Оседлый бандит, коррупция и общественное благосостояние

Заинтересован ли оседлый бандит в борьбе с
административной коррупцией?
Иванов В.В.
Экономический факультет МГУ им. Ломоносова
vlad.ivanov334@gmail.com
Калягин Г.В.
Экономический факультет МГУ им. Ломоносова
gkalyagin@yandex.ru
Оседлый бандит, коррупция и общественное благосостояние
Вопрос об эффективности функционирования государства с точки зрения обеспечения
граждан общественными благами является ключевым для современной политической
экономики – одной из наиболее динамично развивающихся областей экономической
науки последних десятилетий.
Мак-Гир и Олсон (McGuire, Olson, 1996) разработали ставшую уже классической
формальную модель, иллюстрирующую производство общественных благ, с одной
стороны, ничем не ограниченным деспотом, так называемым «оседлым бандитом», с
другой – обществом «консенсусной демократии»1.
Первый случай характеризует принятие решения об уровне налогообложения правителем,
чья целевая функция состоит в максимизации собственной ренты. Эта прибыль будет
равна собранной с подконтрольной территории сумме налогов за вычетом расходов на
общественные блага (такие как защита прав собственности и контрактов), которые, в свою
очередь, определяют уровень налогооблагаемого производства. Базовым теоретическим
выводом модели, таким образом, становится утверждение о том, что неподотчетный
населению правитель, рассчитывающий оставаться у власти на протяжении долгого
времени, будет выбирать ненулевой уровень общественных благ для населения, т.к. это
позволяет ему повысить собственной потребление. Сравнивая его с обществом, в котором
царит консенсусная демократия (подразумевающая, что налоги собираются только для
того, чтобы производить общественные блага, а рента правителем не извлекается),
уровень общественных благ, при прочих равных, будет выше во втором случае.
Производство общественных благ в условиях низкой подотчетности государства
объективно остается одним из наиболее востребованных вопросов, т.к. оно затрагивает и
вопросы выживания диктатора. В теоретической литературе встречаются как доводы в
пользу того, что проведение политики развития повышают шансы диктатора сохранить
власть (Grossman, Holt, 1994), так и противоположная точка зрения, предполагающая, что
1
McGuire M.C., Olson M.Jr. The Economics of Autocracy and Majority Rule: The Invisible Hand and the Use of
Force // Journal of Economic Literature. 1996. 34. P. 72-96.
1
в некоторых условиях (относительно высокой вероятности переворота) производство
общественных благ связано с рисками для диктатора (Acemoglu, Robinson, 2006).
Противоречивость теоретических выводов заставило исследователей пристальнее
взглянуть на институциональные особенности устройства несвободных режимов –
значимый пласт современных исследований посвящен загадке, почему успешно
сохраняют власть экономически неэффективные правители (Acemoglu et al, 2004, Bueno de
Mesquita et al, 2003, Bueno de Mesquita, Smith, 2009). Бесли и Кудамацу (Besley,
Kudamatsu, 2007), построили модель, которая в отличие от модели оседлого бандита,
указывала на иной механизм связи горизонта планирования правителя с выбором
экономической политики. Политическая стабильность в автократиях способствует
эффективному управлению, потому что позволяет селекторату (группе, влияющей на
смену правителя) успешно дисциплинировать диктатора.
Что же касается эмпирической проверки выводов МакГира и Олсона относительно уровня
налогообложения и производства общественных благ, стимулирующих рост, в
демократиях и автократиях, то в течение последних двадцати лет было получено
множество противоречивых результатов (Калягин, 2010). Главным и безусловным
эмпирическим фактом до недавнего времени считалась лишь более высокая
волатильность экономических результатов диктатур по сравнению с демократиями
(Besley, Kudamatsu, 2007). Только в последние годы, с помощью использования
современных эконометрических техник вроде dif-in-dif (разницы в различиях), было
получено более или менее убедительное доказательство того, что демократизация
выступает страховкой от «провалов» диктатуры на длительном промежутке времени, в
итоге способствуя росту (Persson, Tabellini, 2007). Это, однако, не делает вопрос о
стимулах автократа к формированию эффективных институтов управления и
производству общественных благ менее актуальным. Фактически это вопрос о стимулах
правителя-автократа.
Торстейн Перссон и Тимоти Бесли (Besley, Persson, 2011) ввели концепцию потенциала
государства (state capacity). Во-первых, это фискальный потенциал (fiscal capacity),
который представляет собой способность правительства администрировать налоги и
мобилизовать налоговые доходы. Во-вторых, это правовой потенциал (legal capacity), то
есть способность правительства производить такие общественные блага как защита прав
собственности и обеспечение контрактов, т.е. поддерживать рыночные институты.
