Спартанская дипломатическая практика в VI
реклама
На правах рукописи
КУРИЛОВ Михаил Эдуардович
Спартанская дипломатическая практика
в VI-IV вв. до н.э.
Специальность 07.00.03 - Всеобщая история
(Древний мир)
Автореферат
диссертации на соискание учёной степени
кандидата исторических наук
Саратов - 1999
Диссертация
выполнена
на
кафедре
Нижегородского педагогического университета.
всеобщей
истории
Научный руководитель - доктор исторических наук,
профессор Строгецкий В.М.
Официальные оппоненты:
- доктор исторических наук,
профессор Кащеев В.И.;
- доктор исторических наук,
профессор Сизов С.К.
Ведущая организация
- Нижегородский государственный
университет им. Н.И. Лобачевского
Защита состоится « 16 » сентября
1999 .
12 часов на
заседании диссертационного совета Д.063.74.03 по защите диссертаций на
соискание учёной степени доктора исторических наук при Саратовском
государственном университете по адресу: 410026, г. Саратов, ул.
Университетская, д.59, ауд. 45.
г
С диссертацией можно ознакомиться
Саратовского государственного университета.
Автореферат разослан « %
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор исторических наук,
профессор
» августа
в
в
Научной
1999 г.
библиотеке
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Тема
исследования
и
ее
актуальность.
Организация
дипломатической деятельности неотделима от внешнеполитической функции
любого государства и является его неотъемлемой составной частью.
Становление
полисной
государственности
неизбежно
предполагало
наличие определенных внешнеполитических институтов, конкретных
дипломатических средств. Как известно, в древнегреческом языке
отсутствуют специальные слова и выражения, аналогичные таким
современным понятиям, как «дипломатия» и «международное право». Тем не
менее, уже в классическую эпоху истории Греции существовали различные
формы
межгосударственных
отношений,
а
также
разнообразные
дипломатические средства, обозначавшиеся определенными терминами. В
дипломатической практике находит отражение общий уровень развития
античной
цивилизации,
проявляются
конкретные
типы
полисной
государственности- Особый интерес для исследования представляют, в
частности,
проблемы
спартанской
дипломатии,
требующие
более
пристального внимания антиковедов.
Избранную тему делает особенно актуальной то, что она прямо
спроецирована на выяснение, какими именно путями шло зарождение и
становление современной системы международно-правовых норм. Несмотря
на значительное количество работ, прямо или косвенно связанных с
интересующей нас проблемой, комплексного изучения дипломатии
классической Спарты до сих пор не проводилось. Особенно своевременным
может стать рассмотрение данной проблемы в современных условиях, когда
роль дипломатии в международных контактах является решающей. Основы
дипломатического этикета, некоторые принципы международного общения,
сформировавшиеся в античности, продолжают существовать и поныне.
Целью данной работы является систематическое исследование
спартанской дипломатической практики классического периода. В связи с
этим необходимо решение следующих задач:
- рассмотреть важнейшие принципы древнегреческой дипломатии, в
частности, спартанской;
- выявить функциональные особенности отдельных дипломатических
институтов, их место и роль во внешней политике Спарты.
Хронологические
рамки
работы
определяются
спецификой
имеющихся источников, доводящих последовательное повествование до
середины IV в. до н.э. Нижней хронологической границей служит участие
пяти спартанских посредников и судей в разборе Саламинского дела
(ок. 600 г. до н.э.). Верхняя граница - посольские миссии Анталкида и
Эвтикла в Сузы (367 г. до н.э.), - этим же временем датируются афинский
проксенический декрет в честь спартиата Коройба и отправка в полис из
действующей армии глашатая Дамотела с известием о победе спартанцев в
«Бесслёзной битве».
з
Методологическая
основа.
В
исследовании
использованы:
исторический метод, методы системного и терминологического анализа,
проблемно-хронологический метод. В диссертации нашли применение
концепции античного полиса и межполисных отношений, выработанные
зарубежными и отечественными антиковедами. Используется комплексный
подход к изучению исторических источников.
Источниковая база. Сведения о межгосударственных отношениях в
классической Греции и - конкретно - спартанской дипломатии содержатся
главным образом в литературных, а также в эпиграфических и
нумизматических источниках. Наиболее эффективных результатов при
исследовании такой базы источников можно добиться, используя метод
комплексного подхода к их изучению.
Среди авторов, писавших о классической Спарте, прежде всего надо
назвать Геродота, Фукидида и Ксенофонта.
В незаконченном труде «отца истории» уже
встречаются
неоднократные упоминания о различных типах посланников Спарты глашатаях, обычных послах, которых он обозначает словом άγγελοι, и
дельфийских феопропах, или "пифиях". Он ещё редко пользуется словом
"проксен",
что
свидетельствует,
по-видимому,
о
недостаточной
распространенности проксенических контактов в 1-й пол. V в. В целом же
Геродота, как, впрочем, и остальных античных авторов, мало интересовали
детали дипломатической практики.
Целый ряд сведений о спартанской дипломатии классического
времени мы обнаруживаем у Фукидида, который пользовался проверенной
информацией и старался быть по возможности беспристрастным
и
объективным. Фукидид так же,, как Геродот, оставил не вполне законченное,
но отличающееся единством замысла произведение, правда, он предпочитал
письменные источники устным и широко использовал документальный
материал. Фукидид никогда не проявлял особого интереса к Спарте, но в
своей «Истории» привел почти полные тексты спартано-афинских и
спартано-аргивского договоров, как непосредственный участник войны, дал
детальное описание заключительного эпизода её первого этапа.
В «Греческой истории» Ксенофонта спартанская дипломатическая
практика представлена достаточно развитой. Он дает развернутую
характеристику функциональных особенностей институтов глашатаев и
царских советников, кроме того, подтверждает жизнеспособность института
«пифиев». В главном труде историка излагаются ход дипломатических
переговоров и речи послов, автор стремится отказаться от использования
столь многозначного слова, как άγγελοι, поэтому в подавляющем
большинстве контекстов у него всё же преобладает πρέσβεις, - дефиниция,
содержащая семантическое указание на возраст спартанских посланников.
Ксенофонт порой не различает такие понятия, как κήρυξ и άγγελος.
