20002.03. 045. ПЕТЯКШЕВА НИ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ
реклама
158 20002.03.045. ПЕТЯКШЕВА Н.И. ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ «ФИЛОСОФИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ» В КОНТЕКСТЕ КОМПАРАТИВИСТИКИ. – М.: Уникум-Центр, 2000. – 232 с. Книга докт. филос. наук Н.И.Петякшевой (Ун-т дружбы народов) включает в себя предисловие, логико-методологическое введение, три главы («Латиноамериканские истоки “философии освобождения”», «“Философия освобождения” в контексте современной истории философии», «Основные “сюжеты” латиноамериканского этоса “освобождения”») и заключение. Во введении автор указывает, что монография представляет собой попытку рассмотреть латиноамериканскую философскую мысль как самобытное явление в истории современной философии. Идейное движение, известное как «философия освобождения», принявшее континентальный характер, рассматривается в широком контексте становления латиноамериканской философии в целом как ее отдельный этап (с.5). Автор обозначает основные вехи становления «философии освобождения» и подводит итоги ее развития за четверть века. Американская концептуальная традиция сформировалась вокруг вопроса о «сущности латиноамериканского», что привело к постановке проблемы идентичности и самобытности в центр латиноамериканской философской мысли. «Акцент на различии, попытка через инаковое, специфическое посмотреть на историю философии в целом во многом определяет своеобразие латиноамериканской философской мысли», – подчеркивает Н.Петякшева (с.6) Специфические особенности латиноамериканской мысли, выделяемые автором, – это, в первую очередь, этико-практическая и социальная направленность, подчеркивание ценностного аспекта при анализе философских проблем. Другая особенность латиноамериканской философии состоит в том, что как самобытное явление она возникает вследствие «внедрения» комплекса идей и идеологии чуждой культуры (с.11). Обращаясь в первой главе к вопросу об историко-культурном контексте философствования в Латинской Америки, Н.Петякшева подчеркивает маргинальность латиноамериканского континента, которая обусловливала неоднородность и эклектичность зарождающейся теоретической мысли. «Столкновение в процессе завоевания между изначальными и пришлыми элементами дало начало процессам взаимодействия, взаимопроникновения рас и культур. Отсюда берет начало собственно латиноамериканский период истории» (с.23). Что отличает Латинскую Америку от других стран «третьего мира» – то, что она является наследницей культурного прошлого местных народов, но 159 одновременно она является наследницей культуры завоевателей, т.е. культурного прошлого Европы. Идеи и методология европейской философии, появившиеся в иных историко-культурных условиях, применяются к решению собственно латиноамериканских проблем, а история латиноамериканской философии представляет собой последовательное воспроизведение основных направлений европейской философии. Исторически первой универсалистской моделью философствования в Латинской Америке явилась европейская схоластика в ее позднем испанском варианте, господствовавшая на континенте вплоть до XIX в. «Латиноамериканская мысль начинает осознавать свою реальность перед европейским миром вместе с процессами пробуждения национального самосознания испаноамериканцев, начавшимися вместе с борьбой за политическую независимость и превращение колоний в самостоятельные республики», – констатирует исследователь. «С 1840 г. в Испаноамерике начинает постепенно развиваться собственное мировоззрение…» (с.27). В этой связи следует отметить книгу аргентинского мыслителя Доминго Фаустино Сармьенто «Факундо. Цивилизация и варварство» (1845). Идея собственно американской философии была выдвинута другим аргентинским мыслителем Хуаном Баутистой Альберди, подчеркнувшим ее моральный и социальный характер. Латиноамериканская мысль в процессе эволюции противостояла позитивизму, получившему распространение на континенте в конце XIX в. – начале ХХ в. Влияние позитивистской доктрины на общественную жизнь стран региона обусловлено прежде всего тем, что многие ее положения, на первый взгляд, отвечали потребностям латиноамериканской действительности той эпохи (целью теории было гарантирование общественного «порядка и прогресса», а обращение позитивизма к конкретным наукам давало надежду, что будут вскрыты причины многих социальных пороков латиноамериканского общества и найдены пути избавления от них) (с.28–29). Позитивизм рассматривался как инструмент, способствующий формированию типа человека, соответствующего «эпохе прогресса», потому распространяемая модель позитивистского воспитания, констатирует Н.Петякшева, ставила своей целью «саксонизацию латинской души», формирование людей практики, для чего предполагалось устранить наиболее глубинные психологические и социальные основы колониальной культуры (с.29). Однако идея политической трансформации, которая, как надеялись латиноамериканские сторонники позитивизма, превратит старые испанские колонии в демократические республики, скоро показала свою несостоятельность. 160 Наибольшее значение для становления самобытной философской мысли континента имело творчество так называемых «основателей»: А.О.Деустуа (Перу), А.Касо и Х.Васконселос (Мексика), А.Корн (Аргентина), К.