Мотив как способ воплощения авторского сознания переводчика

УДК 882–1+840
А.Б. Стрельникова
МОТИВ КАК СПОСОБ ВОПЛОЩЕНИЯ АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА
(НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ Ф. СОЛОГУБА ЛИРИКИ П. ВЕРЛЕНА)
Рассматривается категория мотива как одного из способов отражения индивидуально-авторского сознания Ф. Сологуба в его
переводах поэзии П. Верлена. Анализируются мотивы луны, лазури, тоски, шепота, выявляя коды их перевода и значения «нулевых позиций» в оригинале.
Творчество Ф. Сологуба представляет собой, по мнению исследователей, целостный символистский неомифологический текст, монтирующийся из «...повторяющихся элементов, обладающих широкой семантической валентностью и контекстуальной сочетаемостью»
[1. С. 15]. Структурообразующая функция мотива в
творчестве Ф. Сологуба отмечается в работах таких исследователей, как А. Губайдуллина, М. Дикман, Л. Евдокимова, Ю. Гуськов, Л. Клейман, А. Ханзен-Лёве,
Б. Лауэр, Л. Силард. Изучение отдельных мотивов становится важным для определения степени и характера
воплощенности авторского сознания Ф. Сологуба и в
созданных им переводах лирики П. Верлена. При анализе мотивной структуры поэтических переводов мы понимаем мотив как «простейшую единицу» [2. С. 508],
характеризующуюся семантической целостностью и
повторяемостью в творчестве одного автора. В качестве
теоретической базы использовались работы А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, В.Б. Шкловского, Б.В. Томашевского, Е.М. Мелетинского, И.В. Силантьева,
В.И. Тюпы, А. Ханзен-Лёве и других исследователей.
Знакомство Ф. Сологуба с лирикой П. Верлена, открывшей для него новую французскую поэзию, состоялось в конце 1880-х гг., и заниматься переводами Сологуб начал в Вытегре в 1889 г., «учительствуя» в
«страшном мире» русской провинции. Первые сологубовские переводы из Верлена появились в 1893–
1894 гг. в журнале «Северный вестник». В 1896–
1898 гг. новые переводы публикуются в газете «Наша
жизнь» и журнале «Петербургская жизнь», в 1904–
1905 гг. – в «Новом журнале иностранной литературы,
искусства и науки», в 1907 г. – в журнале «Образование». В 1908 г. переводы Сологуба выходят в свет отдельной книгой, содержащей 37 стихотворений из
сборников «Poèmes saturnies», «La bonne chanson»,
«Fêtes galantes», «Romances sans paroles», «Sagesse»,
«Jadis et naguère» и «Chansons pour elle», при этом 16
переводов печатались впервые, и часть стихотворений
публиковалась в нескольких вариантах. Ф. Сологуб
переводит и других французских поэтов-символистов:
так, его переводы из С. Малларме датируются 1898 г.
(например, «Бледный малыш» 27 сентября и «Трубка»
28 сентября 1898 г.), в 1905–1908 гг. он работал над
переводами «Последних стихотворений» А. Рембо,
P. Verlaine
...Le ciel de cuivre
Sans lueur aucune... [4. С. 14]
Подстрочник
...Небо медного цвета
Без единого проблеска...
Луна становится экраном для всех тех проекций,
которые передаются из реального мира на луну как на
своего рода «ретрансляционную станцию» между
«здесь» и «там». Сама луна, будучи изменчивой (то
20
1910 г. – работа над пьесой Р. де Гурмона. Однако наиболее притягательной для Ф. Сологуба оставалась лирика П. Верлена, разработавшего в поэзии «новые
формы» для «нового содержания».
Хотя в развитии символизма в России отнюдь не последняя роль отводится западноевропейскому опыту,
многие исследователи видят существенные отличия русского символизма от западного. Культурный диалог между французскими и русскими символистами в конце
XIX – начале XX в. посредством создания художественных переводов исследуется в работах И.Ю. Подгарецкой
«Пастернак и Верлен», М.В. Тростникова «Перевод и
интертекст. Анненский и Верлен» и др. Есть и работы,
посвященные проблеме восприятия творчества П. Верлена Ф. Сологубом: В.Е. Багно «Федор Сологуб – переводчик французских символистов» и С.В. Файн
«П. Верлен и поэзия русского символизма»; однако остается необходимость конкретных текстуальных исследований для определения характера этой рецепции.
