь? - спросил я, а у самого в голове стало что-то такое
вспоминаться. Вроде да, был тут какой-то царь, который научил местных жителей выращивать зерно.
Только я считал, что это просто сказка. Легенда, не более чем.
- Царь, - кивнул Таска. - Лигах в десяти от Тармы есть круг камней, на которых высечен труд Ану о
земледелии.
- А ты откуда это знаешь? - подозрительно уточнил я.
- На моей родине эти камни считаются святыней, - ответил Таска. - Да и сам Ану почитается
наравне с богами. А здесь, боюсь, его и не помнят почти. Разве что где-нибудь в храмовых летописях...
***
- Иару, - назвался первый жрец. Второй промолчал, глядя на меня недобро и подозрительно. Это
были те самые двое, которых Таска напоил священным вином. Пока еще они не стали верховными
жрецами, но это было делом времени. Ритуалы. Формальности.
- Что тебе нужно? - вдруг резко спросил второй. Первый дернул его за одежду и заискивающе
улыбнулся.
- Все в порядке, господин каптер, мы в полном вашем распоряжении, - сказал он. - Надеюсь на
понимание...
Все еще безымянный второй многозначительно посмотрел на Иару. А я вспомнил, что вроде бы
слышал сплетни о том, что верховная пара жрецов всегда любовники. По статусу положено или
что-то такое. И что когда-то давно пара была разнополой, но почему-то место жрицы занял второй
жрец. Я мысленно усмехнулся.
- Не волнуйтесь, - я подмигнул первому жрецу. - Мне ничего особенного от вас и не надо. Я хотел
расспросить вас про Ану.
Жрецы непонимающе переглянулись.
- Ану - Пшеничное зерно, - уточнил я. - Он был когда-то царем Тармы, я хотел бы почитать о нем.
Иару подавил вздох облегчения, второй жрец улыбнулся.
- Меня зовут Иохо, - сказал он. - Я принесу книги, где про него написано.
- Могу я предложить вам вина, пока мы ждем? - предупредительно улыбнулся Иару.
Я чуял какой-то подвох, но пока не понимал в чем он. Догадка забрезжила, когда я увидел, что
принес Иохо - ворох тончайших полупрозрачных листов бумаги, которую умели делать только в
храмах и ни с кем не спешили делиться секретом. Совершенно невесомая и белоснежная, она была
настолько тонкой и непрочной, что писали на ней мягкими перышками, нанося особые знаки из
штрихов и полосочек. Читать эту тайнопись я не умел совершенно, хотя пару раз пытался намекнуть
Бату, чтобы он меня научил. Но он сделал вид, что не понял моих намеков.
- Желаете читать это прямо здесь, или нам отвести вас в более удобные покои? - спросил Иохо с
плохо скрываемым сарказмом.
Не люблю жрецов, подумал я, повернулся к Иохо и схватил его за глотку.
- Слушай меня, гиений помет, - сказал я, с плохо скрываемой угрозой. - Ты кажется до сих пор не
прошел всяких там положенных церемоний и не напялил положенных регалий, так? Или считаешь,
что твоя задница настолько незаменима? Стоять! - прикрикнул я на дернувшегося Иару. - Давайте
внесем ясность. Мне, как впрочем и царю, на ваш храм наплевать с высокого обрыва. Я могу хоть
сейчас скормить ваши кишки гиенам, и мне ничего за это не будет. А главным храмом в Тарме станет
храм Луда. Или, например, Агталы. Или вообще кого-то из неназываемых, вряд всех их жрецов
сожгли... Вот что я хочу сказать вам, драгоценные мои. Сейчас вы со всем пылом ваших жреческих
душонок мне поможете. А я сделаю вид, что не заметил, что ты, самодовольный гиений выкидыш,
уже возомнил себя тут главным. Я понятно все изложил?
Иохо прохрипел что-то утвердительное, и я его отпустил.
- Простите, господин каптер, - пробормотал Иару.
- Ну а теперь, когда мы пришли к соглашению, давайте перейдем в апартаменты получше.
***
Я устроился поудобнее, подлил себе еще вина и приготовился слушать.
- Дождавшись неба багрового цвета, владыка ночи выстлал путь хозяина своего лепестками лунных
цветов. И когда сделал он первый шаг, вспыхнули яркие искры в перевернутой жертвенной чаше, хорошо поставленным голосом начал Иару. На третьей фразе высокостильной ахинеи я чуть не
поперхнулся вином.
- Нет, подожди, - остановил я его. - Я не жрец и никогда им не был, так что ваши иносказания мне
непонятны. Давай ты просто перескажешь мне своими словами то, что касается Ану. Как он стал
царем? Как выглядел? Что любил и чем прославился?
- Священные тексты своими словами? - ужаснулся Иохо.
- Ну да, - кивнул я. - Кому, как ни вам знать, что имелось в виду в этих летописях. Вряд ли ведь их
писали для красного словца, чтобы просто слогом насладиться.
- Вы хотите, чтобы мы истолковали для вас священные тексты, господин каптер? - уточнил Иару.
Тупое гиенье отродье, подумал я, широко улыбаясь и снова энергично кивая.
Иару и Иохо переглянулись в замешательстве.
- Смелее, - подбодрил их я. - О нашей маленькой пирушке никто не узнает. А если и узнает, то вы
ведь скоро станете верховными жрецами, разве нет? Давайте выпьем для бодрости и приступим!
Не люблю жрецов.
***
Легенда о том, как Ану-Пшеничное Зерно пришел в Тарму, пересказанная жрецом Иару.
Тарма тогда не была великим городом, да и городом-то, пожалуй, не была. Так, поселение, на
которое воинственные соседи норовили устроить набег адва ли не раз в неделю. И вот однажды
проснулись жители Тармы и обнаружили на площади нового человека. Он сидел прямо посередине и
с аппетитом вкушал пшеничную лепешку. Жители столпились вокруг и стали неодобрительно его
разглядывать - на них как раз пару дней назад совершили очередной набег и запасы изрядно
истощили. Незнакомец доел свою лепешку, поднялся на ноги и провозгласил:
- Вы неправильно живете, тармцы! Голодать и печалиться - это неправильно!
И тут народ Тармы прорвало. Они принялись наперебой кричать, что с удовольствием бы жили
правильно, да вот соседи со своими набегами задолбали, урожай скудный, крысы расплодились, мухи
опять же... А незнакомец слушал и качал головой, будто сочувствовал. Когда все выговорились, он
снова взял слово:
- А давайте устроим набег на соседей тоже!
Тогда вышел старейшина и объяснил незнакомцу, что набег они не могут, потому что у соседей и
оружия больше, и воины обученнее, и вообще.
- А почему же тогда соседи давно вас всех в рабство не угнали? - спросил незнакомец.
Задумался народ.
- Я Ану, - заявил чужак. - Я готов стать вашим правителем и сделать вас сытыми и счастливыми, если
кто-то прямо сейчас принесет мне еще одну лепешку!
Народ зароптал. И только дочка старейшины, маленькая Ита, вдруг вышла на середину, протянула
Ану лепешку и сказала:
- Я хочу, чтобы ты нами правил. И беру тебя в мужья.
Теперь народ уже ничего не мог поделать, потому что по обычаю Ану стал им родичем и будущим
старейшиной.
Так началось процветание Тармы.
***
Ану и Владыка Перекрестков, легенда, пересказанная Иохо.
Ану считал, что Тарма стоит на неправильном месте. И что ее надо перенести. Но не просто
перенести, а с умом и смыслом. А смысл могут подсказать только боги-покровители.
Тогда Ану построил капище Владык Ремесел. Все пять богов указали, что Тарма должна стоять
ближе к морю в лесу, потому что там есть и древесина для плотников, и скалы для строителей, и
рыбья кость и жемчуг для мастеров украшений. Оглянулся Ану вокруг и сказал выйти всем
ремесленникам. Вышли ремесленники, посмотрели все друг на друга, да так и не приняли решения,
спать разошлись. Наутро Ану построил новое капище - Богине Плодородия. И указала она на места
тучные в долине, чтобы урожаи были богатыми и закрома наполнились зерном и фруктами.
Обрадовались, было, Тармцы, стали уже скарб собирать, но тут явился Ану еще один бог. Во сне
явился. И попросил ему тоже капище построить.
- Зачем нам третье капище? - вопросили тармцы. - Ведь нам указали путь уже!
- Указанный путь никуда не денется, - отмахнулся Ану и возвел-таки третье капище. Бог,
явившийся на зов, оказался Владыкой Перекрестков, божеством хилым, никчемным и слабеньким.
Тармцам он как-то сразу не понравился.
- Вы слепы! - заявил тогда народу вертлявый божок. - Если вы выберете путь Владык Ремесел, то
вам и вашим детям многие века вперед придется строгать, пилить, точить и клеить. Если Богиню
Плодородия возьмете в свои покровители - не разогнете спины от пашни, кожа ваша станет черной от
солнца, а руки огрубеют. Если же доверитесь мне, то будут вам носить свои товары и ремесленники, и
землепашцы. Ваши руки будут чисты, а закрома полны и богаты.
Задумались тармцы тогда. Неделю они рядили и решали, пока Ану не сказал решительно, что
пойдут они за Владыкой Перекрестков.
***
Ану и пшеничное пиво. Легенда, пересказанная Иохо.
Однажды Ану захотел пива, и принесли ему напиток, произведенный на севере.
- Слишком кислое, - сказал Ану. - Несите другое.
Тогда принесли ему пиво, сделанное на юге.
- Как вода, никакого вкуса! - заявил Ану.
Тогда принесли ему пиво, сваренное на востоке.
- Это не пиво, а какой-то сироп! Слишком сладкое! - скривился Ану.
А на западе пива не варили, там жили дремучие дикари, поедающие сырое мясо и торгующие
рыбьими костями.
Тогда Ану приказа принести ему пшеничного зерна и привести двух пивоваров. Он уединился с
ними и не показывался целую неделю. Потом они вынесли на площадь огромный котел пива.
- Вот каким должно быть настоящее пиво! - провозгласил Ану и приказал каждому отведать
напиток. Это было самое вкусное пиво, которое когда-либо варили в мире. А двое пивоваров с тех пор
начали его варить. Обоих Ану лишил речи, чтобы никому они не могли разболтать рецепт.
***
Когда Иару принялся пересказывать мне историю о том, как Ану придумал собирать налоги на
Изумрудном тракте, я остановил его. Понятно было, что все эти легенды повествуют о вовсе уж
дремучей древности, когда в Тарме не было ни храмов, ни зиккуратов, ни ворот, ни мощеных улиц.
Вряд ли пришелец из такого далека мог бы быть ценным советником царя. Но я все же решил
уточнить.
- А вот скажите мне, господа хорошие, как по-вашему, был ли Ану колдуном?
Жрецы переглянулись.
- Думаю, да, господин каптер, - ответил Иару. - Если он вообще существовал...
- Что ты говоришь?! - вспыхнул Иохо. - Ты ставишь под сомнение наши священные тексты!
Иару промолчал, опустив взгляд. Я поднялся.
- Благодарю за гостеприимство, - я поклонился, глядя только на Иару. Гнев Иохо меня меньше всего
интересовал. - Если вы вычитаете в своих текстах что-то важное и интересное, можете беспокоить
меня в любое время.
- Он был толстым, - сказал Иару.
- Что? - переспросил я.
- Я хотел сказать, что если Ану существовал, то он был очень толстым. Таким, что его приходилось
возить на тележке, столь объемно было его чрево. И волосы его были желтыми, как пшеничное поле.
- А есть ли там легенда про вино? - вспомнил я. - Священное Вино, выпив которое, Ану получил
силу своего отца?
- Да, - медленно кивнул Иару. - очень странная история. Она о том, как к Ану прибыл из дальних
стран, которого звали Энку. И он подарил Ану кувшин особого вина. Ану сделал три глотка. После
первого его глаза начали светиться, после второго он воспарил над землей, а после третьего словно бы
умер. Энку схватили и собрались казнить, но тут Ану ожил и сказал, чтобы Энку оставили в живых.
Посла отпустили, и тот исчез. А Ану с тех пор перемещался, не касаясь ногами земли. И тележка стала
ему не нужна... Легенды гласят, что после того, как он испил Священное Вино, он смог призвать богов
для постройки города. Что каждый бог выполнил один приказ Ану. И каждому возвели в Тарме храм.
Я хотел спросить про отношение Ану к войне, но не стал. Какая теперь-то разница?
- Позволю себе высказать свое мнение насчет Ану, - вдруг сказал Иохо, зло глянув на Иару. - Это
стал другой Ану. В Тарму пришел один Ану, а умер уже другим.
- Разве не со всеми так происходит? - неожиданно торжественно спросил я. Даже сам смутился
своего вопроса.
- Вы правы, господин каптер, жизнь нас меняет. Но не всякий становится другим человеком, просто
глотнув незнакомого вина.
***
Я посмотрел на собранные в дорогу вещи и хмыкнул. Так и не получилось у меня за семь лет оседлой
жизни стать настоящим сибаритом. Все необходимое уместилось бы у меня на спине. Я прислушался к
себе. Был ли я рад тому, что снова в деле? Очень хотелось ответить, что нет, но если быть с собой
честным, то в душе тренькали радостные струны, а где-то вдалеке призывно пели трубы. Потом я
перевел взгляд на сундук с бумагами. Весь мой скарб смотрелся рядом с ним жалкой кучкой. Ну
ничего, я еще наведу там порядок. Дела армии царя без меня вел Раг, в своем деле он мастер, конечно,
но бумаги ведет из рук вон плохо.
Пришел Лето. Вошел и сел на табурет, не отвлекая меня от раздумий. Я закончил мысленные подсчеты
и повернулся к нему.
- Я отправляюсь на Отмели, пора мне разобраться в кораблестроении, - сказал я. - Здесь вроде все в
порядке.
- Да, - кивнул Лето. - Вербовочные пункты работают, армия растет. Жрецы хоть и поворчали сначала,
но все же начали действовать. Храм Агталы...
- Пригодился?
- О да, - рассмеялся Лето. - Кто бы мог подумать, что в деле вербовки и подготовки армии может
помочь богиня семьи.
Я развел руками.
- Что скажешь про Таску? - спросил Лето. - Ты с ним много общался последнее время.
- Ничего, - скривился я. - Иногда он даже начинал мне казаться неплохим парнем, но ненадолго.
Хорош, что царь не отправляет его со мной на Отмели, хоть не будет соблазна прирезать его по дороге
и скормить... хм... диким зверям.
В дверь постучали.
- Ты что, закрыл? - удивился я.
- Эй, там! - раздался из-за двери голос Кацы. - Открывайте, или я разнесу вам дверь в щепки!
Я отодвинул засов. Каца ворвался в мою лавку с таким выражением лица, будто его кто-то здорово
разозлил. Или расстроил.
- Наливай твоего сиропа, - буркнул он, заглянув в пустой стакан на прилавке. - Все равно у тебя ничего
другого нет.
- Что-то случилось, Каца? - спросил я.
- Веселенькое дерьмецо, - фыркнул колдун. - Ладно, не бери в голову, это не по твоей части совсем.
Тебе положено думать, чем наших солдат кормить и чем им зады прикрывать холодными ночами. А
это... Наливай уже!
Я налил. Мы выпили.
- Ты был у него? - спросил Лето у Кацы. Колдун кивнул.
- У кого? - непонимающе спросил я. Эти двое переглянулись. Я сразу все понял. Мертвый советник. Я
его еще не видел. Окажется он длинным и тощим или толстым и желтоволосым?
- Он не толстый, - сказал Каца. - Для толстого гроб был бы шире.
Тайны кораблестроителей
Дознаватель был немногословен. Он деловито обсмотрел со всех сторон красноватые прутья, вроде
как розги, но вряд ли все было так просто. Я бывал в камерах пыток раньше, и эта не произвела на
меня никакого впечатления. Из обычных приспособлений тут имелся только стол с кандалами, в
остальном ничего страшного не имелось. Разве что жаровня в углу, но она была скорее для тепла, чем
для дела, в это время года в Лулии прохладно. Меж тем пленника, привязанного к столу, отсутствие
устрашающих щипцов, шипов и гвоздей ни капельки не успокаивало. Безликий дознаватель снова
подошел к ведру и потрогал прутья. Потом резко кивнул.
Я вздохнул. С удовольствием отказался бы от чести ознакомиться с новейшими методами активного
дознания, но, увы. Этот допрос напрямую касался меня и моих дел. А дознаватель опять расслабился,
приподнял край маски и закурил.
- Уже совсем скоро, - сказал он без малейших эмоций. - Через четверть часа мы все узнаем.
Максимум - через полчаса.
Где их таких берут, интересно? Будто сапоги тачает или, там, гвозди в стены забивает. Мне даже с
ним как-то неуютно было, хоть он и не колдун совсем. Машина безотказная. Арбалет. Шагающая
крепость. Любой приказ воспринимает одинаково: сначала составит план, потом посчитает расходы,
потом выдаст результат, если эти самые расходы ему возместят. И никакого тебе благородного гнева,
моральных терзаний, чести и совести. Таких стало неожиданно много за время моего затворничества.
Может, об этом мне Бат и говорил тогда? А я еще норовил мимо ушей его слова пропустить…
Дознаватель затушил самокрутку о ладонь пленника и деловито наклонился к его лицу. Поправил
маску и принялся за дело.
Прутьями, как можно было догадаться, секут. Они оставляли по телу странные зеленоватые следы.
Уродливые мясистые цветы прикладывают к соскам и гениталиям. Я даже боюсь предположить, что
они делают. Судя по воплям, причиняют невыносимую боль. Оранжевая пыль втирается в ступни и
ладони. Эффекта я не понял, внешних изменений не произошло, а определить по воплям что-либо к
тому моменту было очень трудно. И еще были белесые черви. Они копошились в миске под столом,
но дознаватель пока их не трогал. После каждого своего действия он склонялся к лицу своей жертвы,
оттягивал ему веки и зачем-то заглядывал в рот. И ни о чем не спрашивал.
Я забеспокоился и огляделся. Писарь сидел и скучал, ему происходящее странным не казалось.
Значит, все идет как надо.
На ползающей по телу розе я отвернулся. Честное слово, клещи и раскаленное железо внушало
меньший ужас, чем это ботаническое извращение.
- Сейчас он будет готов, - произнес дознаватель все тем же неизменным тоном и высыпал на лицо
пленника горсть серой пыли. Тот закашлялся, глаза его выпучились, казалось, что он сейчас
задохнется. А дознаватель тем временем стряхнул с тела жертвы мясистые цветы, ползающую розу и
зеленые колючки. - Вы сами будете спрашивать, господин каптер?
Я отрицательно покачал головой, потом добавил:
- Присоединюсь, но позже.
Дознаватель кивнул и снова повернулся к жертве.
- Ты Симус Гарта Глорио Бакст, известный также под прозвищем Чурило?
- Да, - совершенно нормальным, без малейшей заминки или дрожи, голосом ответил пленный.
- Ты служил на верфи Хромая Собака?
- Да.
- Сколько раз ты ходил на барже за строевым лесом в Отмели?
- Четыре.
- Ты был причиной крушения?
Дознаватель бесстрастным голосом задавал вопросы, а пленный подтверждал все наши подозрения.
Три дня назад баржа с лесом загорелась, врезалась в берег и разрушила пирс. Все бы ничего, но в этой
аварии погиб инженер. С одной стороны все выглядело простой случайностью, с другой - чьей-то
спланированной акцией. Причем с участием магии. Как назло, ни единого колдуна на Отмелях не
оказалось. Так что приходилось пользоваться обычными методами активного дознания. Наш
пленный на вопрос о крушении ответил уклончиво. Дознаватель удивился.
- Ты участвовал в организации крушения баржи?
- Да. И нет.
Мне было жутко интересно посмотреть на выражение лица дознавателя. Похоже, нашему пленному
удалось то, что не удавалось больше никому. Дознаватель повернулся ко мне, его глаза сверкнули
из-под маски какой-то неподдельной эмоцией.
- Это совершенно ненормально, - сказал он. - Здесь наверняка участвует магия, и мне нужно
разрешение на использование крайних методов. Иначе я не ручаюсь за правдивость полученных
сведений. Вы даете санкцию?
- А что это значит? - спросил я.
- После допроса пленный умрет, - ответил дознаватель. - Сразу или почти сразу. Допросить его
иным методом будет невозможно.
Я задумался. Каца должен приехать сюда не меньше, чем дней через десять. А информация нужна
мне раньше.
- Да, я даю разрешение, - я повернулся к писарю. - Запиши это. Можете приступать.
Дознаватель поднял с пола миску с белесыми шевелящимися червями.
***
- Веселенькое дерьмецо, - Каца посмотрел на Лето, а Лето, в свою очередь, на меня. - А ошибки быть
не может?
- Сам подумай, - буркнул я.
- А кто проводил допрос? - спросил Лето.
- Номер восемнадцатый, - хмыкнул я.
- Ооо… - Каца замолчал, нахмурился и взял со стола бутылку. - Веселенькое дерьмецо…
- Как такое вообще может быть? - спросил Лето. - Что значит, в нем было две личности?
- В его голове живет две равноправных личности, - скопировал я бесстрастный голос номера
восемнадцатого. - Первая из них не имеет к саботажу никакого отношения. Это просто работник
верфи. Крушение устраивала вторая. Настоящее имя этого второго я не знаю, зато мне известно
прозвище - Крупа. И еще я узнал, что он умер шестьдесят лет назад. А теперь вот возродился к жизни
в теле этого человека.
- Ничего не понимаю, - Лето отнял у Кацы бутылку. - Каца! Это же чернокнижие какое-то. Так же
быть не может!
- Чтобы понять, как это произошло, мне нужно тело, - сказал Каца.
- Увы, - я виновато развел руками. - От тела осталась труха.
- Всегда хотел посмотреть на эти новые допросы! - Лето налил себе и мне. - Пока только слышал.
Меня передернуло. Я залпом выпил вино.
- Значит, нужен кто-то еще… - Каца прищурился, склонил голову, и на горлышке бутылки
заплясали зеленые искры. - Наверняка же есть еще кто-то, иначе бы ты вообще ничего мне не
рассказал, так?
- Если бы ты не приехал вместе с Лето, то и не рассказал бы, - я отвернулся от стола и встал. - Тут
творится ерунда какая-то. Ладно, лихорадка вместе с всякими поносами - дело привычное, Отмели
все-таки. Но тут у меня трое человек сошли с ума. Одновременно.
- И как это выглядит? - Каца схватил меня за руку и подтащил обратно к столу.
- Как безумие, - ответил я, не глядя на него. - Они мечутся, что-то лопочут на непонятном языке,
один даже кинулся с ножом на инженера. Ранил.
- Веди меня к ним быстро!
Никогда не любил колдунов, магию и вообще все, что с этим связано. С тех самых пор, как
пьяница-заклинатель змей подсунул мне под видом денег черепки. Я тогда был маленьким и
занимался продажей пирожков, которые моя мама пекла. Уже не помню, сколько мне было лет… Я
отогнал призраков прошлого и уставился в настоящее. Передо мной лежало три трупа. Такие все
свежие, будто спящие. Хотя мне в процессе допроса казалось, что от них мало что должно остаться.
Эти сумасшедшие тоже были двуличны. В них вселились мятежные души умерших магов не очень
далекого прошлого. Самый старый умер сто тридцать лет назад. Каца остался в недоумении. Говорит,
что за этим чернокнижием никто не стоит, будто это произошло само по себе. Порхали души над
подходящими телами, а потом взяли и свили себе гнездышки в головах несчастных жертв. Только тот,
первый, ловко приспособился к такому соседству, а эти - нет. Поэтому и превратились в безумцев.
- Кувшины, - проговорил Каца. - Взяли и налили разного вина в один кувшин. Если оба вина белые,
то все получится. А если белое и красное, то будет отвратительная смесь. Иначе - безумие.
- А умерли они отчего? - спросил я.
- А зачем они нам живыми? - Каца сплюнул на пол. - Все равно изгнать этих паразитов уже не
получится.
- У тебя не получится? - уточнил я зачем-то.
Каца посмотрел на меня так, что у меня похолодела спина.
- Ни у кого не получится, - он снова сплюнул. - Не знаю я таких колдунов ни единого. Гаро
Проклятый, наверное, смог бы. Он был большим специалистом по промыванию мозгов.
- Кстати… - вообще-то мне хотелось закончить разговор и уйти по своим делам. Но Гаро… - Ты сам
его видел?
- Видел, - хмуро буркнул Каца. - Я тогда был пацаном совсем, но меня отец водил к нему на прием.
Урод был этот Гаро. Но силен невероятно.
- А может быть мертвый советник царя Гаро Проклятым? - вкрадчиво поинтересовался я.
- Хм… - Каца замер и задумался. - Не думал над этим вопросом. Вроде этот труп ниже ростом, хотя
царь меня никогда к нему близко не подпускал. Но думаю, нет… Хотя идея интересная. А почему ты
так решил?
- Вряд ли это просто труп, - вздохнул я. - Просто трупы так себя не ведут. Они лежат и тихонько
гниют. Ну или на первую ночь поднимаются и кусают своих обидчиков, как те пигмеи. Значит это не
просто труп. А еще этот мертвый очень уж хорошо осведомлен о наших местных делах. Будь это
какой-то деятель из тех краев, где вы его взяли, он вряд ли бы так срочно отправил царя домой…
Каца почесал лысый затылок.
- Я помог бы тебе, если бы знал побольше, - сказал он. - Только, думаю, это все же не Гаро, хотя лица
трупа я не видел. Надо поискать еще. Может быть, какой-нибудь колдун из народа моря?
Крисста-Облако? Или Лукрей-Помощник… Хотя нет, этот утонул точно. А может кто-то из более
ранних тармских… Глупец-Бун или Движитель Мысли. Кстати, тут в Лулии есть один чудак…
Лулий вообще не был городом, пока рядом с ним не случилась верфь. А до этого тут была простая
рыбацкая деревенька… Хотя нет, конечно. Не простая деревенька, и вовсе даже не маленькая. В
Лулии самый большой рыбный рынок на всех Отмелях. Но до города это место все равно не
дотягивает. Даже сейчас, когда здесь понастроили трехэтажных бараков для срочно понаехавших
работников верфи. Местный бейлиф раздулся от гордости и немедленно увеличил штат городской
стражи, которую срочно переименовал в гвардию. Иногда мне кажется, что разведенное в империи
вольнодумие не идет нам на пользу. Именно из-за этого бейлифа у меня сорвались поставки
строевого леса из Груды, потому что тамошний тан отверг дочку бейлифа, видишь ли. И теперь ни
одно судно со знаком Груды не имеет право войти в порт Лулия. Я с ним долго ругался, даже один раз
съездил в челюсть, но ничего не помогло, и пришлось искать обходной путь. А насчет дочери отлично понимаю тана. Она, скорее всего, колдунья. Потому что если нет, то ей в жизни совсем не
повезло.
***
Вообще-то его звали Корнеттой, но никто к нему так не обращался. Прозвище Крыса прилипло к
нему еще во времена мятежа побережья. Отмели тогда взяли в глухую блокаду, как с суши, так и с
моря. Царь очень удачно выбрал момент: ни в одном из городков-поселков не оставалось достаточно
припасов, а рыбацкие суденышки совершенно не годились для военных действий против
Остаха-Рубища, блокировавшего Отмели с моря. В общем, хорошая получилась осада, ни один
человек там не пал от оружия, зато от голода вымерло едва ли не половина населения. Так вот этот
самый Крыса занимался тем, что торговал едой за всякое разное. Откуда он брал еду, так никто и не
понял, зато очень скоро все прочухали, что у Крысы страсть к бумагам. Не только древним летописям
и пиратским картам, а вообще всяким бумагам - письмам, черновикам стихоплетов, договорам,
распискам и прочему. Главное, чтобы бумага была настоящая, а не написанная специально для того,
чтобы снести ее Крысе и обменять на кулечек ячменя и связку вяленой рыбешки.
- Здорово, Крыса!
- И вам здравствуйте, господин каптер! - Крыса мелко кланялся, глаза воровато бегали, и весь он был
какой-то скользкий, даже склизкий, хотелось сразу же вытереть руки. - Чем могу услужить?
- Можешь- можешь, настало и твое время!
С Крысой пришлось рядиться долго. Он отнекивался, умолял не трогать его любовно собранный
архив, плакал даже. В конце концов, мы сошлись на том, что я иногда буду приходить и читать, но
ничего с собой не заберу. Переписать, если вдруг мне что-то понравится, Крыса, так и быть, поможет.
За деньги.
Когда я вышел, уже стемнело. Я мимоходом подумал про ленивых фонарщиков, которые так до сих
пор и не наладили нормальное ночное освещение. Прошел несколько шагов и замер. Из-за колючих
кустов, выполнявших в Лулии роль городской стены, раздавались тихие голоса. Сначала мной
двигало обычное житейское любопытство, а потом оказалось, что остановился я не зря…
- Марка не придет, - сказал женский голос. - Его схватили.
- Он опять проворовался? - отвечал мужчина, похоже, совсем молодой, почти подросток.
- Нет, - всхлип. - С ними пришел колдун. Лысый. Воровство здесь ни при чем. Сначала этот урод
сделал вид, что пришел купить клей, потом как-то спровоцировал Марку. Он начал колдовать. А ты
же знаешь, что настоящий Марка никогда не был колдуном…
- Говорят, магия может проснуться в любом возрасте…
- Не в этом случае! Надо спасти его! - истерических ноток прибавилось.
- И что ты предлагаешь?
Любопытная беседа продолжалась. Из недомолвок, косвенных указаний и вовремя выдержанных
пауз, я понял, что некто Марка, торговец клеем в какой-то момент неожиданно стал колдуном. И что
у него теперь есть еще одно имя, которое двое собеседников не назвали. И что именно этот, второй,
привлек их для каких-то тайных дел, давал поручения и неплохо за них платил. И что Каца этого
Марку раскрыл и схватил.
***
Озабоченный разными мыслями я направился к особняку, выделенному для имперских
чиновников. Сейчас все и узнаю.
- Веселенькое дерьмецо! - Каца был пьян, но еще ясно мыслил. Угрюмый Лето стоял возле окна.
- Где-то я уже это слышал, - буркнул я. - Что там с клееделом? Он раскололся?
- Как бы ни так! - Каца снова приложился к бутылке, не утруждая себя наливанием жидкости в
стакан. - У него оказался хренов брюлик доверенного лица царя. Пришлось отпустить. Я отправил
гонца в северную столицу, царь сейчас там. А никакого карт-бланша на расследование двуличия у
нас с тобой нет. Вот и Лето говорит… Что ты там сказал, Лето, я записать не успел!
- Пусть тебе гиены продиктуют, выползок жучий, - Лето тоже был пьян, сначала это было
незаметно. - Жаба, сгоняй кого-нибудь за выпивкой, не самим же идти. А прислуга твоя отказывается
нам подчиняться, говорит… ик… сверх необходимого давать не велено. Тобой.
- Вам и так уже хорошо, - буркнул я. - Давайте в подробностях, что случилось?
Каца в сопровождении трех головорезов из Оторв Бугастиса, наемников на службе царя, пошел
вынюхивать и выглядывать. Нашел Марку, хозяина клеевой лавки. Поскольку уверенности в том, что
он именно раздвоенец не было, Каца его разозлил. Тот принялся разбрасываться огненными
заклинаниями, знать которые торговец клеем ну никак не мог. Не работают колдуны в мастерских и
магазинах! Его схватили, притащили сюда, заперли в подвале. Каца вызвал дознавателя. И тут этот
Марка, без тени страха на лице, демонстрирует Кольцо Особого Доверия, получить которое можно
или от самого царя, или еще от пары-тройки человек особо приближенных. Подделать невозможно.
Украсть невозможно. Можно только получить за какие-то особые заслуги. И до тех пор, пока не вина
не доказана абсолютно, хозяин цацки должен находиться на свободе. Каца пришел в бешенство и
хотел, было, наплевать на все традиции и допросить этого Марку. Оторвы Бугастиса будут молчать,
Лето тоже… Но тут выступил дознаватель. Номер восемнадцатый сказал, что, во-первых, не будет
участвовать в противозаконном допросе, а во-вторых - доложит обо всем царю. Они чуть было не
подрались, а потом, прежде чем уйти, дознаватель порекомендовал послать царю письмо-вопрос про
этого Марку и его миссию. Что Каца с Летом и сделали, прежде чем напиться.
Надо же, и все эти драматические события развернулись, пока я торговался с Крысой насчет его
бумаг, которые непонятно пригодятся или нет. Я вызвал местного старшего слугу и приказал
принести вина.
***
Меня с утра злило все - необязательные поставщики, высылающие вместо себя мальчиков на
побегушках, идиоты-слуги, снова закупившие кислое красное вино вместо сладкого. И у старшего
слуги еще хватило ума оправдываться тем, что вино из Подковы дешевле вина с острова Книдда! Но
самое противное этим утром было то, что вместо прямых обязанностей, работники верфи приводили
в порядок Лулий. Распоряжение бейлифа, видите ли. Перед визитом царя. «Вы же понимаете, что мы
не можем не представить наш замечательный город в лучшем виде?!» Кретин трижды. И дочь его
кретинка. Я скривился, вспоминая вчерашний вечер. Не настолько я был пьян, чтобы тащить эту
каланчу в спальню! Она плела мне всякие глупости про коллекцию древних статуэток, а я из
вежливости пошел посмотреть. Потом она повисла на мне, а я не проникся важностью момента. Ну
она возьми и заори… Я покраснел от одних воспоминаний. Вот ведь позор, теперь не отмоешься.
Вообще не понимаю, зачем я ей понадобился. Она меня вдвое моложе. И выше на полголовы.
Я отхлебнул кислятины. Сегодня прибывает царь. Уже совсем скоро. Каца и Лето
предусмотрительно уехали, придумав себе срочные дела. А я же должен пока оставаться здесь, до тех
пор, пока все не наладится.
Не знаю, что меня спасло. Никогда не был умелым воином, да и заметил этого человека с ножом
случайно. В тот самый момент, когда он бросился к царю. Я прыгнул, мы покатились по земле, а в это
время убийца рьяно размахивал ножом. Я чувствовал, что он по мне попадает, но несерьезно. Потом
подбежали солдаты и нас растащили.
- Оставьте его в живых! - раздался голос царя.
Меня трясло. Кто-то поднес к моим губам стакан. Я отхлебнул, и чуть сразу же не выплюнул
жидкость на землю. Пиво!
- Осторожно, не шевелитесь, господин каптер! - голос доктора доносился будто издалека. Как будто
я был на дне глубокого колодца, а он бормотал что-то на самом верху. Навалилось небытие.
Я пришел в себя в пышной постели под алым бархатным балдахином. Злорадно отметил, что никто
и не подумал снять с меня окровавленную одежду и сапоги, прежде чем притащить в спальню
бейлифа. Вообще-то я там не был раньше, но вряд ли в этом городе два красных балдахина…
- Ты спас мне жизнь, Жаба, - царь сидел на стуле рядом с кроватью. - Ты отлично справляешься с
работой, как всегда, впрочем, а теперь я у тебя в большом долгу.
- Не надо, - я поднялся на локтях. В голове прояснилось окончательно. - Я сделал то, что должен. Это
же спальня бейлифа?
- В Лулии не нашлось более просторных покоев, - кивнул царь. - И бейлиф уступил мне свои.
Я хмыкнул.
- Кое-кто хочет с тобой пообщаться, - сказал царь после недолгого молчания. - Не удивляйся.
Думаю, ты понимаешь, что содержание вашей беседы нужно хранить в тайне?
Ну вот и началось.
-Ты можешь встать? - царь нахмурился. - Врач сказал, что ни одной серьезной раны ты не получил.
- Возраст, - я сел на кровати. Голова не кружилась. Саднили порезы на руке, ребрах и болезненно
ныла колотая рана в бедре. - Я не воин, царь, тебе ли этого не знать.
Царь грустно улыбнулся. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то… родное? знакомое? Но миг
закончился, и в комнату вернулся прежний царь - величественный, властный, с суровой складкой
между бровями и резким очерком губ.
Это был труп, и он лежал в гробу. Роскошный прямоугольный ящик был изукрашен позолотой,
самоцветами и замысловатыми узорами. Рисунки были сплошь незнакомые - быки с крыльями, не то
медведи, не то собаки, птицы с длинными загнутыми клювами. В рисунках не было ничего
особенного, кроме манеры изображения. Впрочем, гроб доставлен издалека, неудивительно.
- Расскажи мне про Чурило, - голос трупа был бесцветным и бесплотным. Я даже не был уверен,
звучит он на самом деле, или я его только в своей голове слышу. Я принялся рассказывать про
крушение баржи и последовавший за этим допрос. Мертвый советник перебил меня дважды спросил про стоимость повреждений, нанесенных баржей, и переспросил прозвище второй
личности. Когда я перешел к рассказу про Марку, труп меня остановил, сказав:
- Он выполняет свою миссию, не трогайте его больше. Сколько человек сошли с ума?
- Трое.
- Есть ли кто-то, кого вы подозреваете в двуличности, господин каптер?
- Нет.
- Какому богу поклоняются в этом городе?
- Ракию. Обезьяне.
- Прикажите им выстроить храм Луда.
- Как прикажете, советник.
- Сколько времени вы планируете здесь оставаться еще?
- Не больше десяти дней. За это время я успею все наладить.
- Сколько кораблей спущено на воду с верфи Хромая Собака?
- Четырнадцать, завтра будет пятнадцать.
Мне никто не приказывал стоять на месте возле дверей, так что я подошел поближе. Тело в гробу не
производило впечатления длинного и тощего. Скорее уж там лежал человек обычного роста. Лицо
его было гладким, без единого шрама. Это был не Гаро.
***
Библиотека Корнетты Эша
Раздел «Народ моря»
Обрывок безымянных мемуаров
Мы взяли его на борт только потому, что он заплатил большие деньги. Капитан так решил, а я не
стал возражать. Мы всего-то должны были довезти его до порта на острове Книдда, там он обещал
отдать нам вторую половину денег и больше не показываться у нас на борту.
Я с самого начала знал, что капитан ошибся. Ведь Криссту осудил не человеческий суд. Да и вообще
нечего колдунам делать на кораблях. Морского волшебства не существует, что бы там ни говорили. И
клеймо это вовсе не означает благословения морской пучины.
Крисста сразу направился к нашему капитану, будто знал, что у него долгов столько, что в
следующее прибытие в Белафорт у него заберут корабль. Может быть, он и взял его, потому что не
собирался возвращаться.
Колдун домчал нашу Корзину до Книдды на попутном ветре и сошел на берег. На этом наша удача
закончилась.
***
Библиотека Корнетты Эша
Раздел «народ моря»
Протокол допроса
Дознаватель. Вы украли этот предмет из магазина уважаемого Ло?
Обвиняемый. Да.
Д. Для чего вам была нужна эта вещь?
О. Она была нужна не мне.
Д. Вы совершили кражу по заказу?
О. Да.
Д. Что заставило вас пойти на это? Деньги?
О. Нет. Мой заказчик обещал вернуть мою мужскую силу при помощи своей магии.
Д. Вы молоды. Когда и как вы лишились мужской силы?
О. Это имеет отношение к делу?!
Д. Отвечайте на вопрос!
О. Был ранен у уличной драке.
Д. Причина разногласий?
О. Ну какое это имеет значение?! Я защищал девушку от насильников. Один из них попал по мне
отравленным кинжалом. Я едва не умер. Этого достаточно?
Д. Да, благодарю. Вы хотели украсть именно этот предмет или вам было все равно?
О. Мне нужна была золотая подвеска в форме буквы «С» островного алфавита. Я нашел ее и взял.
Д. Назовите имя заказчика?
О. Облако. Колдун-пария, что живет на окраине.
Д. Почему вы решили, что он колдун?
О. Он мне так сказал. И я видел, как он колдует. Люди говорят…
Д. Какую именно магию использовал при вас Облако?
О. Всякую… Он писал огненными буквами на стене, зарастил при мне резаную рану у одной
женщины…
Д. Вы хотели сказать, шлюхи?
О. Это ее профессия.
Д. Как именно должно пройти ваше исцеление?
О. Не знаю.
Д. Где вы должны были встретиться?
О. Как всегда, в его доме.
Д. Вы знаете, откуда родом колдун по прозвищу Облако?
О. Откуда-то с запада, с островов, точно не знаю.
Д. Есть ли еще какое-нибудь имя, которым можно назвать вашего заказчика?
О. Да, есть. Крисста.
***
Библиотека Корнеты Эша
Раздел «народ моря»
Письмо
Не спрашивай, как я стал колдуном, ты знаешь, что я всегда им был. Только боялся своего дара до
полусмерти. А мой учитель показал мне, что бояться нечего, что я особенный, и скрывать этого не
следует. Теперь я точно знаю, что не сын моего отца, что мать ему изменила, хотя признаваться в этом
не хочет. Просто тот заезжий колдун был похож на нее. Или на отца. Вот я и получился с
фамильными чертами.
Учитель Крисста поселил нас в большом доме, всего нас двадцать восемь человек. У учителя есть
любимчики, но я не в обиде, мои способности скорее средние, хоть некоторые и говорят иначе.
Три дня назад Крисста устроил нам испытание. Мы научились некоторым боевым заклинаниям и
должны были показать, что умеем их использовать. Нас посадили в крытые повозки и повезли
куда-то. Остановились мы в горной долине, переходящей в узкое ущелье. Крисста вышел перед нами
и сказал, что мы должны будем пройти этим ущельем, одолеть заставу, которую там увидим, дойти до
укрепленного места, взять его штурмом и пленить этого человека. Он показал нам картинку высокого
длиннобородого человека. Сначала он мне показался стариком, но потом я понял, что он только
кажется таким из-за бороды и белых волос.
Харра набросил на нас покрывало грез, и мы пошли. На заставе был частокол и небольшая башенка.
На башенке сидело два человека. Их убил ядовитым плющом Зука. Воротца выбивал я - каменным
вздохом. Потом Харра заметил еще одного защитника. Он убегал, скрываясь. Харра не умеет бросать
заклинания далеко, я тоже. Так что убивал его тот рыжий парень, про которого я тебе писал раньше.
Который всем говорит, что имени у него нет, что он раб и к нему положено обращаться «эй ты!»
Беглец загорелся малиновым пламенем, и мы про него больше не вспоминали. Теперь нам надо было
идти дальше.
Крисста предупредил, что защитники укрепленного места сквозь покрывало грез видят, так что нам
нужно как-то по-другому скрывать свое присутствие. Я предложил пробираться ползком, навесив на
головы пучки травы и веток. Зука предложил залезть на гору и пробираться по верху. В конце концов,
мы решили, что просто очень быстро пойдем и ударим первыми.
Харру убили стрелой, рыжего парня, кажется, тоже убили. Но насчет него я не уверен, потому что
ему скользом попали по голове камнем, он мог быть просто без сознания. За стену смогли прорваться
только четверо, остальные завязли в каком-то невидимом болоте. Я успел увидеть тот человека с
бородой, но тут появился Крисста, протянул ко мне руку, и я потерял сознание.
Оказывается, мы штурмовали храм, жрецы которого становятся колдунами, становясь жрецами. То
есть, они не рождаются колдунами, их наделяет магией их бог. Что это за бог, Крисста не сказал.
***
Библиотека Корнетты Эша
Раздел «народ моря»
Отрывок из безымянных мемуаров
…их содрогающиеся в корчах трупы. Они были уже мертвы, но все еще шевелились. Крисста
заставил их ходить по улицам. Каждого мертвеца хватало не больше, чем на час. Они не могли
сражаться или связно разговаривать, они просто переставляли ноги. В глазах их отражалось такое
страдание, что хотелось кричать и убегать. Страшно было то, что с ними не было никаких солдат.
Фигура предводителя двух десятков колдунов была скрыта серой дымкой. Было видно только, что
под ней человек о двух ногах, двух руках и что на голове у него высоченный головной убор вроде
островерхого колпака. Его последователи были очень молоды, двое вообще выглядели как дети.
Крисста прибыл на Книдду под видом жреца-учителя со своей паствой, прибывшего поклониться
священным скалам Шагги. Никому не пришло в голову останавливать эту безобидную на вид
компанию по пути к фонтанам Круглой площади. А там все и началось…
Мне повезло, я выжил после первой волны. Они будто бы сливали свою силу в единый поток, и сила
эта накатывалась на город, как цунами. Попавшие в эти потоки вели себя по-разному, умирали
далеко не все. Женщины просто падали на землю, закрыв уши, а дети будто и не замечали льющегося
по улицам перламутрового сияния. Некоторые из взрослых мужчин вспыхивали невидимым огнем и
сгорали дотла, некоторые просто умирали, некоторые кричали от нестерпимой боли. Я упал в
колодец, меня туда случайно столкнул обезумевший и ослепший от боли солдат. Получается, что он
спас мне жизнь…
***
Библиотека Корнетты Эша
Раздел «Колдуны»
Крисста-Облако
Настал рассвет, но дух не просветлел. Отныне
Безбрежный океан не примет снов твоих и песен
Останься там, где дух твой обречен на муки. Проверь,
Не стал ли ты фантомом, как твой предок. Умри!
Пусть прах смешают с глиной и дождем, а из него
Построят новый замок, обреченный на забвенье
И муки новой жизни.
Ответ придет, откуда ты не ждешь. Из океана
Или неба звездного, а может из холмов, в которых
Когда-то бегал ты мальчишкой. Иль первый поцелуй
Свой вспомни, доставшийся тебе обманом. Страх
И ненависть храни в душе, не открывай. Но помни,
Что мудрость там, где нет тебя. Уступи свой слог
Младенцу, юноше иль отроку.
Коросты сбрось с рассудка. Выпей яд до дна и не умри!
Когда глаза откроешь, будет день. И сыновья твои
Петь будут песню песней свету и добру. Перед тобой
Бессилен будет меч, стрела, копье и камень. Ножа
Ты не почувствуешь. Слепые первыми умрут, потом
За ними вслед отправятся, кто глухи. Не верь пророкам,
Приносящим дурные вести…
***
Царь отбыл три дня назад и забрал всю свою свиту. Зато вернулся Лето, на мое счастье, без Кацы. Я
понимаю, что он неплохой человек, а главное - полезный. Но поделать с собой ничего не могу. Не по
себе мне, когда этот лысый отморозок находится в опасной близости от меня. Мне всегда казалось, что
колдуны занимаются каким-то своими делами, отличными от дел простых смертных, что им открыто
нечто такое, что мы не видим своим убогим взглядом. Мне все пытались доказать обратное - и сам
Каца, и его предшественник Лупа, ради которого наняли настоящего ассасина. Не думал, что они
вообще еще где-то остались, очень удивился, когда увидел. Хотя, скорее всего, это была дешевая
подделка. Обычный убийца. Ассасин бы не попался. А еще про колдунов мне говорил Бат. Он знал, о
чем говорил. Именно храм Агталы устроил в свое время настоящую резню среди тех, кому не повезло
родиться колдунами. Правда это было давно, и Бат вряд ли сам все видел. Он под стол пешком ходил
тогда, хотя в Тарме и не едят с таких высоких столов, предпочитают возлежать…
Лето приехал не просто так. На Кленовом тракте засела банда разбойников, что царю очень не
понравилось. Еще бы! И мне бы не понравилось, если бы второй по значимости караванный путь
моей империи оккупировало какое-то отребье! В общем, Лето прибыл, чтобы взять Рваных Ласточек и
речной транспортник, пройти Италой, высадиться в урочище Слоновий гребень, и напасть на
лиходеев с неожиданной стороны. Рваные Ласточки - наемники. Я не очень-то им доверял, но это был
тот самый случай, когда наемники подходили лучше всего. Грабить разбойничье логово и убивать
всех на своем пути - самое для них задание. Ха! Это сейчас они пыжатся от гордости и служат царю, а
когда-то были такими же разбойниками. Не знаю, откуда они в те времена взяли колдуна. И не хочу
знакомиться с колдуном, который служит в подобном отряде.
Когда-то из любопытства напоил одного из их боссов и выспросил подноготную. К ночи даже
вспоминать не хочется. Не представляю, сколько денег они отвалили, чтобы им забыли все их грехи.
Я напросился в этот поход случайно. В общем-то, мои дела в Лулии были завершены, я находился
здесь просто для острастки, не более. Чтобы местные не забывали, что за ними следит бдительно
царево око. Надоел мне этот город, хуже вонючей кучи. Вместе с бейлифом, его дочкой, Хромой
Собакой и кабаком «Три восьмерки». А тут Лето со своими разбойниками.
- Зачем тебе? - недоуменно спросил он. - Это простая карательная миссия, совершенно не по твоей
части…
- Надоело мне здесь, вот что, - я сплюнул на крыльцо дома бейлифа. - Мои дела все равно
закончены, а твоя экспедиция может оказаться веселой.
- Ну ладно, считай уговорил, - как-то быстро согласился Лето. - А потом ты куда?
- На север. В Улла-Кутта.
- В северную столицу? Хм…
Я пожал плечами.
***
Лето обрядил меня, как царского наследника, не меньше. Не по роскоши, разумеется, а по защите
бренного тела от случайных неприятностей, вроде стрел или брошенных ножей. А я уже лет десять
доспехов не носил, поэтому чувствовал себя упакованной в бочку рыбой. Если бы каждой рыбе
выделяли собственную бочку, ей было бы так же плохо. Как я и подозревал, колдун в Рваных
Ласточках ужасен. Во-первых, это женщина. Как всегда, уродливая. Хотя, может быть я и
несправедлив. Если конкретно эту колдунью отмыть, отрастить на ее голове волосы нормальной
длины и одеть в платье, она будет ничего так. В том же виде, в котором она сейчас - это ночной
кошмар любого пьяницы. Грязно-рыжие патлы обрезаны очень коротко, такое впечатление, что
стрижку эту она делала себе сама тупым ножом. Или вообще мечом. С севера, где железо очень
плохое. На лице - раскраска из синих и красных разводов, оценить миловидность нет никакой
возможности. А вот что касается признаков женственности, то тут как раз все нормально. Даже
балахонистые лохмотья, в которые она была одета, не смогли скрыть внушительных округлостей в тех
местах, где они у женщины должны быть.
- Так ты каптер, ннда? - колдунья подсела ко мне, поставив рядом уродливый корявый посох. Я
кивнул. Не убегать же было от нее, в самом деле! - Никогда не видела настоящих имперских
служащих. А почему ты не в армии?
- Я в армии, мое звание называется старший офицер по провианту и снабжению, - ответил я
терпеливо. - Что на класс выше, чем у Лето, так что по правилам он мне должен подчиняться.
- А вы друзья, ннда? - глаза у нее были ярко-синие. Я бы даже сказал, болезненно-синие, я таких
никогда не видел у обычных людей.
- Друзья.
- Ты же не любишь колдунов, ннда?
Я промолчал, сплюнув за борт.
- А ты симпатичный, ннда, - колдунья встала. Наверное, решила оставить меня в покое. - Хоть и
почти старик. Когда-нибудь у нас все получится.
Дерьмовая блевотина тридцати трех гиен, отравившихся мясом тухлого носорога! Симпатичный я,
видите ли!
Раздался посвист дудки, возвещающий о скором прибытии. Я вздохнул и поднялся. Наверное, не
стоило мне ехать, без боя ведь в этой экспедиции не обойдется, так?
Я шел со второй группой, которая при удаче в бой не вступала. Приказ для первой группы был
очень простой - убить всех. Если в этих местах окажется ни в чем не повинный охотник, то он
неудачник, и его все равно бы задрал медведь или волки бы сожрали, так что ничего страшного не
будет, если вместо дикого зверья с ним расправятся дикие наемники. Немилосердно, но логично. Что
у них, документы, что ли, спрашивать?
Я устал, как собака, дурацкие доспехи терли под мышками, а шлем весил, казалось, как бык, не
меньше. Лето усмехался в усы, но ничего не говорил. Я тоже шел, молча, хотя множество всяких слов
крутилось у меня в голове. Правда, я сам не понимал, к кому обращался в своих пылких мысленных
монологах - сам же напросился, никто не тянул, в общем…
Конечно, все пошло не по плану. В лагере передовой отряд обнаружил всего семь человек, это точно
были не все. Главарь Рваных Ласточек как раза докладывал Лету, как все получилось, когда я
подошел. Трупы разбойников были сложены в сторонке. Непонятно. Трое явные беглые каторжники
со следами кандалов и ошейника, а остальные выглядят обычными селянами или небогатыми
горожанами. Лето отдал приказ засесть в засаду. Тела оттащили в кусты, чтобы они случайно не
попались на глаза вернувшимся домой разбойникам, меня Лето отправил на пригорок и вручил
связку метательных ножей.
- У тебя есть шанс стать героем, - съязвил он. - Когда-то ты неплохо кидал эти штуки…
Я пробормотал в ответ, где именно я видел такое геройство, кроме того, совсем недавно я был
спасителем царя, о чем Лето не мог не знать.
Солнце клонилось к закату, на лагерь начали опускаться сумерки. Это было совсем нехорошо,
потому что пришедшие могут заметить отсутствие костра. Лето, видимо, подумал о том же, и по
лагерю принялись шнырять наемники, создавая иллюзию нормальной жизни. О том, что нас могли
заметить, пока мы тут трупы перекладывали, я старался не думать.
Все произошло неожиданно и быстро. Пронзительно заверещала колдунья, но сначала я не понял,
что это она, думал, дикая кошка какая-нибудь. Потом лагерь накрыла светящаяся фиолетовая сеть,
продержавшаяся несколько секунд и распавшаяся на искры. Трое из наших попали в их гущу и
страшно закричали. Опять!
Над поляной всплыл яркий бело-голубой шар. Он медленно двигался, освещая неестественным,
зато очень ярким светом все вокруг. Есть! Вжикнула стрела и проткнула горло одному из нападавших.
Ласточки полезли из своих укрытий, в лагере сразу стало тесно. Я видел мечущиеся тени, слышал
хрипы, азартные выкрики, предсмертные стоны. Там шел бой, но я в него не торопился. Кто-то
плюхнулся со мной рядом.
- Меня зовут Лока, - сказала колдунья. - Я же не успела тогда представиться, ннда? Смотри, что
сейчас будет!
Она напряглась, подалась вперед и принялась тихонько не то напевать, не то нашептывать.
Светящийся шар распался на два шара, потом каждая половинка тоже раздвоилась, потом еще и еще.
Целый рой светящихся шаров принялись плавать над поляной, выискивая цели. Я не понимал, что
именно должно произойти. Потом понял. Шарик повисал над головой одного из разбойников,
освещая его и следуя за ним по пятам. За несколько секунд шары нашли своих хозяев, и я понял, что
разбойников как-то многовато. По нашим расчетам, их должно было остаться не больше двадцати, а
хозяев нашли двадцать девять шариков, и еще три болтались неприкаянными.
- Обожаю свою работу, - пробормотала Лока и снова подалась вперед и зашептала.
Ближайшие четыре шара заискрили и опустились на головы «хозяевам». Не убили, как я надеялся,
но зато они отвлеклись от боя с Ласточками.
Наши потери после этого боя - трое убитых, восемь раненых. Всего разбойников оказалось сорок
один, вместе с теми семью трупами, которые погибли первыми. Главарь Ласточек хотел, было
оставить несколько пленных, но Лето этот благородный порыв пресек. Вообще, конечно, неразумно
убивать всех. Эти разбойники грабили имперские обозы и караваны, а добычу куда-то девали. Вряд
ли награбленное ожидает нас здесь…
- Эй, Жаба! - Лето стоял в стороне от основной поляны. - Иди сюда, тебе будет интересно!
Я подошел. Лето освещал факелом капище. Толстый уродец стоял на круглом постаменте,
переделанном из старого пня. Перед ним камень-жертвенник, вымазанный какой-то дрянью, может
даже кровью. Вся композиция высотой мне по пояс.
- Веселенькое дерьмецо, как сказал бы Каца, - я хмыкнул. - Ну и зачем ты меня сюда привел? Можно
подумать, я соскучился по уродливым идолам и их шизанутым поклонникам. Знаешь, сколько этого
добра в Тарме?
- Туда смотри, - Лето указал на выемку с правой стороны постамента. Оттуда высовывался край
пачки бумаг. - Бумаги - это же по твоей части, так?
***
Мир несправедлив. Больше всего на свете я люблю сидеть дома, пить горячее или холодное, но
обязательно сладкое вино, слушать, как у меня на коленях мурлычет кот и подсчитывать прибыль за
день. Я так и жил, собственно. Пока похороненный царь не явился по мою душу. И теперь я
вынужден сидеть в этой тряской повозке с протекающей крышей и надеяться, что она не увязнет в
грязной канаве, в которую превратился Еловый тракт.
В северную столицу надо ехать весной, до жары в Тарме, а не осенью, когда заряжают дожди. И
сейчас, если я не успею сделать свои дела, то мне придется там зимовать. А зима в Улла-Кутта
слишком уж изысканное наслаждение для моей теплолюбивой натуры. Это летом там хорошо прозрачный воздух, прохлада в тени, тепло на солнце и нет мух, заполняющих своими черными
облаками Тарму каждое лето.
- Стоооой! - раздался возглас снаружи.
«Ну вот, приехали», - подумал я зло. Застрять здесь - ничего хуже и придумать нельзя. Через пару
лиг постоялый двор, но эти пару лиг надо как-то проехать. Я высунул наружу голову. Мне за шиворот
тут же полились холодные струи. Белесая пелена дождя скрывала близкие горы. Как скоро наступят
сумерки, было непонятно.
- Что там? - спросил я недовольно.
- Бревно, господин каптер! - ответил какой-то солдат. Я так и не запомнил их по именам, нехорошо.
- Сейчас уберем и едем дальше!
Бревно просто так поперек дороги не ложится. Правда Еловый тракт - не самая популярная дорога в
Улла-Кутта, и все-таки… Бревно убрали, но засада так и не появилась. «Испугались дождя, видимо», подумал я. Да и вообще дрянное место для засады. Этот тракт используют только для доставки леса,
да и то редко.
Постоялый двор назывался «Коза». Я был на нем несколько раз, он стоял как раз на пересечении
Елового и Северного трактов. От него до северной столицы оставался день пути. А еще тут подают
отличный глинтвейн и пекут вкусные мясные пироги.
- Все спокойно, господин каптер, - отрапортовал солдат, распахивая передо мной двери трактира.
Сейчас меня узнают и будут очень удивлены. Я усмехнулся и прошел внутрь.
Северянин
Битва за Улла-Кутта была страшной. Одной из самых кровавых в истории завоеваний царя. Я
помню тот миг, когда настало утро, и мы увидели стену Кабахских гор - неприступную, царапающую
снежными пиками небо. Оба местных народа сопротивлялись отчаянно, каждый шаг нам
приходилось вырывать чуть ли не у них из глотки. Никогда наше войско не было так близко к
поражению, как на Торном перевале. Наша пехота против их кавалерии. Низкорослые лошадки,
скачущие по каменным кручам не хуже горных коз, жалящие стрелы, летящие из-за каждого куста, из
каждой расщелины, факела в ночном бою. Пришлось бросить щит, чтобы видеть врагов.
А когда все закончилось, и нам открылся город, за который сражались, то поняли, что это было не
зря. Тан Улла-Кутта вышел сам навстречу царю и положил к его ногам горную козу с перерезанным
горлом. Переводчики залопотали о том, что он склоняется перед могуществом и приносит клятву
верности до скончания времен.
По началу я принял его за обычного щеголя - одет по последней моде, длинные волосы аккуратно
заплетены в замысловатые косы, бородка подстрижена. Этакий утонченный аристократик. Но это
только по началу…
- Господин каптер? - голос облику никак не соответствовал. Грубый, осипший. Да и когда он просто
оказался рядом, я понял, какого он громадного роста - выше меня на полторы головы, а ведь я совсем
не коротышка. - Вот приказ царя о моем назначении.
Запечатанный конверт. А в нем письмо:
«Жаба, я так и не смог отблагодарить тебя за спасение жизни, так что спешу исправить оплошность.
Сегия - лучший из моих телохранителей. Он отличный парень и хороший товарищ, надеюсь, вы
подружитесь».
Я поднял глаза на щеголеватого блондина, стоявшего передо мной. Хорош подарочек…
- Господин каптер… - начал северянин.
- Называй меня Жабой, как все! - скривился я. - Тебя прислали за мной шпионить?
- Нет, госпо… эээ… Жаба, - Сегия улыбнулся. - Меня прислали вам помогать. Я неплохо разбираюсь
в торговле, отлично считаю в уме и хороший воин.
Я кивнул и отвернулся. Не люблю телохранителей. Никогда не любил.
Вообще, Сегия оказался неплохим парнем. И отношения у нас складывались хорошие, до тех пор,
пока он не становился тупым исполнителем приказов царя.
«Это место выглядит опасным, вам стоит вызвать подкрепление».
«Я обязан защищать вас!»
Интересный парень этот Сегия. О женщинах он говорит, что «никогда не станешь для них
идеальным. Чистый, богатый, сильный герой вызывает в них столько же недовольства, сколько
грязный нищий скот». О богатстве: «деньги - хорошее мерило жизни. Хоть и однобокое. Зато никаких
двойных толкований». О происхождении: «Важно, в какой семье человек родился. Ведь он на самом
деле помнит жизни всех своих предков. А что до нищих гениев из-под забора, так никто же не знает,
что у них на самом деле за род, они же не от гиены на свет появились». О женитьбе: «Жена не должна
ни в чем нуждаться - ни в деньгах, ни в одежде, ни в мужском внимании. Не женюсь до тех пор, пока
не закончу воевать». О войне с Белафортом: «Они ублюдки».
***
Мы сидели на одном месте уже четвертый день. Погода в Улла-Кутте или хорошая, или такая, что
на улицу не выглянешь. Дождь стоял непроницаемой стеной, в нижнем городе люди ходили по пояс в
воде, а мой дом к счастью, возле Виноградного Урочища, на естественной террасе, с которой вода
сливалась сама по себе. Вообще-то, моя миссия в Улла-Кутта была довольно деликатной. Здесь в горах
выращивали особую травку, при жевании листиков которой человек переставал чувствовать боль и
становился бесстрашным. Очень ценное растение, только к нему очень легко пристраститься,
поэтому в больших городах оно запрещено. Ну а мне нужно было найти поставщика… Очень нужно,
приказ царя. А официально я здесь для того, чтобы заключить договор подряда на вяленое мясо,
конечно.
Дом заколочен, никого нет. Я остановился, задумавшись. Похоже, придется все-таки обращаться к
местному тану, никуда не денешься. Я стал взбираться на лошадь, стряхивая с сапог пласты грязи.
Ненавижу дожди. Северянин благоразумно молчал, не отпуская никаких комментариев. Он за дни
нашего затворничества успел изучить, что когда у меня такое выражение лица, лучше просто не
подходить, потому что запросто можно получить по шее. Или в нос, как у меня настроение будет. В
самом плохом случае - коронный в челюсть.
Тан мне как-то сразу не понравился. Наверное, потому что придраться в нем было не к чему доверительное лицо с небольшим шрамом над бровью, одет без претензий, но и не простецки, роста
невысокого, зато сложение отличное. Идеальный тан. Хоть портрет пиши в качестве образца тана для
будущих поколений.
- Чем могу служить? - голос поставленный, интонация без заискивания, но сказано вежливо и
уважительно. Такой человек обязательно должен иметь изъян, в половину Семиморья размером.
Иначе что он прикрывает таким количеством достоинств.
- Мне нужен этот человек, - я протянул ему бумажку с именем. Он удивленно поднял брови. Приказ царя. Не обсуждается.
- Я попробую вам помочь, но боюсь это будет сложно…
- А в чем дело? - я изобразил удивление. - Видимо, вы знаете что-то такое, чего не знаю я?
Тан улыбнулся. Не снисходительно, нет. И без превосходства. Скорее виновато.
- Я лучше покажу кое-что, - сказал он. Только для этого вам придется проследовать за мной.
Неважно, как называется место, в котором сидит городской голова - дворец, ратуша, мэрия или
главный шатер. В нем обязательно найдутся непонятно куда ведущие коридоры, вызывающие из
памяти сказку про Оборотня-из-холмов, который заманивал своих жертв в лабиринт и обещал
отпустить невредимыми только тех, кто найдет выход. Сказка, кстати, заканчивалась плохо. Девочка с
клубочком выход нашла, а оборотень оказался вероломным и все равно ее сожрал.
- Взгляните, - тан указал за окно. - Третий справа.
Там была виселица. Обычная групповая виселица на десяток мест. Пустовала всего одна петля четвертая слева. Она же седьмая справа. А в третьей справа болтался неприятного вида висельник с
табличкой на груди. А на табличке то самое имя. Вид трупов навел меня на мрачные размышления, и
я распрощался с таном. Успев, правда, наплести ему про награду, переданную этому висельнику
царем за то, что он когда-то оказал ему услугу.
***
- Этой травкой торгуют очень широко, - сказал Сегия. - Вряд ли, повесив одного обормота можно
целиком прикрыть налаженное дело…
- Их там болтается девять, - я задумался. В его словах был резон.
- А что это за шум на улице? - северянин подошел к окну. - Наемники? Что им здесь нужно?
На синем флаге - черный силуэт ласточки. Поле наискосок пересекает стилизованная трещина.
Рваные ласточки. А идут они этой улицей по всей видимости к Кудрявому форту. Пришлые войска
всегда там размещают. Ну или в Полуночных казармах, но это совсем в другой стороне. А значит
вечером часть из них пойдет гулять в «Кабанью радость». Надо же… Их что, в полном составе
прислали? Не знаю, сколько там их официальная численность, но под моим окном прошло не менее
двухсот человек, украшенных их знаками отличия - синим плюмажем на шлеме или на плече и
силуэтом ласточки на разных предметах одежды и вооружения.
«Кабанья радость» не всегда была дорогим заведением. Когда-то это была нищая обжорка на
окраине. Это сейчас новый город приобрел лоск и респектабельность, а раньше тут была шахта, где
добывали строительный камень. И по соседству жили рабочие. В бараках. Потом шахту закрыли,
бараки снесли, проложили нормальные улицы. За двенадцать лет, которые Улла-Кутта является
северной столицей, официальной летней резиденцией царя, она выросла больше чем вдвое. Она и
раньше была красивой, но сейчас…
В общем, на месте нынешней «Кабаньей радости» была другая «Кабанья радость» - навес с двумя
длинными столами и сараем с рассыпанной по полу соломой для упившихся или желающих
горизонтальных удовольствий. Кстати, именно здесь я впервые купил себе шлюху на ночь.
Получилось по-дурацки, но это неинтересная история, самому стыдно вспоминать.
Я вошел в зал и огляделся. Ага. Три столика близ камина сдвинуты, за ними восседают Ласточки.
Уже знакомый мне главарь, смутно знакомые еще трое, вроде как виделись, колдунья Лока. Всего их
там сидело человек десять.
Северянин хотел что-то сказать, но я уже изобразил на лице широкую улыбку и пошел вперед.
- О! Кого я вижу! Рад, очень рад, что снова встретились!
- Господин каптер? - главарь нахмурился, узнавая. Затем подвинулся, давая мне место. -Не думал,
что мы здесь встретимся.
- Что могут делать столь бравые воины в самом спокойном городе? Да еще и в предзимние дожди,
рискуя не выбраться? - я уселся и пододвинул возникшую как по волшебству возле моего локтя
кружку разливающему вино.
- Не такой уж и спокойный этот город, - хмыкнул главарь. Лока пока отмалчивалась. Цедила вино и
поглядывала по сторонам. - Мы здесь до весны.
- Вас наняли охранять порядок на улицах? - ухмыльнулся я и тут же об этом пожалел, потому что
глаза главаря сверкнули неподдельным гневом. - Извини, - я хлопнул его по плечу. - День был ужасен,
вот и плету всякую чушь.
- Ладно, забыли, - буркнул главарь и уставился в свою кружку.
- Мы приехали ловить мятежников, - безмятежно сказала Лока. - Сепаратистов, заговорщиков и
прочий мусор. Беда слишком спокойного города в том, что в нем заводятся тараканы. Потому что, чем
больше поместье, тем больше помойка, ннда?
Главарь сурово зыркнул в ее сторону, она насмешливо выдержала его взгляд. С момента нашей
последней встречи ее волосы чуть-чуть отросли, отчего стали выглядеть еще ужаснее, а синий цвет в
боевой раскраске на лице сменился зеленым. Очевидно, цветам не придавалось символического
значения. Или придавалось, но каждый раз разное.
Я рассказал версию про вяленое мясо, допил свое вино (неплохое, кстати) и встал. Я не нравился их
главарю. Но меня это не беспокоило. Гораздо больше меня волновало то, что я нравлюсь их колдунье.
Мы ушли.
- Как думаешь, что за дело у них тут? - спросил я.
- Сепаратисты, люди Парастата… Скорее всего, они, - Сегия подергал себя за косу. - Или что-то
совсем другое.
- А не могут это быть дела, связанные с грядущей войной? - я посмотрел на него.
- Все дела так или иначе с ней связаны, - деланно пожал плечами северянин. «Он знает больше, чем
говорит», - подумал я, и вставил ключ в замочную скважину.
***
Лока курила, не потрудившись одеться. Собственно, вонючий дым меня и разбудил. Голой она
выглядела лучше, даже татуировки ее не портили, отметил я, прежде чем мысленно схватиться за
голову. Это что же я, чтоб меня гиены сожрали, наделал?!
- Колдуны все курят? - спросил я сварливо.
- А все офицеры такие зануды с утра, ннда? - ответила она.
Вчера мы изрядно перебрали. Настолько, что я даже счел возможным сказать ей парочку
комплиментов. А она быстро и изящно увела меня в свои апартаменты. В отличие от прочих
Ласточек, она жила в гостинице, а не в форте. Колдуны все такие. Индивидуалисты. Понятие
дисциплина им чуждо. Я сел, держась за голову теперь уже в прямом смысле. Голова трещала по всем
швам и грозила развалиться. Но меж тем работала. И я помнил, что у меня вообще-то к Локе не только
постельный интерес был.
- Пива? - спросила колдунья, поднявшись. Ее пышная грудь колыхнулась так, что будь похмелье
чуть слабее, я бы задумался о продолжении сегодняшней ночи… Но увы. А от упоминания пива меня
чуть не вывернуло.
- Воды, - сказал я. - А еще я по утрам люблю сладкий компот.
- Учту, - Лока дернула за шнурок вызова слуги. Не отягощая себя одеждой. Впрочем, слуга оказался
видавшим виды, и своего смущения не показал. Кувшин компота, яичницу, гренки, сало тонкими
пластиками (не шматами, понял?!), побольше свежих булочек (носом чую, что только из печи вынули,
ннда?) и бульон.
- Спрашивай давай, - Лока повернулась ко мне. - Или сначала тебе нужно в себя прийти?
- О чем спрашивать-то? - я тупо захлопал глазами.
- Ну не просто же так ты меня вчера назвал самкой оленя и еще как-то поэтично, не помню…
- Газелью, - буркнул я недовольно.
- Один хрен, - махнула она рукой. - Так что надо-то тебе? Я свое получила, теперь твоя очередь,
ннда? Или все-таки подождем заказанного? Слуги здесь довольно расторопные…
Сладкие булочки с компотом - отличный похмельный завтрак. Ну можно еще бутерброд с салом,
да. А пиво я и в трезвом уме пить не могу. Я достал из компота сливу, думая с чего бы начать. Она уже
и сама все поняла, вот только я сам не до конца понял.
- Скажи, а ты можешь приказать, скажем, этой тарелке прилететь в твою руку? - спросил я.
- Нет, - ответила Лока. - У меня нет для этого заклинаний. Могу затемнить окно. Могу заставить
свечу загореться, но тут точность нужна, со свечой не всегда получается, заклинание для костров
предназначено, могу создать в этом стакане воду. И все, если не выходить из комнаты.
- А откуда ты берешь заклинания? Можешь свои придумывать?
- Ммм… Наверное могу, никогда не пробовала, - пожала плечами Лока. - Я обычный боевой маг,
меня натаскали по общей программе, плюс всякое разное, что попалось, пока я служила в
Храмовниках.
- Ого! - удивился я.
Храмовники - это было очень круто. Это было совершенно неожиданно, я бы даже сказал. С Храмом
даже наш царь остерегался связываться, и был откровенно рад, когда они предложили мир и союз на
вполне приемлемых условиях. Собственно, храмом Храм не был. Это просто название такое.
Единственный идол, которому они поклоняются - это меч.
- А почему ушла? - спросил я, забыв на миг даже о своем деле.
- Не люблю ненужные ограничения, - она снова пожала плечами. - Выгнали меня. Нужна я вот такая
Храмовникам!
- Есть у меня знакомый, - начал я осторожно. - Приятель даже, можно сказать. Татуировок на нем
нет, а значит, ни в одной из ваших магических шарашек он не учился. И вот однажды, когда он думал,
что я не вижу, он заставил кружку со стола прыгнуть ему в руку. Мимоходом, я бы даже сказал,
походя. Что это может значить?
- Нннда… - Лока задумалась. - Ходят слухи, что магия может проснуться в любом возрасте, и ты
видел спонтанное ее появления…
- А как бывает обычно?
