Космическая одиссея и магический реализм

2011 — №4
Проблемы филологии, культурологии и искусствознания
135
Космическая одиссея и магический реализм
(процессы внеязыковой идентификации
в современном кинематографе)
С. В. ПОДЛУЖНЫЙ
(ГУМАНИТАРНЫЙ ИНСТИТУТ ТЕЛЕВИДЕНИЯ И РАДИОВЕЩАНИЯ ИМ. М. А. ЛИТОВчИНА,
Г. МОСКВА)*
В статье рассматривается развитие магического реализма как следствие кризиса сознания
европейской культуры, его возрастающая актуальность и влияние на язык современного кинематографа.
Ключевые слова: магический реализм, внеязыковое явление.
М
агический реализм, ныне глобальное
явление в современной литературе
и кинематографе, начал свой путь в новом
латиноамериканском романе. Мы говорим
о магическом реализме как противополож>
ности европейского сюрреализма — «чудес>
ной американской реальности» в понимании
Алехо Карпентьера (Carpentier, 1967: 98).
Однако история делает свой круг: идеи
Астуриуса, Карпентьера, вернувшихся из
Франции и посадивших свои зерна на мисти>
ческой почве Латинской Америки, дали, как
оказалось, свои плоды повсеместно.
Рационалистическая европейская наука,
совершившая невероятные успехи в области
естественных наук, не смогла приблизиться
к ответам на главные вопросы человечества.
Магический реализм питал европейского чи>
тателя тем, что последнему давно казалось
утраченным. Говоря словами Франца Роха,
«реальность реконструировалась благодаря
духовному феномену» (Roh, 1925: 8). Сам же
духовный феномен остается необъяснимым
по сей день. Опираясь на гипотезу Сепира>
Уорфа (Уорф, 1960), а также на более совре>
менные исследования в области психолинг>
вистики (в том числе «Введение в шизореаль>
ность» В. П. Руднева), можно сказать что
арбитрарный (условный, связь которого не
зависит от причинно>следственных факто>
ров) язык — барьер, отделяющий человека
цивилизации как от адекватного восприятия
внешнего мира, так и от адекватного воспри>
ятия самого себя в этом мире (Руднев, 2011).
Однако, соприкасаясь с элементами мифа,
человек постиндустриального общества на>
ходит универсальный инструмент самоиден>
тификации. Бенджамин Ли Уорф пишет:
«Мои собственные наблюдения дают мне
право утверждать, что язык, несмотря на его
огромную роль, напоминает в некотором
смысле внешнее украшение более глубоких
процессов нашего сознания...» (Whorf, 1956).
К похожим выводам приводят исследования
глубинных процессов психики в трансперсо>
нальной школе психологии. Станислав Гроф
замечает: «В повседневной жизни мы имеем
дело не с объектами, а с их сенсорными пре>
образованиями или с сообщениями о разли>
чиях; мы имеем доступ к картам, а не к тер>
ритории. Информация, различение, форма
и паттерн, составляющие наше знание о ми>
ре, являются лишенными размерности сущ>
ностями, которые нельзя локализовать
в пространстве или во времени» (Гроф, 1993:
132) Наше знание о мире ограничивается
языковым занавесом, по сути шизотической
(термин В. П. Руднева) системой, лишившей>
ся связи с денотатами. Школа виртуаль>
ной психологии (в частности исследования
Н. Носова) предлагает новый взгляд на про>
цесс формирования человеческой психики
* Подлужный Сергей Викторович — аспирант кафедры теории и истории культуры Гумани>
тарного института телевидения и радиовещания им. М. А. Литовчина, г. Москва. Тел.: +7 (495)
721>38>55. Эл. адрес: psurg@yandex.ru
136
ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ
и предлагает иерархическую схему развития
виртуальных реальностей сознания челове>
ка (Носов, 2000). В свою очередь психолог
и философ В. П. Руднев пишет: «Человеку
тесно в реальности, где слова непохожи на
вещи, а высказывания на факты. Он ищет
смысла, который заключается в поисках сов>
падения слова и вещи. Смысл этот полно>
стью может быть достигнут только в мисти>
ческом невербальном опыте» (Руднев, 2011:
35). Магический реализм в полной мере
представил универсальный симбиоз внеязы>
кового мистического опыта в вербальной
(говоря о литературе) или языковой (говоря
о других видах искусства) интерпретации
или, иными словами, проявление трансцен>
дентного чудесного в современной западно>
европейской цивилизации. И прежде всего
этот мистический опыт направлен на самого
человека.