Эмпирический анализ выявил значимую положительную корреляцию между этими двумя
типами мощностей, которые выражались долей налогов в ВВП и степенью защиты прав
собственности, соответственно. При этом отличительной чертой построенной Перссоном
и Бесли модели является эндогенность фискальных и правовых возможностей государства
– эти возможности определяются инвестициями правительства. То есть действующий
политик может часть полученных доходов инвестировать в улучшение государственного
потенциала. Эмпирические данные свидетельствуют о том, что диктатуры в среднем
собирают меньший объем налогов по сравнению с демократиями. Вопрос же о том,
почему у правителя возникают или не возникают стимулы наращивать свои возможности
2
по сбору налогов и обеспечению эффективного управления, остается важной
теоретической проблемой.
Основной задачей диктатора, желающего обеспечить эффективное управление, на наш
взгляд, является решение проблемы принципал-агент в рамках государственной иерархии
- создание правителем-принципалом стимулов для чиновников-агентов к честной работе.
Вопрос о том, насколько диктатор заинтересован в борьбе с коррупцией, до сих пор не
получил достаточного теоретического развития в экономической литературе. Ряд
экономико-исторических исследований (например, Gregory, 2003), свидетельствует о том,
что автократ может попросту не иметь политических стимулов к борьбе с коррупцией
собственных агентов.
В работе Whaller et al (2002) рассматриваются стимулы правителя (здесь не делается
различия между демократическим и авторитарным правителями) к противодействию
коррупции и делается вывод о теоретической возможности существования условий, при
которых борьба с коррупцией принципалу не выгодна: хотя он, что естественно, никоим
образом не выигрывает от коррумпированности своих агентов, однако издержки
противодействия коррупции превышают для него ожидаемые выгоды.
Авторы некоторых других работ (см., в частности, Eskeland, Thiele, 1999; Mookherjee, Png,
1995) также приходят к выводам о возможности существования режимов, допускающих
коррупцию. Данный результат непосредственно следует из предпосылки о том, что
чиновники выбирают объем прикладываемых усилий (в рассматриваемых работах речь
идет о чиновниках, занимающихся разоблачением индивидов, которые могут вести себя
оппортунистически по отношению к принципалу) в зависимости от ожидаемых доходов.
Возможность заключения коррупционных сделок может стимулировать чиновников
прикладывать больше усилий и способствовать сокращению оппортунизма со стороны
агентов, что, в свою очередь, может увеличивать благосостояние принципала, а
следовательно, оптимальной стратегией для него будет отказ от борьбы с коррупцией.
С нашей точки зрения, вопрос о стимулах оседлого бандита к противодействию
административной коррупции тесно связан с ее типологией, впервые предложенной
Шляйфером и Вишни (Shleifer, Vishny, 1993). Их подход к пониманию административной
коррупции, а также его развитие в исследованиях других авторов рассматриваются в
следующем разделе.
Типология административной коррупции
В классической работе Шлейфера и Вишни (Sleifer, Vishny, 1993), сделано предложение
разделить всю совокупность коррупционных сделок на две части, соответственно
которым авторами вводят определения коррупции без кражи и коррупции с кражей (в
экономической литературе, посвященной данному вопросу, прижились русскоязычные
термины «мздоимство» и «лихоимство»). Случай коррупции с кражей (лихоимства)
представлен на рисунке 1. Здесь принципал обладает монопольным правом
предоставления некоего блага, спрос на которое отражает кривая D, а предельные
3
издержки предоставления блага (MC) постоянны. Соответственно, MR – кривая
предельного дохода монополиста (в данном случае – принципала).
Рисунок 1. Административная коррупция с кражей.
Если принципал ведет себя так же, как и максимизирующий прибыль монополист, то он
будет предоставлять это благо в том количестве, при котором предельные издержки равны
предельному доходу по монопольной цене Р за единицу блага. Коррумпированный же
государственный чиновник может предложить потребителям приобрести то же самое
благо за взятку, размер которой (В) меньше официальной цены блага. Фактически, в
данном случае речь идет о присвоении агентом доходов своего принципала.
Примеров коррупции с кражей можно привести очень много: это и взятка, даваемая
нарушившим правила дорожного движения автомобилистом работнику ГАИ, заменяющая
официальный штраф; и взятка, которую импортер дает работнику таможни взамен
установленной государством таможенной пошлины; и так называемый «откат», который
платят частные фирмы чиновникам, наделенным полномочиями расходовать
государственные средства с тем, чтобы эти средства расходовались именно в этой фирме.
Второй случай – административная коррупция без кражи или мздоимство (см. рис. 2).
Здесь размер взятки добавляется к официальной цене блага, установленной принципалом
(P). В результате благо фактически предоставляется по цене, равной Р+В, а количество
предоставляемого блага сокращается с Q** до Q*.