- Уже во младенчестве знают, колдун это или нет, - Лока уселась возле окна и принялась набивать
трубку заново. - На нем точно нет татуировок? Ты видел его голым?
- Эээ… - смутился я. - Нет, не видел, если честно. Но обычно эти ваши узоры выглядывают из-под
любой одежды.
- В некоторых школах нет так, - Лока закурила. - Там их делают незаметными и маленькими.
Вообще-то необходимых татуировок всего-то от трех до двенадцати, остальное - шик и понт, не более
чем.
- Так, ладно, оставим это… - я встал с кровати и прошелся по комнате. - Допустим, это не
спонтанное проявление. И он колдун. В каком случае он мог бы сделать так?
- Кружку передвинуть? Только если у него есть соответствующее заклинание. Или…
- Или?
- Или если он чудовищно, невообразимо, невероятно крут.
***
Трущобы - это плесень на теле города. Их нет только в самом начале, да и то, если город начинают
строить как город, а он не вырастает сам на месте бывшей деревни, наследуя ее злачные места и
гнилые тупички. Улла-Кутта стала городом давно. В начале, правда, мне она городом не казалась - что
это за город такой без стен и ворот? А потом я понял, что стена здесь без надобности, все равно
подойти к северной столице можно только с одной стороны, и вот там как раз есть ворота. И стена,
закрывающая узкое ущелье, в которое спускаешься с перевала. На котором, кстати, имеется вполне
боеспособный форт.
Воевать с трущобами так же бессмысленно, как, например, с морем. Или с ветром. Бессмысленная
трата сил. Все равно найдутся люди, которым нравится жить в грязи. И те, которые им эту грязь
предоставят. И трущобы снова появятся.
В Улла-Кутта район отбросов именовался Просяной вал. У этого названия была даже какая-то
красивая и замысловатая легенда, но мне было наплевать и в позапрошлом году, когда пьяный
торговец каким-то гиеновым дерьмом пытался мне ее рассказать, и сейчас. Сегия хмурил светлые
брови и молчал.
- Я тебя предупреждал, чтобы ты попроще оделся, - сказал я. Только чтобы его поддеть. Я перестал
быть с ним откровенным. Он не тот, за кого себя выдает.
- Нам точно надо в это вонючее змеиное гнездо? - спросил он.
- Твой человек принес нам этот адрес, - произнес я. - Сам я тоже не большой любитель ходить по
притонам. - Может все-таки вернемся, и ты переоденешься?
Губы северянина скривились в презрительной ухмылке. Он расправил могучие плечи и перевесил
меч так, чтобы его было видно со всех сторон. Будет мешать при ходьбе, конечно, но
предосторожность неглупая.
Притон назывался «Бутылочное горло» и выглядел, как и положено притону, обшарпанным,
грязным, прокопченным, с провалившейся крышей и выбитыми окнами. Вывеска покосилась, но этот
недостаток искупался огромным количеством приделанных к ее нижнему краю горлышек от
разбитых бутылок. А еще какой-то небесталанный художник изобразил на стене кудрявую девицу,
демонстрирующую еще один вариант применения горла.
Возле входа топтался оборванец с длинными сальными волосами и сучковатой дубинкой на поясе местный вышибала и распорядитель в одном лице. Он увидел меня, подмигнул, скривил рот в
улыбке, обнажив гнилые зубы и потащил нас через толпу пьющих, жрущих и лапающих девок
оборванцев. Они тут были везде - сидели за столами и на полу, толкались возле парня с барабаном и
делали вид, что танцуют, просто стояли и недоуменно взирали на мир вокруг… Наверное, я бы
сбрендил, если бы каждый день видел перед собой такое зрелище.
Я сел спиной к копошащимся отбросам общества, как и было договорено. Сегия был напряжен и
готов к броску в любой момент. Я вздохнул, мысленно посочувствовав кое-кому, и сказал:
- Мой человек опаздывает, налейте нам что-нибудь выпить!
- Как только увижу твои деньги, - просипел над моим ухом давешний вышибала. Официантов здесь,
отродясь, не водилось. Хочешь вина или пива - топай к окну на кухню, плати и неси до стола сам. Или
на ходу пей, дело твое.
- Ты еще поговори, гиений выкидыш, - я обернулся к оборванцу с дубиной и сунул руку в карман.
Это был знак, по которому, выплюнув грязное ругательство, вышибала опустил свое оружие мне на
затылок. Я вскинул руку к голове, потом приблизил ее, уже окровавленную, к глазам, мысленно
удовлетворенно кивнул и завалился на бок. Вокруг головы на полу стало растекаться кровавое пятно.
Теперь мне оставалось следить только, чтобы меня не затоптали.
Северянин отреагировал моментально - еще пока я падал. Он вскочил на стол, со свистом выхватив
меч. Но вышибалы уже не было рядом со мной, он успел отскочить за спины ближайших посетителей
«Бутылочного горла». Сегия закричал. Гортанно, на странном незнакомом мне языке. Слова
срывались с его губ, будто каменные шары, от них закладывало уши и холодело в груди. Северянин
отшвырнул меч и начал… изменяться. Не как обычный оборотень, а словно вокруг него стала
появляться еще одна человеческая фигура. И иногда Сегия сквозь нее просвечивал. Вокруг
призрачных пальцев взметнулись огненные веера. Публика заверещала вовсе уж нечеловечески.
Хорошая получится чистка трущоб, а то что-то развелось падали…
Когда резня закончилась, северянин взвалил меня на плечо и понес. Я решил, что самое время
изобразить чудесное исцеление и застонал.
***
Смех был в том, что стоило нам выбраться из Просяного вала, туда нагрянули Рваные ласточки. И
дело у них было аккурат по соседству с «Бутылочным горлом». Лучше и не придумаешь!
Я потянулся, потрогал повязку на голове, подмигнул врачу. Тот не изменился в лице.
Профессионал, что уж там. Он так многомудро вещал вчера про опасность некоторых неглубоких
ран…
Все-таки, колдовство - это еще не всеведение. Перехитрил я тебя, северянин! Это для тебя,
блондинчик, этот город новый и незнакомый, а я тут живу по пять месяцев в году. Тертый калач
Кроха, тот самый урод-вышибала, конечно же выжил, не достал его колдун своими призрачными
веерами. А что до остальных - плевать, все равно они как тараканы, не успеешь оглянуться - новые
набежали. Я был горд и доволен собой. Пакет с бычьей кровью в кармане, пара горстей монет,
сунутых в нужные руки, и интрига сплетена, пальчики оближешь! Зато теперь я знаю, что на
бесхитростном северянине-телохранителе имеется… гм… наездник.
А поставщика травы я нашел еще раньше, нехитрое дело оказалось, в общем-то.
***
Архив Улла-Кутта
Стенд Кси
Короб 12 Мемуары и личные записи
Так я и начал свою службу с предательства… А что мне, с другой стороны, было делать тогда?
Только сейчас, уже в глубокой старости, я могу признаться в том, что совершил, всему свету. Даже
если за мной придут, они не смогут сделать ничего страшнее, чем та боль, которая меня и так гложет.
Надо успеть рассказать, надо успеть.
Я тогда был молод и горяч, поэтому подловить меня не составило никакого труда. Подмигнувшая
из кареты красотка, страстная постель, разъяренный муж со сверкающим кинжалом. И мудрый отец
жены, предложивший выход. Клянусь, у меня даже в мыслях не было, что все подстроено. Те двое,
оказывается, даже не муж и жена! Но обо всем этом я узнал много позже. Седой сказал, что он готов не
сдавать меня властям, а гнев его сына - штука переходящая, потому что он с самого начала знал, на
ком женится. Но кроме верности у женщины может быть и множество других достоинств, не так ли?
Он дал мне рекомендательное письмо, с которым я должен был попасть в служащие Замка Рассвета.
И сказал, что потом сообщит, что именно я должен сделать, а пока могу идти. В те времена любовнику
замужней женщины полагалась смертная казнь. Если бы я знал, что они не женаты!
Красная коробочка и три листочка зеленой бумаги, вот что он мне дал. Листочки растворялись без
следа в колодце, а коробочку я должен был подсунуть в покои царя. Если вы, о читающие мои
мемуары, сопоставите даты, то поймете, что это было начало того самого Ледяного мора, над которым
долго потом ломали головы все, кому не лень.
Царь умер не от ледяной чумы, у него был свой сценарий - он должен был умереть от третьего
удара, но умер от второго. Впрочем, моих нанимателей это тоже устраивало. Это были мятежники,
задумавшие и осуществившие переворот. Ценою многих тысяч жизней. Седой - Лассо, девушка Аста-Куриная слепота, а мужчина, изображавший ее мужа - Кронт-Обманщик. Они явились как
спасители, и город сам пал к их ногам.
***
Письмо Гимира
Из тайника
в лагере разбойников.
Я, кажется, нашел того, кто нам поможет. Его зовут Кронт Айро, он живет напротив. Да, вот так
просто, и не смей смеяться. Теперь по порядку. Он совершенно неуправляем, он вспыльчив и он не
женат. К нему ходит какая-то женщина, но жены под покровом ночи не пробираются в квартиры к
мужьям. И еще одно - он колдун! Это же немыслимая удача! Я как наяву вижу твое скептическое лицо.
Ты спрашиваешь, а чем мы сможем его прельстить? А я тебе отвечу - пока не знаю. Он не прост, но он
то, что нам нужно. Он даже внешне похож на Риофана - у него длинные черные волосы, узкое лицо и
крючковатый нос. В сущности, нам не нужно ничего особенного, просто нужно сделать так, чтобы он
добровольно пришел к нашему алтарю, а дальше дело за малым. Зато когда мы прольем его кровь,
можно будет… Очень много всего будет можно, ты и сам это прекрасно знаешь.
***
Архив Улла-Кутта
Стенд кси
Короб 12
Мемуары и личные записи
Я его ненавидел и боялся. А еще больше я боялся, что он меня прогонит. Одно дело, когда твой
статус - ученик колдуна, а совсем другое - беспризорник. Он позволял мне носить за ним полотняную
сумку, кожаную не доверял. И еще он кормил меня объедками, заставляя прыгать за каждым
кусочком. Это все он делал, когда вокруг был кто-то, кроме него. Когда мы были вдвоем, он просто
меня не замечал. Его слуга меня жалел, подкармливал безо всяких условий и учил грамоте. Это ему
хозяин приказал, сам бы он не решился. Все правильно, не хозяин же сам будет мне буквы
растолковывать…
У хозяина был друг или слуга, не знаю, как сказать. Человек, который вроде бы на равных, но на
самом деле подчиняется и выполняет приказы. Но со стороны выглядит, будто все не так, и они
просто приятели. Я слышал, как его несколько раз назвали Обманщиком. Он высокий и у него
длинное лицо. Он носит веер, как женщина. И еще он злой. Хотя и не выглядит таким.
Однажды хозяин приказал мне сопровождать Обманщика. Мы пришли в дом на окраине и
устроились по соседству - ждать. Мне нужно было держать в руках тряпичный мешок и не подавать
виду, что я здесь, до тех пор, пока не услышу женские крики. После этого я должен открыть мешок, а
дальше действовать как хочу, но лучше уходить или убегать. Обманщик сидел рядом со мной, я видел
его и даже однажды украдкой коснулся. Все равно у меня оставалось впечатление, что он…
ненастоящий. Не знаю, как лучше сказать.
А потом он вскочил и побежал сквозь кусты. Сначала были обычные звуки боя, а потом раздались
женские крики. Я понял, что надо открыть мешок. И открыл. Оттуда вырвалось облачко серой пыли и
тут же осело на землю. Я так ничего и не понял, но на всякий случай просто ушел.
Я потом еще два раза ходил вместе с Обманщиком по приказу хозяина. Один раз я просто
изображал его секретаря и должен был записать разговор, который у него проходил в Городском
Саду, а второй - он убил человека и унес труп, а я должен был вымыть пол и сделать все в комнате так,
будто никакой крови тут и не было. А крови было много… У Обманщика очень странное оружие, оно
какое-то полувидимое, будто диски или веера. Он распластал того человека на мелкие кусочки
просто. Отмывать пришлось много всего, кое-что я даже выбросил, потому что никак не мог извести
следы крови.
Обманщика убили, когда он шел мимо храма. Откуда-то перед ним возник человек в черном и
вонзил в него нож. И потом еще раз, только в шею. Было очень много крови, он умер. Хозяин не успел
его спасти.
С этих пор главным помощником хозяина стал я.
***
Дневник Руша,
Офицера кавалерии
Из тайника в лагере разбойников
Торжественные церемонии - это не для меня. Бездумная роскошь, пафосные речи, лицемерие,
ложь… Я преданный слуга своих владык, но когда от меня требуется роль болванчика на пирах и
приемах, я готов их убить собственными руками. Ша и Шуа, Священные Близнецы. Они завоевали
полмира. И я имею к этому отношение. Шуа вручал мне ордена трижды. Невесомую Свирель,
Паутину Отречения и Хранителя. Ша не снисходит до подданных. Ша величественный и
отрешенный.
В этот раз Шуа должен был вручить мне орден четвертый раз. В урочище Горного Ворона мой
отряд одержал победу над превосходящими силами мятежников-с-синим-клеймом. За это полагалась
Цветущая Акация. До меня этот орден получал только Каринзер, отбивший у мятежников Город
Огня. Но Город Огня с тех пор превратился в воспоминания, его разрушили Храмовники, а Близнецы
почему-то до сих пор им благоволят.
Шуа не сошел с трона. Вместо него вручать орден вышел Кронт, новый слуга владык. Он похож на
хищную птицу. Он колдун, разумеется, как и сами близнецы, а мне не даровали боги этого дара.
Вместо Цветущей Акации Кронт вручил мне Змеиное Колесо. Я не знаю, как я дотерпел до конца
церемонии.
Я готов убить этого человека.
***
Я отложил пожелтевший лист. Интересная штука - наше прошлое. Вот и думай теперь, что из всего
написанного, правда. Такое впечатление, что этот Обманщик прожил лет триста, не меньше. И к
Ледяному Мору руку приложил, а он был… эээ… в правление Гойты. И еще, кажется, в те же годы
была разрушена Башня Договора, но на этот счет я не уверен. В общем, лет четыреста назад это было.
Культ Риофана просуществовал около 20 лет, потом был полностью уничтожен. Очень шумное и
кровавое дело. И было это где-то как раз лет триста назад. А Кровавые Близнецы правили сто
пятьдесят лет назад… И везде Обманщик. Может это разные люди? Колдуны, даже самые
могущественные, живут не намного дольше обычных людей. Ну может, лет до ста доживают при
удаче… А тут просто бессмертный Кронт, надо же, казус какой.
Я встал, потер глаза и подошел к окну. Рыже-белая собака тащила в зубах крысу. Седая старуха
волокла за собой упирающуюся девчушку. Парочка самозабвенно целовалась в подворотне, думая,
что их никто не видит. Хотя, скорее всего, им просто все равно. Жизнь шла. Неспешная и бурная,
всякая разная. И никто из этих прохожих не подозревал, что в любой момент к ним в голову может
проникнуть…
Зашелестели бумаги. Сегия стоял над моим столом, перекладывая ветхие листы. Потом он поднял
на меня глаза.
- Ты все знаешь.
Я промолчал.
- Ты не был в отключке в том кабаке, да?
Я пожал плечами и отвернулся. В конце концов, что это меняет?
- Что ж, тем лучше, пожалуй… - северянин опустился в мое кресло. - Где я прокололся?
- Я не колдун, но и не идиот, - сказал я.
А ведь это он. Он - Обманщик, вдруг совершенно отчетливо понял я. Не хватало самой малости однозначной уверенности.
- Как тебе это удается? - спросил я. - Люди не живут так подолгу…
- А… - северянин махнул рукой. - Так люди и не живут. А насчет себя я уже не уверен. Я только
начинал человеком. Впрочем, тебя это не касается. Просто считай, что Сегия вдруг стал колдуном.
- Скажи… - странно себя чувствовал. Как будто со стороны смотрел на этот разговор. - А что
случилось с Сегией?
- Ничего, он сидит перед тобой, видишь?
- Не понимаю.
- А тебе и не надо, - северянин хмыкнул. Понятно. Значит, не скажет. Ну что ж…
- Послушай… Не знаю, как теперь к тебе обращаться даже…
- Зови Сегией, как и раньше, ничего не изменилось.
- Хорошо, - я медленно кивнул. - Ничего не изменилось, договорились.
Я подловил тебя один раз, Обманщик, подловлю и во второй. Из-за этого колдуны и проигрывают.
Гаро Проклятого так по-глупому убили, в конце концов, из-за самоуверенности его. Смешно, но
веровать в свое всемогущество, нынешнее или грядущее, любой колдун начинает с того самого
момента, как в первый раз поджег свечку.
***
Пришло письмо от царя. Он приказывал немедленно явиться в Тарму. Я прочитал текст, протянул
бумаги Сегии. Он пожал плечами.
- У нас тут остались еще дела?
- Совсем по мелочи, - я начал вспоминать. - Нужно встретиться с ублюдком, торгующим дурью, еще
разок, уже скорее так, для острастки. Нужно выдать инструкции обозу с вяленой козлятиной. Да и все,
собственно.
- Значит, завтра тронемся, - северянин поднялся. - Заканчивай свои дела, а я закончу свои.
- Значит, ты отпускаешь меня одного? - я ухмыльнулся.
- Идиота не отпустил бы, а ты справишься сам. Возьми кого-нибудь из солдат.
И он ушел. В общем-то, все мои встречи были надуманными. Про настоящую я не сказал. Я
поднялся с кресла, мимоходом посетовав на ноющие суставы. Все-таки сырость осени в Улла-Кутта
меня достала-таки.
В этой части старого города я раньше не был. Хоть она и мало чем отличалась от остальных районов
- те же неширокие улицы, двухэтажные каменные дома. «Кривая яблоня» была стандартным местным
питейным заведением, потихоньку перебиравшимся с улицы под крышу. Но столы с навесом пока
еще не убрали. Лока сидела в одиночестве, а кружка перед ней была больше ее головы.
- И к чему эти игры с тайными записками и прочим? - спросил я.
- Садись, - Лока подняла на меня глаза от своего пойла. - Здесь подают отличный компот из вина.
Сладкий, как варенье, тебе понравится.
Я сел. Она так и не удосужилась сменить одежду или стереть с лица раскраску. Обрезанные как
попало волосы торчали в разные стороны.
- Это свидание, что непонятного, ннда? Ты уезжаешь, я буду скучать. Что там еще в таких случаях
говорят?
- Не знаю, разное наверное…
- Да ладно, не делай столь страдальческий вид, - Лока отхлебнула из своей кружки. - Я хотела тебе
рассказать про то, что мы вчера делали. Пока ты не уехал.
Я не стал спрашивать, откуда она знает, что я уезжаю.
- Этот твой северянин - он кто вообще? - Лока скривилась, как от уксуса. - Он пришел позавчера в
форт, и у нас была операция… Ты ведь про него спрашивал насчет кружки, да?
Я вздохнул. Кивнул.
- Мы ходили брать мятежников, как обычно, - тут она задрала подол и продемонстрировала
уродливый свежий ожог на бедре. - Это я попала под огненное заклинание одного из бандитов.
Только у него не было никаких татуировок, я специально его догола раздела, не слушая смешки
наших. Не было татуировок. Он не должен был колдовать. Что происходит?
- А можешь рассказать, почему вас сюда отправили? - спросил я.
- А ты мне все объяснишь, ннда? - я кивнул. Она заговорила.
***
Лидо-Лисус был давним сподвижником царя. Не с самого начала, конечно, но еще с тех времен,
когда царь был таном. Они повздорили после битвы при Багарде. В чем именно они не сошлись никто не знает, ссора произошла без свидетелей. После этого былой сподвижник скрылся, не
дожидаясь приказа о казни. Приказ, кстати, был, я его отлично помню.
Лидо-Лисус сначала попытался стать правителем одной из провинций, захватив там власть - выбор
его пал на Отмели. Но ему это не удалось - то ли он оказался дрянным владыкой, то ли просто не
повезло. Он снова сбежал, но с тех пор сесть на какой-нибудь трон больше не пытался. Зато он стал
настоящим шилом в известном месте, злым гением царя. Он мутил воду, подстрекал к бунтам и
мятежам, придумывал всякие бесчеловечные культы… И вот в этом деле талант у него был
несомненный. Просто ночной кошмар любого правителя.
И на сей раз он избрал своей целью Улла-Кутта, благостную и спокойную северную столицу. Самое
смешное, что пока царь вместе с войском ходил в свой поход-экспедицию, Лидо-Лисус никак себя не
проявлял. Залег где-то на дно и жил спокойно. Но стоило царю вернуться, как он тут же оживился.
Известие об этом привело царя в неистовство и бешенство. Сначала он хотел ехать в Улла-Кутта сам,
но потом успокоился, внял увещеваниям друзей, советников и прочих умных людей, и отправил сюда
Рваных Ласточек, которые на этом поприще собаку съели. Не люблю этих наемников, но надо
признать, всяких бунтовщиков они выискивали технично. Одна история про Союз весла и кружева
чего стоит! А ведь вроде бы могучая подпольная организация была, жрецы от нее рыдали в голос, но
поделать ничего не могли. Но речь сейчас не об этом.
Итак, Лидо-Лисус объявился в северной столице и принялся за свою всегдашнюю деятельность. В
спокойном как горное озеро городе появились компашки недовольных, жрецы неведомых культов
принялись нашептывать в уши новые истины, некоторые кабаки и богатые дома стали медленно, но
верно превращаться в штаб-квартиры и притоны. Местный тан пытался справиться с этим как мог, но
он плохо знал Лидо-Лисуса. За лето северная столица, открытый и светлый город, обзавелась вторым
и третьим дном, десятком тайных обществ и несколькими проповедниками околовсяческих доктрин.
Если бы тан не всполошился вовремя, то к весне имелось бы полноценное сепаратистское восстание.
Восставшая северная столица - это та еще плюха, царю пришлось бы долго и мучительно призывать
Улла-Кутта к порядку.
***
Рваные Ласточки прибыли и сразу взялись за дело. Первое, с чем они столкнулись, были
непонятные колдуны, которых быть вообще не должно.
- Четыре! - Лока возмущенно сжала кулаки. - Четыре колдуна! А убить мы смогли одного. И на нем
не было татуировок, он не должен быть колдуном!
Для самой Локи эта миссия оказалась настоящим кошмаром. Она всегда была исключительной,
особенной и ее ценили. А тут она терпела поражение за поражением. Но главное - этих новых
колдунов она не могла вычислить. А у нее было заклинание, позволяющее это.
- И потом явился этот твой телохранитель и принялся раздавать указания, - закончила она. - С
таким видом, будто он личный друг царя. Самое интересное, что Лопата его слушается, будто так и
надо.
- Лопата - ваш главарь? - уточнил я.
- Да.
- Расскажи про последний бой? - мне наконец-то принесли глинтвейн. - Где тебя ранили.
- Ранили меня не только в последнем, - хмыкнула Лока. - Явился северянин, размахивая брюликом,
и заявил, что у него есть для нас задание. Что нужно пойти в один богатый особняк и устроить там
зачистку с допросами. Что у него даже есть с собой карманный дознаватель, так что все будет чисто и
по закону. Мне казалось, что подстава все это, ннда. Вот мы врываемся в дом, крошим там особо
приближенных тана и прочую белую кость с голубой кровью, а потом начинается зима, и весь наш
отряд благополучно к весне из-под снега откопают. Вместе с Лопатой, Локой, офицерами и
прочими… Мы же наемники. Нас не жалко. Причем, приказ вполне может исходить и от царя.
Просто я вполне допускала, что нами могут пожертвовать. Мы убьем нужного человека, а нас
положит разъяренный город. Мы крутые, конечно, можем и звезду с неба арбалетным болтом сбить, и
дракона в собачью будку засунуть… Но кто мы такие против Улла-Кутта?
Я кивнул. Она говорила с горечью и злостью. Помолчала. Достала откуда-то из складок одежды
самокрутку, закурила. Смахнула слезы с глаз.
- Мы пошли. Убили всех, кого надо, пленили оставшихся. Одного там отдали дознавателю. Останки
допрошенного потом в мусорном мешке выкинули на помойку, даже похоронить никто не
удосужился. Распоряжался там твой телохранитель. У него тут оказалось довольно много людей, и
дознаватель настоящий. Не местный, у местного номер семь, а северянин привел номер
четырнадцать.
Она замолчала, снова отхлебнула из своей кружки, а потом грустно усмехнулась.
- Все было и правда по закону, ннда. Печати, приказы, распоряжения, знаки. Только я все равно до
сих пор почти уверена, что это подстава. Мы остаемся здесь до весны. И может случиться, что зиму мы
не переживем. Ты с северянином уезжаешь, а вот его многочисленные люди остаются…
Она сглотнула, упрямо сжала губы и долго смотрела на людей, проходящих мимо. Завыла собака.
Старьевщик прокатил мимо свою тачку, старательно не глядя в нашу сторону. Почтальон, молочник,
уличные девки, старательно маскирующие род своих занятий… Хороший город Улла-Кутта, жаль,
что я этим летом тут не жил. А может мне больше и не удастся провести здесь безмятежное лето.
Лока выжидательно уставилась на меня. Я молча смотрел в стол. Да ну их всех к драным гиенам
помойным! И я рассказал ей. Про мертвого советника царя, про Кронта-Обманщика, про саботаж на
Хромой собаке, про удивленного дознавателя, про наездников, вселяющихся в тела людей. А заодно и
про Гаро Проклятого, Кровавых Близнецов, Асту-Куриную Слепоту, Криссту-Облако. Наша история
богата на личности, овеянные недоброй славой. Я бы может и рассказал про кого-нибудь хорошего…
Про подвижников, про врачей, самозабвенно помогающих страждущим, про добродетели и
доброделателей. Но имен их я не знал. И не знал, есть ли они вообще. Наверное, есть, не может же
мир состоять из одних мерзавцев и негодяев. Себя так я считал вполне хорошим парнем. Внутренний
голос подсказывал, что именно поэтому история меня и позабудет. А может не поэтому. Может я
просто слишком мелкая песчинка для истории. Куда мне до того же Гаро…
Начался дождь. Редкие прохожие рассосались по домам и под крыши. А мы продолжали сидеть под
навесом и смотреть на опустевшую улицу. Я держал ее за руку, у нас ведь свидание, ннда? Кто знает,
может, мы видимся в последний раз?
Остров всех богов
Остров ничуть не изменился с тех пор, как я был здесь последний раз. Те же живописные развалины,
те же блаженные жители, улыбающиеся каждому встречному. Вообще-то они всерьез считают, что на
их острове родились боги. Просто все боги вообще. И тармские, и белафортские, и те, что правят
Страной Монументов. И все эти развалины - это их бывшие дома. Руины и вправду странные - никто
не знает, кто и когда здесь жил. Фрески написаны в манере, больше нигде не встречавшейся. А сами
дома и храмы, если, конечно, они когда-то были домами или храмами, друг на друга походили, как
муравей на муравьеда. У меня был один знакомый историк, который как-то после третьей бутылки
розового книддского пытался втолковать мне, что один народ с одними традициями, живущий в
одном месте строит примерно в похожей манере. Что если повелось когда-то вход в дом оформлять
двумя колоннами и украшать изображением птицы, то так будет и у всех остальных. Правда, у
кого-то зяблик, у кого-то орел, да и колонны могут быть как резного розового мрамора, так и из
кое-как поставленных трухлявых бревен. Я с ним даже не спорил. Просто радовался, что я не историк,
ибо здесь, на Книдде, сей ученый муж и спился до полного непотребства. Потому что на одной
постройке были колонны, вторая была похожа на ящик или короб с круглыми дырками вместо окон,
у третьей имелись островерхие башенки, а дверей вроде как вовсе предусмотрено не было. В общем,
села в лужу уважаемая наука история, и мой приятель вместе с ней. Хорошо, что на Книдде к гостям и
убогим особое отношение, может он до сих пор где-то тут обитает...
Собственно, это не к тому, что я верю, что боги родились на Книдде. Но если бы я был богом, то
точно выбрал бы именно это место в качестве дома. Не остров, а сказка про изобильную страну с
манной небесной вместо тяжелого труда, как основы благополучия и процветания. Ну... Так казалось,
во всяком случае. А уж какое тут вино...
- Слушай, Жаба… - Каца внимательно огляделся и цокнул языком. - А почему меня в прошлый раз с
вами не было?
- Ты сказал, что море не любишь, - я пожал плечами. - И Книддские послы тебе не понравились. А
еще у тебя тогда в Тарме была эта… Как ее? Рыженькая такая…
- Айвис, точно! - Каца хлопнул себя по лбу. - Я женился тогда еще. В третий раз…
- Господин каптер? - невысокий книддец поклонился, улыбаясь. - Я хотел бы вас проводить в ваш
дом, чтобы вы могли отдохнуть с дороги.
- Нет, - покачал головой я, хоть мне и хотелось нестись со всех ног в приготовленные для меня покои
и наслаждаться там плодами книддского гостеприимства. - Сначала на верфь.
Книддец снова улыбнулся, поклонился и сделал знак следовать за ним. Каца насупился и
прошипел:
- Подождали бы верфи, не рассыпались!
- Ты не понимаешь, Каца, - как можно более деловым тоном заявил я. - Если мы сейчас пойдем в этот
дом, то сможем высунуть оттуда нос через неделю, не раньше. А у нас нет лишней недели. Так что
сначала дела, а потом пойдем пить их вино, есть фрукты и... пользоваться прочими благами острова
богов.
- О, кстати, - Каца наклонился к моему уху и зашептал. - Эти сумасшедшие и правда верят, что у них
родились боги?
- Они считают безумными всех, кто в этом сомневается, - ухмыльнулся я.
***
Каца скучающе смотрел то на небо, то на море. Но больше всего его взглядов досталось юной
красотке, неспешно накрывавшей стол под тростниковым навесом. Мне тоже хотелось смотреть на
гологрудую книддку, а не на унылого инженера, вводившего меня в курс дела. А уж когда Раний
повел нас от благоухающего яствами стола в сторону скелетов строящихся кораблей, Каца, похоже,
готов был превратить его в какое-нибудь тихое насекомое вроде мокрицы. Вообще-то, инженер был
толковый. Да и успехи у книддских верфей были ничего так себе. Только все равно медленно,
медленно строился флот! В планы царя вовсе не входило ждать несколько лет...
- Таким образом, господин каптер, - продолжал вещать своим скучным голосом Раний. - Даже если
предположить, что у нас не будет недостатка в рабочих руках...
- Что там такое? - встрепенулся Каца, показывая своим длинным тонким пальцем назад, туда,
откуда мы пришли. Там и впрямь имелась небольшая заварушка - охранники не пускали к нам
кого-то. Но человек был настойчив и гнул свою линию высоким, даже скорее визгливым женским
голосом. Раний поморщился, будто лимон сожрал одним махом. Я вопросительно приподнял бровь.
- Это Малайна, - нехотя произнес инженер. - Она выжила из ума и возомнила себя
кораблестроительницей. Пыталась к царю пробиться, а теперь вот... к вам...
Мне стало интересно. Женщина-инженер? Впрочем, мне уже изрядно поднадоел важный разговор,
и хотелось отвлечься.
- Эй, там, - окликнул я охранников. - Пропустите ее!
Женщина оказалась маленькой, с капризным детским лицом и растрепанными рыжими волосами,
скрученными кое-как в принятый на Книдде узел. Грудь она прикрывала, что означало, что она
замужем. Но глаза безумными не выглядели.
- Добрый день, господин каптер! - она слегка задыхалась, все еще не остыв от скандальчика с
охраной.
- Малайна, ты выжила из ума, - простонал Раний. И я вдруг понял, чья она жена.
- Господин каптер, они все делают неправильно! - громко и без перехода заявила супруга инженера.
- Давайте я вам расскажу...
Маленькая женщина ловко устроилась на земле, подоткнув подол, и принялась рисовать палочкой.
- Вот смотрите, что они делают, - в желтой пыли несколькими взмахами она изобразила нечто
похожее на рыбий скелет. - Они ставят ребра, киль, пиллерсы, стингеры... - продольные полосы
перечеркнули рыбий скелет. - И потом обшивают все это досками...
- Смотрите, какая умная! - язвительно заметил Раний. - Просто гениальный инженер, а?
Но рыжая дамочка не слушала своего мужа. Она стерла скелет и принялась за другой рисунок контур корабля.
- А если сначала взять доски, сшить из них внешний корпус, а потом постепенно натягивать ее на
рамы шпангоутов, по мере необходимости...
- Не позорься! - Раний дернул ее за плечо. - Твои корабли развалятся, ты их даже на воду спустить не
успеешь!
- А твои тяжелее в полтора раза! - парировала Малайна. - Откуда вы взяли, что кораблям нужен
такой тяжеленный скелет? И мои корабли получится строить быстрее!
- Ерунда все, - махнул рукой Раний. - Не слушайте ее, господин каптер, она не понимает, что
говорит. И традиций кораблестроения не знает...
- Твои традиции устарели уже во времена моего прадеда! - взвизгнула Малайна и вскочила. - Если
этим традициям следовать, то мы Белафорту можем сразу сдаваться! Потому что не успеем ничего!
- Зачем я ей все рассказал?! - простонал Раний. А я тем временем вгляделся в рисунок на земле, и до
меня помаленьку стало доходить. Благо лекций по кораблестроению я наслушался за последнее
время огромное множество. Да, придется сначала вложить чуть больше труда, чем при традиционном
методе, зато потом корабли можно будет штамповать как...
- Ты сам осел упрямый! - Малайна уперла руки в боки и попыталась посмотреть на мужа сверху
вниз.
- Молчала бы, инженерка, детей уже двое, а у тебя все море в голове играет!
- Да я с рождения с отцом на лодке... Да ты...
- Малайна, у тебя с собой расчеты и чертежи? - спросил я.
- Что? - хором опешили супруги.
- Да! - опомнившись, взвизгнула Малайна и принялась рыться в своей сумке. Но я ее остановил и
повернулся к Ранию:
- Веди нас за стол, к еде и вину, - приказал я. Каца просиял. - Не годится такие дела решать вот так,
на улице.
- Вы что же, господин каптер... - глаза Рания полезли из орбит от удивления. - Вы это всерьез?!
***
Я понимал, что Каца ненавидит меня, как распоследнюю кучу гиеньего дерьма. Но поделать ничего
не мог. Какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что эта вздорная женщина говорит дело. А Каца
не хотел вникать. Он хотел поглощать вкуснейшее книддское вино бочками и поскорее перейти к
тому пункту программы, по которому полагается вдумчиво изучать выдающиеся женские прелести
острова всех богов. А вместо этого ему приходится сидеть и слушать измышления про шпангоуты,
стяжки и прочие малопонятные вещи.
Постараюсь объяснить, почему я вцепился в эту дамочку... Отчет Рания показал, что не будет так,
как хочет царь. Никак не будет, не может быть. Сколько бы сил, денег, труда и смекалки мы не
вложили в создание флота, все будет слишком медленно. Настолько медленно, что, в конце концов,
Белафорт сведет наши усилия на нет, победив нас, таких неготовых по-настоящему к войне. А чтобы
все получилось, в кораблестроении стоило бы поменять что-то кардинально. В самом подходе. Чтобы
корабли сходили на воду сразу десятками, а не собирались по одному. Надежно, конечно, еще наши
деды так строили, но нам не подходит. Никак не подходит.
По сбивчивым объяснениям Малайны и ее полуразборчивым почеркушкам я понял, что вот же оно!
Решение!
- Господин каптер, - извиваясь от беспомощности, в десятый раз обратился ко мне Раний. - Это все
невозможно, что она предлагает... Это абсурд и бред, возомнившей себя инженером бабы...
- Послушай, Раний, - я подмигнул Каце, чтобы он мне подыграл. - Мне здесь, сейчас и срочно
нужны все инженеры-кораблестроители, которых ты можешь найти в течение часа.
Каца ухмыльнулся, показав кораблестроителю раздвоенный язык. Раний, собравшийся, было,
что-то мне возразить, вдруг изменился в лице, подавился собственными словами и, кланяясь,
засеменил к выходу. Я нахмурился.
- Что за ерунду ты с ним сотворил? - спросил я.
- В Стране Монументов есть змееголовое божество. Редкостный гад во всех смыслах, - Каца
ухмыльнулся во все свои зубы. - А этот твой корабельщик явный поклонник... гм... тамошней
божественной публики. Знак у него на шее - Арнст. Означает защиту от подземного мира. А
татуировка, край корой было видно, на правом плече - лодка-солнце. Вот я и показал ему...
Малайна сжалась от ужаса, круглое личико ее побледнело. Вот же, гиений помет, а я совсем про нее
забыл!
- Малайна, не волнуйтесь так, - я улыбнулся как можно более ободряюще. - Мой друг просто
колдун. Обычный колдун, к страшным богам Страны Монументов...
Договорить я не успел. Лицо ее исказила жуткая гримаса, и она принялась выкрикивать
отрывистые слова, похожие на... Ни на что не похожие! Пальцы Малайны заплясали в диком темпе,
вычерчивая в воздухе сложные узоры. Я опешил. Стоял и молчал, как дурак, не зная, что делать. Каца
тоже на какое-то время замер в недоумении, но опомнился гораздо быстрее - знал, похоже, с чем это
мы столкнулись. Он не стал колдовать, он просто врезал женщине без замаха под дых. Устрашающий
ритуал прервался. Малайна судорожно хватала ртом воздух, лицо ее уже было нормальным.
- Что это было? - нахмурился я.
- Потом, - процедил Каца. - Видишь, даме плохо!
Мы подхватили Малайну под руки и усадили. Она от нас не шарахалась, смотрела жалобно, а когда
отдышалась, сказала:
- Наверное, солнечный удар... Иногда со мной бывает, спасибо...
Она ничего не помнила.
***
- Знаешь, Жаба, - Каца попытался выдвинуть массивное кресло на середину комнаты, поближе к
столу, но у него ничего не выходило. - Мне кажется, твоя эта инженерка не убедила ничуть совет
кораблестроителей. Да что они его к полу прибили что ли?!
Каца пнул кресло, плюнул в сердцах и сел на табурет.
- Все равно, - упрямо сказал я. - Она говорит дело. Нутром чую, понимаешь? Я, конечно, ни разу
кораблей не строил, но наблюдал на Отмелях за этим делом. И слушал, что говорят самые разные
люди на верфях...
- Зануда ты, Жаба, - Каца налил себе вина и с блаженным видом его пригубил. - И как ты их
заставишь работать по новым правилам?
- Прикажу, - пожал плечами я. - Пусть только попробуют ослушаться... Кстати, надо подумать,
какой аргумент будет живописнее - головы несговорчивых инженеров на кольях вокруг верфи, или
их же кишки, натянутые вдоль дороги?
Вообще-то, я отвечал, не думая. И Каца тоже не просто так дурачился. Я выжидательно смотрел на
лицо колдуна. Наконец он удовлетворенно хмыкнул и кивнул:
- Все, можем говорить!
Я расслабился, но тут же собрался.
- Что это было, Каца? - спросил я. - Что она пыталась сделать?
- Веселенькое дерьмецо с нами сотворить, не иначе! - изрек Каца. Лицо его помрачнело. - Я такую
погань видел в Стране Монументов. Там есть храмы... Как будто закопанные в землю каменные кубы,
в которые заходить можно через дыры в потолке. Как будто улей или что-то такое... Так вот у
тамошних культистов была магия очень специфическая. Выглядела точно так же.
- Жреческая магия Страны Монументов? - я тоже подсел к столу и налил себе вина. - И что вы
делали с этими жрецами?
- Убивали, когда видели, - хищно улыбнулся Каца. - А поклонялись эти культисты тому самому
богу. Змеиному. Фу. Мы один раз попытались в их храм проникнуть, так почти сразу передумали,
просто завалили камнями все входы.
- Фу - это божество так звали? - попытался пошутить я.
- Почти, - хмыкнул Каца. - Божество звали Хууф. Звук ползущей по песку змеи. Или сыплющегося с
крыши песка. Этот бог вроде как еще и за песок каким-то образом отвечал. За все, такое же мелкое, как
песок...
- Так что за магия-то? - нетерпеливо спросил я.
- Да обычная магия, - отмахнулся Каца. - Мощная очень, если пропустить этот вот ритуал. Если бы
она дочитала все, что было нужно, то что-нибудь бы произошло. Плохое. Потому что ничем хорошим
эти культисты сроду не занимались. Ну, вот подумай сам, как могут люди, поклоняющиеся змеюкам,
что-то хорошее сделать?
- Так ты считаешь, что наша Малайна - культистка? - я примерился к блюду с жареным мясом,
раздумывая, с какого куска начать.
- Ты что, идиот? - Каца даже стакан свой отставил. - Это же наездник!
- Малайна - не Малайна? - удивился я. - Вроде не похоже, они с мужем ругались очень натурально,
будто всегда так ругались...
- Я думаю, мы застали момент, когда наездник пытается ее оседлать, - задумчиво проговорил Каца.
- То есть ты точно не знаешь?
- А что тут можно точно знать?! - Каца вскочил и заходил по комнате. - Можно подумать, меня в
школе учили, что в человека могут вселиться давно подохшие духи из далекого прошлого?!
- Да ладно тебе, не кипятись, - примирительно сказал я, но Каца уже и сам успокоился. Так же
быстро, как и вызверился.
- Что-то должно совпасть... - забормотал он будто самому себе. - Какие-то важные детали должны
сойтись. Может быть дело в том, что я напугал ее именно змеиным языком, ее душа тренькнула
особой музыкой, и порхавший рядом дух одного из культистов немедленно проник в ее дурную
башку...
- Эй-эй! - перебил его я. - Мне ее дурная башка очень даже нужна!
- Тогда нам надо как-то не позволить наезднику в нее вселиться!
- А может он уже отцепился? - сказал я, не испытывая, правда, особой надежды. Слова Малайны про
то, что "с ней это бывает" сразу же всплыли из памяти. Я заглянул в свой стакан, но он был уже пуст.
Пришлось наполнять.
***
Ничьи кишки на столбы наматывать не пришлось. Оказалось достаточно двух показательных
порок, чтобы кораблестроители прониклись серьезностью момента и принялись обсуждать идею
Малайны всерьез. Это было уже слишком узкоспециально для моих ушей, поэтому слушал я
невнимательно, следил только, чтобы очередное обсуждение не скатилось к "может ли женщина
предложить что-то путное". Через неделю началась подготовка верфи к новым условиям.
Все это время за Малайной неотступно следовал Каца. Чем изрядно смущал ее супруга. Вообще
смешная ситуация была, конечно. Рания сдвинула на его посту собственная жена, к которой он
отнесся несерьезно, и теперь вместо позиции "главный", он плелся где-то в хвосте, бурчал что-то
периодически, и единожды его пришлось устроить публичную выволочку, которая чуть было не
дошла до порки. После этой беседы Раний заткнулся, но, надо думать, теплыми чувствами ко мне не
проникся ни капельки. А тут еще Каца, который днем и ночью находился рядом с его женой... Кацу
он боялся до судорог, у него даже губы бледнели, когда колдун подходил близко. Поэтому ни о каких
протестах речи не шло, разумеется. Вот и ладненько. Пока все двигалось в нужном направлении,
пораненные чувства обиженного (даже, заметьте, не обманутого!) мужа меня интересовали меньше
всего.
А работа шла! Даже когда мы столкнулись с необходимостью почти идеально выверенного сходства
деталей, уже было понятно, что путь, указанный вздорной женой Рания верен. И что совсем скоро
корабли начнут сходить на воду чуть ли не втрое быстрее, чем раньше. Я был собой доволен и где-то
даже горд. И меня не мучила совесть за тех трех показательно казненных саботажников.
***
Когда я вошел, Каца сидел за столом и чесал свою лысую татуированную макушку. Неподвижная
Малайна лежала на низкой скамье, правая рука вывернута под невозможным углом. Сломана.
- Мертва? - спросил я.
Каца покачал головой и отхлебнул из своей кружки. Скривился, будто пил не розовое книддское, а
распоследнюю кислятину в самой дешевой тармской рыгаловке.
- Только нам от этого не легче, - хмыкнул он, не глядя на меня. - Он вселился-таки. И я ничего не
смог с этим поделать.
- Может попытаться с ней поговорить? Вроде среди наездников вменяемые попадались...
- Я попытался, - огрызнулся Каца и приподнял руку. Весь бок его хламиды пропитался кровью. Нож воткнула, дрянь. Неопасно, по ребрам скользнул...
Я присвистнул.
- Что будем делать с трупом?
- Она же еще не труп, - безо всякого выражения возразил колдун. Даже не возразил, а так, обратил
мое внимание. Я отмахнулся и налил себе вина.
К третьему кувшину мы пришли к некоему решению - во-первых, пусть пока будет живая. Потому
как убить никогда не поздно, вдруг получится вылечить. Во-вторых, мне, как любителю копаться в
пыльных бумагах, надо срочно разузнать об этих культистах все, что можно. Ее супруг, да и она сама,
похоже, увлекались богами Страны Монументов, значит, какая-никакая литература в их доме
имеется. Ну и, в-третьих, ее состояние нужно до поры до времени скрыть, а значит...
- Значит так, Каца, - речь у меня была уже невнятной, но соображал я яснее ясного. - Тебе сейчас
надо тайно, но при как можно большем количестве свидетелей, увезти нашу красу ненаглядную на...
эээ... куда тут уезжают недавно поженившиеся?
- В Тирровы рощи на Закатном берегу, - ответил Каца.
- О! - я со значением поднял указательный палец. - Туда. И там нанять уединенный домик. И
порочно уединиться там с ней. Порочно, потому что жена все-таки чужая...
Никакого энтузиазма Каца не демонстрировал, но и не возражал против этого плана. Ему
предстояло три или четыре дня провести в обществе женщины, в которую вселился давно умерший
культист из Страны Монументов, а мне - перебрать неизвестное количество старых бумаг, в поисках
ответов. Если же ответы не найдутся, то... Как бы ни было жаль...
- Я столкнулся с ним возле Колоннады Тратса, - произнес вдруг Каца глухо. - Он был одет как все
здесь - в белое. Молодой совсем, кожа гладкая и волосы не обриты. Он меня увидел первым и начал
свой танец. А я засмотрелся, очень уж... эмоционально у него получалось. Да и не знал еще, к чему это
все. Магическое шевеление в этом ритуале только в самом конце заметно... Вот я и досмотрел. У меня
был ученик. Первый, и он же последний. Теперь не будет больше. Он сообразил раньше и бросился
вперед, меня оттолкнул. Тут его и разметало в кашу. Парня-культиста взяли, отдали дознавателям, те
его выпотрошили до донышка, узнали все, что можно, но ничего не поняли. Вроде бы эти культисты
вообще не маги. Трое дознавателей работали, все трое в голос уверяют, что искры в нем не было. А у
меня перед глазами стояла кровавая волна, которая взметнулась и опала. На том месте, где стоял Дад.
Вот так...
Я молчал. А что тут скажешь?
- Ты поосторожнее, ладно? - Каца посмотрел мне в лицо. - Если тут и правда родился бог этих
культистов, то наверняка какое-нибудь веселенькое дерьмецо он нам подложил...
***
Листы были жесткие и закручивались к краям. Скреплены они были деревянной скобкой
оригинальной конструкции, когда-то таких листов было двенадцать.
Книга о том, что сокрыто за горизонтом, о тех странах, что встречаются Богу на пути обратно. Послание
из Сокрытого Мира, места, куда отправляются души, боги и тени, которое ждет каждого. Начало его - закат,
конец - врата восточного горизонта.
...в третьем часу ночи Великий Бог вступит под сень Врат-Скрывающих-Бессмертие и назовет новое
имя. Мия это будет подобно запаху луговых цветов, но будет сражать сомневающиеся души подобно
тысяче кинжалов. Откроется это имя всякому, кто сможет познать пламя свечи и сродниться с
полевым пожаром. Если же нет, то он сможет прочесть его на Вратах. Только пусть помнит, что читать
следует задом наперед, и никак иначе. За вратами начинается земля Умаага, черная и глубокая.
Брошенное в нее семя всходит под солнцем вместе с пробуждающимся Богом. Горек и сладок труд
сомневающихся душ, населяющих эту землю. Никогда не дано им будет увидеть ростки семян,
брошенных ими в землю. Имя хозяина здешних земель - Тот-Который-Живет-В-Двух
...пятый час ночи закончит для Бога путешествие по реке, ибо обмелеет она, и во
Врата-Открытые-Лишь-Уставшим лодку Бога повлекут те души, которым он сможет заплатить. Тени
их порхают вокруг врат во множестве, нужно лишь позвать их по именам. И тогда они с радостью
будут тянуть ремень, если же нет - пусть капли памяти станут платой. Сколько капель прольет Бог
возле ворот, столько душ и возьмется за ремень его лодки. Ворота пропустят того, кто склонит голову
либо правильно назовет имя. Узнать его может только тот, кто пробыл на могиле отца своего
тридцать и три дня. После врат начинаются земли Ашира. Они тянутся многие многие итеру, и песок
их перекатывает ветер. Если ступить на эту землю ногой, то станешь песком. Правит в этих землях
Дарующий-Память-Тем-Кто-Должен.
...в седьмом часу ночи Великий Бог достигнет Арки-Для-Тех-Кто-Знает. Путь ему преградят два
чудовища, первое пурпурный ящер с тремя рогами, венчающими голову, второе - пыльный змей,
меняющий цвет как ему вздумается. Тогда Бог должен извлечь свое оружие и отсечь голову ящеру.
Если же нет, то слова его должны быть следующими: "Весь словам моим, ибо путь, близкий к
бесконечности, обречен свести тебя с ума, о тот, кто не знает покоя!" И тогда пыльный змей
запорошит глаза ящеру, и Бог сможет пройти. Белый камень окружает его в земле Праотаны. Из
белого камня треугольные дома, где нашли приют души тех, кто знал больше других. Ибо никто
более не дошел бы до этих врат. Каждая душа здесь подобно звезде, чьим светом по пути через
Праотану напитается Бог, чтобы продолжить путь уже сияющим. Правит здесь
Та-У-Которой-Нет-Глаз.
...восьмой час Бог должен встретить, встав на колени. Ибо только так он сможет увидеть
Врата-Которые-Усыпляют-И-Успокаивают. Пройти их сможет только способный лечь там, где это
невозможно, и найти уют в неприютных местах. И тогда впустит его земля Итшуй, где правит
Тот-Чьим-Именем-Можно-Назвать-Любого. Каждая скала на этой земле станет домом, если подойти к
ней и посмотреть на нее. Идти дальше можно только опустив взгляд к земле, ибо тот, кто увидит свой
дом здесь, дальше идти не сможет.
...в одиннадцатом часу Великого Бога будут поджидать соблазны. Порочные души будут расточать
чарующие взгляды и улыбки, из душ этих и свиты Врата-Которые-Соблазняют. Если поддаться чарам
и уговорам, то сам станешь частью этих врат. Пройти их сможет только твердый духом, смогший не
познать пять женщин, заключенных с ним в одну темницу на двадцать два дня и три часа. Или же тот,
кто правильно назовет имя той, чей вздох покажется ему самым горячим. За вратами начинается
земля Оттори, красна почва ее, самые прекрасные цветы рождает она и из птичьих трелей сотканы ее
небеса. Остерегайся голубых цветов гроздью и белых россыпей кругом. Правит здесь
Тот-Чей-Голос-Станет-Настоящим.
***
Этот документ хранился в коробке. Чтобы прочесть его, мне пришлось, сидя на полу, сложить его из
частей.
Бог сотворил сам себя, был един и неделим и стал существовать вместе с людьми. Но стало Богу скучно,
и сотворил он себе слуг, взяв части от людей, а части от зверей. Первым получился Гуппа. Он был
похож на толстого человека с головой бегемота и ногами бегемота. Отправил Бог его к людям, чтобы
тот принес ему их дары, но Гуппа не вернулся и пропал. Тогда сотворил Ошту, взяв тело прекрасной
женщины, крылья орлицы и голову козы. Отправил он ее к людям, чтобы принесла она молока,
положенного ему в дар, но не вернулась она, пропала, канула в небытие. Сотворил тогда Бог Лассо с
телом ребенка и головой дрозда. Отправил его к людям, посмотреть, что стало со слугами его. И
вернулся Лассо, и рассказал он Богу, что слуги его живут среди людей, пьют его пиво и молоко и
поклоняются им, как должны поклоняться ему. И сотворил тогда бог нового слугу - Иссу. Тело взял от
лжеца, голову змеи и сердце крокодила. И отправил он его убить всех людей. Долго не было Иссы. Бог
ждал. Потом взял Лассо и отправился к людям сам. Только не прошел он весь путь, увидел идущих
навстречу Иссу, Ошту и Гуппу. А за ними - людей. Они несли кувшины с пивом и молоком.
Обрадовался тогда Бог, предложил всем вместе сесть и устроить в честь себя праздник. И праздновали
люди, и пили они вместе с Богом молоки и пиво. А когда уснул Бог, достал Исса острые клинки и
разрубил бога на части.
Правая нога досталась людям черным, как ночь. И ушли они с ней в края жаркие и сухие. Руки
достались людям желтым и безглазым. Молча забрали они свой дар, и ушли в края сухие и холодные.
Сердце забрали люди белые, как снег. И сокрыли его в краях холодных и влажных. А жезл плодородия
достался людям красным. Они сотворили из него идола и стали поклоняться ему в краях жарких и
влажных. И только голова Бога осталась лежать там, где ее и отрубили. А Исса, Гуппа и Ошту ушли
каждый в свою сторону. Бога оплакивать остался только Лассо. До сих пор те, кто приближаются к
голове, слышат его плач и не могут идти дальше, потому что тоска по Богу начинает снедать их. А те,
кто увидел голову Бога, умерли.
***
Этот текст был написан на длинной-длинной ленте. Мне достался только обломок ее. Не обрывок,
потому что очень уж жесткая это была лента. Как тонкая доска...
Звали ее Иша, и была она человеком. Но отреклась она от людей и обратила очи свои к богам.
Особенно мил ей стал тот бог, чьи глаза сияли, подобно солнцу, а люди называли его Сум. Захотела
она получить власть над ним. Только не замечал ее солнцеглазый бог, как бы соблазнительно не
встречала она его на пути. А ведь женщина эта была прекраснее всех людских женщин. Села она на
камень и заплакала. И в том месте, где слезы ее упали на песок, земля расступилась, и предстал пред
ней слуга Бога с головой змеи. Испугалась женщина. Но слуга Бога сказал ей не бояться и пообещал
научить ее, как получить власть над Солнцеглазым. Прошептал он ей секрет и исчез. Улыбка осветила
лицо Иши.
Зачерпнула она горсть дорожной пыли, и из нее и своей слюны сотворила змею, которую и
отправила ее навстречу Суму, который обходил свои владения и согревал глазами своими угодных
ему.
Скользнула змея под ноги солнцеглазому, вонзились ядовитые зубы ее в божественную лодыжку и
впрыснули яд. Выпил тогда Сум сок молочного дерева, первейшего средства против змеиного яда, но
не помогло оно, яд шел по жилам дальше, и там, докуда он добирался, все мертвело. Тогда Сум
проглотил пузырчатый камень, еще более сильное средство от яда, но и он не помог. Позвал он тогда
своих целителей, но они умерли, едва прикоснулись к месту укуса.
Появилась тогда Иша и сказала: "Яд уйдет, если назовешь ты свое имя, бог!"
Яд жег бога. Боль и смерть разливались по его телу. Но молчал он.
"Когда яд дойдет до сердца твоего, тело превратится в дорожную пыль, и никто больше тебя не
вспомнит! Скажи мне свое имя, и яд уйдет в пыль и оставит в покое тело твое!"
И начал тогда бог произносить свое имя. И с каждым звуком его превращались в пыль части тела
женщины. А когда закончил он говорить, не осталось на дороге даже тени ее. На месте Ишы возник
Исса и захохотал.
***
Тексты Страны Монументов навевали на меня тоску. Чужие, странные. Люди там ждали смерти,
готовились к ней, словно это была их главная цель. А боги их были жестоки, вероломны и враждебны
людям. Но люди все равно им поклонялись. Приносили им жертвы, часто кровавые. Хорошо, что я не
был в восточном походе и не видел этой кошмарной страны.
Лето сказал, что эти земли пришли в упадок и запустение, но продолжали быть отвратительно
опасными. Интересно, сотворил ли их главный Бог кого-нибудь с гиеньей головой? Вот уж мерзее
бога-то придумать нельзя...
***
- Пожар! - сон слетел, как его и не было. Я вскочил и заметался. Именно сегодня! Сегодня мы
должны были спустить на воду первые корабли нового образца.
Первым делом я рванул дверцу клетки, выхватил оттуда сонного голубя и швырнул в окно. Тот
обиженно захлопал крыльями и устремился на восток, туда, где Каца держал в забытьи нашего
возрожденного культиста. Никакой записки было не надо - прилетевший голубь просто поставит
колдуна в известность, что ему срочно надо быть здесь.
Первое, что я увидел - это пламя, взметнувшееся выше марсовой площадки на ближайшем ко мне
корабле. Вокруг во мраке суетились мечущиеся тени. Люди пытались не столько спасти этот корабль,
сколько не позволить пламени сожрать следующий. От моря уже протянулась живая цепочка,
передающая деревянные ведра, глиняные амфоры, кастрюли, миски и даже тазы, наполненные
водой. Первым моим порывом было встать в помощь, но я рванулся дальше.
- Лопаты! Где лопаты?!
- Глуши, глуши его, проклятущего! Землю сыпь, раз воды нет!
- Ведро, дайте ведро!
- Берегись!
С треском обрушилась мачта, выбросив в темное небо снопы искр. Раздался чей-то мучительный
крик. И тут полыхнуло в другой стороне верфи. Язык чадного пламени взметнулся над бортом
корабля, стоявшего на сходнях почти у самой воды. Между первым и вторым рядом весел вдруг
расцвел огненный цветок - это в деревянный борт ударился сосуд с чем-то горючим. Я рванул туда,
силясь разглядеть фигуру, канувшую во мрак. Кто?!
Раздались крики слева. Завязалась потасовка.
- Стой! - я схватил за одежду пробегавшего мимо Ахиса. - Что происходит? Это нападение?
Ахис, здоровенный верзила, ничуть не похожий на инженера и в более спокойной обстановке,
сейчас вовсе напоминал рассвирепевшего воина-северянина. Лицо было в саже, обе руки обожжены,
лицо искажено гримасой бешенства. Впрочем, грозный вид не мешал ему быстро соображать.
- Это саботаж! - крикнул он. - Поджигателей всего двое или трое. Если их не поймать, они тут
наворотят дел!
- Прикажи своим принести факела! - приказал я и отпустил Ахиса. Тот стремительно понесся в
сторону только что загоревшегося корабля, выкрикивая на ходу распоряжения. Надо же, неудача
какая, и Каца, как назло, сможет появиться только утром...
Я выдохнул и прикрыл глаза, позволив себе несколько мгновений неподвижно подумать посреди
гвалта, огня и мрака. Потом кто-то толкнул меня плечом, и я принялся делать то единственное, к чему
сейчас был пригоден - помогать тушить пожар. Я таскал ведра, подавал лопаты, толкал тележки с
песком и оттаскивал бездыханные тела. Хаос и паника уступили деловитой суете, и, в конце концов,
стало понятно, что верфь мы все-таки отстояли.
***
На рассвете я чувствовал себя гиеньим недоноском, которого заставили убегать от стаи саблезубых
кошек. С берцовой костью в зубах. У меня был обожжен весь правый бок (не успел увернуться от
падающей доски), опалена шевелюра, и я где-то потерял свои сапоги. Совершенно не помню, когда и
как это получилось. Остальные инженеры выглядели не лучше. Ахис лишился своей величественной
бороды, Раний сидел в одной набедренной повязке, и шипел от боли, когда лекарь касался его
ободранной спины. Руф выглядел, пожалуй, лучше всех, у него только наливалась багровым шишка
на лбу, и левая ладонь обожжена (он отталкивал в сторону падающее весло). Тогор весь в копоти,
одежда превратилась в лохмотья, все тело покрыто множеством мелких ссадин и ожогов.
Мы потеряли пять кораблей из двенадцати, готовых к спуску на воду. Еще два придется чинить.
Трое инженеров погибли. И восемнадцать рабочих. Раненых и обожженных я считать не стал.
- Этот гад был один, - мрачно изрек Ахис, потирая щеку. - Притащил несколько горшков с
зажигательной смесью, сложил их где-то и швырял по очереди в разных местах. Если бы их было
несколько, то несколько кораблей бы загорелись. А так - по очереди четыре раза.
- Верфь же охраняется, - нахмурился я.
- Да, - кивнул Руф. - Внешняя охрана, ограда и патрули, все честь по чести. Но пробраться все равно
можно. Охраняют-то люди... Темно, если он один был, проскользнул бы...
- Или мог охранника подкупить, - подал голос Раний.
- Или свой, - почти шепотом произнес я, но они меня услышали. Надо было видеть их лица! Хоть
аллегорическую скульптуру ваяй "оскорбленная невинность в лицах и гримасах".
- Господин каптер, - тихо произнес Ахис. - Ни один инженер не сможет поднять руку на свое
творение и своих людей. Мы давно работаем все вместе, мы давали клятву!
- А если это не инженер, а кто-то из рабочих? - спросил я, скорее для порядка, чем желая услышать
ответ. Я сразу все понял. Ни о каком внутреннем расследовании не может быть и речи. Даже если
поджог устроил кто-то из своих, а уж в этом-то я был почти убежден, то узнать это обычными
методами мне не удастся. Где же, наконец, Каца?
Колдун появился почти в тот самый момент, когда я о нем подумал. Глаза Рания сверкнули
неприкрытой ненавистью, остальные смотрели на него с опаской.
- Ну что, зяблики, веселенькое дерьмецо у вас тут творится, а? - заявил он прямо с порога. Кацу на
Книдде не любили и боялись. Как, впрочем, и везде. Вот и сейчас он отвлек на себя внимание, а я
принялся изучать лица. Ахис невиновен точно. Убежден, уверен, готов прозакладывать свою руку по
локоть против дохлого гиеньего отпрыска. Он действительно верит в свою клятву. Руф выглядел
растерянным. Тогор выглядел как обычно - мрачный, подозрительный и убежденный в том, что все
вокруг - мерзавцы, злодеи и гиений помет. Зато именно он, в конце концов, додумался, как соорудить
шаблон-болван для нового способа постройки кораблей. Он мог, конечно, все это поджечь, но для
этого ему надо было бы сойти с ума, а выглядел он нормальнее некуда, только злее. Руф выскочил из
своего домика на моих глазах, и когда загорелся второй корабль, я его видел. Он проспал начало
заварухи и очень долго в нее включался. Разве что он поджог первый корабль, затем сбежал снова
домой, а потом, выйдя, сделал вид, что только что проснулся. Раний принимал активное участие в
тушении пожара. Он здорово пострадал, надо заметить. Только появился после того, как все корабли
загорелись... Лицо его ничего не выражало. Было похоже на тупую маску, которую он в последнее
время и носил, не снимая. Собственно, других вариантов нет, ведь так? Только делиться своими
выводами с только что потерявшими трех товарищей инженерами, я, пожалуй, повременю. Заодно
подожду, что скажет Каца, когда мы останемся одни.
***
На Книдде в наше распоряжение предоставили два домика - один в городке, близ оливковой рощи,
на живописном холмике с декоративной, но не такой уж отсутствующей, как могло показаться на
первый взгляд, оградой. Второй домик был прямо на верфи. Никаких особых удобств или чего-то
подобного. Даже не столько домик, сколько хижина. Для рабочих тут были построены такие же,
только больше. Не сговариваясь, мы направились в тот дом, возле которого растут оливы. И вовсе не
потому что нам вдруг срочно захотелось отдохнуть, просто там подслушать разговор будет труднее.
- Это Раний, - сказал Каца, едва переступив порог. - Зуб даю. В смысле - я проверил. Наш обманутый
муж и бывший главный инженер устроил это развеселое дерьмецо.
- Я так и думал, - кивнул я. - Больше некому. Только нам от этого не легче.
- Это почему? - Каца нацелился на кувшин на столе, но с разочарованием обнаружил, что тот пуст. Казним показательно, как саботажника и дело закрыто. Остальные пусть себе работают...
- Если бы все было так просто, - вздохнул я. - У них же каста. Остальные кораблестроители заявят,
что это подстава. Они так заявили бы, даже если бы собственными глазами видели, как Раний
швыряется горшками с горящим маслом. Или чем там эти горшки начиняют? Скажут, что его
заколдовали...
И тут в моей голове вспыхнуло решение. Сложное, но реализуемое. Правда, колдуну оно могло не
понравиться...
- Знаешь, Жаба, - Каца прищурился. - Когда ты вот так замираешь, я понимаю, что ты уже все
придумал. Так?
Я кивнул и направился к заветному толстостенному сундуку, где хранил кувшин розового
книддского. Очень пригодится сейчас оно мне.
- Каца, - начал я, наполнив бокалы. - Как ты относишься к идее стать злоумышленником?
- Ты предлагаешь перейти на сторону Белафорта? - Каца пожал плечами. - Я как-то обдумывал этот
вопрос, только пришел к выводу, что идея так себе. Белафорт - дерьмовенькое государство, вряд ли
там будут сильно ценить предателей... Хотя... Или ты про что-то другое спрашиваешь?
- Давай нашим саботажником будешь ты? - прямо сказал я. Брови Кацы взлетели вверх,
татуированный лоб прорезали морщины. - Вот смотри, Каца... Ты приехал на Книдду, полюбил и
соблазнил жену главного инженера и уединился с ней. Но когда ты предложил ей уехать, она взялась
упираться, ссылаясь на свой невероятный инженерный проект, который она должна обязательно
увидеть. Тогда ты разозлился и устроил пожар. Но не до конца, поэтому вернулся, где тебя и застукал
Раний, к которому как раз пришла каяться его непутевая жена. Тут ты их убил обоих и сбежал. С
острова. Ммм? Что скажешь?
- Веселенькое дерьмецо... - почему-то я знал, что скажет он именно это. - А знаешь, Жаба... Что-то в
этом есть. А про какую клятву думал их бородатый здоровяк все время? Она прямо из мыслей у него
не шла.
- Так ты согласен на этой авантюру?
- А ты расскажешь про клятву?
- Да я сам про нее только в общих чертах знаю... - скривился я. - Вроде как есть божество,
покровительствующее кораблестроителям. Родилось на Книдде, разумеется. Такая синекожая
маленькая дрянь, имеет обыкновение танцевать на вершине мачты. Каждый, кто становится
инженером, дает ему клятву на алтаре. Обряд держится в тайне, как и полный текст этой самой
клятвы. Но по ней кораблестроители никогда не причинят вреда ни единому кораблю. Поэтому их в
море и не берут никогда. Вот.
- Вот, значит, отчего они все друг в друге так уверены, а Раний наш прямо-таки убежден, что
никому в голову не придет его обвинить... Да, Жаба. Давай планировать твою мистификацию. Жаль
только больше мне на этот дивный остров будет нельзя...
***
Никогда не любил ночные прогулки. С тех самых пор, когда мы вошли в Нават-Амтал, горное
селение на севере, и как раз мне пришлось стоять на карауле. Никогда после я ничего подобного не
видел, да и раньше тоже. Призраки соткались из ночного мрака, выплыли, словно клочья тумана и
замерли вокруг. А потом ринулись отовсюду, из-за каждого куста. Они ничего никому не сделали, в
общем-то. Просто вопили и корчили страшные рожи. Но в ту ночь от ножа убийцы погиб Лал, мой
хороший приятель, почти что брат. Каца тогда так и не смог разобраться, что это было за явление
такое - просто ли призраки здесь жили, или убийце колдун помогал. А селение то мы сожгли наутро.
Оставили одни головешки. Но страх ночного караула все равно остался.
- Не спится, господин каптер? - спросил молодой парень, стоявший на карауле невдалеке от моей
хижины.
- Каца куда-то запропастился, гиена его загрызи, - деланно нахмурился я.
- А я его видел! - обрадованно воскликнул страж. - Он пошел вооон туда.
И указал в сторону верфи. Я мысленно улыбнулся.
- Прогуляюсь, - я махнул рукой на прощание, взял со скамьи фонарь и пошел в ту сторону, куда мне
и указали. Мрак обступил меня, я прилагал кучу усилий, чтобы не озираться, а то хорош же я буду
трясущимся от страха в круге света фонаря со стороны. И тут я услышал крики. Двое мужчин
явственно выясняли отношения. Слов пока еще было не разобрать, но даже издалека ясно, что дело
идет к драке. Я ускорился и заметил еще несколько движущихся в ту же сторону огней. Отлично,
просто замечательно! Наконец я увидел их. Раний стоял, сжимая дубину напротив Кацы, гордо
задравшего подбородок. А под ногами колдуна лежала женская фигурка, закутанная в плотный
плащ. Ну, то есть, я знал, что фигурка женская. Для всех остальных она выглядела просто свертком.
- Она не согласилась уйти со мной, радуйся, - заявил Каца. - Но сердце ее я забрал!
- Что ты о себе возомнил, урод?!
- Ты даже представить не можешь моих возможностей, недоносок! - Каца издевательски захохотал.
- Но побереги силы, тебе еще хоронить жену! Без сердца люди не живут...
И вот тут Раний наконец-то сделал то, что было нужно - замахнулся дубинкой. К этому моменту я и
остальные свидетели как раз подбежали к месту ссоры. Каца взмахнул руками, выкрикнул несколько
слов, и свет померк.
Я пришел в себя быстро. Во всяком случае, первым, остальные все еще валялись в живописных позах
кто где. Три фонаря погасло, мой перевернулся, и лужица масла, не успевшая пока что впитаться в
песок, лениво горела оранжевым огнем. Я, кряхтя, поднялся и осмотрелся. Голова кружилась.
- Гиенье дерьмо, - ругнулся я шепотом. Раний лежал с неестественно вывернутой головой. Глаза его
уже остекленели. Плащ, в который была завернута Малайна, распахнулся, явив взорам довольно
неприятное зрелище - посреди груди женщины зияла глубокая выжженная дыра.
- Что? - хриплый голос справа. - Что произошло?
Ахис приподнялся и огляделся. Голова его подергивалась, как с тяжелого похмелья.
- Он сбежал, - хмуро буркнул я. - Колдун. Убил Рания и его жену и сбежал. Никогда не доверял
колдунам!
Что ж, отчасти это было правдой...
***
По команде весла опустились в воду, и новый корабль начал набирать скорость. Я чувствовал себя
триумфатором. Да, вот оно. Строить корабли, как будто шить одежду. Триремы получились легче,
чем раньше. Зато как они набирали скорость! как легко разворачивались и маневрировали! Я вполуха
слушал команды и улыбался, глядя на пенные барашки волн. Собственно, сегодня мы вышли в море
просто покататься, все испытания были проведены в последнюю неделю. Ахис и Руф еще раз все
рассчитали, с учетом опыта и предоставили мне все выводы в цифрах, графиках и таблицах. Я
сравнил их с тем, что мне было нужно от верфей на Книдде, удовлетворенно хмыкнул и подписал
распоряжение о переводе всех кораблестроительных мастерских на новые методы работы. Теперь все
бумаги надежно заперты в моем сундуке и отправятся со мной на Отмели. Там тоже неплохо бы
реорганизовать кораблестроение. И тогда флот будет у царя к тем срокам, к которым он хочет. И
даже чуть больше будет...
- Жаль, что Раний и Малайна этого не видят, - проговорил Ахис, нахмурив брови. Я просто кивнул,
мне не хотелось обсуждать их судьбу сейчас. А могучий инженер, меж тем, продолжал:
- Я был у прорицателя. Того, который угадывает богов. Он сказал, что Раний был мятущейся душой,
и его так и не принял ни один сонм. Зато Малайна нашла свой приют. Он сказал, что над ней
простерлась змееглавая тень и забрала ее дух.
Я закашлялся, подавив в себе желание упомянуть в очередной раз гиеньи экскременты. А то не
ровен час тень какого-нибудь гиенозадого божества протянет ко мне свои призрачные лапы,
оглянуться не успею, как стану хохотом в ночи. Я мельком глянул на Ахиса, но тот был слишком
поглощен своими мыслями, чтобы обратить внимание на метаморфозы моего лица.
- Я не знаю, в какой стране боги носят змеиные головы, - все так же медленно и монотонно
продолжал Ахис. - У нас змея означает смерть и мудрость. А моя жена, сновидица и чтица снов,
считает, что змея - символ прошлого. Завтра мы хотим принести в жертву неизвестному змееголовому
божеству корабль. Вы придете, господин каптер?
- Увы, друг мой, - с показной горечью вздохнул я, понадеявшись, что Ахис не разглядит за этим
вздох облегчения. - Мне пора покидать ваш благословенный остров. Завтра на рассвете мы уходим.
***
- Слушай Каца, - я вылил в свой стакан остатки розового книддского. - Так это получается, что в
Малайну вселился вовсе не дух мертвого человека?