Немаловажной особенностью его изложения можно считать и то, что он
4
неоднократно поименно перечисляет членов посольских миссий из Спарты,
что свидетельствует о высокой степени его осведомлённости.
Ценные сообщения по интересующей нас теме содержатся также в
текстах Оксиринхского историка, Исократа, Феопомпа, Эфора, Аристотеля,
Диодора, Плутарха и Павсания. Отдельные замечания можно обнаружить во
фрагментах из Филохарида, Ктесия, Андротиона, а также в сочинениях
Аристофана, Демосфена, Андокида, Страбона, Диогена Лаэртского, Афинея,
Цицерона, Корнелия Непота и Клавдия Элиана.
Среди
эпиграфических
источников
наибольшую
ценность
представляют тексты трёх проксенических декретов, два из которых
(собственно спартанские) выходят за хронологические рамки диссертации.
Использование нумизматического материала при исследовании спартанской
дипломатии почти полностью исключается ввиду фактического отсутствия
широкого денежного обращения в Спарте вплоть до самого конца
постклассической
эпохи.
Именно
поэтому
эпиграфические
и
нумизматические данные играют в настоящехМ исследовании по
преимуществу вспомогательную роль.
Степень изученности темы. В поле зрения антиковедов попадали
отдельные институты межполисных отношений, в частности, третейские
посредники и судьи, проксены, феоры и посланники типа πρέσβεις, άγγελοι,
κήρυκες. Среди западных исследователей, занимавшихся разработкой данной
проблемы, следует прежде всего назвать имена А. Рэдера, М.Н. Тода,
Ф. Адкока и особенно его ученика Д. Мозли, Дж. Хермана , Г. Гайзау, К.
Циглера и Д. Кинаста . В современном отечественном антиковедении
особенно плодотворно работает в данном направлении В.И. Кащеев .
Благодаря многочисленным работам В.М. Строгецкого детально исследован
политический курс Лакедемона, раскрыты основные предпосылки развития
1
2
3
1
Raeder А.Н. L'arbitrage international ches les Hellenes. Kristiania, 1912; Tod M.N.
International Arbitration Amongst the Greeks. Oxf, 1913; Adcock F., Mosley DJ. Diplomacy in
Ancient Greece. L., 1975; Mosley DJ. Spartan kings and proxeny // Athenaeum. Vol 49. Fase
3-4 Pavia, 1971. P. 433-435; Mosley DJ. Envoys and Diplomacy in Ancient Greece.
Wiesbaden, 1973; Mosley D. Spartanische Diplomatie // Antike Diplomatie. Darmstadt, 1979. S.
183-203; Herman G. Ritualizedfriendshipand the Greek city. Cambridge - London - NewYork - New Rochelle - Melbourne - Sydney, 1987.
Geisau H. Talthybiadai // RE. 2. Reihe'(R-Z), Bd. 4, Hlbd. 8. Stuttgart, 1932. Sp. 2090;
Ziegler K. Pythioi // RE Hlbd. 47. Stuttgart, 1963. Sp. 550-552. Kienast D. Presbeia (Πρεσβεία),
griechisches Gesandtschaftswesen//RE. Supplbd. ХШ (zum 22 Bd ) München, 1973. Sp. 499628.
Кащеев В.И. Посредничество и арбитраж во взаимоотношениях эллинистических
государств и Рима // Из истории античного общества: Межвуз. сб. /Под ред. CK. Сизова.
Ниж. Новг., 1991. С. 38-49; Кащеев В.И. Эллинистический мир и Рим: Война, мир и
дипломатия в 220-146 годах до н.э. М., 1993; Кащеев В.И. Из истории межгосу­
дарственных отношений в эпоху эллинизма: Два очерка М., 1997.
2
3
спартанской внешнеполитической доктрины . Необходимо подчеркнуть, что
вне поля зрения специалистов до сих пор оставалось систематическое
изучение
спартанской
дипломатической
практики
и
выявление
функциональных особенностей конкретных дипломатических институтов.
Научная новизна определяется прежде всего тем, что данная тема
разработана в научной литературе явно недостаточно. Диссертационная
работа является первым специальным исследованием, нацеленным на
выяснение функциональной специфики целого ряда дипломатических
институтов. Исследование осуществлено на основе анализа широкого круга
исторических источников и научной литературы. Следует иметь в виду, что
изучение институтов и методов античной дипломатии является одной из
актуальных задач, стоящих перед современной исторической наукой.
Практическая значимость. Проблемы, затронутые в диссертации,
представляют интерес для историков античности. Результаты работы
позволяют определить степень политического и культурного развития
древнегреческой цивилизации вообще и классической Спарты в частности.
Обобщённые в работе материалы и выводы могут быть использованы в
преподавании курса истории древнего мира, при подготовке спецкурсов и
спецсеминаров по межгосударственным отношениям в античности, а также
при написании научных статей и монографий по истории классической
Спарты. Проведённое исследование позволяет лучше понять различные
стороны межполисных отношений в древней Греции, выявить основные
принципы спартанской дипломатии.
Апробация результатов исследования. Основные положения
диссертации были изложены автором в докладах на VII Сергеевских чтениях
в МГУ (Москва, 1991), на конференциях Российской ассоциации антиковедов
в Институте всеобщей истории РАН "Формации и цивилизации" (Москва,
1994) и "Власть, человек, общество в античном мире" (Москва, 1996), на
Научных чтениях памяти С И . Архангельского в НГПИ (Нижний Новгород,
1991, 1992), на республиканской конференции "От курса "Обществоведение"
к курсу "Человек и общество" (Нижний Новгород, 1992), на итоговых
научных конференциях в Астраханском государственном педагогическом
университете (Астрахань, 1991, 1992, 1993, 1995, 1996, 1997, 1998, 1999).
Материалы диссертации отражены в ряде публикаций.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, семи глав,
заключения, списка принятых сокращений, списка использованных
источников и литературы, а также приложения, включающего таблицы,
схемы, карты и иллюстрации.
4
Прежде всего, имеются в виду следующие обобщающие монографии: Строгецкий ВМ.
