Анна Каренина

А. Ю. Горбачев
ИНСЦЕНИРОВАННАЯ БЕЗЫСХОДНОСТЬ
АННЫ КАРЕНИНОЙ
(Ответ на письмо читательницы газеты «Переходный возраст»)
Толстой накануне «Анны Карениной»
У слова «ум» имеются два антонима – «чувство» и «глупость». Если
быть совсем точным, то один, потому что чувство, причем любое, и есть
глупость.
Проповедник идеала простой жизни, Лев Толстой не соглашался с этой
незатейливой, на первый взгляд, мыслью и тем самым солидаризировался с
подавляющим большинством людей. Постигают ее, и то с трудом, только
те, кого в русской и мировой литературной классике относят к типу
«лишних людей». Потому, кстати, и «лишних», что поняли непонятое
остальными.
К написанию романа «Анна Каренина» Толстой приступил в сложных
для себя условиях. Не так давно была взята его главная вершина: «Война и
мир», единственная в мире на тот момент полноценная эпопея. Лишь в ХХ
веке Михаил Шолохов выдаст вторую – «Тихий Дон».
Толстой – великий писатель. А великий писатель – не фабрика по
производству шедевров. Людям бездарным, видящим чужие достижения,
свойственно лениво полагать, будто кладезь таланта неисчерпаем. Ложь
это. У великих тоже есть пределы. Все довольно просто: человек
прогрессирует до тех пор, пока с каждым новым шагом он становится
умнее.
Как
только
этот
процесс
прекращается,
начинается
противоположный – деградация. Незаметная и неправдоподобная для
посторонних, а часто и для самого гения, однако неотменимая и
естественная, как время.
Свой духовный потенциал Толстой максимально реализовал в эпопее
«Война и мир». Сказанное означает элементарную вещь: лучше, т. е. умнее
произведения у него нет. И в мировой литературе практически нет.
Но уже там, в «Войне и мире», Толстой с присущими ему
категоричностью и проповедническим пафосом роет себе красиво
обставленную духовную могилу, ставя чувства превыше всего. Какие
именно? – патриотизм и родственные чувства, или, в терминологии
классика, «мысль народную» и «мысль семейную», для военной и мирной
жизни. Что в этом плохого? – да ничего, если не считать такой мелочи, как
личность, человек разумный в полном смысле слова, он же «лишний». И
если махнуть рукой на формирование условий для его появления.
Носителем высшей духовности в «Войне и мире» Толстой
провозглашает Платона Каратаева – крестьянина, которому и слова
давались с трудом, не то что мысли. В чем же его мудрость? Оказывается, в
том, что он являет собой воплощение «мысли народной» и идеала простой
жизни.
4
Но Толстой не был бы гением, если бы не сделал большего, нежели
намеревался. Дело обстоит еще загадочнее: Лев Николаевич посвятил
роман не столько «мысли народной» и «мысли семейной», сколько
художественному исследованию личности. Именно поэтому в центр эпопеи
помещены аристократы духа Андрей Болконский и Пьер Безухов. Люди,
которым нужна мысль как таковая, а не «народная», «семейная» или с
любым иным социоцентрическим эпитетом.
Воля автора
Задавшись целью осветить в романе «Анна Каренина» «мысль
семейную», Толстой стремился углубить достижения «Войны и мира».
Однако этому препятствовал выбор, мягко говоря, не самой сложной темы.
Семья – необходимый для полноценного существования человека и вместе
с тем ограниченный мир, который поэтому должен прирастать богатством
личности и общественной жизни.
А если не прирастает? Муж Анны, чиновник крупного ранга, почти
целиком поглощенный казенными делами, – никакая не личность. Он –
человек социальный, общественник до мозга костей (и до потери жены).
Вронский,
видимая
противоположность
Каренина,
–
человек
«биологический», здоровый телесно и не более того. Явно не хватает
человека духовного, такого хотя бы, как Андрей Болконский или Пьер
Безухов.
Анна гибнет. Из трех составляющих женской сущности – любимая,
жена, мать – ей достались крохи. Любовь обернулась иллюзией, от мужа
она ушла, ребенка у нее отняли. Безысходность? Да. Но только учтем, что
это не безысходность «по жизни», а безысходность «на бумаге», в
текстовом пространстве, очерченном категорическими установками
Толстого, его могучей волей.
Уже в эпиграфе к роману сказано: «Мне отмщение, и аз воздам». То ли
бог говорит, то ли автор озвучивает его волю. Толстой воспринимает Анну
как грешницу, которая предала «мысль семейную» и тем самым пошла
против бога, за что и должна быть наказана. Заметим: роман назван не
«Анна», а «Анна Каренина», что намекает на пожизненный долг женщины
перед семьей и в первую очередь – перед мужем, чью фамилию она носит.
В этом нет ничего плохого, но только какое место классик оставляет для
любви? Я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной (все прочие
названия любви – ее метафоры), которая составляет высший смысл
женской жизни и главную предпосылку осуществления высшего смысла
жизни мужской.