- Сложный вопрос, - лицо Кацы было серьезным, вопреки обыкновению. - Может статься, что и
культисты эти просто запускали в себя своего бога. И он через них колдовал свою магию. А может все
не так... Не знаю, Жаба. Я над другим сейчас думаю. Жаль мне, что я на Книдду больше не попаду
или все-таки скорее рад этому? Не люблю непонятные места...
Шестое море
Благостные воспоминания о пребывании на острове Книдда постепенно таяли. Теперь уже
казалось, что зеленые холмы и фруктовое вино мне приснились. Вторую неделю я безвылазно сидел в
Черном Бастионе, и единственным стоящим развлечением было - разглядывать в подзорную трубу
Белый Бастион на той стороне залива.
- Любуешься? - я не заметил, как вошел Каца. Он мне за эти дни так надоел, что я готов был
собственноручно его придушить и сбросить с балкона. Прямо в пасти местным тварям. Как там они
их называли?
- Кракены, - кивнул Каца.
- Читаешь мысли? - спросил я, не глядя на него.
- Ты уже говорил, что меня любишь, - колдун отобрал у меня трубу и тоже взялся смотреть на Белый
Бастион. - Чтобы прочесть твои мысли, не нужно быть колдуном. О, сейчас снова пойдут на штурм…
- А ты почему не там? - спросил я.
- Штурмы - не мой профиль, - огрызнулся Каца. - Я слишком ценный кадр, чтобы меня в этот фарш
закидывать.
Бабах! Из бастиона шарахнули чем-то тяжеловесным. Посыпались огненные шары, искры, камень
кое-где распался на щебенку. Пыль рассеялась, я удовлетворенно хмыкнул - большая часть наших
осталась там же, где и была. Живыми и относительно здоровыми. Похоже, наши колдуны удара
ждали и сумели превратить его в безобидный фейерверк. Громыхнуло снова. На этот раз с нашей
стороны. Ах, ты ж, гиена тебя загрызи! Отвалившийся зубец бастиона начал сползать прямо на
таранную группу. Что-то перемудрил Лакаций, ведущий этот штурм, сам себя победит сейчас…
- Ах ты, урод, надо же… - пробормотал Каца, протягивая мне трубу. - Веселенькое дерьмецо сейчас
начнется.
Над бастионом взметнулось знамя. На красном поле черная акула. Один из иерархов Белафорта!
Когда и как он успел пробраться на Тамар? Мы же взяли его в очень плотную блокаду! Я чуть трубу в
окно не выкинул. Вот что значит, отсутствие опыта… Остах-Рубище - отличный флотоводец,
грамотный, обожающий в отличие от меня и море, и корабли. Только вот он не вел до этого столь
обширных боевых действий. Так, по мелочи в основном. А белафортские корабли уже без малого
тысячу лет считаются тут хозяевами. Нас, конечно, больше, но всегда ли это решающий фактор?
Катастрофу удалось предотвратить лишь частично. Кусок стены упал не в то место, куда собирался.
Надеюсь, колдун, которому удалось это сделать, получит не только Бриллиантовую Звезду
посмертно. Начались какие-то маневры, видимо Лакаций объявил перестроение или отступление.
Основание бастиона заволок сизый дым - маскировка. Молодец кто-то, сообразил.
Я отошел от окна. Ну его, штурм этот. Потом расскажут, если что-то особенное будет. Все равно я
уже пять их видел, этот - шестой.
Приехал Лето. Усталый, в обгоревшей одежде и злой, как тысяча гиен. Его ранили на прошлом
штурме, так что в этом он не участвовал.
- Царь сам возглавил белый флот, - сказал он, как выплюнул. - Наверное, прямо сейчас идет морской
бой.
- А почему только белый? - спросил я. - Там же только биремы…
- Да там ерунда какая-то, - отмахнулся Лето. - Пираты или что-то такое.
- Гм…
Не верь глазам своим. В последнее время мне везде хотелось видеть подставы и подтасовки. Вот и
сейчас почему-то подумалось, что эти самые пираты или что-то подобное легко могут оказаться
провокаторами, заманивающими царя в ловушку. А бирема - штука быстрая, конечно, но против
тяжелых боевых кораблей Белафорта все равно, что муха против слона. Она даже к борту со своим
тараном подобраться не сможет. А только на колдунов в море, да и не только в море, впрочем,
рассчитывать нельзя.
- Устал, - Лето тоже отошел от окна. Судя по отсутствию комментариев, там все еще не было ничего
понятно. - Кретин этот Уросор. Убил бы! Мы могли взять Белый Бастион утром.
- Уросор - это который? - спросил я. - Такой здоровенный косоглазый?
- Не, - Лето приложился к бутылке. - Косоглазый - это Крайля. А Уросор - белесый такой. С бровями.
Лето пошевелил перед лицом пальцами, изображая над глазами что-то вроде щупалец осьминога.
Зато я сразу понял, о ком речь.
- А что такое было утром? - заинтересовался Каца.
- Мы сломали ворота. И если бы этот кретин задействовал резерв, то прорвались бы во внутренний
двор.
- У царя какой-то собственный план, - сказал Каца, снова поворачиваясь к окну. - Он хочет положить
там как можно больше защитников, прежде чем врываться внутрь…
- И толку? - не понял я. - Мы-то тоже гибнем…
- А бастион в осаде, - Каца задрал вверх указательный палец и состроил назидательное выражение
лица. Но сразу сник.
- Что-то не то с этой осадой, - я кивнул в сторону окна, где полоскалось красное знамя с хищным
силуэтом. - А как тогда внутри оказался иерарх Белафорта.
- Ну, не знаю, - Каца принялся преувеличенно внимательно разглядывать Белый Бастион в
подзорную трубу. - Может, там и нет его. А знамя в подвале нашли и решили поднять, чтобы мы
понервничали. А может он с самого начала был внутри. Ты не знаешь, случайно, у кого там такое
знамя?
Я мотнул головой. Мне даже думать не хотелось про Белафорт, даром, что с ним воюем. Пусть
стратеги изучают этого противника. И разведка. Моя задача, чтобы наши солдаты были сыты и одеты.
Я подумал и произнес эту фразу вслух. Лето хмыкнул.
- Веселенькое дерьмецо! - воскликнул Каца. - Прорвали!
Мы с Лето вскочили и бросились к окну.
***
- Так на чем, ты говоришь, они напали на ваш когг? - я изо всех сил старался не орать. - На пирогах?!
Вообще-то, удивляться особо было нечему - на то она и война, чтобы на ней были одни сплошные
неприятности. Но с этим коггом… Теперь придется придумывать что-то еще. Когги были самыми
лучшими из судов, отданных в мое распоряжение, отправить за грузом боевой корабль мне никто не
даст. Я вызвал своего секретаря и велел ему написать записку для Лето. Пусть отправит карателей на
Берег Шершней. Может и спасет часть лекарств. Потрясающе просто… Когг шел вдоль берега, место
там очень уж специфическое - нужно пройти между скалами и мелью в этаком коридоре. И тут из-за
скал вылетают три длинные весельные лодки, догоняют наш корабль, и… В общем, спаслись те, кто
вовремя прыгнул за борт. Капитан когга стоял сейчас передо мной. «Это даже хорошо, что мои
моряки не самые опытные, - подумал я. - У потомственных водоплавающих хренова прорва всяких
идиотских традиций. И будь этот болван таковым, кормил бы сейчас рыб».
- Что же делать теперь, господин каптер? - несчастный капитан чуть не плакал.
- Да ничего! - огрызнулся я. - Возвращайся к себе и жди. Ты вообще не обязан сражения выигрывать.
И уж точно не мог предвидеть, что у Берега Шершней засада.
- Меня накажут?
Я понял, что злюсь уже совсем не на него. Парень и в самом деле не виноват. Он просто принес
дурные новости. Или не дурные, это как посмотреть. Если из-за его трусливого бегства удастся
накрыть этих партизан, то его не наказывать надо будет, а награждать. За предусмотрительность и
прозорливость. И что бежал он вовсе не из-за трусости, а чтобы своим рассказать, где укрываются
клятые бандиты, мотающие нам нервы уже месяц. Пожертвовал честью моряцкой, все такое…
- Иди, - я махнул рукой. - Главное - живой. Не казнят тебя, не бойся. Если всех, кто хоть раз терпел
поражение на виселицу отправлять, то воевать некому будет.
Он ушел, а я задумался. Надо было придумать, откуда взять лекарства. Придется, пожалуй,
покидать безопасные стены Бастиона…
***
Царь приказал разрушить Белый Бастион. Да так, чтобы от гордой крепости осталась груда камней.
Теперь там копошились рабочие, а я решил обойти это место стороной - не люблю каменную пыль.
Когда-то остров Тамар был колыбелью могучей цивилизации. Они успешно отбивали атаки народа
моря и спорили с ним в делах морской торговли. Но все это было давно. С тех пор их колонии на
берегах Семиморья либо захирели, либо захвачены более активными государствами, а остров Тамар
превратился в бледную тень самого себя.
К стыду своему я не успел более подробно изучить историю этого места. А теперь вот, глядя на
роскошные белокаменные дворцы со следами разрушений, сгораю от любопытства. Отчего же могла
прийти в упадок столь красивая страна? Народ, построивший Белый и Черный Бастионы, Дворец
Алой Розы и Гроссов Маяк превратился в ленивое, тупое быдло, мало на что способное теперь. Следы
разрушений на зданиях нанесены вовсе не недавними боями - это поработало время вкупе с
человеческим равнодушием.
И все-таки до окончательной победы далеко, думал я, оглядываясь. По улицам все еще шныряли
мародеры, а из опустевшего дома слышались азартные вскрики и женский плач. Я хмыкнул и прошел
мимо. Мне было жаль эту несчастную, но что тут поделаешь, война. Я представил на ее месте Локу и
мысленно пожалел насильников.
Начались места, куда еще не добрались наши гарнизонщики - трупы просто оттолкали с середины
улиц, сточные канавы были полны нечистот, и запах… Да, именно так война и пахнет, подумал я.
Грязью, гнилью, тухлым мясом. Мимо меня прошмыгнула крыса, за ней несся целый выводок. Вот уж
кому раздолье.
Цель моя была уже близка, когда из подворотни раздалось:
- Эй ты! Ну-ка стой!
Я ускорил шаг.
- Стой! Стой! - за спиной забухали тяжелые шаги. Я успел развернуться до того, как незнакомец
схватил меня за плечо. Это был высокий поджарый человек, со смуглым лицом островитянина. Одет
он был тоже как островитянин - в пеструю хламиду с капюшоном, узкие кожаные штаны и сандалии.
Я был одет примерно в такие же вещи, разве что почище и поновее. Выходя сегодня из Бастиона, я
постарался выглядеть как можно более похожим на местного. И мог бы сойти, если бы этот урод не
заглянул мне в лицо.
- Ты кто такой? Как тебя зовут?
Незнакомец пока не доставал оружия. Но это не значит, что его у него не было. Под широкополой
одеждой можно спрятать даже щит, если возникнет такое желание. Я оценивал свои шансы. Если
прямо сейчас треснуть его по голове дубинкой и броситься бежать, то есть шанс, что уйду. До наших
патрулей - пара кварталов.
- Ты не наш! Ты из захватчиков!
Да что там думать?! Я выхватил дубинку и нанес удар. Поднырнул под его вскинутую руку и
понесся по улице, как гиена с подожженным хвостом. Бежал и ругал себя за склонность к идеальной
маскировке - эти дурацкие сандалии с тоненькой подошвой для быстрого бега были совершенно не
приспособлены. Зато погоня, в отличие от меня, всю жизнь носила это недоразумение, недостойное
называться обувью, и неуклонно приближалась. Я не решался оглянуться, чтобы понять, сколько их
там. Явно больше одного. И даже, наверное, не двое. Они что-то орали мне вслед, но я не слушал,
сосредоточившись на том, что мне надо как можно быстрее оказаться на чистых улицах. Вот и
рогатки. Ну?! Пусто! Протухшее гиенье дерьмо! Я побежал дальше, преследователи дышали мне в
спину. Они уже ничего не кричали, просто хрипло дышали. Мне казалось, что их дыхание шевелит
волосы на моем затылке. Предательские светлые волосы, которых нет ни у одного островитянина. Под
тонкой подошвой сандалии что-то противно хрустнуло, моя нога заскользила. Я не удержал
равновесие и рухнул, покрывая про себя этот город всеми известными мне ругательствами. Не успел я
перебрать и четверть списка, как на голову мне опустилось что-то тяжелое, и провалился в темноту.
***
Я очнулся в подвале. Если бы какой-то идиот спросил меня, откуда я это узнал, ведь просто на улице
могла быть ночь, значит, его никогда не запирали в подвалах. Я не способен перепутать подвал с
любым другим помещением. Подвал - это же почти могила. Собственно, почему почти…
Голова, конечно, болела. Чуть выше виска вспухла огромная шишка, даже трогать страшно. Когда
мои глаза немного привыкли к темноте, я понял, что под потолком имеется крошечное окно, света
оттуда почти не проникало, значит на улице действительно ночь. Второй источник света - щель под
дверью. Лампада, свеча или масляная лампа. За дверью кто-то прочистил горло. И как только я успел
все это оценить, у меня включилось обоняние. Фу. Похоже, я был не первый пленный, которого здесь
держали. А помещение явно не жилое. Но и на тюрьму не похоже. Я встал.
- Эй, вы! - заорал я и постучал для убедительности в дверь. Ну и еще мне хотелось проверить ее
прочность. - Чтобы вам дохлыми гиенами обожраться, что тут происходит?!
Человек за дверью поднялся, подошел к двери. Скрипнул какой-то механизм, открылось окошечко.
Я отшатнулся - слишком ярким показался свет. Но лицо успел разглядеть. Старик. Островитянин.
- Чего шумишь?! Пленный ты.
- Ты что опух, дед?! На что вам пленные, суп что ли варить?!
- Может и суп, - согласился старик. И усмехнулся как-то нехорошо. По моей спине пробежал
холодок.
- А еда будущей еде полагается? - сказал я, чтобы хоть что-то сказать. Голос дрогнул, но может,
собеседник этого не заметил?
- Страшно тебе, да? - усмехнулся мой тюремщик. - Не ссы, счас принесу пожрать.
Мой собеседник ушел. Стало тихо, было слышно, как где-то капает вода и пищит выводок крыс под
полом. Я сел, там, где стоял. Вот так влип. Хорошо, что я перед уходом оставил слуге письмо для Лета.
С наказом передать, если я не вернусь к раннему вечеру. Значит, сейчас Лето уже знает, куда я пошел,
и его ищейки рыщут в окрестностях Храма Змея. А я и не дошел-то до него всего ничего. И дом этот,
где меня держат, находится, скорее всего, тоже где-то рядом. Не тащили же они мое бездыханное тело
через полгорода?! Разве что они у наших гарнизонщиков труповозку украли. Но об этом думать не
хотелось. Мое освобождение - это дело времени. Окно в моей «тюремной камере» есть, наших
услышать смогу. И поорать, если что. Я прислушался, но до меня донеслись только шаркающие шаги
моего тюремщика.
- Держи, - снова скрипнуло открывающееся окошечко. - Я тут супа в кружку налил, потому что
плошка не пролезет.
Я принял горячую глиняную кружку, ложку и краюху хлеба. Пахло неплохо, кстати. У меня
мелькнула мысль, ухватить старика за бороду и устроить бодягу с угрозами, взятием заложника и
прочим героическим эпосом, но я решил не рыпаться и просто подождать развития событий.
Которое воспоследовало, разумеется.
***
- Говори свое имя! - не знаю, кто разозлил этого парня, но с самого первого вопроса он явно был в
бешенстве. Уже. Хотя видел меня впервые в жизни. Я молча взглянул на него, а он сразу же двинул
мне под дых. Я согнулся пополам. Пока молча.
- Не выпендривайся тут! Имя! Быстро!
И что оно им даст, интересно? Даже если я им вместе с именем расскажу мою родословную до
седьмого колена (дальше я просто не знал), что они будут с этим делать. Хм. А вдруг это важно? Я
решил пока помолчать. Похоже, настоящего дознавателя у них не было, а уж обычный мордобой я
как-нибудь переживу… Хрррясь! Кажется, он выбил мне зуб. Двое громил за моей спиной удержали
меня под локти, чтобы я не упал. Я выдавил из себя несколько ругательств.
- Ты сдохнешь здесь тварь! Говори, кто ты такой?!
- Да я местный, женился и переехал три месяца назад, - пробормотал я, шепелявя разбитыми
губами. Еще удар. Кажется, сломал ребро, выкидыш гиены. Тяжелая рука у него все-таки. Он
замахнулся снова.
- Нет, - раздался повелительный голос из угла. - Так ты ничего от него не добьешься.
Человек встал. Невысокий, даже можно сказать, коротышка. Одет в светлую тунику и кожаные
штаны - обычный наряд моряка. Стрижка короткая, как у воина. И аккуратная бородка.
- Ты прибыл с востока, - утвердительно сказал он. - Ты захватчик и оккупант.
Он подошел ближе.
- Ваша армия будет разбита, это всего лишь дело времени, - еще одно утверждение, на этот раз
очень спорное. Пока я не видел сил, способных причинить армии царя серьезное поражение. А то,
что я знал про Белафорт, уверяло меня, что сухопутные войска у них так себе. И их мало. Флот хорош,
да. А вот армия ерундовая и состоит в основном из наемников. А наемники, как известно… Я взглянул
на собеседника. Он, казалось, внимательно слушает. Как будто я говорю вслух! Ах ты ж, гиенье
отродье, побирающееся по помойкам! Я знал, что делать в таком случае. Каца рассказывал…
***
- Веселенькое дерьмецо! - Каца взмахнул руками, будто собирался взлететь. - Герой ты наш. Может
тебе меч дать и в дозор отправить?!
- Да, Жаба… - вступил в разговор молчавший до этого Лето. - Какая гиена понесла тебя в эту
дальнюю срань?
Мои друзья сердились, а я был счастлив. Такое вот странное счастье - с выбитым зубом, парой
сломанных ребер и разбитыми губами. Вино пришлось пить через соломинку, да.
- Хошел в храм Шмея сходить, - сказал я. - Лекарштва коншаютсшя. А когг наш захватили.
- С чего ты взял, что в храме Змея можно купить лекарств? - недоуменно спросил Лето.
- Можно, - ответил за меня Каца. - Они тут в этом вопросе самые главные спецы.
Отряд, возглавляемый Летом, ворвался в подвал, когда я хрипло распевал шестой боевой гимн, а
двое громил выкручивали мне руки. Они появились очень эффектно. Под вопль «веселенькое
дерьмецо!» из клубов зеленого дыма с красными всполохами (работа Кацы), в сверкающих парадных
доспехах (наверняка распоряжение Лето) и вооруженные тупыми копьями и мечами. Стража у
дверей даже не успела пискнуть, громил, державших меня, таранным ударом отшибли к стене.
Почувствовав, что свободен, я заорал, чтобы они ловили коротышку обязательно, и шустро откатился
под скамью. Бой был коротким. Отплевывающегося кровью коротышку, умеющего читать мысли,
провели мимо меня. Я удовлетворенно вздохнул и потерял сознание. Пришел в себя уже в своей
комнате Черного Бастиона.
- Нашли твой когг, - сказал Лето. - Вместе с гнездом партизан на Берегу Шершней. Правда половина
успела разбежаться, но за лекарства можешь не переживать.
- Вше равно придетша в этот храм идти, - я пожал плечами. - Нам еще долго шдешь воевать, нужно
налаживать мештные поставки.
- Отлично, - энергично кивнул Лето. - Завтра дам тебе конвой, и иди куда хочешь. А можешь
подождать, пока лицо заживет, красноречивый ты наш.
Я выглянул в окно. Во внутреннем дворе Бастиона деловито работали полуголые люди. Они
сколачивали телегу-короб. Мародеры. Вообще-то, в армии их называли иначе, но лично я их считал, и
буду считать обычными разбойниками. Да, они на службе у царя, да, я понимаю их необходимость. И
работать с ними придется мне. Традиционно, мародеры не носили никакой одежды, кроме
набедренной повязки - это как бы знак того, что они ничего не воруют, а все несут в расположение
армии. Раньше они еще и транспортом не имели права пользоваться, но от этой традиции пришлось
отказаться, когда армия стала больше.
В дверь осторожно постучали. Каца, как ближайший, отодвинул задвижку. На пороге смущенно
топтался Раг, командир мародеров. Прибыл вчера, вместе с их передовыми отрядами. Я надеялся, что
его прирезали какие-нибудь пигмеи или сожрали какие-нибудь великаны. Но, увы. Вот он, стоит
передо мной и смотрит своими косыми глазами. Как будто виновато. Но он всегда там смотрит, не
стоит обманываться на его счет. Это самый большой мерзавец на службе царя, которого я знаю. С
ним, конечно, может кто-нибудь поспорить, но если бы меня спросили, кого нужно убить, чтобы
сделать этот мир лучше, я без колебаний назвал бы Рага.
- Здравствуй, Жаба, - произнес вошедший. - Мне сказали, что ты здесь. Нам надо обсудить кое-какие
дела.
- Ладно, бывай! - Лето направился к двери. - Мы пошли, занимайся своей работой.
***
Я прожил семь лет в Тарме, так что мог считать себя большим специалистом по жрецам и храмам.
Но тамарский Храм Змея сумел меня удивить. Я ждал мрачной колоннады или на худой конец
тяжелых нависающих стен, испещренных уродливыми устрашающими фресками, но оказалось
иначе - это был просто большой дом из белого камня. До дворца не дотягивал, роскоши маловато.
Перед входом, оформленным простой аркой - статуя свернувшейся кольцом змеи. Спящей, как будто
пригревшейся на теплом камне постамента. Я удивленно хмыкнул и вошел в дверь. Конвой, бряцая
доспехами, протиснулся вслед за мной.
Что я знал об этом месте вообще? Прежде всего, что религия эта не местная, жрецы ее пришли
откуда-то с востока. И еще, что этот храм как-то не очень ладил с местными властями, которые
норовили обвинить служителей культа в чернокнижии, налагали всякие штрафы и вообще
подозрительно косились на пришельцев, хотя жили они здесь уже без малого лет пятьдесят.
Я шел вслед за человеком в белых одеждах и опасливо косился по сторонам. За тонкой сеткой были
змеи. Великое множество самых разных змей ползали, шипели, спали. Они следили за мной своими
немигающими глазами, и я чувствовал, как по моей спине сбегают предательские капельки пота.
Наконец проводник остановился.
- Как мне вас называть, гость? - спросил другой человек в белых одеждах, старше и выше первого.
- Жаба, - откликнулся я. - А на конвой не обращайте внимания, необходимая предосторожность, к
вам отношения не имеет.
- Свое имя я назвать не могу, согласно обету, - сказал мой собеседник. - Но вы можете называть меня
просто служителем, такое именование меня не оскорбит. Что привело вас в нашу обитель?
Это только сначала служитель змей казался человеком не от мира сего! Торговался он, как сто гиен,
отчаянно и умело. Я аж взмок весь, пока мы пришли к взаимовыгодному соглашению.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Трактователи легенд»
Раздел «Мировое господство»
Код документа 443/678
Утверждение, что этот текст переведен на древесный алфавит много позже, чем пытаются сказать
приверженцы мифа, не более чем пустой треп. Если внимательно проанализировать текст, то
невооруженным глазом заметно, что обороты, которые в нем применены, свойственны куда более
ранней эпохе, чем той, в которой жил Глупец-Бун. Оцените сами:
«Он был лишен доверия костров и шел вперед под градом мертвых фруктов.
Его одежды порвались, на голых ступнях - язвы, а на лице тоска и боль
Он шел сквозь город, и его глаза
Горели светом.
Новый этот свет
Сиял, подобно маяку
И город знал, что он падет. Он знал, что сгинет, а потом восстанет обновленным
И воссияет новое светило над троном нового владыки. Куда бы ни пошел он…»
Если бы этот текст писался во времена первого царя, то вместо оборота «доверие костров» был бы
применен оборот «вера огня и войны». Кроме того, сам стиль отсылает нас к самым древним образцам
стихосложения, так называемым криставиям, искусством которых обладали в совершенстве только
жрецы исчезнувшего ныне культа Атрии. А здесь же мы имеем дело с совершенным образцом.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Мемуары и дневники»
Раздел «Тарма»
Код документа 32/8
Казалось, что горит воздух. Ярость моего господина была столь сильной, что плавился камень,
превращаясь в черно-красное месиво. Он шел вперед, сметая любое сопротивление. Кожа на
открытых лицах городских воинов трескалась, обнажая алое мясо. Они кричали. Я никогда не забуду,
как они кричали. Казалось, что в муках своих они славят моего господина. Проклятья превращались в
хрипы и сливались в хор славословий.
Храм Фергала был его целью. Тот самый храм, откуда его изгнали. Лживые, алчные жрецы,
решившие, что могут толковать волю богов, как им заблагорассудится. Набивающие свои карманы
золотом, а утробу - изысканной пищей. Они поверили в свою непогрешимость и потеряли веру. За
это Фергал отнял у них свои дары.
Первыми погибли те, чьими телами лживое старшее жречество прикрылось от гнева Фергала. Они
сами выбрали свой путь, их смерть - на их совести. Потом настала очередь тех, кто пришел спасаться
под сень храма. Несчастные обманутые жертвы, которыми лжецы набили все внешние залы храма,
напев им, что здесь гнев Фергала их не достигнет. Затем превратились в обожженную кашу
служители в алых одеждах. Они пытались скрыться, но им не удалось. И только в самом конце мой
господин догнал того, встречи с которым искал - Верховного жреца Ааруса.
Его он пожелал убить собственными руками, поэтому достал сверкающий гневом Фергала меч. Их
битва длилась долго. Слуги и рабы моего господина попадали от усталости и изнеможения, а клинки
все еще чертили в воздухе сияющие дуги. Наконец по ступеням главного алтаря покатилась голова
Ааруса.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Неразобранное»
Раздел «Письма»
Код документа 99/71
Он приказал называть его царем. И еще он сказал, что царь может быть только один, поэтому не
нуждается в имени. Имена требуются только обычным людям.
Целый месяц дорога процессий была заполнена корчащимися телами. Гора из голов и гениталий
поднялась вровень с крышами ближайших домов. Бывший храм Фергала теперь стал домом царя.
Монумент бога Огня и Войны разрушен, и груда камней стала основанием для груды мертвых тел
жрецов. Кроме культа Фергала были уничтожены храмы Эша, Триксы и Маари. Тела их жрецов
дополнили монумент новой эры Великой Тармы.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Мемуары и дневники»
Раздел «Тарма»
Код документа 764/2
Меня швырнули в вонючее подземелье, как и многих других. Теперь нам всем оставалось только
ждать испытаний. Первое воспоследовало немедленно. Откуда-то с потолка на нас хлынул
верещащий поток крыс. Их мелкие зубы кусали, не разбирая. Кто-то закричал, его крик подхватили
другие, а я вспомнил слово Фергала, которому научил меня дед, и злобные твари стали обходить меня
стороной. Я стоял посреди панического хаоса и смотрел вокруг. Только один человек занимался тем
же. «Я - Аарус. Как тебя зовут?» - спросил я. «Бун» - ответил он.
Пол под нами провалился, и мы все вместе с крысами рухнули в бурный ледяной поток воды.
Кто-то сразу же ушел в глубину, и так и не всплыл больше. Трое северян отлично справлялись с
течением, часть просто барахтались, стараясь удержать над водой голову. А я вспомнил о дыхании
Фергала, и теплые струи вынесли меня на поверхность, как на лодке. Только один человек был над
водой. Это был Бун.
Поток преграждала решетка. Я схватился за ее прутья и выбрался на узкий карниз над подземной
рекой. Оставшиеся в живых тоже выбрались туда. Потом мы по очереди стали пробираться в узкий
лаз. Нам открылась комната, заполненная сухой соломой и тонкими прутиками. А в центре лежала,
свернувшись клубком, спящая саламандра. Мы разбудили ее, и вспыхнул огонь. Дым и пламя
заполнили комнату. Дым разрывал грудь, пламя жгло и слепило после подземного плаванья. Люди
кашляли, хрипло кричали и искали выход. И тут я вспомнил око Фергала, и чистый ясный воздух
окружил меня. Я огляделся и увидел дверь, до этого скрытую сухой соломой. Я подошел к ней, чтобы
открыть, но две руки потянулись к ручке. Второй была рука Буна.
Мы стояли вдвоем перед троном Фергала. Главным из нас должен был стать тот, кто последним
преклонит колени. Острые лезвия двигались над полом… Я не смог вспомнить нужные слова. А Бун
смог.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Мемуары и дневники»
Раздел «Тарма»
Код документа 75/29
Не бывает непобедимых и неуязвимых. У каждой крепости найдется слабое место, задняя калитка
или на крайний случай предатель внутри, который под покровом ночи откроет ворота. Первый царь
Тармы казался неуязвимым. Его сила была настолько велика, что любые колдовские атаки на него он
просто не замечал, а нападающего сминал ответной волной и вывешивал его труп на Дорогу
Процессий, чтобы все видели. Ни один убийца так и не смог вонзить в него нож, стрелу или копье. Но
мы ждали, мы искали, мы верили, что слабое место найдется. И оно нашлось. Северянка Лаиса сумела
привлечь внимание царя. Благосклонное внимание. Она стала его наложницей, обожаемой
игрушкой. И именно она сумела выяснить, что же может уничтожить его, бывшего жреца Фергала,
вобравшего в себя всю его мощь, и нынешнего царя Тармы, всемогущего и неуязвимого. И именно
она подмешала в его бокал настой крабового корня. Да, того самого, что заваривают младенцам, когда
у них болят животики. Безвредное растение. Но именно оно превратило царя в поскуливающий
мешок плоти, который ворвавшиеся воины смогли пронзить копьями и убить.
***
Я вытер со лба пот. Чем больше я узнавал о великих людях прошлого, тем меньше мне хотелось,
чтобы кто-то из них оказался среди нас. Отвращение и страх. Чудовища. Кто же из них наш мертвый?
- Господин каптер? - в комнату просунулась голова слуги. - Время пришло. Дознаватель номер
двадцать два вас приглашает.
Ах да. Пленный белафортец. Тот самый, в моряцкой одежде, умеющий читать мысли. Я поднялся и
пошел вниз. Бастион постепенно становился нашим домом. По лестнице мимо меня скользнула
бессловесная женщина, чей род занятий был написан у нее на лице, и она даже не пыталась его
скрыть, как делают иные другие. Странное дело, шлюхи пробираются на передовую линию едва ли
не быстрее регулярной армии. Я не удивлюсь, если в один прекрасный момент увижу их зазывные
улыбки и слащавые взгляды еще до первого столкновения с врагом. Кто-то же их сюда привозит.
Лично я этим не занимался, шлюхи в обеспечение армии не входят. Да и надо ли мне их специально
заводить, если они все равно появляются, как только по улицам соберут особо неприглядные трупы.
Или даже раньше…
Я вошел, когда крики уже стихали. Вовремя. Не любил я это зрелище. Все эти веточки-цветочки
меня пугали куда больше, чем выпавшие внутренности и пробитые головы.
Дознаватель, неотличимый от других таких же, стоял и курил. Увидев меня, он швырнул окурок
самокрутки в жаровню, приветливо улыбнулся и тут же закрыл улыбку маской. Собственно, мое
присутствие на этом допросе было чистой формальностью - этот человек был моим пленителем, а
значит, я имел право видеть его муки и унижение. Таково было правило. Неважно, кто бы попал тогда
в плен, я или простой солдат, или мародер, или слуга при бастионе, любого бы пригласили смотреть.
Правда, у меня, как у одного из высших офицеров, было еще право задавать вопросы. И если бы я
пожелал…
- Желаете что-то спросить у обвиняемого, господин каптер?
- Нет, продолжайте, - я покачал головой и отошел к стене, чтобы не мешать. Кроме дознавателя,
меня и жертвы присутствовали Каца, Лето и еще трое смутно знакомых офицеров. Лето отказался
участвовать в допросе. А вот на лице Кацы загорелось вдохновение.
- Я возьму слово в паузе, - сказал он, держа руки сложенными в замысловатый узел. Колдует.
Допрос был скучен, я чуть было не заснул. Уросор, штурмовой офицер, допытывался о каких-то
наемниках и об именах белафортцев, находящихся сейчас на Тамаре. Наш пленный знал не особо
много, но и не мало. Было видно, что не мелкую сошку взяли. Только вот этот белесый, с бровями,
совершенно не умел вести допрос. Сейчас уморит пленного, так ничего и не узнав. Дознаватель снова
закурил, ему тоже было скучно. Наконец наш штурмовик выдохся и сделал паузу.
- Ты служишь Гектору-Ориману? - быстро спросил Каца, пока Уросор не придумал очередного
глупого вопроса. Я впервые слышал это имя, но я вообще плохо знаю нашего противника.
- Да, - кивнул пленный.
- Когда он прибыл на Тамар?
- В день папоротника под покровом ночи.
Ага, а вот тут я уже чуть-чуть разбирался. День папоротника - это как раз за день до взятия Белого
Бастиона.
- Он был внутри Бастиона, когда он был взят?
- Нет.
- Почему его знамя… - Каца вдруг замолчал. - Нет. Не так. Он все еще на Тамаре?
- Да.
Лето сжал кулаки. Белесые брови Уросора удивленно взлетели вверх. Каца хмыкнул. Я наконец
понял, о ком шла речь. О том самом иерархе Белафорта, чье знамя заполоскалось над Белым
Бастионом в день его падения. Что за птица, интересно? Надо хоть порасспросить друзей…
- Он прячется в городе? - спросил Каца.
- Нет, - ответил пленный и протяжно застонал.
- Время выходит, - подал голос дознаватель. - Я могу продлить его агонию.
- Нет! - одновременно отозвались Уросор и Каца.
***
- Лучше не смотри, - мрачно сказал Лето, но я его не послушался. И за самоуверенность был
немедленно наказан. Комок подкатил к горлу, и я пожалел об обильном завтраке. Какие гиены
вообще подкинули мне дурацкую идею, сходить посмотреть на четвертую жертву неведомого
маньяка? И это в городе, где только-только было наведено подобие порядка…
Женщина висела на вбитых в ворота грубых крючьях. Ее живот был вскрыт, а потом частично
зашит суровыми нитками через край. Зашит так, чтобы была видна голова ее еще нерожденного
младенца. На руках и ногах были разрезы, кровь из которых уже не струилась. Она застыла
уродливыми потеками в форме одной из букв древесного алфавита. Я не знаток, просто эта же буква
была нарисована кровью на воротах еще четырежды. Лето сказал, что остальные жертвы выглядели
точно так же. Только буквы разные.
Четвертая беременная женщина. Ох, не зря я так долго не изучал нашего врага! После допроса Лето
и Каца просветили меня, что собой представляют иерархи Белафорта.
- Это точно он, - угрюмо произнес Лето. - Нажирается, тварь…
- Может это просто маньяк, - пробормотал я, прислушиваясь к все еще бунтующему желудку. Я
старался не поворачиваться к распятой женщине. - Пойдем отойдем, не могу…
Лето кивнул, и мы пошли вдоль по улице, оставив других суетиться возле несчастной женщины.
Белафорт должен быть разрушен, думал я. Такой город не достоит жить. Высшие иерархи Белафорта
с виду похожи на обычных людей. Но это только кажется. Каждый из них в нормальном состоянии
почти неуязвим для магии и способен приказывать колдунам. Сами иерархи не колдуют в обычной
жизни. И в управлении государством они не участвуют. Их избирают боги для каких-то своих
неведомых дел и наделяют особыми способностями. Высшие иерархи Белафорта не входят в Совет
Ста, но и не обязаны подчиняться его решениям. И последнее. Если иерарх начинает убивать особым
образом - приносить жертвы, - то через какое-то количество смертей он становится чудовищной силы
колдуном. Правда совершенно безумным и неуправляемым. А вот сколько жертв нужно, чтобы это
произошло, мы не знали. И пленный наш не знал.
«Наши боевые биремы окружили триеру Белафорта. Казалось, что им конец, потому что крючья с наших
боевых кораблей уже вонзились в борт триеры, а весла с правого борта большей частью плавали по воде
сломанными. Мы побеждали, и солдаты противной стороны выглядели растерянными. Пока возле мачты не
появился человек в алых одеждах. Он прокричал что-то гортанно и воздел руки. И тогда лица солдат стали еще
более обреченными, они достали кто кинжалы, кто мечи и вонзили их себе в горла. Громадное зарево поднялось
на месте триеры. Оно поглотило ее саму и шесть наших бирем, стоявших вокруг нее. Когда алое сияние опало,
над водой остались только догорающие обломки, которые вскоре поглотило море. Мы пытались найти тела
наших боевых товарищей, но нам не удалось».
Я передал бумагу Лету. Он прочитал, потом ее отобрал Каца. Колдун хмыкнул, швырнул лист на
стол и принялся остервенело набивать трубку.
- Это чье творчество?
- Доклад солдата белого флота. Вчера принесли, - ответил я.
- Веселенькое дерьмецо, - буркнул Каца. - Сколько у нас жертв?
- Уже семь, - ответил Лето.
- Эй-эй! - возмутился я. - С утра было четыре!
- Сейчас вечер, - Лето сжал губы. - Есть у кого-нибудь идеи?
- Кто-нибудь знает что-нибудь о религии Белафорта? - спросил я.
- Ну, я знаю, - хмыкнул Каца. - На редкость отвратное знание, лучше бы и не знал совсем. Там,
например…
- Кому в жертву приносят беременных женщин? - спросил я.
- Маари, - не задумываясь, ответил Каца. Или правильнее Вала Маари, так ее там титулуют.
- Это та же самая, что в Тарме была?
- Не совсем… - Каца нахмурился. - Изгнанная из Тармы богиня долго шлялась по пустыне, пока ее
не подобрал ихний Ваал Ашт. Они поженились, но детей у них не было, поэтому они взялись
усыновлять убитых нерожденных и очень и всячески любили тех, кто приносил им такие подарки. Ах
ты, веселенькое дерьмецо!
- Ну! - нетерпеливо воскликнул я. - Что там дальше?!
- Жертвы положено приносить в святилищах, а если нет, то писать ими имя. Не знаю, как на
древесном алфавите звучит имя этой озабоченной мамашки. Зато знаю, что есть символ…
Мы втроем бросились к карте города, разложенной на столе.
- Вот тут, вот тут, вот тут, - Лето торопливо рисовал точки. - Здесь, потом тут, тут и, кажется, вон
там… Не помню!
Но принцип был уже понятен.
***
К первой точке никто не успел. Когда туда прибежали, кровь уже застывала. Эта охота так меня
захватила, что я сам схватил меч и бегал вслед за Летом, который был по уши в этом деле. А он был
настолько занят, что не загнал меня обратно в Бастион. Каца пошел с нами, потому что он Каца.
Мы проторчали в районе Лилейной заводи почти до утра. И вместе с нами, бряцая доспехами и
переругиваясь, там же топталось еще полтора десятка солдат. В места остальных предполагаемых
жертв (их было шесть) Лето тоже отправил стражу.
Каца курил, Лето бдел, а я просто смотрел по сторонам, думая о том, что может зря я в это ввязался.
И еще какая-то мысль мне стучала в голову, но не формулировалась. Наконец я хлопнул себя по лбу.
- А ведь мы с вами тупые выкормыши гиены! - воскликнул я. - Скажите-ка мне, господа офицеры, а
кто-нибудь видел вообще, как эти жертвы приносились? Наш монстр среди бела дня посреди города
развешивает на крючьях беременных женщин, и никто вокруг не голосит от ужаса?
- Если бы он умел отводить глаза, то мы бы заметили жертву, только когда он ушел, - отозвался Каца.
- А ты умеешь отводить глаза?
- Эээ… да.
- Насколько я помню, в заклинании есть условие - оно не действует, если ждут конкретно тебя, и
еще…
- Не действует на следящих исподтишка, - закончил Каца. - Кто это тебя просвещал про детали
заклинаний?
Я махнул рукой. Лето пошел отдавать распоряжения.
Может, я и зря не пошел в Бастион. Все мое любопытство. Ждать пришлось еще несколько часов. У
меня затекли все мышцы, и ужасно хотелось спать. Я как раз придумывал предлог, чтобы покинуть
наш пост, как вдруг понял, что уже некоторое время смотрю на человека, деловито срезающего с
женщины, подвешенной на невесть откуда взявшихся в стене крючьях одежду. Я толкнул в бок Лето,
и тот сразу завопил:
- Стреляй!
Вжикнули тетивы, десяток стрел вонзилось в спину и правый бок маньяка. Я пока не мог даже
взгляд на нем сфокусировать. Просто видел какого-то абстрактного человека. Будто на стене
нарисованного. Он коротко застонал и взмахнул ножом, распарывая живот своей жертвы. Хлынула
кровь, мы бросились вперед, но солдаты успели раньше.
Это был невысокий человек, похожий на воина примерно как драная гиена на слона. Умирать он не
хотел, несмотря на торчащие из него стрелы. Он катался по земле, выл по-волчьи, выкрикивал
какие-то отрывистые фразы. А мы стояли вокруг и смотрели. Что-то звякнуло о мостовую.
Наконечник стрелы с обломком древка. Только что выпавший из тела иерарха. Он снова
прокричал фразу на незнакомом языке. Я наклонился ближе.
- Он исцеляется!
- Надо его связать и доставить на допрос! - предложил один из солдат.
Каца покачал головой. Он стоял неподвижно, будто был занят какой-то магией. На мостовую упал
еще один обломок стрелы. Иерарх застонал, выгнулся дугой и открыл глаза. Они сверкнули злобой и
безумием. И тогда я сделал то, чего сам от себя не ожидал - я выхватил меч, воткнул его в горло
валяющемуся перед нами на мостовой человеку и с хрустом провернул. Кровь, полившаяся из раны,
показалась мне черной…
***
Я никого не хотел видеть. На стук в дверь реагировал рычанием. Во входящих без стука швырялся
тем, что попадалось под руку. И для этих целей я специально подложил поближе к себе десяток
бронзовых кратеров, из которых обожали пить вино островитяне.
- Жаба, - раздался из-за двери голос Лета.
- Убирайся, - прорычал я.
- Увы, - вздохнул Лето. - Я бы с удовольствием, но у меня приказ царя. Вообще-то, приказ относится
к завтрашнему утру, но я хочу предупредить тебя пораньше. Чтобы ты успел привести себя в
порядок.
Царь прибыл на Тамар сам? Ну что ж, в таком случае жди дерьмовых перемен. Раз царь
официально прибыл, значит с ним его обожаемый труп.
- Какого еще гиеньего дерьма от меня надо царю? - спросил я.
- Завтра большой военный совет, - сказал Лето бесстрастно. - Царь приказал притащить тебя хоть
связанным, хоть мертвым. Так что лучше приходи сам, живым и своими ногами.
Большой военный совет! Это значит, война на Тамаре признана полностью завершенной, и
наступает новый этап - высадка на материк. А может царь хочет обсудить совсем не это, а рассказать
нам, наконец, ради каких гиен мы вообще затеяли эту войну?! Я так дерьмово себя не чувствовал с тех
пор, как мы раздавили племя горцев… Как же оно называлось? Такры? Краксы? Не помню. Они ели
своих детей. Захватывали рабынь, трахали их, чтобы они рожали, пока не сдохнут, а детей ритуально
поедали. Мне еще долго тогда кошмары снились, я же был тогда в составе посольства. Мы не
договорились. Вот и сейчас - будто дерьма нахлебался. Хорошо, что никто и не подумал меня наказать
за убийство этого ублюдка. Никто вообще ничего сделать не смог. Каца сказал, что там какая-то магия
была, но он не понял какая.
Я встал и открыл дверь. Лето отшатнулся, на всякий случая защищаясь. Ага, значит, это он был тот,
в кого я почти попал тяжелым подсвечником. Я ухмыльнулся и сделал приглашающий жест:
- Заходи! Ты же принес нам вина?
Большой военный совет
На моей памяти большие военные советы царь устраивал всего трижды - когда стал таном Длинной
Земли, когда захватил Тарму и после победы над Тиссой-Оборотнем. В остальном предпочитал
обходиться тактическими совещаниями. Получалось, что нынешний военный совет - исключение,
потому что прошлые происходили после серьезных или очень серьезных побед. Захват острова Тамар
таковой даже я не считал. Подумаешь, обветшалое государство, отягощенное долгой историей…
Обычная, в общем, войнушка. Ничего особенного. Та же Тисса была куда страшнее. Она правила
областью, севернее Улла-Кутта, этакая горная царица. Когда она явилась на переговоры, умилился не
только царь - такая она была аппетитная, миленькая и юная, прелесть просто. Серьезное гладкое
личико совсем еще девочки. И ростом чуть выше табуретки. Страшное началось потом, когда
выяснилось, что вся эта пухленькая миловидность - ерунда. Девчонка оказалась грозным
противником и втянула царя в муторную затяжную войну, чуть не отбила Улла-Кутта, и полгода
продержала в осаде Дикую Сливу - один из ключевых городов-крепостей на северо-востоке. Через год
после первой встречи царь уже не умилялся кругленьким щечкам Тиссы. Он приходил в бешенство
при ее упоминании. Он даже казнил несколько человек. «Неужели вы, боевые ветераны, не можете
расправиться с какой-то пигалицей, нацепившей корону?!»
Она проиграла полевую битву при броде Левкоя. Ее взяли в плен и казнили. Я стоял неподалеку от
царя и видел, как по его лицу текли слезы, когда палач вспорол грудь Тиссы-Оборотня, чтобы достать
еще бьющееся сердце.
***
- Жаба?! - к реальности меня вернул Лето. - Ты не спишь? Скоро твое соло.
Отличное время мне выбрали - сразу после Рага. Он как раз заканчивал рассказывать про успехи
своих мародеров. Самое странное, что на сей раз они действительно себя неплохо показали. Во всяком
случае, у меня только один раз возникла серьезная претензия - когда я потребовал мелкий тягловый
скот, а они зачем-то пригнали три десятка дойных коров. Бедных буренок пришлось пустить на мясо.
А выступать мне было страшновато. Я согласился на уговоры служителя змей и закупил у него
партию новых лекарств. Из змеиных ядов и как-то по-особенному приготовленных трав. Он меня
убедил, когда растер мои постоянно ноющие колени вонючей желтой мазью, и они перестали болеть
как по волшебству. «Только колдовства тут никакого нет, - сказал тогда служитель. - Просто каждую
вещь в этом мире можно применить как во зло, так и во благо».
- Время не стоит на месте, - начал я свою речь и рассказал им про служителей змей, научившихся
использовать ползучих гадов для лечения ран и болезней. Про особую действенность новых лекарств,
про белый порошок, снимающий воспаление (двое присутствовавших лекарей энергично закивали).
А под конец предложил всем вспомнить про дознавателей, методы которых сначала тоже
шокировали. Зато теперь никто даже не удивляется. И что магии в Храме Змея никакой нет.
Я переводил взгляд с одного лица на другое, и меня постепенно отпускало - кажется, мне удалось
убедить если не всех, то большинство. Я взглянул на царя, и тот кивком позволил мне вернуться на
место. А на трибуну поднялся Яблочный Пирог.
Все-таки, большой военный совет совершенно бесполезная штука. Полевые и тактические советы
гораздо более полезны. Собственно, сейчас нужен обычный малый сбор с обсуждением дальнейшей
стратегии на море и на суше, а не эта торжественная тягомотина.
Я слушал вполуха. Таска - Яблочный Пирог был худшим из младших стратегов. Сначала он
командовал конницей, потом просто таскался вслед за царем, а сейчас вот в его ведении находится
желтый флот. Я никогда не понимал, почему царь ему благоволит. Единственным достоинством
Яблочного Пирога было умение все на свете рассказать так, будто он один молодец, а остальные
гиеньи выкидыши, слепые, глухие и бесталанные. Вот и сейчас он объяснял, что потери в желтом
флоте - это вина тех, кто не успел переоборудовать разрушенную верфь, плохого снабжения и еще необученность команд. Царь слушал. Внимательно.
***
- Он ввязался в бой с торговцами Белафорта, - прошептал мне на ухо Лето. - Потерял две биремы и
когг. А торговцы, к тому же, еще и ушли. Самое смешное, что он умудрился выкрутиться, представив
дело так, будто под личиной простых торговцев скрывались чуть ли не старшие иерархи.
Я хрюкнул, сдерживая смех. Царь строго посмотрел в нашу сторону, и мы примолкли.
Ого, а вот и Каста-Песок. Думал, я уже и не увижу его никогда. Он казался стариком, еще когда мы
были пацанами и придумывали планы захвата власти. Главный Стратег царя. Сейчас он выглядел
еще страшнее, чем раньше - в походе на восток он лишился левого глаза и правой кисти. Теперь место
руки занял устрашающий крюк.
- Вы все уже столкнулись с Белафортом, так? - пророкотал он, не успев дойти до трибуны. - Здесь
еще есть сомневающиеся в том, что этот город должен быть разрушен и смешан с гиеньим дерьмом?
Молчание. Одобрительное молчание. Напряженное.
- Сейчас переломный момент, - крюк со стуком опустился на трибуну. - Мы с вами должны решить,
довольствуемся ли мы с вами завоеванием острова Тамар или идем до конца. Будто трудно. Будет так
трудно, как не было до сих пор. Перед нами грозный, злобный и изворотливый противник…
Да… Каста был склонен к краснобайству всю жизнь, сколько я его знаю. И не слушать его не
получалось. Его голос заглушал все остальные звуки.
На трибуну поднялся Груша. Я его плохо знал, никогда толком не сталкивались. Он занимался
конными лучниками. Царь недавно приблизил его к себе и сделал младшим стратегом. Что-то в нем
мне сразу не понравилось. Его простоватое косоглазое лицо совсем не подходило чину и титулу. Он
заговорил. Я насторожился.
- Лето, - я наклонился к приятелю. - А чем славен Груша, что-то не припомню?
- Был идиотом, - ответил Лето. - Но потом вдруг стал другим человеком, будто его подменили.
- Будто подменили… - машинально повторил я и уставился на лицо младшего стратега
повнимательнее.
- Сова погиб, - без перехода сказал Лето. - Только сегодня узнал. В морском сражении у Чаячьих
Столпов.
Я промолчал. А что тут скажешь? Жаль Сову, он нам всем как отец был. Случайность? Я снова
посмотрел на простецкую ряшку младшего стратега. Может быть, и нет…
Остах-Рубище начал с планов постройки новых и реконструкции трех старых верфей на Тамаре. А
еще показал рисунок нового корабля - пентеры. Первый такой боевой корабль скоро прибудет к нам
сюда. Если повезет, то завтра. Я сделал у себя пометку, что мне обязательно надо с ним переговорить и
показал ему зеленую карточку. Он кивнул, что увидел.
Дальше выступили Гурта и Шаго - командующие синим и черным флотами. Гурта похвастался, что
они смогли подойти к Лавате - порт невдалеке от Белафорта, на который будет нацелен наш
следующий удар. И с суши, и с моря.
А я смотрел на Шаго. Надо же, молодец парень. Я его подобрал в разрушенной деревне в горах.
Родителей его убили, да и не только их. Всю деревню пустили под нож. Какие-то клановые счеты. А
он выжил, потому что спрятался так, что не нашли. Я его в обоз пристроил и стал он у меня на
посылках бегать. Расторопный, исполнительный… Но хорошего помаленьку. Его забрал Сова и
превратил в весьма сносного воина. И вот теперь гляди-ка, младший стратег и командующий флотом.
- Шаго молодец, - прошептал Лето. - Он накрыл на одном из необитаемых островков базу.
- Белафорта? - переспросил я.
- Нет, Тамара! - ехидно заметил Лето. - Конечно Белафорта, за какой гиеной Тамару базы у себя под
боком?
***
Улизнуть мне не дали. Я уж было подумал, что про меня забыли, и намылился к лестнице, но меня
успел догнать Каца.
- А ты куда? Нам приказано к царю на малый совет!
- Хотел сделать вид, что не слышал, - вздохнул я.
- Не успел! - Каца злорадно захохотал.
Стратеги сгрудились возле карты. За тонкой ширмой стоял гроб мертвого советника. Я присел в
уголке. Приняли решение, что армия пойдет к Лавате сушей, через пустыню Красных Волков. Для
этого нужно будет построить большой укрепленный лагерь, куда будет подвозиться вода и провизия
с острова, и две промежуточных стоянки, которые построит авангард. Туда провизия будет
доставляться мобильными обозами. Я записал все, что мне было нужно, но рта пока не отрывал.
Я встретился взглядом с Сегией, который тоже не принимал участия в обсуждении продвижения
армии. Прикрытие с моря черным, белым и красным флотами его тоже не интересовало. Он
вглядывался в лица. Будто приценивался.
Резюме царя расставило все по местам - если действовать по его плану, то времени у нас почти что и
нет. Я старался не показывать своей озабоченности, но на меня царь и не смотрел. Мои заботы его
вообще не волновали. Зато он увидел неодобрение на лице Остаха-Рубище.
- Славный флотоводец имеет что-то против моего плана?
- Мой царь, мы уже втянуты в тяжелейшую войну на море. Если сейчас мы отдадим столько
ресурсов на пеший поход, то, боюсь…
- Боишься?! - в глазах царя сверкнула ярость. Боевое безумие. Священное бешенство. Я мысленно
пожалел Остаха, он был отличным парнем. Не успел вовремя почувствовать опасность…
Из-за ширмы появился еще один человек. Незнакомый. Он остановился посреди зала, позволяя себя
рассмотреть. А царь поднялся со своего стула и, широко улыбаясь, подошел к нему. Я почти не
слышал, как он представлял нового стратега и флотоводца. Лицо. Меня взволновало лицо человека,
сидевшего до поры за ширмой возле гроба мертвого советника. Что-то в нем было… знакомое?
особенное? Глаза разного цвета, слабое расходящееся косоглазие, родинка на лбу над левой бровью.
Особенная родинка. Напоминающая знак «Ши» из древесного алфавита.
- Эй? - Каца ткнул меня в бок. - Это что, твой приятель?
- Впервые вижу, - буркнул я. - А ты?
- Я в выигрыше, - Каца хмыкнул. - Встречаю второй раз. И раньше считал, что он чистит ковры в
царских покоях…
- Ах, вот оно что… - протянул я.
- Да, - кивнул Каца. - Вот такое тут у нас веселенькое дерьмецо. Ты знаешь какой-нибудь хороший
кабак в городе?
- Из тех, где пиво покислее, а публика пошумнее? - съязвил я.
- Можно и такой, - согласился Каца. - Главное, чтобы поговорить можно было без помех.
Я знал, конечно. Из всех имевшихся на Тамаре кабаков уцелело три - «Стол и кров», «Горячее и
горяченькое» и «Пустая бочка». Первый был скорее гостиницей, в «Горячем и горяченьком» кроме
еды предлагали девочек, мальчиков и прочие удовольствия, вплоть до самых изощренных. А вот
«Пустая Бочка» нам подходила. Там наливали, не отягощаясь приготовлением изысканной закуски, и
собиралась там такая пестрая публика, что любые шпионы застрелились бы от безысходности. Из
арбалета, после того как потерпели бы неудачу с луком.
***
В кабак я не пошел. Сначала собирался, но потом завернул по дороге к Брану-Торопыге. Его
госпиталь разместили в правом крыле Бастиона, а самому ему выделили прямо-таки царские покои,
не меньше. Правда он их не смог использовать с размахом, как и я дворец в свое время. Так что ютился
в одной комнатке, как обычно.
- Жаба, - он поднял на меня усталые глаза. - Хорошо, что пришел. Давай выпьем.
- Хорошее начало, - буркнул я. - Случилось что?
- Сам не знаю, - вздохнул Торопыга.
Торопыгу мы подобрали в странном городке под названием Хрода. Город был и вправду странным.
Управлял им совет старцев, куда входили трясущиеся немощные старики. Войти туда можно было,
только дожив до 80 лет. Царь даже трогать не стал это блаженное место. Просто заслал туда
вербовщиков, резонно предположив, что они добьются в этих краях потрясающих результатов. Царь
оказался прав, очень многие пожелали покинуть отчие дома. В числе прочих и одним из первых Бран-Торопыга. Он оказался отличным врачом, просто гениальным. Чем и занимался с тех пор.
Бран поставил на стол непрозрачную черную бутыль и прозрачные до невидимости стаканы. Такой
стакан даже в руку-то брать страшно, кажется, что сейчас брызнет острыми осколками. Вино тоже
было черным.
- Жаба, скажи, пожалуйста, - отхлебнув глоток жидкости из своего стакана, спросил Торопыга, - тебе
попадались когда-нибудь родинки… Такие фигурные, как будто буквы?
- Час назад видел, - брякнул я. - На лбу нового стратега-флотоводца.
- А у меня такие больные, - сказал Бран. - Три штуки. Никаких ран, пена изо рта, никого не узнают,
глазами крутят.
Я выпил. Напиток был похож и не похож на вино. Я прислушался к ощущениям…
- …у второго была одна рана, будто разрез, - я понял, что пока я пытался распробовать незнакомое
пойло, мой приятель продолжал говорить. - На правом плече. Будто сначала разрезали острым ножом
кожу, потом сунули под нее что-то, потом это самое что-то вытащили. А третий вообще был без
повреждений, его шлюха прибежала испуганная…
- А что за буквы на них? - спросил я.
- Древесный алфавит, - ответил Бран. - «Ингри», «Меа» и «Тук».
Мы помолчали. Потом у меня появилась какая-то мысль, но Торопыга успел раньше:
- А еще у меня в госпитале кто-то людей убивает, - выдохнул он, не глядя на меня. - Я пока молчу.
Четыре трупа. Все с одинаковыми ранами - прокол спицей или чем-то другим столь же тонким.
Кто-то подходит ночью, протыкает сердце и все. Я пока списал на обычную смертность…
- А молчишь почему?
Торопыга выразительно на меня посмотрел, и я заткнулся. Да уж, ситуация у него.
- Пойдем, покажешь своих больных! - я встал.
- Зачем? - спросил он.
- Не знаю, - я пожал плечами. - Вдруг в голову что-нибудь придет…
А в голову приходило. Правда, медленно. Кое-что из давней истории. История была страшноватая,
но я до сего момента был убежден, что она проходит по разряду «детские сказки на ночь». Мне и
рассказывала-то ее бабушка. А теперь, похоже, придется отнестись ко всему этому посерьезнее. В
архивах покопаться, например…
Тщедушное тело первого больного было пристегнуто к ложу кожаными ремнями. Сейчас, правда,
без необходимости - он спал. Изо рта свисала ниточка слюны, закаченные глаза полуоткрыты. На
руках и ногах синие пятна.
- Появились сегодня утром, - прокомментировал Торопыга.
- А тощий такой чего? - спросил я.
- Такой и был, - пожал плечами врач.
Второй пристегнут не был. Он лежал на спине, запрокинув голову, и тоже спал.
- Чем ты их накачиваешь? - спросил я.
- Маковым отваром, другое не помогает, - Бран снова пожал плечами. - Жаль, что я не колдун. У них
в голове что-то происходит… Болезнь не телесная, а душевная…
Я подумал про Кацу, но отправлять за ним никого не стал - сам появится, мы же в кабак должны
идти. Значит найдет. А мы тем временем подошли к третьему. Этого я знал. Он служил в Рваных
ласточках, был одним из тех, с кем мы разбойников ходили ловить.
- Рваные ласточки здесь? - спросил я и с удивлением осознал, что мое сердце забилось быстрее.
- Нет, - покачал головой Бран. - Этот подался в регулярную армию.
Глаза его были открыты. Взгляд блуждал. Пальца перебирали край покрывала, будто он пытался
ими что-то передать. Я сказал это вслух.
- Нет, ерунда, - ответил Торопыга. - Он и до болезни такой же был, друзья его рассказали. Манера
такая у человека, мять что-то в руках…
Родинки выглядели воспаленно. Будто недавно выжженные клейма.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Легенды и сказки»
Раздел «Боги»
Код документа 249/2
Боги не живут в нашем мире, им здесь тесно и душно, как нам в темном подземелье. Но иногда,
чтобы поразвлечься, они отправляют сюда часть себя. Эта часть поселяется в обычном человеке, через
глаза которого боги и могут смотреть на нас. Глаза богов неотличимы от обычных людей. Они не
обладают особыми способностями или возможностями, это не сыны и дочери богов. Чаще всего они
даже не знают, что через их глаза смотрит кто-то другой.
Но однажды родился необычный ребенок. На спине у него было послание, которое гласило: «Это
дитя бога! Взлелейте и воспитайте его, и он принесет богатство и процветание вашему дому».
Родившая его женщина была напугана. Она была простой нищенкой, жила в заброшенном доме на
окраине, питалась объедками.
Ребенок рос здоровым и сильным. И у него была сила десяти самых сильных колдунов. Или даже
больше, чем десяти, никто не мерил.
Когда стал он юношей, явился ему во сне прекрасный образ - то был отец. Он не назвал своего
имени. Просто рассказал, что сын бога может делиться своей силой. И чем больше он будет ее
раздавать, тем могущественнее станет.
Сначала он наделил силой свою мать. На лице ее появился знак «ата», первой буквы древесного
алфавита. Она помолодела, стала красавицей, какой была когда-то. Следующим получил в дар силу
старик Шило, который иногда помогал им с матерью не умереть с голода. У него на лбу появилась
вторая буква древесного алфавита. Только вот силы колдовской все не появлялось. Спросил тогда сын
бога отца своего во сне, в чем же дело. И ответил отец, что сила в них есть, но чтобы ее открыть,
надобен ключ. А ключ этот - сердца человеческие. Одно - для того, чей знак первый, два - для второго.
И так далее.
Испугался сын бога, рассказал все матери. А мать решила, что не такая уж страшная цена за
могущества - одна жалкая человеческая жизнь. И убила первого попавшегося бродягу. Она съела его
сердце, как бог и наказывал, и стала могущественной колдуньей.
И повелела своему сыну наделить могуществом еще несколько человек. Сын не мог ослушаться
матери. Вскоре наделенных силой Неназываемого стало тринадцать.
Сын бога стал править в городе, где родился. А его мать - во всем ему помогать и советовать. За годы
нищенства она обозлилась и мечтала отомстить каждому, кто был ее богаче когда-то. Без перерыва
горели костры на площадях, виселицы ломались от множества повешенных, плахи приходилось
заменять каждый день, а лужи крови перестали засыпать песком.
Каждый Меченый становился кровожаднее с каждым днем. Людей становилось все меньше.
…
Однажды на свет появился сын другого бога…
***
Архив города Тамар
Стенд второй
Короб 4 Мемуары и дневники
Код документа 32/1
Мы взяли его, но стоило нам это очень дорого - трое из наших сгорели в колдовском огне, даже
праха не осталось, двое захлебнулись кровью и еще один умер по непонятной причине. Но стрела
Кастро достала его и пронзила сердце. Умирать колдун не хотел, он был все еще жив, когда тело его
уже превратили в кусок мяса. Мы рубили его, не переставая, очень долго. На его коже не осталось
живого места, она превратилась в кровавые лохмотья. Но было что-то, не дававшее оружию
погрузиться глубже. Какая-то магия защищала его.
Мы захватили его и бросили в яму. Мы связали ему руки и ноги, а пальцы Дро отхватил еще
раньше. Он лежал, спеленатый, словно младенец, беспомощный и неподвижный. Мы не кормили его
и не поили. Мы хотели видеть, как он умрет. От ран и потери крови или от голода и жажды, если
раны окажутся недостаточно серьезными. Но он не умирал. Кожа срасталась, не оставляя даже
шрамов, и вскоре он снова выглядел здоровым, разве что пальцы так вот запросто отрастить не смог.
Но я уверен, это вопрос времени.
Я мог собой гордиться - заполучил в плен одного из Меченых. Но что теперь с ним делать, с этим
носителем знака Ингри? Замуровать в стене? Бросить в жерло вулкана? Заковать в железный ящик и
утопить в море?
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Суды и протоколы»
Раздел «Допросы»
Код документа 61/4
Дознаватель: Ваше имя Грей Олоко Майн, более известный как Парус?
Обвиняемый: Да
Д.: Вы подтверждаете свое признание в убийстве?
О.: Да.
Д.: Повторите, пожалуйста.
О.: Я, Парус, признаюсь, что убил свою жену, Корнелию Тацио, более известную как Птица. Я
воткнул ей нож в живот, а потом отрезал голову.
Д.: Вы знали, что она была беременна?
О.: Да.
Д.: Почему вы убили ее?
О.: Она носила моего ребенка.
Д.: Объяснитесь. Почему это послужило поводом к столь страшной расправе?
О.: На нашей семье лежит проклятье. Раз в три поколения у нас рождается Меченый. Вы знаете, что
это значит?
Д.: Продолжайте, пожалуйста.
О.: Меченым был мой дед, но я его совсем не знал. Мой отец слишком поздно сказал мне об этом
проклятье. Пришлось убить ее. Сначала я надеялся, что все обойдется, что удастся просто уговорить
ее избавиться от этого ребенка. Но маленький мерзавец все понимал уже в чреве матери…
Д.: Каким знаком обозначалось ваше проклятье?
О.: Знаком «Хо».
Д.: Даете ли вы согласие на проведение колдовского дознания?
О.: А я после него… останусь нормальным?
Д.: Не могу ответить точно на этот вопрос. Результат бывает разным, неизменна только истина.
О.: Ладно… Даю согласие…
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Дневники и мемуары»
Стенд «Путешествия»
Код документа 12/78
Третий день пути. Холодно. Холодно настолько, что не хочется переставлять ноги и куда-то идти.
Замерзло все - вода, земля и, кажется, даже воздух. Ледяные листочки позвякивают на ветках. Ветки
стучат друг об друга. Я близок к мысли, чтобы повернуть назад. От этого шага меня удерживает пока
только семейная гордость - я ДОЛЖЕН разгадать загадку этого места.
Ночь. Холод усилился. Кажется, что я попал в чье-то ледяное дыхание. Не могу уснуть. Страшно
даже глаза закрыть. Кажется, что если я это сделаю, стану как и все окружающее - звенящим и
ледяным.
День четвертый. Солнце делает эту страну причудливой и сказочно красивой. Я уже вижу цель скала Момо стоит в центре долины, покрытой синеватой изморозью. Сверху скала выглядит
полупрозрачной.
День пятый. Только кажется, что холодно.
День шестой. Я стою возле скалы Момо. Она похожа на мутное стекло или лед. Холода я уже не
чувствую, поэтому не понимаю, из чего она состоит. Это чье-то творение. Природа не создает такое
совершенство.
День седьмой. Я нашел табличку в траве. На ней только один знак древесного алфавита. «Кеста».
Он кажется неуместным здесь, в месте запредельного холода. Я изучал древесный алфавит. «Кеста» это знак пепельной розы, кустарника, растущего на склонах действующих вулканов. И зацветающего
только когда ее грозный хозяин начинает извергаться.
День восьмой. Кажется, я нашел то, что искал. Скала - это лед. И в нее вморожен человек, я смог
разглядеть его лицо. Кто-то похоронил здесь его таким странным образом. Смогу ли я освободить его,
чтобы понять, что случилось с этой долиной?
День девятый. Я смог бы. Если бы взял с собой в экспедицию других людей. Они смогли бы своей
кровью напитать мою метку, и я извлек бы человека из ледяной скалы. Но я один. И сил моих не
хватило. Я вернусь. И если хоть кто-то сможет дойти сюда вместе со мной, то я освобожу пленника
скалы Момо.
***
Архив города Тамар
Стенд восьмой
Короб 2 неразобранное
Код документа 221/56
Безумие. Я - безумен. Мой разум вытек через глаза и уши и теперь вьется передо мной туманным
облачком. Мой мир скоро превратится в искаженные картинки. Я буду их рисовать, а любимая
сможет жить на деньги от продажи. Покупатели всегда найдутся, у кровавых сцен всегда есть
поклонники. Любимая. Может быть, завтра я уже не смогу ничего написать. Запри дверь и не входи
ко мне. Не входи, если слышишь, что я пою или плачу. Смех безопасен, я ничего не могу, когда
смеюсь. Смех - ключ к моему безумию. Ты испугаешься, когда увидишь меня с клеймом «Татти» на
лбу. Не пугайся. Не пугайся. Не пугайся. Я знал, что оно появится, оно появилось. И теперь мой
отравленный разум будет пугать меня своими образами. А я буду рисовать их. Иногда разум мой
будет проясняться, как сегодня. И тогда я смогу говорить с тобой и любить тебя. Ты можешь
попытаться меня убить, но у тебя ничего не выйдет. Теперь я точно знаю, сколько мне осталось, и
никто, ни человек, ни природа, ни все силы мира не смогут уменьшить отмеренный мне срок. Ты не
знаешь, что означает клеймо. Вот и хорошо. Пусть оно останется для тебя просто загадочной
закорючкой. В мою голову снова вползает алая дымка. Сейчас я защелкну замок кандалов и выкину
ключ наружу. Если успею.
***
Народу в «Пустой бочке» почти не было. Похоже, утренние казни отбили у людей аппетит. Те, кому
не повезло, болтались в петлях и лежали сваленные кучей обрубков на импровизированном помосте.
Царь умеет быть жестоким. Иногда даже слишком. «Боги не любят дураков», - изрек он сегодня утром
и приказал казнить всех провинившихся, в чем бы они не обвинялись. Триста сорок два человека.
Воры, мародеры, насильники, мошенники. В общем, все, кому изменила удача. Хорошо, что «Пустая
бочка» на площадь не выходит, меня до сих пор мутит от зрелища.
Зато Каца был весел.
- Ты не понимаешь! - сказал он, отхлебывая пиво. - Теперь здесь можно будет никого не опасаться.
Местные будут вести себя тише воды, ниже травы.
- Недолго, - буркнул я.
- А мне долго и не надо, - отмахнулся Каца. - Я все равно отправляюсь строить лагерь.
Я отпил вина. Невкусное. Разбавленное. Впрочем, чего можно ожидать от этого дрянного места?
Пойти припугнуть кабатчика событиями на площади? Обманывает ведь клиентов, мурло толстое…
- Жаба, ты плохо выглядишь, - я не заметил, как подошел Лето.
- Спал плохо, - вздохнул я. - Начитался ужасов вчера вечером.
- А я хорошо сплю после ужасов! - весело заявил Каца. - Как будто в последний раз.
Никогда не пойму этих колдунов. Они все ненормальные.
- Как думаете, долго мы протянем? - спросил я.
Лицо Кацы стало серьезным. Лето усмехнулся. Похоже, я попал в самую больную цель.
- Не думаю, что тебя кто-то тронет, - сказал Каца. - Твои таланты будут обеспечивать тебе
безопасность до той поры, пока ты справляешься. А вот мы…
- Перестань, - оборвал его Лето. - Царь с самого начала был скор на расправу. Не думаю, что он
меняет стратегов просто по повелению своего мертвого приятеля.
- Я читал про Меченых, - сказал я. Оба моих собеседника непонимающе уставились на меня. Я
рассказал. Повисло молчание.
- Даже не слышал про таких, - помотал головой Каца. - Похоже, сказочка не из тех мест, откуда я
родом.
- Ты считаешь, что это выдумки? - спросил я. В душе зашевелилось что-то похожее на надежду. Вот
скажет сейчас Каца, что все это ерунда, такого быть не может, потому что не может быть никогда, ибо
мир наш устроен иначе. И развеется мой ночной кошмар.
- Нет, - жестко ответил Каца. - Такое веселенькое дерьмецо, скорее всего и правда существовало.
Когда, ты говоришь, были написаны все эти твои россказни?
- Примерно лет двести назад, - ответил я. - Точнее не скажу…
- Эти твои Меченые хоть раз приходили к власти? - Каца прищурился. Я отрицательно покачал
головой. - Тогда я подведу черту. История вещует нам, что в этих колдунах-кровопийцах есть
какой-то изъян. Судя по описанию их могущества, это просто монстры. Сильнее, чем кто-либо, по
кого я слышал. Гаро Проклятый младенец, перышки цыплятам щиплющий. А Кровавые Близнецы уродцы без ручек и ножек. Я бы предположил, что Меченым отмерен какой-то срок жизни. Или у
каждого имеется прогрессирующее безумие. Или еще что-то.
Я пожал плечами.
- Это не делает их менее опасными, - снова заглянув в свою кружку, я скривился. - Не запомнил, как
зовут нового стратега…
- Шагги, - быстро ответил Лето. - По прозвищу Пустынный Лис.
- Шакал, в общем, - хмыкнул Каца. - Вообще-то я еще кое о чем хотел рассказать…
***
Уже в третий раз за время нашего разговора я невольно приходил к мысли, что замена как минимум
равноценна. И каждый раз, когда Шагги мне начинал нравиться, я поднимал глаза на его лицо, и
меня прошибал холодный пот. Правда Пустынный Лис делал вид, что этого не замечает. Я как будто
раздвоился - одна часть меня мысленно вопила от ужаса и мечтала сбежать поскорее, зато другая
наслаждалась разговором и уверяла, что с Шагги приятно иметь дело. В отличие от мечтателя
Остаха-Рубище, он к нашему разговору подготовился тщательно. Списки необходимого были
поделены на группы - срочно, обязательно, желательно. Не было ни единого пункта «доставь не знаю
что, но без этого помру, и все развалится». И говорил новый флотоводец четко, понятно и без
экивоков.
