НА ПУТИ К НЕЙРОСОЦИОЛОГИИ А. В. ШКУРКО академии государственной службы (Нижний Новгород).
реклама
НА ПУТИ К НЕЙРОСОЦИОЛОГИИ А. В. ШКУРКО ШКУРКО Александр Владимирович - кандидат социологических наук, доцент Волго-вятской академии государственной службы (Нижний Новгород). E-mail: khanovey@rambler.ru Аннотация. Раздельное - социальное и естественно-научное - объяснение происходящих в обществе процессов выявило свою ограниченность, если данные этих наук используются отдельно друг от друга. Взаимный системный учет данных этих областей научного знания позволяет серьезно обогатить и углубить представления о социальной жизни. В статье рассмотрены особенности и проблемы нейрофизиологического и социологического объяснений на примере материнского поведения. Формулируются условия интегративного нейросоциологического объяснения. Ключевые слова: социальная нейронаука * нейросоциология * окситоцин * материнское поведение * объяснение На мой взгляд, можно признать правоту тех современно мыслящих социологов-теоретиков [см., напр.: 1], которые склонны утверждать, что социологическая теория должна быть физически и компьютационно-реалистичной: если социальные феномены связаны с когнитивными процессами, социология должна уметь адекватно их описывать. Достижения нейробиологии, генетики, когнитивной науки, вычислительстр. 13 ных технологий и др. не могли остаться незамеченными в социальных науках. В частности, значительный прогресс в науках о мозге, новые методы исследования, такие как функциональная магнитно-резонансная томография, привели к появлению новых субдисциплин в общей и социальной психологии [2 - 4], экономике [5], политической науке [6 - 9]. Одной из них стала социальная нейронаука, стремящаяся выявлять нейрофизиологические корреляты социального поведения, социальные эффекты соответствующих состояний и процессов [10]. Первые работы об исследованиях в этой области появились на русском языке [11]. Эти исследования включают изучение роли нейрогормонов в регуляции социального поведения, активности зон мозга при решении социальных задач, значение патологий мозга для социального поведения, в частности, роли миндалевидного тела, зеркальных нейронов, участвующих в распознавании смысла действий социальных агентов, возникновение социальных эмоций и их связь с рациональным мышлением. Однако биологические и, в частности, нейрофизиологические объяснения занимают скромное место в социологии не только из-за консервативности, но и вследствие ограниченной объяснительной силы биологических выводов. Предмет социологии затрагивает феномены, связанные с организацией социальной жизни и социальными процессами, выходящими за пределы поведения индивидов. Их интерпретация даже в терминах поведения одного актора вызывает сложности. Что уж говорить об интерпретации в нейрофизиологических терминах. В групповой психологии нейрофизиологические объяснения демонстрируют ограниченность, например, при необходимости учитывать социальную структуру группы [2]. Вместе с тем, вряд ли можно подвергать сомнению факт, что социальное действие затрагивает процессы на уровнях от макросоциального, связанного с классовой структурой, культурой, идеологией и пр., до нейрофизиологическо-химических процессов в центральной нервной системе. Проблема, которая нас интересует в настоящей работе, заключается в следующем: возможно ли нейросоциологическое объяснение, как научное объяснение, которое интегрировало бы релевантные аспекты, относящиеся к социальному действию? Рассмотрим проблему интеграции различных уровней описания и моделей объяснения на примере распространенности асоциального материнского поведения. Так, согласно статистическим данным в 2008 г. в России было зарегистрировано 126 095 детей, оставшихся без попечения родителей, количество убийств матерями новорожденных детей составило 149, а число выявленных случаев неисполнения родительских обязанностей - 5877 [22]. Каково тут соотношение нейрофизиологических и социологических факторов? В нейрофизиологическом объяснении отправной точкой могут выступать данные о социальных эффектах гормона окситоцина. Окситоцин - один из нейрогормонов, сравнительно простая молекула, состоящая из девяти аминокислот, и встречающийся у большого количества биологических видов. Он производит как периферические, так и центральные эффекты. Окситоцин производится в гипоталамусе, через гипофиз поступает в кровь, оттуда - в ткани тела. Главный периферический эффект окситоцина проявляется при его взаимодействии с рецепторами у женщин во время беременности и родов, способствуя