Внешняя политика Спарты во 2-й пол. VI - нач. V вв. до н.э. Дисс... канд. ист. наук. Л ,
1973; Строгецкий ВМ. Афино-спартанский дуализм и борьба за гегемонию в Элладе в V
в. до н.э. Период пентеконтаэтии (478-431 гг. до н.э.). Дисс... докт. ист. наук. Л , 1987;
Строгецкий ВМ. Подас и империя в классической Греции. Н. Новг., 1991
6
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается выбор темы, её актуальность,
теоретическое и практическое значение, формулируются цели и задачи
исследования, выявляется степень изученности проблемы, даётся краткий
обзор источников и литературы, определяется методология исследования.
В первой главе даётся характеристика внешнеполитического курса
Лакедемона и основных принципов спартанской дипломатии. В сложных
перипетиях внешней политики Спарты VI-V вв. до н.э. определяются
факторы, свидетельствующие о постепенном расширении спартанской
дипломатической активности.
Зарождение дипломатической практики совпало с завершающей
фазой спартанского политогенеза. Целый комплекс глубоких социальнополитических изменений, известных под условным названием Ликурговских
реформ, способствовал появлению уже с начала VI столетия до н.э. первых
межполисных договоров о симмахии и эпимахии, придав мощный импульс
развитию таких важных дипломатических средств, как посольские миссии
типа κηρυκηίη, αγγελία и πρεσβεία, институтов проксении, медиации и
арбитража. К середине VI в. до н.э. в политике Лакедемона наметились
существенные сдвиги. Прежде всего - отказ от агрессии и тенденция к
заключению долгосрочных военных союзов с отдельными соседями.
Осторожность, продиктованная консерватизмом
жизненного
уклада,
становится
принципом
спартанской
дипломатии.
Благодаря
формировавшейся
системе
локальных
межполисных
соглашений
складывался так называемый Пелопоннесский союз. Всё более явственное
значение обретал идеологический фактор, оказывавший стимулирующее
воздействие на спартанскую дипломатию. Достаточно весомый вклад в
становление официальной спартанской пропаганды вносил Дельфийский
оракул.
Одной
из
характерных
особенностей
спартанского
внешнеполитического курса в VI-V вв. до н.э. являлась его не всегда
последовательная антитираническая направленность. Объяснение
этому
нужно искать в том, что Спарта обнаружила в тиранах силу, способную
противостоять ее гегемонистским устремлениям, вместе с тем она могла
пойти даже на соглашение с ними, руководствуясь соображениями выгоды и
политического расчета. Энергичные поиски путей расширения своего
влияния подталкивали Спарту к необходимости ликвидации отдельных
наиболее опасных режимов личной власти. Даже если бы спартанцы и
отрицали всех без разбора беззаконных правителей, то это можно было бы
объяснить лишь тем, что они желали видеть повсюду устойчивые
политические режимы, ведь "экспансивная динамика демоса или
поднявшегося из него правителя" (Г. Берве) не могли не вызывать вполне
оправданный страх спартанской олигархии.
7
После военной и дипломатической победы над центром аркадского
сопротивления в Тегеатиде (соглашение 550 г. до н.э.) и последовавшей за
тем аннексии части аргивских владений в Фирее (битва 547/6 г. до н.э.)
Спарта, наконец, добилась, благодаря лидийскому правителю Крезу,
признания своей простасии среди эллинов в международном масштабе
(договор о симмахии и межгосударственной ксении 548 г. до н.э.). С
изменением ситуации в Эгеиде, вызванным персидской экспансией на запад,
интересы Лакедемона сфокусировались на континентальном северном
направлении. Определяющее значение приобрела ориентация на изоляцию
афинского полиса. Именно на этом фоне и произошло решающее сражение с
аргивянами у Сепеи (520 г. до н.э.). В результате Лакедемон получил
возможность совершить искусный дипломатический реверанс в центральной
Греции, нацеленный своим остриём на сталкивание афинян с фиванцами, а
между 511 и 504 гг. до н.э. спартанцы осуществили серию антиафинских
выпадов, так и не сумев, впрочем, добиться реализации своих
гегемонистских устремлений за пределами южной Греции.
Спартанская гегемония в эллинском мире стала вполне ощутимой
политической реальностью лишь к 481 г. до н.э., однако она так и не стала
долговременной и обуславливалась не в последнюю очередь фактором
внешней угрозы со стороны Персии, а также руководящей ролью в
оборонительном Панэллинском союзе, цементирующее ядро которого
составили именно лакедемоняне.
События 2-й пол. VI в. до н.э., таким образом, наглядно
продемонстрировали необратимость перехода к политике соглашений.
Наряду с прежними силовыми методами теперь всё более активно
использовались различные дипломатические средства. Проанализировав
ранние фазы развития спартанской дипломатии, мы пришли к выводу о
постепенном расширении дипломатической активности Лакедемона со 2-й
половины VI в. до н.э. К началу греко-персидских войн Спарта добилась
гегемонии в греческом мире. После некоторого затишья, вызванного её
самоустранением от ведения войны в Эгеиде, наступил новый всплеск
дипломатической активности, особенно ярко проявившийся в период
Пелопоннесских войн, которые целесообразно рассматривать в качестве
нового этапа в развитии спартанской дипломатии.
Во II-VII главах диссертации исследуются важнейшие спартанские
дипломатические институты - глашатаев, симбулов (или военных и царских
советников), феоров и феопропов (или посланцев за оракулами), третейских
посредников и ηοαιοβ. Рассматриваются все известные случаи упоминания об
этих институтах в различных литературных источниках, равно как и в
имеющихся, хотя и в недостаточном количестве, надписях, причём
использование эпиграфических данных сопровождается реальными и
историческими комментариями. Даётся обзор встречающихся в научной
литературе дискуссий. Изучены некоторые внешние атрибуты, связанные с
перечисленными дипломатическими институтами.
