ЭКСПОНИРОВАНИЕ ПАМЯТНИКОВ НАРОДНО-БЫТОВОЙ КУЛЬТУРЫ ГРЕКОВ СЕВЕРНОГО ПРИАЗОВЬЯ В КОНЦЕ 1920-Х ГГ.
реклама
ЭКСПОНИРОВАНИЕ ПАМЯТНИКОВ НАРОДНО-БЫТОВОЙ КУЛЬТУРЫ ГРЕКОВ СЕВЕРНОГО ПРИАЗОВЬЯ В КОНЦЕ 1920-Х ГГ. В СВЕТЕ АРХИВНЫХ ИСТОЧНИКОВ © Бацак Н.И. Институт истории Украины Национальной академии наук Украины, Украина, г. Киев На основе архивных источников освещаются мало исследованные аспекты истории изучения и экспонирования памятников традиционной культуры греческой общины Северного Приазовья в условиях социокультурных трансформаций конца 20-х годов ХХ века. Ключевые слова: греки Северного Приазовья, национальная политика, традиционная культура, выставка. Одним из самых болезненных вопросов советского наследия для Украины является национальный. Украинские и российские политики и историки продолжают острый спор о судьбах народов, населявших бывшую УССР. С самого начала своего прихода к власти большевики были вынуждены решать унаследованный от Российской империи сложный комплекс запущенных национальных проблем. Для снятия остроты ситуации с начала 1920-х годов национальная политика большевистского государства была подчинена идеологическому тезису «самоопределения и дружбы народов». Обусловленный, главным образом, тактическими целями укрепления режима, он потребовал от советской власти предпринять ряд конкретных практических мер. В 1923 г. они оформились в почине нового направления национальной политики – «коренизации» [7, 20]. Осуществление ее было непродолжительным, но многоплановым: кроме социально-экономических и административных аспектов, ярчайшее проявление коренизация получила в культурной жизни. Собственно в этом плане она сыграла определяющую роль в последующем этнокультурном развитии больших и малых народов, составляющих население тогдашней советской Украины. Одной из интереснейших и в то же время сложных исследовательских проблем является вопрос трансформации этнической культуры греческой общины Северного Приазовья в указанный период. На сегодняшний день существует достаточно обширная историография, посвященная различным аспектам функционирования и изменения структуры традиционной культуры греков Северного Приазовья как биэтнической общности. Старший научный сотрудник сектора исследований цивилизаций Причерноморья, кандидат наук. 124 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО Существенная часть современных исследований по проблемам их традиционной культуры рассматривает ее отдельные элементы в качестве важного источника изучения этнической истории, а также межэтнических взаимовлияний. Впервые вопрос как часть историко-этнологической и историографической проблемы был поднят в исследованиях М.А. Араджиони [1]. Здесь, относительно интересующего нас периода, характеризуется деятельность научных учреждений и общественных организаций в ходе проведения политики коренизации: «1925-1933-е гг. явились пиком исследовательской активности в изучении истории и культуры приазовских греков. За относительно небольшой срок – девять лет – было организовано и проведено 12 экспедиций. Основной акцент делался на изучение проблем этногенеза, истории революционного движения и языка греков-эллинофонов… проводилась работа по изучению этнической истории, традиционной культуры, фольклора греков» [1, 29]. К различным аспектам духовной и материальной культуры греков Приазовья обращаются в своих работах украинские этнологи и историки И.С. Пономарева, Л.А. Лыганова [12, 13], Т.Н. Князева[10], Е.К. Чернухин [6], а также ряд зарубежных этнографов и фольклористов – Ю.В. Иванова [8], А. Новик [15], Э. Алтынкайнак [26, 27] и др. Ряд работ украинского этнолога И.С. Пономаревой фиксируют динамику и трансформацию материальной и духовной культуры этой этнической общины, характеризуют коллекции предметов традиционной культуры, хранящихся в фондах краеведческих музеев Донецка и Мариуполя [16, 17, 18]. Внимание автора сфокусировано на выявлении в моделях этнической культуры греков свидетельств активности межэтнических контактов и ассимиляционных процессов в области языка и материальной культуры греков в разные исторические эпохи его развития, усвоения им ряда элементов культур балканских, малоазийских, крымских и восточнославянских народов. Социально-экономические и культурные измерения этнического бытия приазовских греков в условиях осуществления советской национальной политики коренизации нашли отражение в работах историка Л.