Нельзя сказать, что «Космическая одис>
сея» (1968) Стэнли Кубрика — явление маги>
ческого реализма, однако и в том и другом
можно проследить некоторые аналогии.
И «Космическая одиссея», и произведения
магического реализма пытаются описать те
явления нашей психики, при которых естест>
венное развертывание языка оказывается
несостоятельными. Габриэль Гарсия Маркес
прибегает к хитросплетениям ассоциаций,
которые напоминают непоследовательную
память человека. Повествование как бы об>
ретает глубину человеческого сознания, по>
гружаясь в иррациональные связи, но при
этом сохраняет свою целостность. В эпизоде
«Юпитер и по ту сторону бесконечности»
Кубрик использует образы, не поддающиеся
грамматическому разбору, тем самым делая
фильм не только языковым, но и сверхъязы>
ковым явлением. Мы можем передать вер>
бально метаморфозы, происходящие на эк>
ране, точно так же, как можем описать на
словах мерцание стробоскопа, но мы не мо>
жем вербально передать опыт эффекта, ко>
торый он оказывает на психику. Итак, мис>
тическое, явление сверхъязыкового порядка
встраивается в обыденный мир (или в обы>
денный текст), тем самым переводя поэтику
2011 — №4
художественного произведения на новый
уровень. Позже Дэвид Линч будет использо>
вать похожий прием сверхъязыкового явле>
ния или пропущенного элемента, который не
будет позволять полностью декодировать
текст фильма. Оба режиссера подготовили
почву для более радикальных способов по>
вествования.
Фильм «Вход в пустоту» (2009) Гаспара
Ноэ берет за основу повествования внете>
лесный опыт человека. На протяжении всего
фильма мы наблюдаем действие как бы из
сознания главного героя. Подобные экспе>
рименты уже были в мировом кинематогра>
фе, например «Леди в белом» (1947) Роберта
Монтгомери — первый фильм, снятый цели>
ком субъективной камерой. Еще ни один
режиссер не пытался выразить этот опыт
в столь медитативной манере, прибегая
к различным спецэффектам, которые напря>
мую воздействуют на психику зрителя: раз>
личные цвета на экране, которые мерцают
с определенной частотой на протяжении
долгого времени, являются невербальными
воплощениями перехода в различные момен>
ты жизни главного героя. Все повествование
фильма тесно связано с «Тибетской Книгой
Мертвых» и опытом человека, который, уме>
рев, не может уйти из этого мира, равно как
и не может понять: мертв ли он на самом де>
ле. Этот опыт находится за гранью того, что
нам может предложить классический кино>
язык, поэтому Г. Ноэ прибегает к психоак>
тивным эффектам, пытаясь передать особое
состояние сознания, в котором находится
главным герой, и это не является метафорой.
Таким образом режиссер фильма объединя>
ет знак и денотат.
Более радикальным можно назвать экс>
перимент Апичатпонга Вирасетакуна с его
фильмом «Тропическая болезнь» (2004).
Фильм делится на две части, причем вторая
является как бы «изнанкой» первой. Первая
половина фильма отображает жизнь в мега>
полисе в Юго>Восточной Азии и отношения
двух молодых людей. Вторая — представля>
ет духовный опыт главного героя (Кенга),
его мистические, невербальные переживания.