При анализе переводов Ф. Сологуба из П. Верлена
можно выделить ряд мотивов, устойчивых во всех переведенных сборниках, хотя и явленных с различной степенью частотности: мотив луны, лазури, усталости, шепота.
Луна, один из центральных образов в символистской
эстетике, играет решающую роль при отборе стихотворений: Ф. Сологуб переводит все стихотворения П. Верлена,
где присутствует этот символ. В символистской концепции луна – воплощение принципа отражения. Вторичный
характер лунного мира обусловливает тот факт, что луна
не черпает свой свет (энергию, сущность) в самой себе, не
создает его сама по себе, а лишь отражает и передает свет
солнца; «...луна может предоставить лишь нечто “условное” и “неподлинное” (т.е. несебетождественное), участвуя в чем-то для нее чуждом» [3. С. 199]. Сама эпоха
трактуется как «серебряный» век – «...век, следующий за
“золотым” и из него исходящий» [3. С. 199]. Лунный мир
имеет серебряную окраску – в нем нет той многоцветной
палитры, которая характерна для солнечного мира. Лунный мир бесцветный, серый, тусклый или же просто белый, что есть выражение абсолютного небытия. В лунном
свете даже лазурь (сфера высших ценностей) теряет свои
краски, «осеребряется» и утрачивает свою сущность (для
усиления эффекта Ф. Сологуб в переводе вводит сравнение с пылью):
Перевод Ф. Сологуба
...Как пыль металла,
Лазурь тускла... [5. С. 43]
прибывая, то убывая), отражает объекты (и субъекты)
земного мира искаженными (в зависимости от состояния лунной поверхности), поблекшими, обесцвеченными:
P. Verlaine
La lune blanche
Luit dans les bois... [6. С. 13]
Подстрочник
Белая луна
Светит в лесах...
Негативность лунного начала состоит в «пассивности
восприятия, которое не является подлинным приятием
или усвоением, но служит лишь для воспроизведения
чего-то готового и передачи его дальше, деформируя,
запутывая, ослабляя и обесценивая при этом <...> это сцена для спектакля странных колебаний между рефлексией
(абсолютного) и рецепцией (имманентного), между бытием и видимостью, светом и тьмой... » [3. С. 200]. Мотив,
как известно, может видоизменяться, имеет свои вариан-
Перевод Ф. Сологуба
Ночной луною
Бледны леса... [5. С. 102]
ты, каждый из которых, существуя в рамках одного инварианта (обобщающего всю семантическую структуру
мотива), приобретает дополнительные оттенки значения и
реализуется в тексте в виде конкретных поэтических
форм. Так «лунный» мотив имплицирует мотив тумана,
уравнивающего эмпирический и ирреальный миры, обращающий объекты в тени, лишающий цвета (как, например, в стихотворении «L’ombre des arbres dans la
rivière embrumée» («С реки туман встает, как дым»)):
P. Verlaine
...Combien, ô voyageur, ce paysage blême
Te mira blême toi-même... [4. С. 16]
Подстрочник
...Насколько, о странник, этот пейзаж бледный
Бледным тебя самого отразил...
Перевод Ф. Сологуба
Как эта ночь тебе родна,
О, странник, бледный, как она... [5. С. 47]
Лунный мир создает не сами вещи, а их отблески и
тени: мотив «призрачности мира становится антагонистичен по отношению к прозрачности, которая считается
основной зрительной характеристикой» [3. С. 229]. И в
оригинале, и в сологубовском переводе стихотворения
«L’ombre des arbres dans la rivière embrumée» тень связывается с отражением, поскольку и то, и другое – варианты двойничества. Для творчества обоих поэтов платоновская концепция феноменального мира стала основополагающей: «...человеческое познание и коммуникация
блуждают в “неистинном”, в сфере теней (или следов) и
отблеска, отзвука» [3. С. 226].