8
Вторая глава носит название «Институт глашатаев». Как
выясняется, спартанские глашатаи никогда не вели переговоров о мире, а их
участие в дипломатической деятельности нередко сводилось к формальной
передаче ультиматумов. Отправке такого посланца за пределы Лакедемона
могло предшествовать получение государством оракула. Однозначно
установить, кто именно занимался отправкой и приемом глашатаев в Спарте,
не представляется возможным. Известно только, что в походе всеми делами,
касающимися дипломатической практики, заведовал архагет, а в самом
полисе организация миссий обычно осуществлялась эфоратом. Есть все
основания полагать, что лица, выполнявшие дипломатические поручения,
могли действовать исключительно с разрешения полисных властей, - именно
в таких случаях представитель знатного рода Талфибиадов, пользовавшихся
исключительным правом наследовать должность глашатая, и выступал в
качестве официального возвестителя воли Лакедемона. Бывали глашатаи и
специальными посредниками при оформлении краткосрочных договоров о
перемирии, диктовали условия побеждённым, а иной раз даже включались в
число наблюдателей, собиравших важную разведывательную информацию.
В последней трети V в. до н.э. к услугам глашатаев эллины прибегали
всё реже, от случая к случаю, и практиковалось подобное, главным образом,
в периоды наивысшего обострения межполисной конфронтации: когда были
исчерпаны все мыслимые и немыслимые возможности для разрешения
каких-то спорных вопросов традиционными методами, когда взаимодействие
на уровне обмена посольствами обычного типа было фактически
приостановлено, а межгосударственные контакты осуществлялись лишь
эпизодически, в атмосфере взаимной подозрительности и полного недоверия.
Показательно, как афино-спартанский договор о перемирии на 423/2 г. до
н.э. фиксирует насущную потребность сторон в окончательном разрешении
споров: в течение данного срока «послы и глашатаи» (πρέσβεις και κτρυκες)
будут ходить от одного полиса к другому для переговоров о том, как может
быть окончена война. Целый ряд контекстов в сочинении Фукидида,
касающихся практики отправки посольств, сопровождаемых глашатаем,
позволяет допустить: глашатай мог возглавить посольскую миссию, чтобы
обеспечить её безопасность, кроме того, только глашатай передавал
ультимативные требования противнику.
Во взаимоотношениях враждовавших государств глашатаи выступали
значительно заметнее обычных послов. Вслед за формальным объявлением
военной
конфронтации
межгосударственные
контакты
продолжали
осуществляться именно через посредство глашатаев, а не послов, поскольку
безопасность возвестителей защищалась несравненно надёжнее. Особа
глашатая считалась священной и неприкосновенной, что на уровне ритуала
обеспечивалось кадуцеем, по которому он опознавался. Глашатай
пользовался возможностью свободно приближаться к кому бы то ни было
даже без предварительной договорённости относительно перемирия, не
подвергаясь опасности угодить во вражеский плен, более того, он мог быть
9
отправлен заблаговременно с тем расчётом, чтобы обеспечить безопасность
продвижения обычному посольству. В глашатае современники желали бы
видеть провозвестника мира, однако суровая действительность диктовала
такие условия, при которых ему довольно часто
приходилось
довольствоваться ролью вестника войны, так сказать, верного сподручного
«вредоносного» бога Ареса. Зримо представить дипломатический антураж
войны в классическую эпоху эллинства без фигуры возвестителя почти
невозможно,
ведь
он
являлся
проводником
принципа
мирного
урегулирования в условиях крайнего обострения межполисных отношений.
Значение религии в регулярной дипломатической деятельности греков
постепенно, но неуклонно снижалось, авторитет Дельф и амфиктионий
падал, в результате чего уже к середине пятого столетия они стали обладать
для многих сомнительной ценностью. Между тем прорицателей всё ещё
включали в состав посольств, хотя бы для того, чтобы соблюсти
традиционные
клятвы, " сопровождавшие
процедуру
ратификации
межполисных соглашений. Однако преобладание посла над глашатаем
пришло в дипломатию слишком поздно, чтобы он подобным же образом мог
при случае воспользоваться своим защитным сакральным ореолом. Поэтому
посол так и не занял достойного места рядом с глашатаем, вынужденный
довольствоваться «помощью» последнего, если требовалась гарантия
безопасного продвижения. Обычному послу оставалось полагаться на
провидение и традиционный кодекс почтительного отношения к иностранцу:
считалось, что судьба посланника всецело находится в руках Зевса Ксения,
покровителя чужестранцев. По мере расширения и всё большего усложнения
межполисных отношений традиционные полномочия глашатаев становились
недостаточными для проведения активной работы на дипломатическом
поприще. Право формальной передачи официальных заявлений со временем
перестало
удовлетворять
возросшие
потребности
дипломатической
политики. Послами отныне старались избрать людей, обладавших
соответствующими способностями, отличавшихся умением самостоятельно
мыслить и принимать единственно верные и ответственные решения, при
этом вовсе не обязательным условием стала казаться их наследственная
принадлежность. Спарте в V веке до н.э. значительно реже удавалось
довольствоваться ультимативными заявлениями, всё заметнее приходилось
проявлять известную гибкость в рамках формирующейся системы
упорядоченных межгосударственных взаимоотношений. Поэтому институт
глашатаев и утратил с течением времени былую значимость во
внешнеполитической сфере. Почётная обязанность Талфибиадов в
практическом смысле сузилась до эпизодических акций, едва различимых на
фоне возросшей активности целого ряда других дипломатических
институтов. Важнейшим критерием отбора в число практических
проводников полисной дипломатии утверждалось признание личностных
качеств тех или иных кандидатов, что же касается их родовой
принадлежности, то она переставала теперь учитываться. Вырабатывались
10
новые критерии для отнесения индивидуума к какой-то определённой
социальной фуппе. Разрушение кланово-профессиональной замкнутости,
обозначившееся ко времени Пелопоннесской войны на примере института
глашатаев, таким образом, явилось одним из самых первых видимых
признаков наступления новой эпохи в истории спартанского полиса.
В третьей главе речь идёт о симоулах. С учётом ряда свидетельств,
имеющихся в сочинениях Фукидида, Ксенофонта, Плутарха и Диодора,
наличие института спартанских военных советников не может вызывать
каких-либо сомнений. Временной диапазон его существования составляет не
менее полутора столетий. Ещё до момента принятия в 418 г. до н.э. особого
акта об образовании целой коллегии царских симбулов их уже неоднократно
пытались использовать в качестве экстраординарных должностных лиц,
подотчётных полисным магистратам. Кроме расширенных комиссий
военных консультантов при архагетах в конце V в. до н.э. всё ещё
продолжали назначаться отдельные наблюдатели при навархах, которых
обязывали передать приказ, а затем сопровождать в течение определённого
срока флотоводцев в роли их первых заместителей и помощников. Такие
симбулы, как правило, не имели серьёзных дипломатических поручений.