Я уже поднялся, чтобы уйти, но тут дверь в покои стратега распахнулась. Вернее, сначала я
подумал, что она распахнулась. На самом же деле она слетела с петель и с грохотом вылетела в
середину комнаты. В пыли и щепках показалась человеческая фигура, сзади смутно маячили еще две.
С руки первого сорвался поток пламени. Он ударил в Шагги, а меня отшвырнуло к окну. Одежда у
меня на груди загорелась, а от удара я на несколько мгновений ослеп. Когда зрение вернулось, я
увидел, что все трое нападающих вошли внутрь. Самый первый склонился над обожженным до
неузнаваемости трупом нового флотоводца. В руке неизвестного колдуна был кинжал с черным,
словно бы стеклянным лезвием. Он выбирал место для удара. На груди. Наверное, хотел пронзить
сердце.
Но вдруг тот, кого я считал трупом, выбросил вверх руку и схватил за горло убийцу. Странно
выглядело - выше локтя от руки остались только обожженные кости, но кисть была здоровой. Стратег
поднялся. Я попытался отвернуться, чтобы не видеть, но у меня не получилось. Лицо Пустынного
лиса было наполовину сожжено. От нижней его части остались только зубы. Зато они выглядели так,
будто их огонь вообще не коснулся. Два ряда жемчужно-белых, идеально здоровых и крепких зубов.
Хрипящие звуки. Или каркающие. Я с ужасом понял, что это смех.
Двое сообщников колдуна-убийцы рванулись к замершей паре. Не успели. Белоснежные зубы
сомкнулись. Чуть ниже уха. Кровь убийцы брызнула фонтаном, омыла лицо Шагги, скрыв его от
меня. Меня затошнило. Я закрыл глаза. Нет. Я не могу, не имею права терять сознание сейчас. Я
должен досмотреть до конца.
Все изменилось буквально за какой-то миг. Шагги поднялся, все еще такой же обожженный, но от
этого еще более страшный. Он отшвырнул от себя бесчувственное тело с такой силой, что оно
ударилось о противоположную стену над дверью. Двое сообщников попятились, но тут же замерли,
будто что-то их удерживало. Их глаза стали вылезать из орбит, рты раскрывались, но не издавали не
звука. А к стратегу тем временем возвращалась жизнь. Плоть на глазах восстанавливалась, и вскоре
черные ожоги смотрелись обычными, будто он просто опрокинул на себя котел с кипятком. Те двое
упали без чувств.
Шаги оглянулся на меня. Я сжался в комок от ужаса. Флотоводец рванулся к вазе в углу, вышвырнул
из нее букет и вылил пахнущую тиной воду на мою все еще горящую одежду. И вот тут я и потерял,
наконец, сознание.
***
Я услышал чей-то знакомый голос. Будто этот кто-то тихонько бубнит за стеной, чтобы меня не
разбудить. Ночь. Мы что вчера перебрали? Я попытался пошевелиться, но не смог. Все еще вижу сон?
Но тут я рывком вспомнил все. Про нападение на нового стратега-флотоводца, про его белые зубы,
про невидимую смерть, убившую двух человек. А голос за стеной - Бран-Торопыга. Его собеседник…
царь.
- …ушиб спины, - говорил врач. - Сейчас он не может двигаться, и не в моих силах изменить это. Я
смогу сказать что-то точно через несколько дней, когда он оправится от удара.
- Он может умереть?
- Все мы когда-то умрем…
- Ты уже врачевал такие раны?
- Ожоги заживут через неделю. В остальном - все в руках богов.
- Он нужен мне. Если не будет его, то и тебя не будет.
- Я понял, мой царь.
Тяжелые шаги - царя, торопливые - Брана. Дверь открылась, в глаза мне ударил яркий дневной свет.
- Как же тебя угораздило, Жаба? - лицо врача осунулось и выглядело совсем старым. Мне было
совершенно не больно. Я хотел сказать ему об этом. Хотел поднять руку и хлопнуть по плечу.
Подумаешь, стукнулся! Ерунда, выкарабкаюсь. Не смог. Слова не срывались с языка. Рука даже не
думала подчиняться.
- Моргни, если понимаешь меня, - отчетливо проговорил Бран. Я закрыл и снова открыл глаза. Это у
меня получилось. Неужели это все?... - Жаба, я не буду ничего о тебя скрывать. Тебе очень досталось.
Пока я не могу сказать насколько, спина очень опухшая, ничего не прощупаешь. Бывало, солдаты
падали с лестниц, и некоторое время проводили в таком же параличе, а потом скакали, как горные
козлы… - Торопыга вздрогнул и оглянулся. - У тебя обожжена правая половина лица, правая рука и
правая часть живота. Не очень сильно, заживет. Но вот как скоро ты сможешь говорить и двигаться, я
не знаю. Еще у тебя сломана левая рука, но это тоже ерунда. Твои новые лекарства помогают, опухоль
быстро спадает. Три дня назад я вообще думал, что ты умрешь.
Три дня?!
- Жаба, я сделаю все, что смогу, - Бран присел рядом с моей постелью и положил руку мне на плечо.
Я ее не почувствовал. - Я принесу столько жертв, сколько будет надо. И поклонюсь любым богам и
демонам, кому угодно, лишь бы ты поправился…
Слезы… Если меня не будет, то и его не будет. Мне хотелось его утешить, но я не мог. Надо же, я
лежу тут, онемевший и обездвиженный, и пытаюсь найти способ ободрить моего врача. Наверное,
размер постигшего меня несчастья до разума пока не дошел.
***
Темнота. Неподвижность. В дальнем углу дежурит женщина-сиделка, но мне ее не видно. Я знаю,
что она там только из-за мерцания огонька лампады. Иногда она что-то тихонько напевает себе под
нос. Я слышу мелодию, но не могу разобрать слов.
Отчаяние.
***
- Жаба, проснись! - знакомый голос ворвался в мой тревожный сон. Там во сне я плыл на корабле
посреди буйного моря. Волны подступали, но палуба оставалась неподвижной, а сам я был привязан
к мачте. Сизые мрачные валы накатывались, но перед ними вставала невидимая преграда. Море
корчило мне рожи, кривило пенные губы в усмешках и ухмылках, черные птицы хохотали надо мной
с низких небес…
- Жаба! - голос звал все громче. Я открыл глаза. И мне тут же захотелось закрыть их обратно. Шагги.
По прозвищу Пустынный Лис.
- Жаба! - он склонился надо мной. - Моргни, если слышишь и понимаешь!
Я зажмурился, потом открыл глаза.
- Моргни два раза, если готов выслушать меня.
А что мне оставалось делать? Я дважды закрыл и открыл глаза.
Шагги сел рядом с постелью.
- Мне очень жаль, что ты пострадал, Жаба, - тихо проговорил он. - Сейчас я помогу тебе. Просто так,
безо всяких условий. А выполнять мои просьбы потом или нет - решишь сам. Хорошо?
Я моргнул. Шагги протянул ко мне руку. Его пальцы светились бледным желтым сиянием. Он
провел ладонью над моим лицом, потом над грудью.
- У тебя сломан позвоночник, - сказал он после недолгого молчания. - В трех местах. Если за тобой
ухаживать, то ты можешь протянуть в этом состоянии долго. Если повезет, то через месяц к тебе
частично вернется речь. Сейчас я исправлю кое-что.
Жжение. Словно жидкий огонь пробежал вдоль всей спины ручейком.
- Я не буду исцелять тебя совсем, - продолжил Шагги. Его ладонь замерла где-то над моим животом.
- Я оставлю ожоги и опухоль, они пройдут сами. Зато тебе не придется объяснять врачу свое чудесное
исцеление. Попробуй что-нибудь сказать сейчас?
- Ааа… Кааа… - я закашлялся. - Бааа…
- Хорошо, - Шагги кивнул. Рука его переместилась и замерла над шеей. - Сейчас.
- Спа…си…бо, - я снова мог говорить! - Си…дел…ка?
- Не волнуйся о ней, - тихо сказал Шагги. - Нас сейчас никто не слышит и никто сюда не войдет,
пока я не покину госпиталь. А теперь закрой глаза, может быть очень ярко.
Я зажмурился. Что-то вспыхнуло и погасло. Перед глазами заплясали красные искры.
- Все, - Шагги опустил руку. Сияние погасло. - Теперь у тебя остались только ожоги и царапины. К
утру опухоль на спине спадет. Двигаться ты можешь уже сейчас. Но я бы посоветовал не показывать
этого сразу.
- Я не понимаю… - начал я, но Шагги меня остановил.
- Сейчас я объяснюсь, - сказал он. - И выскажу несколько просьб. Никаких условий, если сочтешь
нужным, выполнишь. Убийцы приходили за мной. Это мои враги, личные, к нашей с тобой войне
они отношения почти не имеют. За исключением того, что родина их - Белафорт. Они пришли за
мной, но переоценили себя. И погибли. Это были лучшие. У других вообще нет шансов. А значит,
больше их не будет. Так получилось, что ты попал в мою войну. Я исправил то, что можно. И теперь
надеюсь на твою добрую волю. Ты готов выслушать мои просьбы?
Я кивнул. Говорить было пока еще больновато - обожженная губа саднила.
- Я сказал, что убийцы приходили по твою душу, - произнес Шагги, глядя мне в лицо. Что ж,
логично. Я серьезно ранен, а у него было время декорировать комнату на любой вкус… - Они из
Белафорта, ни у кого даже лишних вопросов не возникло. Ты очень ценный человек, Жаба.
Я пропустил лесть мимо ушей. Я пытался понять, как себя вести. Как, гиена меня сожри и выблюй
на кабацкой помойке, себя сейчас вести?! Я знал, что мог этот наш новый флотоводец. Я видел, как он
буквально сожрал всех этих убийц, будучи обожженным до костей. Мне только краем этого
заклинания прилетело, а я валяюсь тут, будто пожеванная медуза. А этот здоров. Только кожа на лице
чуть шелушится…
- Ты видел бой, - глаза Шагги цепко уставились мне в лицо. - Ты знаешь, что я не обычный человек.
Да. Я не Шагги, кем он был раньше. Я Пустынный Лис, Меченый. Умер сто восемьдесят два года
назад. Ты не удивлен, я смотрю?
Я отвернулся и пробурчал ругательство. Потом вздохнул и посмотрел Шагги в глаза. В конце
концов, этот парень не виноват в том, что он уже помер давно, а его снова призвали на службу. И то,
что он Меченый - тоже не его вина…
- Прости, - сказал я. - Спасибо тебе. Я никому не обмолвлюсь ни словечком. Нападали на меня,
потом я валялся без сознания, ничего не помню, так?
Шагги кивнул и поднялся.
- Теперь я ухожу, - он сделал шаг к двери. - Сиделка проснется через четверть часа. Позови ее, пусть
она тебя покормит.
Он исчез. И в тот же момент я почувствовал, что голоден, как стая гиен. Или даже две стали. Или
три…
- Эй… - слабым голосом простонал я. - Кто-нибудь… Помогите…
***
- А вино ему уже можно?
Говорил Каца. Приглушенно смеялся Лето. Строго обоих отчитывал Бран-Торопыга.
- Эй, там, в прихожей! - крикнул я. - Несите сюда свое вино!
Пятый день моего вынужденного заточения подходил к концу, и как раз сегодня мой строгий врач
разрешил меня навестить. Чем сразу же воспользовались Лето и Каца.
- Ого-го, какие хоромы тут у тебя! - Каца плюхнулся в кресло на гнутых ножках. - Веселенькое
дерьмецо, а?!
- Ты еще помнишь вино из Страны Монументов, Жаба? - Лето встряхнул в руке бутыль, в которой
густо переливался темный сладкий напиток. - Хо-хо, смотри, Каца, а глазки-то загорелись!
- Не так уж плохо ты выглядишь для человека с поломанной спиной, - неожиданно серьезно сказал
колдун.
- Не была она сломана, - отмахнулся я. - Ушиблена только.
Взгляд Кацы на мгновение стал колючим и острым. Но потом он широко улыбнулся и огляделся по
сторонам.
- Это что еще за веселенькое дерьмецо, а?! - заверещал он. - Эй ты, коновал! А где стаканы? Или ты
предлагаешь офицерам пить прямо из бутылки?
Они ни о чем меня не спрашивали. Изредка я ловил на себе их испытующие взгляды. И я понимал,
что им придется все рассказать. Шагги скрывает правду не от Кацы и Лета, до них ему вообще дела
нет.
- Я уезжаю завтра, - сказал Каца. - Из-за тебя задержался, так бы вчера уехал. А еще в порту стоит
новый флагман флота - пентера. Ну и чудище, век бы таких не видать! Говорят, что на Отмелях
строят вторую, обещают, что скоро она тоже отправится в море…
- А еще в городе теперь полно наемников, - заговорил Лето. - Целых четыре отряда привезли. Они
пойдут в авангарде, и будут заниматься обеспечением промежуточных лагерей.
- Слушайте, я вот одного не понимаю… - сказал я, устраиваясь поудобнее. - А почему бы нашей
армии не пойти просто по берегу, а? Тогда бы ей воду и пить доставляли на коггах и никаких тебе
промежуточных лагерей, авангардов и прочих трудностей. Я слушал тогда военный совет, но
ничегошеньки не понял…
- Если наша армия пойдет берегом, то она будет уязвима для атак с моря, - сказал Лето. - Побережье
там такое же безжизненное, только вот если в глубине пустыни нашим солдатам придется бороться
только со стихией, то возле берега на них обязательно будут нападать. И что в обычном переходе
было бы булавочными уколами, то в пустынном - смерть. И это не говоря уже о том, что поход по
береговой линии очень легко проследить, и враг будет знать о перемещениях нашего войска все.
- Неужели на берегу так трудно защититься от кораблей? - буркнул я. - Не понимаю…
- Жаба, ну не будь ты идиотом! - воскликнул Каца. - Обеспечить безопасный проход твоих коггов с
едой и водой до одного базового лагеря на побережье нашему флоту будет легко. А вот вдоль всего
побережья… Ты был в море, после того, как прибыл на Тамар?
Я покачал головой.
- О, там такое веселенькое дерьмецо творится, что хоть сразу прыгай под волны и топись! - Каца
засмеялся, только невесело. - Из-за каждой скалы, с каждого островка, стоит зазеваться срываются
какие-нибудь зажигательные стрелы, если повезет и какие-нибудь убийственные заклинания - если
не очень. Белафорт превратил в боевые корабли даже простые рыбацкие лодки. Пока мы побеждаем,
но море просто кипит…
Я откинулся на подушки и закрыл глаза. Глотнул сладкого вина Страны Монументов. Уже завтра
мне не придется вот так безмятежно лежать на подушках и болтать с друзьями. Завтра явится Раг, у
него ко мне срочное дело. Завтра аудиенция у царя. Завтра надо будет проследить за снаряжением
коггов с припасами, а то есть у меня подозрение… И никому не будет дела до того, что мои ожоги еще
не зажили, а руку придется носить на перевязи еще недели полторы. Могу ходить - значит годен.
Но это все потом. Завтра. И я протянул свой опустевший стакан Лету. А он с готовностью его
наполнил.
Пот и песок
Моя палатка стояла в самом центре лагеря. Хорошая палатка. Песок почти не попадал туда через
сложную систему пологов. А песок здесь был везде - в волосах, в одежде, на зубах, в еде и воде.
Строители, с присущим им чувством юмора, поименовали это временное поселение Лотосом. Но
почти все они уже отбыли либо в долгий пеший переход к Лавате, либо на Тамар. А в моем
распоряжении осталось четыре отряда наемников и три десятка людей лично моих. Распорядок дня
был таков: просыпался Лотос, когда солнце начинало клониться к закату. Раньше высунуть носы из
палаток или из-под навесов и думать было нечего - злое солнце прожигало буквально до костей. С
закатом прибывали солдаты. Они сходили с кораблей, их снаряжали для перехода, выдавали
проводника и отправляли в путь. Через неделю пребывания тут, мы настолько наладили этот
процесс, что на одного солдата у нас уходило не больше минуты. И все это ради того, чтобы они
смогли в первую ночь отойти как можно дальше от нашего… гм… Лотоса.
Лотосы… В Тарме они росли везде - в фонтанах, в теплых речных заливах, в озерах и даже в лужах.
Священные цветы, как же! Если тамошние лотосы росли на воде, то наш Лотос был взращен в озерах
нашего пота. Фигурально, правда. Пот не успевал появляться на коже, его мгновенно выпивал сухой
пустынный воздух. Здесь не было приятного времени суток - иссушающая жара днем, южные ветра,
несущие песок вечером и утром и зябкая ночь, наполненная издевательским хохотом гиен и воплями
прочих ночных тварей. Я не понимал, откуда ночью выползает столько живности. Днем окрестности
кажутся мертвее мертвого, даже насекомые не выползают из своих нор. Зато стоит светилу закатиться,
к стенам Лотоса сбредаются, наверное, все обитатели пустыни на многие мили вокруг. Идут на свет?
Или чувствуют воду?
Мясо пустынных животных жесткое, почти несъедобное. Разве что в похлебки, но кто же позволит
такое расточительство? Вода. Она здесь ценнее золота и драгоценных камней, деликатеснее самого
изысканного блюда. Так что никаких похлебок. Не знаю, что я не люблю теперь больше - море или
пустыню. Наверное, пустыню. Иногда я все-таки ходил к морю, чтобы посмотреть на воду. Пить ее
нельзя, прохлады она не приносила, зато она просто была. Глубокий синий цвет ее напоминал, что
где-то там, за горизонтом есть зеленые холмы Книдды, широкие разливы Тарма-тога, прохладные
облачные леса Улла-Кутта…
- Жаба, - хриплый голос Кацы. - Есть выпить?
Есть, конечно. И воды неучтенной немного есть. Зря, что ли я каптер? Я мотнул головой в сторону
своей палатки. Говорить не хотелось. Вечер. Стоит открыть рот, и предательский ветер тут же надует
тебе песка. Он и так скрипит на зубах, никуда от него. Я опустил третий полог и открыл сундук. Каца
в изнеможении опустился на низенькую лавку.
- Ты ни разу не говорил, откуда у тебя эта палатка, - сказал он, освобождая свою лысую голову от
множества слоев тонкой ткани. - Незнакомые узоры совершенно. И песок не пропускает. Почти…
- Ласточки выменяли у тобтопов, - ответил я. - И подарили мне. В знак особого расположения, так
сказать…
- О, - глаза Кацы стали удивленными.- Тобтопы торгуют? А я думал, только грабят. На что
поменялись?
- На оружие, - хмыкнул я.
- Ты приторговываешь на сторону оружием?! - Каца притворно-грозно сдвинул брови. Он и сам бы
чем угодно поприторговывал, если бы было с кем… Не с гиенами же пятнистыми, в конце концов.
Да и что с них взять? Даже шкура, и та бесполезная…
- Они, - сказал я. - Ласточки приторговывают, у них свой арсенал.
- А, - разочарованно вздохнул Каца. А я тем временем набулькал по полстакана вина из бурдюка, а
потом долил их доверху водой - изысканный местный напиток. Скажи мне об этом кто месяц назад…
- Они не любят колдунов очень, - сказал я. - Так что ты осторожнее. А я попытаюсь выторговать для
тебя палатку у них. Когда следующий раз придут.
- В каком смысле не любят? - Каца сделал глоток и блаженно прикрыл глаза.
- В прямом, - пожал плечами я. - Я бы даже сказал, в наипрямейшем. Стреляют, когда видят.
Невзирая ни на что вообще. У Ласточек так Локу чуть не убили. Ей повезло, что стрела в плечо
попала, ее только с лошади сбили.
- И что, Ласточки порвали их за Локу? - с интересом спросил Каца.
- Нет, - мотнул головой я. Не хотелось мне рассказывать, что было дальше. Они рядились полдня,
Ласточки испугались лезть в драку, но терять свою колдунью им тоже не хотелось. И чтобы им
позволили забрать тело, главарь наемников вождю тобтопов еще и приплатил. И двадцать пять
бурдюков отдал, все, что у них с собой были. Когда мне рассказали, я, скрепя сердце, отдал приказ
отправить Локу обратно на Тамар. Тем более что рана была довольно серьезная и неприятная. И даже
личное письмо с ней отослал. Торопыге, чтобы тот сам лечил, не перепоручал никому из своих
коновалов. Учеников у него стало много теперь. Он их там набрал, чтобы с каждой партией солдат
отправлять одного мало-мальски обученного лекаришку. Самого его в Лотос не отправили. К счастью
для него, потому что тут бы он и помер.
***
В моей палатке кто-то был. Еще не открыв последний полог, я звериным чутьем почувствовал
чужого. Незнакомый запах? Прерывистое дыхание? Скорее, все вместе. За свою жизнь я много раз
попадал в засады. До сих пор продолжаю ужасно их бояться, поэтому у меня, похоже, появился
специальный орган, чующий спрятавшихся чужаков. Я замер. Сколь можно бесшумно извлек из
ножен длинный кинжал. Проклял мысленно непроглядную пустынную ночь. Выдохнул. Откинул
полог.
- Нет-нет, хазяина, не трогать меня! - горячо зашептали из темноты. - Моя приходить, беда-беда…
Помоги.
Тобтоп. Один. Очень молодой, судя по голосу. Надо будет сделать внушение охране, мимо которой
этот юнец пробрался.
- Ты кто? - сварливо спросил я.
- Моя Собака… Щенок. По ваша языка. На моя - Тубшаха-Уто.
- Что тебе надо?
- Беда-беда. Помоща нада. Хазяина может. Хазяина сильный.
Я сплюнул. Гиены побери этого маленького ублюдка. Я на ощупь подошел к столу и зажег
масляную лампу. Так и есть. Тощий парнишка. На лице всего одна синяя полоска, и та полустертая.
Похоже, плакал. Оттопыренные уши, бритый темно-коричневый череп, пестрая многослойная
хламида. Я открыл сундук, достал из мешка сушеных фруктов, фиников, краюху хлеба. Есть хотелось
настолько, что я даже был готов поделиться с этим гаденышем. Я сделал приглашающий жест. Он с
готовностью протянул, было, руку. Потом отдернул.
- Моя колдун, - сказал он.
- Ну и что? - невнятно спросил я, прожевывая кусок хлеба.
- Меня убьют, - вдруг совсем без акцента заявил Щенок. - Ты знаешь наши обычаи.
Я чуть не закашлялся от удивления. Пришлось открыть бурдюк с вином.
- Я пришел за помощью, - сказал юный тобтоп. Голос уже был другим. - Мои пока ничего не знают.
Но ты знаешь, что долго скрывать не получится. Ты можешь помочь?
- Как? - потрясающе красноречив я сегодня…
- Скажи, что взял меня в услужение, - быстро ответил тобтоп.
- И что ты умеешь? - деловито спросил я, но тут же опомнился. - Подожди, дружочек. Давай-ка ты
мне расскажешь все. А потом я подумаю.
Я закинул в рот горсть изюма и устроился поудобнее.
- Моя была просто тобтоп, - начал Щенок. - Моя шел на охоту, но неудачно стукнул голова. А когда
проснулся, то моя уже колдун, - юный тобтоп потряс головой. - Нас в его голове двое. Маленький
дикарь и я. Меня зовут Ллеу-Пророк. Меня убили совсем молодым, поэтому я и смог вселиться в этого
почти ребенка. Я думаю, в конце концов, мы станем одной личностью, а сейчас это… гм… забавный
опыт. Я словно бы гость тут. Но исчезнуть уже не могу.
- Как это произошло? - я смотрел на Щенка во все глаза. Надо же, а! Сам пришел! Правда, я быстро
одернул себя за чересчур безудержную радость - вдруг это опять какая-то каверза?
- Невольно, - хмыкнул юноша. Похоже, «наездник» все же чуть повзрослее, чем «носитель». И уж
точно образованнее. - С вашей армией перемещается… гм… что-то. Как будто ворота. Я не знаю, как
это объяснить. Произошло пробуждение от долгого сна. А потом непреодолимая тяга к какой-то
личности, очень похожей на меня в прошлой жизни.
- А те, другие? - спросил я. - Которые служат мертвому?
- Не знаю точно, - юноша пожал плечами. - Он может воздействовать на ваш мир только голосом. И,
наверное, может вселять в подходящие тела подходящие души. Но далеко не все вселённые
подчиняются ему. Некоторые даже наоборот…
- Кто он? - спросил я, пристально глядя в лицо Щенку.
- Моя не знает, - залепетал он. - Моя простой мальчик. Моя страшно, что убьют. Помоги…
Я зло сплюнул.
- Я тоже не знаю, - ответил Ллеу.
- Когда ты умер?
- Сорок три года назад, - сказал он. - Или сорок четыре. В небытие плоховато со счетом…
- Что ты умеешь?
- Я носил красные и синие узоры школы Ацца.
- Не понимаю…
- Боевой огненный маг. Из небоевого - могу пройти мимо охраны, если она не выставлена
несколькими постами. Самоисцеляюсь, если рана не смертельная. Могу лечить простые переломы.
Все.
- Хорошо, - я кивнул. - Я беру тебя в услужение. Что я должен сказать тобтопам?
Надеюсь, я об этом не пожалею.
***
Вождь тобтопов всегда приходил в сопровождении трех молчаливых женщин с закрытыми лицами.
Почти все остальное открыто, кстати. Одежда состояла из множества разноцветных бусин,
причудливо развешанных на стройных смуглых телах. А еще вождь не называл своего имени и
просил обращаться к нему просто «вождь». Чем-то они с нашим царем были похожи неуловимо.
Только ни вождю, ни царю я об этом не скажу.
- Вы будете нападать на Белафорт, - сказал вождь. Не спросил. Утвердительно так сказал. Уверенно.
- Безумцы. Но нам нравится.
Я пожал плечами и ничего пока не ответил. Раз он затеял разговор, значит, у него есть какое-то дело.
Да и вообще он сам пришел ко мне в палатку.
- Мы не любим Белафорт, - продолжил он. - Место плохое. Люди плохие. Жадные. Злые. Колдуны. У
вашего царя служат колдуны. Мы не любим, но когда колдуны служат - это нормально. В Белафорте
люди служат колдунам. Плохо. Мы бы сами напали, но там стены. У вас есть большие корабли, вы
можете привезти из-за моря большие лестницы и большие качели, кидающие большие камни. У вас
много воинов. Вы сможете. А мы поможем.
- Это большая честь для нас, сражаться бок о бок с тобтопами, - сказал я осторожно.
- Мы поможем, - повторил вождь. - У вас на пути будет город. Хороший город, вы его легко
победите. Лавата. Там вода и сады, и много еды, не то, что здесь. Хорошее место для армии. И корабли
там могут ходить.
- Да, ты прав, вождь, - кивнул я. - Мы собираемся атаковать Лавату. Нам нужна база. Хорошая база
под боком у Белафорта.
- Только слуги у тебя тупые, Жаба, - сказал вождь. - Второй лагерь отсюда неправильно поставили.
- Что ты хочешь сказать, вождь? - нахмурился я.
- Там недалеко вода, - вождь пошевелил густыми бровями. - Оазис. Даже ягоды растут, правда, не
сейчас. Я дам тебе проводника. Отправь ее с твоими слугами, она покажет. Лагерь легкий, можно
передвинуть. Будет лучше.
Я готов был воспарить над своей постелью от счастья. Оазис! Второй лагерь может стоять на оазисе!
Правда тобтопское «недалеко» варьируется от четверти лиги до пяти лиг, но все равно! Это же,
сколько воды получится сэкономить! Одно только это стоит… Кстати, интересно, а чего именно это
стоит?
- Вождь, - вежливо начал я. - Я буду рад дружбе наших народов. Твои слова про воду орошают мою
душу счастьем. Но что ты хочешь взамен?
- Мы хотим разных вещей, - вождь приосанился. - Твои лекарства. Твой врач в прошлый раз мазал
мою спину вонючей мазью. Она перестала болеть. Хочу такие лекарства.
Я кивнул. Это была очень простая просьба.
- Еще привези мне женщину белую, толстую, с белыми волосами, - вождь задумался. Потом
продолжил. - С красными тоже подойдет. Будет моей любимой женой. Мне надоели черные и тощие.
Я кивнул медленнее. Это будет труднее.
- Это выполнить сразу не получится, - сказал я. - Женщину придется везти издалека. Но я обещаю,
что ты ее получишь.
Я еще не знал, как уговорю какую-нибудь девку из Тармы стать любимой женой вождя тобтопов…
- Еще я хочу ваших бурдюков, - сказал вождь. - Много. Не знаю сколько. Очень удобные и хорошие.
Носить удобно - длинная кишка нигде не давит и не рвется. И чтобы не пустыми. Вези в них вино. То,
сладкое, которым ты меня угощал.
Хороший вкус у вождя тобтопов, подумал я. Книддское розовое вино, хм… Но ничего, могло быть и
дороже.
- Отправлю гонца на дальний остров следующим кораблем, - кивнул я. - На ближнем вкусное вино
не делают. Оно тут более терпкое и кислое.
- И еще, - вождь снова приосанился. - Чтобы по нам с каменных башен не стреляли. Белафорт и
Лавата наставили каменных башен, а там стрелки. Они объявили нас разбойниками и бродягами,
когда мы отказались служить Белафорту. И теперь в нас стреляют, когда видят. Когда победите,
сделайте так, чтобы с башен не стреляли. А еще мы дадим вам мехари. Сто мехари. Даже сто два. А
тех, которые выживут, потом заберем. Согласен?
Мехари! Самые быстрые и выносливые ездовые животные во всей этой растреклятой пустыне! Вот
теперь я готов был пообещать ему вообще все. И пригнать за каждого мехари десяток шлюх с белыми
и рыжими волосами. Толстых, тощих, каких угодно. Хоть хромых и одноглазых! Хоть дочерей
знатных семейств, хоть замужних матрон. Лично повяжу на лицо маску и выкраду.
- Немного лекарства могу дать тебе прямо сейчас, - сказал я. - А потом тебе будут доставлять его, по
сколько нужно, скажем, раз в месяц?
Вождь кивнул.
- Наши женщины на войну не ходят, ты знаешь, - продолжил я. - На ближнем острове войны уже
нет, но там одни шлюхи. Ты же наверняка захочешь, чтобы твоя жена была знатного рода?
- Мне все равно, - заявил вождь. - Лишь бы толстая и белая.
- Тогда сделаем так, - я отхлебнул вина, горло пересохло. Оно здесь всегда пересохшее, но на этот
раз была отдельная причина. - Я прикажу привезти тебе с ближнего острова белую шлюху. А потом,
когда война закончится, тебе доставят знатную белую женщину. Блондинку. Или рыжую. И ее ты
возьмешь в жены в знак дружбы между нашими народами.
- А с той, которая раньше, что делать? - озадачено спросил вождь.
- Да что хочешь, - махнул рукой я. - Можешь сыну своему подарить, когда она тебе надоест.
Видимо, идея вождю понравилась. Во всяком случае, на его губах заиграла широкая улыбка.
- Ты хороший человек, Жаба, - сказал он. - Умный. Хороший совет дал.
- Вино и бурдюки подвезут, даю слово, - я сжал руку в кулак, так тобтопы закрепляли обещание. - И
башни перестанут стрелять, там, где будем мы.
- Это хорошо, - кивнул вождь. - А теперь выбирай, которая из моих женщин будет с тобой сегодня!
***
- Ллеу? - спросил Каца и наморщил лоб. - Веселенькое дерьмецо…
- Что? - насторожился я.
- В детстве слышал что-то, - сказал Каца. - Его довольно зверски убили вроде.
- Ты уж договаривай, - я оглянулся на Щенка, который весело болтал с одним из наемников. - Я что,
змею на груди пригрел?
- Да нет, - Каца дернул плечом. - Не знаю. Правда, не знаю. Вроде слышал что-то про этого Ллеу.
Если это он, конечно. Вроде как он вышел на площадь Лодоса-Хабито, есть такой городишка, раньше
был больше, сейчас захирел совсем, и продекламировал пророчество. Чего-то страшного наговорил.
Ну и убили его прямо там же. Чтобы ничего из сказанного не сбылось, есть такое поверье…
- И как?
- Что «как»?
- Ну, сбылось пророчество-то? - я мысленно облегченно вздохнул.
- А… - Каца рассеянно посмотрел на свой стакан, будто не знал, что с ним делать. - Вроде не
сбылось, но я там с детства не был, если честно. Да ладно, не бери в голову. Просто первый раз нам с
тобой встречается наездник, который умер, когда мы уже родились.
- Я еще не родился, - сказал я.
- Ой, ну подумаешь, год-два… - отмахнулся Каца. - Ты мне лучше вот что скажи… Как эти девки-то?
Черные? Меня-то ни одна из них и близко не подпустит!
- В темноте все равно, - сказал я. - Завтра приедут твои шлюхи.
- А как же боевая обстановка? - шутливо спросил Каца, обрадовано потирая руками. - Боевой дух,
честь и мораль?
- Не для солдат, идиот, - буркнул я. - У них на Тамаре достаточно времени девок валять. Для
наемников. А то они уже скоро за овцами этими тощими гоняться начнут. Как там их тобтопы
обозвали? Несъедобную скотину с рогами и кучеряшками…
- Шакка, шмакка… эээ… не помню, но я понял, о ком ты.
***
Бумаги, бумаги, бумаги. Целая россыпь пожелтевших от времени листов. Я привез в Лотос целый
сундук, но времени почитать все не было. Некоторые выглядели совсем новыми, но это просто потому
что их старательно скопировали переписчики. С более старых оригиналов. За стенами палатки день.
Но спать мне совершенно не хочется. А хочется разгадать, кто же такой Мертвый. Мне кажется, что
Ллеу на самом деле знает ответ. Но не говорит. Он у меня уже неделю, и так до сих пор и остался
двухголовым. Слияния личностей не происходит, и это ставит Ллеу в тупик, но особо не тяготит. Они
оба отличные мальчишки. Толковый получился слуга. И если «наездник» и в самом деле пророк,
истинный, настоящий, то он не сможет долго держать в тайне имя мертвого советника царя. Он
скажет. А я пока попробую вычислить его через ветхие кусочки исписанной бумаги.
***
Библиотека Храма Змея
Комната два
Стенд «Путешествия»
Мы налетели на риф и стали тонуть. Я и еще какой-то человек уцепились за бревно и выжили.
Волнами нас принесло к незнакомому острову. Маленькому, покрытому деревьями. Нам очень
повезло, что мы не успели умереть от жажды.
Я не узнавал человека. Его не было в команде, это точно. Но он с нашего корабля. Я быстро понял,
что он - это тот, кто сидел прикованный под палубой. Он сказал, что его зовут Лукрей. И что он хочет,
чтобы мы выжили оба. И еще он сказал о себе, что может быть опасен для правителя Отмелей,
поэтому его и выбрали жертвой Семиморью. Только Семиморью жертва была неугодна, вот мы и
потерпели крушение. Для доказательства он заставил морскую воду подняться в волну до деревьев.
Она облила нас с ног до головы, и тогда я во все поверил.
Нас подобрал торговый корабль Белафорта и привез на Книдду. Там мы вышли, и никто не
заподозрил, что Лукрей - колдун. Это хорошо, потому что тогда у нас были бы неприятности. От
колдунов всегда неприятности. Не знаю, почему я шел за этим…
***
Отчет неизвестного
Из тайника
в лагере разбойников.
…и тогда мы напали. Наши враги отчаянно сопротивлялись, но у них не было шансов. Вскоре весь
порт был наш. И тогда мы направились на центральную площадь, чтобы объявить о том, что город
теперь под властью Лукрея-Морского Владыки. Город сдался. Наш флаг был водружен над дворцом.
В этом бою отличились: Дупа, Шада-Гора, Мушт, Лима-Золото и Шнырк. Всех пятерых необходимо
достойно наградить.
***
Библиотека Храма Змея
Шкаф «Мемуары и дневники»
Раздел «Книдда»
Код документа 213/9
Он всегда прибывал одинаково - поднималась огромная волна, а когда вода уходила, на площади
оказывался он, Лукрей. Никогда не видел, чтобы он сошел с борта корабля. Он требовал, чтобы все,
кого море не забрало с собой, падали перед ним на колени. У него были очень длинные белые волосы.
Серебряные. И в них никогда не застревали водоросли.
Когда он казнил правителя Книдды, никто не посмел ему возразить. А Лукрей влил в него столько
морской воды, что тот лопнул. Брызги замерли на стенах драгоценными камнями, переливающимися
красным и синим. Особенно страшно выглядят камни с глазами…
Лукрей сказал, что никогда больше у настоящего правителя не должно быть дворцов. Дворец - это
вместилище всех пороков. Что теперь настоящей столицей всего Семиморья будет остров Куздра. На
самом деле это даже не остров, это просто скала посреди моря. Там нет ничего, кроме голого камня. И
теперь над ним развевается флаг Лукрея-Помощника, повелителя морей. Он сказал, что если у
кого-то появится просьба или жалоба, то он может прибыть на Куздру и оставить свое послание там.
И он, Лукрей, обязательно его прочтет и сделает то, что считает нужным.
***
Архив Тармы
Стенд Сигма
Короб 6 неразобранные мемуары
код документа 134/25
Я думаю, он действительно был кем-то благословлен. Свое прозвище он получил, потому что не был
способен к самостоятельным действиям, зато, когда им кто-то управлял, его могущество возрастало во
много раз. Он был отличным помощником, но не владыкой.
Я не видел его много лет. Встретились мы уже на Книдде. Он не узнал меня, что немудрено, а я не
стал ему о себе напоминать. Единственное, что я могу сказать про Лукрея, что он остался, каким был.
Просто нашелся человек, умело управляющий им откуда-то из тени. Если найти этого «кого-то», то
все это уродливое морское государство падет.
***
Я всегда считал, что муравьи - это такие маленькие деловитые существа, постоянно таскающие в
свои норы припасы. Да и вообще я никогда особо не увлекался изучением мелких тварей. Ну какая
польза может быть от всех этих москитов, скорпионов и прочих букашек, летающих и ползающих?
Впрочем, нельзя сказать, что я их как-то по особенному не любил. Мы спокойно уживались в одном
мире. Но в Лотосе все изменилось. Я даже могу точно сказать, когда.
- Рыжий! Рыжий! Давай, догоняй!
- Дохля! Победит Дохля, я точно знаю!
- Это нечестно, он дул на своего муравья!
- Рыжий!
- Я раздавлю этого ленивого таракана!
Я понял, что уже не сплю. Привычное пробуждение. Вернее сказать, оно стало таковым за
последнюю неделю. С тех пор как вождь научил наемников муравьиным гонкам. Я обхватил голову
руками. Как вообще этих тварей можно назвать муравьями? Это чудовища какие-то… Вождь научил
ловить их на белую тряпку и финики. И теперь каждый уважающий себя наемник таскает с собой
плетеную из травы клеточку, в которой сидит его любимец - насекомое, чуть меньше ладони длиной.
Фу.
Щенок заглянул в палатку. Он всегда безошибочно чувствовал момент, когда я просыпаюсь.
- Сейчас я принесу хазяину еды и питья, - сказал он. - Сильно вкусна приготовила Тасаста-Мая.
Хазяина будет довольный.
Тасаста-Мая - одна из жен вождя. Он ее оставил в Лотосе, чтобы она помогала нам всем, чем умеет.
Вот она и старалась. Сначала показала, где оазис, чтобы мы второй промежуточный лагерь
передвинули, а теперь вот взялась еду готовить. По особым тобтопским рецептам. Действительно
вкусно, кстати. А вождь с тех пор тоже много и часто слонялся по Лотосу, чем изрядно злил Кацу,
который был у нас тут единственным колдуном. А еще - шлюхи. Надо ли говорить, что вождь по
достоинству оценил «белых толстых женщин»…
Слушая какофонию за стенами палатки, я начал думать, что свалял дурака, допустив такой
разброд. Надо бы запретить азартные игры. И шлюх загнать в отведенный им угол Лотоса. А то
шляются тут по всей территории.
Щенок принес тарелку с едой. Как всегда, я не смог определить, из чего Тасаста-Мая приготовила
это блюдо. Каждый раз, когда я у нее спрашивал, она улыбалась одними глазами (все остальное было
скрыто, показать нос, щеки и рот для тобтопской женщины - позор) и лопотала что-то про особые
специи, которые она привезла с собой. В чем она их, интересно, привезла? В бусах что ли?
Щенок сидел на полу, уставившись в одну точку. Потом взгляд его стал осмысленным. Ллеу.
- Я вижу что-то плохое, опасное, - произнес он.
- Чтобы увидеть плохое, не надо быть пророком, - хмыкнул я, прислушиваясь к ору за стенами.
Гонка как раз достигла апогея, рыжий вырвался вперед, откусив своими чудовищными жвалами
заднюю лапу какому-то другому муравью. Назревала драка, скоро придется выйти и пресечь
овладевшие лагерем идиотские настроения. Не в такой уж мы и безопасности, если подумать…
- Другое плохое, - тихо сказал Ллеу. - Не отсюда. Снаружи. Змея приползет из моря.
Я вздохнул, сунул в рот последний кусок, облизал пальцы и поднялся.
- Пора разогнать этот шалман, - сказал я. - Скоро прибудет сегодняшняя партия солдат…
***
Сон пришел не сразу. Жара была какой-то особенно сильной. Зря говорят, что человек ко всему
привыкает. В таком случае, я уже должен был перестать чувствовать себя поросем на вертеле, а от
песка на зубах так и вовсе пора бы начать приходить в восторг. Стены палатки плотные, солнца сквозь
них не видно. Но спасительный мрак уже не приносит мне облегчения. Скоро, уже совсем скоро
закончится мое заточение в Лотосе. Я взойду на флагман, который увезет меня в открытое море,
подальше от этого раскаленного и проклятого всеми богами, какие были, есть и будут, берега.
Местное пустынное зверье уже перестало проявлять любопытство к нашему лагерю, только гиены
продолжали хохотать над нами из ночной темноты.
Я уснул. Мне приснилось, что я взбегаю на книддский холм, прохожу аллеей разрушенных
белоснежных колонн, а там впереди - озеро. Оно синее, и на нем цветут белые лотосы. А на берегу
раскинулся приветливый шатер. Там уже накрыт стол, и вино разлито по стаканам. Сладкое розовое
книддское вино. Пища на столе источает одуряющие ароматы, в которые вплетается запах костра.
Запах костра. Запах костра…
Что?! Меня подбросило на постели. Щенок сонно протирал глаза и озирался. Запах костра не был
сном. Дымом тянуло из-за пологов. Гарью и дымом. А еще - крики. На нас напали! Я вскочил и
бросился к выходу, хватая первое оружие, которое попалось под руку. Толкнул вперед Щенка. На
мгновение ослеп от полуденного солнца. Горели две деревянные башни, что защищали наш лагерь с
моря. Горело несколько жилых палаток. Похоже, штурм еще впереди. Откуда-то из клубов дыма
вынырнул перхающий вождь.
- Они зажгли дом женщин! - прокричал он. - Их надо всех спасти.
- Обязательно, - буркнул я, озираясь. - Только сначала пойму от кого.
Рваные Ласточки и Броненосцы. Ласточки выстраивают боевой порядок, молодцы. Похоже, из них
никто не погиб. А вот Броненосцев меньше… Кто же нас штурмует? Я видел только хищные силуэты
подходящих к берегу боевых кораблей. Три. Или четыре? Нет, все-таки три… С бортов посыпались
бойцы.
- Надо отойти, - сказал я. - Здесь мы слишком заметная мишень. И если у них есть лучники…
Взвизгнула стрела и тут же утонула в песке прямо перед моими ногами. Еще одна воткнулась
справа. Пестрое красно-черное оперение. Ни о чем не говорит. Я бросился бежать, петляя между
палатками. Некоторые уже догорали, к счастью, в мою ни один из зажигательных снарядов не угодил.
Щенок бежал за мной. Вождь - тоже, но чуть приотстав.
Самая капитальная стена в нашем лагере у кухни. Дощатый щит отлично загородит от стрел и
позволит наблюдать за сражением.
Первый удар приняли на себя Рваные Ласточки. Раздался ни с чем несравнимый лязг сшибки. У
нападающих кривые мечи, похожие на серпы, увенчанные острым крюком. И круглые
разрисованные щиты. А какое вооружение, интересно, я хотел тут увидеть? Разумеется, к берегу
причалили боевые корабли Белафорта. Вот сейчас я могу разглядеть эмблемы на их бортах и вымпела
на мачтах. Часть Броненосцев отступила, а на их место встали другие, успевшие надеть доспехи.
Подобие строя удерживало мгновения три, не больше. Потом схватка распалась на множество мелких
стычек. Я пока не мог толком оценить численность нападавших. Должно быть, человек триста, если
гребцы в атаку не полезли… Впрочем, белафортские гребцы в атаку не ходят. Это наш царь
настаивает на том, чтобы вся команда корабля знала, с какой стороны держать меч.
В лагере сейчас два отряда, остальные два - в пути. Рваных Ласточек - около двухсот, Броненосцев
около ста пятидесяти. Правда, последние вроде пострадали при обстреле с моря. А может и нет…
Броненосцы сомкнули свои здоровенные щиты и начали теснить нападающих. На своем краю. Как-то
им удалось частично восстановить строй.
- Сейчас-сейчас… - пробормотал вождь за моим плечом. - Они тоже придут, у нас ведь союз…
Раздался заливистый свист, затем еще один. А затем звук вспарываемого воздуха. Это отправились в
смертельный полет два десятка богато украшенных дротиков тобтопов. И следом за ними с криком и
гиканьем в хаос битвы врубились тридцать или сорок голых черных воинов. Я слышал, что они перед
боем раздеваются, но видел впервые. Правда насладиться зрелищем мне толком не удалось - ветер
принес с юга клубы песка и пыли, мгновенно сократившие нам обзор.
Раздались деревянные щелчки, постепенно сливающиеся в ритмичную музыку. В пылевом облаке
сверкнуло несколько мертвенно-синих вспышки. Раздались нелюдские вопли. Это Каца. Проснулся и
решил поучаствовать. Пыль и песок осели, но я бы не сказал, что что-то изменилось. Мелькали
прямые мечи наемников и кривые серпы белафортцев, кровь лилась на песок, кричали раненые и
умирающие. Я пока не понимал, кто побеждает. Вот главарь Рваных Ласточек поднял на своем
коротком толстом копье смуглого белафортца с длинным лошадиным лицом и высоченным
плюмажем на шлеме. Офицер. Плюмажами они всегда офицеров помечают. А вот другой
белафортец вонзил свой кривой меч в живот кому-то из наемников и, что было сил, рванул на себя.
Из живота несчастного полезли кишки. Я отвернулся и услышал, что Щенка шумно стошнило.
Эти трое работали вместе. Они только что преодолели заслон из пяти тобтопов, отшвырнули
щитами Броненосца и уверенно шли к стене, за которой прятались мы. Я покрепче сжал оружие.
Только сейчас обратил внимание, что я там схватил впопыхах. Копье. Это хорошо, с мечом я
управляюсь хуже. Вождь взвесил в руке дубину. Откуда он ее взял, я заметить не успел. Я услышал,
как скрипнул песок у него на зубах, когда он сжал челюсти. Только Щенок был безоружен. Он
всхлипнул и прижался спиной к стене.
Первый влетел в наше укрытие, махнув своим серпом крест-накрест. Я увернулся и наугад ткнул
копьем поверх щита. Не попал, разумеется. На длинном лице белафортца заиграла улыбка. Хотя
правильнее будет сказать, оскал. «Вот тут-то мне и конец», - подумал я, держа копье перед собой и
отступая на шаг. Вождь швырнул в нападавших горстью песка и прокричал какое-то ругательство.
Белафортцы кинулись вперед, но не успели. Яркая вспышка. Шипение. Свист. Что-то огненное
пронеслось мимо моей щеки, опалив волосы на виске. Глухой удар. Омерзительный звук
раскалывающегося черепа. Вот уж ни с чем не перепутаю со времени одной очень памятной для меня
битвы. И все затихло.
Зрение вернулось. Трое белафортцев лежали перед нами в живописных позах. Вместо головы у
одного было кровавое месиво, у второго отсутствовала правая рука, как будто ее отсекло чем-то очень
острым и очень далеко отбросило. Во всяком случае, нигде поблизости она не валялась. У третьего
имелась жуткая выжженная дыра в груди. До самой спины. Все трое были мертвы. Щенок сжался
возле стены, боясь поднять глаза. Вождь поувереннее перехватил дубину и сделал шаг к нему.
- Нет, - сказал я, вставая у него на пути. - Он спас нас. И я взял его в услужение, потому что он
колдун, понятно тебе?
- Колдун! - почти взвизгнул вождь.
- Посреди боя казнить нельзя, - я продолжал стоять между вождем и Щенком, готовясь отразить
атаку. Но вождь кивнул и опустил дубину. Я перевел дух. Хотел, было, вытереть пот, но лоб был
сухой. Как всегда здесь…
Пока мы разбирались с нашими проблемами, наемники оттеснили неприятеля к берегу. С бортов
кораблей заверещали дудки, командуя отступление. Ласточки попытались отрезать путь к кораблям,
но маневр им не удался.
***
Вот, вспенивая воду, ударили весла на одном корабле, вот оттолкнулся от берега второй, а вот сполз
с отмели, подталкиваемый руками белафортских воинов третий. Наши наемники остановились на
берегу, не стали преследовать врагов по воде. Я, вождь и Щенок вышли из своего укрытия. Я в
очередной раз дал себе слово выучить, наконец, знаки белафортских иерархов. Первый корабль был
украшен вымпелом со змеиной головой, а на щиты, развешенные по бортам, были желто-зеленые,
второй и третий корабли бороздили море под знаком хищной птицы, раскинувшей крылья. Только
щиты были разные - на одном красные с черной каймой, а на втором синие с пурпуром. Что все это
значило?
- Они же атаковали со щитами… - пробормотал Щенок (скорее от имени Ллеу). - Когда они успели
развесить их обратно по бортам?
- Это другие щиты, - вместо меня ответил вождь. - Традиция. Для боя слишком велики.
- А… - неопределенно выдохнул Ллеу, глядя на разворачивающиеся над боевыми кораблями
Белафорта полосатые полотнища парусов. А я смотрел на необычно низко опустившееся облако.
Казалось, оно касается воды… Да что там, казалось? Оно и вправду висело прямо над водой и очень
быстро приближалось. Пока я размышлял над этим феноменом, загадка разрешилась сама. Белый
туман в одно мгновение рассеялся, и над волнами возник громоздкий и хищный силуэт нашего
флагмана - пентеры, на которой ходил Шагги. На первом корабле, украшенном змеиной головой,
даже сделать ничего не успели - могучий таран врубился в их борт, ломая весла и круша шпангоуты.
Пентера не сбавила хода, чтобы отойти, весла ударили вновь и поднялись вверх. С замиранием
сердца, я увидел, как корабль белафортцев переломился пополам. Некая могучая сила подхватила
наш флагман, и он начал сам разворачиваться на месте, довершая начатое разрушение.
По-видимому, в силу вступило морское колдовство Шагги.
Второй и третий корабли успели замедлить ход. На первом паруса уже не было, а на втором он все
еще полоскался на мачте, но, уже не гордо раздуваясь, а как просто тряпка. Вновь ударили весла
пентеры, флагман начал набирать ход для второго удара. Но белафортцы оказались не лопухами - их
маневренные корабли уже принялись вилять по воде, избегая смертоносного тарана. Раздалась
какая-то новая команда, я отсюда не слышал, что именно приказали на нашем флагмане. Но он
немедленно остановился. Весла поднялись из воды. Флагман замер. Мы тоже замерли, затаив
дыхание.
Первый чадно горящий снаряд катапульты ударил в борт корабля с красно-черными щитами.
Второй рухнул на палубу. Третий попал в мачту второго корабля. Четвертый… Катапульт на борту
нашего флагмана шесть. И еще есть… Ага, вот оно! Над марсовой площадкой передней мачты
замерцал маленький огненный вихрь. Набирая силу, он рванулся вперед, к тому кораблю, который
был ближе, с сине-пурпурными щитами. Вроде бы он не наносил видимых разрушений, но
белафортский корабль бестолково закрутился на месте. Весла нашего флагмана снова опустились в
воду, пентера прыгнула вперед, небывало быстро набирая скорость. Таран ударил в украшенный
щитами борт, затрещали весла, ломающиеся от натуги. Гребцы сумели расцепить слившиеся в
крепком поцелуе корабли, пентера грузно отошла от борта поверженного противника. Белафортский
корабль стал медленно заваливаться на борт. В воду посыпались люди, искавшие спасения. К счастью
для них, наш флагман уже разворачивался к единственному уцелевшему противнику, правый борт
которого был охвачен огнем.
Все было кончено.
***
Демонтаж лагеря занял куда меньше времени, чем его постройка. Только вечером Ласточки с
последним обозом ушли к Лавате, а утром оставшиеся Броненосцы уже грузились на два когга, чтобы
покинуть эти негостеприимные берега. Я же смотрел на бывший Лотос с борта флагмана. Рядом со
мной стоял Шагги.
- Уф… - выдохнул я, поняв, что даже если на берегу и остались какие-то наши следы, то за пару дней
пустыня надежно укроет их своим песчаным покрывалом. - Наконец-то передохну… Мы же на
Тамар?
- Боюсь тебя огорчить, - помолчав, ответил Шагги. - На Тамар отправились Броненосцы. А тебя и
Кацу приказано доставить к Лавате. Которую еще только предстоит взять.
- Эээ… - протянул я. - Не понял?
- Мы сейчас идем в Лавату, - сказал Шагги. - Отгоняем от берега корабли Белафорта. Собственно,
думаю, что бой там уже идет, мы подойдем, присоединимся к белому, черному и зеленому флотам,
которые там сконцентрированы, и не дадим белафортскому флоту помогать Лавате обороняться. А
сам штурм если не начался, то вот-вот начнется.
- Веселенькое дерьмецо! - воскликнул Каца. - И вовсе я не подслушивал, нечего на меня так
смотреть! Слушай, стратег… Еще раз, если я недопонял… Ты на своем чудище будешь утюжить
посудины белафортцев, а мы в это время должны будем быть на борту?
Шагги кивнул.
- Веселенькое дерьмецо… - приуныл Каца, и я с ним был всецело согласен.
- На деле все складывается отлично, - как ни в чем не бывало, продолжил Шагги. - Самоуверенные
иерархи Белафорта обнаружили, что наша армия движется к Лавате через пустыню очень поздно.
Собственно, нападение, которое вы героически отбили, было первым их действием. А большая часть
нашего войска уже практически преодолела пустыню. Я думаю, штурм и правда уже начался.
- А кто штурмовые офицеры? - спросил Каца. - Сидел в этом дерьмовом Лотосе, ничего не знаю…
- Не знаю, - покачал головой Шагги. - Знаю, что царь на штурме не появится, а подготовкой
командует Лето. А вот имена штурмовых мне не сообщили. Да мы скоро прибудем, собственно, все
сами и узнаете. Это путь через пустыню долог… А мы домчимся, не пройдет и трех дней.
- Если переживем морской бой, - буркнул Каца. Шагги только загадочно улыбался. Я посмотрел на
его безмятежное лицо, и мне тоже стало спокойнее.
- Да ладно, - сказал, наконец, Шагги. - В бой мы с вами вступим только в самом крайнем случае. А
так нашей задачей будет просто помешать всякому хамью топить наши корабли. Мы в этом бою
просто огневая поддержка.
Стратег махнул рукой в сторону катапульт.
***
Обычно мне хочется проклинать свой высокий статус в армии. Но изредка я рад, что можно
воспользоваться своими привилегиями. Например, сейчас. Я откинул полог своей крохотной палатки.
Да, специально для меня на борту пентеры соорудили отдельные покои. Какое-то время меня
занимало происходящее на корабле - смотреть, как убирают лишние ряды весел, оставляя только два.
Вне боя всем гребцам совершенно незачем работать, корабль может разогнать и меньшее количество
человек. Раздулись паруса. Казалось, что флагман флота царя летел над волнами. То ли это Шагги
каким-то образом задействовал свою магию, то ли я раньше на неправильных кораблях плавал… Но, в
конце концов, меня утомило море вокруг, мерный рокот барабана, вопли морских птиц и вообще все.
И вот тут-то я и порадовался, что мне есть, где уединиться.
- Эй? - в самом дальнем углу сидел Щенок. - Что с тобой?
- Моя страшно-страшно, - пробормотал мой слуга. - Море нельзя ходить, море - смерть.
- Я тоже не большой любитель моря, - я потрепал его по голове. - Утонуть тут можно, конечно. Но у
нас хороший корабль с хорошим капитаном. Спокойно.
- У этого корабля очень страшный капитан, - сказал юноша, теперь уже голосом Ллеу. - Очень
могущественный, очень-очень.
- Очень, - эхом отозвался я. - Но ты не бойся. Он неплохой парень.
- Я лучше тут посижу, хорошо? - сказал Ллеу. Лицо его стало серым от страха. Будто пеплом
посыпанное. Да что ж такое-то?
- Слушай, Ллеу, - строго начал я, но тут в палатку влез Каца.
- Жаба, - он нервно сглотнул. - Что ты знаешь об этом… эээ… стратеге?
Сговорились, колдуны… После того случая с нападением я ловко чего-то наплел своим друзьям, что
рассказывать подробности не пришлось. Ни Лето, ни Каца к Шагги ни разу после этого не
приближались. Хотя Лето-то что? Даже если он с нашим флотоводцем в обнимку спать уляжется, то
ничего особенного не почувствует. Как и я, впрочем - Лето такой же обычный человек. Но вот передо
мной два колдуна. И у обоих лица перекошены от ужаса. Странное дело, а? У нас в армии полно
колдунов. Если все подменыши действуют на них схожим образом, то им (колдунам нашим) должно
быть ужасно неуютно. И неужели ни один пока не сподобился известить царя?
Впрочем, отношение к колдунам у нас специфическое. Они считаются как бы не от мира сего, и
подобные доклады могут восприняться или шуткой, или провокацией. Так что понятно, наверное,
отчего они помалкивают.
- Каца, - я положил руку ему на плечо. - Что такое? Ты ведь уже встречался с «наездниками»? Что
такого в нашем флотоводце, что на тебе лица нет?
Каца взглянул на меня. Потом перевел глаза на Щенка. Подозрительно прищурился.
- Даже не думай, - прошептал я. - В моей голове никаких теней прошлого не появилось. Просто
Шагги - отличный парень.
- Веселенькое дерьмецо… - пробормотал Каца.
- Каца, - я усмехнулся. - Более неподходящего места для посекретничать ты выбрать, конечно же, не
мог. Требовать от меня срывания покровов с нашего флотоводца на его собственном флагмане - это
какой-то верх цинизма, не находишь? Да здесь каждая корабельная крыса нас сможет подслушать!
- Ты меня недооцениваешь, Жаба, - усмехнулся мне в ответ Каца. - Я умею делать так, что никто не
услышит.
- Надо же, не знал, - я покачал головой. - А что еще…
- Не увиливай! - повысил голос Каца. - Что ты там знаешь? Ты ведь знаешь, да?!
- Знаю, - кивнул я. - Кое-что. Что-то прочитал, что-то своими глазами видел. Только не думаю, что
это развеет твои страхи.
Каца выжидающе уставился на меня. Я вздохнул и принялся рассказывать.
Штурм
Гавань Лаваты очень удобная. Если бы жители этого чудесного маленького городка продумывали
оборону, то обязательно построили бы на обоих мысах по форту, и войти в бухту без соизволения
этих двух построек стало бы почти невозможно. Форт бы был всего один. Совсем маленький, и к
моменту нашего прибытия сгоревший до основания. А вот на входе в залив имелся десяток больших
военных кораблей Белафорта. Мы остановились поодаль, так что вся картина морского боя была у
нас как на ладони.
Боевой корабль Белафорта имеет три ряда весел, как и наша триера, но он массивнее, больше и
выше. Еще у флота нашего противника имеются квинкремы, но вроде наши их пока только издалека
видели. И вряд ли их больше трех. Царь же счел нецелесообразным строить четырехрядные корабли,
и повелел делать пентеры. Где-то я его понимаю… Последнее я подумал, стоя на борту нашего
неуязвимого флагмана.
- Шагги, - я повернулся к стратегу. - А почему ты никак не назовешь свой корабль?
- Не время, - ответил он. - Имя должно получать после какого-то важного события. Пока это просто
новый корабль.
- А как же те три корабля? - спросил я.
Шагги улыбнулся и ничего не ответил. Я пожал плечами. Не понимаю я этих моряков все равно.
Даже побывав в столь приятном плаванье, как последнее, не понимаю. Сплошные суеверия, оговорки,
исключения из правил и тонкости восприятия. А на нашем флагмане тем временем царила деловитая
суета - гребцы усаживались по своим местам, паруса спускались с мачт, к катапультам подтаскивались
корзины со снарядами… Мда. За три дня плаванья мы успели подружиться с Арно - главным по
катапультам. Так что теперь я знал, какие снаряды, для каких целей предназначены. Что круглые
каменюки отлично подходят для стрельбы по мелким суденышкам, а вот большие корабли ими
атаковать бессмысленно, могут даже палубу не проломить. Круглые глиняные горшки были
начинены зажигательной смесью. О составе Арно отвечал уклончиво, может и сам точно не знал, что в
эти сосуды заливают. Самыми загадочными были снаряды, сделанные из рыбьих пузырей. Вроде бы
внутри были какие-то острые штуки, похожие на угловатые наконечники для стрел… Я спросил про
них, но Арно опять мне не ответил, сказал только, что стреляют этими пузырями, когда на палубе
корабля противника слишком много людей. Я поразглядывал диковинные снаряды еще немного, и
отметил, что рыбий пузырь в полете должен лопнуть. Арно снова загадочно улыбнулся и предложил
выпить. Все-таки, моряки - странный народ. Даже если катапультами занимаются.
Слоняться без дела по кораблю, где все занимаются чем-то важным, то еще развлечение. Так что я
отошел к своей палатке и устроился там, чтобы никому не мешать. А заодно пытаясь убедить себя в
том, что мне ни капельки не страшно. Ни капельки. И что все эти приготовления не имеют никакого
значения, их делают на всякий случай. Я корил себя за трусость, распекал на все лады, можно сказать,
когда подошел Каца.
- Плохо, - сказал он мрачно.
- Что? - нахмурился я.
- Там два иерарха, - Каца кивнул в сторону белафортских боевых кораблей. - И десяток простых
колдунов. Будет очень трудно их выбить из этой бухты.
- Наши справятся, - сказал я с уверенностью, которой не чувствовал. - Шагги сказал, что скоро еще
черный флот подойдет. Там тяжеловесы сплошные. А пока их дразнят. Все равно, если эти корабли
выберутся из бухты, им конец.
- Ха, - Каца хлопнул меня по плечу. - Ты за три дня начал разбираться в морском деле! Царь
просмотрел твой талант!
- Да пошел ты, - беззлобно отмахнулся я. - Ты участвуешь в бою?
- Мы вообще вроде как в бою не участвуем, - Каца дернул плечом. - Так что стоим и смотрим,
скольких наших потопят эти…
- Смотрим, - уныло вздохнул я, но внутренне возликовал. Очень уж мне не хотелось находиться на
корабле, который атакует.
***
Еще одно тяжелое копье, выпущенное баллистой, клюнуло в борт белафортскую трирему. Желтый
флот выстроился цепью. Биремы белого флота шныряли вокруг, иногда приближаясь на опасно
близкое расстояние к противнику. Тяжелые триеры черного флота стояли пока что в отдалении.
- Сейчас на таран пойдут, - сказал кто-то из бойцов, стоявших рядом со мной на палубе. - Для
разгона расстояние подходящее… Проскочат мимо желтых и ударят.
- Опасно на таран, - отозвался второй.
- Ха! Скажешь тоже! - подбоченился первый. - Белафортцы начнут уворачиваться, часть не успеет и
попадет под тараны, а часть успеет и пропустит наших в бухту.
- И часть наших потопят на подходе…
Весла кораблей черного флота одновременно взметнулись и вспенили воду. Флот пошел на разгон.
Я невольно поднял голову к марсовой площадке, на которой замер Шагги. Он молитвенно сложил
руки и поднял их к небу. Стоявший рядом со мной Щенок вдруг вскрикнул, закрыл голову руками и
упал на палубу. Первое, что мне пришло в голову, что в нас стреляют. Но нет, никаких следов крови
на парне я не обнаружил. Он просто упал в обморок. Пока возился со Щенком, я пропустил момент,
когда перед первыми кораблями черного флота засияла почти незаметная переливчатая пленка. А
поднял я голову, когда услышал треск ломающихся досок - первый таранный удар достиг цели.
Никогда мне не быть стратегом. Перед моими глазами сейчас проходило самое большое морское
сражение, которое я когда-либо видел, а я совершенно ничего в нем не понимал. Черный флот
прорвал заслон в бухту и завяз в бою близ берега. Вокруг поверженных белафортских кораблей,
принявших на себя таранный удар, сновали наши биремы из белого флота, казавшиеся отсюда
причудливыми насекомыми. Они следили за тем, чтобы корабли противника гарантированно
потонули и заодно «заботились» о людях, чьи головы во множестве торчали сейчас из воды вместе с
обломками досок. Из черного флота при столкновении мы потеряли три корабля. Один был все еще
на плаву, с ним сцепился боевой белафортец. На оставшиеся целыми шесть боевых кораблей врага
наседал весь желтый флот в полном составе - по четыре-пять наших триер на одного белафортца. Та
часть сражения была скрыта чадным дымом.
«Неужели это все?» - подумал я. Вроде бы поле сражения осталось за нами. Если можно так сказать
о море, конечно. Но Шагги продолжал стоять на марсовой площадке. Он махнул рукой, грянул наш
барабан, взметнулись весла - мы меняли позицию, подходили ближе.
Похоже, Шагги видел что-то нам невидимое. Он отдал несколько команд, на палубе поднялась
суета, в праздности остался я один. Вроде бы вокруг ничего не изменилось, и я начал тешить себя
надеждой, что началась подготовка к высадке на берег. Там, конечно, тоже сейчас жарко, но хоть под
ногами земная твердь, а не зыбкая морская стихия. И по твоей голове не будет целить веслом каждый
гребец просто на всякий случай…
***
Они подходили со стороны солнца, поэтому я сразу их и не приметил. Несколько часов безделья
притупили мою внимательность… Квинкремы Белафорта. Десять громоздких квинкрем,
окруженных, словно москитами, массой мелких суденышек. Засверкали сигнальные зеркала на
наших, застучали барабаны. Наши три флота готовились к новому бою, перестраивались в новый
боевой порядок. На этот раз никакой надежды на то, что флагман не примет участия в сражении. Я
сидел возле своей палатки, обняв голову Щенка, все так же пребывавшего в беспамятстве, и вспоминал
какие-нибудь молитвы. Почему-то в голову приходила только благодарение Агтале за успешные
роды. Мне как-то это четверостишие зачитывал Бат, а я запомнил. Да и то, только потому, что очень
уж дурацкое. Но, боюсь, Агтала не оценит молитву, произнесенную в такой ситуации. Про роды, ага.
Появился Каца. Собранный и деловитый, снова обвешанный множеством странных украшений и
мешочков с неведомым содержимым.
- Жаба, - сказал он. - Я бы на твоем месте нашел место, где можно к чему-нибудь крепко привязаться.
Или хотя бы твоего парня привязать, а самому просто держаться.
Не дождавшись ответа, он убежал. Я решил, что и правда стоит воспользоваться его советом. Заодно
отвлекусь от панических мыслей.
Следующие несколько часов слились для меня в мешанину пугающих образов и действий. Наш
неуязвимый флагман скользил, словно призрак, сквозь хаос сражения. Я не удержался на месте, в
момент таранного удара. Оглушительный треск, крен, я от неожиданности отпустил скобу, за
которую держался и покатился по палубе. Ударился головой, сознание ненадолго помутилось.
Чьи-то ноги в кожаных доспехах перескакивали через меня, спеша вперед, туда, где в наши борта
впились крючьями абордажные мостки. На палубу хлынула первая кровь. Первые жертвы полетели
за борт, крича и изворачиваясь. Какофония криков. Скрежет, скрип, треск. Я отполз к мачте и
свернулся возле нее калачиком, прикрыв голову.
Когда нам удалось стряхнуть с тарана квинкрему врага, наша палуба была завалена телами
белафортцев. Изуродованное чудовищным проломом судно противника стало заваливаться на бок.
Обломки весел погрузились в воду, с бортов стали прыгать люди… Видимо, гребцы, которым повезло
оказаться не прикованными к веслам. Нам тоже досталось - ограждение борта на носу было
выломано, передняя мачта накренилась. Шагги нигде не было видно.
Мне стало стыдно собственной трусости. Я поднялся на ноги и качающейся походкой направился
вперед. Туда, где сейчас сбрасывали тела за борт. Подобрал чье-то тяжелое, богато украшенное копье,
принялся помогать.
Совсем рядом две наши триеры атаковали квинкрему. Они отчаянно маневрировали, не позволяя
большому боевому кораблю даже приблизиться к своим бортам мощным тупым тараном. Сражение
происходило так близко, что мне казалось, что я вижу даже капельки пота на лицах бойцов. Свист
стрел, предсмертные хрипы, чадные следы зажигательных снарядов… Вот на помощь нашим
подошла третья триера. Ни один и кораблей не мог подобраться к борту квинкремы - лес весел
мешал. Перестрелка продолжалась.
И тут я увидел Шагги. Он шел откуда-то с кормы, лицо его было мокрым, рубаха в крови. Рядом с
ним шел Каца. Он тоже был в крови, на лысине несколько длинных царапин. Шагги остановился,
выбросил вперед руку, и на борту квинкремы вспыхнуло высокое, выше мачт, бледное пламя. Почти
невидимое при солнечном свете, но не ставшее от этого менее смертоносным.
- Полный ход! - заорал Шагги. Барабан застучал в бешеном ритме. Наша пентера понеслась в гущу
сражения.
***
Лето сидел на раскладном стуле. Я всегда удивлялся этой его способности - он умудрялся
развалиться на любом походном подобии сидячего места, словно под ним, по меньшей мере, трон.
Хотя зря я, на троне сидеть как раз неудобно. Нужно грозно хмурить брови и держать спину прямой.
А Лето же сидел, словно в удобном кресле у себя дома. Он сидел и курил самокрутку.
- Я не знал, что ты тоже куришь эту дрянь, - наконец решился я нарушить молчание.
- А я и не курил до вчерашнего дня, - ответил Лето. - Это мне Каца подсунул, пока мы ждали.
Я даже смутился немного. Ну да, меня притащили к палатке госпиталя почти без чувств. Но я-то
точно знал, что ни разу серьезно ранен не был! И даже вроде бы успел им сказать, перед тем, как в
забытье провалиться… Или не успел?
- Да я устал больше, чем ранен был, - отмахнулся я. - Старый стал для таких развлечений.
Ран было четыре. Длинный разрез справа на ребрах, колющий в правое же бедро, рассечено левое
предплечье и шальная стрела в правой икре. Она воткнулась первой, и тогда я разозлился. Когда
сломалось копье, я начал орудовать подвернувшимся под руку белафортским серпом. А потом его
выронил, но снова нашел какое-то копье. А потом подобрал щит и меч. С раненой ногой особо далеко
не побегаешь, но врагов мне хватало, в общем.
- А где Щенок? - я приподнялся на ложе, поморщившись. Несерьезные раны только в горячке боя не
замечаешь, а потом, когда все заканчивается, начинают болеть, так, что на стену лезть хочется. Не
болят только смертельные раны, моим, к счастью, до этого было далеко.
- Здесь Щенок, - буркнул Каца. - Ему ногу сломали. И руку. И помяли изрядно. Не нападали, просто
потоптались. То ли ты его привязал некрепко, то ли возле него бой шел.
- А, - я снова откинулся на ложе. - А мы, кстати, где? В городе?
- Нет еще, - мотнул головой Лето. - Полевой штаб. В город завтра к утру переберемся, там сейчас как
раз… гм… заканчивают.
- Как все прошло? - спросил я.
- Да, давай, Лето, рассказывай! - поддержал меня Каца. - Я тоже болтался на воде и ничего толком не
знаю.
Каца тоже был ранен, но не особенно. Так, скорее царапин и синяков наполучал. Именно поэтому я
лежал сейчас на удобном ложе, а он сидел рядом на табурете. А Лето вообще не был ранен, просто
выглядел здорово уставшим, но не больше.
- Вам с какого момента рассказывать? - усмехнулся Лето.
- С какого хочешь, - ответил Каца за нас обоих. - Откуда интересное началось.
- В пути через пустыню ничего интересного не было, - хмыкнул Лето. - Мы шли сразу за авангардом.
Песок, жара и змеюки, брр. Даже вспоминать не хочется.
- Вот и не вспоминай! - Каца принялся скручивать самокрутку. - Давай, переходи к интересному
уже!
- Интересному… - Лето задумался. - Нас обнаружили очень поздно, я даже удивился. Собственно,
первое столкновение с противником произошло, когда мы уже были готовы двигаться к Лавате. Но
это была так, мелочь. Я командовал постройкой контрвалационной линии, и лениво отбивал вылазки.