Д. Якубовой [21, 22, 23]. В частности, в них анализируется политика украинского советского правительства, деятельность Греческого отдела ЦК Нацменьшинств при ВУЦИК в отношении данной этнической общины, рассматриваются грани радикальной трансформации ее духовной культуры. Историк отмечает соотнесенность процессов коренизации в среде греков и их национальнокультурного возрождения второй половины 1920-х годов: «Специфика культурных процессов в их среде была связана с осуществлением «коренизации». В 1926-1928 гг. «грецизация» приобрела вид последовательной политики, которая наряду с прогрессивными моментами (содействие возрождению национальной культуры, сознания, языка) не была лишена определенных недочетов… В результате в данный период «грецизация» развивалась лишь в области народного образования» [23, с. 148]. Национальная политика и традиционная народная культура 125 Тем не менее, комплекс проблем, связанных с собиранием, изучением и экспонированием предметов традиционной культуры греков Приазовья в конце первой трети ХХ в., остаются одним из интересных для исследования вопросов. Начало традиции коллекционирования и экспонирования народно-декоративного искусства греков с исследовательско-образовательной целью было положено еще в 60-е годы позапрошлого века. Так, уже на Первой всероссийской этнографической выставке, организованной в 1867 г. Обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, среди других этнических групп населения Новороссийского края были представлены и мариупольские греки [41, с. 100-143]. Дальнейшая практика обследований, сбора этнографических материалов и формирования первых выставочных коллекций предметов традиционной культуры приазовских греков активизировалась распространением научного движения при участии различных общественных научных организаций [1, с. 14-17] (прежде всего, авторитетных Российского географического общества, Императорской археологической комиссии и т.п.) [19]. Они ориентировали деятельность и известных ученых-профессоров университетов, и любителей-провинциалов [4, 5]. На рубеже ХІХ-ХХ вв. на основе собирания этнографических предметов для выставок и музейных экспозиций получили начало ряд коллекций традиционной одежды, хозяйственных орудий и домашней утвари приазовских греков. Особенное значение для развития этнографической деятельности в регионе имело приобщение к ней педагогических и ученических коллективов мариупольских гимназий [14]. В результате их этнографических «экскурсий» была организована достаточно представительная экспозиция «историко-церковно-археологического музея» Мариупольской Александровской гимназии [35, 36]. Значительную часть экспонатов ее церковного раздела составляли духовные реликвии, связанные с крымским периодом истории греческой общины (византийская икона-складни ок. XVI-XVII вв. с изображениями св. Харлампия, Игнатия и Пантелеймона, принадлежавшая одному из организаторов греческого переселения из Крыма в Приазовье митрополиту Готфии и Кафы Игнатию (И. Газадино, 1715-1786), старинные резной деревянный крест и серебряная кадильница, а также караманлийское [9] рукописное Евангелие XVIII в.). Однако самой многочисленной частью экспозиции была этнографическая, пополняемая экспонатами из греческого быта еще и в первые десятилетия ХХ в.: орудиями труда и ремесел, предметами мужской и женской традиционной одежды, полотенцами и коврами, покрывалами и ковриками, посудой, образцами орнаментов вышивки, обрядовых хлебов и т.