тема Год славянской письменности Подиумная
реклама
Декабрь 2013 :: Русский мир: миссия просвещения Главная тема Год славянской письменности Подиумная дискуссия Вячеслав НИКОНОВ, председатель правления фонда «Русский мир», председатель Комитета Государственной Думы по образованию Дорогие друзья, уважаемые коллеги, начинаем нашу первую подиумную дискуссию. Сегодня мы говорим об истории, и этот зал более чем уместен для того, чтобы говорить об истории. Этот дворец носит имя князя Потемкина-Таврического – одного из величайших деятелей российской истории, который в сознании очень многих ассоциируется, к сожалению, лишь с термином «потемкинская деревня». Хотя историками доказано, что никаких потемкинских деревень не существовало, это была выдумка австрийского посланника, который был изгнан за антироссийскую деятельность с территории нашей страны Екатериной Второй. В этих стенах творилась история. Здесь заседала Государственная дума Российской Империи. Эта трибуна знала многих выдающихся деятелей российской истории. С этой трибуны Милюков произнес знаменитое «Глупость это или измена?», положив по-существу начало революционному процессу в Российской империи и исчезновению ее из истории. Но сегодня мы обсуждаем дела более давних времен: 1150-летие славянской письменности, деятельности святых равноапостольных Солунских братьев Кирилла и Мефодия, всего исторического наследия нашей страны. Безусловно, византийский корень имел колоссальное значение для нашей страны, для ее государственности, культуры, духовной жизни, геополитической системы, для ее отношений с различными центрами силы тогдашнего мира, да и современного мира тоже. Наследие той эпохи поистине безгранично. Я хотел бы начать дискуссию с того, чтобы предоставить слово академику Российской Академии наук, директору Института научной информации по общественным наукам РАН Юрию Сергеевичу Пивоварову. Блестящий историк, он очень много размышлял о судьбах России, о ее историческом пути и о том, как различные культурные напластования ложились на нашу историческую действительность, на российскую современность. Юрий ПИВОВАРОВ, директор Института научной информации по общественным наукам РАН Я не филолог, не историк языка, и поэтому то, что я буду говорить, может быть, для литературоведов или учителей русского языка покажется наивным. Мне кажется, что для нашей истории, хотя это очень пафосно звучит, подходят слова: «В начале было слово». Принятие христианства по византийскому образцу, но не на греческом языке, а на древнеболгарском, языке близком, славянском, который стал церковнославянским, во многом определило судьбу России. Таков был выбор. Вячеслав Никонов во вступительном слове к Ассамблее говорил о выборе между Римом и Византией, Константинополем. Выбор был, на самом деле, шире. Поднимался Рим, но Византия, хоть и переживала не лучшие времена, тем не менее, оставалась великолепной классической империей, и мы стали наследниками ее богатства. А византийская традиция, пришедшая на древнеболгарском языке с его письменностью, определила нашу историю. Известно, что в Византии отношения между государством и церковью складывались по типу симфонии – симфонические, согласные, чего не было в Риме. Это во многом определило судьбу и взаимоотношения государства и церкви в России и по сегодня. Когда читаешь о начальных веках русской истории, поражает удивительная талантливость народа. Мы обретаем письменность в конце Х века, обретаем христианство, грамоту в конце Х века, а уже в середине XI века митрополит Илларион пишет «Слово о законе и благодати», где формулирует, может быть, основополагающие концепции русской культуры до нынешнего дня с термином «правда». Вот такое широкое понятие правды: мы хотим жить по правде, мы будем строить общество правды и государство правды. Это совершенно фантастично, как быстро мы всем этим овладели, как быстро стали наследниками великолепной традиции и много сделали сами. Великий русский поэт Иосиф Бродский говорил, что поэт – это орудие языка. То есть сначала язык, а потом – поэт. И мне кажется, что русская история – это орудие русского языка, что русский язык порождает русскую историю. Русская литература – святая, феноменальная, как говорил Томас Манн, великий немецкий писатель, создает целый мир. Это особый мир, особая вселенная, какой нет ни на Западе, ни на Востоке. Это, может быть, главное достижение России – русская литература, а, соответственно, и русский язык. Анна Ахматова во время войны, во время блокады Ленинграда, когда все здесь гибло, говорила: «Мы знаем, что ныне лежит на весах, / и мужество нас не покинет», – и дальше: «мы спасем тебя, русская речь, / великое русское слово». Вот что, оказывается, лежало на весах, – великое русское слово, великий русский язык. То есть по существу русская история и русская судьба. Когда, разогнав Учредительное собрание 5 января 1918 года, большевики решили открыть новый мир, они решили отказаться от всех ценностей: религии, частной собственности, государства, семьи… Они отказались даже от исторического названия России. РСФСР, СССР – это не исторические названия, в СССР даже не упоминается Россия. Но они не могли отменить только одно – язык, русскую литературу, русское сознание. Я думаю, что во многом спасли наш народ от окончательного впадения в невежество, в дикость исторически созданный русский язык, русское сознание, русская литература, пришедшие к нам из Византии, из Болгарии, от Кирилла и Мефодия. Они помогали нам в самых тяжелых испытаниях. Что касается наших дней, я думаю, что есть два фактора, очень важных для понимания значения русского языка. Это единственное, что осталось у нас сегодня. Ни нефть, ни газ, ни какие-то технологии. Русский язык – вот единственное, что конкурентоспособно на мировой арене, поскольку за ним стоит одна из великих культур. Однажды о нас кто-то сказал, что мы вроде Верхней Вольты с ракетами. Это