Полное отсутствие каких-либо упоминаний в источниках о деятельности
спартанских симбулов после 360 г. до н.э. обусловлено как изменением
общеполитической обстановки, так и, в известной мере, спецификой всех
имеющихся в нашем распоряжении источников. Спарта привлекла военных
советников в свою практическую дипломатию, по-видимому, не случайно:
мобильный инспекционный совет стал в особенности необходим, когда
потребовалось срочно и под видом решения неотложных тактических задач
провести международные переговоры на самом высоком уровне. Как
неоднократно отмечалось в научно-исследовательской литературе, с
середины шестого века спартанские цари стали утрачивать былые
полномочия; управление внешнеполитическими делами всё отчётливее
начинало переходить в руки эфората. К первой половине следующего
столетия эфорат преодолевает изначальную ограниченность своих функций:
«блюстители» перестали считаться судьями (κριταί), избираемыми по воле
царей в качестве их временных заместителей. И когда к началу
Пелопоннесской войны двух официальных представителей при архагетах (а
функции таковых могли исполняться по совместительству и эфорами)
перестало хватать, численный состав «наблюдателей и помощников» заметно
расширился. Создание новых, экстраординарных по своей сути, должностей
преследовало в конечном итоге одну далеко идущую цель - придать
эффективность управленческой деятельности высших полисных магистратов
за счёт дальнейшего ослабления царской власти. Такое нововведение, как
образование в начале четвёртого столетия целой коллегии, состоявшей из
30-ти царских советников, обнаруживается на почве глубинного нарастания
социально-политического напряжения в рамках «общины равных».
Первоначально симбулы ограничивались надзорными функциями, но со
11
временем их полномочия могли изменяться. Именно так и происходило
формирование
специальных
контрольных
структур,
способных
модифицировать общую ориентацию своей работы в полном соответствии с
потребностями внешней политики Лакедемона.
Четвёртая глава посвящена разбору свидетельств об институтах
феоров и феопропов. Если Геродот называет спартанских пифиев
дельфийскими
феопропами,
то
Фукидид
и
некоторые
другие
древнегреческие авторы упоминают о феорах, направлявшихся в
панэллинские культовые и агональные центры для вопрошения оракула,
участия в жертвоприношениях и присутствия на играх в качестве почетных
гостей. Эти «путешественники по святыням» советовались с экзегетами и
хресмологами, затрагивая и обсуждая время от времени важные
политические вопросы; они же могли сопровождать посвященную божеству
часть военной добычи. Запросы на получение пророчеств поступали не
только от имени всего полиса, но и по сугубо частным делам. Что же
касается состава «священных посольств», то он мог формироваться по
получении официального приглашения от устроителей празднеств либо в
полном соответствии с указаниями «божественных вещаний». Проведение
праздников было не только поводом для установления дипломатических и
культурных связей на межгосударственном уровне, но и одной из форм таких
связей, потому что во время празднеств, имеющих общегосударственное
значение, происходили обмены посольствами, посланиями и дарами.
Учредители торжеств пользовались большим авторитетом, извлекая при этом
также ряд материальных выгод. Личность священного посла признавалась
современниками неприкосновенной: его оскорбление расценивалось самими
древними в качестве дела богопротивного, а захват и убийство феора
воспринимались как тяжкое религиозное преступление. Конечно, позицию
лиц, направленных государством в составе сакральной делегации - феории за рубеж, затруднительно сравнивать с политической по преимуществу
установкой обычного посольства типа πρεσβεία, и, тем не менее, таким
миссиям также удавалось вносить достаточно заметный позитивный вклад
в развитие и оформление официальной внешнеполитической доктрины.
Не в последнюю очередь, как показал проделанный нами анализ
литературных источников, это касалось классической Спарты, которая,
учитывая степень воздействия наиболее почитаемых в греческом мире
оракулов на сферу большой политики, старалась вовремя заручиться их
сакральными санкциями на расширение собственного политического
влияния. В жизни «общины равных» религия играла немаловажную роль.
Роль религии проявлялась не только в особенностях социальной психологии,
религиозные представления оказывали сильное влияние на ведение войны,
формировали внешнеполитический курс и дипломатию лакедемонян.
Давние связи спартанской общины с наиболее почитаемыми
культовыми центрами начиная с середины VI в. до н.э. были призваны
содействовать повышению её политического престижа. Все более или менее
важные законодательные акты в самой Спарте, как правило, подлежали
одобрению оракулов. С другой стороны, поддержка сильного полиса,
выступавшего время от времени с декларативными заявлениями о
соблюдении традиций и законности в межгосударственных отношениях,
укрепляла позиции самих святынь. Подтверждением тому служит хотя бы
факт участия Спарты во второй Священной войне на стороне Дельф.
Отношения со святилищем нередко бывали настолько тесными, что жрецы
бога Аполлона старались постоянно поддерживать Спарту в осуществлении
всех её важнейших внешнеполитических
мероприятий. К началу
Пелопоннесской войны Дельфы вновь целиком и полностью поддержали
Спарту, что позволяет современным исследователям обращать внимание на
недвусмысленно лаконофильскую позицию жречества Аполлона в
Пелопоннесской войне. Во взаимоотношениях Лакедемона с другими
государствами
Дельфам,
как
правило,
принадлежала
активная
посредническая роль.
Чаще спартанские феоры/феопропы
являлись
официальными
делегатами, исполнявшими культовые поручения «общины равных»,
посетителями панэллинских празднеств и оракулов. Встречались среди них и
частные лица, прибывшие почтить божество от своего собственного имени, прежде остальных, это сами Гераклиды и их родственники. Составы
священных посольств могли варьироваться в зависимости от назначения.