2011 — №4
Проблемы филологии, культурологии и искусствознания
Мы наблюдаем за главным героем в течение
первой части, как за маской, человеком, ог>
раниченным социокультурными рамками.
Мы едва можем понять его переживания.
Мир Кенга полон ограничений, бессмыслен>
ных атрибутов, пустых слов. Он — лишь еди>
ница в сложной структуре общества. Вторая
часть фильма — блуждания главного героя
в чаще джунглей. Благодаря различным ми>
фологическим образам, темным медитатив>
ным планам, различным перевоплощением,
Апичатпонг передает непосредственно сам
опыт главного героя, его переживания, зача>
стую минуя при этом попытку языкового
воплощения этих переживаний. Эта часть
фильма наполнена магией джунглей, магией
созерцания и трансформации. Ее сложно
дискретизировать, разложить на граммати>
ческие составляющие. Скорее она представ>
ляет гештальт, опыт, несводимый к сумме
своих частей. Кажется, что две составляю>
щие этого фильма противоположены меж>
ду собой. Но обе являются целым. Только
в случае с первой — это внешняя составляю>
щая реальности, а во второй — внутренняя,
психологическая реальность. В состоянии
активного глубинного бессознательного ге>
рой отправляется на поиски теневой сторо>
ны, которая представлена в фильме в виде
тигра — животного, агрессивного начала.
Вся эта часть является как бы бредом, по>
бочным эффектом некой болезни, которая
затмевает сознание героя. Сама жизнь в ме>
гаполисе тоже своего рода лихорадка, лихо>
радка смыслов. Это тяжелая болезнь, кото>
рую переживает герой фильма физически,
является психологической ремиссией, от>
правной точкой к постижению смысла ве>
щей. Путь в джунглях бессознательного яв>
ляется возвращением к глубинному смыслу
своего бытия. Итог этого похода — приятие
своей теневой стороны, своего глубинного
начала. Это и есть одиссея, Космическая
одиссея — возвращение к истоку смыслов.
Обреченное на болезнь сознание челове>
ка улавливает искусственную природу ра>
мок собственного существования. Впадая
в лихорадку, затмение, человек движется
137
в поисках истинного смысла. «Тропическая
болезнь» наводит нас на мысль о том, явля>
ется ли подобная иллюстрация отражением
глубинных коллективных психических про>
цессов. Является ли современный кризис
постмодернистского сознания той самой ли>
хорадкой? Природу такой болезни отлично
описывает Карл Ясперс в «Общей психопа>
тологии»: «Думаю, я сам вызвал болезнь.
В моей попытке проникнуть в мир иной
я встретился с его природными стражами,
воплощениями моих собственных слабостей
и недостатков... Я думал, что каждый чело>
век имеет их, но не воспринимает благодаря
защитному и успешному обману чувства
личного существования. Я полагал, что это
последнее — артефакт памяти, структур
мысли и т. п. — кукла, на которую достаточ>
но приятно смотреть снаружи, но у которой
внутри нет ничего реального» (Ясперс, 1997:
372). В большинстве мы воспринимаем исклю>
чительно внешнюю форму нашего существо>
вания, которая оказывается лишь «куклой»
в сопоставлении с глубинными процессами
нашего бытия. Окружающая нас социальная
реальность и иллюзия «нормы» — маска, ко>
торая разрушает нашу духовную сущность.
Подводя итог, можно сказать, что «Кос>
мическая одиссея» С. Кубрика стала не про>
сто примером цитируемого сверхъязыково>
го приема в мировом кинематографе, но
целой идеологической, философской ступе>
нью, расширившей привычное понимание
магического реализма и восприятия мисти>
ческого в искусстве. Это явилось опорой как
для нового поколения режиссеров, которые
стали использовать иную, сверхъязыковую
сторону кинематографического повествова>
ния, так и помощью в поисках нового инст>
румента самоидентификации человека.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гроф, С. (1993) За пределами мозга. М. :
Изд>во трансперсонального ин>та.