И до появления царя все было довольно штатно…
- Царь здесь? - воскликнули мы с Кацой хором.
- Да, - кивнул Лето. - Он сам возглавлял одно из направлений штурма. Он прибыл морем, за неделю
до вашего сражения. И вместе с ним морем же нам доставили машины. Одну башню и шесть
катапульт. И вот с этого момента все закрутилось. Царь приказал идти в атаку по трем направлениям
- главные ворота, гавань и стена со стороны нищего квартала. Основной удар шел через гавань,
конечно же. Вы к тому моменту завязали бой в море, и кораблям стало не до береговых дел. Штурм
главных ворот вел Крайля. Сначала должен был Уросор, но царь его заменил и отправил в квартал
черни. Дал ему одну катапульту и крючья. И приказал вести себя шумно и разваливать стену.
Собственно, ему вообще не было приказано идти на прорыв, он просто должен был отвлекать. Стена
там действительно убогая совсем…
- А ты где был? - жадно спросил Каца.
- А я сидел в штабе, - ответил Лето. - Царь решил придерживаться стратегии непрерывного штурма,
так что я должен был отправлять свежих солдат на все три точки. Собственно, мы точно так же брали
Гарайго, вы оба должны помнить.
Я кивнул. Да, я помнил, конечно, такое ж разве забудешь? Правда, все слилось, как во сне. Вот ты
толкаешь таран, потом выпускаешь стрелу за стрелой, потом лезешь под стену, а потом тебя хлопают
по плечу, ты выбираешься из гущи боя, отходишь в сторонку и валишься спать. Потом тебя будят,
вливают в тебя чашку сытной похлебки, выливают на голову ведро воды, и ты снова лезешь в бой.
Трое суток непрерывного штурма. Здесь, похоже, понадобилось куда меньше времени.
- Потом мы собрали башню, - продолжал Лето. - И появилось четвертое направление штурма торговые ворота. Неудачное место, по-моему, но это неважно, командовал все равно не я. Дальше
получилось смешно - прорвался Крайля, царь захватил порт и рынок, и тут еще и стена квартала
черни рухнула. Уросор рассказывал, что он так удивился, что даже скомандовать ничего не успел.
Солдаты просто хлынули в проем сами, стоптали защитников, которые там остались… Ха! В Лавате к
тому моменту поняли, что квартал черни - это так, надувательство, чтобы войска растянуть, и отвели
оттуда большую часть людей, оставив отрядик лучников и пару пентюхов с копьями. А чернь вообще
защищаться не стала - кто-то попрятался, кто-то принялся радостно с крыш наших солдат
приветствовать. В общем, хорошо там все получилось.
Главный бой завязался на направлении царя - рынок-то он занял, но дальше там очень неудобная
терраса - атаковать по двум узким крутым лестницам. Но на то он и царь… Умудрился в такой
ситуации потерять всего десяток бойцов и еще сотня ранены, остальные целехоньки. Как ему это
удалось - понятия не имею, но когда я пришел на место, там только вражеские трупы были. Бой у
главных ворот был самым длинным, в нем даже я немного поучаствовал.
- А колдуны против вас были? - спросил я.
- Были, куда без них, - Лето дернул плечом. - Только бестолковые какие-то. Вообще эта Лавата какое-то прибежище блаженных, право слово… Они и дрались как-то полусонно. Мне вообще
показалось, что в бой их чья-то воля гнала. А люди с чужой подачи настоящее боевое воодушевление
не испытывают, сами ведь знаете…
Мы с Кацой кивнули. Да… Пришлось нам единожды штурмовать храм одного деятеля, защищали
которого сплошные ненастоящие фанатики. Идут в бой, мечами машут, брови сдвигают грозно, а в
глазах тоска и скука. Даже как-то бить таких неудобно. Хоть и приходилось, конечно, оружие-то у них
настоящее.
- Самыми страшными противниками оказались белафортцы, конечно, - Лето встал, потянулся и
снова сел. - Они занимали казармы возле местной главной башни. Сама башня для обороны не
приспособлена абсолютно, а вот казармы - настоящая крепость. Вот тут-то мы основные потери и
понесли. И магию они куда более толково применяли. Говорят, бой был, правда, страшен. Особенно
когда с обеих сторон колдовство заискрилось. Правда толком рассказать никто ничего не может,
ослепило вспышкой, а потом в себя пришли, а там уже все полыхает до неба.
Лето грустно усмехнулся.
- Не знаю, кто у нас такой умелец теперь, - он взглянул на Кацу. - Ты так можешь?
- Чтобы до небес полыхало-то? - протянул он. - Веселенькое дерьмецо… Нет, не могу. До небес никак. Да ладно, что мы уже как новички-то? Удивляться-то особо нечему. Особенно после того, как я
лично насмотрелся на людоедские замашки твоего приятеля Шагги.
Лето недоуменно взглянул на Кацу, потом перевел взгляд на меня. Я пожал плечами. Каца сплюнул,
пробормотал ругательство, а потом вдруг вздохнул.
- Оставим это, - сказал он. - Все равно поделать мы пока ничего не сможем…
***
Царя я так и не видел, хотя с момента, как я ступил на этот берег, прошло уже десять дней. Лавата
мне скорее нравилась, чем нет. Я даже подумал, что, наверное, именно в таком городе мечтал бы
встретить старость. Сбегающий к синему-синему морю террасами, покрытыми фруктовыми садами и
фонтанами. Очертания построек были непривычные - очень много башен, шпилей и башенок. И
пыль красного цвета, а не серая или желтоватая, как я привык. Центральная часть города выглядела
здорово потрепанной, пожар в казармах зацепил главную башню, так что царь приказал сделать
своей штаб-квартирой особняк одного из местных бонз. Он остался жив при штурме, и даже пытался
сопротивляться воле царя. Только недолго. Что с ним стало, я не знаю, но подозрения на сей счет у
меня имеются, конечно.
Меня же самого поселили в бывшем лупанарии. Или каком-то храме, выполняющем те же
функции. Впрочем, меня сие обстоятельство никоим образом не смутило - удобное низкое ложе,
собственная мраморная ванна, которую впору уже называть бассейном, газовые драпировки. В
общем, даже если тут и жили шлюхи, то обслуживали они далеко не самых нищих клиентов. Куда
делись бывшие обитательницы этого здания, я тоже уточнять не стал.
Щенок поправлялся медленнее меня - все-таки переломы значительно серьезнее банальных
порезов-уколов. Так что теперь не он мне прислуживал, а я ему. Способности Ллеу к ускоренному
самолечению на черномазое тело тобтопа, видимо, не распространялись. Он на вопросы об этом
только виновато пожимал плечами. Еще мне выделили тихого старичка-евнуха и двух его
бессловесных подружек. Я так и не понял, немые эти служанки, разговаривают на другом языке или у
них вообще какой-то обет... Зато свое дело они знали - одна была отличной массажисткой, а другая неплохим поваром. Примерно в такой компании меня оставили в покое и повелели выздоравливать,
потому что у царя на меня какие-то особые планы.
А чтобы мне веселее выздоравливалось, Лето и Каца притащили мне откуда-то ворох всяких
старых бумаг, пергаментов и свитков.
***
Дневник Ларды,
Летней жрицы
Храма Ойо.
Меня несправедливо унизили. После стольких месяцев прилежания и дисциплины - всего лишь
летняя жрица. Это означает, что зимой мне в храме не место, и я должна буду покинуть его в поисках
мудрости за его стенами. Выпрашивая подаяние и даря свою любовь тому, кто предоставит мне кров.
И может быть через год…
Я вспоминаю сейчас уроки концентрации. Жрица Шаю говорила, что каждая из нас должна будет
пройти период сезонной жрицы. Но я надеялась, что меня эта чаша обойдет. Не обошла. Не пройдет
и недели, как я надену синее одеяние и пойду в мир.
___
Я снова встретила того человека. Он стоял на углу и играл на флейте. А я опять остановилась
послушать. В последние дни мне не везло. Если так пойдет дальше, то на мои тощие прелести не
позарится даже последний нищий. Я помню, что не должна никому говорить, что я жрица, и что у
меня обет. Я должна просто жить за счет чужой доброты и уповать на помощь Ойо. И тогда мой бог
обернется ко мне светлым женским ликом, и я буду обласкана миром. Если же вера моя пошатнется,
то строгий мужской взгляд накажет меня. Похоже, всю последнюю неделю я имела дело с
Ойо-мужчиной. Как теперь вернуть себе истовую веру?
Я стояла и слушала, а человек с флейтой перестал играть и начал говорить. Сказал он какую-то
ерунду бессмысленную. Что-то про хорошую погоду. Но потом предложил мне разделить с ним его
обед. Это первая еда за последние три дня…
___
Он сказал, что его кожа темная, не потому что сожжена солнцем, а просто он родом с далекого
Востока. А еще он сказал, что я неправильно понимаю любовь. Она не может быть платой за что-то,
она просто должна цвести в душе, словно цветок лотоса. Он говорил про любовь очень простыми и
понятными словами. Не так, как жрицы. Я стала лучше понимать мир.
___
Я испугалась, когда не нашла его на прежнем месте. Его не было ни у Павильона Предателя, ни в
закутке Овечьего рынка, ни в Доме-без-дверей. Я искала его весь день, потом бесцельно бродила по
городу, а потом он нашел меня сам. Он вытер мои слезы и принялся играть на флейте.
___
Я знаю, кто он. Теперь точно знаю, уверена, мое сердце не может обманывать. Но это значит, что из
меня никогда не получится жрицы. Иначе бы воплощение Ойо было женщиной.
***
Путевые заметки
Трая, морехода и пешехода,
Толкователя снов,
Знатока лесов, стран и народов.
Город Сташша. Местные жители называют его жемчужина, но по мне он больше похож на
разросшуюся до невероятных размеров заимку на болотах. Он расположен у слияния двух рек Таврамиты и Луако. Каждую весну и осень улицы заполняет вода, и передвижение по городу
происходит исключительно на лодочках или по пояс в воде. Последнее - отвратительно, потому что
пиявок в Сташше больше, чем где бы то ни было. И в чем-то я их понимаю, я бы тоже селился в таких
местах, где еда сама бы мне в рот прыгала.
Я бы не задержался здесь дольше необходимого, но случилось мне встретить необычного человека.
Он был смугл, как и большинство местных жителей, но его одежда выдавала в нем бывалого
путешественника. Сташша не была его родиной, он пришел откуда-то еще дальше с востока. Он
зарабатывает себе на жизнь игрой на флейте, а когда я спросил, что за оружие защищает его в
опасном пути, он ответил - любовь.
Мы долго разговаривали, он много рассказал мне о землях, лежащих восточнее пролива Шасса, я
записал их на отдельных листах, чтобы потом сравнить с реальностью, которую я увижу
собственными глазами.
Мне казалось, что этот человек - колдун, хотя он и уверял меня в обратном. Я старался не
поддаваться той неуловимой силе, исходящей от него, но после первых же его слов при встрече его
могучее обаяние меня подавляло. Я опытный путешественник, и выжил во многих опасных
ситуациях. Чтобы разгадать эту загадку, мне пришлось достать жемчужину моей коллекции,
возможно, невосполнимую… Амулет Царицы Далиты даровал мне полную и абсолютную защиту от
любой магии. Но ненадолго. Всего до следующего заката. Когда камень погаснет, эту подвеску можно
будет выбросить, потому что искать мастера, который сможет снова наполнить эту драгоценность
силой, я буду очень и очень долго.
И я оказался прав. Он плел свои словесные кружева, но они не достигали цели. Я как будто видел,
что происходит. Его магия призрачной сетью опутывала меня. И когда кокон сомкнулся бы, то… Я не
знаю, что бы произошло. И еще я не знаю, скольких людей опутала его магическая сеть, и на что они
готовы ради любви…
***
Архив городской стражи
Город Оболо-Таа
Отчет с места событий
Обнаруженные тела лежали в кругу, будто до самой смерти кружились в хороводе. Глаза их
открыты, на губах имеется характерная синюшность. Оказавшийся неподалеку врач сказал, что
возможно они все были отравлены.
Число погибших - 28. Все они держатся за руки, чтобы расцепить ладони, потребовались немалые
усилия, что означает, что погибли они давно, не меньше нескольких часов назад. Свидетели внести
ясность не смогли. По их словам получается, что все эти люди пришли на площадь ранним вечером,
возглавляемые человеком в белых одеждах, которого среди них нет. Сначала они пели гимны про
любовь, а потом начали танцевать. К утру картина выглядела именно так, как мы ее и застали. На
круг лежащих людей в начале никто не обратил внимания, потому что Площадь Поклонения издавна
используется для отправления самых разных культов.
Предположительно, человек в белом использовал неизвестную разновидность магии с
применением игры на флейте.
***
Письмо Вилана,
Слуги и подвижника,
Носящего клеймо змеи.
Священные Близнецы никогда не спят. Если они уединяются в свою опочивальню, то не затем,
чтобы лечь на свое ложе. Они сидят друг напротив друга и смотрят глаза в глаза. Много часов подряд.
Не спрашивай меня, как я об этом узнал…
Вчера привели дурачка с флейтой. Он был одет в белое и улыбался. Инструмент у него сразу
отобрали, но стражи все равно вели его с опаской, потому что Шуа сказал, что этот человек очень
опасен. Очень. Что с ним нельзя поддерживать беседу, нельзя смотреть ему в глаза, а главное - нельзя
слушать, как он играет на своей флейте. Я смотрел со своего места, как подсудимого вывели в центр
зала. В цепях. Но не тех, что на обычных заключенных надевают, а в тонких серебряных цепочках.
Они кажутся совсем невесомыми, они нежно звенят, но их нельзя порвать или сломать, их делали
сами Ша и Шуа.
Ша как всегда просто сидел на своем троне, а Шуа ходил по залу, что-то вещая и вглядываясь в лица.
Меня всегда пробирает мороз по коже, когда Шуа даже просто проходит мимо. Сейчас он был далеко,
поэтому я просто сочувствовал тем людям, в глаза которым он пристально заглядывал. Потом он
отошел на свое место, а слуги вынесли в зал большие корзины. В них были простые серые камни.
Первым подошел Тонгри, распорядитель и главный советник. Он взял из корзины камень и швырнул
в дурачка в белом. Потом другие придворные стали подходить, чтобы сделать то же самое. А через
несколько мгновений началось форменное безумие - толпа бесновалась и кричала, раззолоченные
вельможи швыряли в беззащитного пленного камнями, потом шли к окровавленному несчастному,
чтобы пинать его своими ногами, обутыми в золоченые туфли, не боясь испачкаться. В воздухе,
словно утренний туман, висела ненависть…
***
Я поднял уставшие глаза от очередного листа пергамента и увидел, что Щенок за мной наблюдет.
- Ты на правильном пути, - сказал он. - Только последний шаг не решаешься сделать.
- Что ты имеешь в виду? - быстро спросил я.
- Подумай про войну, - произнес он медленно, по буквам. - Зачем мертвому война?
Я нахмурился и снова посмотрел в бумаги. Нельзя сказать, чтобы я об этом не думал. Зачем
мертвому может быть эта война? Если я найду ответ в этих всех ветхих свитках, то узнаю, кто такой
Мертвый.
- Что делать, древние документы тебе не подскажут, - сказал Щенок голосом Ллеу. - Ты должен сам
догадаться.
- Что ты знаешь? - я вскочил. - Если ты что-то знаешь, скажи мне!
- Прости, хозяин, - вздохнул Ллеу. - Слова рождаются в моем рассудке помимо моей воли, для меня
самого они не имеют смысла. Таков дар пророка. Я смотрю на то, как ты читаешь, и откуда-то знаю,
что именно тебе суждено получить ответ на то, что вы все так ищете. Но больше, увы…
Я вздохнул. Скорее всего, он говорил правду. Я уже привык к тому, что мой слуга - един в двух
лицах. Но на новых людей это действовало шокирующе - вот он обычный маленький тобтоп,
ограниченный, простой, отлично справляющийся только с самыми простыми заданиями, но
проходит мгновение, и на месте маленького дикаря появляется образованный, уравновешенный и
уверенный в себе молодой колдун.
- Моя тоже хотел рассказать хозяина одну историю, - снова заговорил мой слуга. - Я тогда был совсем
маленький, и нам на ночь старая Эбу-Лиса рассказывала разная история. И сказка был такой, я очень
любил. Там было про юношу, который полюбил красивая девушка, но отец-вождь был против.
Девушка был из другого племени. Тогда юноша победил свой отец в поединке и сам стал вождь. А
потом пошел война. Кровавый и страшный. Потому что вождь другого племени отказался выдать
девушка. Юноша победил, и забрал своя жена. И когда все увидели, какова их любовь, то побросали
оружие, пали ниц и стали славить их. Они двое правили долго. Племя их получилось из первых двух,
и стало оно самый сильный в пустыне. Потом, когда умерла жена, муж тоже умер. И с тех пор племя
то давнее бродит в поисках - его вождь не называется вождем до тех пор, пока у него не будет той
жена, которая он по-настоящему любит.
Щенок замолчал. А я силился понять, имеет ли эта романтичная сказка отношение к моим
изысканиям. Забавный философский вопрос, да? Если «наездник» - пророк, то тот, в кого он вселился,
тоже пророк или необязательно?
- А почему ты вспомнил эту сказку, Щенок? - спросил я.
- Не знаю, хозяина, - парень сжался, спрятал лицо в ладонях. - Моя просто слушал и смотрел, а
потом вдруг сказка. Прости меня, моя не хотел, моя исправится, как только сможет ходить…
***
Я прошел три положенных шага и простерся ниц.
- Встань, Жаба! - раздался рокочущий голос царя. - Ты заслужил свое право смотреть мне в глаза
сегодня.
- Благодарю, царь!
- Ты был ранен в битве, где не должен был участвовать!
- Раны уже зажили, царь, я готов служить тебе и дальше.
- Кто-то должен быть наказан за это?
- Война есть война. Мы победили в той битве, царь.
- Ты заслужил награду. Прими ее.
- Благодарю, царь.
Костяной кубок-череп, инкрустированный золотом и изумрудами. Добыча с одного из
белафортских кораблей. Принадлежал иерарху. Я поклонился.
- Оставьте нас все! - царь повелительно взмахнул рукой. Люди с поклонами потянулись к дверям,
пятясь и задевая колонны. К царю все время нужно быть повернутым лицом, не оскорбляя его взор
зрелищем своего зада. Я мысленно усмехнулся. Большой зал особняка, переделанный в тронный, был
совершенно не приспособлен для этого. Частый лес тонких колонн мешал выполнять все
церемониальные требования, а от этого придворная мишура выглядела не величественной, а
смешной. Но на лице моем застыла подобострастная маска. Я не посмел не то, что засмеяться, а даже
улыбнуться, глядя, как осторожничают выходящие из зала стражники и советники.
- Жаба, - царь посмотрел мне в лицо. - Нам нужны казармы. Много казарм.
- Я готов заняться этим.
- На обоих мысах нужно поставить форты, чтобы обезопасить гавань Лаваты.
- Строительство уже начато, мой царь.
- Я отдаю в твое подчинение Рага и Диха-Занозу. Можешь применять любые действия. Мне нужно,
чтобы все мои войска разместились в этом маленьком городе.
- Я понял, мой царь.
- С тобой желает поговорить мой советник.
- Я готов, царь.
Гроб был другой. Прежний золоченый ящик, изукрашенный, словно ложе дорогой шлюхи,
заменили деревянным, окованным металлом. Разумеется, дерево дорогое и крепкое. Книддский кедр.
А на оковке - чеканный узор.
- Что ты знаешь про своего черного слугу? - голос как будто окреп с прошлого раза. Теперь мне
казалось, что этот труп не только разговаривает со мной, но и сверлит взглядом. Я посмотрел на лицо.
Гладкая кожа. Белый. Это точно не дурачок с флейтой, учивший всех любви. Все как один сходились
на том, что он пришелец с востока, и лицо его сожжено солнцем. Кто же ты такой, мертвый советник?
- Он одержимый, - осторожно ответил я. - Но с ним можно иметь дело.
- Кем он одержим?
- Он называет себя Ллеу-пророк.
Вонючее гиенье дерьмо… Я хотел бы соврать, но что-то мне мешало. Будто подталкивало говорить
правду помимо воли.
- Хорошо, - как будто послышался бесплотный вздох облегчения. - Можешь оставить его себе, пусть
служит. И еще…
Мне стало легче, но ненамного. Я приготовился слушать дальше.
- Что ты знаешь о местных храмах?
- Эээ… - я задумался. - Ничего. Я был ранен, большую часть времени провел в постели. Но я готов…
- Хорошо, что готов. Узнай все о культах Лаваты. Если потребуется, убей их всех.
Мне полагалось испугаться, наверное. Но я скорее удивился. Впрочем, теперь понятно, зачем царь
отдал мне в подчинение карателей во главе с Дихом-Занозой…
***
- Мы потеряли Уросора… - Лето был мрачен и зол.
- Партизаны? - спросил я.
- Пойдем, - мой друг поднялся с табурета. Между бровей пролегла складка, губы сжаты. Не думал,
что его так расстроит гибель этого штурмового офицера, он вроде никогда его не любил…
- Что это? - я недоуменно обошел круглый каменный постамент, к вершине которого вели пять
ступеней разной высоты.
- Алтарь, - ответил Лето. - Ты поднимись, полюбопытствуй.
Я взобрался наверх, проклиная идиотов-строителей, неспособных выровнять эту дурацкую
лестницу хотя бы на глаз. Под моими ногами замелькали рисунки. Древние, выбитые на камне. Вот
человек в высоком головном уборе втыкает нож в грудь жертвы. Вот такой же нож втыкается в глаз. А
вот очередной труп очередной жертвы катится в кучу себе подобных. Как-то я не подумал об этом.
Культ Неназываемых в наших краях извел еще Гаро Проклятый, кажется. Или кто-то еще ему
подобный. Человеческие жертвы в Тарме запрещены. Сумасшедшие сектанты там появляются,
конечно. Всякое бывает. Но таких вот алтарей… Вот ведь протухшая гиенья блевотина, а! Я вспомнил,
сколько этих круглых штук видел в городе. Они чуть ли не на каждом перекрестке!
Я брезгливо посмотрел под ноги. Запекшаяся кровь. Плохо отмытая запекшаяся кровь. Совсем
недавно здесь кого-то убили. Во славу одного из Неназываемых. Кого, интересно? Бренна?
Шагайши-Танцовщицы? Или вообще Баала-Дорджи? А может здесь на юге другие боги. Имен
которых я не знаю.
- Здесь убили Уросора? - спросил я, спускаясь.
- Нашли его здесь, - сказал Лето. - Тот, кто это сделал, унес с собой его сердце и глаза.
- Выкидыши плешивых гиен, - прошипел я. - Вот же привалило радости-то… Мертвый дал мне
хороший совет…
- Что? - спросил Лето, прищурившись.
- Убей их всех, - я мрачно усмехнулся. - Я тогда не понял, о чем он говорил.
- Ты? - хмыкнул Лето. - Убей? Странное повеление…
- У меня в подчинении теперь Раг. И Дих-Заноза, - я почувствовал ком в горле. - И царю нужны
казармы.
- Можешь на меня тоже рассчитывать, - Лето скривил губы, пытаясь улыбнуться, но у него ничего
не получилось.
- Сколько у нас убитых? - спросил я.
- Пока не считал…
***
Синяя маска. Это что-то значило среди дознавателей, но я не помнил, что именно.
- Двадцать второй, - представился он, выкидывая окурок самокрутки в окно.
- Приятно слышать, - пробормотал я.
- Мой клиент - колдун? - спросил дознаватель, усаживаясь в мое любимое кресло.
- Жрец, - уточнил я. - Но колдовать вроде тоже может. Не верю я в божественные благословления в
виде огненных стрел и ядовитых облаков.
Дознаватель кивнул, достал потрепанный свиток из сумки и углубился в чтение. Не знаю, кого я не
люблю больше - колдунов или дознавателей. С Кацой, например, можно почти как с нормальным
человеком общаться. Про Локу так я вообще молчу. Вспомнив про Локу, я даже загрустил немного.
Как она там сейчас? Думаю, рана в плече уже зажила. Пока что Рваные Ласточки в неполном составе
попали в подчинение Кочару, офицеру дальней разведки. И в Лавате они если и появятся, то не
скоро.
Лока рассказала, чем тогда все закончилось в Улла-Кутта. Им повезло. На их стороне оказались два
брата - Гонта и Кавва. Вступила в силу большая политика, полетели фигуральные клочья, повстанцы,
поджав хвост, сбежали из города по осенней грязи. Кто успел. Остальных водрузили на кольях вместо
отсутствующей в северной столице городской стены. В общем, Ласточки, оказавшиеся в момент моего
отъезда меж двух огней, выскользнули из капкана, не очень-то и потрепанными.
- Ты знаешь, кому поклоняются эти фанатики? - шепотом спросил меня Лето.
- Понятия не имею, - я пожал плечами. - Да и что мне это даст? Я все равно в культах Неназываемых
не специалист.
- Я слышал, что некоторые боги до сих пор даруют магическую силу своим поклонникам… - Лето
поежился.
- Это просто колдуны, - сказал дознаватель, подняв глаза от чтения. - Обычные. Только учат их не в
школах, а в храмах.
Дознаватель снова опустил взгляд в свой пергамент и продолжил чтение.
- Этот гад бросался огненными стрелами, - сказал я. - Никаких кар небесных, обычное колдовство.
Так и мой Щенок может, если захочет. А он-то точно никакой не жрец.
- Ну, где уже он там? - Лето вскочил и заходил по комнате.
- Приведут, - я махнул рукой. - Никуда не денется.
Словно в ответ на мои слова открылась дверь. В ней показался караульный. У него был смущенный
вид, а на скуле набухал свежий синяк.
- Мы его доставили, - сказал он. - Только… Только…
- Что?! - Лето угрожающе приблизился к солдату почти вплотную.
- Он без сознания, - выдавил из себя караульный. - Сопротивлялся по дороге, пришлось стукнуть…
- Это не страшно, - дознаватель поднялся из кресла. - Несите тело, кладите его вот сюда…
- А не коротковат стол? - озабоченно поинтересовался я. - Ноги будут свисать…
- Они ему не понадобятся, - успокоил меня двадцать второй.
***
Уборщик боялся поднять глаза. Его сгорбленные плечи вздрагивали, каждый раз, когда кто-то из
нас шевелился. Собственно, ничего страшного ему сметать было не нужно - от тела осталась белесая
труха, больше похожая на опилки, чем на останки человека. Двадцать второй уже откланялся и ушел.
Зато пришел Раг. У него было ко мне какое-то важное дело, и я даже подозревал какое.
- Под продовольственные склады, - сказал он бесстрастным голосом. - Лучше всего подходят три
здания. - Квадратная махина из белого камня возле речной пристани…
- Храм Бренна, - почти шепотом проговорил Лето.
- …идиотской формы постройка близ главных ворот. Там отличные навесы, очень удобно сделаны.
Если убрать статуи, то получится отличный пункт раздачи, - продолжал Раг.
- Храм Шагайши-Танцовщицы, - уточнил Лето.
-… и уродливая кирпичная постройка совсем неподалеку от резиденции царя. Там еще мозаика на
передней стене. Со змеей и пчелами, - Раг принялся рыться в пачке бумаг и пергаментов, которые
принес с собой.
- А это чей храм? - спросил я, повернувшись к Лету.
- Не знаю пока, - пожал плечами он. - Его защищали активно, мы там всех убили при первой
зачистке.
- Наверняка какие-нибудь гиеньи выкидыши выжили, - прошипел я. - Там тоже есть алтари для
человеческих жертв?
Лето кивнул.
- Я уже ненавижу этот город, - сказал я.
- Скоро подойдет Заноза, - Раг улыбнулся. Его щербатая ухмылка почему-то вызывала из памяти
самые омерзительные образы. Если бы не его щегольские одежды, он был бы похож не то на
бродячего разбойника, не то на пирата. Еще этот глаз его косящий… Разговариваешь, и не
понимаешь, то ли он на тебя смотрит, то ли за спину тебе заглядывает. И подмигивает нанятому им
головорезу, давай, мол, бей. Так и хочется оглянуться, чтобы удостовериться, что над моей головой
никто дубину не заносит. Бррр… Подсуропил же царь подчиненных. Это еще Дих не пришел, тоже
тот еще подарочек.
- Вождь тобтопов предложил купить у нас людей, - сказал я. - Только сказал, что возьмет только тех,
кто не носил зеленое и красное. Лучше если вообще нищие оборванцы.
- Зачем ему? - спросил Лето. - Забавный, кстати союзник. Я тут с ним недавно перекинулся парой
слов…
- Он говорит, работать будут, - я пожал плечами. - Какая мне разница, пусть он их хоть на мясо
пустит. Он готов платить за них.
- Мехари опять будет предлагать? - усмехнулся Лето.
- Нет, я мотнул головой и полез в кошелек. - Вот.
На моей ладони блеснули крупные самоцветы. Два рубина, сапфир и два неведомых мне камня,
менявших цвет с розового на желтый.
- Ого! - Лето протянул руку и взял незнакомый камень. - Я такой видел только один раз. У царя
кольцо есть. Как называется?
- Тобтопы все драгоценные камни называют одинаково, - хмыкнул я. - По-нашему - бусины.
Лето хохотнул.
Уборщик сгреб последние остатки трухи в мешок, низко поклонился и попятился к выходу.
- Брать пленных? - деловито поинтересовался Раг.
- Да, - кивнул я. - И сгоняй их пока в одно из зданий под склады. В этот храм, что у центральных
ворот. Тобтопы будут приходить и выбирать, которые им нужны.
- А с остальными что? - спросил Раг.
Я промолчал, пожал плечами и отвел взгляд.
Военный комендант
Сначала они сколачивали деревянные щиты из досок, потом обмазывали их мокрой глиной и
покрывали сверху воловьими шкурами. Я отвернулся.
- Как думаешь, будут штурмовать сегодня? - спросил я. Каца только выразительно пожал плечами.
- Их слишком мало для настоящего штурма, - отозвался Крайля. - Или они ждут подкрепления, и
тогда если и полезут на стены, то так, несерьезно. Или…
- Или? - я пристально посмотрел на Крайлю. Его смуглая косоглазая физиономия ничего не
отражала.
- Все в руках богов, комендант, - он тоже пожал плечами, как и Каца. - Могу скомандовать
артиллерийскую атаку. Пусть повеселятся.
Я кивнул и пошел к лестнице. В конце концов, даже если они и полезут сегодня штурмовать, то мое
присутствие ничего здесь не изменит. Есть и более важные дела. Крайля прав, их мало. Но фантазия у
них больная. Вчера они устроили нам такую свистопляску, что даже вспоминать не хочется. Собрали
какие-то примитивные катапульты, больше похожие на рогатки, из которых мальчишки стреляют, и
начали метать через стену глиняные горшки. Обычная кухонная утварь, набитая доверху ядовитыми
змеями. Ненавижу змей. Вот ведь, ерунда, казалось бы, а почти сто человек погибло, пока не
сообразили, что с этим делать. Как раз Крайля и сообразил, что на стены нужно поднять тяжелую
пехоту с большими щитами. В результате часть тварей свалились обратно на головы белафортцев, а
часть были затоптаны и раздавлены щитами. Вообще, хороший человек Крайля…
- Господин комендант! Господин комендант! - курьер поймал меня в самом низу лестницы, когда я
уже почти вышел из башни. Я мотнул головой, велев ему следовать за собой.
- Что там? - спросил я.
- «Сиятельный» вошел в порт только что, - сказал курьер, слегка задыхаясь. - И еще сообщение от
Бронзового форта.
- Хорошее или плохое?
- Там список необходимого, - курьер пожал плечами. Все сегодня пожимают плечами. Мне вот тоже
хотелось пожать. Чего им на этот раз не хватает, героям? Он неделю назад проявили чудеса
стратегической и тактической смекалки, потопив в горле залива двадцать две триремы Белафорта, и
теперь вот требуют к себе повышенного внимания. Ладно. Будут им и апельсины, и финики.
Понимаю, что ремонт баллист и катапульт ну никак без фиников не может обойтись.
- Еще пакет от царя, - осторожно сказал курьер. Но я просто кивнул. Сам царь, оставив меня в Лавате
военным комендантом, то есть своим официальным заместителем, отбыл морем. Куда? Неведомо.
Пути нашего царя - как след змеи на песке. Впрочем, наверное, это правильно. Если кто-то из нас
попадет в плен, то не сможет даже приблизительно сказать, когда и где наш повелитель изволит
появиться.
- Господин комендант… - тихо обратился ко мне начальник караула. - Тот человек шел за вами от
самой резиденции. И снова здесь.
Я повернулся в ту сторону, куда указывал солдат. Некто, закутанный в темно-коричневый балахон,
непонятно даже, какого он пола. Лица не видно.
- Ну так убейте его, - наконец я тоже смог пожать плечами. Караульный повернулся, чтобы уйти, но
я остановил его. Еще раз взглянув на бесформенную фигуру в коричневом, я передумал. - Нет.
Подожди. Захватите его. И приведите ко мне, когда я скажу.
Караульный понятливо кивнул.
***
Очень почетная должность - военный комендант. Главный заместитель царя, высочайшее доверие.
Только хлопотно все это очень. Особенно хлопотно быть комендантом недавно захваченной Лаваты,
внутри которой имеются религиозные фанатики, которых мы так и не можем отловить всех, а
снаружи стоит армия Белафорта. Правда, армия - громко сказано. Того числа солдат, что пришло под
наши стены, не хватает, чтобы взять город в полноценную осаду. Но царь пока что запрещает
вступать в открытый бой. Вот и отстреливаемся потихоньку.
Я переехал из своей непристойной резиденции в царский особняк, меня теперь все время
сопровождает почетный караул охраны, а занимаюсь я при всех этих нововведениях все тем же обеспечиваю растущую армию царя необходимыми вещами - едой, крышей над головой, одеждой,
оружием, лекарствами и прочими предметами. Порой, запросы бывают очень странные. Вот и сейчас
я озадаченно смотрел в прошение о крысах. От дальней разведки. Зачем им крысы?
- Веселенькое дерьмецо! - Каца влетел в комнату. Растрепанный и злой. Хотя нет, не злой, скорее
удивленный.
- Что, был штурм? - спросил я, отодвигая бумаги.
- Да что там штурм?! - взвился Каца. - Был штурм. Ерунда. Как обычно. Ты представляешь, а?...
- Погибшие есть? - перебил я его.
- Нет, - Каца рухнул в кресло и принялся скручивать самокрутку. - Ну может с той стороны есть, из
тех, на кого бревно упало.
- Какое бревно? - не понял я. - Когда я уходил, никакого бревна не было…
- Обычное такое бревно, - Каца покрутил рукой. - Круглое. Да ты вообще меня не слушаешь! Этот
твой караульный! Он меня обыскал! Меня!!
- Это его работа, - я подал плечами.
- И ладно бы он хоть чуть-чуть смыслил в магии, - Каца с шумом затянулся своим вонючим дымом. Дай мне пергамент! Хотя нет. Дай бумагу, а то знаю я тебя, за пергамент потом платить придется…
Я ухмыльнулся и достал из ящика чистый лист бумаги.
- Тебе зачем?
- Донос буду писать, - заявил он, придвинул к столу кресло, ткнул в чернильницу стилусом и
принялся сосредоточенно выводить, повторяя за собой же вслух:
- Гос-по-ди-ну во-ен-но-му ко-мен-дан-ту Ла-ва-ты до-не-се-ни-е, - Каца откинулся на спинку,
полюбовался, потом продолжил. - Спешу довести до вашего сведения, что вчера вечером начальник
вашего караула… Как его зовут?
- Карит, - я подпер подбородок ладошкой.
- Карит, - продолжил писать Каца, - похитил с общественного склада трех овец, с целью
мужеложства… Нет, мужеложство - это про другое… овцеложства…
- Каца, - устало сказал я. - Ты понимаешь, что сейчас клевещешь на своего сослуживца?
- Жаба, - в тон мне отозвался Каца. - А ты знаешь, сколь многого ты не знаешь о своих подчиненных?
***
В дверь осторожно поскреблись.
- Войдите! - сказал я. Дверь приоткрылась, в щель просунулась голова моего начальника караула.
- Господин комендант, что прикажете делать с тем человеком?
- С каким человеком? - не понял я.
- Вы приказали его арестовать и привести… Только…
- Ах да! - я хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл с этими крысами-овцами. Тащи его сюда, Карит. Это
хоть мужик или баба?
- Парень, - сказал Карит. - Молодой совсем.
- Жаль, - вздохнул я. - А я уж было начал тешить себя надеждой о тайной поклоннице…
И правда, молодой, подумал я, глядя на вошедшего. Усы едва проклюнулись. Взгляд гордый,
несломленный. Неужели несостоявшийся убийца?
- Я хочу спасти мой народ! - заявил он, еще до того, как я успел открыть рот. Каца даже перестал
описывать пороки моего начальника караула. - Я сам искал встречи с тобой, завоеватель…
- Ну что ж, - я приосанился, распрямил спину. - Излагай, что там у тебя…
Слова хлынули из юнца рекой. Он начал рассказ от самого основания Лаваты, когда у Крокодильей
пещеры пятеро братьев принесли себя в жертву, чтобы призвать благословление Стаа на эту землю. У
пятерых этих братьев уже были сыновья, которые и стали основателями Столпов - пяти
главенствующих семей Лаваты. Я слушал, не перебивая. Каца тоже. Даже Карит заинтересованно
прислушивался. Никто из нас никогда не интересовался историей Лаваты. Подумаешь, город и город.
Гавань удобная, отличная база для размещения войск… Впрочем, ни о какой сентиментальности речи
тут даже не шло. Послушать этого юнца, так тут на каждый чих кого-то из Восседающих на Столпах
приносились жертвы. Молодые девушки, дети, старики… Специфический способ избавляться от
лишних ртов - швырнуть их на алтарь свирепых Неназываемых.
- А теперь они все скрылись в Большом Подземелье, - перешел, наконец, пленник к сути вопроса. Нас осталось очень мало, и фанатизм Светлого Орио, скорее всего, убьет нас. Мы не сможем долго
прятаться, и я хотел бы…
- Большое Подземелье? - переспросил я.
- Это старая канализация, сейчас не используется, - объяснил парень. - Ее нашли уже после того, как
Лавата была построена. Когда-то, очень давно, тут был город.
- Надо же, - хмыкнул я. Вот, значит, куда попрятались эти ублюдки! - Продолжай, мы слушаем.
- Мой отец был приближенным к Восседающему на Алом Столпе, люди его послушают, - сказал
пленник. - Я знаю, что ваша цель - не наш прекрасный город, что вы здесь только временно… и если
я… Если мы сможем договориться, то я спасу остатки моего народа. Если же все будут слушать
верховного жреца Шагайши, то, в конце концов, вы нас отыщете и перебьете… Мы ведь можем
договориться?
- Конечно, - кивнул я, не моргнув глазом.
- Тогда я проведу вас, господин, - юнец подался вперед, но Карит придержал его за плечо.
Аккуратно и осторожно. Чтобы он не испугался и не замолчал ненароком. - Нужно пройти мимо
главной башни вдоль канала до Павильона Улиток. Там свернуть в переулок, обозначенный кошкой,
вставшей на задние лапы. В третьем доме - зеленая дверь. Она ведет прямо в подвал, а подвал
сообщается с одним из проходов Большого Подземелья. Я проведу вас одного, чтобы вы могли
поговорить с моим отцом…
Каца фыркнул. Я не выдержал и заржал. Пленник обиженно замолчал, переводя взгляд с моего
лица на лицо колдуна.
- Извини, парень, - мое лицо стало серьезным. - Мне жаль. Ты слишком молод еще…
- Что вы хотите этим сказать? - голос его стал тонким, совсем мальчишечьим.
- Добро пожаловать в ряды предателей, сынок, - усмехнулся я.
- Я ничего вам не скажу больше! - взвизгнул он.
- А больше и не надо, - пожал плечами я. - Ты уже и так все сказал.
- Скажешь-скажешь, - сверкнул глазами Каца. - Ты не прав, Жаба, его надо полностью выпотрошить.
А вдруг там ловушка?
- Позвать двадцать второго? - спросил я.
- Сам справлюсь, - Каца поднялся. Я подозвал Карита и приказал ему послать кого-нибудь отыскать
Лето.
***
Дверь распахнулась. На пороге стоял бледный как мел Рубака, один из новых штурмовых
офицеров, подчиненный Лето. Когда-то мы с ним рядом в строю стояли…
- Жаба, - выдохнул он. - Вина…
Я протянул ему кувшин. Он схватил его обеими руками и принялся жадно глотать, проливая
половину на одежду.
- Что там? - спросил я.
- Кошмар, - выдохнул он, переводя дух, и снова припал к кувшину. - Не знаю, каким богам ты
молишься, Жаба, но я бы на твоем месте принес им богатые жертвы. А если твои не принимают,
позаимствуй местных… Шагайша-Танцовщица хороша, например.
- Рубака! - прикрикнул я. - Докладывай!
- Все с самого начала пошло как-то не так, - Рубака осторожно опустился в кресло. - А когда мы
заняли оружейный склад, то стало понятно, что информация, по меньшей мере, не полная. Лето
приказал атаковать со всех восьми входов, про которые рассказал твой юный информатор, чтобы
наверняка. И чтобы людей не терять. Вышло иначе…
Рубака тяжело задышал, вытер со лба испарину. Что-то было не так…
- Что с тобой? - спросил я.
- Я ранен, - Рубака задрал рубаху. Поперек живота - длинная рваная рана. Кровь не льется, но
зрелище отвратительное. И сияние такое вокруг слабенькое. - Каца меня подлатал, еще четверть часа
продержусь. Потом свалюсь, нужен врач.
Я посмотрел на Карита, тот понятливо кивнул и направился к двери.
- Так вот, - продолжил Рубака. - Мы нарвались на засаду в длинном коридоре. Вроде там
канализация была, в Тарме мы по такому чему-то такому гоняли партизан, помнишь? - Я кивнул. Белафортцы. Вооруженные, в доспехах. Все как надо… Мы отступили, вызвали подмогу, смели этот
заслон и пошли дальше. А дальше попали на склад оружия. Очень большой склад… Мы его заняли, и
засели там. Нас дважды штурмовали. Потом подошел Каца с еще одним подкреплением. Каца сказал,
что жрецов, детей и женщин Лето захватил. А то, что тут осталось, надо убить. И мы снова принялись
лазать по этим дурацким темным и вонючим коридорам…
- Откуда там белафортцы? - мне отчаянно хотелось проснуться. Какие белафортцы? Какие склады
оружия?
- Из-за стены, - выдохнул Рубака. - Там проход за стену, подземный. Пока нас отвлекали эти клоуны
со своими игрушечными штурмами, под Лавату пробралась хренова прорва белафортцев. Не знаю,
сколько их там.
- Много погибших с нашей стороны? - спросил я, уже заранее зная ответ.
- Много, - кивнул он, и глаза его стали закатываться.
- Стой, подожди! - Я сжал его руку со всей силы. - С каким распоряжением Лето тебя отправил?
- Рассказать все тебе, - ответил Рубака почти шепотом. - Все нужные приказы он уже отдал…
Рубака потерял сознание. Раньше, чем собирался. Мне теперь оставалось только ждать. Помочь тем,
кто сейчас сражается в катакомбах, я все равно не мог. Так что сидел в штабе, ожидая очередных
донесений.
Через пару часов появился окровавленный и вымазанный в какой-то дряни курьер.
- Господин комендант! - сказал он. - Мне приказано доложить вам, что подземный ход за стену
обрушен. Также доставлен для допроса жрец. Лето рекомендовал вам вызвать дознавателя и узнать…
- Разберусь, что у него узнавать нужно! - оборвал я курьера. - Что там внизу?
- Мы захватили в плен десятерых жрецов и еще человек сто гражданских, - сказал курьер. - А потом
нас атаковали. Белафортцы. Мы отбились, шестеро жрецов за это время успели покончить с собой.
Вот кретины… А потом Лето приказал идти в наступление, и мы погнали врагов. А потом начался
сущий лабиринт, пришлось вызывать еще подкрепление… В общем, было много-много мелких
стычек, я устал считать. А потом мы нашли ход на ту сторону. Потолок обрушил колдун. А Лето
отправил меня к вам.
- Понятно, - я кивнул. - Ты ранен?
- Нет, - мотнул головой курьер. - Кровь не моя, у меня разве что пара царапин.
- Тогда выполняй дальнейшие указания…
Прошло еще два часа. Бои под землей продолжались. Двадцать второй, выпотрошив седовласого
благообразного мужчину до состояния трухи на полу, авторитетно заявил, что второго хода на
другую сторону стены не существует. И протянул мне нарисованную от руки карту подземелья. Я
отправил рисунок с курьером к Лето и снова принялся ждать.
***
- Веселенькое дерьмецо! - Каца сидел в моем любимом кресле, а я думал, что этот предмет мебели
придется выкинуть. К счастью, мысль была недолгой, не настолько я погряз в роскоши и праздности,
чтобы переживать из-за какой-то шелковой обивки, изгвазданной насмерть настоящим героем
подземного боя. Каца был ранен, правая рука висела плетью, половина лица - почти черный
кровоподтек, а на одежду даже смотреть не хотелось. Но это именно он обрушил свод подземного
хода, откуда на Лавату, мою Лавату, собирались наступать враги. Если бы мы еще хотя бы один
день…
- Веселенькое дерьмецо… - повторил Каца. - Ты уже придумал, кого принесешь в жертву этой
шлюхе - местной богине?
- Она не местная, - возразил я. - Насколько я знаю, культ Шагайши-Танцовщицы был сюда
привезен…
- Жаба, ты зануда, - Каца взял здоровой рукой стакан и отхлебнул из него. - Мне вообще плевать, кто
такая была эта твоя богиня. Жрецы у нее - уроды, это точно.
- У меня есть одна идея насчет жертвы, - я прищурился. - Может все-таки позвать врача?
- Нет-нет, - замахал рукой Каца. - С детства боюсь этих коновалов. Подожду Шагги, он меня
залатает.
- Ммм? - удивился я. - С каких это пор вы стали друзьями? Эээ… Подожди! Сюда идет Шагги?
Зачем?
- Не знаю, - отмахнулся Каца. - Меня в такие дела не посвящают.
Я вздохнул. Вошел Лето. Выглядел он немногим лучше Кацы. Разве что серьезно ранен не был.
- Жаба, - выдохнул он. - А ведь ты нас всех спас, ты знаешь об этом?
- Лето, - я снова вздохнул. - Мне это все лестно, конечно… Но вы же все знаете. Случайность…
- Нет, - покачал головой Лето и завалился на топчан. Покрытый, кстати, парчовым покрывалом. Это уже не случайность…
- Много у нас погибших? - спросил я.
- Не больше тысячи, - Лето сжал губы. - Пока непонятно, сколько точно. Там темно, мокро и крысы
еще эти… Слушай, это был худший бой, в котором мне доводилось участвовать. Мы уже воевали один
раз под землей, когда ублюдков Ракши выкуривали из их пещер, но это было совсем другое…
- Кстати, там тебе подарочек есть… - начал Каца.
- Жаба, ты знаешь, когда здесь появится царь? - перебил его Лето. Я покачал головой.
- Но его точно здесь нет? - Каца подался вперед.
- Точно нет, - подтвердил я. - А если есть, то я об этом не знаю. Но обычно он мне сообщает о своем
прибытии, я все-таки комендант…
Мои друзья расслабились. Каца снова увлекся стаканом, а Лето закрыл глаза.
- Так, - нахмурился я, - давайте уже выкладывайте, зачем пришли. Ни в жизнь не поверю, что вы тут
просто забавы ради портите мою мебель, а не бежите вприпрыжку в госпиталь, занимать очередь к
доктору.
- Умный, смотри-ка! - хмыкнул Каца, но его лицо стало серьезным. - Жаба, они что-то знают.
- Кто? - не понял я.
- Жрецы Шагайши-Танцовщицы, - вместо Кацы ответил Лето.
- А о чем? - я почувствовал, что где-то что-то пропустил. Кажется, такие намеки я должен был
понимать. Но не понимал.
- Хорошо, - устало выдохнул Каца. - Жрецы что-то знают про мертвого. Я допрашивал одного, но
очень поздно понял, что это такое он затеял. И он соскочил до того, как успел мне что-то сказать. А
трупы допрашивать я не умею.
- Там разве один жрец был? - спросил я.
- Да не, - махнул здоровой рукой Каца. - Их там больше было. Но сколько-то мы сразу убили в
суматохе, да и с пленными всякая ерунда получилась. Одного я к тебе отправил, но твой двадцать
второй его покрошил в фарш, второй был мой, а остальные живые - мелкие сошки. Фанатики и
ублюдки. Ох, Жаба, какие они омерзительные…
- Так что, допрашивать нам больше некого, получается? - уточнил я.
- Вроде того, - кивнул Жаба. - Зато мы догадались не спалить архив… Вернее, не архив, а кипу
всяких бумаг, которые их старший жрец зачем-то таскал за собой. Я притащил сюда всю пачку. И еще
там у тебя в прихожей сидит полудохлый заморыш. Он в храме служил, и поможет, если что,
разобраться с их ритуальным письмом.
***
Архив храма Шагайши-Танцовщицы
Письмо Сияющеокого Паррида
Целующей Цветы Лие
Коль скоро нам придется стоять рядом на празднике третьей луны, должен сказать тебе, что не
хотел бы, чтобы твои волосы находились в столь возмутительном беспорядке, как на церемонии
освящения древа. И при всем этом должен все же признать, что прекраснее ног я никогда не видел.
Быть удостоенным чести стать половиной пары - это большой почет, ты это знаешь, но лучше сразу
забудь про то, что мной из-за этого можно будет помыкать. Твое служение - танец с кинжалом, мое очистительный огонь. И когда кровь из-под твоего кинжала сможет залить мой огонь, вот тогда ты и
сможешь мной командовать. Но не теперь, Лие.
Чтобы остаться там, где ты сейчас есть, тебе надлежит выполнить три условия - про волосы я уже
написал, второе - это танец в мою честь на празднике непокрытой головы, а третье - ты должна
уединиться со мной и зачать своего первенца. Я должен убедиться, что ты достойно себя блюла и
достойна меня. Запомни это, Лие.
Мы сможем стать полноценными половинами пары, когда ты станешь идеальной. Моя прошлая
половина не смогла. И позапрошлая тоже. А в тебя я верю, Лие.
***
Архив храма Шагайши-Танцовщицы
Священный текст
Тайный жрец Одожо описывает ритуал
Сначала им должно идти парами, высоко поднимая колени.
Затем они остановятся, причем так, чтобы замкнуть круг, и левая рука первого коснулась правой
руки замыкающего.
Когда три раза ударит гонг, в центр должно выйти тому, чей рост ниже всех.
Потом начинают бить барабаны. Танец должно начать тому, кто носит красную маску. Остальным
должно в точности повторять движения.
Кто не повторит, тому должно присоединиться в центре к тому, кто ниже всех ростом.
Когда танец окончен, всем должно подойти к чаше и омыть руки. Но не просто подойти, а строго
следуя правилам. Ежели кто этих правил не знает, он тоже идет в центр круга, к тем, кто не смог
повторить танец и тому, кто ниже всех ростом.
Круг должно снова замкнуть. Ели не хватает длины рук, должно взять ленту.
Те, что в центре, должны получить по каменному кинжалу. Каждому из них должно убить всех
остальных.
Если выживают двое, бой надлежит продолжать до того момента, как останется один.
Когда ритуал завершен, последний из выживших должен обойти всех, кто оказался жертвой,
произнести положенные случаю слова и вырезать у каждого сердце. Его должно вырезать аккуратно,
не повредив. Если он повредит какое сердце, ему должно назначить пятьдесят плетей.
***
Архив храма Шагайши-Танцовщицы
Прошение утраченного счастья
От Безоружного Гиага
Верую и прошу даровать мне свет мудрости, о великая.
Пусть снизойдет благодать твоя на мою голову.
Доверь мне тайны свои, не прячь узоров на рубахе твоей.
Вложи силу в танец мой и нож мой.
Пусть несут они не просто смерть, но возмездие.
И тогда я нарисую своим танцем небо.
Нарисую танцем своим дождь.
Нарисую клинком своим смерть.
А страх придет сам.
Ибо ходит он мягкими шагами повсюду,
И звать его не надо.
Но если снизошлешь мне знак, о великая,
Я воззову к страху.
Чтобы явился он к тем, кто похож
На зеркальное отражение друг друга.
***
Архив храма Шагайши-Танцовщицы
Таинство и раскрытие
Письмо в храм от безымянного.
Священный текст.
Каждый человек - сам по себе. Он един и самоличен. И в этом мудрость мироздания.
Рождаясь, человек не ведает зла, но не ведает и добра. И смысла не ведает. Его нужно вести.
Знаки, посылаемые нам мирозданием, очень просты. Очень понятны. Их даже не нужно уметь
видеть.
Мироздание всегда метит настоящее зло.
Но настоящего добра не существует. И в то же время оно - все сущее. Зло же - конкретное. Оно
словно червь в сочной плоти фрукта.
Мы не вправе осуждать мироздание за испытания, которые оно шлет нам.
Нам должно покориться судьбе или же бороться с нею, мирозданию угодно и то, и другое.
Настоящее зло ты всегда узнаешь.
Настоящее зло не бывает одиноким.
Настоящего зла всегда больше одного.
***
Я вытер пот со лба.
- Надоела до смерти эта бредятина, - сказал я, не глядя на парнишку, переводившего для меня
священный язык. Собственно, языком-то каким-то он и не был, так шифр, система знаков. А стиль,
тексты и все прочее очень похоже на такую же ахинею, что читают жрецы в Тарме. Впрочем, ничего
удивительного, ведь Шагайшу-Танцовщицу привезли откуда-то из тех мест. С тех пор, как Гаро
Проклятый победил во второй храмовой войне и сложил на главной площади в Тарме гору из
отрезанных жреческих голов и гениталий. Умел он быть убедительным, ничего не скажешь…
- Я еще нужен тебе, хозяин? - промямлил служка кошмарной богини убийц-фанатиков.
- Нужен, - кивнул я. - Расскажи мне своими словами про Шагайшу. Какая она? Ваши священные
тексты слишком сложны для моего варварского рассудка…
- Хозяин наговаривает на себя, - парень смотрел в пол, боясь поднять глаза. - Вы понимаете куда
больше, чем я…
- Я не просил тебя мне льстить! - оборвал я его. Вообще он мне не нравился. Какой-то
пришибленный, вроде как трус трусом, но почему-то меня вполне устраивало, что за его спиной
стоял и бдел неулыбчивый головорез из отряда моих телохранителей.
- Простите, - еще тише промямлил служка.
- Я спросил тебя кое о чем, - прищурился я.
- Да, - почти неслышно пробормотал он. - Я не знаю, что рассказать. Меня отдали в храм. Я учился
читать священный язык, писать на нем и танцевать. И еще мы учили священные тексты. Мы должны
были рассказывать их по ночам, когда наставник приходил и спрашивал. Он мог прийти любой
ночью, разбудить и спросить. И если ты не отвечал, то утром тебя наказывали…
- Как наказывали? - мне стало интересно. Мне всегда было интересно послушать про чужую
глупость. Ну или не глупость, а просто про то, как кто-то сходит с ума. Рассказывать то же самое о себе
я любил не очень.
- По-разному, - парень едва заметно повел плечами. - Могли плетью посечь, могли заставить мыть
нижние подвалы. А это страшно очень, там пытают, и остается много крови… и еще много чего.
Грязно и воняет. А если не ответил три раза, то ставили клеймо. Вот такое.
Он задрал рукав рубашки и показал ожог в форме силуэта танцующей женщины. Красивый
рисунок, даже не стыдно такое клеймо носить. Знавал я одного градоначальника, который клеймил
своих преступников, выжигая им на лбу фаллос. Символический, но не перепутаешь. Правда, этот
фантазер-градончальник недолго прожил, царь приказал его казнить. Не за лингамы на лбу у
каждого третьего жителя, разумеется, а за банальное казнокрадство или что-то еще в этом духе.
- Ага, понятно, - машинально кивнул я.
- Хозяин, спроси у него про зло, - вдруг подал голос Щенок, доселе молчавший. Я даже забыл, что он
тоже здесь.
- Про зло? - переспросил я. Щенок кивнул. Точнее, Ллеу кивнул, конечно же. Я хмыкнул и снова
повернулся к своему служке. Он неожиданно переменился. Глаза его загорелись, руки сжимались,
словно хватая кого-то за горло, он весь напрягся.
- Расскажи мне про зло, мальчик, - сказал я, готовясь уворачиваться от удара. - Чем отмечает
Шагайша-Танцовщица, чтобы вы не ошиблись?
***
- И что это значит? - спросил Каца, тупо глядя на лист с рисунком. Там был нарисован человек,
смотрящийся в большое зеркало. И еще рядом был росчерк, похожий на чайку.
Я пожал плечами. Лето грустно усмехнулся.
- Иногда я думаю, - сказал он. - Что нам вообще не стоило высовываться из Длинной Земли. Мы бы
многого не узнали, зато не было бы иных забот…
- Например, этой войны, - поддакнул я.
- Например, этой войны, - эхом повторил Лето. Каца продолжал смотреть на рисунок.
- Мне кажется, когда мы поймем, для чего воюем, мы поймем, что нужно мертвому и кто он вообще
такой, - сказал я.
- Веселенькое дерьмецо! - воскликнул Каца. - Тогда и дурак поймет! А что твой пророк говорит?
- Да ничего, - пожал плечами я. - На то он и пророк, чтобы выражаться загадками. Когда этот служка
малолетний умер прямо у меня за столом, не успев даже дорисовать до конца… Вот эта штука,
похожая на птицу - это не птица, это что-то другое… Так вот, когда он умер, Щенок вскочил и начал
выкрикивать какую-то бессмыслицу. Вроде тех гимнов, которых я по вашей милости целую пачку
прочел… Чтоб этим жрецам каждое утро этот бред перечитывать…
- Думаю, они это делают даже чаще, - усмехнулся Лето. - Я слышал, что службы в храме Шагайши
вообще почти круглосуточные…
- Интересно, это был последний храм Танцовщицы? - спросил я.
- Не думаю, - буркнул Каца.
Мы помолчали. Я прихлебывал вино, Каца мял в руках рисунок, Лето просто сидел и смотрел в
окно. Безнадежность. А может, мы зря трепыхаемся? Может этот мертвый советник дело советовал? И
нет у него никаких особых целей, кроме как утвердить господство царя на Семиморье? Кроме того,
мы почти победили… Остался последний рывок и осада. Или быстрый штурм. Или поиск
предателей… Или все это вместе, не знаю, что решит царь. Но ведь мы действительно побеждаем! На
море наш грозный противник уже потерпел несколько сокрушительных поражений, теперь осталось
закрепить результаты на суше…
- А может он и не значит ничего? - вздохнул Каца.
- Рисунок-то? - я взял у него листочек. - Думаю, значит. Шагайша-Танцовщица покровительствовала
убийцам. Но не просто убийцам, а публичным убийцам. Тем, кто убивает прилюдно, при большом
скоплении народа. Они разучивали свой танец, чтобы однажды его исполнить и умереть. Это в
идеале. Но на деле было иначе. Нет, фанатиков такого толка хватало. И служка этот тоже превратился
бы в танцующего одноразового убийцу, это как пить дать.… Но были и другие. Которые приходили в
ночи и скрывались во мраке, сделав свое дело. За деньги, конечно.
- О! - лицо Кацы озарилось. - Кто у нас умер от рук наемных убийц?
- Из всяких великих? - я наморщил лоб, вспоминая. Криссту-Облако отравила любовница,
Лукрей-Помощник утонул на своем же корабле, Гаро… Не помню. Со всеми этими древними
бумажками нельзя точно сказать ничего.
- И все-таки? - не успокаивался Каца.
- Я, правда, не помню, - вздохнул я. - Я же не историк. И даже не летописец никакой. Я каптер.
Признаю, неплохой каптер, а может быть даже гениальный. Но эти все ваши колдуны у меня
перепутались в голове.
***
Дверь приоткрылась, в щель просунулась голова моего начальника караула. Карит всем своим
видом показывал, что у него важное дело. Я со вздохом поднялся и подошел к нему.
- Я доставил того человека, как вы и приказывали, - сказал Карит.
- О чем ты? - не понял я.
- Он пытался подкупить стражу на воротах, - терпеливо объяснил Карит.
- Ах да! - спохватился я. - Совсем из головы вылетело.
Предатель был уже третий по счету. Все - мелкие сошки. Ни из одного не удалось выбить имени
босса - они его попросту не знали.
- Позвать двадцать второго? - спросил Карит.
- Нет, - я покачал головой. - Разберемся сами…
Предателем оказался невзрачный человечек в годах по имени Руфо. Служил он под началом
Крайли, но это ни о чем не говорило, прошлые двое были из других отрядов. Совершенно точно, это
исполнитель. Да даже нет, не исполнитель, а что-то вроде шеста, которым человек, идущий по
болоту, ищет безопасный путь. Впрочем, сравнение неправильное. Шест не ломается от попадания в
трясину. Странные люди, право слово… Я понимаю, почему против нас идут жители Лаваты, все эти
жрецы, фанатики и просто подметальщики улиц. Мы чужие, мы пришли и разрушили их мир. А их
город превратили в казарму для своих солдат. Да, местные жрецы или Восседающие на Столпах
отвратительны, но понять их я могу и могу принять их ненависть. Но предатели… Особенно такие…
Судя по его внешнему виду, он уроженец Отмелей. Или Тармы, там тоже много кровей смешалось. А
значит, никаких родственных связей с местными длиннолицыми жителями не имеет. Он не
защищает свою семью. Местная возлюбленная?
- Любезный Руфо, - начал я. - Я могу сейчас вызвать дознавателя. Он поработает с тобой, и ты
расскажешь мне все, что знаешь. Но то, что ты знаешь, мне неинтересно, понимаешь ты это?
Руфо кивнул.
- А интересно мне не то, что ты знаешь, - я прошелся взад-вперед по комнате. - А то, что ты
чувствуешь. Скажи, зачем ты хотел открыть ворота в урочный час?
Руфо молчал. Я пожал плечами.
- Наверное, надо все-таки вызвать двадцать второго, - задумчиво проговорил я.
Руфо задрожал. Он выглядел испуганным и жалким. Все предатели так выглядят. Только некоторые
ведут себя иначе. Те, кто с самого начала не был твоим человеком.
- Подожди с двадцать вторым, - глухо сказал Каца. - Я хочу сделать кое-что…
Колдун рывком поднялся и сбросил на пол хламиду, оставшись в одних штанах и бусах. Руфо
задрожал еще сильнее. Его просто-таки затрясло, но оторвать взгляд от татуированного и покрытого
шрамами Кацы он уже не мог.
- Йа! Йа! - вскрикнул Каца, подскочил, будто исполняя первую фигуру храмового танца Луда,
хлопнул в ладоши. Вокруг его блестящей лысины появилось едва заметное сияние. Колдун
придвинулся к Руфо вплотную, цепко ухватил предателя за подбородок, почти коснулся своими
губами его рта. Выглядело так, будто Каца хочет поцеловать Руфо. А может и не выглядело. Когда
имеешь дело с колдунами, лучше на всякий случай ничему не удивляться. Каца быстро что-то
зашептал, рот Руфо безвольно открылся, глаза закатились. Каца шептал неразборчиво, отрывисто, но
каждое сорвавшееся с его губ слово превращалось в туман и тонкой струйкой проникало в рот
предателя. Потом Каца оттолкнул от себя голову Руфо. И она глухо ударилась в стену. Глаза
предателя закатились, он стал медленно сползать на пол. Каца отвернулся от него, снова несколько
раз подскочил, завертелся на месте и снова обратил свой взгляд к Руфо, бесчувственное тело которого
уже валялось на полу мешком.
- Алмену-Айя! - выкрикнул Каца, спустил штаны и помочился на предателя. А потом, как ни в чем
не бывало, направился обратно к своему креслу. Мы с Лето ошарашено молчали. Думаю, караульные
тоже были впечатлены увиденным зрелищем.
- И что это значит? - нарушил молчание Лето. Но Каца в этот момент приложился к полному
стакану с вином. Он шумно глотал, будто только что вышел из пустыни.
- После таких фокусов ужасно хочется пить, - сказал, наконец, он, вытерев рот тыльной стороной
ладони. - Я его заколдовал!
- Мы поняли, - сказал я. - И что нам это даст?
- Теперь нам надо его отпустить, - заявил Каца. - Он проваляется еще пару часов, так вот через эти
часы его не должно быть даже близко.
- Хм… - начал, было, я, но Каца меня остановил.
- Я не закончил! - сказал он. - Мы его выкинем где-нибудь на помойке, он ничего не будет помнить о
том, что был в плену. У него будет болеть голова, будто вчера он перебрал или его стукнули. В общем,
найдет сам себе какое-то объяснение, неважно. Как только он придет в сознание, я начну видеть его
глазами.
- О, - оживился Лето. - Так он может привести нас к заказчику, так?
Каца кивнул.
- А зачем ты на него помочился? - спросил я. - Это входит в заклинание?
- Не, - отмахнулся Каца. - просто я терпеть не могу предателей.
***
- Он вообще может пойти на эту встречу через неделю, - вздохнул Лето, когда Каца описал
очередной бессмысленный разговор Руфо. На сей раз они с тремя приятелями обсуждали
достоинства шлюхи по имени Ралла. А до этого он пил пиво, которым его угощали другие друзья. Из
фуражиров. Это именно к ним он пришел с больной головой, а они его пожалели.
- Так вот куда девается все пиво! - воскликнул я, когда Каца рассказал про три кувшина, в которых
Руфо принял активное участие. - А я-то недоумеваю…
- Ну если предателя не найдем, так хоть тайные склады мародеров пошерстим, - хмыкнул Лето. - А
ты ведь, поди, и не подозревал, что эти разбойники от тебя столько скрывают, а, Жаба?
- Не подозревал, да, - я пожал плечами. - Я совершенно точно это знал. Только бегать за ними
недосуг было.
Интересное началось только после полуночи, когда мы уже отчаялись и были почти уверены, что
усилия напрасны. Не может же Каца круглые сутки следить за этим ничтожным Руфо? У нашего
колдуна и других дел хватает. И как раз когда мы это обсуждали, Руфи, чьими глазами сейчас
смотрел на мир Каца, встал со своей постели и, крадучись, направился к выходу.
- Надо идти туда! - Лето вскочил.
- Зачем? - я наморщил лоб. Никуда идти не хотелось. - Мы же и так все увидим…
- Жаба, ты меня удивляешь! - воскликнул Лето, прицепляя к поясу меч и нахлобучивая шлем. - Ты
уже скольких предателей допросил?
- Двоих, кроме этого, - ответил я, недоумевая. И тут до меня дошло. - Точно! Никто из них не знал,
кто ими командует!
Я тоже вскочил, но оружие брать не стал, а позвал Карита.
- А этот предатель романтик, - прошептал Лето, придвинувшись ко мне вплотную. Мы засели на
плоской крыше дома, примыкавшего к Каменной площади. Я хрюкнул, сдерживая смех.
Действительно, более лирического места было не сыскать во всей Лавате. Посреди Каменной
площади возвышалась статуя, изображавшая слившихся в страстном поцелуе любовников. Сдается
мне, оба юноши, хотя точно сказать трудно - длиннополые одежды мешают разобраться. А здесь на
юге мужской костюм от женского мало чем отличается. По лицам тоже непонятно - ни на одном из
них нет бороды.
Руфо сначала тревожно шагал вдоль стены бывшего храма, расписанной сине-красными узорами.
Его силуэт был виден так отчетливо, словно бумажная кукла в театре теней. Даже зеленый салага не
промахнулся бы…
- Смотри… - шепнул Лето, привлекая мое внимание к арке, ведущей на улицу Ювелиров. Там стоял
кто-то бесформенный. Мужчина? Женщина? Может, этот Руфо просто на свидание пошел, а мы
почему-то решили, что у него сегодня встреча с его нанимателем? Вот идиотами-то мы будем, если
окажется, что это шлюха какая-нибудь…
- Это не шлюха, - словно в ответ на мои мысли пробормотал Лето. Похоже, мы одновременно
подумали про свидание. - Берем?
- Рано, - я мотнул головой. - Каца скомандует…
Руфо бросился навстречу к бесформенной фигуре, стоявшей неподвижно. Видимо, только что
заметил. Наш колдун поднялся в полный рост, раскинул руки и прокричал в небо три отрывистых
гортанных слова. Незнакомец в бесформенных одеждах рванулся было бежать, но не успел. Руфо
вдруг нечеловечески закричал. От его фигуры полилось бледное фиолетовое сияние. Длинные струи
колдовского огня, словно щупальца кракена, оплели фигуру в балахоне, и двое предателей
повалились на землю. По команде невидимого с моего наблюдательного пункта Карита, солдаты
рванулись к сплетенным колдовством фигурам, и начали швырять заготовленные заранее сети.
«Опять план операции без меня придумали», - беззлобно подумал я, поднимаясь на ноги.
И тут же полетел обратно на крышу.
- Может быть, это еще не все! - сказал Лето, не позволивший мне встать. Он оказался прав, кстати.
Небольшая свалка завязалась с каким-то отребьем, прятавшимся в переулке. Одеты они были в
рванину, но вот вооружены… Наши прямые клинки, а не кривые крючья белафортцев.
Все было кончено за считанные мгновения. Возможно, кто-то успел скрыться. Но это было неважно.
Я подошел к Каце, задумчиво стоявшему над бесчувственным телом неизвестного.
- Ну что, ты готов узнать имя предателя? - сказал он бесцветным голосом. Устал.
Я наклонился и сорвал маску с лица. Кто-то услужливо поднес факел.
- Опа! - удивленно воскликнул Лето. - Хотя я даже рад, что это именно он…
Перед нами на мостовой валялся Таска - Яблочный пирог. Командующий желтым флотом.
***
- Я приказал заковать его в кандалы и отправил в подвал, ждать царя, - закончил я свой рассказ о
допросе. - Двадцать второй был на редкость аккуратен, даже кожу не попортил.
- Странное дело, - протянул Лето, вставая из-за стола. - Он был… с наездником?
- Ничего подобного, - я покачал головой. - Он сам по себе, гиений выкидыш, работал на Белафорт.
Его в плен взяли в море и завербовали. Безо всякой магии, только на тщеславие надавили. И гордость
ущемленную…
- Надо было вскрыть ему череп, - вздохнул Каца. - Сколько раз хотел это сделать…
- Думаю, у царя на этот счет фантазия куда лучше, чем у нас, - усмехнулся я. - Мы все помним, как
он любит предателей…
Да, мы помнили. И Лойахо-Медведя, дезертировавшего в битве на Змеином перешейке, которого
царь заставил поджарить мясо из собственных отрезанных ног и накормить им всех, кто пошел за
ним. К чести Медведя надо сказать, что он долго держался, умер, не дожарив только правое бедро.
Был еще Мусс-Тра-ля-ля, у которого почти получилось провести в покои царя в Тарме убийцу.
Почти… Мусс целый месяц провел на главной площади Тармы в чане с нечистотами, ежедневно
пополнявшемся. Его честно кормили и поили, чтобы он подольше прожил. А умер он, когда кто-то
милосердный его прирезал. Если бы не этот благодетель, Мусс торчал бы в котле с дерьмом и по сей
день, жители Тармы страсть как любят дурацкие ритуалы. А вот про смерть Искусника-Питты даже
вспоминать не хотелось. В общем, интересное будущее Яблочному Пирогу было обеспечено, я ни
капельки в этом не сомневался.
- Веселенькое дерьмецо, - пробормотал Каца. - И долго ему придется ждать царя?
- Не думаю, что долго, - махнул рукой я.
- Жаль только, что времени на расправу у царя не будет, - хмыкнул Лето. - Нам тут считанные дни
осталось торчать. Собственно, я послезавтра уже выступаю…
- А я пока остаюсь, - скривился Каца. - Мне этот городишко надоел хуже дерьмового дерьма. Но мне
приказано остаться. Так что выступаю последним. Вместе с Жабой.
Я пожал плечами. Не сказать, чтобы я с нетерпением ждал нового марша, теперь уже последнего,
чем бы эта война не закончилась. До Белафорта каких-то пятьдесят лиг, не больше. А то и меньше…
- А что Таска плел про наследника? - спросил Лето. - Правда, хоть?
- Даже если и так, - я пожал плечами. - У царя была пара сотен наложниц. И жен вроде как штуки
четыре официальных. Царицы ни одной, правда, но дела это не меняет…
- Ммм? - удивился Каца. - Чего я не знаю про нашего флотоводца? Я думал, он обычный
неудачник…
- Его сестра спала с царем, - сказал я. - Когда-то давно. У нее сын. Яблочный Пирог уверяет, что
царский.
Я помолчал, глянув в окно, на деловитую суету вокруг большой крытой повозки. Из нее выгрузили
серые мешки прямо на мостовую, а на их место начали складывать деревянные ящики. В мешках песок, в ящиках - гвозди.