Рисунок 2. Административная коррупция без кражи.
4
Административная коррупция без кражи появляется тогда, когда, чиновник берет взятку
за ускорение своей работы, улучшение ее качества и т.д. Иными словами, чиновник в
данном случае не присваивает себе доход принципала непосредственно. Он берет взятку
за ускорение своей работы, улучшение ее качества и т.д.
Тематика, поднятая в работе Шлейфера и Вишни, нашла впоследствии отражение в
статьях других авторов. Появились работы, в которых было произведено уточнение
определений «коррупция без кражи» и «коррупция с кражей».
Достаточно интересный подход предлагает в своей статье Михаила Другова (Drugov,
2006):
1) Если чиновник запрашивает взятку за легальную услугу или действие, то имеет место
коррупция без кражи. Пример: у фирмы с экологически чистой технологией производства
(квалифицированная фирма) чиновник вымогает взятку за то, чтобы выдать сертификат,
который это подтверждает.
2) Если чиновник запрашивает взятку за нелегальную услугу или совершение
нелегальных действий, то имеет место коррупция с кражей. Пример: фирма с грязной
технологией производства (неквалифицированная фирма) покупает сертификат у
чиновника.
Другов отмечает, что основным отличием между двумя типами коррупции (с кражей и без
кражи) является создание негативных внешних эффектов для всего общества: в форме
загрязнения, неуплаченных налогов, и т.д. Коррупцию без кражи Другов называет более
безвредной, так как взятка – это простой трансферт от фирм к бюрократам. С последним
утверждением Другова нельзя согласиться, поскольку негативные внешние эффекты на
все общество накладываются и в случае коррупции без кражи.
Об этих эффектах достаточно подробно пишет Палифка в статье о либерализации
торговли и коррупции на таможне (Palifka, 1997). Автор обращает внимание на тот факт,
что в случае коррупции без кражи (вымогательстве), чиновник создает источник
неэффективности, будь то долгое ожидание в очередях или дополнительная бумажная
работа. В случае коррупции без кражи государство все еще получает доход, но
потребители, путешественники или инвесторы сталкиваются с более высокими
издержками. Общий эффект такой коррупции может заключаться в снижении
экономической активности в той сфере, где коррупция присутствует (если взятки
достаточно высоки), что приведет в конечном итоге к падению доходов, получаемых
государством.
Следовательно, нельзя проводить границу между коррупцией без кражи и коррупцией с
кражей, опираясь только на критерий существования негативных внешних эффектов для
общества. Негативные внешние эффекты для общества существуют для обоих типов
коррупции.
Поэтому для разграничения двух типов коррупции стоит опираться главным образом на
характеристику легальности или нелегальности действий, которые осуществляет
5
чиновник в рамках коррупционной сделки, абстрагируясь от непосредственного момента
передачи взятки. Понятно, что этот нелегальный по своей сути момент существует для
обоих типов коррупции. Но остальные действия чиновника могут быть как легальными,
так и нелегальными.
Как характеристику коррупции без кражи можно отметить то, что она сдерживает
легальную деятельность в той сфере, где присутствует (так как экономические агенты
сталкиваются с повышением издержек ведения деятельности и/или с неопределенностью).
В свою очередь, коррупция с кражей, может приводить к тому, что не сдерживается
нелегальное или опасное поведение: например, в случае, где полицейский за взятку
отпускает нарушителя.
Итак, коррупция без кражи сдерживает легальное, желаемое поведение, уменьшая за счет
снижения объемов деятельности и доходы принципала. А коррупция с кражей
препятствует сдерживанию нелегального и опасного поведения и/или снижает доходы
принципала.
Модель
Государство в нашей модели – это диктатор, оседлый бандит МакГира – Олсона,
получающий доход облагая налогом подданных, действующих как самостоятельные
экономические агенты.
Принципиальное отличие двух описанных выше типов коррупции для оседлого бандита
заключается в следующем: если лихоимство (коррупция с кражей) не влияет на стимулы
подданных к производству благ (не вызывает увеличения потерь мертвого груза), но
сокращает долю общественного продукта, достающуюся диктатору, то мздоимство
(коррупция без кражи) не влияет непосредственно на эту долю, однако, сокращает
реальный объем общественного производства, увеличивая потери от мертвого груза. Так
как различны экономические механизмы двух типов коррупции, то и выбранные
диктатором оптимальные уровни налогообложения, производства общественных благ и
расходов на борьбу с коррупцией также будут отличаться. Равным образом, различными
будут последствия существования коррупции разных типов для общественного
благосостояния.