мускульным сокращениям и облегчая родовые процессы [12, 13]. Однако исследования выявили значимые просоциальные эффекты действия окситоцина и его рецепторов в центральной нервной системе [14]. Э. Кэмпбелл, суммируя результаты исследований, выделяет три главных социальных эффекта, связанных с окситоцином [15]. Во-первых, окситоцин способствует повышению доверия и привязанности - его содержание сильно коррелировано с поведенческими и психологическими показателями материнской привязанности к ребенку. Совместное действие окситоцина и дофамина влияет на оценку вознаграждения, получаемого от социальных отношений, в частности, положительных эмоциональных контактов [16]. Установлена связь уровня окситоцина в плазме и результатов тестирования на зависимость от социального вознаграждения [17]. Во-вторых, окситоцин улучшает социальную память, способствуя стр. 14 распознаванию родственников, друзей и врагов. Влияние окситоцина на память носит селективный характер, меняя реакции на социальные стимулы и не меняя - на несоциальные [18]. В-третьих, окситоцин способствует снижению страха и сохранению доверия даже в случае предательства. Формирование тесной социальной связи между матерью и ребенком - один из наиболее явных поведенческих эффектов окситоцина; действие его здесь выражено наиболее сильно [19]. При этом отношение мать/дитя, безусловно, является примером социального поведения, поскольку играет важную роль в социализации и формировании базовой социальной структуры, основу которой составляют родственные отношения. Поэтому мы возьмем этот пример для демонстрации логики нейрофизиологического и социологического объяснения, характерных для них проблем и возможности установления связи между различными объяснительными моделями. Материнская привязанность: два объяснения. Рассмотрим логику объяснения в нейрофизиологии и социологии на примере материнского поведения в отношении детей, в частности, поведения матерей, отказывающихся от своих детей (см. схему). Схема нейрофизиологического и социологического объяснения материнского поведения стр. 15 Нейрофизиологическое объяснение построено по принципу "снизу вверх", то есть, наблюдаемая активность рассматривается как следствие действия сил, находящихся на более низком иерархическом уровне. Как окситоцин, так и рецепторы окситоцина кодируются генетически, что важно, поскольку распространенность генов в любой популяции варьируется. Для материализации заложенной в гене информации необходимо, чтобы в клетках, в которых и проявляется функциональный эффект, запустились процессы трансляции соответствующего гена. Это называется экспрессией гена. Экспрессия генов регулируется химическим составом клетки и действием других генов и существенно зависит от условий внешней среды [12]. Для нас это также важно, поскольку условия среды, например, пищевой рацион, могут анализироваться в популяционной перспективе, с точки зрения того, насколько внешние условия будут благоприятствовать экспрессии данного гена. Если такие данные будут сопоставлены с результатами анализа частоты встречаемости в популяции гена, мы получим инструмент определения вероятности, с которой любой данный организм будет демонстрировать некоторый уровень окситоцина. Имея на руках данные о содержании окситоцина в клетках организма, мы можем начать отслеживать собственно фенотипические эффекты. Окситоцин снижает стресс при рождении ребенка, вызванный нарушением целостности организма и явной угрозой, которая, тем не менее, эволюционно необходима [16, 20, 21]. Снижение стресса и страха, в свою очередь, способствует установлению положительного социального контакта и более прочному его закреплению в памяти. Соответственно, дефицит окситоцина должен приводить к обратным эффектам, в частности, уменьшению чувства материнской привязанности и увеличению вероятности отказа от ребенка. Рассмотрим объяснение интересующего нас поведения социологами, которые рассматривают феномен отказа матери от ребенка в связи с данными о социально-демографических характеристиках интересующей нас социальной группы, семейным положением, родом занятий, уровнем дохода, конфессиональной принадлежностью и др. [23]. При объяснении поведения матери социолог выясняет условия ее социальной жизни, ее текущую социальную позицию. Материнское поведение считается производным от нормативного давления общества - мать должна заботиться о своем ребенке. Знание условий социализации позволит объяснить, почему социальные нормы не были усвоены в должной мере и их давление оказалось ослабленным. Ослабленное