Еще одним важным аспектом семантики образа луны
является его соотнесение в символизме с манифестацией
«вечной женственности». Образ женского божества,
Софии, относится к солнечной сфере: это «жена, облеченная в солнце» [3. С. 200], это «золото» (=солнце) в
«лазури» (=абсолютное, потустороннее). Луна же, напротив, является лишь иллюзорной проекцией этого
образа, недостижимой и обманчивой химерой, преследующей лирического субъекта. Очевидно по контрасту с
мотивом луны Ф. Сологуб вводит мотив лазури, воплощающий ощущаемый интуитивно мир чистых ценностей, высшую сферу. Особенно ярко этот мотив проявляется в сборнике «La bonne chanson», воссоздающий в
переводе Ф. Сологуба внутренний мир поэта, надеющегося на счастье и воспевающего свою любовь: «le ciel
tout bleu» – «небо всё синее» (в стихотворении «Donc, ce
sera par un clair jour d’été...»), «le ciel bleu» – «синее небо» (в «L’hiver a cessé: la lumière est tiède...») переводятся
Ф. Сологубом как «лазурь».
Мотив тоски входит в символизм вместе с «риторикой депрессии», центральными понятиями которой
становятся пустота и ничтожность пошлого существования. Отсутствие альтернативы подъема в прошлом
или будущем обусловливает появление в произведениях ранних символистов пассивности, усталости и реP. Verlaine
...Ces vers du fond de ma détresse violente... [9. С. 89]
цептивности. Смысловым центром поэтического творчества Ф. Сологуба является личность в ее взаимоотношениях с окружающим миром. По Ф. Сологубу, идеал,
«совершеннейшая жизнь без власти и без норм» [7.
С. 46], существует только в мечте, искусстве, лирике.
Сам Ф. Сологуб писал в своем романе «Творимая легенда»: «Благостная царила над ними богиня Лирика, покровительница совершеннейшего из искусств, – искусства не воплощенной во внешних образах мечты...» [7.
С. 46]. И потребность в такой мечте Сологуб воспринимает как потребность, свойственную человечеству вообще. Отсюда возникает фундаментальное трагическое
противоречие бытия современного человека и современного искусства: «Но познание раскрывало им тайну
мира, – в мистическом опыте явлена была им необходимость чуда, и в науке невозможность его» [7. С. 46].
Вглядываясь в человеческую душу, поэт находит в ней
«личины переживаний» и в соответствии с таким видением творит свой художественный мир, являет своего
лирического героя. Именно это является причиной того,
что поэзию Ф. Сологуба называют поэзией онтологического трагизма: состояние его лирического героя – вечная неудовлетворенность, ощущение жизни как бесконечного бессмысленного томления. Эта безысходность
изначально определена для лирического героя. По определению Л.А. Колобаевой, неподвижность лирического
героя Ф. Сологуба проистекает из убеждения поэта в
неизменности основ бытия: «...мир, видоизменяясь в
своих личинах, в сокровенном своем существе лишь
повторяется, возвращается к самому себе. В его творчестве по-своему преломляется идея возврата, вечного
круговращения истории человечества: «Что было, будет
вновь // Что было, будет не однажды» [8. С. 83]. Несовершенство вечного мира наполняет произведения
Ф. Сологуба тоской, которая проходит лейтмотивом и в
созданных им переводах поэзии П. Верлена (например, в
стихотворении «A une femme»):
Подстрочник
...Эти стихи со дна невзгод
моих жестоких...
Перевод Ф. Сологуба
...Сложилась песня та
Во тьме моей тоски... [5. С. 11]
21
Или в стихотворении «C’est l’extase langoureuse»:
P. Verlaine
...Cette âme qui se lamente... [4. С. 4]
Подстрочник
...Эта душа, которая плачет...
Перевод Ф. Сологуба
...Слышен плач души тоскливой... [5. С. 36]
Мотив тоски имплицирует мотив томления (например, в стихотворении «Nevermore»):
P. Verlaine
Souvenir, souvenir, que me veux-tu? [9. С. 13]
Подстрочник
Воспоминание, воспоминание, чего ты хочешь от меня?
Перевод Ф. Сологуба
Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье? [5. С. 10]
Или в стихотворении «A une femme»:
P. Verlaine
Подстрочник
...Oh! Je souffre, je souffre affreusement, si bien
...О, я страдаю, я страдаю ужасно, так,
Que le gémissement premier du premier homme... [9. С. 23]
Что первый стон первого человека...