п. На фоне разворачивания ассимиляторской политики правительства в области языка и духовной культуры интерес к традициям, народному творчеству и искусству мариупольских греков сводился, главным образом, к вы- 126 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО явлению комплекса черт географической и социальной среды, а также традиционного быта [3]. В русле кардинальных социокультурных преобразований 1920-х годов формируются новые подходы в собирании, изучении и выставочном применении предметов народной культуры греков. Стремительные, произошедшие менее чем за десятилетие, изменения в общественной и духовной сфере жизни греческих общин Украины привели к обострению проблемы сохранения и живого воспроизводства большей части традиционных элементов их культуры. Первая половина 1920-х гг., как отмечает Л.Д. Якубова, стала для приазовских греков периодом ожесточенной борьбы за физическое выживание [23, с. 62-77]. И до начала 30-х гг. греки в большинстве своем продолжали сопротивляться радикальным устремлениям власти разрушить их устоявшиеся жизненные основы, однако на смену открытому активному противостоянию явились скрытые и более пассивные его формы. Греческие общины Приазовья переживали глубинные деформации всех сфер существования, в этносоциальном и личностном измерении. Если в недавнем прошлом уклад жизни греческого крестьянина характеризовало традиционное индивидуальное хозяйство с присущей ему патриархальностью, во второй половине 1920-х гг. вследствие его натурализации и снижения продуктивности, а также упадка ремесел начался процесс распадения традиционного греческого сельского мира. Многих зажиточных крестьян-греков обстоятельства вынуждали менять место жительства, род деятельности, способы социальной адаптации. О распространенности процессов раскрестьянивания в среде греков можно судить по ретроспективным нарративам и газетным хроникам тех лет. В записках уроженца с. Камарь И. Стрионова упоминается односельчанин Христофор Алхкозов: «В годы нэпа он разбогател, стал крупным кулаком… «Я, дурак был, думал, что нэп сохранится надолго, и решил разбогатеть и показать крестьянам, как бывший бедняк Христофор разбогател. Я … в село больше не приеду, буду жить теперь в городе» … он оказался в г. Сталино, купил на окраине дом, пару лошадей и бричку … живет с извоза» [39, с. 44, 157]. Мариупольская газетная хроника того времени (нередко принимающая публицистически острый характер) фиксировала еще более яркие случаи: «Было это давненько, в селе Комарь. Собрал богатый Семен-Огла многочисленных друзей и родственников. Усадил их за стол, обильно уставленный склянками с самогоном и дорогими яствами, во образе керченских сельдей, и держал к ним речь: – Деревня не по мне. Хоть и не обижен я прибытком, однако простору здесь мало умному человеку. То ли дело город... Знакомые поудивлялись, закусили, раскупили все имущество Семена-Огла и попрощались с ним... Сейчас мы застаем уже Семена-Огла в Мариуполе, в роли собственника дома № 48 по ул. Артема. В этой роли Семен-Огла чувствует себя Национальная политика и традиционная народная культура 127 на месте» [37]. Вынужденный жизненный перелом, приводя к отчуждению от традиционных основ существования, вызывал необратимую утрату части прежней системы ценностей бывших состоятельных крестьян и хлебосольных хозяев, порождал моральную деградацию личности: «Вот он носится по двору, с молотком в руке, за квартирантом, угрожая вышибить его из квартиры, если тот не освободит ее добровольно. Вот Семен-Огла обещает своему квартиранту «дать квартиру на кладбище», если он не повысит квартирной платы. А то притаится ночью и ждет квартиранта, чтобы отучить его ходить в дом…» [37]. Заметим, что описания схожих эпизодов в отношениях между домовладельцами-греками и их квартирантами в мариупольской хронике конца 20-х годов были нередки (например, «Как повздорил Чекериди с гр-ном Репринцевым, и решил во что бы то ни стало выселить последнего из квартиры…») [32]. В новых социокультурных условиях претерпевал болезненный распад и традиционный уклад, а вместе с ним и бытовая культура, менее зажиточных крестьян, особенно молодежи. Покидая села, молодежь мобилизовалась на промышленные и портовые предприятия Мариуполя, где, вынужденная жить в перенаселенных коммунальных квартирах без минимальных удобств или в тесных и грязных бараках, в тяжелейших бытовых и производственных условиях совершала подвиги