Носов, Н. (2000) Виртуальная психология
М. : Аграф.
Руднев, В. П. (2011) Введение в шизореаль>
ность М. : Аграф.
138
2011 — №4
ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ
Уорф, Б. Л. (1960) Отношение норм поведе>
ния и мышления к языку // Новое в лингвисти>
ке. Вып. 1. М. С. 174–175.
Ясперс, К. (1997) Общая психопатология.
М. : Практика.
Carpentier, A. (1967) De lo real maraviloso
americano. Montevideo : Arca.
Roh, F. (1925) Nach>Expressionismus, Magi>
scher realismus. Leipzig : Klinkhardt & Biermann.
Whorf, B. L. (1956) Language, Thought and
Reality. N. Y. : Wiley.
SPACE ODYSSEY AND MAGICAL REALISM
(THE PROCESSES OF EXTRALINGUISTIC
IDENTIFICATION IN MODERN CINEMA)
S. V. PODLUZHNY
(THE M. A. LITOVCHIN HUMANITIES INSTITUTE
OF TV AND RADIO BROADCASTING)
This article researches the development of ma>
gical realism as a consequence of the crisis of
European culture’s consciousness, its increasing
actuality and influence on the language of contem>
porary filmmaking.
Keywords: magical realism, extralinguistic
phenomenon.
BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)
Grof, S. (1993) Za predelami mozga. M. : Izd>
vo transpersonal’nogo in>ta.
Nosov, N. (2000) Virtual’naia psikhologiia M. :
Agraf.
Rudnev, V. P. (2011) Vvedenie v shizoreal’nost’
M. : Agraf.
Uorf, B. L. (1960) Otnoshenie norm povedeni>
ia i myshleniia k iazyku // Novoe v lingvistike.
Vyp. 1. M. S. 174–175.
Iaspers, K. (1997) Obshchaia psikhopatologiia.
M. : Praktika.
Carpentier, A. (1967) De lo real maraviloso
americano. Montevideo : Arca.
Roh, F. (1925) Nach>Expressionismus, Ma>
gischer realismus. Leipzig : Klinkhardt & Bier>
mann.
Whorf, B. L. (1956) Language, Thought and
Reality. N. Y. : Wiley.
Научная жизнь
27 октября 2011 г. в МосГУ состоялось организационное собрание членов Русской секции Международной академии наук.
Международная академия наук (штаб-квартира в г. Инсбрук, Австрия), основанная
в 1980 г. по инициативе дважды лауреата Нобелевской премии Линуса Полинга
и других крупнейших ученых современности, объединяет выдающихся ученых, организаторов науки, политических и общественных деятелей мира. Среди них более
120 лауреатов Нобелевской премии. В состав МАН вошли члены более 80 национальных академий наук. Свыше 40 университетов различных стран и многие исследовательские институты стали коллективными членами академии. Русская секция МАН была учреждена в 1993 г. У ее истоков стояли выдающиеся представители отечественной науки академики Н. Н. Моисеев, В. И. Покровский, Н. Г. Басов,
А. И. Прохоров, К. В. Судаков, Н. П. Лаверов, Ф. И. Комаров и др.
На организационное собрание приехал президент Международной академии наук
В. Кофлер (Австрия), представители руководства МАН из США и Японии, ученые —
члены МАН из Москвы и ряда других городов России. Произведены изменения в
Уставе, в том числе приняло новое название — «Русское отделение МАН», избраны
руководящие органы. Президентом Русского отделения МАН избран И. М. Ильинский, ректор Московского гуманитарного университета. Вице-президентами Русского отделения МАН избраны О. С. Глазычев и Вал. А. Луков, генеральным ученым
секретарем — Н. В. Захаров.