«ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ С отцом Александром. Картинки. Без хронологии София Рукова Анне Б. 15 октября 1977 г. В этот день, поздно вечером, когда народ разошелся после всенощной, о. Александр крестил меня в своем кабинете в церковной сторожке. Накануне был отпразднован Покров Божией Матери, а на следующий день — в воскресенье — выпадал день памяти священномученика Дионисия Ареопагита. Отец должен был служить Литургию, и я попросила его, чтобы на проповеди он что-нибудь рассказал о нем. (Мою просьбу он выполнил так, что с того дня я стала очень чтить сочинения псевдо-Дионисия Ареопагита.) А после службы, во время которой я впервые причастилась, отец снова пригласил меня к себе в кабинет. И я попросила его: «Отец! Вы можете мне хотя бы на клочке бумаги что-нибудь написать или изобразить в память о дне моего крещения, который пришелся между Покровом Божией Матери и Дионисием Ареопагитом?» Он на минуту задумался, потом согласно кивнул: «Хорошо». И — все… Ничего не написал, не изобразил… Время шло, я не решалась напоминать… Прошло полгода. Настал апрель 1978 г., приближался мой день рождения. И вдруг однажды отец, в очередной раз зазвав меня в свой кабинет, сказал: «Скоро ваш день рождения… (я смущенно киваю в ответ). Помните, вы попросили меня дать вам нечто, напоминающее о дне вашего крещения?» — «Помню…» — я смутилась, не зная, что еще сказать. — «Я выполнил вашу просьбу» — отец достал какую-то доску, развернул — я увидела икону. «Здесь изображен Дионисий Ареопагит со свитком в руке, а над ним — Покров Божией Матери… осталось сделать надпись на свитке… и я ее вам вручу. Икону писала сестра Иоанна, о которой я вам говорил, а надпись сделает Толя Волгин…» (спустя время Толя станет отцом Анатолием)1. Так, считая, что отец давно забыл о моей просьбе, я получила подарок не на «клочке бумаги»… 1 Надпись на свитке: «Неизреченно имя Твое, Господи» (из книги «Об именах Божественных») Позже, в книге «Умное небо» — переписке о. А. с Ю. Н. Рейтлингер (сестрой Иоанной) — я прочту «…У меня к Вам оригинальная просьба. Дионисий Ареопагит, а над ним — Покров. Его можно изображать в плаще с полосками по краю, с крестом и свитком. Лицо, как у мученика, с небольшой бородой. Он ведь не ученик ап. Павла, а эллинистический философхристианин V в.» (письмо от 9 ноября 1977 г.). — от Ю. Н.: «Умоляю поручить К. разыскать в минеях сведения об Дионисии Ареопагите, или сами ей в 2-х словах расскажите, и пусть она мне напишет. Мне надо знать о нем побольше. А почему над ним Покров?..» — о. А. (янв. 1978): «О Дионисии сказать ничего нельзя. Это псевдоним. Некий христианский философ V в. укрылся за этим именем. А само имя — это некий знатный афинянин, который обратился (в числе немногих), когда св. Павел провел неудачную проповедь в Афинах (Деян 17:34 — С. Р.). Так что рисовать надо просто в плаще, со свитком, с короткой бородой. А + Покров — это личная просьба заказчика». 1 «ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ 1979 г. В этом году 15-го января скончалась мама о. Александра — Елена Семеновна, с которой я очень сдружилась в ее последние полгода. Вскоре после ее кончины мне передали в подарок картину, всегда висевшую у нее в комнате, — на ней был изображен пророк Иезекииль в поле мертвых костей (Иез 37:1–14). Приехав как-то ко мне, отец, Я держу фотографию с картины, изображающей пророка Иезекииля, которую передала в фонд имени о. Александра увидевее, как-то радостно и одновременно смущенно заулыбался: «Надо же… я рисовал ее совсем юным… лет 16 мне было… я рад, что она у вас…» (позднее его брат Павел поправит: «Я хорошо помню, как он ее рисовал. Ему было 12 лет»). 1985 г. Как-то после службы вхожу к отцу в кабинет. После беседы он вдруг говорит мне: «Вчера в академии праздновали 300-летие со дня ее основания. Там, между прочим, вручали памятные медали… ну и мне тоже вручили…» — отец достает небольшую пластмассовую коробочку и заканчивает: «… а я хочу ее вам подарить… Она неплохо сделана!», и он передает мне коробочку. В ней — на вид как бы из меди медаль, но когда я беру ее в руки, то понимаю, что она из какого-то тяжелого Медаль к 300-летию МДА. Лик сплава. Всматриваюсь: на одной стороне чудесный Лик Спасителя, а по Спасителя кругу — надпись славянской вязью: «Московская Духовная Академия. 