индустриализации. Ежедневная хроника городской газеты фиксировала периодические вспышки инфекционных болезней, вызванные употреблением нечистой воды и отсутствием (неисправностью) канализации во многих домах коммунальной собственности и заводских бараках. Низкие социальные параметры жестко задавали уровень советской бытовой культуры: «Разве рабочему и служащему нужны легенькие столики на козьих ножках и буфеты из ясеня со стеклами на дверках?.. Семейному служащему, живущему в 2-х комнатах с семьей в пять человек, причем одна комната служит кухней и кладовой, просто некуда ставить диваны, тахты, гардеробы с зеркалами и английские … кровати. В квартире ведь и повернуться негде. А куда рабочему ставить эту стильную … мебель, когда в квартире земляной пол, а высота комнаты меньше высоты гардероба?.. От тепла, от сырости она (мебель – Н.Б.) скоро рассыхается или расклеивается. Злость разбирает … при виде этой ненужной мебели. К чему она и для кого?» [38]. Тяжелые условия труда и быта становились не последним фактором широкого распространения алкоголизма, хулиганства и циничного поведения среди местной молодежи. Эти новые явления общественной жизни ширились тем активнее, чем стремительнее происходил распад традиционных структур духовной культуры. В среде этноса, развитие которого до конца XVIII в. протекало в религиозно чуждом окружении, православная духовность исторически выполняла важную культурообразующую функцию. Несмотря на предельно консервативный и устойчивый характер, в период активного наступления агитпропа эта жизненная сфера подверглась диссолютивным тенденциям. 128 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО Порождаемые в результате рубежные формы культурной практики своей фантасмагоричностью подчас приводили в недоумение самих апологетов «безбожия». Им пришлось обозначить эти явления в терминах советского новояза как своеобразную «смычку». Вот что, например, представлял собой обряд погребения в начале 1928 г. в окрестностях Мариуполя: «По улицам поселка растянулась похоронная процессия. Впереди ее идут два попа, два дьякона в раззолоченных ризах. Дым ладана окутал всю процессию. Хор на 20 человек тянет «Вечную память»... На помощь хору из клуба появляются шефы – клубная секция духового оркестра. Из медных труб..., покрывая хор, несется «Вы жертвою пали»... Сзади процессии сердобольные старушки шепчут: – И-и, родимая, как хорошо покойнице лежать будет... вишь, как ее хоронят: и по-нашему, и по-советскому – с музыкой и с безбожниками» [33]. В то время, как культурная революция стремилась внедрять в обыденность мариупольцев новые формы традиционных обрядов, старые не спешили окончательно уступать им место, неизбежно при этом претерпевая деформацию. Так, традиционно заботилась многочисленная община греческого села Мангуш о развитии в своей среде духовно-культурной и образовательной инфраструктуры. И к началу ХХ в. она включала в себя два церковных прихода, две начальные школы и одно высшее начальное училище с небольшой библиотекой при нем, а также «народный дом», где в 1912 г. был открыт первый в уезде кинематограф [2, с. 109, 133, 136, 173]. Однако менее чем через пятнадцать лет советская власть в лице местных активистов поставила перед крестьянами вопрос о необходимости отремонтировать и расширить на общественные средства здание одной из церквей для устройства в нем клуба («народного дома»). Сельскому активу пришлось четырежды сзывать участковые собрания селян, на которые, впрочем, явилось менее шестой их части (официально – около 1000 человек из 6396 [23, с. 107]), чтобы добиться нужного решения. В итоге греки были вынуждены проголосовать за то, чтобы «для экономии средств и для широкого охвата населения массовой культработой приспособить под народный дом здание большой церкви села … просить райисполком и окрисполком изъять здание большой церкви из ведения религиозной общины…» [31]. В принятии решения особенно акцентировался экономический аспект духовной по сути проблемы: подчеркивался «вопрос о более целесообразном использовании собранных по самообложению 18 тыс. рублей». Прагматизм