неправда. У Верхней Вольты нет такой культуры. Я не хочу обидеть этот народ. Величайшая русская культура – одна из нескольких великих в истории человечества. Мы говорим: греческая культура, римская, европейская, китайская. И среди них – русская. Она существует, прежде всего, благодаря русскому языку и литературе. Мне бы хотелось, чтобы и в России русский язык глубоко изучался. Я преподаю много лет и вижу, что, к сожалению, каждое поколение русских студентов все хуже и хуже говорит порусски. Появился какой-то немыслимый акцент, совершенно нетрадиционно мелодика, язык запакощен новыми словами. Я понимаю, что язык должен меняться, но, тем не менее, он должен быть в меру консервативным. Пропаганда, изучение, углубление в современный русский язык принципиально важны и для русских, живущих в России. АМВРОСИЙ, епископ петергофский, ректор Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии Деятельность Русского мира мне напоминает продолжение миссии святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия. Мы знаем, что создание славянской письменности положило начало появлению богатой славянской христианской культуры, и очень важно, что сама письменность, ее введение сопровождалась именно христианской проповедью. Нужно, наверно, отметить, что тогда эта христианская проповедь была еще обусловлена неким заказом со стороны государства. Она была востребована такими странами, как Болгария, Чехия, Польша, Русь, Скандинавия. И поэтому деятельность святых равноапостольных братьев проходила в достаточно благоприятных условиях. Вот эти условия мы сейчас можем наблюдать во многих странах, когда русская культура, русская речь являются востребованными. Нужно пользоваться этими благоприятными условиями. Мне бы хотелось отметить следующее: миссия равноапостольных Кирилла и Мефодия проходила в достаточной мере вне политики. Братья Кирилл и Мефодий смогли удивительным образом пройти между непониманием и конфликтом, существовавшим между папой Николаем и патриархом Константинопольским Фотием. Братья нашли возможность сохранить хорошие отношения как Византии, так и благоприятное впечатление в Риме. Они таким образом стали примером общения христиан вне политики. И сейчас мы видим, как христианская культура позволяет людям, несмотря на политические и экономические разногласия между государствами, общаться цивилизованно, по-братски искренне. Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил, что распространение христианства Кириллом (Константином) и Мефодием и их учениками не было омрачено попытками установить чье бы то ни было политическое господство. Кирилл и Мефодий приносили не просто византийские традиции. Они достаточно грамотно осуществляли синтез лучших церковных традиций как Запада, так и Востока. И эта попытка своеобразного синтеза западной и восточной христианских церковных традиций позволяла дать самое лучшее в новообразованную христианскую славянскую культуру, поскольку славянская культура была культурой пограничной. Если мы будем учитывать процессы, которые происходили на Балканах в IX веке, то увидим, как очень мудро равноапостольные братья осуществляли этот синтез. Например, молитва «Отче наш» оказалась переведенной на славянский язык именно с латыни, а некоторые церковнославянские тексты записывались латинскими буквами. Думается, что формулировка проблемы в письме папы Адриана князю Ростиславу, где славянский язык не упраздняет использование богослужебной поздней латыни, а лишь дополняет его, возможно, было подсказано самими равноапостольными братьями. Поэтому деятельность Кирилла и Мефодия должна нами рассматриваться как хороший урок, как пример лучшего синтеза из западной традиции, западной культуры, восточной культуры, в том числе, и церковной. Михаил ШВЫДКОЙ, специальный представитель президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству Тема, на которую мы говорим, имеет глубокое историческое измерение. Вспоминая о 1150летии нашей письменности, мы не должны забывать, что в развитии русского языка, русского сознания и русской культуры были поворотные моменты, когда культура обретала совершенно новое и иное качество, чем прежде. И говоря о византийской традиции в русской и славянской культуре, мы должны помнить, что славянство было большим миром, а русский мир всегда был связан с ним. Сегодня очень много говорят о разных идентичностях. Есть и славянская идентичность, и это понятие в каком-то смысле даже шире, чем русский мир. Это единство, этот славянский мир никуда не делись. То, что сегодня мы входим в большой мир и как русские, и как славяне, в высшей степени важно. Для языка важно, для мироощущения. Славянский мир, как известно, разделен конфессионально, но я думаю, что внутренние культурные коды, культурный генотип славянского мира выше, чем конфессиональные различия. Русская литература, русская культура обособились, обрели новое качество в конце XVII, в начале XVIII века, а затем уже в великом творчестве Пушкина – в первой трети века XIX. Русская литература – это великое оправдание русской истории. Когда говорят, что у нас нет смыслов, то можно ответить, что у нас есть романы Толстого, Достоевского, Гоголя, – это и есть смысл. Читайте, там все написано. Там все написано про русскую жизнь, там все написано про русские смыслы, про то, чем живет Россия. Могу назвать также и творения великих религиозных философов, которые размышляли о судьбе России. Конечно, в начале было слово. Но ведь язык вмещает самые разные смыслы, потому что есть слово, но еще и очень важно понять, как это слово отзовется в истории, что с ним произойдет. Знаете, я не столь оптимистичен. За последние двадцать лет русский язык подвергался различным, с одной стороны, притеснениям, и, к сожалению, в отличие от святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, многие люди вкладывают в отношения с языком политический смысл. Эти последние двадцать лет отмечены