- И что? - спросил Каца, возвращая меня обратно к разговору.
- И ничего, - я снова пожал плечами. - Даже если и так. Только я знаю про восемнадцать царских
отпрысков. Разного пола. Даже близнецов среди них две пары, подумаешь, невидаль - от царя родила
девять лет назад…
- Близнецы, - вдруг эхом прошелестел Щенок. Голосом Ллеу. - Они воплощенное зло. Шагайша
подарит свое благословение тому, кто избавит мир от зла. Чей танец прервет их жизни…
Каца хотел что-то сказать, но я прижал палец к губам. Кажется, я понял. Все понял…
- Она была лучшей из всех, белокурая, прекрасная, как рассвет. Никто бы не подумал на нее, и
Близнецы не подумали. Ее танец завершился на закате, с последним лучом солнца погасли последние
искры жизни в глазах у кровавых правителей. Их сердца перестали биться почти одновременно.
Белокурая Сионн стояла над их телами, и кровь капала с ее клинка.
Три дня и три ночи горели костры и рокотали погребальные барабаны. Золоченые саркофаги
стояли рядом на двух колесницах, чтобы доставить тела братьев к местам их упокоения. Ша - в Храм
Отдохновения в Белафорте, а Шуа - в Храм Пустоши, далеко на восток. Так повелела Танцовщица, и
подданные склонились перед ее волей.
Осада Белафорта
Гора называлась Хекла. Она начала дышать огнем еще во время четвертого марша. Когда вдали
показались стены Белафорта, они выглядели почти близнецами - пышущая огнем гора и пылающий
жертвенными огнями город. Чадный дым валил и из жерла вулкана, и с цитадели города. Высоко в
небе дымные столбы сплетались, словно два черных жгута, а потом сыпались на наши головы черным
снегом. Кое-кто считал это плохим предзнаменованием для нас, остальные предрекали гибель нашим
врагам. Я предпочитал не иметь собственного мнения.
Мой шатер разбили на шестой линии, в самой дальней части от стен, под защитой трех невысоких
холмов. Раньше в этом месте было какое-то поселение, но к моменту моего туда прибытия, от
построек остались только воспоминания - все, что можно было разобрать - разобрали и унесли,
съестное - съели, а люди… Ну, кто успел, разбежался.
Соседний шатер занимал Раг. Чуть дальше - Дих-Заноза. По-видимому, в качестве охраны.
Фуражиры и каратели. Отличная компания… Лето и Каца были далеко, у самых стен. Лето вроде
даже в первом штурме участвовал, когда наши выбивали белафортских солдат из предместий. Но все
это теперь от меня было далеко. Ни единой свободной минутки на подумать и помечтать.
Пропитание нашей многотысячной армии съедало все мое время до последнего мгновения. Иногда
удавалось заснуть, да. Правда, неизвестно, что было хуже - посыпанная черным пеплом реальность
или кошмарные сновидения, навеваемые соседством с жутким городом, где на вершине цитадели
жгут в печи живых людей…
- Пойду к себе, - Раг тяжело поднялся и заковылял к своему шатру. Его тощий слуга сноровисто
подхватил складной стул и направился следом. Оглянулся только один раз. Не любит он меня. Раг
подобрал этого паренька в храме Луда. Купил. Я задумчиво склонился над бумагами. Ничего
неожиданного Раг не сообщил. Окрестности были выпотрошены и высушены. Ничего съестного
практически не осталось. Просит желтый флот, чтобы шерстить окрестные острова, там почти везде
колонии Белафорта. Еды в складах примерно на пару месяцев при соблюдении экономии. Кто из нас
в осаде? Я вздохнул и огляделся. Вздымая тяжелыми сапогами облака черной пыли, ко мне
приближался Дих. Хорошо, что два моих нынешних сподвижника друг друга не любили.
Выдерживать их общество одновременно было бы настоящим ночным кошмаром. Единственный глаз
Диха светился неподдельной злобой.
- Что? - спросил я.
- Дерьмовые дела, - выплюнул он, опускаясь прямо на землю. - Видел я уже такое. Только тогда
проще было. Сейчас эти драные дикари объединятся и будут рвать нас на куски.
- Я что-то пропустил? - прищурился я.
- Белафорт много имел дела с всякими бродячими вокруг племенами, - уточнил Дих. - И сейчас эти
шакалы обнюхивают наш тыл. Напали вчера на фургон.
- А почему ты решил, что они объединятся?
- Чутье, - Дих отвернулся и уставился на дымящую вершину Хеклы. - Надо что-то делать, Жаба.
Нутром чую, если оставить как есть, дерьмово все кончится. Мы отобьемся, скорее всего, но не
хотелось бы отбиваться, у нас задача другая.
"Конечно другая, - подумал я. - Сроду ни ты, ни Раг не защищали крепости. Один вынюхивал
добычу, а другой выкуривал выживших из нор..." Но вслух ничего подобного говорить не стал. Тем
более что Заноза дело говорил.
- Давай-ка мы это дело обсудим сейчас, - сказал я. - Тащи сюда задницы твоих самых смышленых
офицеров, а я отправлю гонца за Рагом. Вот он обрадуется, только что ушел...
***
- Там три племени, - пожевав губами, сказал седой офицер. У него не хватало трех пальцев на
правой руке, и нога была только одна. Лицо выглядело знакомым, но не особенно. Виделись раньше,
но не были представлены. - Одно в пустыне засело, ими баба командует. Или несколько баб. Второе
черномазые коротышки верхом на маленьких лошадях и третьи просто какой-то сброд. Кажется,
беглецы с белафортской каторги.
- А почему тогда они на нас нападут, мы же их гонителей атакуем? - непонимающе спросил Рохля,
офицер, пришедший с Рагом.
- Им все равно, на кого нападать, - хмыкнул я. - С некоторых пор мы в этих краях единственная
добыча.
- Это еще кто добыча, - буркнул Рохля, но спорить не стал.
- А из-за чего сыр-бор? - спросил Багуй, офицер Диха, второй, кроме того седого, который не
представился. Если это самые толковые... Впрочем, о чем я? - Подумаешь, какая-то рвань вокруг
бегает, нам-то что?
- А то, что у нас нет внешних укреплений, - рыкнул Дих. - И если эта рвань ночью подпалит наши
обозы и шатры порежет, то армия наша останется без провианта. Надо решать с этим что-то...
- Давайте их в засаду заманим, - предложил я. - Сделаем вид, что откуда-то добычу везем, а сами в
обоз вооруженных до зубов воинов посадим.
Вообще-то я это предложил просто так, чтобы прекратить уже споры о том, опасны эти дикари
вокруг или пусть себе бегают.
- А ведь да, - тихо проговорил Раг. - Я как раз планировал оборудовать причал в лиге отсюда, чтобы
когги могли разгружаться не только на первых линиях. Только вот у меня дорога вызывала некоторые
опасения. Можно же совместить приятное с полезным!
Ничего приятного в отбивании атак местных дикарей я не видел, но счел нужным улыбнуться и
предоставить дальнейшее построение планов остальным. А сам тем временем задумался про
Близнецов. Значит, один близнец приблизился ко второму близнецу. Опасно приблизился. Не зря же
он так стремился всеми правдами и неправдами, ценой войны и разрушений преодолеть это
расстояние. Что-то произойдет, когда они встретятся. Но что?
- Им понадобится скакун, - шепотом сказал Ллеу. - На котором они оба смогут удержаться.
Когда он успел оказаться рядом?! Я быстро развернулся к нему, но на лице мальчика уже
расплывалась глуповатая улыбка Щенка. Впрочем, он сказал достаточно. А заодно и кое о ком
напомнил. Тобтопы. Я прислушался к обсуждению деталей плана провокации и понял, что не хочу
выносить эту свою идею на публику. Почему-то. Я снова оглянулся на Щенка. Гиены меня задери,
когда же я научусь их отличать?! Щенок мне понимающе подмигнул. Или все-таки Ллеу?
***
На мое счастье Кочар оказался поблизости и смог к ночи прийти в мой шатер. К ночи - это чтобы
Раг и Дих не видели, что я с ним общаюсь. Не знаю почему, но мне не хотелось их посвящать в свои
планы. Не то, чтобы я считал затею с провокацией и засадой ничего не стоящей, тем более что сам же
это и предложил, но все равно эта идея казалась мне какой-то... примитивной. Ни мародеры Рага, ни
каратели Диха не были, по существу, настоящими воинами. Все они привыкли иметь дело с
запуганным гражданским населением. Если им и попадались воины, то это были или раненые, иди
дезертиры. Разве что отряд конных лучников Рага стоил чего-то в бою. Может именно поэтому они
так и раззадорились, планируя боевую операцию.
Меня же сейчас волновал не столько грядущий героизм отбросов армии, сколько устранение
угрозы. Косноязыкий Дих изложил все довольно прямолинейно, но в целом понятно. И
недооценивать проблему я бы не стал. Тем более что припасы начали медленно и неуклонно
подходить к концу, и с этим тоже надо было что-то делать.
- Здравствуй, Жаба, - Кочар с сомнением посмотрел на складной стул, который я для него
приготовил, и опустился на землю. Как ему это удается, интересно? Кочар, командир дальней
разведки, проводящий большую часть своей жизни в условиях, далеких от сибаритских, был огромен.
Мало того, что ростом он был на две головы меня выше, так еще и пузо имел столь объемистое, что
никак не ассоциировался с кочевой жизнью.
- И тебе привет, Кочар, - я кивнул и разлил по стаканам розовое книддское. - Скажи, давно ли ты
видел вождя тобтопов?
- Не очень, - Кочар принял свой стакан и пригубил вино. - Он отирается где-то поблизости вместе со
своими дикарями. А что?
- Тут такое дело... - и я рассказал ему про возможную внешнюю угрозу. С каждым моим словом он
мрачнел и кивал. Когда я закончил, он вздохнул.
- Скорее всего, твой Дих прав, - сказал он. - Эти людишки действительно здесь отираются, но от
любых стычек уходят и пока что не вредили. Если начнут - это будет очень, очень плохо.
- Ты можешь привести сюда вождя? - спросил я напрямик.
- У тебя есть какая-то идея?
Я не особо хорошо знаю Кочара. Со стороны он кажется добродушным тугодумом. А в деле похож
на телегу, которую сталкивают с горы. Сначала она скрипит и никуда ехать не хочет, а у подножия
становится опасно ставить ей какие-то преграды. Так что я не спешил раньше времени посвящать
нашего дальнего разведчика с планами. Вдруг ерунда получится...
- Ты сможешь привести его завтра? - спросил я.
- Смогу, - кивнул Кочар. - Наверное. Если он опять куда-нибудь не утотобтопает.
***
- Эй, Жаба, просыпайся!
Вопреки настойчивой просьбе, в реальность я возвращаться не хотел. Не верил, что произнесший
эти слова человек мне не приснился. Поэтому открывать глаза я не стал, а просто постарался натянуть
на голову одеяло.
- Жаба! - прикрикнул Лето, стаскивая с меня одеяло. - Ты даже ради старого друга не можешь
проснуться пораньше?!
Тут я, наконец, поверил в то, что Лето мне не снится. Я продрал глаза и увидел, что за открытым
пологом только едва-едва начало светать.
- Ты как здесь? - спросил я хриплым ото сна голосом.
- Взял выходной, - махнул рукой Лето. - До полудня буду тебе надоедать. Отдохнуть захотелось,
кругом иерархи мерещатся.
- Как... там? - я сел и заглянул ему в лицо. Кажется, я уже спрашивал об этом. Когда-то
давным-давно. Казалось, целая жизнь прошла.
- А, - неопределенно махнул рукой Лето. - Ты поднимайся, сейчас Щенок притащит наш завтрак, и
я все расскажу.
Если Белафорт нарисовать, то он похож на голову крокодила, раскрывшего пасть. Центральный
холм возвышается прямо у основания узкого залива. На холме - цитадель. Храм-дворец, из которого
все время идет дым. Именно там стоит большая жертвенная печь. Город с трех сторон окружен
высоченной стеной с зубцами, вплотную к стене - казематы и казармы. Самым неприятным
сюрпризом оказались слоны.
- Я думал, что они водятся только далеко на востоке, - сказал Лето с горечью. - Надеялся никогда
больше этих чудищ не увидеть. Но эти - другие. Они больше и свирепее восточных. Я боялся, что в
штаны наложу, когда они впервые пошли в атаку.
Но атака слонов провалилась. Причем по причине неожиданной - когда ворота распахнулись и
серые зверюги ломанулись вперед, против них оказались не закаленные восточным походом воины, а
зеленые новобранцы, которые неспешно занимались постройкой укреплений. Они с криками
разбежались, а слоны вломились в частокол бревен и завязли в недокопанных котлованах. Бой был
тяжелым, конечно, но потерь могло быть и гораздо больше.
- На вылазку белафортцы выходили трижды, - проговорил Лето. - Но две последующие вылазки
были обычными. Без слонов. На наше счастье, в стойлах Белафорта слонов оказалось всего тридцать
два. Если есть еще, то они их пока не показывали. А из тех, что вышли за ворота, трех слонов нашему
Амбиле удалось захомутать. Ты же знаешь колдуна Амбилу?
Я мотнул головой.
- Стараюсь поменьше общаться с колдунами, - я с сожалением понял, что сегодняшнюю норму вина
мы уже выпили. Дальше придется довольствоваться водой.
- Ну и ладно, Лето коротко хохотнул. - Тогда сплетни о нем тебе вряд ли интересны.
Казалось, что гавань у Белафорта самое слабое место. Только вот в узкую "крокодилову пасть" могло
войти судно не больше биремы. Да и бирема с трудом, шкрябая пузом по дну. Настоящий порт
Белафорта был снаружи, словно бы отдельным городком. Или даже не так - портов у Белафорта было
как минимум три - на узкой выдающейся в море косе, нижней челюсти "крокодила" вплотную к стене
была ничем не защищенная пристань. Грузы с нее поднимали в город подъемниками; внутри стен в
заливе, только для очень легких суденышек, и снаружи, отдельным укрепленным районом стояли
верфи, склады и большие причалы. Склады, к моменту подходя нашей армии, были пусты, а в
портовом районе этом самом никого, кроме смертников в засадах не осталось. Царь приказал это
место не рушить, а использовать для собственных надобностей. К счастью, поджоги удались не у всех
белафортских партизан, так что восстанавливать пришлось немногое. Шагги, когда верфи увидел,
засиял и приказал привезти корабельных дел мастеров побыстрее.
- И никакого веселья? - разочарованно спросил я. - А как же ежедневные штурмы, ночные диверсии
и прочие развлечения?
- Осада - дело небыстрое, - пожал плечами Лето. - Собственно, повоевали мы только в самом начале,
когда предместья вычищали. Кровь рекой, хруст костей, все дела. А потом царь приказал не рыпаться.
Потому что мы как увидели Белафорт, так нам сразу домой повернуть захотелось. Ты вблизи-то не
был, а отсюда непонятно, что за крепость этот город. И страшно там еще, жуть. Барабаны бьют, не
смолкая круглые сутки, запах горелого мяса... И черный пепел с неба сыплется. Эх.
- А иерархи? - меня передернуло. Показалось, будто порыв ветра досюда донес запах обуглившейся
человеческой плоти.
- Не видел ни одного, - покачал головой Лето. - Как я понимаю, Иерархи вступят в дело, если Совет
Ста поймет, что дело совсем кисло.
Я кивнул. Мы помолчали, потом Лето продолжил рассказывать.
Царь поставил шесть одинаковых шатров. И спал каждую ночь или в одном из них, или вообще не
приходил спать. На его жизнь трижды покушались. Неудачно, убийц ловили еще до того, как они
успевали подойти хотя бы к личной охране царя. Все из наших. Предатели.
- Каца говорит, что нам так и не удалось никого из белафортцев склонить на свою сторону, - губы
Лета скривились в горькой усмешке. - Наверное, они своих владык боятся больше, чем нас. Или никто
пока не верит, что наши семьдесят тысяч солдат смогут победить их полумиллионный город.
- Не верят? - переспросил я.
- Ощущение дурацкое, - пожал плечами Лето. - Как в детстве. Когда ты думаешь, что можешь
всерьез что-то собой представлять, а тебя берут за шкирку и...
- Даже так? - удивился я.
- Да нет, - отмахнулся Лето. - Не слушай меня, ерунду плету. Я просто устал, как собака. Настолько,
что хоть прямо сейчас на штурм лезь.
***
Рядом с Кочаром вождь смотрелся щуплым мальчишкой. Зато завернутая в ворох ткани фигура,
вошедшая следом за вождем, была довольно внушительной, даже по сравнению с нашим командиром
разведки.
- Это Тана, - сказал вождь. - Моя жена.
Женщина сбросила покрывало, осталась только в цветных бусах и вуали, прикрывающей лицо.
- Слушай, вождь, - спросил я. - А почему твоя женщина ходит одетая?
- Это все солнце, Жаба, - сказал вождь, взбираясь на раскладной стул с ногами. - Я пробовал водить
белых женщин без одежды. Но они сначала становятся красными, потом облезают, а потом чернеют.
- Ты умный, вождь, - сказал я, сдерживая смех.
- Ты тоже умный, - сказал вождь. - Я очень рад тебя видеть, Жаба, но ведь ты не просто так меня
позвал?
- Да, у меня есть к тебе дело, - кивнул я.
- Мехари не дам, - быстро проговорил вождь. - Их мало осталось и у них эти... детеныши. Нельзя им
воевать, надо кормить.
- Не надо мехари, - сказал я. - Расскажи мне про башни. Каменные стреляющие башни. Они же
больше не стреляют?
- Мы выбили оттуда всех стрелков, - вместо вождя ответил Кочар.
- Не стреляют, - подтвердил вождь. - Хорошо.
- А могут тобтопы их занять, чтобы стрелять по другим врагам? - спросил я.
- Нет, - мотнул головой вождь. - Нет-нет! Тобтопы не могут занять. И стрелять оттуда не могут.
Плохие башни очень. Не могут. Нет.
- А что не так с этими башнями? - удивился я.
- Пусть этот толстый уйдет, - потребовал вождь. - Тебе расскажу.
Я перевел взгляд на Кочара. Тот нахмурился, но поднялся. Я незаметно ему подмигнул.
- Не смогу объяснить понятно, - развел руками вождь, когда Кочар вышел. - Это не просто
стрелятельные башни. Если бы были просто, тобтопы бы согласились стрелять и кидать дротики. Там
капища. Святилища. И они не пускают. Нет, не так. Зайти можно, только потом будет все плохо.
- Мда, - вздохнул я.
- А зачем тебе, чтобы тобтопы стреляли? - спросил вождь.
- Понимаешь, вождь, - начал я. - У нас все самые лучшие воины сейчас там, - я махнул рукой в
сторону стен Белафорта. - А здесь только те, кто воинам еду привозит. А вокруг живут всякие дикари.
Которые начали нападать на нас. Отвлекать хороших воинов, значит, мы не победим Белафорт.
- Ясно, - кивнул вождь. - А если вы будете воевать, то ваши с голоду вспухнут, и Белафорт тоже
победить не смогут. А может, я тебе покажу башни, а ты разберешься, как сделать так, чтобы оттуда
стрелять было можно?
- Это как? - не понял я.
- Ну... - вождь поскреб в затылке. - Ты ученый. Не знаю как. Хочешь посмотреть башню? Тут есть
одна. Идти всего два раза по недалеко.
***
- Плохое место, - сказал Щенок, нахмурившись. - Очень-очень плохо.
И я с ним был согласен. Даже при всей моей толстокожести и нечувствительности к магии и всему
такому, рядом с башней мне было не по себе.
- Дверь вон там, - показал вождь. - Зайдем?
И не то, чтобы я себя ругал за эту авантюру... Было даже что-то необъяснимо приятное в том, как мы
ползком пробирались мимо наших караулов, прикрытые магическим пологом Ллеу. Я старался не
думать сейчас о том, как мы будем возвращаться обратно в шатер. Еще было немного совестно перед
Кочаром, которого мы так у входа и оставили, когда выскользнули в ночь. Вождю присутствие Щенка
тоже не очень нравилось, но тут я стоял насмерть - какой смысл тащиться сквозь ночь к неведомой
башне, где, предположительно, буйствует какая-то магия, не взяв с собой того, кто сможет
растолковать, что там к чему?
Башня была построена из простого серого камня и имела форму куба. Дверь уже давно вышибли и
куда-то унесли, так что квадратный проем зиял в передней стене просто черным провалом. В темноте
не было видно никаких узоров или барельефов - башня просто возвышалась перед нами. Громоздкая
и грозная. Про щели-окна наверху я знал, но видно их пока не было. Щенок покрутил фитиль
масляной лампы и сделал ее поярче.
- Ну что, идем?
- Ты же сказал, что там плохое место? - удивился я.
- Мне все равно интересно, - сказал мальчик голосом Ллеу. - Здесь есть что-то очень знакомое. Как
будто... Нет, не могу пока сказать. Давайте зайдем.
- Это опасно? - спросил я.
- Да, - пожал плечами Ллеу. - Там может прятаться хищный зверь. Или еще что-нибудь. Не знаю.
Мальчик решительно направился к башне. Мы с вождем недоуменно переглянулись и направились
следом.
Запах. Терпкий запах с примесью пыли и тлена.
Так не пахнет в казармах или казематах.
Острый, режущий ноздри запах.
И еще тошнотворный сладковатый.
Пыль, покрывшая каменный пол, заглушала наши шаги. Щенок остановился и повернулся к нам.
Пламя лампы выхватило из мрака его лицо. Напряженное, будто он к чему-то прислушивался.
- Надо закрыть лица, - сказал он. - Дышать сразу будет легче, и еще будет лучше, если оно нас не
увидит.
- Оно? - переспросил я.
- Не знаю, что это, - сказал Ллеу. - Оно здесь, но как будто может только смотреть. Знаю, что будет
лучше, если оно не сможет видеть наши лица.
Дурацкое требование. Но лучше его выполнить. На всякий случай. Я размотал свой тюрбан и
принялся наматывать его заново, с учетом пожелания Ллеу, то есть, оставив одни только глаза.
Вообще-то я не любил носить головные уборы. Просто пустыня приучила, там никак без вороха
тряпок, намотанных на голову. Вождь негромко шипел и ругался на своем языке. Язык я так и не
научился понимать, но легко могу предположить, чем он был так недоволен, неумело обматывая
голосу куском своей набедренной повязки. Впрочем, повязка - это какое-то слишком простое слово
для той конструкции, которой тобтопы прикрывают нижнюю часть своего тела. Они сворачивают ее
из нескольких разноцветных полос ткани, перевивают лентами, нитками бус и украшают яркими
перьями. Сейчас вся эта красота валялась на полу, потому как при попытке извлечь из одеяния только
одну полосу ткани, одежка ссыпалась живописной кучей. Ллеу отдал мне фонарь и принялся
помогать вождю.
Стены были раскрашены узорами. В темноте было плохо видно, что на них. Вроде какой-то
орнамент.
- Это орнамент Маари, - не оборачиваясь, произнес Ллеу. - Не знаю, зачем он здесь, обычно его в
других местах наносили.
- Так мы что ли в каком-то храме? - спросил я.
- Нет, - мотнул головой Ллеу. - Это другое. Не понимаю, что. Ни разу не сталкивался. Сейчас мы
поднимемся наверх и все поймем.
Лестница уцелела, хотя выглядела не лучшим образом - две обожженных деревянных палки и
перекладины. Вела к люку в потолке.
- Полезу вперед, - сказал вдруг вождь и решительно поставил ногу на первую перекладину. Он
ловко взобрался наверх и исчез в потолке. Оттуда посыпалась труха.
- Шшуго-дого, блогуад ковош, - сказал вождь с выражением.
- Как там? - спросил я.
- Темно очень, - сказал вождь и чихнул. - И пыльно. Никого нет. Забирайтесь.
Я пропустил Ллеу, потом вскарабкался сам. Поймал себя на том, что никак не могу отделаться от
ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Пока ждал своей очереди, неотрывно смотрел на дверь.
Вдруг кто-то из лагеря нас заметил и пошел следом?
- Похоже, они здесь и жили, - сказал я, оглядываясь. - Поднимали лестницу наверх, закрывали люк
этой плитой, и выковыривай их оттуда хоть целой армией...
Помещение было жилое. Когда-то жилое. Сейчас все было разрушено и разломано. Кое-что даже
сожжено. Во всей обстановке был только один предмет непонятного назначения - каменный куб с
вырезанным на верхней грани глазом в треугольнике.
- Вот оно, - прошептал Ллеу. - Оно следит. И защищает...
Я встряхнул головой. Ничего не чувствую! Сюда бы Кацу...
- Это очень плохое, - сказал вождь. - Тут колдун в кубе заперт, он там сидит и колдует. Не мертвый,
не живой. Но тобтопам сюда нельзя.
- Да, - кивнул Ллеу. - Я слышу его сейчас.
- Вы хотите сказать, что это просто чья-то могила? - спросил я, чтобы не молчать как дурак.
- Ну... - Ллеу подошел к каменному кубу. - Не совсем... То есть, и да, и нет. Мне кажется, что туда
поместили человека еще живым. Соблюдая какой-то особый ритуал, чтобы его душа никуда не
делась. И теперь оно там. Безумное. Несчастное.
Я обалдело молчал. Потом тоже подошел к кубу. Но, опять-таки, ничего, кроме непроходящего
ощущения слежения не почувствовал. Хотя и насчет слежки был уже не уверен. Может, это и не
ощущение никакое было вовсе, а просто я давно никуда не ходил вот так, скрывшись от охраны...
- Надо возвращаться, - сказал я. - А то меня хватятся, начнется переполох.
- Там моя жена спит у тебя в шатре, - сказал вождь. - Подумают, что ты, она же твоим одеялом
укрыта...
"Только она больше меня в три раза", - подумал я, но вслух ничего не сказал.
***
- Стой! Тревога! - и топот нескольких пар ног вслед за окриком. Молодцы, засекли, подумал я и тут
же с ужасом вспомнил, что понятия не имею, как вести себя сейчас. Вроде был какой-то пароль...
Впрочем, даже если так, все равно я его не знал никогда. Кому могло прийти в голову, что мне
понадобится тайком пробираться в свой шатер посреди ночи.
- А стрелять не будут твои? - шепотом спросил вождь, лежавший рядом со мной в кустах.
- Я бы не стал, - прошептал я в ответ. - Только стрелы зря тратить...
Надо было что-то делать, и я решился.
- Эй! - крикнул я, поднимаясь в полный рост. - Мы тут. Мы не враги.
Если посмотреть на произошедшее философски, то ничего страшного не произошло. Даже скорее
наоборот - наши караульные проявили редкостную наблюдательность и служебное рвение. Я
пошевелился, поморщился от боли. Бок болел ужасно.
- Я могу попробовать исцелить тебя, хозяин, - сказал Ллеу.
- Даже не думай, - прошипел вождь. - Не смей при мне колдовать!
- Не надо, Щенок, - сказал я. - Потерплю. Сейчас рассветет, явится сюда кто-нибудь из высших
офицеров и нас освободят. Тогда и посмотрим, что там с моим боком.
- Это тебя кто-то стукнул? - деловито спросил вождь. - Узнай кто и казни. В следующий раз будут
думать...
- В следующий раз вместо нас могут оказаться враги, - отмахнулся я. - Они молодцы, их наградить
надо. А стукнулся я сам. Упал на бревно. Валялось там, в темноте не заметил.
- А меня вот стукнул какой-то гад, - сказал вождь.
Нас привязали к столбу прямо на улице. Никаких шатров у нас для пленных не предусматривалось,
а капитальных построек здесь ни одной не осталось. Двое караульных лениво болтали о чем-то
невдалеке. Они вроде даже поверили, что я - Жаба. Но никого из офицеров будить не стали. Из
вредности, наверное. Я привалился спиной к столбу и задремал.
***
- Проснись, Жаба, - я узнал бы этот голос даже мертвым.
Очень медленно я открыл глаза, до последнего надеясь, что голос царя мне приснился.
Нет.
Царь стоял, солнце светило ему в спину, облекая его могучую фигуру сияющим ореолом.
- Прости, что не могу упасть перед тобой на колени, царь, - сказал я.
- Тебя отвяжут, - сказал царь, но никто не двинулся с места. - Вчера вечером вы провели тактический
совет по нападениям дикарей. Ночью ты ушел. Потом вернулся. Как ты это объяснишь?
Меня прошиб холодный пот. Мне даже в голову не приходило, что мою отлучку можно истолковать
таким образом! Думай, Жаба, быстрее думай!
- Мы ходили к башне, - сказал я. Врать показалось куда более недальновидным. Я надеялся, что
голос у меня не сильно дрожал. - Здесь вокруг много башен, которыми белафортцы оборонялись от
дикарей. Сейчас они пусты. Вождь повел меня показать одну из них. Я хотел...
- Отвяжите его, - приказал царь. Кто-то принялся распутывать узлы. Наверное, из подручных Рага.
Это именно он их муштрует на то, что никакое имущество без лишней нужды не портить. Все тащить
к повозкам, а нужно или нет - потом разберешься.
Я поднялся, сделал три шага вперед и распростерся ниц перед царем.
- Иди за мной, - сказал царь. - Этих тоже отвяжите. Это вождь тобтопов? Пусть тоже идет за мной.
Царь выслушал мой рассказ, молча. Складка между его бровей расправилась. Страх, сжимавший
мое сердце острыми когтями во время всего разговора, стал отпускать. Еще поживу, похоже...
- Сколько всего таких башен? - спросил царь.
- Я знаю семь раз по дюжине, - ответил вождь. - И еще две, но они почти разрушены, давно не
стреляли.
- Я не могу дать солдат, у меня на счету каждый, - сказал царь без выражения. - Что нужно, чтобы
наши союзники тобтопы смогли превратить эти башни в оружие?
- Пусть оттуда уберут это... оно... Не знаю, как сказать, - смутился вождь. - Чтобы башни стали
просто каменными домами. И там внутри не было глазастого... смотрящего...
- Я понял. Ты понял, Жаба?
- Да, царь.
- Тебе нужно что-нибудь, чтобы выполнить это пожелание?
- Пришли мне Кацу, царь. И Локу, колдунью из Рваных ласточек.
- Хорошо. На два дня они твои. Ты справишься.
- Да, царь.
***
Два колдуна гораздо хуже, чем один. И с Кацой, и с Локой вполне можно иметь дело. Когда они по
отдельности. Я сидел в углу и крыл себя последними словами за то, что мне пришло в голову
потребовать у царя обоих. Очень хотелось сбежать вниз к охране, но пока любопытство пересиливало.
И еще очень спасал Щенок. Своей услужливостью, когда он Щенок и своей рассудительностью, когда
он Ллеу.
- Нельзя открывать, - сказала Лока. - Хуже только будет.
- Без тебя знаю, - буркнул Каца. Наклонился к крышке кубического "гроба" и что-то зашептал.
- Сейчас будет интересно, - Ллеу сдавленно хихикнул. Лока недобро зыркнула на него. Каца
отскочил от куба и прошипел:
- Веселенькое дерьмецо...
Лока и Ллеу захихикали. Я ничего не заметил и почувствовал себя идиотом. Снова захотелось уйти к
охране, но я подавил в себе это желание.
- А если его просто похоронить по нормальному? - сказал я.
Трое колдунов обернулись ко мне. Я расправил плечи и выдержал их взгляд.
- Как я понимаю, - продолжил я. - Там у нас заживо похороненные колдуны. Или что-то вроде того.
Это могилы тех, у кого пока не должно быть могил. Они там заперты. И отбиваются. Но сейчас-то они
уже мертвы, так? Их ведь уже невесть когда туда сунули. Если достать оттуда кости и похоронить их
как положено? Они по логике должны обрести покой и перестать тут ошиваться...
- Эээ... - Лока моргнула. - Вообще где-то ты в чем-то прав, Жаба...
- Немертвые похороненные... - пробормотал Каца. - Уже мертвые, но еще не...
Он извлек из складок одежды маленький бубен, украшенный множеством бубенчиков, стукнул в
него и выкрикнул долгое "А". Лока и Ллеу отошли к стене. Каца принялся самозабвенно танцевать.
Отбивая рваный ритм на маленьком бубне. На лысине выступили крупные капли пота. Каца то
высоко подпрыгивал, то почти ложился на пол. В конце концов, он издал звук, похожий на гиений
хохот, и замер на месте. Лока сделала два быстрых шага вперед, выхватила нож и резанула себя по
руке. Кровь хлынула на каменный пол под ноги Кацы. Ллеу помедлил, потом сделал то же самое. Я
пожал плечами и не стал. Хотя тоже очень захотелось. За компанию, наверное.
Каца открыл глаза. Белки были красными, словно он не спал несколько ночей.
- Ты прав, Жаба, - глухо сказал он. - Их, правда, надо похоронить. Только по определенному
ритуалу. Каждого по-своему.
- Рискну предположить, что этого должна проводить в последний путь Маари, - сказал я. - Подожди!
Ты хочешь сказать, что все получится, если мы выполним погребальные обряды тем богам, которым
здесь все посвящено?
- Да, - кивнул Каца. - Скорее всего. Мало ли, вдруг они нанесли орнамент Маари, а само тело
посвятили Шагайше-Танцовщице.
- Вряд ли, - покачала головой Лока. - Маари считает Шагайшу недостойной шлюхой.
- Это их разборки, - махнул рукой я. - Будем пробовать? Кто-нибудь знает ритуалы?
На лице Кацы заиграла нехорошая усмешка.
- Мы колдуны, а не жрецы, нннда... Разве что ты сможешь найти что-то в обожаемых своих бумагах.
***
Мне хотелось оттолкнуть столик. Чтобы ворох бумаг рассыпался по полу. А потом прыгнуть на эту
кучу и топтать ее, топтать. А потом еще и поджечь.
Устал. Настолько, что даже на злость не хватало сил.
Сегодня Дих устроил свою засаду на дикарей. Убито трое наших. Ранено шестеро.
Впрочем, засада была успешной. Потери мизерные против явного успеха - дикарей перебили три
дюжины. Остальные успели разбежаться.
Потом пришлось до хрипоты спорить с Рагом насчет белого флота. Белый флот я ему не отдал. Зато
мы придумали сформировать его флот. Терракотовый.
Устал.
Закрылся в своем шатре, выгнал всех и распахнул свой сундук с бумагами. И уже на третьем
документе почувствовал, что зверею. Что мне хочется клясть всех последними словами, но в первую
очередь сжечь свой архив.
Я вздохнул.
- Хозяин? - раздался снаружи жалобный голос Щенка. - К тебе пришел Каца. Можно его пускать?
- Пусть входит, - буркнул я.
Колдун замер на пороге, привыкая к полумраку.
- Слушай, Каца, - сказал я без выражения. - Я сейчас прочел где-то десяток разных документов, в
которых живописались варианты погребения умерших. В одном случае положено вырыть яму,
положить туда тело, привязав руки-ноги к кольям и оставить. Нужно, чтобы на мясо польстились
дикие звери, попрыгали в яму, сожрали плоть и сдохли там же, потому что выбраться не могли.
Нужно следить, чтобы ни одна тварь не убежала, потому что если убежит, то унесет кусок души
умершего, и тот никогда не сможет попасть в... эээ... В общем, в какое-то благословенное место, куда
положено попадать после смерти.
- А зачем зверье тогда? - спросил Каца. - Чего бы просто не закопать?
- А из звериных костей положено строить телегу, - ответил я. - Или лодку.
- Веселенькое дерьмецо, - протянул Каца. - Но у нас-то трупы давно истлели. Какие твари могут на
них польститься?
Я вздохнул. Каца выругался.
- Или вот еще вариант, - снова заговорил я, зло глянув на кучу свитков, манускриптов и табличек. Положено выстругать дилдо и прикрепить его к трупу. А потом девственница должна до смерти себя
на этом дидло... эээ... залюбить.
- Хе-хе, - Каца взял со стола свиток. - С фантазией дохнуть предпочитают! А откуда у тебя все эти
бумаги?
- Мародеры притащили, - сказал я. - Попросил Рага приносить все бумаги мне. Вот они и
расстарались.
- Не люблю Рага, - сказал Каца и погрузился в чтение. Я подумал, вздохнул и тоже взял очередную
бумагу.
***
Дневник Оши-Ириду,
путешественника и сказителя.
Должен рассказать еще и о таком явлении, как душа растительная. Мы тогда ходили по холмам с
Лаа, и он просвещал меня. Посмотри на растение, говорил он и склонялся к бессмысленной травке,
игравшей зеленью на солнечных лучах. Оно прекрасно, но в нем скрыто и уродство, говорил он. И с
силой вырывал растение из земли. И тогда нашим глазам предстали корни. Уродливые, кривые и
скрюченные, покрытые коричневой кожей и слоем грязи. В этом есть великий смысл, говорил он.
Наша душа - это наши глаза. Наши волосы. Наша кожа. Это то, что снаружи. Но у души есть корни.
Если перевязать у основания руку или ногу, то ты сможешь их увидеть. Уродливыми кривыми они
перечеркивают совершенство формы... И это правильно, ибо совершенство истинное доступно
только богам. Однако вернемся к душе. Душа - это не что-то единое и неделимое, она как ковер,
который только кажется одним целым, а на деле же есть переплетение цветных нитей. Так и душа. Но
сегодня я не буду тебе рассказывать про всю душу сразу. Сегодня мы поговорим о душе растительной.
Да, ты был прав, когда сказал, что человек вбирает в себя мир. Одна душа человека - это растение.
Смерть забирает свое. Дыхание устремляется вслед за светом, а растение не может и не должно
никуда ходить, растение остается на месте. Главное не дать ему страдать, потому что страдающая
растительная душа вернет в мир страдания стократно. Каждой частичкой своего праха оно будет
преумножать жестокость, если с ней жестоко обойтись. Как же должно ублаготворить растительную
душу, спросишь ты? А я отвечу - пусть она не знает, что человек умер. Растения глупы, растения легко
обмануть. Можно взять лопатку, извлечь растение из родной земли и пересадить на чужбину. И оно
будет цвести и так и не узнает, что изменилось. Если соблюсти должные ритуалы, конечно. Итак,
чтобы растительная душа не страдала, она должна чувствовать себя так, будто ничего не изменилось.
А значит, следует окружить ее привычными предметами. Теми, которыми человек пользовался при
жизни - его любимый кубок, любимый конь или любимая еда. Чем больше любимых предметов будет
окружать растительную душу, тем более спокойно она примет свою судьбу. Растительная душа
умирает, когда из нее рождаются другие растительные души. Когда тело превращается в прах.
***
Наставление для жены
Дом
Смерть
Хозяйство
Если построить стены, то место не сразу становится домом. И если сразу начать его так называть, то
можно навлечь на свою семью многие беды. Чтобы получить божественное право считать эти стены
своим домом, должно сделать три вещи - зачать и родить ребенка, принести в жертву рожденного в
этих стенах теленка и похоронить под порогом одного из родичей, умершего собственной смертью
либо погибшего. И когда кувшин с его останками будет с должным почтением закопан под порогом,
ты можешь смело наречь это место домом. И боги будут благоволить тебе.
Помни самое главное - кувшин не должно красить охрой. Его вообще не должно красить, это может
обидеть стражей смертных троп. В кувшин стоит поместить яблоки, фиги и финики, и не стоит
помещать арбуз и горох. Яблоки можно класть как настоящие, так и изваянные из глины. Питье
должно разбавить напополам водой - после смерти человек не сможет испить цельное молоко или
вино, ему нужно помочь и долить сосуды водой. Перед тем, как помещать тело в кувшин, его следует
натереть оливковым маслом, смешанным с куркумой.
Яму должно копать настолько глубокую, насколько сможешь. Копай ее сама, не позволяй никому
тебе помогать.
Если на третий день после захоронения стена треснет, немедленно покидай эти стены, они не
станут никогда твоим домом, и ждут тебя здесь одни несчастья.
***
Неопознанный пергамент
с оборванным верхним краем
Боги голодны.
Чтобы снискать их милость, трапезу должно устроить по всем правилам.
Первое, что должно сделать - это предложить сосуд с освежающим питьем. Для этого должно
наполнить жертвенную чашу до краев.
При этом руки ваши должны остаться чисты.
Потом следует выбрать лучшее в жертве - его сердце, его печень или его глаза. И положить
выбранное на жертвенное блюдо. Если жертва - воин, то лучшая его часть это сердце. Если Жертва
дитя - то предложи богу его печень. Если женщина, то наиболее угодны глаза.
Затем должно разделить с богом его трапезу, чтобы оказать ему уважение и почет. Жрецу можно
выбрать любую часть.
Если вы все сделали правильно, то вы узрите улыбку бога.
Теперь следует помочь трапезе поглотиться.
Для этого следует сделать две вещи - возжечь ароматные поленья и усладить глаза бога чужой
трапезой или боем. Сытый бог благостен, он желает видеть, как то, что осталось от его трапезы, не
пропадет, а сделает счастливыми страждущих.
Возжигая огонь под жертвенными чанами, избегай вечнозеленых елей и кедров, их дым не угоден
богу.
Чтобы трапеза была признана зрелищем, участвовать в ней должно больше трех десятков человек.
И каждый из них должен доказать свое право получить свой кусок.
Возжигая ароматный огонь, помни, что руки твои должны быть сухими, а пальцы выкрашены хной.
***
- Я больше не могу, Каца, - я отшвырнул в сторону ветхий кусок пергамента. - Это гиенье дерьмо
меня бесит. Я не знаю, как мы из него сможем извлечь что-то полезное!
- Подожди, - лицо Кацы выглядело растерянным и задумчивым. - Мне кажется, мы упускаем
что-то простое и важное. Что вся эта шелуха про жертвы и кувшины - это ерунда. Дело в чем-то совсем
другом. Если нам нужны эти башни... А нам нужны эти башни! Мы должны это понять.
- Позовем Ллеу? - предложил я.
- Веселенькое дерьмецо, - фыркнул Каца. - Двое стратегов не могут справиться без помощи
безусого юнца!
- Ты не стратег, - возразил я.
- Ты тоже, - огрызнулся он. - Но не тупее же мы с тобой, чем наши стратеги?!
Я хмыкнул.
- Башни, - сказал Каца. - Дерьмовые, вонючие, проклятые башни...
- Знаешь, - я поднялся и с хрустом распрямил спину. - Я тут читал, что если какого-то белафортца
хоронили не в кувшине, не в печи и не скармливали зверям, а клали в саркофаг или гроб и ставили в
склеп или закапывали, то на крышке всегда писали проклятье. Что-то вроде: "Тот урод, кто
потревожит покой похороненного здесь, будет во веки веков бесплодным, неуважаемым гиеньим
пометом, а дети его будут побираться на улице, но никто им не подаст, поэтому они сдохнут с
голоду..."
- И что, это кого-то останавливало? - с интересом спросил Каца.
- Не знаю, - я пожал плечами. - Просто может на этих ящиках тоже есть что-то такое... Какая-нибудь
надпись или знак, который подскажет, чего делать не надо.
- Там глаз в треугольнике, - Каца тоже встал. - Ничего другого не замели. Ты знаешь, что значит глаз
в треугольнике? Не подглядывай, а то стукну? Или смотреть только через треугольное окно?
- Какой-то символ, это скорее по твоей части, - сказал я. - Три стороны. Три части. И глаз. Может,
душа? Растение, дыхание и... что-то еще...
Каца скривил лицо и сел. Помолчал.
- У меня есть вино, - сказал я.
- Так чего же ты молчал?!
***
Небо заволокла пустынная мгла. Солнца было почти не видно, а на губах оседала красноватая пыль.
Щенок тревожно оглядывался, но ничего не говорил. Мы зашли в башню - я, Каца, Лока и трое
безымянных помощников Кацы. Колдун выглядел сосредоточенным и хмурым.
- Беееее, - подал голос ягненок, которого я тащил под мышкой. Я посмотрел на него, и мне стало
жалко беднягу. Бритым он выглядел нелепым и несчастным.
- Ты думаешь, он сгодится на замену младенца? - спросил я.
- Ну... - Каца на мгновение задумался. - Почему бы нет? Вдруг Маари не различает человеческих и
бараньих детей.
- А зачем тогда его побрили? - спросил я. И потом спохватился. - Ты что, не уверен?!
- Эээ... - замялся Каца. - Не уверен, да. Но надо же делать хоть что-то... В конце концов, кое-что в
ритуалах я все-таки понимаю. Давай сюда животное.
Я аккуратно передал жалобно заблеявшего ягненка колдуну. Тот поставил его на каменный куб и
достал из складок одежды нож, вырезанный из зеленого камня.
- О, настоящий жертвенный нож, надо же! - сказал я. Вообще-то, мне было ужасно жалко ягненка
сейчас. Вот уж ни за что страдающее существо... - Где взял?
- Отобрал у кого-то, не помню, - отмахнулся Каца. - Все, не мешай мне!
- Беееее, - еще более жалобно проблеял ягненок.
Каца воздел руки и принялся отчетливо читать не то молитву, не то заклинание. Трое помощников
периодически тоже вступали и подвывали в особо драматичных местах. Лока подошла ко мне.
- Чувствую себя идиоткой, нннда, - сказала она шепотом. Я кивнул и вздохнул. Один из
помощников плеснул на каменную крышку куба воду из чаши. Второй рассыпал по ней зерна
пшеницы. Ягненок озадаченно затоптался на месте, боясь спрыгнуть. Каца заголосил вовсе уж
отчаянно и занес нож. Я зажмурился.
Ничего не произошло. Я открыл один глаз. Каца сидел на крышке куба и держал ягненка в руках.
- И что? - спросил я.
- И ничего, - буркнул Каца. - Чувствую себя идиотом.
Я сдавленно хихикнул. Лока фыркнула.
- Это все не то, Жаба, понимаешь, - сказал колдун. - Мы где-то ошибаемся.
- Бееее, - сказал ягненок.
- Точно! - Каца вскочил, сунул мне в руки бритого детеныша и нырнул в люк.
- Чего это он? - я обалдело посмотрел на Локу. Она пожала плечами. И мы тоже принялись
спускаться.
Каца стоял возле башни и рисовал что-то палкой на песке.
- Смотри, Жаба! - возбужденно сказал он. - Вот Белафорт. Вот здесь шестая линия. Вот башня. Вот
башня. Вот тут башня.
Он начал ставить кресты на импровизированной карте, и до меня стало доходить.
- Это же как тогда! - воскликнул я. - На Тамаре! Иерарх. Только знак другой...
- Не совсем так, - сказал Каца. - Должен быть... гм... алтарь. Святилище. Капище... Не знаю что!
Какая-то постройка, которая связывает все эти башни. И если ее разрушить, то не надо будет резать
никаких ягнят. Где вождь?
- В моем шатре, - ответил я. - Спит.
***
Вождь наморщил лоб.
- Странное место, - повторил он. - Как будто дом и не дом, да? Там еще знаки на земле. Должны быть
знаки?
Мы закивали.
- Да, знаю такое, - широко улыбнулся он. - Это возле реки, мы там бусины собираем. Иногда.
- Можешь отвести? - спросил Каца.
- А это что там такое? - насторожился вождь. - Хочешь наши бусины так просто получить?
- Да нет, - отмахнулся Каца. - Сейчас объясню... Нет, лучше нарисую!
Каца и вождь склонились над картой. Я посмотрел на Локу. Лицо ее осунулось, на правой щеке
возле уха виднелся шрам от недавней раны. Волосы она срезала еще короче и все так же клочьями.
Плохая штука война. Хотя я не мог представить ее доброй хозяйкой в красивом платье или на кухне.
- А ты умеешь готовить? - внезапно спросил я.
- Умею, - вздохнула Лока. - Только вот есть это никто не хочет.
Гнев богов
Сначала Каца пытался мне доказать, что я не должен ехать к этому загадочному святилищу. Что
дело это опасное, а я все-таки не воин. Ну, точнее, не совсем воин, конечно. Но я его переубедил.
Во-первых, мне хотелось отдохнуть от общества Диха-Занозы и Рага, а во-вторых, разобраться с
башнями царь приказал именно мне. Второй аргумент колдуна убедил, так что я тоже взгромоздился
на мехари, и мы тронулись в путь.
- Слушай, вождь, ты же сказал, что не дашь мехари? - спросил я.
- Так я и не дал, - ухмыльнулся вождь. - Вот же я сам, а мехари со мной. Мои мехари, где хочу, там
вожу.
Мы замаскировались под местных дикарей, закутавшись с ног до головы в вороха разноцветных
тряпок и замотав голову по самые глаза. Место, куда мы собирались, было в отдалении, нападений
белафортцев быть не должно, но ведь можно было столкнуться с теми, чей образ мы вместе с одеждой
на себя напялили. Нас сопровождало с десяток воинов, пришедших с Кацой и Локой. Ну и Щенок,
конечно, куда же я без него?
- Надо смотреть на небо, - сказал Щенок, рассеянно оглядываясь.
- Ннда? - переспросила Лока. - Ну-ка еще разок!
- Доверься мыслям ветра, отдай свои шаги зверям, а сам смотри на небо. Оттуда все начнется, Щенок заморгал, затряс головой. Из глаз его покатились слезы. - Не понимаю!
Я сглотнул. Не понял, Ллеу ли произнес это пророчество или все-таки просыпается дар Щенка. С
другой стороны, не все ли равно? Можно подумать, я хоть что-то понял, что он сказал.
- Веселенькое дерьмецо, а? - произнесла Лока и закрыла лицо полосатой тряпкой.
- Нннда, - отозвался Каца.
Мы тронулись. Сначала весь наш маскарад выглядел более, чем по-идиотски - зеленые холмы,
фруктовые сады. То есть, бывшие фруктовые сады, конечно. Никаких фруктов давно не осталось. Да
и деревьев тоже. Просто местность вокруг не напоминала пустыню совершенно ничем. И тут мы на
мехари. С закрытыми лицами. Но вот мы взобрались на очередной холм, и перед нами раскинулось
бледно-желтое море песка. Меня передернуло.
- Мы пройдем краем песков, - глухо сказал вождь. - Так будет безопаснее.
Голос его звучал не очень разборчиво, но все поняли, о чем он. Мехари шли неспешным
раскачивающимся шагом. Зеленые холмы скрылись за первым же барханом. Странное дело. Когда
попадаешь в такие вот безжизненные и неприветливые места, все остальное сразу начинает казаться
зыбким сном. Будто нет нигде ни тенистых садов, ни звонких речушек, ни густых лесов, полных
птичьих трелей и любопытных зверушек, ничего нет. Только белый песок до горизонта и палящее
солнце с блеклых небес. Или серый камень и хрустящий, как стеклянная крошка снег. Или
источающее зловоние чавкающее болото.
- Эй, Жаба! - окликнул меня Каца. - А вот скажи мне... Тот тип, северянин... Который тебя в
Улла-Кутта охранял...
- Ну? - отозвался я.
- Я правильно понял, что он ничего не может, если ему не прикажут? - мехари Кацы поравнялся с
моим.
- Трудно сказать, - вздохнул я. - Написано, что вроде бы так. Только я бы не сказал, что он
испытывал какие-то сложности с могуществом. Вряд ли ему приказывали перебить тех забулдыг.
Просто не успели бы. А значит степень свободы у него изрядная. А что?
- Да тут одно веселенькое дерьмецо случилось на штурме... - Каца с шипением втянул в себя воздух.
- Один тип засел в сарае, и мы его оттуда трое суток достать не могли. Он нас и огнем поливал, и
камни на наши головы обрушивал, и твари какие-то из-под земли лезли. Жуть. Обычные колдуны так
не могут. Царь приказал брать живым. Ни в коем случае такую добычу не упускать. Мы и не
упустили. Вывернулись наизнанку, но взяли засранца.
Каца замолчал.
- И что? - с интересом спросил я.
- И ничего, - буркнул Каца. - Он дурачок. Ну, блаженный такой. Двух слов связать не может. Бекает,
целоваться ко всем лезет. Двадцать второй клянется своей задницей, что магией в нем и не пахнет.
- А колдовал точно он? - уточнил я.
- Точно, - хмыкнул Каца. - Все видели, вон и Лока не даст соврать.
- Ннда, не дам, - подключилась Лока. - Этот гад мне плечо сломал камнем.
- То есть вы хотите сказать, что кто-то ему приказывал, а он вас магией поливал изо всех сил? спросил я.
- Не знаю, - Каца пожал плечами. - Кто там сейчас разберет, мы трупов навалили гору. Убили всех,
кто с ним был. Просто я вспомнил, что ты мне рассказывал про колдунов, которые могущественны,
только когда служат. Да и в школе когда-то что-то такое слышал... Вот и подумал...
- Это не колдун нисколько, - вдруг встрял вождь. - Я в колдунах не разбираюсь, а вы бились с
жертвой бога.
- Ммм? - мы все с интересом обернулись к нему.
- Глупые темные люди! - воскликнул он. - Варвары! Боги могущественны. Как колдуны, только
сильнее. Но им дела нет до нас и наших войн и прочего. Но их можно хорошо попросить. И тогда они
вложат свою силу в человеческую плоть. Потом будет плохо, после.
Я потряс головой. Всегда считал жрецов либо тупыми пустомелями, либо сильно умными
политиками. Во всяком случае, ни разу не видел, чтобы тармские жрецы хоть раз добились от своих
богов хоть какого-то зримого могущества. И тут вождь в своей простоватой манере заявляет, что
белафортцы этому уже вовсю научились. Истина эта накрыла меня с головой, да так, что мне сразу
стало холодно. Невзирая на нещадно палящее солнце.
***
- Когда-то был город здесь, - вождь повел рукой справа от себя. - Потом пришли те люди, а потом
пришел песок и людей изгнал. И они ушли. Построили новый город, там, где Белафорт сейчас.
- Здесь раньше стоял город белафортцев? - спросил я, приглядываясь к выглядывающим кое-где из
песка осколкам стен и колонн.
- Нет, - помотал головой вождь. - Белафортцы потом пришли. Тех убили, а в городе сначала
поселились, потом разрушили его и заново построили.
- А, - кивнул я. - Понятно.
Ничего было непонятно, конечно. Просто меня сейчас волновал другой вопрос.
- А это место, куда мы идем, охраняется?
- Нет, - вождь остановил своего мехари, остальные животные тоже остановились. - Ни разу там
никто ничего не охранял.
- Далеко еще? - спросила Лока и принялась рыться в своей бесформенной сумке.
- Недалеко, - ответил вождь. - Вон там, за холмом.
- Ннда, - Лока подкинула на ладони прозрачный желтый камень размером с голубиное яйцо. С
третьего броска он завис в воздухе, описал круг над ее головой и устремился в ту сторону, куда указал
вождь. Тот неодобрительно посмотрел на колдунью.
- Повезло тебе, то Гуп стрелял, - сказал он. - Гуп плохо стреляет. Я бы попал верно.
- А может я твоему Гупу просто понравилась, и он меня пожалел, - легкомысленно произнесла Лока.
- Нет, - покачал головой вождь. И с убийственной серьезностью продолжил. - Гуп просто стреляет
плохо. И вообще дурак. А колдуньи ему не нравятся.
Каца захохотал. Лока нахмурилась, глядя в небо.
- Мы идем дальше? - сварливо спросил вождь, делая вид, что не слышит смеха.
- Нет, - покачала головой Лока. - Ждем. Сейчас...
Она протянула руку и выхватила из воздуха что-то невидимое. Поднесла кулак к уху и
прислушалась. Лицо ее стало серьезным.
- Есть охрана, - сказала она. - Там человек десять оборванцев, одетых как мы примерно. Только у них
всех белафортские кривые мечи. Под одеждой попрятаны, чтобы видно не было. Сейчас просто сидят
кружком и лопают из общего котелка. Одной ложкой. Мы их легко убьем, даже пискнуть не успеют.
Вроде ни одного колдуна там нет. Тем более иерарха.
- Они знают про нас? - спросил я.
Лока пожала плечами.
- Мне кажется, стоит оставить мехари здесь, - задумчиво произнес Каца. - Вместе с вождем и Жабой.
Мы убьем быстренько охрану, дадим вам знак, и вы привезете туда зверей. И сами придете.
- Разумно, - кивнул я и посмотрел на вождя. Тот пошевелил недовольно бровями, но тоже кивнул.
Мы принялись спешиваться. Вождь подходил к каждому мехари, притягивал к себе его голову, что-то
шептал на ухо, и животное беспрекословно подгибало под себя ноги, укладываясь на песок.
- А мы не будем здесь легкой целью для... еще кого-нибудь? - спросил я.
- Да ладно тебе, Жаба, мы быстро! - махнула рукой Лока. И отряд зачистки святилища неспешно
направился к холму.
***
Вождь уселся на песок, привалившись к одному из мехари, и закрыл глаза. Я последовал его
примеру. Сначала думал, подремать чуть-чуть, а потом вспомнил, о чем давно хотел спросить вождя.
- Слушай, вождь, - начал я. - А ведь вы не любите колдунов и убиваете их. Локу тогда чуть не убили.
А сейчас ты с ними за здорово живешь общаешься, и ничего. Как так получилось?
- Я просто умный, - сказал вождь. - Посмотрел, что ты с колдунами говоришь, и ничего. И не только
говоришь... Не нравится мне твоя Лока. Она белая, только не толстая. А я люблю, когда белые и
толстые. И чтобы не колдовали еще люблю. Я боюсь, когда колдуют. Женщины вообще не должны
колдовать.
Вождь нахмурился и замолчал.
- Ты хороший человек, Жаба, - произнес он, наконец. - А значит и твой друг Каца хороший. И Лока.
Я тебе верю, что они хорошие, хоть и колдуны. У нас по-другому. У нас, когда тобтоп колдун, он
может просто так своих детей спалить, а потом не помнит ничего. А белые вроде не могут так.
Вождь с опаской зыркнул на Щенка. Щенок сжался от страха. Но вождь уже отвернулся.
- Но за ним ты приглядывай все равно! - тут вождь снова устроился поудобнее и закрыл глаза.
- Он все равно не позволит, чтобы тобтопы колдунов приняли, - прошептал Щенок.
- Не позволю, - сонно кивнул вождь. - Это я умный, а знаешь, сколько тобтопов-дураков есть? Это ты
другой. А так у нас колдуны только вредят, никакой пользы от них. Вот ты сам-то, Щенок, помнишь,
что случилось, когда у Бафасо и Губо в семье младшая дочь колдовать начала?
Щенок сжался, как от удара, и медленно кивнул.
- То-то, - вождь снова попытался устроиться поудобнее и повернулся к нам спиной.
- А что случилось тогда? - спросил я у Щенка.
- Они все сгорели, - прошептал он. - Вместе с мехари и овцами. Осталась одна Дасса. Она шла,
плакала, а в нее кидали дротики из-за кустов. Когда она смотрела, люди загорались.
Щенок сглотнул и замолчал. Вождь буркнул что-то одобрительное.
- Я боюсь, хозяин, - сказал вдруг Щенок. - А вдруг я...
- Нет, - я покачал головой. - Ты - это другое дело. У тебя есть Ллеу, а он как Каца или Лока, а не как
ваша Дасса.
Удивительно, но Щенок успокоился и тоже устроился возле бока мехари. Заснул? Я вздохнул и
поднялся на ноги. Огляделся. Там, куда ушли наши, холмы были уже не песчаные. Даже какая-то
чахлая травка пробивалась. Я прислушался. Ничего. Я пожал плечами. И подумал, что мы как-то
чересчур беспечно себя повели - не договорились об условных сигналах в случае чего, сейчас вот
просто сидим, никакой бдительности... Я покрутил головой, оглядываясь. Никого. Тишина, будто и
нет штурма в каких-то паре лиг отсюда. Или даже меньше... И только я подумал, что тоже, наверное,
надо устроиться возле мягкого бока мехари, следуя примеру вождя и Щенка, как на холм взобралась
фигурка и принялась призывно размахивать руками. Кто-то из наших, отсюда не видно кто, но
поспать, похоже, уже не удастся.
***
В центре - огромный каменный круг с выбитыми грубоватыми рисунками. Человечки в разных
позах. То, что это именно человечки, а не, скажем, лошадки или, например, собачки, угадывалось
только потому, что фигурки стояли на задних ногах. Насчет человечности голов я не был уверен.
Впрочем, узоры довольно старые, а разглядывать их внимательно и восстанавливать весь замысел
неведомого художника, было некогда. Вокруг стояли башенки, похожие на маленькие пирамидки,
грубо сложенные из некрупных тесаных камней. Вроде бы вся эта конструкция не была похожа на
белафортские башни, и все же... что-то было общее. Оставался только один вопрос...
- И как мы это будем разрушать? - спросил вождь. Я, молча, нахмурился, разглядывая открывшееся
зрелище. Рядом со святилищем был лагерь - два шатра, легкий навес и очаг. Обитатели лагеря были
свалены рядом неживописной обожженной кучей. Я не стал уточнять, как и кто с ними расправился.
Лока стояла рядом с одним из шатров и крутила в руках какой-то предмет. Поскольку мне пока в
голову ничего умного не приходило, я подошел к ней. Она подняла на меня глаза, хмыкнула
неопределенно и протянула мне то, что крутила в руке. Это была массивная печатка. Настолько
массивная, что, будучи надетой на палец, закрывала большую часть кисти. Эмалевый узор. Синяя
акула на красном поле.
- Это должно что-то значить? - спросил я.
- Такие носят личные слуги иерархов, - вместо Локи ответил Каца. - Допущенные, так сказать, к
телу. Веселенькое дерьмецо, что уж там...
- Так вам тут иерарх под горячую руку попался? - ухмыльнулся я.
- Не думаю, - отрицательно покачал головой Каца. - Мы, конечно, круты и все такое, но иерарха мы
бы заметили.
- А что тогда тут делал его личный слуга? - я сам понял, что вопрос дурацкий. Еще до того, как Лока
и Каца мне об этом сообщили.
- Ладно, давайте лучше придумаем, как поступим с этим святилищем, - я сунул печатку в сумку.
Потом подумаю, что она может значить.
- Надежнее всего было бы размолотить это все в щебень, - задумчиво произнесла Лока. - Чтобы
восстановить было нельзя, ннда...
- А может, так и поступим? - поддержал идею Каца. - Надо только дождаться темноты, тогда лучше
получится.
- Вот и отлично! - обрадовалась Лока. - Тогда я пока посплю!
- Эй-эй, - вмешался я. - А мне кто-нибудь объяснит, что у нас за план?
- Да ладно тебе, - отмахнулся Каца. - Доверься нам, - потом ухмыльнулся и продолжил. - Да все
просто. Порушить эту штуку просто заклинаниями трудно. Да и не умею я вот так, в щебень одним
взмахом руки. Но если дождаться ночи, кое-что подготовить и потратить чуть больше времени, то к
утру все будет как надо. Но Лока права. Надо бы поспать. А то нам утомительная ночка предстоит.
- Ночь не наступит! - вдруг громко провозгласил Щенок. Он замер в нелепой позе, наклонившись.
Глаза его стали похожи на стеклянные бусины. - Небеса засияют, и станет светлее дня. Слепящий свет
падет на землю, черные тени пролягут меж башнями, а из них...
Щенок упал на землю, его затрясло. Мы стояли, ошалело переглядываясь.
- Пророчество? - пробормотала Лока. - Он уже второй раз упоминает небо. Нас что, ждет огненный
дождь, как в сказке про Рыбу-Гоцу?
- Что-то мне не по себе, - сказал я, склоняясь над впавшим в забытье Щенком. - Он довольно ловко
предсказывает приближающиеся опасности. Сталкивался...
- Веселенькое дерьмецо, - протянул Каца, потом пожал плечами и принялся укладываться спать. Ладно, это все хорошо, но там он упомянул ночь. До ночи еще верных часов пять, если я и дальше
буду прыгать, как вздорный осел, то, как раз когда небеса загорятся, смогу только лечь и предложить
зажаривающим меня пакетик со специями.
Лока фыркнула, кивнула и последовала примеру Кацы. Вождь хмуро смотрел на меня.
- Колдуны, - пожал плечами я и принялся распоряжаться насчет караулов.
***
Я смотрел на закат. Кроме меня не спал только молчаливый подручный Кацы. Но он ходил вокруг и
зорко озирал окрестности. А я ничего не делал, ни за чем не следил, а просто любовался закатом. И
думал о Тарме. О своей лавке, о пряностях, которые я собирался начать продавать, о трехногом
табурете... Все это было так далеко сейчас, как будто в другой жизни и вовсе не со мной. Во рту
пересохло, на зубах опять скрипел песок. Я потянулся за флягой, и в этот момент на меня упала
дохлая птица и сбила меня с ног. Птица. С раскрытым клювом и нелепо раскинутыми крыльями.
Следующая упала через мгновение. А потом еще одна. "Надо смотреть на небо", - вспомнил я и
поднял голову.
- Тревога!!! - заорал караульный.
Тени. На фоне багрового закатного марева - черные силуэты всадников и собак. Только под ними не
лошади... Они спускались по пологой дуге, они уже были настолько близко, что было бы видно
лица. Было бы. Если бы они не были закрыты. Когда копыта первой твари коснулись земли, Каца и
Лока одновременно атаковали. Косматый шар огня ударил в чешуйчатую грудь первой "лошади",
растекся на десяток пылающих ручьев, опутал ноги первого всадника и правую руку второго.
Сколько же их всего? Десять? Двадцать? Над спустившимися с небес на землю всадниками расцвели
бледно-голубые всполохи. Земля под копытами... Копытами?! Лошади передвигались на четырех
когтистых лапах. А острый извивающийся хвост то поднимался над головой всадника, то прятался.
Рассудок мой вопил, что этого не может быть!
- Всем стоять на месте! - заорал вдруг Каца. - Это ненастоящее все! Иллюзия! Держитесь крепче на
ногах...
Конец его фразы потонул в вое и грохоте. Страшная кавалькада рассыпалась в черную пыль,
поднялась вихрем до самых небес, и земля ушла у меня из-под ног. Она ходила ходуном, словно
морские волны. Меня швырнуло на обезумевшего мехари, потом на кого-то из людей, потом просто
грохнуло об камни. Пыль застилала глаза, я щурился, изо всех сил стараясь удержаться в сознании. Я
уже не видел никого из наших, мне было трудно даже понять, где верх, а где низ. Надо же, такого
предательства от твердой суши я не ожидал! Я вцепился в камни, сдирая кожу с пальцев. Ветер.
Призрачные руки ветра захватили меня в свои холодные объятья. Меня поволокло по земле куда-то в
пугающую мглу. Последнее, что я успел подумать, было то, что я не взял с собой сменной одежды, а
моя нынешняя превратилась в лохмотья...
Похоже, я совсем ненадолго потерял сознание. На мгновение или два. Но когда я пришел в себя,
картина перед моими глазами совершенно изменилась. Стена пыльного мрака теперь была не вокруг.
Теперь я валялся от нее чуть в стороне, под сомнительной защитой чахлых колючих кустов. Что
происходит, гиена меня сожри?! У всей этой круговерти должна быть причина. И выяснить ее надо
бы побыстрее, потому что еще чуть-чуть, и станет совсем темно.
Я принялся оглядываться. Внимательно. Пыльная аномалия клубилась исключительно над нашим
лагерем. Все остальное было никоим образом не задето, в том числе и святилище. И вот на нем...
Посреди каменного круга стоял некто. Человек. Он держался руками за голову и мерно раскачивался.
Одет он был в длиннополую серую хламиду. Или просто замотан в тряпку, мне было не видно таких
деталей. Это не был кто-то из наших, точно. Ни у одного из моих спутников не имелось таких
длинных волос. Шевелюра же стоявшего в круге была как развевающееся знамя. Рыжее? Или это
закатное солнце чудит, окрашивая все в нереальные цвета?
Я попытался подняться. Гиенье дерьмо! Колено отозвалось такой болью, что мне показалось, что
ногу вовсе оторвало. Я в ужасе посмотрел вниз. Нога была на месте. Значит, просто ударился. В
худшем случае сломал. Значит, придется до святилища добираться ползком. И что потом? Оружие? Я
похлопал себя по бокам. Ничего. Даже кинжал, и тот выпал где-то в круговерти.
Я пополз вперед. Сжимая зубы, отчаянно стараясь не застонать и не позволяя себе хоть на
мгновение расслабиться. Вперед! Туда, где посреди неведомого капища стоит ублюдок, наславший на
нас свою дерьмовую магию. Где-то там, внутри пылевого облака, зловеще клубящегося совсем рядом,
были мои друзья...
Вперед, Жаба! Не сметь раскисать! Я полз, не останавливаясь, ослепший от боли. К моей великой
печали, кроме колена у меня еще и с левой рукой что-то было не в порядке. Но сейчас было,
во-первых, не время разбираться, а во-вторых - под всеми этими ссадинами и слоем пыли и грязи все
равно невозможно что-то понять.
Край святилища. Я прислонился спиной к каменной башенке. Интересно, заметил меня тот? Если
и да, то не показал виду. Продолжал стоять и раскачиваться. И в такт его движениям пульсировало и
пылевое облако. Я осмотрелся. Вот он. Камень. С кокосовый орех размером. То, что надо. Я взвесил его
в руке и посмотрел на качающегося колдуна. Можно швырнуть камень. Но я могу не попасть, и тогда
он меня просто испепелит или еще что похуже. А значит...
Ну, Жаба, давай. Решайся. Нужно всего лишь встать на ноги, сделать несколько шагов и опустить
каменюку на волосатую голову ублюдка в сером. Давай. На счет три. Раз... Я вскочил, превозмогая
взорвавшуюся искрами боль, и неуклюже поскакал вперед. Не промахнуться. Только не
промахнуться! Колдун перестал раскачиваться, обернулся ко мне, в глазах его вспыхнуло удивление,
но тут же погасло, потому что я попал, куда было надо. Тяжелый камень воткнулся острым краем в
висок и проломил ублюдку череп.
Я со стоном опустился рядом с трупом. Упал, едва ли не быстрее, чем этот... Точнее эта. Я сообразил,
что это женщина, уже после того, как ударил. С другой стороны, какая разница? Думал, сейчас
потеряю сознание от боли и всего вообще. Но нет, как-то отпустило, перед глазами перестали плясать
кровавые пятна, боль оказалась не испепеляющей, а просто сильной, ну и любопытно было очень,
конечно. Я развернул тело в сером так, чтобы оно лежало на спине. Да, это женщина. Рыжеволосая,
мне действительно не показалось. С каких это пор в Белафорте завелись рыжие? Серая хламида
оказалась просто намотанной тканью. Ох, ты ж, дерьмовое гиенье отродье! С левой стороны под
грудью торчала рукоятка кинжала. Странная рукоятка. Вырезанное из кости донельзя реалистичное
изображение ящерицы. Кровь из раны не текла. Тело было холодным, но не закоченевшим при этом.
Хм...
- Жаба! - раздался из сгущающегося мрака окрик Кацы. - Ты где? Ты живой?
- Эй! - отозвался я. - Я здесь, в центре святилища. Иди сюда!
Послышались шаркающие шаги. Похоже, Каца тоже повредил ногу...
***
- Пойду к себе... - Раг тяжело поднялся и заковылял к своему шатру. Я смотрел ему вслед, и мне на
мгновение показалось, что наше путешествие мне приснилось. Что все это время я только и делал, что
сидел здесь, просматривал свои бумаги, ломал голову над тем, откуда взять продовольствие и отдавать
ли Желтый флот в распоряжение мародеров. Впрочем, я только что это сделал. Выбора,
действительно, не осталось. Хотя о чем я? Так действительно будет лучше. Вместо того чтобы лениво
мочить в воде весла, корабли будут приносить пользу...
С тех пор, как тобтопы заняли башни, прошло две недели. Ничего особенно не изменилось. Хекла
продолжала плеваться в нас черным пеплом, Белафорт стоял нерушимой пока твердыней,
регулярные штурмы не давали скучать осажденным. Всем весело, все при деле. И я тоже, да. Только
почему-то чувствовал я себя распоследним гиеньим дерьмом. Каца сказал, что та рыжая девица была
уже мертва, когда я ее стукнул. Что ее принесли в жертву много раньше. И именно для того, чтобы
она устроила нам тот предвечерний кошмар. И что ее как раз вообще там не было, а управляло телом
неведомое божество. И что обычные колдуны так не могут. И еще...
- Вонючее гиенье дерьмо, - раздельно и с чувством произнес я. Хотел еще бумаги со стола
расшвырять, но не стал. Решил, что для выражения эмоций достаточно ругательств. Что за
удовольствие собирать потом разбросанные вещи с земли, покрытой липкой черной пылью. Здесь все
покрыто липкой черной пылью. И сам я себя чувствую...
- Я принес поесть, хазяина, - тихо произнес Щенок. Когда он начинает вот так коверкать слова,
значит боится. Когда все хорошо, он разговаривает вполне прилично.
- Спасибо, Щенок, - вздохнул я и повернулся к нему. - Все хорошо, просто настроение плохое. Устал.
- Я понимаю, - важно кивнул Щенок. - Надо поесть. С пустая желудка мир очень-очень плохо. Вот.
Тасаста-Мая делает вкусно-вкусно!
Я невольно улыбнулся. Вождь опять прислал мне одну из своих жен, ту самую, которая помогала
нам в пустыне. Она пришла сегодня утром. Значит, к вечеру вождь заявится сам. Во всяком случае, он
так сказал: "Сначала Тасаста-Мая утром, а вечером я!"