Кроме традиционного малого маршрута (полис - Пифийский оракул),
существовал ещё и большой (полис - До дона и/или Олимпия - Дельфы). При
отправке посланников к жрецам Аполлона Дельфийского один из царей
совместно с герусией снаряжал одновременно лишь двух из четырёх
официальных посланников. Каждый из спартанских пифиев, по-видимому,
исполнял свои «профессиональные» обязанности перед полисом и царёмотправителем пожизненно. В отличие от дельфийских феопропов все
остальные «путешественники по святыням» из Спарты, как правило, не
составляли постоянной должностной группы и выбирались только по мере
необходимости; к их числу следовало бы относить не только архагетов или
участников агонов и зрителей, но также возвестителей, приглашавших гостей
посещать местные праздники.
Пятая глава посвящена выяснению специфики
институтов
третейских посредников и судей. Выявление их функциональных
особенностей позволяет не только заметно прояснить сущность и характер
дипломатической политики Спарты, но также в более широком плане
выявить специфику её внешнеполитической доктрины в рамках отдельных
конкретно-исторических этапов.
На протяжении VI - сер. IV вв. до н.э. Спарта дважды выступала в
качестве арбитра, дважды самостоятельно принимала обязательства по
примирению, не менее 4-х раз декларировала готовность к разрешению
споров мирным путём, не менее 3-х раз отклоняла приглашения арбитров для
урегулирования собственных конфликтов и не менее 2-х раз отказывалась
13
сама выступить в роли нейтральной стороны. И лишь однажды, сразу после
разгрома при Левктрах, была вынуждена искать третейского суда.
Появление различных дефиниций, связанных с функционированием
международно-правовых институтов, заставляет обратить внимание на
проблему соотношения посредничества и арбитража с другими институтами
- δικασταί в гражданском судопроизводстве, судейского собрания по разбору
дел иноземцев - ξενικύν δικαστήριον и σύμβολον, существовавшего в сфере
межполисного взаимодействия. За неимением эксплицитных свидетельств
приходится констатировать, что вопрос о связях медиации и арбитража с
данными институтами остаётся пока открытым. Платейский эпизод 426 г. до
н.э. и процесе над Исмением 382 г. до н.э. являются образцами назначения
специальных комиссий спартанских дикастов в составе союзных судебных
собраний и не имеют никакого отношения к дипломатии вообще и
организации арбитражных процедур в частности.
Салаиинское дело {600 г. до н.э.) является уникальной моделью
спартанского посредничества и арбитража одновременно, кроме того, первой
известной попыткой продемонстрировать греческому миру способность к
разрешению споров дипломатическими методами. Платейское дело (519 г.
до н.э.), связанное с отказом
от арбитража
из
соображений
внешнеполитической выгоды, демонстрирует способность к ловким
дипломатическим манёврам. Лепреиское дело (ок. 430 г. до н.э.) было
использовано официальной пропагандой для развязывания Элейской войны.
Посредничество на спартанский манер наглядно проявилось в фактах
грубого вмешательства во внутренние дела других государств и было
подкреплено угрозой силового воздействия (Афины - 403 г. до н.э., Флиунт 379 г. до н.э.). Фиванское дело (395 г. до н.э.), ставшее детонатором
Беотийской войны, являет пример декларативной апелляции к союзному
собранию.
Обустройство арбитражного процесса освещается в трудах А. Рэдера,
М.Н. Тода и В.П. Бузескула, опиравшихся на анализ эпиграфического
материала эллинистической эпохи. Разбор античной литературной традиции,
затрагивающей отдельные аспекты межполисных отношений в классической
Греции, позволяет согласиться с тезисом В.И. Кащеева (1991) о неразрывной
связи и сосуществовании во внешнеполитической практике эллинов таких
средств мирного урегулирования, как арбитраж и медиация. Требуется
подчеркнуть назревшую необходимость принципиального разграничения
этих понятий. Употребление Плутархом словосочетания διαλλακται και
δικασταί интерпретируется
как свидетельство о
последовательном
исполнении пятёркой спартанских дипломатов различных по своему
характеру обязанностей (по примирению и третейскому разбору спора).
Такие
официальные
представители
обязывались
к
проведению
компромиссного примирения, а затем выносили в составе арбитражной
комиссии окончательный вердикт. Однако чаще всего
медиация
производилась на условиях, предложенных третьей стороной, в форме
14
дипломатических переговоров и при содействии посольств обычного типа
(πρεσβεία). И если только послам так и не удавалось преодолеть возникших
противоречий, представители
нейтрального государства
переходили
непосредственно к процедуре арбитражного суда.
В шестой главе анализируются свидетельства об институтах ксенов и
проксенов. Среди спартиатов существовала достаточно узкая группа лиц, на
которую не распространялась установка на изоляционизм и ксенофобию этих людей, пользовавшихся специальными привилегиями, и назначали в
первую очередь послами и проксенами. Возможность выезда за пределы
государства воспринималась как значительная привилегия. Такой статус,
безусловно,
предоставлял дополнительные возможности для участия в
политической
жизни
«общины
равных». Иностранцы,
принявшие
покровительство Спарты и выступавшие в защиту её интересов у себя на
родине, взамен получали различные права в пределах её территории и
гарантированное заступничество. К числу проксенических привилегий,
дарованных Спартой иностранным гражданам, относились, прежде всего:
ателия, парэпидемия, асилия и проэдрия (показательно отсутствие сведений
о наделении иноземцев политией или исополитией). Общественнополитический статус подобных проксенов, объём их действительных прав и
обязанностей из-за недостатка эксплицитных свидетельств определить
невозможно. Вполне возможно, что проксены в самой Спарте выполняли
функции царских заместителей на время отсутствия правящих Гераклидов
или же при проведении больших праздников, когда в полис стекались
приглашённые гости.
Материальный достаток позволял отдельным спартиатам разводить
дорогостоящих
скакунов
и
приобщаться
к
решению
задач
общегосударственного значения в сфере практической дипломатии. То, что
один из именитых спартанских граждан Лихас, сын Аркесилая, был известен
не только как опытный дипломат, олимпийский победитель, гостеприимный
хозяин, но и как проксен Аргоса в Спарте - соотносится с его
принадлежностью к политической элите «общины равных» (слава радушного
гостеприимца в данном
случае
прямо способствовала
активной
дипломатической деятельности). Назначенные из числа приверженцев
Спарты
проксены-иноземцы
становились
проводниками
её
внешнеполитического курса, в свою очередь, проксены других государств,
проживавшие в Спарте, не могли не воздействовать на принятие некоторых
важных политических решений. Постановления о назначении таких
официальных
уполномоченных
затрагивали
интересы
государств,
заключавших формальные соглашения между собой, и находили отражение в
составлении особых декретов. Таким образом, проксения как форма
межполисных отношений являлась одним из средств, активно используемых
в спартанской дипломатической практике.