становлением национальных государств на постсоветском пространстве. И для многих национальных государств, которые образовались на постсоветском пространстве, которые как бы заново обретали государственность в Восточной и центральной Европе, одним из принципиальных политических вопросов был вопрос о языке. Поэтому последние двадцать лет для русского языка по отношению ко всей предшествующей истории – это время колоссальных испытаний, когда проблемы языка превращалась в политическую проблему. Ареал русского языка – не могу сказать, что он сузился – по моим подсчетам уменьшился на десятки миллионов человек. К сожалению… Притом, что происходят ровно противоположные процессы: с одной стороны, мы знаем страны, где на государственном уровне язык вытесняется, с другой стороны, количество детских садов, где изучают русский язык, увеличивается. И это такая судьба языка, который должен выстоять в политических коллизиях и конфликтах. Согласен с Владимиром Ивановичем Якуниным, который говорил: хорошо бы русский язык учили в России так, как его учат за рубежом. И это правда, потому что, как ни странно, мы думаем и действуем во многом так, как мы формулируем, а формулировать стали не слишком хорошо. Поэтому миссия Русского мира вовне была бы не менее важной, если бы ее распространить и внутрь России. В этом смысле у него очень много задач, которые надо решать. И смысловых, почти метафизических, если угодно, и одновременно политических, потому что если мы отстоим великое русское слово, мы отстоим наше понимание мира, а это в высшем смысле важнейшее дело. Я хочу, чтобы меня правильно поняли. Я ни в коей мере не хочу ни политизировать сегодняшнее собрание, ни превращать его в политический дискуссионный клуб. Скажу только, что мир, в котором мы живем, не слишком хорошо понимает, в каком положении мы находимся. Сейчас очень много информации. Людям кажется, что, черпая информацию, они обретают понимание, а на самом деле, скользя по информационному полю, они это понимание утрачивают. Недавно Владимир Фортов – президент Академии наук – назвал две страшные цифры. Он сказал, что 36 процентов американцев и 35 процентов русских считают, что солнце вращается вокруг Земли. И это знак того, как мы вообще относимся к пониманию современного мира. И думаю, что люди, которые высоко чтут русский язык, как язык высочайшего духовного напряжения, сделают все, чтобы скольжение по информации превратилось в глубокое понимание мира. Вячеслав НИКОНОВ Проводя конкурс «Слово за нами», мы обратили внимание, что некоторые присланные на конкурс эссе и сочинения из-за пределов Российской Федерации написаны лучше, чем те, которые присланы из России. И это, конечно, факт и радостный, и тревожный. Безусловно, проблема грамотности русских людей, живущих в Российской Федерации, и людей, для которых русский не является родным языком, важнейшая. И в большой степени для Академии образования, которую недавно возглавила Людмила Алексеевна Вербицкая, и для комитета по образованию Государственной Думы, который имеет честь возглавлять ваш покорный слуга. И, конечно, эту проблему мы будем решать, в общем представляя – каким образом. В стенах этого зала заседаний Государственной Думы были представлены депутаты от всей Российской Империи. По существу не избирали депутатов из принципиальных соображений только финны. Они считали, что избрание депутатов от Финляндии будет означать признание факта вхождения Финляндии в Российскую империю, чего они никогда не признавали. И здесь были весьма экзотически одетые представители среднеазиатских ханств и Туркестанской области, представители Закавказья в своих национальных одеждах, здесь были представители польских организаций, украинских, Бессарабии, – всего, что потом стало частью Советского Союза и остается, так или иначе, частью Русского мира. А в эти дни Таврический дворец используется как штаб-квартира Межпарламентской ассамблеи Содружества Независимых Государств. Здесь, в комнатах, которые ранее были комнатами для заседания комитетов Российской Государственной Думы, сейчас представительства Межпарламентской ассамблеи от различных союзных республик, ныне – новых независимых государств. Я предоставляю слово Константину Иосифовичу Косачеву, который возглавляет Федеральное агентство «Россотрудничество» и является специальным представителем президента Российской Федерации по отношениям со странами Содружества Независимых Государств. Константин КОСАЧЕВ, руководитель Федерального агентства «Россотрудничество» Сегодня многие выступавшие вспоминали: «В начале было слово». Я тоже с удовольствием начну свое выступление с этой цитаты. Именно с этих слов, как известно, начинается Евангелие от Иоанна, и именно этот текст перевели с греческого на славянский святые Кирилл и Мефодий. Сегодня как минимум весь славянский мир вспоминает 1150-летие их подвига. Это глубоко символично, поскольку культура нашего народа сложилась из удивительного исторического феномена, когда к нам по историческим, подчеркну, меркам почти одновременно пришли вера, слово, общий язык славянских народов и письменность. И я думаю, что любовь и уважение людей, которые относят себя к Русскому миру, к книге, доверие к печатному слову, которое, может быть, не всегда справедливо, все это корнями уходит в самую глубокую историю. В последние десять-пятнадцать лет наша нация активно возвращается к вопросам собственной этнокультурной идентичности, к вопросам языка. И мне представляется это очень важным этапом в развитии современной российской нации и современного Русского мира. Так много раньше не делалось никогда. Перечислю. VII Ассамблея Русского мира, Русский народный собор, который проходил на этой неделе уже в семнадцатый раз, Всемирный конгресс соотечественников, состоявшийся здесь, в Петербурге, в прошлом году. Только что, на этой неделе, прошла очередная всемирная тематическая конференция соотечественников. А