Почему Толстой в этом романе не представил золотую формулу
женского счастья: любовь (обязательно к мужу!) – семья – материнство, а
решительно обкорнал ее? Потому что в жизни так бывает чаще всего? Но
ведь Толстой хочет не копировать жизнь, а понять ее. Тогда в чем дело? Да
в том, что на первое место классик поставил любовь к богу. И в «этой
4
жизни» человеку оставалось следовать заповедям всевышнего и терпеть –
иначе «аз воздам».
Учтем также, что литература говорит на языке чувств и поэтому выше
всего ставит женское начало. Однако великая литература ведет речь о
великих чувствах, доходя и до таких, которые недоступны женщине. Я о
том, что Анна Каренина – это больше и сложнее, чем женщина, на ту
львиную долю таланта Толстого, которую он вложил в этот образ. Такую
героиню можно было превращать в негативный рупор авторской
(религиозной) идеи и приводить к самоубийству.
Ту схему, в которую, как в тенета, помещена Анна, реальная женщина
скорее всего нашла бы возможность разрушить, не прилагая к тому особых
усилий. Она просто не заметила бы противоречий, которые видит Толстой и
которые поэтому стали губительными для его героини. В этом смысле
безысходность Анны является инсценированной, сотворенной автором ради
торжества его убеждений.
В романе «Анна Каренина» два главных героя. О втором, Левине,
который не случайно получил фамилию, производную от имени автора,
часто забывают. А ведь Анна – негатив Левина. Он перечитал труды
выдающихся философов, смутно догадываясь о существовании «чего-то
более важного в жизни, чем разум», из-за своей мировоззренческой
неурядицы «был несколько раз… близок к самоубийству». И под влиянием
крестьянина Платона Фоканыча (опять крестьянин, опять Платон, опять
«мысль народная») пришел к выводу, что жить надо просто и «по-божью».
Во внутреннем мире Левина победу одерживает вера, чувство, женское
начало. Вот почему «женское» название романа является оправданным.
Самые глубокие страницы произведения посвящены Левину, носителю
заветных идей автора, – и все равно в сумме получается «Анна Каренина».
А как же: Толстой велик. Из своих ошеломляющих слабостей он
производит шедевры.
Жизнь или смерть?
Жизнь идет. И самоубийства в ней случаются. Они связывают
непрерывной нелепо-бессмысленной цепочкой прошлое и современность.
Как дань теории Дарвина. Как чертеж, исполненный лапой смерти.
Повторюсь: любое
чувство
является глупостью.
Поэтому
самоубийство, как экстремальная форма выражения чувств, – предельная
глупость. Нужна ли смелость для совершения предельной глупости?
Конечно. Однако это смелость идиота, трагического, но идиота, потому что
трагедия помогает умнеть только тогда, когда она преодолевается
естественным, т. е. гуманистическим, конструктивным, утверждающим
жизнь путем.
Вопрос на засыпку: чем жизнь лучше смерти? Тем, что жизнь дает
свободу или хотя бы шанс стать свободным. Это значит: любить, мечтать,
надеяться, верить, в идеальном варианте – думать, понимать. Всегда
4
следует помнить, что жизнь многообразнее и удивительнее наших самых
смелых представлений о ней.
Но некоторых все равно переклинивает.
Самоубийства происходят по психиатрическим и психологическим
причинам. В первом случае, когда человек сошел с ума, я ему не помощник:
там работа для психиатра, если успеет. А психологических мотивировок
самоубийства всего две, и тут поделюсь дружеским советом. Нормальных
людей толкает свести счеты с жизнью либо сильный страх, либо
неимоверная усталость. Они порождают отчаяние и чувство безысходности,
бороться с которыми перепуганному или уставшему (а часто и «два в
одном») человеку очень трудно. Поэтому да здравствует профилактика.
Проинформирован – значит вооружен. В частности, против самоубийства.
Главный помощник в борьбе с проблемами – собственный головной
мозг. Помогите и вы ему. Он любит, когда его хозяин не голоден. Он очень
не любит, когда его пичкают всякой дрянью типа алкоголя или наркотиков.
Нехитрые рецепты, правда? Поешь и не засоряй мозги, в том числе и
влиянием на них со стороны психов и провокаторов. Практически все
самоубийства, на которые идут нормальные люди, совершаются «под
газом» либо на пустой желудок (про «два в одном» вы уже слышали).
И не зацикливайтесь на вашей больной проблеме. Тренируйтесь
смотреть на нее с разных сторон, а не только с той, которая невыносимо
болит. В конце концов, если подумать, с неразрешимыми проблемами тоже
живут, и еще как. Если еще лучше подумать, то человеческая жизнь и есть
жизнь с неразрешимыми проблемами. Гламур, который существует по
принципу «no problem», лжет как сивый мерин. У гламурных и глянцевых
персон, поскольку они тоже люди, – море проблем, просто за «no problem»
сегодня «конкретные» деньги платят, вот и есть повод выпендриваться.
Скажу по секрету: большинство проблем – неразрешимые, и это, как
ни странно, не только отбивает, но и обеспечивает интерес к жизни.
Настраивайте себя на то, что жизнь – штука длинная. Тогда из вас
могут получиться долгожители, абсолютные чемпионы всех времен и
народов. Толстой, кстати, прожил 82 года. С небольшим хвостиком.
12 – 13. 11. - 2006 г.
4