Боги. Я гнал от себя всякие мысли про богов. И вообще старался забыть все, что видел. Ну ладно, не
забыть. Забудешь тут, как же. Но что бесспорно и однозначно - я никогда не расскажу о случившемся
тармским жрецам. Если они узнают, что с богами можно как-то договориться до того, что они будут
показывать на публику чудеса, то... Я с шипением выпустил воздух. Не знаю, что "то". Может и
ничего. Мало ли, вдруг жрецы уже давно все знают, просто белафортцы оказались способны делать
то, что требуется, чтобы мертвое тело действовало от имени бога, а тармские служители богов - люди
гуманные и милосердные. Неизвестно же, сколько и чьей крови пришлось пролить на алтарь, чтобы
превратить в колдующее чудовище ту рыжую красотку.
Я вдруг понял, что все это время нервно расхаживал перед своим шатром. А щенок сидел на земле
возле стола и терпеливо ждал, когда же я замечу свою трапезу. Я сел.
- Когда моя был маленький, - вдруг тихо заговорил Щенок. - Моя очень заболеть. Мне был
жарко-жарко, и меня отвели к одной женщине. Отнести на таких двух палках... Она жил в шатре. Там
был узоры. Красный и синий. Овцы. Красный и синий овцы. Меня положили внутри, а потом она
пришел и начала варить что-то. Мне было жарко-жарко, я просил ее раскрыть шатер, но она не
соглашался со мной. А потом она рассказал мне историю. Она сказал, что будет давать мне глоток
питья. Горький питья. И если моя захочет слушать дальше, то я сделать еще глоток. И пока она
рассказывать, я все выпил.
***
Рассвет и Закат, боги-близнецы.
История, рассказанная Щенком в моем вольном переложении.
В горной долине жило дружное и мирное племя. И была в племени древняя традиция - когда у
кого-то рождались близнецы, их несли на высокую гору и оставляли там на рассвете. К закату
никакого следа младенцев там не оказывалось. Женщины рожали там в одиночку, уходя в лес. И вот
однажды случилось непредвиденное - одна из женщин не захотела расставаться со своими детьми и
нести их на гору. Вместо этого она выкопала для них убежище в лесу, а в племени сказала, что
младенец родился мертвым. Когда младенец рождался мертвым, мать всегда хоронила его сама,
никому не показывала, так что никто не усомнился и не пошел проверять ее слова
Наступила ночь, а потом должен был прийти рассвет, но он все не наступал. Люди уже выспались,
заготовленные для ночных костров дрова закончились, а небо все не светлело. А потом в лесу
замерцал свет, и в селение вошел путник. Он был прекрасен, как рассвет, а в руках он держал лампу,
похожую на шар.
- Приютите меня, добрые люди, - сказал он и поклонился.
- Входи, путник, будь как дома, - ответил вождь. - Но что ты ищешь в наших местах?
- Ищу своего брата, - ответил путник. - Я дождусь его здесь, у вас.
Люди покивали, подивились на светильник, и принялись за свои обычные ежедневные дела. Рассвет
не наступал, но спать уже не хотелось, а хотелось есть. А странный путник сидел возле костра, как
изваяние, и пил молоко, которое поднесла ему добрая женщина.
Прошло сколько-то времени. Трудно понять, сколько именно, когда вокруг непроглядный мрак. И с
другой стороны увидели люди свет, как будто брат-близнец той лампы, с которой пришел первый
путник. Из лесу появился второй человек, похожий на первого как две капли воды. Только волосы его
как будто были чуть более рыжие... И светильник светился поярче, а может это светильник первого
потускнел...
Встал тогда первый путник и распахнул объятья свои:
- Здравствуй, брат мой, наконец-то мы встретились!
А второй путник тоже улыбнулся и пошел первому навстречу. Умилилось племя, глядя на двух
прекрасных братьев, и тут вперед кинулась старая женщина. Она была уже почти слепая и глухая.
- Не позволяйте им встретиться! - прошамкала она, размахивая клюкой. - Ибо сказано, что то место,
где встретятся рассвет с закатом, будет во веки веков проклято и придет туда великий холод.
Но она не успела. Братья обнялись, вспыхнул яркий свет, и все на мгновение ослепли. А когда
смогли что-то видеть, поняли, что никаких братьев нет, светило висит низко над горизонтом, только
непонятно, рассвет сейчас или закат.
Сначала люди обрадовались тому, что светло. Но светило не заходило теперь за край земли. И в
зенит не поднималось. С каждым днем в долине становилось все холоднее. К началу осени люли
увидели первые снежинки, хотя раньше снег никогда в той долине не выпадал.
А та женщина продолжала бегать к своим младенцам, кормить их, играть с ними, о них так никто
и не знал.
Потом наступила холодная и суровая зима. Много людей погибло от холода и голода. Но близнецы,
спрятанные в лесу, оставались живыми и росли на радость своей матери. Она была глупая женщина,
только радовалась этому, хотя всем понятно, что в лесу ее дети должны были замерзнуть насмерть.
Прошло три года, и женщина умерла от горячки, не сумев родить очередного ребенка.
Скучно и голодно стало деткам-близнецам. Они выбрались из своего убежища и пошли к людям.
Увидела их старуха и закричала:
- Вот они, вот они! Это из-за них у нас холод. Кто-то из женщин не отнес близнецов на гору! Надо
отдать этих, и, может быть, благодать снова снизойдет на нашу землю.
Бросились к ним люди, попытались схватить, но не тут-то было. Любой, касавшийся кого-то из
детей, мгновенно сгорал в пепел. А малыши стояли и смеялись.
Бросили люди тогда попытки их схватить.
И вышла вперед мудрая женщина.
- Они дети, - сказала она. - Им нужна любовь и ласка. Кто из вас хочет пойти со мной?
И она протянула руки ребятишкам.
А с другой стороны вышла другая женщина и тоже протянула руки. Один малыш побежал к одной,
а другой - ко второй.
В тех местах холодно до сих пор. Но и племя, говорят, не вымерло. Так и живут.
***
- Ллеу? - осторожно спросил я, коснувшись плеча Щенка. - Ты здесь?
Мальчик медленно кивнул.
- Ты все слышал? - я потер пальцами виски и встал.
- Да, - сказал Ллеу. - И даже больше. Я же знаю, что именно Щенок думал, когда рассказывал. До
встречи Рассвета с Закатом там была одна история, а потом - совсем другая. В оригинале истории
братья остановились, не дойдя друг до друга совсем чуть-чуть, и тут несознательная мать притащила
им своих близнецов и сунула в руки. И тогда они развернулись, и каждый ушел с младенцем в свою
сторону. А то, что рассказывал Щенок... Это я вообще не знаю откуда. Вроде бы он не сам это
придумал, но и в изначальной легенде ничего такого не было.
- Веселенькое дерьмецо, - хмыкнул Каца.
- О, а я не заметил, когда ты пришел, - удивился я. Действительно, не заметил. Неужели, так
заслушался?
- Я тут стою как раз с того места, где в поселок пришел первый близнец, - заявил Каца. - А увидеть ты
меня не мог раньше. Потому что.
- А, - усмехнулся я. - Магия... Как твоя рана? Как там вообще впереди? Штурмы?
- Ну да, сегодня опять штурмовали, - буднично сказал Каца и сел. - Знаешь, что меня в этой войне не
перестает удивлять, Жаба? Почему до сих пор нет предателей? Это же людоедское государство, я сам
видел, что они своих же на алтарях режут и в огонь бросают. Неужели всем нравится вот так жить? В
страхе, что завтра вот там, с воткнутым в грудину ритуальным ножом, окажешься ты? Или твой брат.
Или жена...
Я пожал плечами, не зная, что ответить.
- Меня тот же вопрос мучает, - я плеснул в стакан воды и сделал глоток. Вино закончилось, а нового
пока не привезли. - Они своих боятся больше, чем чужих? Или ужасы Белафорта сильно
преувеличены... Или... Не знаю, Каца. А что ты думаешь про эту историю с богами-близнецами?
- Я даже знаю, у какого народа были эти боги, - отмахнулся Каца. - только что это меняет? У нас-то
не боги. У нас просто трупы.
Я криво ухмыльнулся.
- Ну ладно! - вспылил Каца. - Ладно! Не просто трупы. А деятельные и болтливые трупы. С целью в
посмертной жизни и вообще какие-то странные. И их два. Предположительно. Второго мы не видели
пока что.
- А я знаю другую историю про близнецов, - тихо сказал Ллеу. - Точнее не историю, а сказку. Мне в
детстве мама рассказывала. Там про царя, который поспорил с богом и проспорил. И за это он
разделил его на две половинки, похожих друг на друга, как две капли воды. И зашвырнул их в разные
страны. Одной половинке достался разум, а второму - чувства. Тот царь, с которого все началось, был
очень могущественным колдуном, но могущество тоже распалось надвое. Одного брата слушался
огонь, а другому подчинялась вода. И оба брата чувствовали себя, как будто им чего-то не хватает. И
не могли они нигде надолго остановиться, не получалось у них обзавестись семьей, да и вообще
ничего толком не получалось. Но они не помнили, что они половинки.
Однажды им приснился одинаковый сон. Про что он был - неведомо, но проснулись они оба утром
и поняли, что надо пойти на судьбу свою погадать. И столкнулись они оба возле порога самой
знаменитой гадалки. Которая увидела их и сказала, что знает, что нужно, чтобы они были счастливы.
Им нужна одна женщина, которая бы не знала, что их двое. Она должна зачать и родить ребенка. От
них обоих, думая, что у нее один возлюбленный. И когда родится младенец, будет им счастье.
Она была рабыней на виноградниках. Она была прекрасна, и тот брат, кому достались чувства,
полюбил ее с первого взгляда. Но знакомство заводить с ней пошел второй брат. Вскоре она полюбила
их, не зная, что их двое.
Когда настало ей время разрешиться от бремени, они явились к ее ложу оба. Только у нее не было
сил удивляться. Она взяла на руки младенца и показала его обоим близнецам. Сначала он посмотрел
на одного, и тот упал замертво, но со счастливой улыбкой на лице, а потом на второго. С ним
приключилась та же история. Так половины целого воссоединились в этом младенце, который потом
вырос и стал великим царем.
- Страшная какая сказка, - нарушил я повисшее молчание. - Слушай, Ллеу, а это ты точно не сам
придумал только что? Ну, там, пророчество...
- Нет, - покачал головой Ллеу. - Это правда сказка. Старая очень.
- Я тоже в ужасе, если кому-то незаметно, - пробормотал Каца. - Если есть хоть малюсенький шанс,
что эти дерьмовые близнецы хотят заполучить царя, то надо как-то пресечь это развеселое дерьмецо!
- Только откуда мы узнаем, правда ли им нужен царь? - я невесело усмехнулся и тут же сам себе
ответил. - Ниоткуда не узнаем. Что будем делать, Каца?
***
Сказать по правде, я испугался. Был близок к тому, чтобы заткнуть уши и бежать без оглядки. К
дыму из жерла Хеклы я привык. К падающему с неба пеплу тоже. Ко всему можно привыкнуть...
Наверное. Ночью разразилась гроза. Я вышел из шатра, и как будто оказался в кошмарном сне.
Вершина горы тускло светилась багровым. Красные молнии ветвились вокруг зловещего вулкана.
Алые брызги взлетали вверх. Земля явственно дрожала в такт гулкому рокоту. Я даже не понял
сначала, насколько он громкий. До тех пор не понял, пока Раг не потряс меня за плечо и не
прокричал в самое ухо:
- Гора разозлилась на нас, Жаба! Мы все умрем здесь!
- Или они умрут, - буркнул я, продолжая заворожено смотреть на игру огня на вершине. Жидкий
огонь хлынул через край, и багровый язык лавы устремился вниз. Я мысленно представил себе
расположение наших войск. Нет, не должна эта штука дойти до наших. Между огнедышащей горой и
нашим лагерем старая стена и небольшая речушка. Если и не остановят эти препятствия огненный
поток, то хотя бы дадут нашим время уйти. Но скорее лава упрется в стену Белафорта.
Обо всем этом думала какая-то часть моего сознания. Другая часть вопила от ужаса. Только
самолюбие не позволяло впасть в панику. И испуганный Раг рядом, вот уж кто боялся-то... Он скулил,
извивался всем телом и извергал устрашающие пророчества, не хуже, чем Хекла лаву и раскаленные
камни. Зато Щенок, стоявший рядом, по-видимому, совершенно не боялся. Он смотрел на Хеклу с
благоговением и восторгом, сжав на груди руки так, что у него побелели пальцы. А значит и мне
бояться нечего, подумал я и огляделся. Лагерь был похож на растревоженный улей. Часть людей, как
и Щенок, стояла и смотрела, часть бестолково металась, а часть занималась своими делами. Я
усмехнулся, но вдруг замер. За что-то такое мой взгляд зацепился. Что-то не давало мне сейчас
спокойно уйти в шатер, хлебнуть вина и улечься спать. Что-то... Или кто-то. Я огляделся еще раз. Ага!
Вот он! Наш лагерь целеустремленно пересекал Сегия. Следом за северянином семенил маленький
человечек, видимо слуга. Вот он подошел к караульному, перебросился с ним парой слов и
направился дальше во мрак. Я пошел следом.
Караульный сказал, что Сегия здесь по приказу царя. Я спросил пароль и направился следом.
***
В какой-то момент мне показалось, что я потерял Сегию из виду. Но, на мое счастье, чуть правее от
того маршрута, которым я собирался красться, загорелся неяркий свет, и я возблагодарил всех, кого
вспомнил, даже Шагайшу-Танцовщицу. Оставалось всего ничего - подобраться настолько близко,
чтобы мне было слышно, о чем там беседуют. О том, что Сегия - колдун и вполне может обезопасить
свои переговоры от подслушивания, я старался не думать. Просто опустился на землю и пополз. По
дороге, правда, мне пришлось избавиться от части одежды...
- ...и вы готовы в этом поклясться? - въедливо спросил незнакомый голос.
- Готов, - сказал Сегия. - Я готов поклясться любым выбранным вами способом и на любых условиях.
Нам не нужна победа над Белафортом, нам нужен только... этот предмет. И царь отступит вместе со
своим войском.
Собеседники замолчали. Гиенье дерьмо! Похоже, я опоздал. Хотя...
- Это будет непросто, - снова незнакомый голос. - Этот... предмет... очень хорошо охраняется.
Стража храма Отдохновения не подчиняется Совету Ста. Таковы традиции.
- Назовите свою цену, - сказал Сегия. Я не видел его, но очень живо представил себе, как он
презрительно дернул плечом. И как пополз вверх уголок губ в зарождающейся презрительной
усмешке.
- Я не торгуюсь, юноша, - голос собеседника северянина стал раздраженным. - Просто пытаюсь
понять, достаточно ли будет моих сил и моего влияния, чтобы предоставить вам этот... хм... товар.
- Деньги? Золото?
- Это никому здесь неинтересно, - оборвал Сегию белафортец. - Хорошо, я согласен на ваши
условия. И готов рискнуть. Давайте же приступим к процедуре клятвы.
- Да, - отозвался северянин.
Свет стал ярче, видимо с лампы сняли ткань. Я стал жадно вглядываться. Собеседник северянина не
уступал ему ростом, но был значительно уже в кости. Лицо его было закрыто, одет он был в ворох
разноцветных тряпок, как одеваются местные варвары. Как и мы оделись, когда пошли к святилищу.
Я разочарованно вздохнул. Впрочем, чего я ожидал? Чтобы этот незнакомец явился на переговоры во
всех регалиях, с вереницей слуг и чтобы глашатай провозглашал его имя троекратно? Я ухмыльнулся
своим мыслям, но вдруг вспомнил, что с Сегией был еще один человек. Где же он? Я плотнее
прижался к земле и принялся озираться, стараясь поменьше двигаться. Вдруг этот тип бродит вокруг,
готовый всадить нож в спину любому, кого заметит?
Нет. Никуда он не ходит. На самом краю круг света лежало тело. Скорее всего, он еще не мертв, но
похоже, шансов выжить у него немного. Раз уж речь зашла о всяких там ритуальных клятвах, а дело
происходит близ Белафорта, значит тот парень - жертва. По моей спине пробежал холодок. Что-то
как-то мне не по себе становится в последние дни от слова "жертва".
Тем временем двое заговорщиков деловито готовились. Белафортец рисовал на земле какие-то
узоры, а Сегия рылся в своей сумке. Мне было одновременно и страшно, и любопытно - они явно
готовили колдовской ритуал. Я попытался устроиться поудобнее.
Белафортец выпрямился, Сегия подошел к нему.
- Мне кажется, стоит принять некоторые меры, - сказал белафортец. Сегия кивнул, одними губами
что-то произнес, вскинул руку, и их не стало. Как будто шатер тьмы опустился. Меня прошиб
холодный пот. Показалось мне, или перед тем, как сомкнулся мрак, Сегия посмотрел прямо мне в
глаза?
Ночной прорыв
Вблизи Белафорт производил то еще впечатление. Лето сказал, что в начале по стене вообще
колесницы катались.
- А сейчас почему перестали? - спросил я, разглядывая крепость, сплошь покрытую узором из
глазированной плитки. Сейчас узор кое-где был подпорчен, но зрелище все равно оставалось
грандиозным. В Тарме таким образом украшали только стены богатых домов. И Ворота Процессий
еще были покрыты синей глазурью и всякими узорами. Но чтобы вот так, вся городская стена...
- Наверное, сожрали всех, - пожал плечами Лето. - Они все-таки в осаде, еда им нужнее, чем
эффектные жесты.
- Они стали меньше топить свою печь, ты заметил? - я отвернулся.
- Закончились слабаки и пленные, я думаю, - Лето тоже отвернулся и принялся высматривать Кацу.
Лето плохо выглядел. Глаза ввалились, левая рука на перевязи.
- Сломал? - я кивнул на его руку. Лето мотнул головой.
- Да нет, так, повредил чуть-чуть, - Лето сморщился. - А, вот и Каца. Жду не дождусь ваших
новостей. А то меня уже тошнит от этой осады.
- У тебя тут хоть какое-то разнообразие, - усмехнулся я.
Лето сквозь зубы прошипел, где он видел это разнообразие. Подошел Каца. Он выглядел усталым и
злым. Как и все мы, впрочем. Не думаю, что сам я сейчас представлял собой образец здоровья и
жизнерадостности. Каца сделал пару замысловатых пассов и кивнул, мол, можно говорить. Я изложил
все свои аргументы, домыслы и факты из подслушанных разговоров. Мои друзья выслушали молча и
некоторое время не проронили ни звука.
- То есть, ты хочешь нам сказать, что уверен, что мертвые близнецы, когда встретятся, оседлают
царя? - нарушил, наконец, молчание Лето. - Не слишком ли много допусков?
- Лето, я могу еще раз все повторить, - устало сказал я. - Мне все это казалось нескладывающимся
осколками. Набором мистической бессмыслицы. До вчерашней ночи. Когда я услышал, как
Обманщик торгуется с каким-то белафортцем, то все встало на свои места. И война эта дурацкая,
почти безнадежная, и одержимость царя. Он сказал, что предмет хранится в Храме Отдохновения, а
ведь именно туда попало тело Ша, помните?!
- Мало ли, что может храниться в Храме Отдохновения... - дернул плечом Лето. Каца только
хмурился и отмалчивался.
- Не бывает таких совпадений, Лето, - возразил я. - Сегия сказал, что как только предмет будет
доставлен, война будет закончена и войска отведены. Ты себе можешь представить царя, который бы
взял вот так и свернул почти выигранную войну?
Лето хмыкнул и потер виски пальцами.
- Это может значить только одно, - гнул я свою линию. - Что Сегия говорит от имени близнецов.
Которым, как только они станут царем, наше войско подчинится. Безоговорочно и безо всяких
сомнений.
- Да ладно, Жаба, ты прав, - вздохнул Лето. - Это я скорее сам с собой тут спорю, потому что мне
верить во всю эту гнусь не хочется. А ты что думаешь, Каца? Могут близнецы мечтать объединиться
под крышей одного тела?
- Запросто, - быстро ответил Каца. - У Жабы вон двое непохожих незнакомца в одном теле в качестве
прислуги работают, а тут - близнецы...
- Аппетиты у них, - буркнул Лето. - В абы кого вселяться не захотели, царя ждали. Настоящего...
- Это с какой стороны посмотреть, - Каца хохотнул. - В некотором роде наш царь - ненастоящий. Он
не унаследовал царство, как это среди царей положено, а взял ее сам. Начав с простого тана. А может
ли титул тана считаться царским - это еще вопрос...
- Да ладно, - я махнул рукой. - Самые великие цари не в золоченых спальнях рождались.
- Ладно, - Лето посмотрел сначала мне в лицо, а потом Каце. - Все это пустые разговоры. Что будем
делать?
- Когда гроб планируют вывезти из Белафорта? - спросил Каца.
- Если бы все было так просто... - вздохнул я. - Белафортец сказал, что задача непростая. И на
обратной дороге они немножко пообсуждали детали. Место передачи будет где-то в районе Старой
Гавани. Как я понял, там имеется тайный выход из города. А вот когда... Надо последить за Сегией.
- Надо похитить царя, - вдруг медленно проговорил Лето. - И увезти его отсюда. Но нельзя делать
это слишком рано.
Я медленно кивнул. Все верно. Если бы близнецы могли хоть что-то на расстоянии, то они царя
давно бы оседлали, бросив свои тела догнивать свой век в золоченых саркофагах. По всей видимости,
чтобы совершить сие действо, требовались все три тела - Ша, Шуа и царя. А возможно и еще чьи-то
тела, в смысле не тела, конечно, а чье-то присутствие с какими-нибудь действиями.
- Я устрою слежку за Сегией, - Каца поскреб свою татуированную лысину. - И займусь кораблем
еще.
- А как быть с войной? - спросил вдруг Лето. - Мы вообще тут осаждаем вражеский город, если вы
подзабыли. Похитим царя, сбежим сами, и что будет?
- Царь непредсказуем, - заявил я, с уверенностью, которой не ощущал. - Стратеги, штурмовые
офицеры и воины останутся на месте. Война пусть идет своим чередом.
- Жаба, ты должен остаться, - сказал Лето. - Могу предположить, что без военного гения царя
Белафорт нам не взять. Значит, надо будет идти на переговоры, а лучшего торгаша, чем ты, я никогда
в жизни не встречал.
Я хмыкнул и отвернулся. Впрочем, он был прав - просто умыкнуть царя и сбежать, пустив все на
самотек - это как-то немудро. Или, по крайней мере, недальновидно. Здесь несколько десятков тысяч
людей, оторванных от родных мест немыслимо далеко, вокруг - враги и пустыня, и...
- Ты прав, Лето, - сказал я, наконец. - И очень даже хорошо, что мне не придется с вами похищать
царя. Не хотел бы я оказаться с ним рядом в такой момент.
***
Мы с Рагом склонились над столом, голова к голове. Со стороны можно было подумать, что мы
старые добрые друзья. Я фыркнул, представив это. Друзья, как же. Все-таки, странные финты с нами
выкидывает жизнь, а. Я отвлекся от расчетов и попытался вспомнить, почему мы, собственно, не
ладили. Сейчас, во время осады, я и так, и эдак приглядывался к нему, вроде нормальный мужик.
Стар уже, это да. Сколько Рагу лет, я затрудняюсь сказать. У него все лицо в морщинах, а седины в
волосах нет. Он прихрамывает, но это вроде бы рана. Нет, я отлично помню и обстоятельства нашего
с ним знакомства, и еще много всякого, еще в бытность мою простым воином. Он редкостный гад,
никто другой не справился бы с обязанностями главы мародеров с таким же блеском. Ах да, не
мародеров, конечно... Впрочем, Раг никогда не возражал против этого названия.
- ...таким образом, припасов в складах на три месяца при среднем пайке, - подытожил Раг. - И еще
есть резервы. Мы неплохо поработали, господин комендант. И еще я привез вам вино с Книдды.
Розовое, как вы любите.
- Спасибо, Раг, - кивнул я.
- Пойду к себе, - глава мародеров тяжело поднялся, и тут полог шатра распахнулся.
- Весело тут у вас, ннда, - заявила Лока. Глаза Рага нехорошо сузились, он склонил голову и
стремительно выскочил наружу. А Лока, соответственно, проскользнула внутрь. Проводив Рага
недобрым взглядом.
- Вы что, знакомы? - спросил я.
- Да так, - прошипела она. - Виделись.
Я внимательно осмотрел ее. На скуле подживала свежая царапина, волосы отросли, отчего стали
еще более лохматыми и неровными. Она сильно похудела. Ввалились щеки, вечный ее балахон
болтался вовсе как на пугале.
- Неважно выглядишь, - сказал я.
- Я тебя тоже люблю, - огрызнулась Лока. Я улыбнулся и обнял ее, не обращая внимания на Щенка.
Я был ужасно рад ее видеть, особенно после общения с Рагом, типом скользким и иногда чересчур
вежливым. Никогда не знаешь, что у него на уме. Точнее не так. Фантазии не хватит, представить ту
гнусь, которая крутится под черепом у Рага. Я потряс головой. Не хочу о нем думать. Лока
отстранилась и уселась в кресло, закинув ногу на ногу.
- Есть выпить? - спросила она. Я кивнул и потянулся к сундуку, где хранил свои припасы. - Эх,
Жаба... Это самая странная война, в которой я участвую... Хотя со стороны вроде обычная осада.
Никогда не думала, что Белафорт вблизи будет производить такое тягостное впечатление.
- Расскажи что-нибудь, - попросил я, наполняя стаканы. - У меня тут из собеседников только Раг и
еще один. Дих-Заноза.
- А кто этот второй? - Лока наморщила лоб. - Вроде слышала что-то, но не помню.
- Страшный человек, - хмыкнул я. - Возглавляет карателей. Он на самом деле незлой. Просто
недалекий. В его голове на совесть просто не хватило места, а то бы он ночами спать не мог.
- Так может он и не спит, - Лока пригубила розовое книддское и блаженно зажмурилась. - Ты же за
ним не следишь, ннда?
- А и не надо, - я хохотнул. - Его храп - это что-то особенное.
- Это он маскируется, - Лока запустила пальцы в свои рыжие космы.
- Лока, - я притворно нахмурился. - Мне эти двое надоели до тошноты. Расскажи, что там у тебя
лучше.
- О... - Лока вздохнула. - Что там у меня... Недавно операция была, кошмар. Я чуть не обосралась
там, прости за пикантную подробность. Из Белафорта есть несколько тайных выходов. Это, в
общем-то, не секрет. Секрет только где именно они. Тут неподалеку есть одно место - Опаловый
овраг. Не знаю, почему опаловый, сроду тут никаких опалов не было. Возможно, увидь я это место
днем... Впрочем, неважно, ннда. Так вот, овраг. Длинный такой шрам в земле. Как будто молния
ветвистая. Он за пределами осады. И пополз слушок, что туда ведет подземный ход. И что надо бы
обстановочку разведать. Тогда Лопата приказал мне, Студню и еще трем парням, ты их не знаешь,
устроить там засаду. Точнее, не так. Он нас туда отправил осмотреться, а потом, если нам вдруг
попадется подозрительное место, устроить засаду. А овраг этот дурацкий где-то в пол-лиги длиной. И
с кучей всяких ответвлений. И еще там родники многочисленные. Только пить из них нельзя - вода
отвратительная на вкус, да еще и горячая.
Мы пошли. Ползаем там по грязи, как пороси. Студень один раз на дно съехал по склону, мы его
потом полчаса оттуда доставали. Весело, в общем. А потом мы наткнулись на склад свежих трупов.
Вот прям просто так, кучей, навалены на дне, непонятно откуда взялись. Мы их сначала почуяли,
если честно. Думали, может корова какая сдохшая валяется или, там, слон, ннда. А там - трупы. Где-то
двадцать или тридцать. У всех животы вспороты. Все сравнительно недавние, но такое впечатление,
что этот... гм... склад регулярно пополняется. Что-то вроде раза в неделю. Или два. Вот ты бы что
подумал?
- Что это какой-то иерарх кормится, - без колебаний ответил я. - Раз убиты одинаково. Или что там
какой-то храм, где именно так жертвы приносят.
- Мы тоже подумали, что иерарх, - кивнула Лока. - И засели. Там удобное место для наблюдения
оказалось. Сидим, скучно. Луна взошла. И тут в этой куче трупов началось какое-то шевеление. Я
запускаю светильник, а там такое веселенькое дерьмецо твориться, что мы чуть мечи не пороняли. В
стене открывается провал и из него выходит труп. Сам выходит. Такой же, со вспоротым животом.
- Ничего себе, - сказал я, не особенно удивившись. Сам недавно видел очень деятельного трупа.
Точнее - трупиню, чтоб ее гиены сожрали...
- Нет, Жаба, ты не понимаешь, - Лока схватила меня за руку. - Там было другое. Ладно, это было
только начало. Труп, значит, подходит к куче и пытается в нее лечь, но потом замечает мой
светильник и начинает топтаться на месте и как-то... гм... волноваться. Тут из кучи поднимается
второй труп, и они начинают волноваться вместе. Потом третий. Потом четвертый... Короче, они
ждали седьмого трупа, который встал, поднял свою полусгнившую и обгрызенную крысами руку в
нашу сторону. И тогда все эти семь трупов полезли на склон прямо в том направлении, где мы сидели.
Жаба, я думала, умру от страха. Они были мертвые, от них куски гнилого мяса отваливались... Мы
настолько обалдели, что подпустили их довольно близко. И тут один труп вцепился в Студня. Мы его
откинули, попытались их мечами порубить, я чуть-чуть огнем пошвырялась. Никакого результата.
Тогда мы побежали. Уж бегали-то мы точно быстрее, чем эти трупы.
- А Студень? - спросил я. Мы со Студнем были так себе знакомы, с пятого на десятое, но вроде он
неплохой парень.
- Плохо Студень, - сказала Лока. - Лихорадит его, врач этот твой... как его?
- Бран? - удивился я.
- Да, точно! Бран! - кивнула Лока. - Так вот, он как-то печален и будто заранее извиняется, а это
плохой признак, я знаю.
- Бран всегда так себя ведет, так что может это ничего не значит, - произнес я. Кстати, это
действительно было правдой. - И что было дальше?
- Там есть вход в город, - Лока сама долила вина в свой стакан. - Плохонький, узкий и возможно с той
стороны сидит иерарх или какие-то жрецы кошмарные...
Колдунью передернуло. Я подсел поближе. Надо же, никогда бы не подумал, что такая ерунда, как
бродящие мертвецы могут напугать мою Локу. Хотя я раньше ни разу не слышал о таком колдовстве.
Если человек умер, то тело его становится бесполезным и бессмысленным куском мяса, который скоро
сгниет. Почему-то близнецов это не коснулось, но они и не бродят, роняя свои подгнившие
фрагменты, и кусать первых встречных не пытаются... Нет, решительно не припомню даже сказок
про то, чтобы трупы куда-то ходили. Неважно, по своей воле или по чьей-то.
***
Неспешно наступал вечер, и все обещало быть таким, как всегда - Белафорт и Хекла будут изрыгать
жирный черно-серый дым, в котором и скроется солнце. Остальное - сплошная рутина. Зато много.
Бумаги, телеги и тележки, повара... На вторую линию доставить парусины и суровых ниток. В шестой
стационарный лагерь разведки требуется три мешка соли, две связки бананов и гвозди. Третьей
линии - крупа и солонина, их очередь.
- Привет, Жаба! - Крайля широко улыбался, а в отдалении стояло человек двадцать, одетых в
разноцветное тряпье. Они топтались, изображая варваров, и пытались спрятать в складках одежд
мечи. В общем-то, у них получалось.
- И тебе здорово, Крайля! - я был заинтригован. Крайля - штурмовой офицер, ему самое место на
первой линии.
- Мне нужно припасов немножко, - сказал он. - Дня на три где-то. И таких, которые готовить не
надо. Ну, там, финики, мясо вяленое... И воды. И вина еще. Этого, самого крепкого, если есть.
- Понял, сейчас сделаем, - я принялся писать указание курьеру. - А вы куда?
- Смешное дело, - Крайля, не чинясь, уселся прямо на землю. - Разведка доложила, что белафортцы
с какими-то местными оборванцами все-таки встречаются. Ну... Как-то выбираются по одному из
осады и где-то на стороне ведут какие-то делишки. Мы - подстава. Собираемся отловить одного
такого ушлого осажденного.
- Он колдун наверняка, вы осторожнее, - предупредил я.
- У нас есть для него парочка сюрпризов, - Крайля оскалился в зловещей улыбке. Его косые глаза
стали совсем незаметными щелочками.
- Удачи вам, - сказал я. - Я тоже слышал, что из Белафорта есть подземные ходы наружу.
- Раз ты на шестой линии это слышал, значит, точно есть, - вздохнул Крайля. - Зато с нами двадцать
второй. Чтобы времени зря не терять.
Я глянул в сторону его отряда, попытавшись узнать среди них дознавателя, но мне это не удалось.
Лица у всех закрыты, кто из них там в синей маске - непонятно. Тогда я снова повернулся к Крайле и
увидел, что к нам приближается Дих-Заноза. Мне хотелось скривиться, но я улыбнулся. В отличие от
Рага, Дих был неплохим парнем. А еще они с Крайлей были давними друзьями. Скорее всего, наш
штурмовой офицер заглянул в наш лагерь не столько за финиками и мясом, сколько поболтать о том,
о сем с Дихом. Я даже слышал как-то сплетни, что эти двое - братья. Но не помню, когда и от кого.
Я сухо поприветствовал Диха и отошел в сторонку, чтобы не мешать дружеской беседе. Щенок
поплелся за мной следом. Не успел заметить, с какого момента он рядом.
- Крайля умрет сегодня, - сказал Ллеу.
- Что?! - я так резко повернулся к нему, что Щенок в меня врезался.
- Умрет, - повторил Ллеу. - Или будет сильно ранен. Но из-за этого операция будет успешной. У них
получится.
- Поймать белафортского колдуна? - спросил я.
- Нет, - медленно покачал головой Ллеу. - Колдун здесь ни при чем. Там будет колдун, но его сразу
убьют, еще раньше, чем Крайлю. Они откроют потайные ворота.
- Что?! - снова тупо переспросил я. Мне мучительно захотелось проснуться. - Ллеу?
- Да, хозяин, - кивнул Щенок. - Я видел все это. Я посмотрел Крайле в глаза, и все увидел. Насчет его
смерти я не уверен. Просто он упадет со стены. Может и выживет, не знаю...
***
Солнце закатилось, зато опять заполыхала огнем Хекла. С вершины протянулись багровые языки
лавы. Я смотрел, конечно, но меня больше это зрелище не задевало. Как и чадящая печь в цитадели
Белафорта. Мне было тревожно. Я ходил по своему шатру вперед и назад. Три шага туда, три
обратно. Потом опять три туда. Подозреваю, что Щенок устал крутить головой, следя за моими
перемещениями. В голове крутилось множество обрывков мыслей. Но в общую мозаику они не
складывались, увы. Я старательно гнал от себя паническое "Мы опоздали, все пропало!", но
получалось как-то плохо. Что-то такое было рассеяно в воздухе. Казалось, что тягомотная осада
сегодня волшебным образом закончится. Но поскольку я знал только один вариант решения этой
задачи, мне было тревожно и не сиделось на месте. Нет, был, конечно, другой способ закончить осаду
- победить. Ворваться в город, круша на своем пути все преграды, выломать ворота цитадели,
захватить сильно поредевший Совет Ста и... Я фыркнул.
- Сейчас-сейчас... - пробормотал Щенок, не открывая глаз. - Нет. Нет...
Незнакомый парень распахнул полог шатра.
- Жаба? - спросил он, на мгновение ослепнув в полумраке. - Меня послал Лето с запиской...
- Давай сюда! - я рванул огрызок бумажки из рук стоявшего столбом солдата.
Там было написано следующее:
"Сегодня ночью. Найди Кацу"
Я схватил меч, повесил на пояс флягу с вином, и выскочил в сгустившиеся сумерки. Где искать
Кацу? Как и большинство колдунов, он живет на второй линии. А ладно! Вперед, к стенам Белафорта,
все равно вряд ли я найду его в окрестностях своего шатра.
Почти никто еще не спал. Горели костры, готовилась еда, хотя время ужина уже давно миновало.
Наверное, запасли чего-то, и теперь вот балуются. Чем ближе я подходил к стенам, тем сильнее трясло
землю. Тем тревожнее становилось вокруг. На третьей линии уже не было хохотков, песен и
задушевных разговоров. Все будто чего-то ждали. Кое-где даже начали угрюмо вздевать доспехи.
- Тагор? - не то, чтобы мы хорошо знакомы, но мне надо было остановиться и перевести дух. - Что-то
готовится?
- Сам не знаю, господин комендант, - офицер пошевелил плечами, проверяя, хорошо ли застегнуты
пряжки на доспехах. - Но лучше доспехи надену...
Столб бледно-голубого огня взвился в стороне "крокодиловой пасти". За ним еще один. Раздались
крики, грянул боевой клич. Тагор сорвался с места, вопя приказы, а я побежал вперед. Что там за
гиенье дерьмо случилось, интересно?
С Кацой я столкнулся аккурат возле его шатра. Он сидел и сосредоточенно ел. Не обращая
внимания на происходящее.
- Каца! - выдохнул я.
- Угу, - кивнул он с набитым ртом и указал мне на складной стул рядом с собой. Я сел. Каца дожевал,
вытер рот рукой и повернулся лицом ко мне.
- Понадобятся силы, - сказал он.
- Что происходит? - спросил я.
- Мы следили за Сегией, - проговорил Каца и взглянул в ту сторону, где продолжали взмывать в
ночное небо столбы голубого пламени. - Он получил послание, что сегодня ночью предмет покинет
городские стены. Мы начали готовиться к похищению, но тут началось такое веселенькое дерьмецо...
Осаду прорвали. В двух местах. Со стороны узкого залива и через подземный ход из какого-то оврага.
Все получилось почти случайно, и царь немедленно убежал возглавлять третью атаку. С той стороны,
где вроде трущобы.
- А Лето где?
- С царем, по приказу, - Каца хмыкнул. - А меня царь не увидел, поэтому приказ не отдал. А Сегия
сейчас мечется, несчастный, как загнанный кролик. Так что вынесут при этих условиях гроб или нет,
не знаю даже. Но если вынесут, придется быстро предпринимать что-то. Корабль у нас наготове.
Маленький когг.
- Когг, - повторил я. - Что мне делать, Каца?
- Главное - останься в живых, - Каца взглянул мне в лицо так, что у меня по спине пробежал холодок.
- Иначе кто потом будет это веселенькое дерьмецо разгребать?
Колдун резко встал и потер ладонями виски.
- Ладно, - сказал он. - Мне пора. А ты лучше иди в какое-нибудь безопасное место вроде твоего
шатра. Когда все закончится, пришлю тебе письмо, только не пугайся.
- Где Лока? - спросил я. Каца не ответил, пожал плечами. А потом быстрым шагом направился туда,
где багровели две зловещие вершины - Хекла и Белафорт. Наверное, во второй сегодня принесли
много жертв...
***
Я притащился к своему шатру. Ноги гудели, отбитое плечо, в которое врезался какой-то не в меру
ретивый солдат, болело. Меч мешался. В голове гудело не то от постоянно трясущейся почвы, не то от
всеобщей шумихи. Казалось бы, вот она, развязка. Скоро все закончится, тем или иным образом. В
такие моменты никому нет дела ни до господина каптера, ни до господина коменданта. Что хорошо,
скорее. У меня в планах было добраться до своего шатра и улечься спать. Вопреки всеобщей суете. Тем
более что вряд ли у нас на шестой линии...
Я огляделся. Лагерь гудел, как растревоженный улей. Факелов было зажжено впятеро больше, чем
обычно, возле огромного костра в центре творилась какая-то шумиха. Я плюнул в сердцах, и поплелся
туда. Подумал сначала бросить меч, но потом решил, что вокруг все-таки война, и поволок его с
собой. Щенок, видимо услышавший меня, выбрался из шатра и тенью пошел за мной.
- Там казнят предателей, - прошептал он. - Сегодня поймали десятерых, а еще от царя пришел
приказ, казнить тех, что пойманы раньше. Они все были заперты в порту.
- А ты откуда знаешь? - спросил я.
- Они шумели очень, - ответил Щенок. Хотя скорее Ллеу? - Я вышел и спросил, в чем дело. Мне
ответили.
- Угу, - кивнул я и остановился. - Что-то не хочу смотреть... Там что-то необычное намечается или
просто всех перережут?
- Просто перережут, - ответил Ллеу. - Я слышал, как однажды царь приказал набить из предателя
чучело?
- О, это была замечательная история! - разулыбался я и сел прямо на землю. Устал. Никуда не хотел
идти. Щенок устроился рядом. - Только предатель чужой, не наш. Был такой город - Драахма. Белые
стены, красив неимоверно, особенно на закате. А царь его осадил. Азартно так осадил, это был
первый его осажденный город. За два месяца мы там понарыли рвов, понастроили башен, царю
страшно хотелось попробовать в деле такие штуки... Башни на колесах с мостами. Не знаю, откуда он
взял идею. Так вот, стоим мы осадой, никому нескучно, все заняты делом - или строят, или копают, а в
перерывах штурмы для тех, кому невтерпеж. И когда царь уже готов был двинуть на Драахму свои
башни и устроить генеральный штурм - грандиозный и победоносный, появляется он. Что-то вроде
заместителя повелителя. Советник. И говорит, что ворота откроет и нас в город впустит. И еще и
устроит так, что гарнизон драться не будет. И нам останется всего лишь перебить дворцовую стражу.
Царь слушал-слушал, а потом сорвался в бешенстве с походного кресла, схватил предателя за глотку и
задушил. А потом приказал аккуратно снять с него кожу и набить чучело. Соломой и навозом. И
внести в город на шесте.
- И штурм состоялся? - с интересом спросил Щенок.
- А то! - я рассмеялся. - Штурм был что надо! Цитадель мы разрушили тогда, а потом города вовсе не
стало, захирел, жители его покинули. Что это?
Возле костра, до которого мы так и не дошли, возникло какое-то нездоровое шевеление. А точнее
даже драка. Я вскочил, выхватил меч и побежал туда.
***
Поспать не удалось. В третий раз я пришел к своему шатру уже под утро. Небо посветлело. Щенок
хмурился и молчал, ему пришлось несладко и пришлось швыряться огненными шарами. Непонятно,
на что надеялись предатели, затеяв побег, но им это почти удалось.
Я не знал, что твориться там, вблизи стен Белафорта. И меня разрывало на части двумя желаниями немедленно лечь спать и быстро бежать туда, к первой линии, узнавать новости и помогать
кому-нибудь, если требуется помощь. Я встал на входе шатра и задумался. Стало еще светлее, совсем
скоро взойдет солнце. И где-то там сейчас идут бои. А я ничего не знаю. С ненавистью я посмотрел на
меч, который только что собрался зашвырнуть под стол, развернулся и поплелся в сторону
Белафорта.
- Хозяин, хозяин! - Щенок удержал меня за рукав.
- Пойду искать Брана, - ответил я на его невысказанный вопрос. - Я знаю, что он здесь, а рядом с ним
новости узнаешь быстрее всего. Не могу сидеть на месте, хоть и устал ужасно.
- Моя идет с вами! - заявил Щенок. - Будет защищать от кого надо. И еще моя страшно тут быть
одному.
Я кивнул и пошел дальше.
***
Торопыга нашелся с третьей попытки, в первых двух госпиталях работали другие врачи. Солнце
давно взошло и даже начало печь, когда я ввалился в огромный шатер, отданный во владение нашего
лучшего лекаря.
- Жаба, - выдохнул он, увидев меня. - Очень тебе рад.
Его голос был тусклым, бесцветным, да и сам он выглядел так, словно его сначала выстирали, а
потом неосторожно выставили посушиться на солнышке. Он словно выцвел.
- Ты... поседел? - вдруг понял я.
- Ах, это, - Бран провел руками по волосам. - Да.
Я взглянул на его пациента. Колотая рана в животе. Не жилец.
- Не жилец, - отозвался Бран. - Разве что кто-то из колдунов сможет залатать.
- Такая важная шишка?
- Жаба... - Торопыга потер глаза. - Ты можешь помочь.
Я кивнул и принялся за работу. Таскал кипяток от жаровни, рвал полотно на бинты, подавал
инструменты, бегал куда отправляли. Время остановилось. Вокруг шла война.
- Мы шли подземным ходом от оврага, - рассказывал один раненый. - Первых наших сразу убили,
но мы прорвались. Там были бродячие трупы. Вот это... Это их укусы. Всех, кого покусали, сразу
отправили в госпиталь, остальные ворвались в город. Там какой-то храм на той стороне. Мы
захватили его, и меня и тех троих, кто был еще жив, отправили к лекарю, что случилось дальше - не
знаю...
- Этот ход из порта... - другой говорил, словно бредил. Кажется, Бран напоил его чем-то, чтобы тот
не думал о своей оторванной руке. - Его сначала завалили, а потом потихоньку разобрали завал.
Никто не знал... Никто не видел... Ход ведет в дом кого-то из правителей. Туда отправили убийцу, но
он не вернулся... Тогда мы... Там был ручной леопард, его не успели убить, только ранили... Он
поднял тревогу...
- Леопард? - переспросил я, накладывая повязку.
- Нет, - раненый помотал головой. - Слуга. Ребенок с выжженным на груди клеймом. Клеймо... Змея.
Огромная, с капюшоном и зубами. Во всю грудь. Он ударил Лойда отравленным кинжалом и сбежал.
Потом был бой... В дом пытались ворваться, но мы удержались... Трое наших убито... Ранено десять...
Я...
- Там очень мало людей в городе, - этот был ранен совсем легко - длинная царапина-порез на ребрах
и засевший в икре наконечник стрелы. - Сначала мы встретили отпор, но потом поняли, что улицы
пусты. Очень широкие улицы. Очень красивый город. Похоже, часть жителей успела уйти. А большая
часть тех, что остались, укрыта в цитадели. Но я могу и ошибаться. Дома в богатой части похожи на
крепости, а мы атаковали с той стороны, где нищие кварталы. Но даже там почти нет грязи, узких
трущобных улочек и лачуг.
Я тащил очередное ведро кипятка, когда Бран меня остановил.
- Хватит, Жаба, - сказал он. - Наша смена закончена, время отдыхать. Пойдем.
Мы пришли в шатер Брана, и я повалился прямо на землю. Я устал так, что даже спать мне уже не
хотелось.
- Бран, - простонал я. - Ты можешь мне рассказать, что за гиенье дерьмо тут происходит?!
- Первый прорыв получился случайно, - ответил Бран. - Задумали как обычную атаку, а стена в том
месте почему-то обвалилась, и наши ворвались в город.
- Это с какой стороны и когда? - жадно спросил я.
- Вчера вечером, со стороны узкого залива, кажется, - ответил Бран, наморщив лоб. - А может
первый успешный прорыв произошел через подземный ход от порта... В общем, неожиданный успех
привел к некоторому хаосу. Прорвавшимся понадобилось подкрепление и поддержка с других
направлений, так что ночью творилась полная неразбериха. Потом царь сам возглавил атаку со
стороны трущоб. Там был Крайля, он открыл ворота, но сам упал. Не жилец...
- Не жилец, - эхом повторил я. - Как он упал?
- Ему пришлось залезть к подъемному механизму, а когда вся эта махина заработала, он там просто
не удержался, - ответил Бран. - Он еще жив, но я что-то не уверен...
- Дальше что?! - нетерпеливо подогнал его я.
- Можно считать, что в настоящий момент город взят, - ответил Бран. - Бои еще идут, конечно, но
уже как-то...
- Постой... - я почесал лоб. - Там же полмиллиона народу?!
- Возможно, если считать женщин и детей, - пожал плечами Бран. - И еще там есть цитадель.
Собственно, ее пока даже не штурмовали. Но это теперь даже не вопрос времени...
- А где царь? - спросил я.
- Время последних новостей еще не настало, - ответил Бран. - Не знаю. Он где-то в Белафорте,
наверное.
***
Я целеустремленно шел вперед. Два из шатров царя стояли на второй линии, остальные - на
третьей. В котором из шатров он держал гроб, я не знал. Значит, надо обойти их все. Какая-то часть
меня тряслась от удивления, ведь по ее мнению я должен был свалиться еще до того, как принялся
помогать Брану с его лекарскими делами. Охрана у первого шатра отсутствовала, сам он был
распахнут и пуст. Похоже, здесь царя ни разу не было. Во втором шатре я нашел только
уединившуюся парочку, самозабвенно занимавшуюся друг другом. Не извиняясь, я оглядел все углы,
не нашел ничего подозрительного и вышел, успев подумать ругательно про шлюх, которые всегда
невесть как оказываются рядом с армией.
На третьей линии царило некоторое запустение. Похоже, стоявшие там войска уже были внутри
стен. К четвертому шатру моя решимость и твердый шаг начали потихоньку таять. Я присел возле
входа и посмотрел на Щенка, который все еще таскался вслед за мной.
- Здесь была повозка, - сказал Щенок. - Тяжелая.
Я оглядел землю. Да. Он прав. Стало быть, сюда привезли... Или отсюда увезли... Следов боя или
борьбы не было. Я еще раз зашел в шатер. Да, здесь кто-то ночевал. Во всяком случае, этот шатер
выглядел жилым. Но вот был ли здесь гроб... Я уже не знал, что я ищу и зачем. Мне просто нужно
было занять чем-то мои мысли. Я не мог просто ждать известий от Кацы и все. Тем более, что его
могли и убить, все-таки штурм...
Мои размышления прервал конский топот. Я поднял голову. Всадник был мне незнаком. Он был
похож на островитянина - смуглый, невысокий, узкое лицо...
- Жаба? - спросил он, резко остановившись возле нас. Я кивнул. - У меня послание.
Всадник швырнул мне сверток, развернулся и ускакал прочь.
"Если ты это читаешь, значит, нам все удалось, и наш корабль отчалил от причала и вышел в открытое
море. Наш бесчувственный пленник все еще он сам. Прощай".
***
Шагги ждал меня возле моего шатра. Он поднялся, когда меня увидел, лицо его было серьезным. Я
бы испугался, наверное. В другое время, не сейчас. Щенок, когда его увидел, затаил дыхание от ужаса,
а я даже не остановился.
- Привет, Шагги, - у меня даже хватило сил махнуть рукой. - Входи. Если я сейчас хотя бы не сяду, то
просто упаду и умру.
Он кивнул и вошел за мной следом в шатер.
- Что случилось с царем? - спросил он.
- Его похитили, - ответил я. А в ответ на ошарашенный взгляд флотоводца пожал плечами. - Не
вижу смысла врать. Я знаю, что его похитили, знаю, кто похитил, но понятия не имею, где он теперь.
Шагги помолчал, потом опустился в соседнее складное кресло.
- Значит, я опоздал, а вы успели первые, - вздохнул он. - Что ж...
- Убьешь меня? - спросил я. И только тут заметил, что Щенок за нами в шатер не последовал.
- Нет, конечно, Жаба, - Шагги дернул плечом. - Все было честно. Кронт бы убил, но Кронта здесь
нет.
На его губах заиграла ехидная усмешка.
- Вот как? - не знаю, какими силами я продолжал разговор. Взгляд мой то и дело обращался к ложу.
Шагги заметил это, нахмурился, протянул руку к моему лицу, и... Я вдруг понял, что не хочу спать.
Что я бодр и свеж и что готов чуть ли не плясать и петь.
- Спасибо, - сказал я.
- Не за что, - ответил Шагги. Лицо его было все таким же серьезным. - Тебе понадобятся силы, ведь
тебе вести переговоры.
- Вот как? - опять спросил я.
- Жаба, - Шагги взглянул мне в лицо так, что мне захотелось спрятаться под стол. - Я знаю, что ты
вовсе не такой идиот, каким пытаешься казаться. Мы только что выиграли войну. Часть войны. Мы
можем сейчас отвергнуть просьбу Белафорта о переговорах и продолжить. Но тогда нас ждет
множество лишений. Возможно, мы победим. Не знаю только, чего нам будет стоить эта победа. Ты
понимаешь меня, надеюсь?
Шагги выжидательно уставился на меня.
- Вонючий гиений помет, - прошипел я. - Шагги, я уже не валюсь с ног от усталости, но продолжаю
ничего не понимать. Я знаю, что после ночной чехарды мы таки ворвались в Белафорт и осадили
цитадель. Но это все, что я знаю. Какая просьба? О каких переговорах? Чем закончились наши
прорывы? Может, просветишь?
- Ах, вот оно что! - Шагги рассмеялся. - Да, сейчас я тебе расскажу о результатах, конечно. Правда,
кое-какие детали ночной чехарды, как ты очень метко назвал недавние события, для меня тоже
остались сокрытыми, зато я точно знаю результаты. Совет Ста выслал парламентера и заложника.
Они признают свое поражение, готовы платить. И торговаться, разумеется. Убито шестеро иерархов.
Это все, что были в городе. Остальные - в цитадели, но их в ход пускать не будут. Насколько я знаю
белафортцев, они сейчас начнут изворачиваться, лишь бы остаться в живых и заставить нас убраться
восвояси. Саркофаг с телом Ша был вынесен из стен Белафорта еще вчера вечером. Этим занимался
Обманщик. Близнецы воссоединились, но не до конца. И когда стало понятно, что царя здесь нет,
Кронт вместе с обоими телами скрылся. Не знаю куда. Из тех же соображений, что и твои сообщники,
Жаба. Так что мы в равном положении. Теперь нам с тобой предстоит выжать белафортцев досуха.
- Нам с тобой? - переспросил я.
- Конечно, - Шагги хладнокровно выдержал мой взгляд. - Ты от имени царя, а я от имени советника.
Мы же с тобой оба понимаем, что эта война велась ими обоими. Мы победили, теперь надо получить
награду и вернуть подданных домой.
- Чьих подданных?
- Наших с тобой хозяев.
- Я не раб царю.
- А я не раб Шуа.
- Так что же нам делать?
- Сотрудничать.
- Как же...
- Жаба, - Шагги наклонился ко мне через стол и заглянул в глаза. - Я не знаю, что произойдет, когда
близнецы воссоединятся в едином теле. Знаю только, что никто, кроме вашего царя, им сейчас не
подходит. Возможно, где-то есть другой. Может быть. А может быть и ваш царь не подходит. Никто не
знает, понимаешь? Сейчас это все беда Кронта. И его головная боль. Он будет таскать за собой
саркофаги, терпеть этих ублюдков вместе с их капризами и желаниями и искать им подходящее тело.
Вашего царя или кого-то другого. Но мы с тобой, Жаба, должны подать плоды победы. И вернуть
армию домой. Мы слуги, у нас есть задачи.
Я выслушал его прочувствованную речь, опустив глаза. Он был прав, со всех сторон прав. И сейчас
надо было встать и пойти с ним рука об руку туда, где на вершине цитадели чадил костер из
человеческих тел. Туда, где правили изуверы и людоеды. И вести переговоры с теми, кто готов
швырнуть в алчную пасть своего проклятого божества своих детей, жен, родителей, всех...
- Да, Шагги, согласен, - я встал. - Я рад, что именно ты остался. Сейчас я умоюсь, переоденусь, и мы
пойдем. А то если я так явлюсь, меня в цитадель не пустят. Как варвара и оборванца.
- Не торопись, - махнул рукой Шагги. - Зови своего Щенка, ужинай и ложись спать.
- Так ты же...
- Это скоро пройдет, эффект кратковременный, - поморщился Шагги. - Завтра утром пришлю за
тобой. Ты же ездишь верхом? Вот и отлично, лошадь тебе тоже подберу. А могу даже слона, у нас
теперь есть несколько.
- Нет уж, - отказался я. - Не доверяю этим зверям, пусть будет лошадь.
- До завтра.
Шагги поднялся и вышел. А я остался сидеть за столом. Неслышно вошел Щенок и остановился у
входа. Я, не вставая, потянулся в ту сторону, где оставил кувшин вина. Схватил его, выплеснул
остатки в стоявший на столе стакан. Выпил, не почувствовав вкуса. Поднялся, и...
***
- Привет, Жаба!
- Каца?
- Ты спишь, но я настоящий. Видишь море за моей спиной?
- Не говори мне, где вы.
- А я бы и не сказал! Хотя если ты можешь что-то определить по волнам, могу еще раз тебя ими
подразнить.
- Как тебе удалось?
- Вести корабль? Легко! Ты не знал, но на самом деле я с детства...
- Слушай, гиений выкидыш, ты снишься мне только затем, чтобы потравить байки?
- Эх, я бы с удовольствием потравил байки. Представляешь, как хорошо - говорить можно все, что
угодно, и нос тебе никто за это не сломает... Но вообще-то я не поэтому с тобой связался.
- Слушай, Каца, если ты так можешь, то почему никогда раньше не использовал такую связь?
Сколько проблем бы сразу разрешилось...
- Ну... Ты не поймешь. Такая связь - это совпадение нескольких десятков условий. Считай, что нам
просто повезло. До этого я делал так только два раза. Ладно, неважно. Я правильно понимаю, что мы
победили?
- Да.
- Отлично, хоть здесь моя совесть будет чиста.
- Так вы ушли до того, как победа стала очевидной?
- Да, можно сказать и так. Мы проломили стену и ворвались в трущобы. Было несколько
несерьезных боев, потом царь был ранен. Мы закрепились в доме и устроили его там. Это было
незадолго перед рассветом. А потом пришлось много и старательно колдовать. Все обошлось бы чуть
лучше, если бы не несколько ретивых наших. Обошлось. Они все живы, только ранены некоторые. И
один ослеп. Я изобразил для них столкновение с иерархом.
- Так на самом деле иерархов было пять?
- Не знаю, сколько их было. Я притащил настоящего, но вовремя заткнул фонтан.
- Ты рисковал.
- Подумаешь, веселенькое дерьмецо. А до этого я, конечно же, занимался совершенно безопасной
фигней. Нам нельзя было дожидаться рассвета. На солнечном свете труднее сплетать маскировку. Я
вообще в этом не самый большой спец...
- Я помню твою способность подкрадываться незаметно. А при твоем росте и внешнем виде...
- Это ерунда, Жаба. Себя спрятать любой колдун может. А вот еще пятерых и одно бесчувственное
тело...
- Пятерых? Я думал, вас будет двое...
- Вот и думай так же дальше. Вдвоем вести когг трудно.
- А что царь?
- Он в бешенстве, но пока ничего не может поделать. Сейчас с ним Лето. Пытается, в не знаю
который раз, изложить нашу версию событий.
- Отлично. Думаешь, у него получится?
- В конечном итоге - да. Все-таки мы имеем дело не с запойным идиотом из тармских трущоб, а с
человеком, завоевавшим полмира.
- Да.
- Давай встретимся в Тарме, а? В твоей лавке. Однажды я открою дверь, заору с порога:
"Вееселенькое дерьмецо!" и тресну об стол кувшином с отвратительно сладким пойлом. Книддским
или из Страны Монументов. Договорились?
- А я обзову тебя гиеньим пометом и достану стаканы. Заметано. Сейчас мы с Шагги вытрясем из
этих белафортских ублюдков все, что у них есть, и...
- С Шагги?
- Ах да, ты же не знаешь... Кронт-Обманщик, захватив с собой обоих мертвых, скрылся. Близнецы
оставили вместо себя Шагги. Так что теперь он - представитель мертвого советника, а я - голос
похороненного царя.
- Веселенькое дерьмецо...
- Оставь этот пароль до встречи в Тарме.
***
Я открыл глаза. Сквозь полог пробивался свет. Утро. Я чувствовал себя отдохнувшим и очень...
живым. И очень отчетливо помнил, что мне снилось. Только вот не был до конца уверен, реален был
разговор или я просто выдаю желаемое за действительное.
- Хазяина! - в шатер заглянул Щенок. - Моя нагрел воды помыться. А Тасаста-Мая приготовить
завтрак. Большая день сегодня. Победа.
- Да, Щенок, я уже иду, - я поднялся с ложа и потянулся.
- Хазяина видел хороший сон, - на смуглом лице Щенка засияла белозубая улыбка. - Такая сон
бывает редко. Настоящий сон. Твоя будет его помнить, будто он был на самом деле.
- А это было на самом деле? - спросил я.
- Моя не знает, - сказал Щенок. - Моя просто маленький глупый тобтоп. Там вода теплая. Она
остынет, если хазяина не поторопиться.
Цитадель
Да, Белафорт производил впечатление. Даже сейчас, после многочисленных боев на улицах, с
вытоптанными цветниками и порушенными палисадниками. Я спешился, чтобы пройтись по
идеально пригнанным плиткам мостовой. Наверное, в другое время я бы даже смог оценить узор, в
который складывались отполированные множеством ног камни... Шагги оглянулся и с пониманием
кивнул. Я огляделся еще раз. Дома, вдоль которых мы ехали, были в основном трехэтажные,
сложенные из белого камня и желтоватого кирпича. Путь вел вперед и вверх. Туда, где возвышалась
цитадель, окруженная каменной стеной с ласточкиными хвостами по верху. Даже сейчас оттуда
поднимался черный дым.
Шагги свернул в переулок. Ничего пока не понимая, я последовал за ним. Распахнулась дверь. Ах,
вот оно что... Стратеги. Все пятеро. Шестой Шагги. Седьмой - Лето, его как раз не было. Я посмотрел
на Шагги, Шагги улыбнулся уголками губ.
- Приветствую, - сухо сказал я и сел.
- И тебе привет, Жаба, - сказал Каста-Песок. Живой, надо же... Остальные сверлили меня
испепеляющими взглядами. На миг я порадовался, что среди стратегов нет колдунов.
- В чем дело? - спросил я, нахмурившись.
- Мы бы могли это же спросить у тебя, - это Лаготта. Родом из Тармы, говорят, что невероятно силен,
но у меня не было случая это проверить, да и физическая сила для стратега - не самое важное
достоинство. Он ходил с царем на восток. Когда уходил - стратегом не был, просто командовал своим
отрядиком конных метателей дротиков. Но время все меняет. Больше я ничего про него не знал.
- Царь исчез, - подал голос удобно развалившийся в кресле в углу Эшт-Убийца Скорпионов. Загар
сделал его похожим на дикаря пустыни. Никто не знал, откуда он родом, его мы подобрали в
маленькой горной стране, еще совсем мальчишкой. Впрочем, какая там страна, одно название. Мы
пересекали ее по пути на юг из Длинной Земли, даже не воевали. А он пришел. Непохожий на
белокожих местных жителей. Сам сказал, что не помнит, кто он и откуда родом. Он тоже был на
востоке с царем. Уходил он в тот поход младшим стратегом.
- И ходят слухи, что ты знаешь что-то об этом, - про Курда я почти ничего не знал. Это было такое
же новое приобретение царя, как и Шагги. Но если с Шагги мне удалось познакомиться и
пообщаться, то кто такой Курд и чего от него ожидать - я не имел решительно никакого понятия.
Скорее всего, это ставленник мертвого. Еще какой-нибудь давно почивший колдун из не очень
далекого прошлого.
Последний из ждавших меня промолчал. Его звали Топор. Никакого другого имени я не знал, хотя
знакомы мы были уже много лет, еще по наемному отряду из Длинной Земли. Он всегда был
молчаливой тенью царя, и мне казалось, что царь сделал его стратегом только за выслугу лет.
Впрочем, я могу быть предвзят. Очень уж неприятное лицо у него.
- Итак, - проскрипел Каста и уставился на меня своим единственным глазом. - Жаба, мы хотим тебя
выслушать.
Мне не хотелось посвящать их в известные мне детали про два гроба близнецов, про души давно
умерших колдунов, оседлавших ныне живущих по чьей-то неведомой воле, и про все остальное.
- Царя нет, - сказал я. - его доверенного советника - тоже. Скорее всего, мы имеем дело с каким-то
заговором, но нам некогда вдаваться в детали. Мы с вами, хочу напомнить, на вражеской территории,
которую только что покорили.
Лаготта хохотнул, Убийца Скорпионов скривил недовольное лицо, остальные никак себя не
проявили, продолжали слушать. Я не заставил их ждать.
- Да, мы победили, - продолжил я куда более уверенно. - Осталось сделать последние шаги.
- Разрушим же Белафорт! - Каста вцепился скрюченными пальцами единственной руки в
подлокотник кресла. - Он должен быть стерт с лица земли!
- Каста, - я повернулся к нему. - Ты стратег. Ты главный над стратегами. Да, город наш. Сейчас мы
осадим цитадель, она падет, это все дело времени. И мы разрушим Белафорт. Может быть. А может и
нет. Может, мы сами сейчас окажемся в ловушке. Вы же первые без царя не сможете договориться. А
ведь у каждого из вас свои солдаты. Ты готов принести клятву, что твои воины не атакуют воинов
Курда, потому что тот не поддержал твое решение?!
- Что ты себе позволяешь, щенок! - Каста тяжело встал. - Царь хотел разрушить Белафорт!
- Царя здесь нет, - жестко сказал я. - А есть усталая армия и шестеро стратегов. И комендант, то есть
я. Формально, мое звание старше ваших, господа стратеги. Но у каждого из вас есть войска, а я у меня
их нет. Я готов поставить в этой войне точку и выжать из Белафорта все, что у них осталось. Вы готовы
доверить мне переговоры и не мешать?
Я обвел взглядом их лица. Они были не готовы, конечно. Ни один из них мне не доверял. Но друг
другу они не доверяли больше. Надо же, с горечью подумал я, царя нет всего сутки, а его верные
сподвижники уже готовы вцепиться друг другу в глотки. Я оглянулся на Шагги. Он едва заметно
кивнул мне.
- Так что, стратеги? - снова спросил я. - Вы сделали свое дело и сломали хребет Белафорту. Вы
позволяете мне закончить начатое?
***
Я вытер лицо и присел на невысокий постамент статуи.
- Шагги, - сказал я. - Это же война... И она уже здесь. Она может начаться еще до того, как мы
вернемся...
- Еще нет, Жаба, - ответил Шагги.
- Хорошо бы...
- Зато ты победил, господин комендант, - Шагги снова улыбнулся. Одними губами.
- Стратегов? - хмыкнул я. - Я их заболтал, а не победил. Они согласились отправить меня на
переговоры только потому, что у меня войск нет. Не мародеров же с карателями войсками считать...
- Ты не понял, - Шагги отвернулся. - У тебя получилось не допустить близнецов в тело царя. Царь
остался царем, а война идет своим чередом.
Я опустил глаза. Что было бы, оседлай близнецы царя? Стал бы царь проводить переговоры или
сражался бы до тех пор, пока от Белафорта не осталась бы кучка каменной крошки, а Совет Ста не
был бы скормлен гиенам? Не знаю...
- Не знаю, Шагги, - я покачал головой, продолжая смотреть в землю. - И никто не знает, как
получилось бы. Я видел свихнувшихся, в которых вселялись такие, как ты. С метками и без. Повезло
остаться с собственным рассудком немногим. А тут - двое. И царь. Получилось бы у них мирно
ужиться в одном теле и умножить свое могущество или царь превратился бы в пускающего слюни
идиота вместе с запертыми в его голове Ша и Шуа? Эх... Ладно, идем, нам пора.
- Да, - кивнул Шагги. - Пора.
***
Зал имел форму полукруга. Точнее, люди в нем сидели полукругом, а вторая половина круга была
отведена для нас. Мы с Шагги ошарашено переглянулись и как-то сразу приосанились, почувствовав
себя на сцене. Вот чего не хотелось демонстрировать, так это удивления или чего-то в этом роде.
Когда я заговорил, сходство со сценой усилилось. Сразу почему-то вспомнился поход, когда мы
проходили мимо развалин диковинного белокаменного города. В центре него была сцена. Это могла
быть только сцена, и ничто другое. Уходящие ступенями ввысь ряды и полукруглый пятачок. Стоишь
на нем, и отовсюду тебя видно. Говоришь - и каждый услышит. Даже если ему хватило денег только
на самый верхний ряд. Он все равно будет различать каждое твое слово. Даже шепотом. Хотя для него
ты будешь не больше куклы.
Я держал речь от имени победителей. Зря, что ли готовился? Не сказал бы, что имел среди своих ста
зрителей головокружительный успех, судя по их лицам. Впрочем, это было неважно. Все равно
переговоры начнутся чуть позже, когда останутся только значимые особы, которых я и пытался
вычислить, вглядываясь в лица. Что-то было в них такое... Такое... Словно бы они и не боялись.
Словно не были сейчас беззащитны, будто ворота цитадели не были распахнуты, а наши воины не
прохаживались по мозаичным мостовым Белафорта.
Когда мне надо сказать что-то важное, я всегда думаю о другом. Вот и сейчас тоже - я объяснял
Совету Ста условия мира между нашими государствами, а сам думал об оливах. Сразу за воротами
цитадели, направо - оливковая роща. Могучие, очень старые деревья, усыпанные плодами... Никогда
не видел таких крупных. Деревья были увиты цветными лентами, а у подножия одного из них
рыхлил землю дряхлый старик. Он поднял голову и посмотрел на нас. Нет, ничего особенного его
взгляд не выражал. Наверное, это был какой-то очередной жрец очередного сумасбродного божества.
Сначала я хотел спросить, почему его оливы приносят такие крупные плоды. Потом не стал, подумал,
что лучше мне этого не знать.
Я замолчал. Оглядел лица. Взглянул на Шагги. Кажется, достаточно. Сначала я хотел перевести дух
и продолжить, но сейчас передумал. Пора переходить к торговле. Я поклонился и искренне во все
зубы улыбнулся своим зрителям. На мгновение испугался, что вот сейчас они зааплодируют, а я,
вместо коменданта, каптера и представителя победоносной армии окажусь фигляром на
задрипанной сцене для ста зрителей. В тех руинах на трибунах могли вольготно рассесться не меньше
трех тысяч человек...
Никаких аплодисментов. На лицах - сосредоточенная серьезность. Поднялся один. Откуда-то из
середины, почетных кресел здесь не было. Длиннополые одежды с шелестом расправились, настолько
в зале стало тихо.
- Мы выслушали тебя, оратор, - сказал он и слегка поклонился. - Но мы хотели бы видеть царя!
- Царь выходит на публику, когда сам того пожелает, - ответил я.
- Я понимаю и принимаю твой ответ, - склонил голову белафортец. - Прими и ты мое приглашение
быть гостем в моем доме до тех пор, пока мы не закончим переговоры.
- Да.
- Я пришлю за тобой слугу в пурпурных одеждах.
Вообще-то я ожидал чего-то другого. Не сказать, чтобы большего ажиотажа, но не такой заурядной
будничности. С другой стороны, белафортцев тоже можно было понять - они только что признали
себя побежденными. Им придется отдать даже больше, чем у них сейчас есть. Но это вовсе не значит,
что они должны рыдать, рвать на себе волосы и посыпать головы пеплом. Они достойно защищались
и проигрывают теперь тоже... с достоинством. Что это?! Я начинаю испытывать к ним симпатию?
Надо бы пойти туда, наверх, где пышет нестерпимым жаром печь в брюхе огромного глиняного
монстра с бычьими рогами.
***
Щенок дрожал, я чувствовал это, держа его за руку. Нда, хорош слуга...
Выражение лица Шагги оставалось невозмутимым. Зато слуга в пурпурном его опасался и старался
не приближаться на расстояние вытянутой руки. На слугу Шагги никто не обращал внимания, чему
тот был, пожалуй что, рад. Дом приютившего нас белафортца находился в стенах цитадели. Честно
говоря, я был здорово удивлен тому, как тут все устроено. Я-то думал, что эти высокие стены
скрывают пару храмов, казармы, зал заседаний, ну и монстра-печку. Оказалось, что все не так.
Цитадель называлась холм Панса. Это был отдельный городок, этакий город в городе, район для
особо привилегированных. Здесь жили далеко не все представители Совета Ста, а лишь шестеро из
них. На Пансе жили также почти все иерархи, жрецы главных божеств и многочисленная челядь.
Впрочем, последние не имели здесь домов, их поселяли временно в комнаты-клетушки. И еще нанятые сюда прислугой не имели права перевозить в цитадель семьи. Прислуга нанималась строго
на один год, никаких любимчиков и особо доверенных слуг. С одной стороны, это было странно, с
другой... Не знаю. Скорее все-таки странно. Слишком много чужих людей приходится впускать в
свою жизнь, не успеешь к одной роже привыкнуть, а тут уже другая.
Хозяин дома представился только за ужином.
- Я Дастрал из дома Даглы, - он слегка наклонил голову, потом повернулся в сторону угла, в котором
стояла статуя женщины, украшенная несколькими маленькими черепами. Перед этой неведомой
богиней он склонился гораздо ниже и с гораздо большим почтением. А я подумал, что вряд ли эти
черепа выточили из слоновой кости.
- Это Дагла, - сказал хозяин, повернувшись к нам обратно. - С нее начался наш род. Каждое
поколение должно принести ей в дар ребенка. В знак того, что наша семья процветает и продолжает
расти и здравствовать.
Я старался не думать о том, что он сейчас это говорит серьезно. Просто чтобы меня не стошнило.