еще, разумеется, День русского языка, который уже три года подряд празднуется по всему миру. Это уже не просто мероприятия под какие-то круглые даты. По моему глубокому убеждению, это отражает глубочайшее осознание нами необходимости сплочения не только вокруг дат, но, самое главное, вокруг соответствующих тем и стремление изменить ситуацию к лучшему. Еще три года назад я видел графики по распространенности русского языка в мире. Там к 2050 году прогнозировалось число носителей или владеющих русским языком на уровне ниже 1917 года. Мы находились и до сих пор, наверное, находимся в зоне риска. То есть можем потерять все, что делалось нашими отцами, дедами и прадедами в последние сто лет. Но еще раз повторю, что это пессимистические сценарии, и они уж точно не являются единственными. Русский – не надо об этом забывать – первый по распространенности, подчеркну, – первый по распространенности язык в Европе, и, разумеется, основной или один из основных языков практически всех без исключения международных организаций. Но, констатируя это, мы не должны удовлетворяться тем, что некоторые позиции удалось сохранить, а какие-то, может быть, уже начинают возвращаться. Мне представляется, что зона риска, в которой мы сейчас находимся, заключается в соблазне защищать мировые позиции русского языка. Как государственного языка России, как языка, на котором говорят русские и другие народы, которые населяют Российскую Федерацию, как языка, на котором говорят наши соотечественники за рубежом. Все это так, но мне представляется, что если мы останемся только на этих позициях, то рано или поздно, – а скорей всего рано, – мы упремся в стену. Мы достигнем границ возможного и исчерпаем наши ресурсы. Мне представляется, что будущее русского языка может быть благополучным только в том случае, когда мы будем отстаивать и продвигать его позиции как языка действительно глобального. Как языка мирового, который нужен не только русским, а который нужен всему человечеству. Как языка, который нужен тем странам, которые хотят состояться в международной конкуренции, в качестве дополнительного конкурентного преимущества, позволяющего людям делать карьеру, быть успешными в культуре, в науке, в бизнесе, где угодно еще. И вот для этого уже только наших действий – действий людей, которые по определению являются носителями русского языка, а значит, его главными и основными поклонниками, уже недостаточно. Для этого нужно консолидировать среду тех, для кого русский язык оказался, извините меня за это затасканное выражение, путевкой в жизнь. Наше федеральное агентство «Россотрудничество» сейчас работает специально в этом направлении. Вот одна из инициатив, о которой сегодня я впервые объявляю публично. Мы хотим, начиная с будущего года, на ежегодной основе созывать по типу ассамблеи Русского мира конгрессы русскоязычной интеллигенции – людей, для которых язык оказался доступом в новые среды и измерения. Мы планируем первый такой конгресс собрать летом будущего года на Иссык-Куле, в Киргизии. Думаю, что причина легко объяснима. Мы будем этот конгресс делать Айтматовским, потому что, на наш взгляд, творчество Чингиза Айтматова – один из наиболее очевидных символов того, как русский язык открывает мир людям – с удивительной готовностью развивать человечество. Всем людям, которые без русского языка свой потенциал не смогли бы реализовать. Вячеслав НИКОНОВ Надеюсь, многие или, может, даже все участники нашей ассамблеи получат приглашение на иссык-кульский форум, коль скоро они так или иначе представляют именно русскоязычную интеллигенцию. Здесь, собственно, других-то людей и нет. Русскоязычная интеллигенция есть везде, где звучит русское слово. А само слово «интеллигенция» русское. Посмотрите в любом толковом словаре, изданном на Западе, и вы увидите: «интеллигенция» – в скобках – «русское». Само это понятие, которого нет в других странах, является русским. Сейчас предоставляю слово послу Сербии в Российской Федерации господину Славенко Терзичу, к тому же, председателю Международного славянского форума при Академии славянских культур республики Сербия. Сербия раньше, чем Русь, получила слово Кирилла и Мефодия. Первые русские переводы, скорее адаптации, были сделаны с южнославянского языка. Во многом это был, конечно, один из общих языков. Во всяком случае, культурность на Русь шла не напрямую из Византии, а через Сербию и Болгарию, в первую очередь, а также Моравию, где разворачивалась деятельность и солунских братьев, и их многочисленных последователей. Эта связь с южным славянством прошла через многие и многие века. Российская Империя внесла огромный вклад в то, чтобы обеспечить независимость южнославянских государств, в создание государственности Сербии и Болгарии. Россия была единственной страной, которая признавала независимость Болгарии, например, на протяжении тридцати лет. Больше никто не признавал, считая, что это часть Турции. Братские связи с южнославянскими народами возникали на уровне генетического чувства, хотя отношения между правительствами бывали достаточно сложными в различные времена нашей истории. Но мы всегда чувствовали эти братские отношения с нашими югославянскими братьями. Славенко ТЕРЗИЧ, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Сербия в Российской Федерации Мне кажется, что говорить о годовщине славянской письменности – это говорить о славянской культуре. А говорить о славянской культуре в прошлом мы можем много. Русский мир по моему мнению, русская цивилизация – это движущая сила всего славянского мира, не только русского. Поэтому я бы сказал, что влияние русского мира на южнославянский мир очень велико, в том числе на сербский мир и на сербскую культуру. Мы сегодня вспоминаем о Риме и Византии в IX столетии, и мне как историку кажется, что эта борьба каким-то образом продолжается. Сегодня отношение к Византии, к греко-славянскому миру и к византийскому