нормативное давление приводит к тому, что уровень мотивации к заботливому материнскому поведению, задаваемый плохо интернализованной ролью, в структуре личности слабее, чем в среднем в обществе. Мотив, связанный с материнскими затратами, в том числе эмоциональными, для удовлетворения социальных потребностей (одобрения социального окружения) может оказаться слабее, чем оценка ожидаемых выгод (увеличение материального благополучия, личной свободы) от отказа от ребенка. В расчет, конечно, принимаются и другие мотивы, в частности, правовые санкции за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. При определенном сочетании условий, входящих в расчет, можно ожидать демонстрации определенного поведения. Материнское поведение: проблемы объяснений. Главные проблемы нейрофизиологического объяснения заключаются в следующем: 1. Для социологии принципиален вопрос, регулируема ли экспрессия соответствующего гена вследствие изменений субъективного восприятия внешних событий, например, вследствие ознакомления субъекта с правовыми нормами и т.п. Автору неизвестны подобные исследования, однако есть данные, относящиеся к другому гормону - серотонину, также имеющему выраженные социальные эффекты (Raleigh et al., цит. по [24, р. 1398]). 2. Отсутствие данных не позволяет понять, является ли окситоцин обязательным элементом в установлении и поддержании социальных контактов - но, по всей видимости, влияние смысловой информации и рациональных калькуляций на поведение достаточно независимо от секреции окситоцина, поскольку проявляется в большом количестве случаев, не связанных с эмоциональной привязанностью. стр. 16 3. Еще одна проблема касается интерпретации статистических данных, относящихся к большому количеству поведенческих актов. Для объяснения различий в статистике материнского поведения между странами, регионами, социальными слоями и историческими периодами, данные популяционной генетики и экологии, скорее всего, окажутся не очень значимыми. Социальные и культурные факторы, рассматриваемые как внешние по отношению к биологическим механизмам конкретного организма, сами по себе не могут быть описаны в нейрофизиологических терминах: мы можем лишь представить корреляты их проявления в отдельном организме. Если отказ от ребенка связывать с гипер-либерализацией социальных отношений и нарастанием формальной рациональности, которая, в свою очередь, объясняется через отсылку к экономическому росту, то, очевидно, макроуровневые процессы просто выпадают из поля зрения нейрофизиологического исследования. Вместе с тем, проблемы социологического объяснения ничуть не меньшие: 1. Необходимо объяснять конкретные механизмы влияния социальных "фактов" или "факторов" на нервную и моторную активность тела. На настоящее время такое влияние принимается как данность. В нашем случае мать принимает решение о совершении действия, руководствуясь нормативными критериями, целями, смыслами и пр. Однако это предполагает наличие некоего социального гомункулуса, который является внешним по отношению к его материальной организации. Тогда, если в рамках социологического объяснения пришлось бы высказываться об окситоцине, мы могли бы предположить, что окситоцин просто средство, механизм, при помощи которого социальная позиция люмпенизированной матери управляет движениями тела. Но это предполагало бы, что "социальная позиция" или религиозные убеждения социального агента какимто образом существуют до его телесной организации, что противоречит всем известным фактам из области эволюционной биологии. В представлении о том, что "душа" может каким-то образом существовать без тела, сомневался Аристотель, справедливо указывая, что изменения в теле влияют на состояние души. Экспериментальные данные также свидетельствуют о том, что состояния тела влияют на состояние духа не просто как условие существования, но содержательно. В рассматриваемом примере с окситоцином искусственное управление его количественным содержанием оказывало наблюдаемые эффекты на поведение животных и людей. Складывается ощущение, что социологи, в целом, не вполне осознают всю важность психофизиологической проблемы для социологического познания. Безусловным фактом следует считать, что эволюционное появление биологических механизмов, вызывающих явление и регуляцию уровня окситоцина, первично по отношению к любым "социальным" эффектам, которые могли бы использовать данный инструмент управления телом. Грубо говоря, общество появляется после появления генов, кодирующих окситоцин. Это доказывает, что естественные механизмы регуляции окситоцина являются независимым источником поведенческой активности. Социологическое объяснение никогда не будет удовлетворительным, если не объяснит механизм, посредством которого, например, изменение социальной позиции агента влияет на его моторную активность: выражение лица, выбор слов, жестикуляцию, скоординированные и контролируемые действия. 