1685–1985»; на обратной стороне — столь же чудесно вылитый образ Божией Матери, простирающей Покров над зданием Академии, под которым значится число «300». В 2001 г. мою квартиру ограбили. Среди многих ценных вещей украли и эту медаль. Не могу передать, как я скорбела о ее утрате. Когда, спустя три месяца, состоялся суд, я впервые увидела «моего» вора — совсем молодого человека откуда-то из Сибири, приехавшего в Москву, по его словам, чтобы найти работу. Мне было сказано, что я имею право на возмещение в сумме без малого в 200 тысяч тогдашних рублей. Я отказалась от этого «возмещения» — было жутко жалко этого человека, но обратилась с просьбой к нему и свидетелю (другой молодой человек, которого сын не признал как соучастника, и его признали свидетелем), чтобы они вспомнили, куда и кому они могли отдать памятную медаль в пластмассовой коробочке, которая не имела для них ценности, но была дорога мне как подарок от погибшего друга. Все месяцы я молилась: «Господи! Если есть на то Твоя воля, помоги мне вернуть подарок о. Александра… но если нет, то пусть она послужит ее обладателю во благо…»; с тем же обращалась и к отцу… Спустя месяц, тот самый свидетель позвонил в мою квартиру и — вернул мне дорогой для меня подарок в той же самой коробочке… 2 «ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ Середина 1980-х гг. Однажды, приехав ко мне, отец увидел мягкую игрушку обезьянки, присланную мне из Америки. С какой-то детской радостью взял ее в руки. «Как вам мой шимпанзенок?» — спросила я. Он вскинул на меня укоризненный взгляд: «Это не шимпанзе! — серьезно возразил он. — А настоящий детеныш гориллы! — горилленок…» С тех пор, приезжая ко мне, отец сразу брал 07.12.2012 г. горилленка в руки (если они были свободны) и подолгу держал его в руках, оставляя на нем тепло своих рук. *** Тогда же, в середине 1980-х, когда у меня сложились крайне тяжелые обстоятельства в семье и были серьезные проблемы со здоровьем, отец, приехав ко мне, сказал: «Я тут кое-что привез вам… у меня есть некоторые очень дорогие для меня Внешний вид «карточки», внутри которой — листок и — надпись: «В Гефсиманском саду до сих пор сохраняются восемь олив, свидетельниц начала Страстей Спасителя». На соседней страничке молитва (в моем переводе): «О Всемилостивый Иисусе, возлюбивший души, ради предсмертных мук Твоего Святейшего Сердца и страданий Твоей Пренепорочной Матери, молю Тебя очистить Твоею Кровию грешников всего мира, которые страдают и находятся в предсмертном состоянии. О умирающее Сердце Иисуса, помилуй умирающих!» вещи, с которыми я никогда не расставался; но сейчас мне кажется, что вам они нужнее…». И он Камешек от Голгофы вручил мне… камешек: «Это настоящий сколок от Голгофы… мне его давно прислали… от той самой Голгофы…»; затем вынул из внутреннего кармана какой-то листок: «А это — вы ведь читаете поитальянски? Так что прочтете… — настоящий листок с оливы из Гефсимании… свидетельницы Страданий Господа… я никогда с ним не расставался — всегда держал при себе… Теперь они будут помогать вам…». На мои глаза навернулись слезы… эти дары и теперь со мной. В те же 1980-е гг. Во время беседы в кабинете отец неожиданно вручает мне большой пакет. Разворачивает — там картина — портрет: «Вот… мне захотелось подарить вам портрет моего крестного — отца Серафима… Он написан маслом с фотографии… фамилия Мухин, но это просто однофамилец Мухиной… я 3 Я держу в руках фотографию с портрета о. Серафима, который передала в фонд имени о. Александра «ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ и надписал вам на обороте…» — отец поворачивает портрет, там надпись: «Дорогой Соне с самыми лучшими чувствами на память о памяти о. Серафима». Немного смущаясь, говорит: «Так получилось… на память о памяти…» 27 октября 1989 г. Накануне была служба в честь Иверской иконы Божией Матери. После службы отец спросил