Вас Феррейра (Уругвай), Фариас Брито (Бразилия). В их борьбе против позитивистских идей утвердились специфические для латиноамериканской философии черты: в позитивистской идее «порядка и прогресса» новое поколение видело нечто принципиально противоположное моральным принципам жизни; натурализму позитивистов «основатели» противопоставили ценностное измерение человеческого существования, позитивистскому подходу к человеку как объекту природы была противопоставлена методология «наук о духе», ориентированная на ценности (с.30–31). По мнению «основателей», позитивизм был философией и идеологией, преклонявшейся перед англосаксонским миром, и потому способствовал закреплению зависимости, оправдывал экспансию. Поэтому позитивистская система ценностей создавала трудности в понимании национального, индейского, включая традиционную народную религиозность. Общим моментом для «основателей» было стремление не просто найти истинную индивидуальность, самобытность латиноамериканца, но, исходя из нее, «войти» в общий, единый исторический мир. Эта позиция определила их отношение к прошлому, к испанизму. Если позитивисты проповедовали отрицание испанского, прошлого, считая его источником всех зол латиноамериканского общества, то унаследованная от Испании общность исторических, языковых и культурных традиций становится для мыслителей нового поколения отправным пунктом при выработке собственной позиции (с.32). Критика позитивизма привела к постепенному вытеснению его как наиболее влиятельной идеологии и философии. Тогда, в период преодоления интеллектуального и морального кризиса, предшествовавшего мексиканской буржуазно-демократической революции 1910–1917 гг., сформировалось самобытное латиноамериканское философское мышление с этико-политической и практической ориентацией, где социальная проблематика становится основополагающей темой. Переходя к характеристике творчества одного из «основателей» латиноамериканской философии, Хосе Васконселоса, Н.Петякшева подчеркивает двоякую направленность его философского мышления: «С одной стороны, это стремление дать собственную, “не империалистическую” интерпретацию ибероамериканского, что должно способствовать созданию универсальной культуры, и, с другой стороны, создать 161 систему ибероамериканской философии как новый инструмент познания, организующий и вдохновляющий мышление расы» (с.36). В противоположность этническому и националистическому эгоизму европейских народов латиноамериканская раса, по мнению Васконселоса, характеризуется подлинным универсальным духом, основанным на чувстве любви, эмоциях и эстетике. Эти свойства латиноамериканцев позволяют им, образовав пятую, «космическую» расу, подняться над ограниченным рационализмом европейской философии к универсальному (с.37). Общую характеристику и метод своей системы Васконселос дает в «Индологии» (1926), которая продолжает его «Космическую расу» (1925), где идея ибероамериканской расы вырастала до философско-исторической концепции. Проблему универсального и регионального в философии «латиноамериканского» разрабатывало последующее поколение философов, которое испытало влияние идеи историзма (марксизма, феноменологии, экзистенциализма). К наиболее представительным мыслителям этого периода следует отнести К.Астраду, Фр.Ромеро (Аргентина), С.Рамоса (Мексика), последователя С.Рамоса мексиканца Л.Сеа. Далее автор обращается к «философии освобождения» в контексте современной истории философии, уточняя вопрос о соотношении философии и «теологии освобождения». «Философия освобождения» впервые заявила о себе на II Национальном философском конгрессе, проходившем в 1970 г. в Аргентине (Кордова). Объект внимания «философии освобождения» – страдающий человек, народы, отчужденные от своих прав. «Философия освобождения» пытается дать ответы на ситуацию зависимости, в которой живут народы Латинской Америки (с.75). «Критический пересмотр исторического прошлого и настоящего Латинской Америки для философов “освобождения”, – подчеркивает исследователь, – является в то же время пересмотром сути западного гуманизма, судом над колониалистской действительностью европейского общества. “Философия освобождения” поставила своей целью выработать историческую модель развития, исходя из самобытности своей собственной культуры» (с.85–86). Н.Петякшева рассматривает европейские истоки «философии освобождения» (М.Хайдеггера, Э.Левинас), обращается к опыту преодоления «западного» в этой системе, рассматривает «философию освобождения» в контексте философского проекта модерна и постмодерна, прослеживает основные «сюжеты» латиноамериканского этоса «освобождения» (интер-культурная философия как новая философия постмодерна, философия культуры Х.де Сана, этическая философия 162 Э.Дусселя, обоснование этического логоса «философии освобождения», учение об этосе и «деструк-ция» истории этики и др.), исследует латиноамериканскую философию как модель «интеркультурной философии». В заключении автор отмечает, что латиноамериканская философия, пройдя период формирования «национальных» философий (мексиканский, аргентинский и др.), достигнув континентального уровня, в настоящее время проявляет универсализм, поскольку в своеобразной форме ставит проблемы общечеловеческого характера. Несомненный интерес представляет постановка проблемы самобытности и идентичности культур, возможности их соизмеримости; предложение своего варианта решения вопроса о соотношении универсального и регионального; идея интеркультурной модели философии; идея сближения морально-этических и политических принципов и др. Особое место занимает вопрос о человеке, который рассматривается не как абстрактное существо, обладающего возможностью идеального выбора, но как ограниченный в своих возможностях «Другой». Только через идею иного, «другого» человечество может проникнуть в бытие. «Сравнительное исследование философских культур и традиций, в нашем случае латиноамериканской “философии освобождения”, помогает раскрыть механизм процесса интеграции и аккультурации человеческой мысли, обнаруживает достигнутый уровень единства в многообразии», – этим выводом завершает свое исследование Н.Петякшева (с.208). М.Н.Смелова