наследию часто бывает негативным. Славянская письменность, славянская культура определяют нашу идентичность, а от этой идентичности зависят программы наших школ, университетов и наших академий наук. Вопрос очень важный: насколько наши образовательные, научные и культурные программы ведут к усилению славянской идентичности? Славянский мир всегда был открыт для влияния. Я не соглашусь с американским геополитиком Хантингтоном, который говорит о столкновении цивилизаций. Правомернее говорить о встрече цивилизаций. В этом русле российский фонд Андрея Первозванного всегда готовит очень хорошие конференции. В смысле встречи цивилизаций славянский мир находится на каком-то очень важном перекрестке. Мы открыты для ценностей других цивилизаций, но, мне кажется, не умеем достаточно хорошо сохранять свои ценности. Славянский мир открыт для диалога, но некоторые участники такого диалога настаивают только на принятии их ценностей. Это особенно видно на южнославянском пространстве. Наверное, именно поэтому для славянской письменности и славянской идентичности выпали особенно трудные испытания. К сожалению, сегодня славянский мир разобщен так, как не был разобщен никогда. В XVIII столетии южные славяне общались на церковнославянском, на русско-славянском. А потом мы стали отдаляться друг от друга – по разным причинам. Сегодня поэтому так актуален процесс славянской культурной интеграции, культурной взаимности. Надо вспомнить о славянофильстве, об идеологах славянофильства братьях Киреевских, Аксакове и других. Достаточно долго считалось, что их идеи консервативны, ретроградны, но эта философия славянской взаимности сегодня более актуальна, чем когда-либо раньше. Славянский мир мы можем сейчас толковать больше как этническое сообщество. В культурном смысле он тоже разобщен. К сожалению мы, славянские народы, плохо знаем друг друга. В Сербии нет ни одной книги по новой истории России. Карамзин, конечно, переведен, а новых работ нет. Насколько я знаю, в России не переведена новая история Сербии. Не знаю, как обстоят дела с изданием истории Чехии, Польши, Болгарии… Как изучаются наши языки? В Сербии, например, русский язык стали изучать больше. Не знаю, почему. Может, благодаря «Газпрому», «Южному потоку» или огромной популярности президента Путина. Но, все равно, молодые люди стали больше изучать русский язык. У нас также переведены все русские философы, в том числе и религиозные. Но я не вижу, насколько вообще наши писатели, наши философы, наши историки переведены на русский язык. Мне кажется, очень мало. Может быть, епископ Николай, патриарх Павел, да Иво Андрич. Следующий год провозглашен годом русской культуры, культуры русского мира. Нам это очень нравится. Уже был год Германии в России и России в Германии. Планируется год греческой культуры в России и наоборот. А почему бы не провести год сербской культуры, болгарской культуры, чешской культуры, польской культуры? Несколько слов о судьбе кириллицы, которую нам дали братья Кирилл и Мефодий. Это стало началом нашей письменности. Какая судьба кириллицы сегодня? В России она еще существует, но некоторые балканские, славянские государства на юге, которые столетиями писали только на кириллице, сейчас перешли полностью на латинский алфавит. Эта тенденция наблюдается даже в Сербии, Болгарии и у других славян. Давайте сделаем что-то для защиты кириллицы, для защиты нашего исконного славянского письма! Я не имею ничего против латиницы, но кириллица – это часть нашей идентичности. И об этом нельзя забывать. Вячеслав НИКОНОВ Спасибо, Ваше превосходительство, за глубокое, всеобъемлющее выступление. Судьба кириллицы – это действительно большой вопрос, с которым мы сталкиваемся и на постсоветском пространстве, и даже порой внутри Российской Федерации. Наступление на русский язык ведется, в том числе, и через наступление на кириллицу. Мы рады, что сегодня можем поздравить с праздником – 1150-летием – представителей всех славянских государств, которые так или иначе празднуют это выдающееся событие в их истории. Я думаю, что мы обязательно дойдем до перекрестного года с Сербией и с другими славянскими государствами. Много спорят о том, когда, собственно, христианство появилось на Руси. Ясно, что принятие христианства князем Владимиром было завершающим актом. И до этого христианство распространялось. Есть сведения, что еще до Кирилла и Мефодия христианство бытовало среди руссов. Во всяком случае, патриарх Фотий об этом пишет применительно к 860 году, за три года до миссии Кирилла и Мефодия. Безусловным историческим фактом является принятие христианства княгиней Ольгой, бабушкой Владимира Святого. Династия Рюриковичей, определившая в значительной степени ход российской истории, правила нашей страной худо-бедно семь столетий. Эта династия заложила весь генетический код страны, по которому мы продолжаем существовать и поныне, и распространила язык на огромном пространстве. Сегодня в нашей ассамблее участвует представитель династии Рюриковичей князь ЛобановРостовский. Никита Дмитриевич живет в Лондоне и является одним из самых видных представителей британской и российской политической элиты. Никита ЛОБАНОВ-РОСТОВСКИЙ, первый заместитель председателя Международного совета российских соотечественников Мы сегодня пишем на азбуке, созданной сначала святыми Кириллом и Мефодием, но которую святой Климент Охридский удвоил. Доказательство этого удвоения – номерные знаки автомобилей Российской Федерации. Там существуют только буквы, которые понятны во всей Европе. Там нет первоначальных символов. А совершилось это потому, что император Константин и патриарх Фотия пришли к мнению: необходимо создать буферные государства между двумя империями – Римской и Византийской. Так же товарищ Сталин создал буферные государства, которые шли вдоль границы СССР, по Дунаю. К счастью, император и патриарх выбрали исключительно образованных и талантливых