2. Должны быть объяснены успешность социализации и интернализации общественных ценностей и представлений. Очевидно, что даже при абсолютно равных социальных условиях степень интернализации норм будет различаться. И простая ссылка на индивидуальные различия недостаточна. Точнее сказать, индивидуальные биологические различия, от которых зависит научение и социализация, должны входить в объяснение, поскольку они задают пределы вариативности социальных отношений, в том числе в масштабах популяции, общества. 3. Социологическое объяснение может представить обоснованную и правдоподобную аргументацию связи макроуровневых факторов, таких как доминирующие культурные и социальные нормы и ценности, религиозные и этические представления, политические идеологии, классовая и экономическая структура, правовая система и пр., и статистического распределения определенного типа поведения. Прибегая к сравнительным или лонгитюдным исследованиям, можно установить определенные зависимости. Однако объяснить их количественное значение в ходе социологическостр. 17 го исследования, скорее всего, не получится. Например, данные статистики показывают, что с 2000 по 2008 гг. количество новорожденных детей в России, убитых матерями, сократилось с 231 до 149, тогда как численность детей, родители которых лишены родительских прав, увеличилась на 40% [22, с. 110 - 111]. Характер изменений можно объяснить ссылкой на изменения законодательства, уровня доходов и пр. Однако может ли социологическое объяснение ответить на вопрос о том, почему доля женщин - убийц своих детей была именно такой и изменилась именно настолько? Нейрофизиологическое объяснение, по крайней мере, может предложить какие-то конкретные способы ответа на этот вопрос. Если привязанность матери к ребенку зависит от содержания окситоцина, а синтез последнего детерминирован генетически, то данные из области популяционной генетики станут первым конкретным шагом к объяснению распространенности в популяции асоциального поведения. Следовательно, полное объяснение интересующего нас события должно представлять из себя интеграцию двух указанных схем. Может показаться, что их механическое объединение дает желаемую интеграцию, поскольку в них присутствует общая позиция: наблюдаемый поведенческий акт. Однако это не так. Не только из-за перечисленных проблем в каждом объяснении, но и вследствие фундаментального разрыва между принципами объяснения, являющегося следствием психофизиологической проблемы. Осознанная Аристотелем, предельно остро сформулированная Декартом психофизиологическая проблема до сих пор остается главным камнем преткновения на пути консистентного описания действительности, когда речь идет о поведенческих явлениях [26]. Описание действия в терминах наблюдаемых физических процессов и описание в интенциональных терминах - фундаментально различные языки описания, несводимые друг к другу, вне зависимости от установленных корреляций между субъективно воспринимаемыми состояниями и объективно наблюдаемыми процессами. Однако этот разрыв должен восприниматься именно как проблема объяснения, не как онтологический разрыв. Простое механическое объединение объяснительных моделей может быть полезным для практических целей, но на роль интегративного не годится. Помимо нерешенности психофизиологической проблемы и неспособности ответить на вопрос, почему "биологические" и "культурные" или "социальные" факторы поведения имеют ту или иную силу, такое объединение неудовлетворительно еще и потому, что принимает само разграничение биологического и социального как данность. Вместе с тем, логика сказанного заставляет предположить, что поведение не может рассматриваться как нечто, находящееся на стыке разных реальностей, каждая из которых описывается собственной системой законов. Мы говорим, что от женщин, занимающих различные социальные позиции, можно ожидать разного материнского поведения. Однако не должны ли мы при этом задаться вопросом: а что такое роль или социальная позиция с точки зрения нейрофизиологии? Не зафиксированы ли они в определенных нейрофизиологических структурах? И если так, не является ли формирование последних реакцией нервной системы на комплекс внешних стимулов, возникающих