Роль ксении в межгосударственных отношениях классической Спарты
несоизмеримо ниже, но и её нельзя недооценивать. Ξενία - термин,
15
традиционно трактуемый как частное гостеприимство, радушный приём
чужеземцев.
Древнегреческое
гостеприимство
больше
напоминало
отношения крёстного родства, чем дружеские связи (Дж. Херман).
Скрепляемая особыми ритуальными актами, в частности, рукопожатием,
сбалансированным дарообменом, взаимными обязательствами сторон, ксения
представляла собой один из структурообразующих элементов общественного
бытия. В современной историографии ксения рассматривается в качестве
характерной особенности аристократического образа жизни. В архаическую
эпоху практически у каждой именитой семьи были гостеприимны. С
укреплением полисной государственности новые социальные силы стали
проецироваться на ксенические отношения, не разрушая при этом их
содержания. Гражданские ценности, таким образом, вступали в контакт с
ценностями, унаследованными от героического прошлого. Показательно, что
развитие и укрепление проксении не разрушило густой сети ксенических
связей, которые по-прежнему оставались важнейшей формой контактов
между жителями различных областей эллинского мира. Анализ античной
литературной традиции позволяет придти к однозначному выводу о
значительном географическом диапазоне ксенических связей отдельных
спартиатов. В сферу спартанских интересов особенно часто попадали
граждане Афин, Тегеи, Мантинеи, Флиунта, Элиды, Ларисы, Эгины, Коса,
Фасоса, Кизика и Милета. Следует учитывать не только прямые, но и
косвенные свидетельства о гостеприимстве, коль скоро в просопографии
лакедемонян встречаются имена типа Халкидей, Аканф, Олинфей, Фессал,
Беотий, Афиней, Самий, Книдис, Ливии, Скиф и Тавр. Лакедемоняне, как и
другие греки, иногда давали сыновьям имена в честь своих ксенов, в
некоторых случаях указывавшие на географические координаты.
Все источники фиксируют тот факт, что ксенией обладали
исключительно представители политической элиты "общины равных".
Действенность ксении обнаруживается в отдельных эпизодах. Наиболее
показательна ситуация, на примере которой нам удалось выявить
несомненную связь конкретной ксении с дипломатической практикой:
участник первого полномочного посольства в Афины Эндий, сын спартанца
Алкивиада, являлся ксеном афинянина Алкивиада, что, очевидно, было
учтено при формировании миссии 419 г. до н.э. Показательно и то, что,
несмотря на полный провал данной акции, Эндий дважды впоследствии
входил в состав эфората, а в 407 г. до н.э. вновь был отправлен послом в
Афины.
В седьмой главе анализируются данные исторических источников о
спартанских послах - их функциях, процедуре отправки и приёма. У
древнегреческих авторов рассматриваемого периода послы обозначаются поразному. Чаще всего используются такие слова, как άγγελοι, πρέσβεις,
πρέσβεις αυτοκράτορες. Самым широким по спектру значений является слово
άγγελος, которое может означать любого вестника или гонца, несущего
незначительную дипломатическую нагрузку. Наиболее адекватным, как
16
представляется, термином для обозначения обычных послов является слово
πρέσβεις, содержащее, по-видимому, семантическое указание на возраст.
Послы-автократоры обладали немного более широкими возможностями,
чем обычные послы, так как пользовались правом окончательного решения
заключать межгосударственный договор, но и они должны были
неукоснительно
следовать
полученным
в
полисе
инструкциям.
Необходимость в существовании самого словосочетания «полномочный
посол» объясняется стремлением подчеркнуть особый статус автократоров.
Данные спартанской просопографии классического периода позволяют
придти к выводу, что кандидатуры таких посланцев тщательно подбирались
по нескольким основным критериям: во-первых, «профессиональная»
пригодность и жизненный опыт, во-вторых, высокий социальный статус,
обусловленный не в последнюю очередь приобщенностью к политической
элите «общины равных», наконец, принималась в расчет и возможность
ксенических протекций.
Посольства отправлялись с разнообразными целями: для заключения
союзов, проведения переговоров о мире, передачи сообщений или
требовании, возобновления и подтверждения соглашений, за военной и
финансовой помощью, а также с другими разнообразными заданиями.
Численность обычных посольств была небольшой, как правило, они состояли
из трёх, двух или даже одного человека. В организации приёма и отправки
послов к началу Пелопоннесской войны ключевая роль принадлежала
эфорату. Цари, поставленные под его бдительный контроль, получали
возможность заниматься такими вопросами во время походов. Что касается
народного собрания, его следовало бы признать важным фактором,
ограничивающим компетенцию эфоров. Тем не менее, у нас нет веских
оснований для заключения о том, что спартанская экклесия обладала
значительной самостоятельностью в разработке и принятии решений об
отправке послов из полиса. Роль совета геронтов в формировании
практической
дипломатии
недостаточно
ясна
и
фактически
не
прослеживается. Однако можно предположить, что основные направления
внешнеполитического курса определялись на совместных заседаниях эфората
и герусии; геронты могли оказывать лишь косвенное, но вместе с тем
достаточно эффективное влияние на внешнюю политику, в том числе на
сферу практической дипломатии.
В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы.
К середине VI в. до н.э. внешнеполитический курс Лакедемона
претерпел такие изменения, которые позволили ему выдвинуться на одно из
первых мест среди остальных эллинских государств и выйти на арену
широких
международных
отношений. Локальные
столкновения
с
ближайшими соседями долго не приносили ожидаемых результатов, поэтому
пришлось активизировать поиски новых форм межгосударственных
отношений, способных обеспечить спартанское господство в южной Греции
и одновременно удерживать в повиновении многочисленное порабощенное и
17
зависимое население Лакедемона. Важнейшим
внешнеполитическим
достижением на данном этапе стало образование Пелопоннесской симмахии.