Целевые функции диктатора при наличии коррупции с кражей и без кражи,
соответственно выглядят как:
ODL  1   C tY G 1  t   G  C
(1)
ODM  tY G 1   C t   G  C
(2)
И
Где t – устанавливаемая диктатором ставка подоходного налога; G – объем производства
общественных благ (стоимость единицы общественного блага полагается равной 1); η>0 –
фактор, определяющий потери мертвого груза от налогообложения: чем выше ставка
6
налога, тем меньше у подданных физических возможностей производства благ и тем
слабее стимулы к их производству; Y(G) – объем общественного производства при
отсутствии налогообложения, ∂Y/∂G>0, ∂2Y/∂G2<0; C – расходы принципала на борьбу с
коррупцией; 0<α(C)<1 – доля доходов, недополученных принципалом вследствие
существования коррупции с кражей, ∂β/∂C<0, ∂2β/∂C2<0; β(C)>1 – фактор, отражающий
размывание производительных стимулов агентов, как следствие существования
коррупции без кражи, ∂β/∂C<0, ∂2β/∂C2<0.
Основные выводы
Анализ результатов моделирования позволяет нам сделать следующие основные выводы,
касающиеся оптимальных для оседлого бандита параметров модели и общественного
производства:
Утверждение 1. При прочих равных условиях, оптимальная для диктатора ставка
подоходного налога будет выше в случае коррупции без кражи. В обоих случаях
оптимальная ставка налогообложения не зависит от объема производства общественных
благ.
Утверждение 2. При одинаковых ставках подоходного налога t, оптимальный для
диктатора объем производства общественных благ будет выше в ситуации коррупции без
кражи.
Утверждение 3. Оптимальные для диктатора уровни расходов на борьбу с коррупцией в
ситуациях коррупции с кражей и без кражи, соответственно, определяются следующими
равенствами:

1

C tY G 1  t 
(3)

1
 2
C
t Y G 
(4).
И
Как видно из уравнений (3) и (4), для оседлого бандита всегда существует оптимальный
положительный уровень расходов на борьбу с мздоимством (∂β/∂C<0 во всех случаях),
аналогичный вывод для коррупции с кражей верен, только если ηt*>1.
Литература
Калягин
Г.В.
(2009)
‘Влияние
политических
институтов
на
динамику
макроэкономических показателей’. Научные исследования экономического факультета.
Электронный журнал. 2, с.43-68.
Acemoglu, D., Robinson, J., Verdier, T. (2004) ’Kleptocracy and Divide-and-Rule: A Model of
Personal Rule’. Journal of the European Economic Association, 2(2-3), pp. 162-92.
7
Acemoglu, Daron, and James Robinson. (2006) ‘Economic Backwardness in Political
Perspective’. American Political Science Review, 100, pp. 115-131.
Besley, T.J., Kudamatsu, M. (2007) ‘Making Autocracy Work’ CEPR Discussion Papers 6371.
Besley, T., Persson, T. Pillars of Prosperity: The Political Economics of Development Clusters.
Princeton University Press, 2011.
Bueno de Mesquita, B., Smith A. (2009) ‘Political Survival and Endogenous
Institutional Change’. Comparative Political Studies 42(2), pp. 167-197.
Bueno de Mesquita, B., Smith, A., Siverson, R.M. Morrow, J.R. The Logic of Political Survival.
Cambridge, MA: MIT Press, 2003.
Drugov, M. (2006) ‘Competition in Bureaucracy and Corruption’. Oxford University Working
Paper Series.
Eskeland, G.S., Thiele, S. (1999) ‘Corruption under Moral Hazard’. World Bank Policy
Research Working Paper, 2204.
Gregory, P.R., The Political Economy of Stalinism: Evidence from the Soviet. Secret Archives.
New York: Cambridge University Press, 2003.
Grossman, H. I., Noh, S.J. (1994) ‘Proprietary Public Finance and Economic Welfare’. Journal
of Public Economics, 53, pp. 187-204.
Mookherjee, D., Png, I. P. L. (1995) ‘Corruptible Law Enforcers: How Should They Be
Compensated?’. Economic Journal 105, p.p.145-159.
Palifka, B.J. (1997) ‘Trade Liberalization and Bribes’. College of Liberal Arts at the University
of Texas at Austin. Working Paper.
Persson, T., Tabellini, G. (2007) ‘The Growth Effect of Democracy: Is It Heterogeneous and
How Can It Be Estimated?’ CEPR Discussion Papers 6339.
Shleifer A., Vishny, R. (1993) ‘Corruption’. Quarterly Journal of Economics, 108, p.p. 599-617.
Waller, C. J., Verdier, T., Gardner, R. (2002) ‘Corruption: Top Down or Bottom Up?’.
Economic Inquiry 40, p.p. 688-703.
8