при социальном взаимодействии и на необходимость решать специфические когнитивные и поведенческие задачи? И наоборот, колебания уровня окситоцина разве не могут частично регулироваться результатами социального взаимодействия, выступающими в роли бихевиористского подкрепления? В качестве первого шага на пути к полноценной интеграции биологических и социологических объяснений предлагаю упрощенную трехфакторную модель материнского поведения. Материнское поведение: нейросоциологическое объяснение. Наша гипотеза-нейрофизиологическая архитектура человека включает в себя несколько относительно независимых систем, администрирующих двигательную активность. Вполне вероятно, что формирование этих систем связано с эволюционной реакцией на давление естественного отбора. Психологическим коррелятом такой дробной нейрофизиологической архитектуры является гипотеза модулярности представление о независимых элементах когнитивной системы, связанных с решением различных задач [27]. стр. 18 Аргументом в поддержку этой гипотезы служат не только данные о функциональной специализации и эволюционном развитии зон мозга, но и экспериментальные данные, свидетельствующие о наличии относительно независимых нервных систем, участвующих в решении поведенческих и когнитивных задач, в том числе при решении одной и той же задачи. Например, различные механизмы, возможно, задействованы в постановке цели действия (что сделать) и подборе средств ее достижения (как сделать) [28]. Различные системы лежат и в основе оценки альтернативных вариантов действия и собственно выбора одного из них. Более того, даже присвоение определенных ценностных значений не означает, что будет выбран вариант, обладающий максимальной субъективной ценностью - именно потому, что эти две составляющие процесса принятия решения задействуют различные нервные системы [29]. В процессе оценивания, возможно, используются разные механизмы в зависимости от того, идет ли речь о положительной или отрицательной оценочной реакции [18]. Интересно, что эти данные относятся к исследованию влияния окситоцина на оценку социальных стимулов. Нашу гипотезу подтверждают и психологические эксперименты, демонстрирующие существование различных возможных логик, лежащих в основе кооперативного поведения: основанную на доверии (в эксперименте эта переменная управлялась введением окситоцина) и внешних стимулах [30]. Поведение, носящее рутинный характер, и поведение, связанное с принятием осознанных решений, также реализованы разными системами [31]. Важные исследования говорят о нейрофизиологических различиях между стереотипами и предрассудками, хотя те и другие относятся к схемам восприятия и оценивания, действие которых на поведение носит преимущественно скрытый характер. Более того, отмечается, что разную природу имеют даже такие, казалось бы, близкие вещи как расизм и сексизм [2, р. 256]. Упрощенная модель, подходящая для нашего случая, должна предполагать наличие как минимум трех относительно независимых нейрофизиологических механизмов, способных инициировать двигательную активность. Во-первых, система, связанная с секрецией окситоцина и его эффектами в центральной нервной системе. Во-вторых, система, связанная с поддержанием интернализованных ролевых моделей. В-третьих, система рефлексивного контроля, связанная с оценкой и обработкой символической информации, прогнозированием динамики внешней среды, в том числе реакции других социальных агентов, и принятием решений. Эти три системы, напоминающие психоаналитическую структуру личности, рассматриваются в данном случае как нейрофизиологические механизмы действия. Каждая из них, возможно, связана с определенными зонами мозга и способна непосредственно инициировать действие. В этом главное отличие подобных моделей от теории рационального выбора: система, связанная с оценкой вариантов и калькуляцией -лишь одна из систем, способных инициировать действие, причем, скорее всего, также носящая дробный характер [29]. Итоговое действие определяется действием трех систем, каждая из которых имеет свой "вес". Этот вес, то есть, сила и возможность вызывать двигательную активность, необходимо понимать не как логический оператор, подлежащий рациональной калькуляции, а как непосредственную действующую силу, совокупность химических и электрических процессов и связей. Об этом говорит то, что реактивное поведение в ответ на изменения ситуации может инициироваться за промежуток времени меньший, чем требуется для принятия осознанного решения. Роль факторов в инициации действия по этой причине должна