Поэтому я крепче сжал руку Щенка и хладнокровно прошел мимо кошмарной статуи.
Впрочем, зрелище столовой меня порадовало ничуть не больше. На стенах висели маски. Они
чем-то были похожи на те, которыми украшали тармские храмы. Только те были гигантскими, а эти размером с нормальные человеческие лица. Только выражения на них были ужасны. Гротескные
гримасы окружали богатый пиршественный стол. Наверное, авторы этих шедевров хотели
изобразить веселый смех. Главное - сохранить лицо, подумал я, подошел к столу и вопросительно
взглянул на Дастрала. Тот сделал приглашающий жест.
- Наши столы всегда полны, - сказал он. - Неважно, хотим ли мы есть сами, ждем ли гостей... Боги
должны видеть наше богатство и благополучие.
- Но ведь еда испортится! - воскликнул Щенок. То есть, Ллеу, наверное.
- Испорченные блюда заменяют на свежие, - благожелательно ответил Дастрал. - Стол всегда
должен быть полон, даже...
"Даже если война", - закончил я за него.
- А если еды не останется? - спросил Щенок.
- Значит, настало время закончить жизненный путь, малыш, - улыбнулся Дастрал и сел во главе
стола.
- И что тогда? - не унимался Щенок.
- Малыш, - принужденно улыбнулся Дастрал. - У нас разные обычаи и мы поклоняемся разным
богам. Ты вошел в мой дом вместе с армией, победившей мой город. Оставь же мне мои заблуждения
до той поры, пока владыка-победитель не пожелает их отнять. Если же ты интересуешься искренне,
то я готов сегодня в вечерней беседе ответить на все твои вопросы.
- Если царь прикажет вам отречься от вашей веры, то вы отречетесь? - Щенок тоже сел за стол, и я не
стал его приструнивать, мне было интересно.
- Да, - просто ответил Дастрал.
- И что же тогда у вас останется? - юноша протянул руку к блюду с оливками. Невероятно
крупными оливками.
- Жизнь, - Дастрал пристально взглянул в лицо мальчика.
- С которой вы так легко готовы расстаться, если стол опустеет, - пробормотал Ллеу.
Дастрал промолчал. Но было видно, что ему есть, что ответить. Просто по его правилам во время
еды не разговаривают. Особенно на серьезные темы. Но чтобы нам было нескучно, слуга прислал
юную девочку. Совсем еще ребенок, худенькая тростинка. Она принялась петь незнакомые
протяжные песни. Ее голос то звенел колокольчиком, то наливался грозной силой.
- Это его дочь, - прошептал мне Ллеу на ухо.
***
Наконец меня оставили одного. Даже Щенок притих в углу и никак не нарушал моего уединения с
самим собой. Я испытывал сложные чувства. Даже вот так просто и не опишешь... С одной стороны,
мы победители, и это они должны нам кланяться и под нас подстраиваться. С другой - я никак не мог
отделаться от ощущения, что я оборванец, которого пустили за хозяйский стол. Вряд ли Шагги
испытывал похожие эмоции. Его самодовольное лицо ну никак нельзя было назвать неуверенным.
Хотя может я со стороны тоже производил такое же впечатление. Я вздохнул. Нахмурился. Вонючее
гиенье дерьмо! С какой стати я вообще должен испытывать какое-то там неудобство только из-за того,
что завел разговор до того, как слуга утащил стола пустые блюда? Что ж...
- Господин посланник? - тяжелая портьера шевельнулась. Я знал, кого там увижу. Это
гостеприимный хозяин, конечно же. Пришел поболтать по душам. И приосанился и как-то даже
приободрился.
- Входите, Дастрал, - произнес я. - Я тоже хочу с вами побеседовать. Без лишних глаз и ушей.
Домашний наряд хозяина был не столь вычурный, чем тот, в котором я видел его раньше. Он даже
снял свой массивный головной убор и предстал передо мной простоволосым. Кстати сказать, голову
он не брил, хотя кто-то из приятелей меня убеждал, что все белафортцы лысые. Все знатные
белафортцы.
- Вы гость, - Дастрал слегка поклонился, прежде чем опуститься в кресло напротив меня. - Я готов
отвечать на ваши вопросы.
Вообще-то, я знал, о чем хотел его спросить. И он мне только что здорово помог с началом беседы, а
то у меня попросту никаких идей не было, как начать этот сложный разговор.
- О, у меня множество вопросов, - я широко улыбнулся. - Но начну я вот с какой темы - меня
интересуют жертвы.
- Жертвы? - Дастрал изобразил удивление. - Способы принесения жертв?
- Нет, Дастрал, - я отрицательно покачал головой. - Не такие жертвы. Жертвы, в которые ненадолго
впускают бога.
- А, - хозяин поежился. - Это очень редко делается. Не знаю, откуда вы узнали...
- Мой хороший друг - вождь тобтопов, - сказал я. - Он рассказал.
- А, - Дастрал кивнул. - Но это довольно сложный ритуал, требующий участия только
подготовленных жрецов. Бывает, что недели уходят, чтобы получилось... Я, увы, не посвящен в
детали, далеко не всякий из наших богов дарует человеку свою силу даже на короткий миг.
- Но человек после этого умирает? - спросил я.
- Он умирает до этого, - ответил Дастрал. - На алтаре. Почти умирает. Нужно, чтобы божественный
огонь вспыхнул точно в тот момент, когда жертва находится на острие, когда жизнь уже закончилась,
но смерть еще не наступила. Промедление на миг - и все было зря. Придется начинать сначала, а
поиск подходящей жертвы - это каждый раз такая морока...
- То есть, подходит не всякий человек? - притворно удивился я.
- Разумеется, нет! - воскликнул Дастрал. - Ритуал начинается с того, что жрецы читают требования
бога о том, кто ему нужен - мужчина или женщина, молодой или старый, с какими волосами, глазами
и особыми приметами. Все очень точно, под описание редко подходят два человека.
Я вспомнил рыжую женщину, вызывавшую бурю с землетрясением. Мда... Наверняка ведь
пришлось искать такую среди рабынь. В этой части мира нет светлокожих рыжих девиц.
- Причем жертву нужно найти, пока не сменилась луна. А потом должным образом ее подготовить, продолжал Дастрал, но я его перебил.
- А изгнать это божество можно из тела? - перебил его я.
- А? - опешил Дастрал.
- Ну, сделать так, чтобы божество оставило тело, - терпеливо объяснил я. - Извините, если вопрос
показался неприличным. Просто могу себе представить, явилось божество, творит непотребства,
мешает... Можно выгнать его?
- Да, - медленно кивнул Дастрал. В его глазах в этот момент блеснуло что-то такое... Но я не успел
разглядеть, потому что из своего угла явился Щенок, про которого я успел подзабыть.
- Я тоже хочу спросить, - сказал мальчик. - Я знаю, что жертва умирает, после того, как ее тело
покинет божество. А если вселилось не божество? Можно ли изгнать вселившуюся душу так, чтобы
тело осталось в живых?
- Ллеу? - нахмурился я.
- Ты же сам хотел об этом спросить, хозяин, - пожал плечами мой слуга. И тут в глазах Дастрала
снова мелькнуло... это.
- Я, кажется, понимаю, о чем вы, - медленно проговорил он. - Все-таки, вы довольно давно
находитесь близ наших стен, чтобы ваша проблема не стала нашей... Да, мы столкнулись с душами из
прошлого. Изгнать такую душу... можно.
- И что будет с тем, кого она покинет? - спросил Ллеу.
- Не знаю, - белафортец покачал головой. - Правда, не знаю. Я не жрец.
- А причем здесь жрецы? - я хотел фыркнуть презрительно, но не стал. Не то место, пожалуй, где к
жрецам можно относиться пренебрежительно.
- Ааста, - со значением произнес Дастрал. - Это проклятье Аасты. Он вообще-то бог не особо
могущественный, у него своего дня, когда церемонии посвящены только ему. Вы никогда не
задумывались, а почему ваш царь начал войну с нами?
Я промолчал.
- Возможно, проклятье Аасты тому причиной, - продолжил белафортец. - Ни в каком другом месте
не поклоняются этому божеству, только в Белафорте. Ума не приложу, как именно ваш царь мог
рассердить бога преград и препон...
Я продолжал молчать. Я знал причину войны с Белафортом. Но знал ли ее Дастрал?
***
То, что они рассказывали, выглядело невероятно убедительным. Настолько убедительно, что меня
даже затошнило. Я взглянул на Шагги, ища его поддержки, но он только пожал плечами. После того
ночного разговора Дастрал расстарался и пригласил после завтрака двоих лысых жрецов. Они были
очень просто одеты и все время кланялись и извинялись. А потом начали рассказывать. Сначала я
как-то не проникся доверием к этим фиглярам. Но потом поневоле вслушался.
Ааста - это не совсем божество. Он не нуждается в храмах, не имеет пола и положенных богу
родственных связей. Это просто сила, которая встает в нужный момент между нами и нашими
ошибками, преждевременными или поспешными действиями. А может и между нами и смертью.
Человек - существо слабое, он нуждается в том, чтобы его оберегали. Каждое божество делает это в
меру своих желаний и способностей. Вот и Ааста тоже. Он может предстать в образе нищего,
которому ты кинешь монетку. Ту самую, которую хотел потратить на кружку пива в кабаке, и из-за
которой тебя не приветила бы юная чаровница, которая стала потом твоей женой. А может это
камешек в сандалии. Задержавший тебя на несколько мгновений. И ты не стал жертвой
взбесившегося коня на ярмарочной площади и не валяешься с раскроенным черепом. Или это может
быть птица, испачкавшая твой парадный наряд, и ты не женился на распоследней стерве, которая
потом выпьет из тебя все соки. Можно было бы сказать, что Ааста - божество случая. Но это не вполне
так. Случай - это инструмент Аасты. А цель... А вот цели никто не знает. Или просто не понимает.
Нельзя же всерьез воспринимать целью "чтобы все шло, как должно"... Зато известно, как Ааста
выражает свое неудовольствие. Он просто перестанет ставить преграды. Отходит в сторону, отводит
взгляд. А дальше все зависит от разных вещей. Если человек обычное ничтожество, его ноги сами
приведут его в могилу. Если же нет, если проклятье пало на человека, чья судьба сплетена с судьбами
множества других людей, то последствия могут быть ужасающими.
Не все мертвые души пребывают в тех местах, где им положено пребывать. Многие думают, что еще
не закончили свой путь, еще не доделали что-то. Они кружат рядом с нами, незримые, неосязаемые, и
ждут. Ждут своего часа. Когда падет препона, мешающая им вернуться обратно в плоть. Эту преграду
тоже выстраивает Ааста. Таков уж порядок - мертвым нечего делать среди живых. И когда препона
падает, неспокойные мертвые начинают проникать в мир живых.
- И что же может вызвать неудовольствие Аасты? - спросил я, дослушав.
- Мы не знаем точно, господин, - поклонился первый жрец. - Никто никогда не видел полного
кодекса. Только части, и те могут быть истолкованы по-разному. Есть порядок, которому служит
Ааста. И если человеку удается его нарушить, то Ааста обижается и отворачивается от него.
- Обижается, - фыркнул я. - Ничего себе, дитя неразумное...
- Вы очень верно подметили, господин, - поклонился второй жрец. - Ааста в чем-то похож на дитя.
На такое, которое еще почти неразумное. Представьте себе дитя, собирающее пирамидку из цветных
камешков. Попробуйте вмешаться в процесс. Или отнять у ребенка камешек...
- Ладно, - кивнул я. - Вы меня почти убедили. Вы можете что-то предложить?
Жрецы переглянулись, потом оба посмотрели на Дастрала. Я тоже на него посмотрел. И опять
что-то меня насторожило, но я не понял, что. Гиенью блевотину на этих белафортцев! Они совсем
чужие, непонятно, когда они шутят, а когда серьезны, у них другие привычки, другие правила, а их
боги наделяют своих последователей силой. В Стране Монументов тоже есть такие жрецы, конечно...
Но я не был в Стране Монументов, а Белафорт вот он, вокруг меня. Заглядывает мне в глаза, смотрит в
рот и отчаянно торгуется. Знать бы, где у этих спесивых белафортцев слабые места...
- Мы не уверены, господин, - снова заговорил первый жрец и снова поклонился. - У нас в книгах есть
ритуал призыва Аасты. Чтобы с ним можно было поговорить и его задобрить.
- Что для этого нужно? - спросил я, внутренне содрогаясь от предвкушения ответа.
- Нужно тело, - тихо произнес жрец, не глядя на меня. - Тело, способное вместить в себя часть бога.
Нужна ночь. Нужен перекресток. И еще...
Он перешел на шепот. "Сто жертв", - прочел я по губам, надеясь, что ошибся.
- Сто, - повторил Дастрал.
Я отрывисто выдохнул, подавив желание посмотреть на Шагги.
- Это ведь не рядовой ритуал, - торопливо пояснил Дастрал. - Обычные повседневные ритуалы
Аасты вообще не требуют жертв, так ведь?
- Да-да, - быстро закивали оба жреца.
И тут я посмотрел-таки на Шагги. Тот хмурился, опустив глаза в пол. Ему не нравится идея с
жертвами? Или он чует какой-то подвох?
- Это проклятье Ааста насылал всего однажды, - заговорил первый жрец. - В ста лигах западнее
Белафорта вы и сейчас можете увидеть остатки города. Реста. Кажется, так он назывался.
Неспокойные души - это всегда разрушительно. Не бывает так, чтобы вселившаяся душа просто
зажила мирной жизнью. Они хотят отомстить жизни, которая в прошлый раз им недодала. Те, кто
сохраняет рассудок, вселяясь, просто очень деятельные, но хуже с теми, кто оказался заперт в чужой
плоти. Сила желания и жажды жить будет накапливаться и не находить выхода. И, в конце концов...
Он замолчал, посмотрев на второго жреца. Беспомощно, как мне показалось.
- Сила, не нашедшая созидательного выхода, превращается в разрушение, - сказал второй.
- Как у ваших иерархов? - спросил я, не знаю почему.
- Эээ... - подал голос Дастрал и поджал губы. - Не совсем. Это другие силы.
Я подождал разъяснений, но их не последовало.
- Итак? - Дастрал вопросительно глянул на меня. А я на Шагги. Флотоводец пожал плечами.
- Сто жертв, говорите? - спросил он. - Белафорт сможет предоставить их?
Белафортцы переглянулись. Вовсе не испуганно, а скорее с облегчением.
- Конечно, - Дастрал слегка поклонился. - Вы победители. Вам и выбирать трофеи...
***
Колонна двигалась медленно. Люди шли рядами по четыре человека. Делали шаг и замирали.
Затем еще шаг. Все действо подчинялось рокоту огромного барабана, которого мне с моей позиции
было не видно. Как объяснил Дастрал, место, где все будет происходить, это не храм какого-то одного
бога, это главная площадь церемоний. Больше всего она походила на огромную круглую яму, к дну
которой вела широкая лестница с неровными ступенями, а внизу стоял широкий постамент-арка.
Шествие могло как пройти сквозь нее и подняться на поверхность с другой стороны, так и забраться
по ступеням сбоку. Над аркой были выстроены узкие деревянные мостки, окрашенный в синий и
черный. Возле них выстроилось сто человек - по пятьдесят с каждой стороны. Это были не жертвы, это
были держатели полотнищ. Сначала я не понял, зачем они. На арке, рядом с золотой чашей жаровней
стоял жрец в вычурных одеждах, лица его было не видно из-за огромного головного убора с маской.
Он держал на руках ребенка. А двое других жрецов (похоже, тех самых, что разъясняли нам про этот
ритуал) стояли по бокам от него. Оба они были облачены лишь в набедренные повязки, у каждого в
руках был кривой белафортский меч. Только цвет клинков странноватый. В отблесках пламени он
бликовал то голубым, то зеленым. Процессия приближалась. Первые держатели полотнищ забрались
на мостики, и по обеим сторонам арки заколыхались прямоугольники белоснежной ткани. Ребенок
засмеялся и показал пальцем на кого-то в толпе. Стройный ряд не нарушился, процессия продолжала
движение сквозь арку. Избранный поднялся наверх. Один из полуголых жрецов взмахнул мечом,
отрубая жертве голову. Кровь плеснула на полотнище, расцвечивая его страшным кровавым цветком.
Я замер, подавляя в себе страх и отвращение. Процессия неспешно двигалась дальше. Ребенок вновь
засмеялся. Выбор. Жертва обреченно бредет наверх, отмеряя шаги, повинуясь рокоту барабана. Взмах
меча, и вновь на белой ткани алый цветок. Ребенок счастливо и заливисто хохочет.
Я посмотрел на Шагги. Тот хмурился.
- Что-то не так? - спросил я.
- Не знаю, Жаба, - он покачал головой. - Не знаю... Тут вообще как-то все не так.
Я мысленно обругал себя последними словами. А ведь еще вчера мне казалось, что мы вытрясли из
Белафорта очень много. Оставшиеся военные корабли (а их около сотни), все земли, восточнее
Белафорта по берегам Семиморья, ежегодная дань, царский наместник, кое-какие сокровища по
мелочи. И ритуал, который поможет снять проклятье Аасты.
- Меня пугает этот ритуал, - прошептал я. - Я уже презираю себя, что на это согласился.
Тем временем было окрашено пятое полотнище. Щенок неподвижно стоял слева от меня. Он
вообще внушал мне опасение последние дни - стал молчаливым, очень часто начал замирать, глядя
как будто в никуда. И глаза его становились похожими на стеклянные бусины. Вот и сейчас тоже.
Мученическая гримаса и прозрачные бессмысленные глаза.
- Что с ним? - спросил Шагги.
- Не знаю, - ответил я. - Эй, Щенок? Ллеу?
Никакой реакции. Нам ничего не оставалось, как продолжать смотреть на происходящее внизу, в
яме церемоний. Одна из жертв была убита неудачно, ни капли крови не попало на полотнище, а тело
свалилось вниз, в строй остальных. Они не нарушили ритма и не сбились. Человек с полотнищем
остался стоять, где стоял.
- Нам надо будет досмотреть до конца? - спросил я. Просто чтобы что-то сказать. Молчание
угнетало меня, где-то в глубине души поднималась глухая тревога. Я снова огляделся. Хорошо, что из
наших высших офицеров рядом был только Шагги. Боюсь, мне было бы стыдно смотреть в глаза
остальным. Это же именно я дал согласие на кошмарную церемонию. Я сомневался, да. И тогда
сомневался, и сейчас. Довод Дастрала, которым он меня убедил, теперь казался ерундой. Я же не знал,
на что подписываюсь...
Те, кто держал полотнища, принялись поднимать их на высокие шесты. Они спускались с мостка,
брали шест, и очередной кровавый цветок взмывал над головами. Медленно, подчиняясь общему
ритму церемонии, держатели полотнищ стали подниматься на первый ярус площади церемоний.
Уже сейчас было понятно, что когда мясники с кривыми мечами закончат свое дело, полотнища
образуют круг. И потом, когда этот круг замкнется, то произойдет... Нечто. Уже представляя в общих
чертах обычаи Белафорта, я предположил бы, что жрец в вычурных одеждах воткнет в сидящего у
него на руках ребенка ритуальный нож. И когда тот испустит последний вздох, божество снизойдет.
Что будет потом, я плохо себе представлял. Я помнил, конечно, про рыжую девицу, устроившую
землетрясение с ураганом... Но площадь церемоний была со всех сторон окружена нашими воинами.
А Совет Ста в почти полном составе восседал в ложе напротив меня. И за их спинами тоже стояли
наши воины. Нет, не могу сказать, что я доверился безоговорочно хитрым бестиям из верхушки
Белафорта. Но мне все равно хотелось надеяться, что эта затея - не какая-то там каверза, и что все эти
жуткие кровавые цветы реально помогут нам справиться с проблемой мертвых душ.
Я прикрыл глаза. Не хотелось смотреть, думать не хотелось. На закрытых веках расцвели красные
цветы. Меня затошнило. Впрочем, меня не прекращало тошнить ни на мгновение. С самого начала
церемонии. Или даже раньше, с переговоров. Я улыбался, выдвигал требования, торговался, а перед
глазами стоял труп беременной. С головой нерожденного, торчащей из разрезанного живота. Уросор
с выпущенными кишками. Подземелья Лаваты. Я держал лицо, но не переставал представлять, как
вернусь в Тарму, а ко мне каждый вечер будет приходить Каста-Песок, сверлить меня своим
единственным глазом и повторять, что он же говорил! Он говорил, что Белафорт должен быть
разрушен. И его крюк будет царапать замысловатую резьбу на моем любимом столике. Я открыл
глаза. Полотнищ было уже больше половины. Я даже принялся считать, но сбился, плюнул на это и
перестал.
- Мне кажется, или барабан ускорился? - поверн6улся я к Шагги. Тот кивнул. И только я снова
решил посмотреть на ритуал, на блестящие от пота и забрызганные кровью тела палачей (надо же,
они все еще держатся, я бы уже упал замертво от такой работы...), на ребенка, извивающегося на
руках жреца и заходящегося истерическим хохотом, на нескончаемую вереницу людей, все идущих и
идущих через арку, как вдруг...
- Остановите это! - закричал, почти заверещал Ллеу. - Это обман! Обман! Надо остановить
немедленно, иначе нам всем конец!
Ллеу взмахнул рукой, и к арке рванулся сияющий огненный шар. Клубок алых молний Шагги
метнулся, запоздав лишь на мгновение. Похоже, флотоводец ждал чего-то подобного. Барабан
замолк, зато заголосили люди. Стройная вереница вдруг превратилась в паникующую толпу.
Зазвенело оружие. В ложе Совета Ста возникла мгновенная паника. Я зажмурился в ужасе. Здесь нам
ничего не грозило. Разве что тут есть сытый иерарх, который рванет прямо сейчас, но в это я
почему-то не верил. Я принялся считать про себя. Один. Лязг оружия, многоголосые вопли, топот.
Два. Чьи-то предсмертные хрипы. Гневные командные окрики. Три. Треск ломающегося дерева.
Рушатся или мостки или трибуны. Четыре. Оглушительный удар в гонг. Крики сливаются в общий
вопль. Пять. Над площадью церемоний воцарилась тишина. Я вздохнул, улыбнулся и открыл глаза.
Жаль, что все оказалось враньем. А я-то надеялся... Впрочем, наверняка у белафортцев тоже есть
запасной план, как и у меня. Я поднялся и направился в сторону ложи Совета Ста.
***
Дастрал больше не выглядел роскошно одетым. На нем была просторная льняная рубаха до колен и
все. Я сидел в кресле, блуждая взглядом по обстановке комнаты, где все происходило, а он
распростерся передо мной на полу. С которого я приказал убрать ковер. В чем-то я был горд собой,
конечно. Собственно, именно этот кусочек гордости и помогал мне сейчас держаться со спесивостью
тармского жреца и надменностью любого вельможи, вне зависимости от места рождения. Я не
смотрел на унижавшегося Дастрала, но готов был ему аплодировать: пресмыкался тот со знанием
дела. Я даже пнул его разок, когда он оказался на доступном для этого расстоянии. А он вытер
разбитые губы и продолжил.
- Ладно, достаточно, - прервал я его самоуничижительный поток слов. - Поднимайся, гад. Будем
разговаривать.
В сущности, их обман ничего не менял - мы все также находились далеко на чужбине, а разрушение
Белафорта все также грозило нам крупными неприятностями. Ведь поняв, что мы никого не
собираемся оставлять тут в живых, а сам город будет превращен в лучшем случае в груду развалин, на
нас бы спустили иерархов. Раз уж городу все равно грозит уничтожение, зачем оставлять в живых
разрушителей? Хороший козырь, что уж... Не то, чтобы серьезное преимущество, ведь
победителей-то в этом случае не останется, но...
- Ты прав, господин, - Дастрал поднялся с колен. - Мы прибавим сумму ежегодной дани. И еще вы
сможете забрать в свою столицу десятерых отпрысков самых знатных семей. Чтобы они были
гарантией наших добрых намерений.
Я хмыкнул, хотя хотелось расхохотаться ему в лицо. Добрых намерений, ха! Не знаю, кого там
призвали бы на арену кровавые цветы на полотнищах, но вряд ли он уготовил нам сахарные хоромы с
фонтанами из сладких вин.
- Я понимаю твое возмущение, - Дастрал склонил голову. - Но мы должны были попытаться.
- Скажи мне, Дастрал, - задумчиво произнес я, не глядя в его сторону. Не хотелось мне видеть эту
рожу! - Гарантом чего могут служить ваши выродки, если вы спокойно отправляете под нож сотни
человек?
- Это в жертву, - ответил Дастрал. - Боюсь, тебе трудно будет понять. Хотя может и нет... Жизнь - это
самое ценное, что есть. Ее нужно беречь и не отдавать за бесценок, за ничто. Можно отдать все - честь,
достоинство, богатство, власть. Это все вместе не стоит одной жизни. Когда же общаешься с
божеством, то имеешь дело с такой силой, что жертвой может быть только самое ценное. И если тебе
выпадает взойти на алтарь... Не честь выпадает, а просто так складывается судьба. Прими это.
Необязательно радоваться, но некоторым так легче. Если жребий стать жертвой падет на меня, я
вряд ли буду петь и плясать. Но в чем я буду совершенно точно уверен, так это в том, что жизнь моя
отдана за дело. Если же я умру только лишь потому, что из гордости и спеси отказался облизать
чьи-то ноги или встать на колени, то я потеряю свою жизнь зря. Обменяю ее на то, что стоит гораздо
дешевле...
Я задумчиво поднял глаза на Дастрала. Лицо его было серьезным. Он сейчас не лукавил и не вилял.
Собственно, было уже и незачем. Переговоры закончены, виновные наказаны. Я встал. Из угла
мрачной тенью выдвинулся дознаватель. Двадцать второй, синяя маска. Я покачал головой.
- Незачем, - произнес я, повернулся к двери и приказал Кариту, который снова занял пост
начальника моего караула. - Убей его.
Дастрал, пожалуй, успел удивиться. А я успел на мгновение пожалеть о своем приказе. Но жалел я
недолго, я знал, чем закончится наш разговор. И плевать мне было на его душевные излияния в конце
нашей беседы. Он первый затеял эти гиеньи игры.
***
- Почему ты не захотел его допросить? - спросил Шагги, развалившись в кресле. - Он наверняка
открыл бы нам множество жутких тайн и заговоров.
- Да пошел он, - я зло сплюнул на ковер. Роскошный пушистый разноцветный ковер. - Пусть они
свои заговоры сами раскрывают. А я по горло сыт Белафортом и его жителями. Кстати, сколько там
кораблей они пригнали?
- Семьдесят два, - ответил Шагги. - Клятвенно обещали еще тридцать, их сейчас чинят.
- Надо было больше требовать, - задумчиво проговорил я. Шагги пожал плечами и потянулся за
стаканом.
- Не пей, - сказал я. - Там какая-то отрава точно.
- Ммм? - Шагги вопросительно приподнял бровь.
- Щенок говорит, что здесь все пропитано отравой, - объяснил я. - Все, чего касались человеческие
руки. Хлеб, вино, жареное мясо... Ешь фрукты.
Шагги скривился. Я вздохнул.
- Да ладно, - я захлопнул крышку своего сундука. - Завтра мы покинем этот тошнотворный город.
- Жаба, а ты заметил, что гора больше не плюется в нас пеплом, - флотоводец встал и потянулся. - И
лава из нее больше не льется.
- Совпадение, - неуверенно произнес я. - Ни один вулкан не извергается все время.
- Совпадение, - эхом повторил за мной Шагги. В дверь постучали. Лаготта. И лицо его было таким,
словно принес он недобрые вести.
- Умерло трое штурмовых офицеров, - сказал он, входя.
- А сколько солдат?
- Не считал.
- И не считай, - я скривился в усмешке. - Это те идиоты, которые решили, что именно их и не
отравят. Готовность?
- Мои почти покинули Белафорт, - сказал Лаготта. Просто сказал. Всем своим видом подчеркивая,
что он не отчитывается передо мной, а просто сообщает. По-дружески. - Жаба, вы бы уже
переселялись на флагман.
- Да, - кивнул я. - Скоро так и сделаем.
Стратег попрощался и вышел.
- Не любит он меня, - вздохнул я.
- Нет, - покачал головой Шагги. - Ему на тебя плевать. У тебя же нет войск. А значит ты просто
человек. Пусть даже и выигравший вторую незаметную войну с Белафортом.
- Ты прав, - согласился я. - Скорее бы все это закончилось. Домой хочу.
- Да, - выдохнул Шагги. - Домой.
А я посмотрел на него и подумал: "Интересно, что он сейчас имел в виду?"
***
Весла опустились в воду. Всего два ряда из пяти, ведь впереди нас ждет лишь долгий путь по морю, а
вовсе не морские бои с маневрами. Флагман начал медленно набирать ход. Я думал, что буду
смотреть куда-нибудь в синюю морскую даль, что теперь видеть Белафорт будет выше моих сил, но
нет... Я, не отрываясь, вглядывался в вершину холма. И ждал, когда снова задымится страшная печь.
- Не будет дымить, - сказал Щенок. - Они уже и так много сожгли.
- Ллеу?
- Нет, господин, - покачал головой мальчик. - Я тоже вижу не глазами. Ллеу объяснил, что это не
колдовство, что это другой дар, научиться ему нельзя.
- Так вроде и колдовству нельзя научиться, а? - усмехнулся я, все еще не отводя взгляда от
уменьшающегося на горизонте города.
- Колдовству можно, - сказал Щенок. - Если много бить, то мало-мало колдовать может кто хочет.
Хорошо колдовать научить нельзя. Видеть не глазами нельзя научить никто.
Вот чем мне меньше всего сейчас хотелось забивать себе голову, так это проблемами колдунов и
пророков. Впрочем, ничем другим тоже не хотелось. Наконец проклятый город превратился в
безликую серую полосочку где-то в дали, и я смог отвернуться. Я улыбнулся и похлопал Щенка по
плечу.
- Я рад, что ты со мной, Щенок, - сказал я. - И Ллеу тоже рад.
Сам же подумал, что мне ужасно не хватает Лета. И Кацы.
- Вы еще увидитесь, - неуверенно проговорил Щенок.
- Прозреваешь невидимое? - усмехнулся я.
- Нет, - помотал головой Щенок. - Это я просто желаю. А еще господина хотела видеть женщина.
Рыжая и с большими титьками.
Тут я не выдержал и рассмеялся. Отпустило напряжение последних дней, скрылось за горизонтом,
как Белафорт. Конечно, мы еще остановимся по пути. На Тамаре, на Книдде. Потом будет путь от
Отмелей до Тармы. Но что это было такое по сравнению с уже пройденным путем? Домой! Я
потрепал Щенка по голове и пошел искать Локу.
Возвращение
Не люблю море. Но на этот раз мне даже не хотелось сходить на берег. А хотелось по-быстрому
загрузить на корабль провиант, пнуть хорошенько того парня, что стучит в барабан для гребцов и
нестись на всех веслах дальше, к острову, чье розовое вино у меня давно закончилось. Переубедила
меня Лока.
- Тут ведь живет твой приятель, ннда, - сказала она. - Тот, который сцеживает яд у ползучих гадов.
- Не сказал бы, что мы как-то по-особенному подружились, - задумчиво проговорил я.
- Зато у него есть вороха пыльных страниц, - хмыкнула Лока. - Мы ведь так и не разобрались с...
этими...
Колдунья кивнула в сторону Шагги, азартно резавшегося со Щенком в Каменный Мост на
самодельной доске, сооруженной кем-то из гребцов, похоже. Я сник. Да, с тем ритуалом мы молодцы,
конечно. Правда совесть до сих пор причиняла мне некоторые неудобства. Как камешек в сапоге.
Все-таки, полсотни человек ни за что, ни про что было превращено в узоры на полотнищах. Но ведь
это был не кто-то из наших, то были белафортцы, своими жертвовать не пришлось. Хотя Раг сказал,
что кое-кто будто бы изъявлял желание пасть на белафортском алтаре... Я так и не понял, шутил он
тогда или нет. Некогда было разбираться, суматоха вокруг была. А тут еще Раг со своей историей о
том, как один из его людей трахнул белафортскую девственницу, а потом вдруг сбрендил и начал
слезно умолять о том, чтобы его принесли в жертву, как минимум сожгли в печи с рогами. Только
печь в то время была потушена, а единственная возможность пасть жертвой - это быть выбранным на
той церемонии. Надо будет спросить, кстати, чем история закончилась. Но это подождет до Тармы, к
счастью раньше мы с Рагом нигде не пересечемся.
- Все равно будем стоять здесь как минимум сутки, Жаба, - оказывается, Лока продолжала что-то
говорить, пока я ударился в воспоминания. - Не будешь же ты из протеста торчать здесь, на корабле,
когда совсем рядом твердый берег, вкусное вино и нормальная еда?
- Невкусное вино, - сказал я. - Но ты права, это мне просто очень хочется домой. Как там интересно
поживает наше царство?
- И как оно будет без царя, ннда, - пробурчала Лока.
- Тсс, - прошипел я. - Вообще-то тебе не положено знать, что царь исчез. Я тебе сказал только по
большой дружбе.
- Да ладно, - отмахнулась Лока. - Не открою я никому этот секрет. Большая часть солдат царя за
всю войну в глаза ни разу не видела, зачем бы ему сейчас перед ними выступать?
- Ты слышала какие-то разговорчики? - поинтересовался я, старательно делая вид, что мне просто
любопытно.
- Подслушала кое-что, да, - вздохнула колдунья и взлохматила свою рыжую шевелюру. - Лаготта
захватил слонов. Тринадцать просто как положенный ему трофей, а еще двадцать три купил. И
теперь собирается тащить их в Тарму. Хотя нет, не в Тарму, он нацелился на земли южнее - Кайласу,
Доггу и Ле. Хотя это тайна, конечно, он ее только с братом обсуждал.
Я присвистнул. В общем-то, я ждал чего-то подобного...
- Еще один ублюдок... Такой черномазый, нос длинный, еще колпак такой носит... ну... - Лока
покрутила руками над головой, изображая.
- Эшт, - подсказал я. - Убийца скорпионов.
- Да, точно, - кивнула Лока. - Он сговаривался с Курдом. Правда, сдается мне, Курд его натянет...
- О чем сговариваются-то? - нетерпеливо спросил я.
- А, да! - Лока усмехнулась. - Они думают захватить Улла-Кутта. Правда я уверена, что кто-то до
штурма не доживет. Или этот Эшт знатно притворяется, или он дурак. А этот Курд он что, колдун?
- Не знаю, - я пожал плечами. - Скорее всего, это вообще... наездник. Только не знаю, за кого он.
- А, тогда ясно, - Лока встала, потянулась, потом снова села. - Эшт дурак. А Курд его использует.
Потому что Эшт сначала хотел заполучить другие земли, те, что граничат со Страной Монументов.
Но Курд умело его переубедил, что лучше забрать Улла-Кутта.
- Обломают зубы, гиеньи выкидыши, - прошипел я. - Что-нибудь еще?
- Пожалуй, это все, ннда, - Лока выразительно взглянула в сторону ложа.
***
Шагги сказал, что завтра с рассветом выходим в море. С одной стороны - времени вроде немного, с
другой - я даже не представлял, чем заняться. Идти в Храм Змея? И что я там успею? Чтобы копаться в
архивах и выудить оттуда что-то ценное, нужны недели... А у меня несколько часов до заката. Хотя
может я просто сам не знал, что хочу там искать. Я представил, как я прихожу в Храм, стою перед
своим старым знакомым служителем и мямлю что-то про нарушенный порядок, проклятье и бреши в
наших представлениях о мире, которая позволяет давно почившим неспокойным колдунам вселяться
в тела ныне живущих. Не колдунов. Ни разу не слышал, чтобы наездник оседлал колдуна. Разве что у
Щенка есть что-то такое, но вроде пророческий дар и колдовство - это не одно и то же. Я сжал виски.
То мне казалось, что ответ прямо передо мной, что я его уже давно знаю, просто почему-то не могу
внятно сформулировать. То голова становилась пустой, и я даже переставал на какое-то время верить
в то, что даже читать умею. Мне позарез был нужен собеседник. Такой, с которым я смогу все это
обсудить, не стесняясь в выражениях и не подбирая слов. Умный собеседник.
Я решительно встал. Лока открыла глаза и высунула из-под одеяла руку.
- Как-то холодновато, ннда, - сказала она. - А ты куда это?
- Пойду к своему обожаемому собирателю ядов, - ответил я.
- А, - колдунья засунула руку обратно, повернулась на другой бок и снова уснула. Или сделала вид.
"Действительно прохладно", - подумал я и потянулся за теплым плащом. В это время в дверь
постучали. Лока, не открывая глаз, скривила недовольное лицо.
- Входи, Карит, - сказал я.
- Господин комендант, - начал мой караульный.
- Карит, - строго прервал его я. - Место, у которого я комендант, представляет собой руины. Там
теперь только распоследние гиены живут, почему же ты так ко мне обращаешься?
- Но вы же не перестали от этого быть комендантом, - невозмутимо ответил он. - К вам посетитель.
Странный. В белых одеждах.
Вот тут я удивился. Настолько, что даже решил уточнить:
- Служитель Храма Змея?
- Да, - кивнул Карит.
- Впусти его, конечно! - воскликнул я, радуясь, что мне не придется тащиться через город под
дождем и на пронизывающем ветру.
***
- Я бы и не подумал прийти, - сказал с порога человек в белом. - Но, сдается, мне, что это послание
для вас.
- Послание? - не понял я.
- Да, - кивнул служитель и присел на край кресла. - Я сейчас вам его передам, только не пугайтесь,
хорошо? Дайте вашу руку.
Я нахмурился, Карит тоже как-то напрягся и придвинулся ближе. "Что за гиений помет?" - подумал
я и протянул открытую ладонь служителю Храма Змей. Свет мгновенно померк, и вместо уютной
комнаты с широким ложем, резным столом, уставленным остатками яств и ниспадающими шторами,
скрывающими цветное мозаичное окно, вокруг возникло бушующее море. Утлый когг швыряло из
стороны в сторону, ветер завывал и свистел на все лады. Но я не чувствовал ни брызг, ни качки.
Человек, стоявший передо мной, поднял голову, капюшон упал с его татуированного лысого черепа.
Каца.
- Жаба, - сказал он так отчетливо, словно сидел рядом. - Раз ты видишь меня, значит вокруг Тамар и мне
удалось уломать старого любителя гадов пойти к тебе. Где мы - говорить не буду, сам поймешь почему. Царь
пришел в себя, мы ему все рассказали, но он пока в путах. Надеюсь, спрашивать почему не будешь. Он считает,
что без него царство развалится и погрязнет в войне. Лето тоже так считает, а я надеюсь на тебя. Отдай
этим ублюдкам куски послаще сразу, и они какое-то время не будут тебе мешать. Хотя послание не об этом. Я
считаю, что царь проклят. Моего колдовства не хватает, чтобы понять, что это за проклятье, в чем оно
состоит, а главное - как его снять. Но что проклятье есть - это совершенно точно, или я сожру свой сапог,
когда мы встретимся. Разберись с этим, Жаба. И царь сможет вернуться. И - да! - у нас тут, как видишь,
веселенькое дерьмецо вокруг! Но мне нужны были молнии, чтобы отправить тебе это послание. На этом все,
мы встретимся где-нибудь в Тарме. Когда-нибудь.
Ослепительно сверкнула молния, раздался рокочущий грохот грома, и буря растаяла, вернув
обратно мое уютное временное пристанище на острове Тамар. Служитель отнял свою руку от моей и,
слегка хмурясь, вглядывался в мое лицо.
- Я не знал, какую форму примет это послание, - сказал он.
- Все хорошо, - кивнул я. - Хорошо, да. Я собирался вас навестить, служитель. Даже успел взять
теплый плащ, но вот выйти не удалось - вы опередили.
- Вам снова нужны лекарства? - деловито спросил служитель.
- Нет-нет, - я поднялся с кресла, силясь унять дрожь в руках. - Теперь даже не знаю, как сказать, что я
от вас хотел... Мне нужна помощь. Я хотел бы порыться в вашем архиве, но у меня нет на это времени,
завтра мы уже покидаем Тамар. Мне нужен... собеседник. Вы меня понимаете?
- Пока не очень, - служитель склонил голову и сразу стал похож на ночную хищную птицу из
окрестностей Белафорта. Не то сова, не то орел. Но, ни то, ни другое.
- Я собрал множество самых разных сведений, - я снова опустился в кресло. - Мне кажется, их
достаточно, чтобы получить ответы. Но самому мне не разобраться. Нужен некто... умный, не
имеющий отношения ко всему этому, кто поможет разобраться.
- Вот гад, ннда - пробурчала Лока. - Мог бы со мной обсудить.
- Ты точно также устала, как и я, - парировал я. - Точно также прошла войну и завязла в этом
гиеньем помете по самые... уши.
- Да ладно, можете трепаться, - Лока поворочалась, но вставать не стала. - Я еще посплю.
- Я, кажется, понял, о чем вы просите, - кивнул служитель. - Что ж, я готов. Только прошу, не
считайте, что я оказываю вам услугу. Причастность к неким тайнам - уже достаточная плата...
- Сочтемся, да, - кивнул я и ухмыльнулся. Ну что ж, начну, пожалуй, с похорон царя...
Я рассказал ему про мертвого советника, про наездников, вселяющихся в живых людей и
повелевающих их телами. И про то, что некоторые тела оказались непригодны, и наездники,
запертые в никчемной оболочке, ничего не могли. Про войну с Белафортом, начать которую повелел
мертвый советник, оказавшийся половиной пары. Про план близнецов объединиться и вселиться в
тело царя. Про неудавшийся ритуал, который пытались выдать за ритуал Аасты, а кому он посвящен
на самом деле, я так и не узнал, потому что не дал дознавателю провести допрос. Про убитых
иерархов рассказал, но подумал, что, скорее всего, они к делу не относятся, но все это было недавно,
поэтому и очень живо в памяти. Еще рассказал про похороненных немертвыми в башнях. И про
растительную душу. Просто рассказывал, что вспоминал, что всплывало в памяти и приходило на ум.
Служитель оказался превосходным слушателем. Когда я, наконец, заткнулся, он наполнил наши
стаканы (уже не в первый раз за время беседы) и вдруг спросил:
- Почему ты решил, что белафортцы солгали?
На мгновение я опешил. То есть, как это, почему? Они пытались под видом ритуала, решающего все
наши проблемы, провести нечто, способное причинить проблем гораздо больше. Все эти кровавые
полотнища, процессия, до сих пор мороз по коже при воспоминаниях. Они обманули в одном,
значит...
- Ничего не значит, - вслух закончил я. - Я знаю, что ритуал точно был не тот. Но вот насчет самого
Аасты и деталей проклятья, не знаю, солгали или нет.
- Я слышал про это божество, - служитель склонил голову и снова стал похож на птицу. - Разное
слышал и кое-что читал. Оно действительно существует, во всяком случае, последователи у него есть.
Насчет его могущества - не знаю, я не белафортец. Впрочем, Ааста тоже не местный, вроде этот культ
завезли откуда-то. Ладно, не помню я деталей и подробностей. Слишком уж расплывчаты они, да и
давно я все это изучал. Скажи мне лучше, что передал тебе лысый колдун в принесенном мною
послании? Это имеет отношение к делу?
- Пожалуй, - медленно проговорил я, и слово в слово повторил служителю послание Кацы. Тот
надолго задумался. А я не решался прервать его размышления, просто смотрел на него.
- Ты прав, - сказал, наконец, он. - Ответ действительно на поверхности. Ваш царь проклят Аастой,
это очень похоже на правду. Только Ааста не нуждается в жертвах, насколько я знаю... подозреваю...
нужно всего лишь вернуть должный порядок вещей. Который царь нарушил.
- Но чем? - чуть ли не прокричал я. - Чем, гиена меня задери, царь нарушил порядок? И какой?
Служитель молчал. Зашуршало сползшее на пол одеяло.
- Могила! - воскликнула Лока. - Могила царя, Жаба, это же так просто!
Озарение. Вспышка света прозрения. И все встало на свои места. Тот, кто похоронен, не
вмешивается в мир живых. Царь был похоронен, я был на церемонии. Фиал с прядью его волос
торжественно положили в саркофаг. Статую на последней церемонии нарекли его именем с
соблюдением всех традиций. Он был похоронен, он не должен был оставаться в мире живых. А он
остался. Да еще и войну затеял, изменившую лицо нашего мира и превратившую его в мученическую
гримасу. Последствия это проклятой войны нам еще расхлебывать долго, я чувствую...
- И что же теперь делать? - растерянно спросил я. - Просто разрушить могилу царя? И что будет?
Наездники превратятся в бесполезный сон, а люди снов станут сами собой?
- А вот этого я не знаю, - тихо проговорил служитель. - Поможет ли простое разрушение могилы?
- Нам остается только проверить, - сказал я. Почему-то стало легко. Как будто не было впереди
никаких проблем, словно стратеги, планирующие утопить царство в крови, разом помирились, и
вообще все хорошо, а сам я сижу в своей лавке и перестраиваю ее под торговлю специям. Я вздохнул.
- Слишком много всего впереди, - произнес я, ни к кому не обращаясь. - Слишком много...
***
Разумеется, все войско сразу посадить на корабли никак не получалось. Но на этот раз мне не
хотелось заниматься рутиной переправы солдат через море и за всем следить, так что я оставил все эти
дела на офицеров и стратегов. Возможно, я делал ошибку, а может и нет. Но очень уж с души
воротило. Я привык служить, не возглавлять. Да и не получилось бы у меня сейчас возглавить. Моя
миссия, можно сказать, выполнена. А прокормить армию на обратной дороге... Ну, как-нибудь без
меня. Тем более что сейчас это уже не одна армия, пожалуй. Кое-кто из стратегов недвусмысленно дал
понять, что теперь у них свои интересы. Пожалуй, даже если царь вернется прямо сейчас, то ему уже
будет трудно призвать их к порядку. Интересно, а где сейчас гробы с близнецами? Я подумал
немножко эту мысль и произнес вопрос вслух, обращаясь к Шагги.
- Неведомо, - флотоводец картинно пожал плечами и улыбнулся. И в глазах при этом мелькнуло
нечто. Пожалуй, царю лучше не возвращаться прямо сейчас...
- Мы пробудем на Книдде три дня, - сказал Шагги. - И нам, и команде нужен отдых. А кораблю небольшой ремонт.
- Хорошо, - я мечтательно зажмурился. - Книдда - это подходящее место для отдыха.
Про себя я порадовался, что с нами нет Кацы, иначе пришлось бы пропустить сей благословенный
остров и идти сразу к Отмелям. А отдыхать на Отмелях в тысячу раз менее приятно, чем отдыхать на
Книдде.
- Жаба, а что ты собираешься делать, когда все закончится? - спросил Шагги.
- У меня дворец близ Дороги Процессий, - ответил я. - Там моя дочь и ее семья. Сколько там сейчас
детей, затрудняюсь сказать... А ты?
- Я не буду сходить на Отмелях, - подумав, ответил он. - Вернусь на запад Семиморья. Амбициозные
планы наших стратегов скоро превратят мирное царство в воюющие друг с другом клочки земли.
- Не такое уж оно и мирное, Шагги, - сказал я. - Впрочем, дело твое.
Значит, на запад. Почему-то мне показалось, что это что-то значит. Каца, Лето и царь все еще в
море, я уверен. Направились ли они на запад тоже? Или на западе Шагги ждет Кронт-Обманщик с
двумя гробами? Мне было жаль, что я не могу доверять Шагги, и что нам никогда не быть друзьями.
Он хороший парень, все-таки. Если не вспоминать... кое-что...
***
- Разрушить могилу, ннда, - саркастически протянула Лока. - Не думаю, что все так просто.
- Другого варианта у меня нет, - я пожал плечами и заглянул в свой бокал. Он был пуст. Мы успели
опустошить все три кувшина?
- Я невеликий специалист во всех этих ритуальных материях, - Лока выпустила в потолок струю
сизого дыма. - Только точно знаю, что дела там сложные. Если просто прийти с молотком и долбануть
каменного царя по темечку, наездники не угомоняться. В этом могу быть точно уверена. По какому
обряду был похоронен царь? Какому богу предназначалась его душа? Что за жрецы руководили всем
этим?
- Не знаю, - я снова пожал плечами. - Может приказать принести еще вина? Ты как?
- Ты не хочешь продолжать этот разговор, ннда? - усмехнулась Лока.
- Не так, - я досадливо поморщился. - Я может и хочу. Только не знаю, как. Всегда считал жрецов
бесполезными горлопанами с идиотскими убеждениями. А ритуал похорон царя мне казался просто
пафосной церемонией, которая ставила точку на его правлении для жителей Тармы. Да, была
повозка, запряженная чуть ли не тридцатью белоснежными лошадями, плач, не смолкавший так
долго, что у меня от нег голова начала болеть, барабаны эти... Не знаю я, кто там руководил. Я в то
время торговал в своем магазине, а на похороны пришел поглазеть как обычный уличный зевака.
Здесь на Книдде у меня впервые возникли подозрения, что богов может и не жрецы придумали... Хм...
Я замолчал, вспоминая.
- Что? - насторожилась Лока.
- Да так, вспомнилось кое-что, - я потер лоб ладонью. - Но тут ты вряд ли поможешь, ты ведь не была
в Стране Монументов...
- Но немного про нее знаю, - сказала колдунья, гася самокрутку в вычурной стеклянной чаше. - Так
что ты вспомнил?
- Разве не там живут самые большие знатоки могил? - я посмотрел Локе в глаза. - Вроде нигде
больше не возводили надгробий, величиной с гору, а?
- Да, - кивнула Лока. - Много тебе достанется от добычи?
- Эээ? - удивился я.
- Найми Храмовников, - сказала Лока. - Я не люблю их, они меня выгнали, но свое дело они знают.
Я начал молча обдумывать это предложение. Лока мне не мешала, даже принялась со стола убирать,
чтобы его в приличный вид привести. Храмовники... Очень древняя организация. Про них говорят
всякое разное, но по сути это наемники. Только очень высокого полета и с какими-то своими
интересами. Свою штаб-квартиру называют Храм, но при это никакому божеству не поклоняются.
Кажется, когда-то они создавались, чтобы противостоять храму кого-то... кого-то...
- Лока, напомни-ка, против кого дружили Храмовники в самом начале? - спросил я.
- А это тайна, ннда, - развела руками колдунья. - Не моего ума дела. Хотя я бы предположила, что
они сцепились с кем-то из неназываемых. Впрочем, мне кажется, это все равно. У них куча
профессиональных секретов, и я нутром чую, что они могут помочь.
- Ах, нутроооом, - ухмыльнулся я и протянул к ней руки, но она отстранилась.
- Жаба, я неожиданно серьезна, - сказала она, усмехнувшись. - Что ты думаешь про Храмовников?
- Ха! - я завалился на спину и уставился в потолок, увитый мелким декоративным виноградом. - Я
знал только одного Храмовника. И недолго. И, сдается мне, сейчас это уже не Храмовник, потому что
свое задание он провалил. Царь возжелал ехать по Дороге Процессий рядом с девушкой. Он заявил
сдавшим город жрецам, что примет с благосклонностью их жертву, если ему приведут белокурую
девицу, у которой косы были бы до самой земли, а глаза - словно изумруды. В наш лагерь притащили
десятка три блондинок, пять оказалось с фальшивыми косами, у парочки глаза были не то
заколдованные, не то что-то такое. Часть вообще была брюнетки. Узкоглазые... Царь выбрал одну,
подходящую. С косами до земли и зелеными глазами. И вот в самом конце дороги процессий
храмовник попытался эту девицу убить. Его поймали, посадили в подвал, потом допрашивали.
Тогда-то я его и узнал. Царь сказал его отпустить, потому что наемников наказывать - это
невеликодушно.
- А девушка потом куда делась? - прищурившись, спросила Лока.
- Не знаю, - пожал плечами я. - Там заваруха такая была, она исчезла куда-то.
- Этот Храмовник царя спас на самом деле, - Лока невесело усмехнулась. - Девица собиралась его
убить. Вряд ли царь отпустил бы несостоявшегося убийцу, пусть и наемника. Я слышала эту историю.
- Получается, что его кто-то нанял царя охранять? - опешил я. - И кто это у нас такой богатый?
- Ты не понимаешь, - Лока опустилась в кресло. - Храмовники нанимаются иногда, да. Это дорогие
воины и колдуны, они стоят своих денег. Ну и деньги им тоже нужны, не без этого. Но в основном они
занимаются другими делами, своими... Кое-что они делают совершенно бесплатно. Может и с
могилой будет также.
- Почему ты решила, что они могут помочь с могилой? - спросил я.
- Нутром чую, - хитро улыбнулась Лока, медленно встала и направилась ко мне.
***
Отмели. Я вглядывался в недалекий уже берег до рези в глазах. Мелькнула мысль, что мне не
хочется, чтобы это путешествие заканчивалось. Но берег неумолимо приближался, а вместе с ним дела и заботы. Пока еще неведомо как решаемые.
- Ты задержишься хоть на денек? - спросил я у Шагги. Тот отрицательно покачал головой. - Неужели
не устал от моря?
- Мне нельзя здесь задерживаться, - ответил Шагги. Последнее время он был молчалив и мрачен. Я
посмотрел на его лицо. Он тоже смотрел на берег. Угрюмым безрадостным взглядом. На мгновение
мелькнуло сожаление. Я вздохнул. Он неплохой парень, жаль, что нам никогда не стать друзьями. И
хорошо бы, чтобы мы больше не увиделись.
- Нет, - вдруг негромко сказал Щенок, тоже смотревший на берег. - Вы расстаетесь не навсегда. Еще
увидитесь, я точно знаю.
Я вздрогнул, по спине пробежал холодок. Я резко повернул голову и встретился взглядом с Шагги. В
его глазах мелькнуло... нечто... Страх? Сожаление? А может быть, жалость? Он улыбнулся одними
губами, потом повернулся и направился куда-то к корме. А я посмотрел на Щенка.
- Что ты еще увидел? Мы встретимся как враги?
- Не знаю, - пожал плечами Щенок. - Это было очень краткое видение. Я просто знаю, что вы еще
будете смотреть друг на друга. Когда-то потом. Только у Шагги не будет глаза, а у тебя в волосах
появится седая прядь. Но вроде вы оба выглядели не старыми.
Я хмыкнул и собрался спросить что-то еще, но меня с мысли сбила Лока, выбравшаяся из моих
"отдельных покоев".
- Что, уже скоро, ннда?
- Почти прибыли, - ответил я, разглядывая ее. Мы за всю дорогу так и не говорили о том, куда она
направится после того, как сойдет на берег. Кроме нее на флагмане из Рваных Ласточек был только
Донка, но он выполнял личные поручения Шагги и, сдается мне, на берег не собирался. Странно
так... Мы успели обсудить все на свете, начиная от возможного развития войны в царстве до новой
жены Лопаты - тощей черномазой девицы из тобтопов. Но задать вопрос о ее дальнейших планах я
так и не решился. Впрочем, я сам не знал, какой хочу услышать ответ. Хочу ли я ввести ее в свой дом
женой?
- Задержимся здесь на пару деньков, ннда? - прервала Лока мои размышления о будущем. - Тут
живет один знакомый, через которого можно связаться с Храмом.
- Можем и на подольше задержаться, - проговорил я. - Не сказать, чтобы я сильно торопился в
Тарму.
- А мне кажется, что туда нужно попасть как можно быстрее, - Лока недобро прищурилась. - Ведь
мы здесь первые, ннда? Значит неплохо бы опередить... кого-нибудь еще.
- Кого? - резко спросил я. - Ты знаешь что-то, чего я не знаю, а должен бы?
- Увы, - вздохнула Лока. - Просто я вся в недобрых предчувствиях и подозрениях. Здесь скоро
начнется война и дележ добычи. С множеством жертв. Но войны - дело привычное. А вот эти ваши
мертвые души...
- Наши, как же, - хмыкнул я.
- Не придирайся, - отмахнулась Лока. - У меня аж вся кожа зудит, как будто в воздухе что-то такое...
такое... Не могу объяснить, ты не колдун. Хотя... Когда где-то вдали, совсем-совсем далеко, что не
видно не слышно, бушует гроза, то бывает доносится... эхо от эха. Пробегает холодком по коже,
вздыбливает волоски и исчезает. И ты сам не знаешь, то ли вправду слышал отдаленную грозу, то ли
тебе показалось.
- Эхо от эха, - повторил я. - Кажется, понимаю, о чем ты. Да, мы задержимся ровно настолько, чтобы
поговорить с твоим человеком, а потом маскируемся, садимся верхом на коней и в Тарму. Чтобы
успеть быстрее сплетен.
***
Зараб сидел и молчал, склонив голову. Он не смотрел ни на меня, ни на Локу. Я уже давно закончил
свой рассказ, пауза затянулась. Я украдкой глянул на свою спутницу, она незаметно пожала плечами.
- Ты ставишь меня в неловкое положение, стратег, - сказал, наконец, Храмовник. - Ты посвятил меня
в тайну, равной которой Храм не знал с момента его основания. И сейчас я должен либо отплатить
тебе за доверие, раскрыв главную тайну нашего Храма, либо... - Зараб поднял голову и посмотрел мне
в глаза так, что меня сковал паралич. - Либо убить.
"Не поддавайся, - сказала мне Лока перед этим разговором. - Что Храмовники умеют лучше всего,
так это произвести впечатление и нагнать страха. Так вот, не поддавайся. Торгуйся с ними, ты это
умеешь".
- Ты ошибся, Зараб, - подавив желание вскочить и сбежать от этого страшного человека. - Даже
дважды ошибся. Во-первых, я не стратег, я каптер. А во-вторых, вариантов гораздо больше, чем ты
подозреваешь. Убить меня ты можешь, конечно, куда мне до Храмовника, только это никому не
поможет и никого не спасет. Тайна твоего Храма мне без надобности. Так что давай обсудим еще
какие-нибудь пути. Например, такой - я нанимаю твоих воинов для охраны могилы до тех пор, пока
мы вместе не найдем, что же нам нужно сделать, чтобы все закончилось...
Зараб опять наклонил голову, уставился на свои сапоги и замолчал. Лока быстро пожала мою
ладонь и мимолетно ободряюще улыбнулась. Я же находился в недоумении. Мы общаемся с этим
типом уже довольно долго, но никак не можем прийти к решению. Гиенье дерьмо... Можно подумать,
я заставляю его делать что-то необычное! По мне так обычный найм. Правда, причина непростая, что
уж там...
- Я же сказала, что задержаться надо будет на пару дней, ннда, - сказала Лока, когда мы вышли. Сейчас этот Зараб, большая шишка, кстати, обсудит наш разговор с несколькими другими
Храмовниками, они примут решение, а завтра мы его узнаем. И поедем в Тарму вне зависимости от
того, что они нам скажут.
- Мне казалось, что... - начал, было, я, но потом махнул рукой. - А, да и ладно. Тогда сейчас мы как
простые люди поселимся в каком-нибудь постоялом дворе, купим пару кувшинов розового
книддского и всяких разных вкусностей и просто отдохнем на твердой земле. Только вот... Они всегда
такие эти Храмовники?
- Да вроде да, - Лока почесала в затылке. - Тебе что-то показалось странным?
- Не знаю, может быть и нет, - я остановился напротив завлекательной вывески в виде двух
скрещенных рыб и кружки. - Мне показалось, что он как будто испугался, что наше дело - настоящее.
Что с тех пор, как они совершили этот свой тайный подвиг, когда Храм был образован, они все
больше делали вид, что такие идейные, а на самом же деле...
- Что на самом деле? - спросила Лока.
- Знать бы, что... - протянул я. - Это ведь все мои домыслы. Тут что-то показалось, там что-то
привиделось.
- А может ты и прав, ннда, - Лока села на каменный постамент статуи какой-то богини. - У них очень
много секретов. Может, за некоторыми из них и нет ничего... Знаешь, мы с тобой ерунду обсуждаем,
вот что. Давай лучше об этом поговорим завтра, когда ответ получим.
Но ответ мы получили гораздо раньше, еще даже ночь не наступила, а мы не успели прикончить
первый кувшин вина.
Как посланник Зараба проник в нашу комнату, понятья не имею, вроде мы на засов закрывались.
Но когда он тронул меня за плечо, я чуть в штаны не наложил.
- Зараб готов к встрече с вами, - сказал он. Ничем не примечательный человек среднего... всего роста, лица, цвета волос. Увижу в следующий раз - не узнаю. Я просто кивнул и встал. Потом
посмотрел на Локу и с некоторым удовольствием отметил, что она ошарашена не меньше моего. Мы
вышли вслед за посланником.
Зараб встретил нас там же. И выглядел он так же. Человек, который нас привел, скрылся за ширмой,
которую я вначале даже не заметил, настолько она сливалась со спиной. Вообще место встречи
выглядело как обычный дом средней руки. Просто жилой дом, не похоже, чтобы там все время был
какой-то штаб.
- Мы готовы работать, - сказал Зараб без предисловий. - Вот столько вы нам заплатите. Один раз.
Он пододвинул ко мне лист бумаги с написанной на нем суммой. Много. Но меньше моей доли из
Белафорта. Я кивнул.
- Это за охрану могилы, сколько бы она не продлилась, - продолжил Храмовник. - До тех пор, пока
мы не разберемся с проклятьем полностью. Может пройти неделя, а может десять лет. Сколько бы ни
прошло, никаких дополнительных денег мы с тебя не потребуем, стратег.
- Я каптер, - поправил я его, но он сделал вид, что не заметил.
***
Мы вошли в город под покровом ночи. Втроем - я, Лока и Щенок. Я хотел, было, его оставить, но он
устроил мне такую сцену, что я устыдился и, конечно же, позволил мальчику идти со мной. Сначала
мы думали незаметно просочиться в какой-нибудь из кабаков и послушать, о чем Тарма судачит. Мы
даже почти зашли в один, в темноте не разглядел название, но вдруг...
- Хозяин не надо туда ходить, - возбужденно зашептал Щенок, ухватив меня за плащ. - Плохое
место, очень опасное и злое. Не ходить, не надо ходить.
Я убрал от двери протянутую руку. Как-то привык я серьезно относиться к таким вот
предостережениям. Вполне возможно, там просто назревала драка, в которой меня могли поранить, а
может... А может там есть кто-то, кто знает меня в лицо. Лока молча подошла к занавешенному
плотной шторой окну и прислушалась. А мы со Щенком просто отошли подальше, чтобы не мешать.
Потянулись мгновения. Наконец, Лока отлипла от стены кабака и неспешно направилась к нам.
- Храмовники уже здесь, - сказала она, когда мы немного отдалились. - И народ вовсю это обсуждает.
Похоже, они сцепились с кем-то возле могилы, но с кем - никто не знает. Во всяком случае, в этой
занюханной дыре не оказалось никого, кто был бы хоть сколько-нибудь убедителен в своих
предположениях. Про возвращение армии царя не говорили. Или еще не знают, или драка возле
могилы кажется всем важнее.
Вдруг я почувствовал себя очень уставшим. Идея идти сейчас искать еще какой-нибудь кабак, пить
там какое-нибудь мерзкое пойло и общаться с какими-нибудь ублюдочными личностями казалась
мне все менее привлекательной.
- А может ко мне? - предложил я. - Во дворец? Идти далековато, конечно, но там мы точно также все
узнаем, накормят нас вкуснее и никаких опасностей. А?
- Жаль теперь, что лошадей оставили, - проговорила Лока. - Кто бы нас в такой час пустил в Ворота
Процессий?
Почти всю дорогу мы шли молча. Я приглядывался, прислушивался и принюхивался. Да, это все
еще была моя Тарма, бурлящий жизнью город, наполненный ароматом благовоний вперемешку со
смрадом нечистот. Густой дневной зной еще не растворился в ночной прохладе, его марево неохотно
оставляет город только перед самым рассветом. Иногда даже кажется, что когда на город опускается
ночь, то воздух становится еще более густым и знойным, чем в жаркий полдень. Тарма. Вокруг была
моя Тарма. И я, герой, вернувшийся с войны, пробираюсь по ее улицам, как трусливый воришка.
Прости меня, город, я вернулся с победой, но с недобрыми вестями. И война следует за мной по
пятам.
Мой дворец был хорошо освещен. Я позволил себе полюбоваться несколько мгновений, а потом
приблизился к сонному стражу и откинул капюшон.
Акара стремительно сбежала по лестнице и бросилась мне на шею.
- Я вернулся, милая, - сказал я, обнимая свою дочь. - Мы устали, как гиеньи выползки, хотим есть и
хотим послушать новости.
- Послушать?! - у Акары от возмущения перехватило дыхание. - Что за новости ты хочешь
услышать, Отец?! Твоя внучка еще не пошла. Тебя не было год. Ты воевал далеко и с ужасным врагом,
а новостей хочешь от меня?!
- Тихо, милая, - я снова почувствал ту самую испепеляющую усталость, от которой хочется просто
лечь и умереть. - Мы все тебе расскажем. Прикажи...
- Да!
Акара убежала отдавать распоряжения, а я опустился на ступеньку.
- Я тут не живу, Лока, - сказал я. - Этот дворец я давно отдал своей дочери.
Лицо колдуньи было серьезным и отрешенным.
***
Прошел месяц. За это время произошло довольно много событий, но большая их часть прошла
мимо меня, хотя в триумфальном возвращении войска в Тарму я поучаствовал. В парадных регалиях,
с почетным караулом и Щенком, разодетым в пестрые островные одежды. Собственно, это шествие я
же сам и подготавливал, как один из первых, вернувшихся в Тарму. Простые люди должны радоваться
победе.
Для непростых же людей начались непростые времена. Вопрос царя и его наследства повис в
воздухе. Двое стратегов (Каста и Лаготта) выступали за сохранение единого царства, хотя, сдается мне,
Лаготта изрядно фальшивил в этом стремлении. Потом я понял почему. Он в дороге уверился в
мысли, что кроме южных областей он хочет завладеть-таки Тармой. А для этого ему нужно некоторое
время всеобщего покоя. Во-первых, чтобы его обожаемые слоны дошли, а во-вторых, чтобы войска
всех остальных разбрелись захватывать себе вкусные куски разваливающегося царства. Лаггота
оказался тот еще фрукт, да. А вот Каста действительно был верен царю, за что и пострадал, в конце
концов.
Общих совета стратегов случилось два. Первый прошел более или менее мирно, царство оказалось
достаточно большим, они самоназначились управляющими, поделили добычу и разошлись,
довольные собой. Второй сбор уже не был столь мирным. Выяснилось, что в северной столице
обосновался Лидо-Лисус. И Эшт с Курдом начали требовать себе подмоги в захвате города.
Остальные стратеги отнеслись ко всему этому наплевательски, потому как ценность северной
столицы была не для всех очевидна. А вот то, что захват ее будет кровавым и многотрудным - это все
отлично понимали. Получился не совет, а одно сплошное безобразие, с которого Курд с Эштом
сбежали в бешенстве и принялись выводить своих людей из Тармы. На север, очевидно.
На Касту напала толпа уличных разбойников. Обычные оборванцы на первый взгляд. Он убил
троих или четверых, но сам тоже был ранен, причем гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. Он
провалялся в горячке неделю, потом пришел в себя, но не весь - рассудок его частично помутился.
Большую часть времени он остается привычным Кастой, но периодически его накрывает
болезненный бред. Я даже начал подозревать, не вселился ли в него какой наездник. Но нет, не
похоже.
Лаготта поставил возле Касты охрану, всячески начал о нем заботиться и проявлять несвойственную
ему сердечность. Доказательств у меня нет, но я бы поставил сто к одному, что это именно он
подослал тех оборванцев.
Решительнее всех поступил Топор. Он не стал ничего рассусоливать, а просто отправился в Гоодри,
столицу юго-восточных земель, граничащих со Страной Монументов. Воссел там и принялся
возводить приграничные укрепления и строить в ущельях форты.
Немногим позже скандального совета стратегов в Тарму явился посол Парастата. Они долго о
чем-то переговаривались с Лаготтой, но о результатах мне не сообщили, тем более, что к тому
моменту я решил ретироваться из большой политики, своевременно умыкнув некоторую часть
сокровищ, привезенных из Белафорта. У стратегов были войска и амбиции, но знали они далеко не
все. Я бы не стал утаивать ничего от царя, но этим... я ничем им не обязан. К счастью, мое привычное
убежище ждало меня, как будто не было никакой войны. Я снял свои регалии, переоделся обратно в
тармского торговца, присел на пару мгновений на трехногий табурет, чтобы проникнуться
традициями, и углубился в поиски поставщика специй.
Костью в горле у стратегов застряли Храмовники. Никто из них понятия не имел, что они задумали,
чего хотят, а главное - кто их нанял. И это было хорошо. Я изредка встречался с Зарабом, мы
обменивались найденными сведениями, но пока ни я, ни он не нашли ничего убедительно. Впрочем,
я и не ждал, что у нас сразу все получится. А Храмовники, отправившиеся в Страну Монументов,
собирались вернуться не раньше осени.
Рваные Ласточки тоже осели в Тарме. И тоже было неясно, кому они подчиняются. Как будто кто-то
им платил за то, что они бесконечно шляются по кабакам, устраивают пьяные разборки и шумные
кутежи. Это изрядно нервировало Лаготту, он пару раз пытался переговорить с Лопатой, но
безуспешно. Я подозревал, кто наниматель, но спрашивать и уточнять не стал. Лока то жила у меня,
то возвращалась к своим. Меня это устраивало, ее тоже.
Хуже всего обстояли дела с народом. Народ бурлил массой слухов, сплетен и толков. Народу не
показали царя-победителя, но и о смерти его не сообщили. Разок даже какая-то буйная компания
явилась на главную площадь, выкрикивая что-то гневное и требовательное. Но стоило воинам
Лаготты сделать зверские рожи, как бунтовщики сами разбежались по домам. Кажется, затоптали там
пару человек, но это ерунда, не о чем говорить. Вот я и не говорил. Просто решил, что меня вся эта
политика совершенно не касается, и как Лаготта решит вопрос с царем и народом - это его дело.
Самым простым решением было бы предоставить царя-подменыша. Просто одеть кого-нибудь в
регалии и парадные доспехи, устроить всенародный праздник, выкатить на площадь бочки с вином и
пивом, вот и смолкнут шепотки.
Ни Лето, ни Каца за этот месяц так и не появились. И не подали о себе никаких весточек. Это могло
значить все, что угодно, но я старался не думать об этом. Единственное, о чем подумал, что теперь
если царь появится, то у него будут большие проблемы с возвращением былого влияния. Настоящая
война еще не началась, но она вот-вот начнется.
***
Дверь закрылась, и я остался в лавке один. Лицо мое из подозрительно-делового стало довольным и
улыбающимся. Я полез под прилавок, где у меня был припрятан кувшин сладкого вина из Страны
Монументов. Надо было отметить то, что произошло. Специи! Замечательные специи вместо скучных
скобяных товаров. Как-нибудь потом я подумаю еще о коврах и шелковых тканях, но не сейчас.
Густая фиолетовая жидкость полилась в стакан. Я сделал глоток, блаженно зажмурился и откинулся
на спинку кресла.
Тарма. Жара. Мухи. Люди, много людей. В последнее время слишком много. Они бежали сюда из
охваченных войной провинций. Лето в Тарме ужасно, но вряд ли в ближайший год можно будет
отправиться в северную столицу. Мятежный Улла-Кутта так и не смогли взять. Курд погиб на одном
из штурмов, хотя злые языки поговаривают, что его прирезал его же союзник Убийца Скорпионов.
Что-то у них там пошло не так. Хотя у них там с самого начала все было как-то "не так". Не удивлюсь,
если сейчас Эшт споется с Лидо-Лисусом.
Взбунтовались Отмели. Их пока не усмиряли, никому не хочется оголять свои задницы и призывать
к порядку побережье. Тем более что бунт возглавил Раг, тот еще фрукт, я так и знал, что этот ублюдок
что-нибудь такое выкинет, когда он внезапно исчез вместе с Занозой и всем желтым флотом.
В одной только Тарме так ничего и не изменилось. Лаготта ругался со жрецами. Мирился со
жрецами. Водил по улицам слонов, демонстрируя свою военную и прочую мощь, но воевать ему пока
так и не пришлось.
Я сделал еще один глоток и перестал думать про все эти дела. Мелькнула мысль, что надо бы
закрыть лавку, потом я подумал о том, что надо распродать остатки товаров, чтобы место зря не
занимали, а потом на двери звякнул колокольчик. Я недовольно посмотрел на возможного
покупателя. Это был человек высокого роста и могучего телосложения. Лицо его было скрыто тенью
капюшона. А одет он был как типичный тармец - то есть так, что по наряду невозможно определить,
кто он такой и откуда. Висящий на поясе меч выдавал в нем воина.
- Чем могу служить, уважаемый? - я поднялся с кресла, изобразил на лице радушную улыбку и
сделал несколько шагов навстречу незнакомцу. Тут он откинул капюшон с лица. Несколько
мгновений я стоял, как громом пораженный. А потом распростерся ниц, не сумев выдавить из себя
даже привычного ругательства.
В полумраке передо мной стоял царь.
19 мая 2011 года