второй части постановления: «для немногочисленной общины верующих селяне предлагают передать здание малой церкви», – мотивируясь будто исключительно целями экономии средств, полностью игнорировал тот неоднозначный (в частности, для религиозных чувств верующих) факт, что «здание бывшей малой церкви… уже частично использовано под народный дом» [31]. Несмотря на происходившие диссолютивные процессы в устоявшейся системе ценностей, представлений и взглядов, греческая община стреми- Национальная политика и традиционная народная культура 129 лась воспроизводить в новых социокультурных условиях традиционные и «понятные модели (своего – Н.Б.) существования как такового» [21, с. 5]. Это конфликтное противоречие порождало деформацию и определенную транзитивность всех форм миропонимания и общественной деятельности, структур духовной и материальной культуры греков. Одной из важнейших доминант этнокультурной системы приазовских греков, имевшую значение как фактор самосознания и сохранения этнической идентичности, была историческая память о крымском периоде существования общины, ее переселении в Приазовье в 1778 г. и первых десятилетиях жизни в новом Отечестве, когда греки пользовались существенными экономическими льготами и гражданскими привилегиями. В 20-е годы община проявляла стремление сохранить этот важный культурообразующий фактор, хотя и в этих аспектах ее этнокультура понесла определенные потери. О степени деформации памяти об этническом прошлом греков и, одновременно, об актуальности обращения к нему в новых социокультурных условиях дает представление очерк И.Ф. Левкопулоса (Лекопулоса) «Греки на Мариупольщине», опубликованный в региональной печати [11]. Автор – греческий политэмигрант, филолог, преподаватель Мариупольского педагогического техникума [24, с. 294] – подает исторический материал в явно тенденциозном ключе: «Немедленно после переселения правительство (царское – Н.Б.) не стало теснить греков. Но с течением времени оно переменило курс. Были распущены греческие выборные учреждения, закрыты школы, церкви. Грекам-учащимся было запрещено разговаривать на родном языке, и за каждое произнесенное греческое слово их штрафовали на определенную сумму. Цель была ясна: держать неграмотным греческое население, чтобы легче было его эксплуатировать. Благодаря этому греческое крестьянство осталось темным, неразвитым и неграмотным. Греческая национальность была царским правительством придавлена». Помимо этого, очерк изобилует очевидными фактическими неточностями и ошибками (в дате переселения из Крыма, преувеличенном втрое количестве переселенцев, а также в деталях колонизации и формах национальной политики царского правительства, результатах развития просвещения среди греков и т.п.). Явное пренебрежение к исторической памяти, более столетия хранимой греками, имело целью обосновать попытку ее подмены новыми, культурреволюционными, идеологемами: «греческая национальная культура при соввласти возрождается быстрым темпом»; «греческое население имеет свободу языка, обычаев, религии и нравов»; «крестьяне являются участниками управления страной»; «греческая культура процветает, и это является результатом победы рабочих и крестьян». Примечательно, что публикация очерка И.Ф. Левкопулоса не вызвала никакого печатного отклика ни со стороны греков-деятелей коренизации, ни со стороны историков-краеведов. На фоне деформационных процессов, охвативших многие элементы этнической культуры мариупольских греков, во второй половине 1920-х годов 130 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО актуализируются различные виды народного творчества, в том числе декоративное. Импульсом к его развитию послужила получившая в период коренизации новое наполнение практика собирания и экспонирования предметов греческой материальной культуры. В 1920 г. благодаря деятельности местного ученого-краеведа И. Коваленко сохранившаяся часть коллекции бывшего историко-церковно-археологического музея Александровской гимназии становится основой фондов организованного им Мариупольского музея краеведения [30]. В 1926 г. постановлением