определяться не относительным, а абсолютным их значением. Резонно предположить, что указанные системы образуют иерархию, связанную с разным временем их эволюционного формирования. Генетически контролируемая система секреции окситоцина должна быть самой древней, первичной филогенетически и онтогенетически. Далее идет система интернализированных ролевых моделей, формирующаяся в ходе социализации, и система рефлексивного контроля. Вес каждого фактора должен определяться довольно сложной функцией. На систему секреции окситоцина могут влиять факторы экспрессии генов, другие нейрофизиологические процессы, связанные, в частности, с обработкой смысловой информации. Дальнейшие исследования позволят прояснить этот вопрос. стр. 19 Вес фактора, связанного с интернализацией нормативных моделей, определяется, как минимум, следующими силами: плотность и характер социальных контактов во время социализации, обеспечивающих информационный доступ к ролевым (нормативным) моделям, что, в свою очередь, влияет на их закрепление в нервной системе; функционирование системы вознаграждения, связанной, в частности, с секрецией дофамина и определяющей значимость положительных и отрицательных санкций за ролевое исполнение со стороны социального окружения [32]. Наконец, вес фактора рефлексивного контроля может управляться следующими переменными: структурами, влияющими на оценку желательности или нежелательности различных исходов поведения. А они, в свою очередь, регулируются и предыдущими двумя факторами. То есть, вес данного фактора отчасти зависит от веса двух предыдущих; когнитивными способностями, связанными с обработкой информации и калькуляцией исходов. Можно предположить наличие параметров, управляющих соотношением весов трех указанных факторов. Одним из них является время, отводимое ситуацией на выбор формы поведения. Не будет невероятным предположить, что в условиях дефицита времени должно происходить увеличение значимости более фундаментальных триггеров поведения. Дальнейшее усложнение модели предполагает характеристику процессов, участвующих в формировании интересующих нас нервных систем как на уровне отдельного индивида, так и на уровне популяции, и оценку множества петель обратной связи. Так, структура генов, кодирующих молекулы окситоцина или его рецепторов, в данной модели принимается как данность. Однако можно предположить, что закрепление в популяции тех или иных аллелей гена обязано давлению отбора, связанного с социальными эффектами секреции окситоцина. То есть, существование безусловного доверия и социальной связи, не зависящее от получения какой-либо непосредственной выгоды для организма и являющееся эффектом окситоцина, способствует адаптации популяции, что, в свою очередь, благоприятствует отбору интересующих нас генов. Эволюционное объяснение в данном случае гомологично функциональному объяснению, которое может быть дано для объяснения фиксации ролевой нормы материнского поведения, требующей проявления заботы и тесного социального контакта матери и ребенка. Однако было бы ошибкой отождествлять эти два объяснения: лежащие в их основе механизмы существенно отличаются. Для отбора генов значение имеет исключительно репродуктивный успех особей, тогда как фиксация социальных норм осуществляется посредством социального взаимодействия, и прежде всего, бихевиористского закрепления поведенческих моделей в результате наблюдения за материнским поведением других индивидов и реакцией на него окружающих. К слову сказать, в процессах распознавания смысла поведения других агентов, по-видимому, принципиальное значение имеет другой нейрофизиологический механизм: система зеркальных нейронов [33]. Вышеприведенную модель можно совершенствовать. Но даже в таком виде она позволяет генерировать проверяемые гипотезы. Например: 1. Повышение веса фактора секреции окситоцина в условиях ослабления нормативного давления, вызванного изменением статусной позиции индивида или крупномасштабными сдвигами в социальной структуре. В этом случае, статистические показатели материнского поведения будут в большей степени определяться распределением в популяции генов окситоцина и рецепторов окситоцина. 2. Одинаково высокий вес факторов при их ассоциированности с различными действиями должен приводить к конфликту, имеющему психологическую и соматическую формы. Наша гипотеза предполагает, что при одинаковых по силе, но малоинтенсивных весах факторов даже разнонаправленных, такой конфликт должен выражаться в гораздо меньшей степени. 