Перевод Ф. Сологуба
Томлюсь, томлюсь безрадостно, и первая тоска
Адама... [5. С. 11]
Мотив шепота подразумевает всевозможные манифестации иного мира, невнятного, едва различимого в повседневном мире вещей. Лирический субъект может приблизиться к этому миру лишь в шепоте, отказавшись от
шума мира. Шепот вбирает в себя семантику ожидания и
предчувствия, часто тревожных и остающихся невыразимыми, он противопоставляется повседневности с ее шумом и ясностью. По Ф. Сологубу, язык космоса звучит не
в монументальных природных творениях (горах, морях), а
в низинах, зарослях, болотах. В сологубовском стихотвоP. Verlaine
De chaque branche
Part une voix
Sous la ramée... [6. С. 13]
рении «Я ухо приложил к земле...» сконцентрирована вся
семантика мотива шепота: «...Но только ропот, только
шепот // Ко мне доходит по земле...», «...Но кто же шепчет, и о чем?», «Пророчит что-то тихий шепот?» Часто
мотив шепота связывается с символом дерева (ассоциирующегося прежде всего с мифом о «мировом древе»).
Этот же мотив присутствует в поэзии П. Верлена: шепот – как язык природы – связывается в поэзии Ф. Сологуба и в его переводах с луной, травой, водой, ветром.
Например, в стихотворении «La lune blanche»:
Подстрочник
От каждой ветви
Исходит голос
Под сенью деревьев…
При этом в переводах Ф. Сологуба существует
определенная тенденция: шепот (или ропот, тихий
голос) часто возникает в стихотворении в процессе
восприятия его лирическим субъектом: мир изобраP. Verlaine
...âme qui se lamente... [4. С. 4]
Перевод Ф. Сологуба
И под листвою
Все голоса
Несутся, тая… [5. С. 102]
жается таким, каким ощущает его лирический герой – загадочным, непознаваемым и говорящим
(«шепчущим»). Например, в стихотворении «C’est
l’extase langoureuse...»:
Подстрочник
...душа, которая плачет…
Перевод Ф. Сологуба
...Слышен плач души тоскливой... [5. С. 36]
То же в стихотворении «Je devine, à travers un murmure...»:
P. Verlaine
Je devine... [4. С. 5]
Подстрочник
Я угадываю...
Перевод Ф. Сологуба
Мне кротко грезится... [5. С. 40]
Или в «Bruxelles. Simple fresques»:
P. Verlaine
...quelque oiseau faible chante... [4. С. 23]
Подстрочник
...какая-то слабая птица поет...
Замена глаголов в третьем (либо первом) лице безличными конструкциями отражает идею чувственного
восприятия непознаваемого бытия.
Мотивный анализ созданных Ф. Сологубом переводов из П. Верлена показывает, что, несмотря на общность символистской поэтики, значения символов в
оригинале и переводе могут быть различны. Так,
Ф. Сологуб, воплощая верленовский мотив луны, акцентирует идею обесцвечивания, вводит как вариант
22
Перевод Ф. Сологуба
...слышен птичий голос... [5. С. 48]
мотив тумана; в мотиве шепота значимым становится
присутствие реципиента. Категории стона, боли, невзгод при переводе имплицируются в мотив тоски (при
этом значимы «нулевые позиции», когда мотив не заменяет значение лексической единицы оригинала, расставляет смысловые акценты). Платоновская концепция мироустройства, общая для всех символистов, воплощается в переводах за счет введения мотива лазури
и противопоставления его мотиву луны. Таким обра-
зом, своеобразие системы мотивов воплощает в переводах индивидуально-авторское начало переводчика,
что продиктовано спецификой мифопоэтической системы творчества самого Ф. Сологуба.
ЛИТЕРАТУРА
1. Губайдуллина А.Н. Поэзия Фёдора Сологуба: принципы воплощения авторского сознания: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2003.
2. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.
3. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999.
4. Verlaine P. Romances sans paroles. Paris, 1891.
5. Верлен П. Стихотворения избранные и переведенные Федором Сологубом. Томск, 1992.
6. Verlaine P. La bonne chanson. Paris, 1891.
7. Сологуб Ф. Творимая легенда // Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1914. Т. 20.
8. Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000.
9. Verlaine P. Poèmes saturniens. Paris, 1890.
Статья поступила в редакцию журнала 28 ноября 2006 г., принята к печати 8 декабря 2006 г.
23