меня, не могла бы я с ним поехать на следующий день, чтобы помочь в получении им загранпаспорта, а затем и визы в итальянском посольстве. Я с радостью согласилась. Но утром нам надо было быть снова в Новой Деревне на отпевании. На всякий случай я взяла с собой фотоаппарат, благодаря чему сделала два снимка, которые потом постоянно фигурировали на следствии, На первом фото — отец идет к храму, беседуя с Володей Шишкаревым (я сняла только поскольку на них был запечатлен отца). А фото справа я сделала, когда отец уже вошел в калитку, был ко мне спиной, но я еще хранила это оживленное лицо при подходе и окликнула его… и вот, каким он выпортфель, пропавший в день убийства глядел буквально через несколько секунд.) отца. После отпевания мы поехали в Москву, на Варшавское шоссе, где тогда находился УВИР для живущих в Московской области. Пока отец сидел в очереди, я успела оплатить пошлину и вручить ему квитанцию как раз вовремя. Он получил паспорт, и мы отправились в итальянское посольство, кажется на ул. Веснина, недалеко от ст. метро «Смоленская». Простояв очередь, получили анкету для заполнения почти перед самым перерывом. «Она на итальянском! Что делать?» — поначалу растерялся отец. Я рискнула: «Заполним. Что-то же я должна помнить из итальянского, хоть и учила его сто лет назад…». Оказалось, что что-то помнила, так что заполнили анкету и подошли сдавать. И тут — началось! Выясняется, что надо ждать сколько-то дней, а отцу уже в понедельник надо вылетать. А день этот пришелся на пятницу, в канун Дмитриевской родительской субботы, и вечером отцу предстояло служить всенощную (парастас). Отец пытается на английском объясниться, но принимающий документы сотрудник его не понимает. Тогда я на ломаном итальянском начинаю что-то лепетать про международную конференцию, симпозиум и прочее, что перед сотрудником — священник, важная персона, которого там ждут в понедельник. С трудом достигаем понимания, и сотрудник — весьма важного вида — говорит, что понял, что сделают визу сегодня, но за ней надо прийти после перерыва, т. е. после 16 часов. «Что делать?!» — обращается ко мне отец: в 16:30 он уже должен начать службу. Я предлагаю разделиться: он поедет в храм, а я вернусь в посольство за его паспортом с визой. Договариваемся с этим сотрудником, чтобы паспорт выдали мне — на мой паспорт. Мы прощаемся с отцом; он смеется: что будет? — с хором без регента… 4 «ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ К 16 часам я уже у посольства. Открывают в начале пятого. Волнуюсь и только молюсь. Наконец, моя очередь — вручаю уже другому сотруднику свой паспорт и выданную мне бумажку на получение паспорта для Меня А. В. И сразу получаю отказ — «Нон!» Снова начинаю на своей итальянской тарабарщине объяснять ситуацию с получением визы… Не действует! Не выдержав, я требую: «Зовите своего ШЕФА!» Почему-то «шеф» сработало: сотрудник уходит куда-то в глубину и через несколько минут оттуда выходит (о, счастье!) тот самый человек, который принимал у нас документы. Он стоит на несколько ступеней выше меня, но — узнает. И тут — о, мой звездный миг! — он величественно простирает руку в мою сторону и властно изрекает, словно возглашая: «ЭТО — АЛЕКСАНДР МЕНЬ!». Я чуть не падаю… Но, спустя 10 минут, получаю паспорт с заветной визой. Утром мы с отцом обмениваемся впечатлениями. Он радостно смеется, слушая мой рассказ. «А мы вчера… — он посмеивается — служили… хор — свое, я старался не слушать… они такое пели… а я — свое…». И мы идем в храм служить Литургию. Май 1990 г. Вдруг вспомнились моменты с о. Александром, связанные с землетрясением, дважды пережитым мной в Москве. 1) Кажется, ноябрь 1977 г. Сотрясались стены, люстра раскачивалась, доставая до потолка то с одной, то с другой стороны… Я немедленно собрала что-то (как оказалось, ненужное) и с сыном и мужем уехала на ночь к свекрови, которая ничего не ощущала в своем районе. С того дня меня преследовали кошмары и страх. На исповеди после моего признания о. Александр сказал: «Когда земля будет уходить из-под ног… только один возглас — слава Богу за все! Слава Богу за все!..» После этого кошмары прекратились. 