3. Увеличение роли рациональных калькуляций должно возрастать с развитием когнитивных навыков. Причиной последнего может выступать увеличение сложности задач, выполняемых индивидом или в среднем в популяции. Нарастание формальной рациональности - это макроуровневое описание совокупности процессов, связанных со статистически значимым изменением решаемых задач, требующих интенсивного стр. 20 использования когнитивных способностей и нейрофизиологической системы принятия решений. Дальнейшие исследования позволят разработать интегративное объяснение, которое должно, как минимум, учитывать следующее: любое воздействие социальных и культурных факторов на индивидуальное поведение осуществляется исключительно посредством нейрофизиологических механизмов; связь между нейрофизиологическим состоянием (например, содержанием окситоцина) и поведением может носить взаимный характер, то есть, любое нейрофизиологическое состояние может рассматриваться как независимая и как зависимая переменная; объяснение должно учитывать действие множественных обратных связей между переменными, входящими в объяснение, хотя с большой долей вероятности эта связь будет сильно опосредованной, наконец, объяснение должно предполагать интерпретацию в популяционных терминах, то есть, относиться ко множеству ситуаций, для которых применимо объяснение определенного типа социального поведения и обусловливающих его факторов. Предлагаемая модель демонстрирует логику вопросов при попытке объединить социологическое и нейрофизиологическое объяснение социального поведения. ...Мы называем нейросоциологией не просто исследование социальных эффектов или коррелятов нейрофизиологических процессов, а интегративное описание социальных процессов на разных уровнях: от макроуровневой организации общества до нейрофизиологических процессов. Задача нейросоциологии - установление взаимосвязи и взаимозависимости тех аспектов социальной жизни, которые характеризуют общности, и тех нейрофизиологических процессов, которые протекают в нервной системе отдельных индивидов, образующих эти общности. Материнское поведение - один из возможных предметов нейросоциологического изучения. Другие возможные исследования связаны с: - определением границ вариативности поведенческого результата, задаваемого вариациями нейрофизиологического признака, ассоциированного с определенным поведенческим результатом или возможностью; - функционированием социального вознаграждения, то есть субъективной оценки одобрения как вознаграждения за социальные контакты и социальные действия, в частности, проверка гипотезы о наличии своеобразной универсальной нервной валюты, определяющей желательность различных исходов и позволяющей сравнивать разнокачественные блага, которые индивид может получить в результате действия (Montague, цит. по [29, р. 164]); - идентификацией нейрофизиологических коррелятов социальных ролей; - установлением механизмов действия и взаимосвязи нейрофизиологических процессов, связанных с осуществлением рутинных действий и рефлексивно контролируемым поведением; - систематическими исследованиями роли зеркальных нейронов и других механизмов (например, канонических нейронов) в распознавании смысла действий других агентов и формировании "теорий разума". Реализация нейросоциологической программы сопряжена с трудностями: концептуальными, методологическими, психологическими. Они для социологии гораздо сложнее, чем для нейрофизиологии. Для последней изучение социального поведения - один из продуктов развития дисциплины, ее расширение на новые предметные области. Успехи подобного вторжения слишком серьезны, чтобы их можно было игнорировать. В изучении нейрофизиологических основ социальных процессов социология призвана сыграть более активную роль, инициировать исследования, а не пассивно учитывать полученные нейрофизиологами данные. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Turner S. Social Theory as a Cognitive Neuroscience // European Journal of Social Theory. 2007. Vol. 10. N3. Pp. 357 - 374. 2. Dovidio J.F., Pearson A.R., Orr P. Social Psychology and Neuroscience: Strange Bedfellows or a Healthy Marriage? // Group Processes & Intergroup Relations. 2008. Vol. 11. N 2. Pp. 247 - 263. 3. Berntson G.G., Cacioppo J.T. Psychobiology and Social Psychology: Past, Present, and Future // Personality and Social Psychology Review. 2000. Vol. 4. N 1. P. 3 - 15. 4. Machamer P., Sytsma J. Neuroscience and Theoretical Psychology: What's to Worry About? // Theory & Psychology. 2007. Vol. 17. N2. Pp. 199 - 216. 5. Camerer C., Loewenstein G., Prelec D. Neuroeconomics: How neuroscience can inform economics // Journal of Economic Literature. 