Это событие знаменует переход к новому этапу в спартанской политике,
переход от экспансионизма к дипломатии. Поиски принципиально новых
форм межполисных отношений привели к зарождению более или менее
упорядоченной дипломатической практики. По мере развития полисной
организации совершенствовалась и дипломатическая техника.
Исследуя спартанскую внешнюю политику VI-IV вв. до н.э., можно
выделить несколько основных дипломатических институтов. Наиболее
древним среди них был институт глашатаев, сохранивший отчасти и в
классическое время свой сакральный характер. По мере расширения
межполисных отношений традиционные полномочия глашатаев становились
недостаточными для проведения дипломатической политики. Миссия
глашатаев, ограниченная формальной передачей ультимативных заявлений,
не могла долго удовлетворять возраставшие потребности внешней политики.
Поэтому на арену межполисного взаимодействия стали выходить новые
институты.
На смену глашатаям пришли обычные послы, осуществлявшие
основную часть дипломатической деятельности.
Институт
послов,
безусловно, являлся уже с V в. до н.э. главным в спартанской
дипломатической практике. В особую категорию выделялись так называемые
полномочные послы, обладавшие наиболее широкими правами. Тем не
менее, даже послы-автократоры считались подотчетными экклесии, а их
статус по сравнению с обычными πρέσβεις отличался лишь возможностью
самостоятельного принятия окончательных решений в рамках, заранее
определённых полисным руководством.
Дипломатические функции в той или иной степени выполняли также
институты третейских посредников и судей, военных советников и
священных послов - спартанских феопропов (пифиев) и феоров. Не менее
существенную роль в процессе формирования межгосударственных
отношений играли институты ксении и - особенно - проксении. Древняя
практика ксенических связей, в которой следует искать корни полисной
дипломатии, предшествовала
появлению развёрнутых
официальных
контактов, однако даже в классическое время обычаи частного, или личного,
гостеприимства продолжали оказывать заметное влияние на меж­
государственные отношения. Институт проксенов сформировался в
результате заключения договоров о гостеприимстве на официальном уровне.
Проксены обладали политическим и общественным весом, пользовались
уважением и авторитетом как у себя на родине, так и за её пределами,
поэтому именно на них нередко возлагалась ответственность за проведение
посольских миссий.
В целом у нас имеются все основания считать, что классическая
Спарта имела весьма развитую дипломатическую структуру, в арсенале
18
которой
находились
достаточно
эффективные
осуществления внешнеполитической деятельности.
средства
мирного
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1. Дипломатические институты классической Спарты // Материалы итоговой
научной конференции преподавателей, сотрудников и студентовАстрахань: Изд-во АГПИ, 1991-С. 161. [0,02 пл.]
2. Тезисы доклада «Спартанская дипломатическая практика в V в. до н.э.»,
прочитанного на VII Всесоюзных Сергеевских чтениях // ВДИ, 1992, № 4.С. 211 (или: Вестник МГУ. Сер. 8: ИсториягМ., 1992, № 2гС. 90).
3. Проблема дипломатии и политики в условиях античной цивилизации.
Спартанские симбулы // Тезисы докладов Республиканской конференции
"От курса "Обществоведение" к курсу "Человек и общество".-Ниж.
Новгород, 1992гС. 67-68. [0,1 п.л.]
4. Дипломатические институты классической Спарты // Учёные записки
Астрах, гос. пед. ин-та. Материалы докладов итоговой научной
конференции (10-11 апр. 1991 г.).~Астрахань: Изд-во АГПИ, 1993гС. 172180. [0,6 пл.]
5. "Почетная обязанность" Талфибиадов (к вопросу о роли глашатаев в
спартанской дипломатии) // Историческое познание: традиции и новации.
Тезисы Международной теоретической конференции. Ч. 1-я.-Ижевск:
Изд-во Удмурт, ун-та, 1993.-С. 203-206. [0,2 п.л.]
6. Спартанский арбитраж // Учёные записки Астрах, гос. пед. ин-та.
Материалы докладов итоговой научной конференции (28-29 апр. 1992 г.).
Ч. II-я: Гуманитарные науки, педагогика и психология-Астрахань: Изд-во
АГПИ, 1995.-С 13-16. [0,2 пл.]
7. Генезис института спартанских симбулов // Учёные записки Астрах, гос.
пед. ин-та. Материалы докладов итоговой научной конференции (23 апр.
1993 г.). Ч. II-я. Гуманитарные науки-Астрахань: Изд-во АГПИ, 1995.-С.
33-45. [0,7пл.]
8. О некоторых функциональных особенностях института спартанских
глашатаев // ВДИ, 1996, № 4.-С. 133-141. [7 пл.]
9. Спартанские пифии // Античность, средние века и Новое время.
Социально-политические и этнокультурные процессы: Межвуз. сб. науч.
трудовгНиж. Новгород: Изд-во НГПУ, 1997гС. 35-42. [0J пл.]
10. Полномочные посольства Лакедемона // Тезисы докладов итоговой
научной конференции-Астрахань: Изд-во АГТТУ, 1997гС. 6. [0,1 пл.]
11. Спартанские институты феоров и феопропов // Власть, человек, общество
в античном мире.-М.: Изд-во ИВИ РАН, 1997тС. 198-208. [0,5 пл.]
19
12. Спартанские международно-правовые институты // Нормы человеческого
общения: Тезисы докладов международной конференции Нижегородского
государственного лингвистического университета им. H.A. Добролюбова,Ниж. Новгород: Изд-во НГЛУ, 1997гС. 193-194. [ОJ пл.]
13. Предпосылки становления спартанской дипломатической практики //
Итоговая научная конференция. Тезисы докладов. История. Политология.
Правоведение-Астрахань: Изд-во АГПУ, 1998гС. 30. [0,02 пл.]
14. Роль ксении в межгосударственных отношениях классической Спарты //
Итоговая научная конференция: Тезисы докладов. История. ФилософияАстрахань: Изд-во АГПУ, 1999.-С. 35. [0,02 пл.]
Подписано в печать
Тираж 100 экз.
20
Заказ № 376
Изд-во АГПУ