2) 30 мая 1990 г. — 43-й день со дня кончины Ж. (моего мужа). Мы с о. Александром приехали ко мне после службы в Новой Деревне. Привез Сережа Бессарабский (после гибели о. Александра он с женой уехал из СССР). Дома нас ждали Е. В. и А. — о. Александр должен был их исповедать и причастить (ехать в Новую Деревню им было уже не по силам). Пока отец был занят, я накрывала стол в кухне — чай и что-то привезенное им и гостями. После исповеди и причастия Е. В. отдыхала в другой комнате, отец исповедовал А., а Сережа был со мной на кухне. И тут вдруг — затрясло! У меня мгновенно взгляд на люстру — та самая картина, как 13 лет назад… Все ходуном — стены, пол… Е. В. вышла из комнаты: «Кажется… со мной плохо… надо завещание писать…». Отец прервался и тоже вышел с изумленным видом: «Что бы это значило?» Я уверенно отвечаю, памятуя 1977 г.: «Землетрясение в Румынии!» Отец почти не верит, но я повторяю: «Включите вечером "Время" по ТВ, и вы убедитесь, что это так!». Отец реагирует чуть ли не с радостью: «Как интересно!» (А качаниеколебание продолжается.) Сережа: «Ничего себе интересно! Если бы не вы — я бы уже давно отсюда слетел!» Отец снова: «Но ведь действительно интересно!..» и через минуту возвращается в маленькую комнату к А. как ни в чем не бывало. Все прекращается, хотя состояние головокружения и какой-то особой неустойчивости у нас с Е. В. сохраняется довольно долго и после отъезда отца с А. и Сережей. И все же потом, как всегда, мы посидели за столом, и отец говорил нам что-то важное и интересное, так и оставшееся незапомненным и незаписанным (магнитофона не было или я не решилась его включить — не помню). А вечером в обычное время в 21 час ТВ подтвердило мои слова. И что меня поразило: мы 5 «ДОРОГА ВМЕСТЕ». Христианский журнал для молодых и не только. № 2/2013 http://doroga-vmeste.ru/ зафиксировали время, когда моя квартира (весь дом) задрожала, и оказалось, что с момента первого сильного толчка в Румынии до отклика в квартире прошло всего… 20 минут! Такое расстояние — и волна прошла всего за 20 минут!.. Конец весны 1989 или 1990 г. Солнечный день. После службы мы с отцом приехали ко мне — исповедать и причастить Д., а кроме того он хотел еще раз посмотреть кое-что в моем 90-томном собрании сочинений Л. Толстого. На нем, как всегда после Пасхи, белая ряса. После того, как все сделано, после чая и беседы ему надо спуститься вниз — к моему дому за ним должен подъехать Виктор Васильевич Андреев, его старинный друг и фотограф. Мы собираемся выходить, и отец обращается ко мне: «Как вы думаете, могу я выйти в таком виде?» — он взглядом показывает на рясу. Я уверенно киваю: «Конечно! Тысячелетие-то отметили всей страной…». Он соглашается: «Да… пора уже…». Никогда еще ни на Уральской, ни вообще в Москве ни один священник еще не выходил в церковном облачении… Мы выходим из подъезда… О Боже! — взгляды… со всех сторон на нас смотрят… Я тихо, смеясь, говорю: «Отец! У меня чувство, что я словно в басне Крылова — когда слона водили на показ… а всюду — моськи…». Он смеется. Но ожидаемой машины нет — В. В. задерживается. И мы подходим к тут же находящемуся пивному бару «Саяны» — здесь вынесен стол с обычными напитками — водой, соками, нехитрыми бутербродами. Рядом стулья и столики. «Ну, возьмем что-нибудь, пока ждем…» — предлагает отец, и мы подходим к столу с напитками, за которым стоит продавец в белом халате — мужчина среднего возраста. Он буквально таращит глаза — от непонятного ему самому страха. Отец выбирает нам по стакану воды или сока, мне еще какой-то бутерброд и спрашивает: «Сколько я вам должен?» В ответ продавец с расширенными глазами вдруг закатывает рукава, показывая нам руку, на которой волосы буквально стоят дыбом: «Да вы что?! Разве ж я возьму от вас!... вы посмотрите (показывает на волосы на руке)… я же — человек!..», и, не взяв ни копейки, он помогает нам перенести выбранное на столик. Отец благодарно улыбается ему, смеется, а я блаженствую… Нет, не все у нас — моськи, лающие на Слона… Декабрь 2012 г. – январь 2013 г. Фотографии Софии Руковой 6