2005. Vol. 34. N 1. Pp. 9 - 64. 6. Hibbing J.R., Smith K.B. The Biology of Political Behavior: An Introduction // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 2007. Vol. 614. N 6. Pp. 6 - 14. 7. Gunnel J.G. Are We Losing Our Minds? Cognitive Science and the Study of Politics // Political Theory. 2007. Vol. 35. N 6. P. 704 - 731. 8. McDermott R. Mutual Interests: The Case for Increasing Dialogue between Political Science and Neuroscience // Political Research Quarterly. 2009. Vol. 62. N 3. P. 571 - 583. 9. Tingley D. Neurological imaging as evidence in political science: a review, critique, and guiding assessment // Social Science Information. 2006. Vol. 45. N 1. Pp. 5 - 33. 10. Social Neuroscience. URL: http://www.psypress.com/social-neuroscience-1747 - 0919/ 11. Давыдов А. А. Системная социология: изучение функционирования мозга респондента. Доклад на научном семинаре в ГУ ВШЭ. М., 2007. URL: http://www.isras.ru/files/File/davydov.pdf 12. Mitchell B.F., Schmid B. Oxytocin and its Receptor in the Process of Parturition // Journal of the Society for Gynecologic Investigation. 2001. Vol. 8. N 3. Pp. 122 - 133. 13. Григорьева М. Е., Голубева М. Г. Окситоцин: строение, синтез, рецепторы и основные эффекты // Нейрохимия, 2010. Т. 27. N2. С. 93 - 101. 14. Goekoop J.G., de Winter R.F.P., et al. Reduced cooperativeness and reward-dependence in depression with above-normal plasma vasopressin concentration // Journal of Psychopharmacology. 2009. Vol. 23. N 8. Pp. 891 - 897. 15. Campbell A. Oxytocin and Human Social Behavior // Personality and Social Psychology Review. 2010. Vol. 14. N3. Pp. 281 - 295. 16. Simplicio M.Di, Massey-Chase R., et al. Oxytocin enhances processing of positive versus negative emotional information in healthy male volunteers // Journal of Psychopharmacology. 2009. Vol. 23. N3. Pp. 241 - 248. 17. Bell, C.J., Nicholson H. et al. Plasma oxytocin levels in depression and their correlation with the temperament dimension of reward dependence // Journal of Psychopharmacology. 2006. N 5. Pp. 656 660. 18. Norman G.J., Cacioppo J.T. et al. Selective influences of oxytocin on the evaluative processing of social stimuli // Journal of Psychopharmacology. 2010. published online 24 May. URL: http://jop.sagepub.com/content/early/2010/05/23/0269881110367452 19. Bell D.C. Evolution of Parental Caregiving // Personality and Social Psychology Review. 2001. Vol. 5. N3. Pp. 216 - 229. 20. Adolphs R. The Human Amygdala and Emotion // Neuroscientist. 1999. Vol. 5. N 2. Pp. 125 - 137. 21. Rosen J.B. The Neurobiology of Conditioned and Unconditioned Fear: A Neurobehavioral System Analysis of the Amygdala // Behavioral and Cognitive Neuroscience Reviews. 2004. 3. N 1. Pp. 23 - 41. 22. Дети в России. 2009. Стат. сб. М.: ИИЦ "Статистика России", 2009. 23. Варламова С. Н., Носкова А. В., Седова Н. Н. Семья и дети в жизненных установках россиян // Социол. исслед. 2006. N11. 24. Gillath O., Shaver P.R. Genetic Correlates of Adult Attachment Style // Personality and Social Psychology Bulletin, 2008. Vol. 34. N 10. Pp. 1396 - 1405. 25. Дэвидсон Д. Материальное сознание // Аналитическая философия: Избранные тексты / М.: Издво МГУ, 1993. С. 131 - 144. 26. Kurzban R., Aktipis C.A. Modularity and the Social Mind: Are Psychologists Too Selfish? // Personality and Social Psychology Review. 2007. Vol. 11. N2. Pp. 131 - 149. 27. Ozturk P. Levels and Types of Action Selection: The Action Selection Soup // Adaptive Behavior. 2009. N 6. Pp. 537 - 554. 28. Fellows L.K. The Cognitive Neuroscience of Human Decision Making: A Review and Conceptual Framework // Behavioral and Cognitive Neuroscience Reviews. 2004. N 23. Pp. 159 - 172. 29. Boone C., Declerck C., Kiyonari T. Inducing Cooperative Behavior among Proselfs versus Prosocials: The Moderating Role of Incentives and Trust // Journal of Conflict Resolution. 2010. N 5. Pp. 799 - 824. 30. Chernova S., Arkin R.C. From Deliberative to Routine Behaviors: A Cognitively Inspired ActionSelection Mechanism Routine Behavior Capture // Adaptive Behavior. 2007. N 2. Pp. 199 - 216. 31. Alves F. da S., Schmitz N. Dopaminergic modulation of the human reward system: a placebo-controlled dopamine depletion fMRI study // Journal of Psychopharmacology. 2010. Published online 8 June. URL: http://jop.sagepub.com/content/early/2010/06/04/0269881110367731 32. Gallese V., Fadiga L., Fogassi L., Rizzolatti G. Action recognition in the premotor cortex // Brain. 1996. V. 119. Pp. 593 - 609. стр. 22