людей – святых братьев Кирилла и Мефодия, как культурно-политических диверсантов, и заслали их на Запад. Сначала в Болгарию. И потому Климент Охридский добавил буквы, а в Болгарии в языке остался дополнительный падеж, который выпал в русском, то есть звательный падеж. Этим-то и отличается русский язык от латинских, что в нем не только глаголы склоняются, но и существительные и прилагательные сочетаются, и это дает гораздо возможности более точного и сочного изложения на русском языке, потому так приятно, легко и понятно читать русскую литературу. Каждая фраза точна и гораздо более понятна, чем на языках, которые произошли от латинского. Потому нам нужно всемерно пропагандировать русский язык, чтобы люди могли иметь доступ к нашей изумительной, интересной литературе. Конечно, не только из-за языка. Акунина читает 42 миллиона читателей. Не все согласны с его достоинствами, но он пишет на чистом русском языке, что сегодня большая редкость. Так что давайте сложим усилия по нашим возможностям и будем пробивать русский язык. Вячеслав НИКОНОВ Я недавно встречался с руководством Союза писателей. Они Акунина за писателя вообще не считают, и не считают, что он пишет на русском языке. Но это у нас такие союзы писателей. Когда Никита Дмитриевич выступал и говорил об особенностях становления русского языка, я видел: аплодировали наши коллеги из Варнинского университета черноризца Храбра. Они, конечно, знают в деталях весь этот процесс, поскольку все или почти все, что мы знаем о миссии Кирилла и Мефодия, знаем именно благодаря черноризцу Храбру, который, собственно, и описал и эту деятельность, и его имя носит Варнинский свободный университет. История наших связей с Византией, история византийского наследия, православия – это тема необъятная, мы ее только слегка сейчас затронули. Интересный феномен был – Византийская Империя. Напомню, что это была Восточная Римская Империя. Там жили ромеи – римляне. Причем, жили тогда, когда Западная Римская Империя исчезла, прекратила свое существования. Западная Римская Империя пала. Трудно даже сказать, под ударами варваров или, скорее, разложилась, передав власть варварским германским племенам, которые не знали, что делать со всей этой Империей. Она тут же деурбанизировалась, превратилась в сельскую цивилизацию. Но еще тысячу лет после этого существовала Восточная Римская Империя. Тысячу лет. Геополитическое окружение Восточной Римской Империи было гораздо сложнее, чем у Западной Римской Империи, у нее были более агрессивные соседи, которые постоянно ее атаковали, более серьезные враги, чем германские готские племена. Это была империя, с которой в тот момент, может быть, могла соревноваться по каким-то параметрам только Великая Китайская империя. Это было государство с очень высокой стратегической культурой, которое обладало исключительной армией, феноменальной по тем временам финансовой дисциплиной, и которое обеспечивало огромные богатства для правящего класса. Это была империя, которая давала многие примеры многонациональной элиты, многонационального государства и сосуществования многих этносов в рамках одной державы. Это и определенные духовные традиции. Византийская традиция – примат святости над материальным, духовного мира над материальным миром. Это тоже один из компонентов византийской традиции. Но византийство часто во всем мире также используется как синоним коварства, хитрости, обмана. Нередко Византийская империя действительно прибегала к тактикам, связанным с натравливанием одних врагов на других. Это была, собственно, классика византийской стратегии. Затем, через тысячу лет, когда Византийская империя прекратила свое существование, ее влияние на Русь, на Россию не прошло. Продолжилось через Софию Палеолог, которая вышла замуж за Ивана Третьего, и затем – через появление концепции Третьего Рима, Москвы, как преемницы культуры от Рима к Константинополю и Москве. Это очень сложный исторический феномен, который оказывал воздействие на нас и до сих пор оказывает. Я предоставляю слово Юрию Александровичу Петрову – директору Института российской истории Российской Академии наук. Мы с ним вместе поступили на исторический факультет Московского университета много лет назад, и с тех пор дружно взаимодействуем в самых разных форматах, но, по-моему, впервые в зале Таврического дворца. Юрий ПЕТРОВ, директор Института Российской истории Российской академии наук Я испытываю чувство трепета, находясь в этих стенах. Как профессиональный историк я немало писал об истории Государственной Думы и о политической жизни в России начала XX века, но как-то не доводилось здесь оказаться и почувствовать ауру этого места. Думаю, это очень удачный выбор места проведения ассамблеи Русского мира. Особенно в связи с тем, что в этом году мы отмечаем и первый юбилей новой Государственной Думы постсоветского периода. Возвращаясь к теме древностей, хочу сказать, что Византийская Империя, действительно, была выдающимся по силе и организации государством. Средние века – западноевропейские средние века – официально называются медиевистикой от латинского media era. Этот термин появился во времена Возрождения и обозначал то, что от периода Великой Римской Империи до времени Ренессанса прошла примерно тысяча лет неких средних веков, о которых даже и сказать толком было нечего. То, что выбор наших предков пал на Византию, не было ни историческим роковым происшествием, ни ошибкой. Это был совершенно естественный выбор Царьграда в качестве духовного и государственного символа. На прошлогодней ассамблее мы отмечали юбилей российской государственности, в этом году мы празднуем тот же юбилей – 1150 лет славянской письменности. Я думаю, что эти события, по времени оказавшиеся рядом, не случайны. Здесь есть высокий смысл. Призвание Рюрика в 862 году, призвание представителя Северной Европы в Новгород, было очень важным моментом политогенеза, зарождения государства у славянских племен. А создание славянской письменности стало важнейшим элементом этногенеза, этнического зарождения и формирования русской нации. Вспомним строки нашего великого поэта Валерия Брюсова: «На мировом погосте звучат лишь письмена». Только с началом письменной истории мы можем, при всем уважении к археологии, говорить о том, что имеем дело с определенным этносом. И кириллическая письменность сразу же проявилась. Был написан первый, можно сказать, судебный устав – «Правда русская». Затем митрополит Илларион создал «Слово о русской земле». Я вспомню и «Повесть временных лет» с ее знаменитой преамбулой «Откуда есть пошла русская земля». Именно тогда, когда начали письменно фиксироваться эти понятия, и произошел резкий скачок в этногенезе русских, в самоосознании ими себя как отдельной самостоятельной нации. Принесение на Русь кириллической грамотности сыграло свою громадную роль в развитии культурной и духовной жизни всех слоев нашего общества. О богословском, религиозном аспекте сегодня говорили, но я хотел бы подчеркнуть, что кириллица вошла в повседневную жизнь самых широких слоев древнерусского общества. Достаточно вспомнить русские берестяные грамоты. Их уже найдено больше тысячи. Мы видим, как кириллическим письмом люди повседневно общались друг с другом, писали по всяким – коммерческим, любовным и прочим – поводам. Было понятно, что грамотность была одна из отличительных черт древнерусского, особенно, домонгольского общества. Сохранив эту грамотность, русский язык и письменность, мы получили в результате длительной эволюции совершенный русский язык, которым говорил Пушкин. И, вспоминая сейчас нашего великого классика, мне на ум пришли его строки, которые имеют отношение к нашему общему славянскому миру. Известна та дилемма, которую он однажды поэтически выразил: Славянские ль ручьи сольются в русском море, Оно ль иссякнет – вот вопрос. Такой вопрос стоял во времена Пушкина. Думаю, что он не утратил актуальность и сегодня. И мы, конечно же, хотим, чтобы наши славянские братья были в нашем общем славянском союзе. И последнее – о едином учебнике российской истории. Я принимал участие в разработке концепции этого учебника и хотел бы подчеркнуть одну важную мысль. В поручении президента по созданию этого учебника прямо указывалось, что он должен быть написан хорошим русским языком. Это действительно очень важно, потому что, когда мы работали над концепцией, мы думали над тем, чтобы ученики наши могли выражаться языком русским как языком художественным, чтобы язык, которым будут написаны учебники, прививал юношеству любовь к хорошему русскому языку. Вячеслав НИКОНОВ Влияние Византии было не только в начальном толчке, оно продолжало проявляться и затем – в очень серьезном идеологическом посыле. Идея Третьего Рима была, пожалуй, первая национальная идея, которая двинула Россию вперед. Идея того, что после падения Византии Россия должна стать крупнейшей христианской державой. Эта мысль прозвучала тогда, когда пределы Московского княжества, а потом царства едва доходили до Вязьмы и Рязани. Это была идея Святой Руси, которая еще раньше прозвучала как национальная у митрополита Иллариона – первого собственно русского митрополита, хоть и поставленного Византией, но русского, а не грека. Идея Святой Руси, конечно, предшествовала идее Третьего Рима. Сейчас Россия испытывает кризис идентичности. Много разговоров о том, что нужна сплачивающая идея, нужна, может быть, даже государственная идеология, хоть она и запрещена в конституции Российской Федерации. Много дискуссий на этот счет, и многие задают вопрос: действительно, а какова идея России? В чем смысл движения России? А от этого ведь очень много зависит. Та же идея Третьего Рима как крупнейшей христианской страны вела и вела вперед. Кроме экономических и геополитических устремлений она звала открывателей сибирских земель, позволила дойти до Тихого океана, пересечь Берингов пролив. Какие идеи имеют смысл в сегодняшней России и насколько они важны для современного мира? Юрий ПИВОВАРОВ Россия за все тысячелетия своего существования имела три основных идеи. Вот концепция «Москва – третий Рим». Граф Уваров: «Православие, самодержавие, народность». И, безусловно, коммунистическая идея. Но дело в том, что только одна из этих идей была собственно русской – идея графа Сергея Семеновича Уварова. Потому что идею «Москва – третий Рим» русские взяли не в Византии. Это вообще характерная для христианской Европы идея третьего Рима. Она берет свое начало в книге пророка Даниила, в Ветхом Завете, где история мира разбирается как история царств, и Филофей был лишь таким русским вариантом этой концепции. Эта концепция сыграла огромную роль. Русь тогда поднималась, и когда Филофей сформулировал идею, Россия стала мировой державой. Что касается идеологии сегодня, я напомню, что конституция запрещает господствующую идеологию. Я глубоко убежден, что идеологическая идентичность России не грозит. Любая попытка создать какую-то общенациональную идеологию окончится трагедией для России. Думаю, что для России своеобразной гражданской Библией является конституция – совершенная или несовершенная, но это способ регулирования общества. Вообще, человечество знает два способа такого регулирования. Религиозный – он выродился потом в идеологический и правовой. Россия – взрослая, совершеннолетняя страна, которая будет самоуправляться на основе права. Разумеется, право не регулирует все сферы жизни. Есть религия, есть литература, есть искусство, но что касается политической и гражданской жизни, то это право и конституция. Глубоко убежден, что попытка любой социальной силы в России сегодня создать общую идеологию и навязать ее обществу окончится катастрофой для страны. Люди, стоящие у власти, это понимают. Этакие консервативно-реакционно-романтические попытки сделать наше общество снова монолитным, каким оно, может быть, когда-то и было, сегодня просто невозможны. Вячеслав НИКОНОВ Национальная идея – это не обязательно национальная идеология. Что такое национальная идея Соединенных Штатов Америки? Их вообще две. Одна – это идея американской исключительности, что американцы лучше всех, а вторая идея – это идея американской мечты, что каждый своими силами может добиться своего в этой жизни. Американская исключительность и американская мечта – это и есть американская идея. Или французская – это же не идеология, а национальная идея. Французская национальная идея куда проще – величие Франции. И ничего другого. И это объединяет, сплачивает и не является антиконституционным ни в коем случае. Я думаю, что, в принципе, и наша национальная идея может быть. Как вы думаете, Никита Дмитриевич? Никита ЛОБАНОВ-РОСТОВСКИЙ – Я считаю, что она необходима. Идеология или государственные принципы никогда не остаются надолго. А идеи постоянны. И я предполагаю, что президент Путин хорошо это сознает, когда предлагает разработку национальной идеи. Швейцарцы первые в Женеве провозгласили «Каждый за себя и все вместе». А желательно нам, всей стране подойти к этому вопросу и постараться выработать то, что нас всех может сплотить и помочь выживанию и преуспеванию страны. Перед Россией очень серьезные демографические и иные проблемы, которые для некоторых кажутся непреодолимыми, и нам надо поддержать президента Путина. Епископ АМВРОСИЙ Жизнь гражданского общества определяется законами, и приятно осознавать, что законы, которые принимаются в последнее время, основываются на традиционных нравственных ценностях, которые постулированы в православии, в наших традиционных российских религиях. Мне кажется, что основополагающими нужно сделать в нашем обществе эти нравственные ценности, на основе которых и строить нашу жизнь – и каждого человека в отдельности, и семьи, и общества в целом. К сожалению, эти нравственные ценности сейчас очень сильно искажаются, истребляются. Мы видим, какое непонимание в этом отношении возникает между западным опытом мышления и нашим мышлением. А оно, слава Богу, еще твердо стоит на ногах. По крайней мере, делая те или иные ошибки частным образом, люди понимают, что это ошибки, и они не могут быть нормой жизни и пропагандироваться в нашем обществе. Мне кажется, что самое главное для жизни Русского мира, для того, чтобы он умножался, для того, чтобы он развивался, необходимо, чтобы в нашем обществе именно нравственные ценности заняли первое место. Михаил ШВЫДКОЙ Национальная идея и национальная идеология вещи различные. Первая проблема: нам надо перестать относиться к русскому народу и к народам, которые живут на территории России, как к биологической бесконечности. Мы думали, что живем в стране, где количество граждан бесконечно. А оказались в стране, где количество граждан конечно. Это ведь не демографические только проблемы, это проблемы социальноэкономические, поэтому нам нужно относиться к каждому гражданину как к бесконечной ценности. Вот, я думаю, один из аспектов национальной идеи. Мы говорим сегодня о том, что мы пришли к лихим девяностым после восьмидесяти лет крайне тяжелого отношения к собственному народу. И это тоже нужно понимать. И наконец, как мне представляется, сегодня национальной идеей должна быть идея историческая: нужно сохранить этнос в истории. Сегодня традиционные этносы России истончаются. Нам нужно понять, что русский язык, русская литература, Русский мир должны существовать не только в ближайшие пятьдесят лет, но и в ближайшие тысячелетия. Вот это задача крайне серьезная. Она вовсе не должна решаться за счет враждебности к другим народам, но сохранение нашего национального этноса в истории – это и есть наша национальная идея сегодня. Другой не вижу. Надо понимать, что успешным бывает государство, которое устремлено в будущее. Можно как угодно относиться к советской идеологии, но идея устремленности в будущее была очень важной, потому что страна, которая видит перспективу, а не просто думает о великом прошлом, – это страна, у которой больше шансов на успех. Константин КОСАЧЕВ Поскольку наш разговор приобретает философский характер, напомню слова Эммануила Канта: его две вещи на свете приводили в изумление – это звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас. По моему ощущению то, о чем говорим мы сегодня, и то, чем мы по праву гордимся всегда, это из категории звездного неба над головой. Это наш великий русский язык, это наша замечательная история, это наша литература, живопись, музыка. Не хватает второй составляющей. Я здесь согласен с епископом Амвросием: не хватает нравственного закона внутри нас. И вот в моем понимании национальная идея для нашей страны. Надо вернуть, если хотите, в душу и сердце ощущение того, что нельзя быть хуже других, что нужно быть лучше других. Не в националистическом понимании этого слова, а в нравственном. Владимир ЯКУНИН, президент РАО «Российские железные дороги» На постсоветском пространстве есть одна отрасль, в которой русский язык является обязательным технологическим языком. Не только языком общения, а технологическим языком. Все страны – участницы СНГ в области железнодорожного транспорта говорят на русском языке. Все технологические регламенты написаны и используются на русском языке. Все сохранившиеся вузы, которые готовят специалистов в области железнодорожного транспорта, обеспечивают преподавание на русском языке. И уж если мы об этом заговорили, то я не могу согласиться с уважаемым Михаилом Швыдким. Не может быть национальной идеей идея выживания. Это неправильная идея, Михаил Ефимович. И нет ничего ругательного в слове «идеология». Во всем мире этот термин употребляется совершенно адекватно. Идеология – это один из элементов, один из признаков государственности. И когда у государства нет идеологии, тогда и возникает мысль, что необходимо идеологию заменить национальной идеей выживания.