Президиума ВУЦИК в музее был создан греческий отдел, который получил из средств Народного комиссариата просвещения УССР ежегодную целевую субсидию в размере 3 тыс. руб. на изучение этнографии греков. Таким образом подчеркивалась исключительная роль греческого отдела Мариупольского музея в «культурном обслуживании» всех греческих районов Украины [29, с. 59-61]. Уже два года спустя экспозиции греческого отдела привлекали более 14 тыс. посетителей в год [30]. В 1928 г. отдел принял участие в Выставке достижений национальной политики в Украине, организованной в Харькове в рамках IV сессии ВУЦИК и имевшей всеукраинское значение. Проведенная с 25 ноября по 25 декабря, выставка должна была служить иллюстрацией к отчету секретаря ВУЦИК А. Буценко «О советском строительстве среди национальных меньшинств в УССР» [28, с. 3]. Экспозиция греческого отдела, подготовленная под руководством директора мариупольского музея И. Коваленко, заняла видное место среди стендов, знакомивших с культурой других национальных меньшинств Украины – поляков, евреев, болгар, немцев, чехов, татар. «… Все эти национальности имеют на выставке свои уголки. Немцы гордятся своим прекрасным скотоводством, чехи из Черняховского р-на на Волыни – картофелем, дающим 1250 пудов с десятины, поляки из Мархлевского р-на – фарфоровым производством своих заводов...» [34]. Представление о содержании греческой части выставки дают документы, хранящиеся в фондах Центрального государственного архива высших органов управления Украины [28]. Греческая экспозиция, будучи самой многочисленной на выставке, включала в себя 25 витрин с более чем 200 экспонатов. Около половины из них, размещенные в витринах № 17-25, иллюстрировали революционное движение в греческих селах в годы гражданской войны, а также достижения большевистской национальной политики за десятилетие советской власти – в основном это были фотографии и диаграммы [28, с. 5-8]. Знаменательно, что два последних стенда советского раздела заняли материалы, посвященные деятельности Мариупольского краеведческого музея и его этнографическим фондам (экспонаты № 163-211). Заметка в центральной партийной газете содержит отпечаток живого восприятия выставки современниками: «У входа вверху – большой плакат. Ленинские слова «Сбросить всякий национальный гнет, всякое националь- Национальная политика и традиционная народная культура 131 ное притеснение наций, всякую привилегию одной из наций или из языков – безусловный долг пролетариата». И тут же внизу в стеклянных ящичках – архивные материалы из истории национальных меньшинств Украины. Это прошлое. Пожелтевшая забавная для нашей эпохи бумага, разные грамоты екатерининских, александровских и николаевских времен, которые «позволяют» «чужеземцам селиться в России…» [34]. Коллекция материалов, освещавших историю греческого переселения и колонизации, экономическое положение и культурную жизнь греков до 1917 г. как следствие проводимой царским правительством национальной политики, была объединена в первых шестнадцати витринах под общим названием «Старое село». В них нашли место архивные документы, карты, рисунки и фотографии, предметы народного творчества. Особое внимание уделялось переселению и начальному периоду колонизации – в отдельной раме демонстрировалась карта пути переселения греков из Крыма, в отдельной витрине размещались указ 1780 г. об отведении грекам земель под заселение и жалованные императорские грамоты, подтверждающие права на самоуправление и ряд других привилегий (№ 3-5, 10). Таблица 1 Документальное наследие греков Приазовья в экспозиции Выставки достижений национальной политики в Украине, 1928 г. [40] Наименование экспоната Карта переселения греков из Крыма 1778-1780 гг. (в раме) Карта Мариупольского греческого округа 1779 г. Историческая карта заселения Мариупольского округа План г.Мариуполя 1811 г. Карта Мариупольского уезда 1880 г. Жалованная грамота Екатерины II (2 фотографии 40 50 см) Жалованная грамота Александра I (1 фотография 40 50 см) Карточка печатей и гербов Мариупольского округа Рукопись из архива Греческого суда Рукопись из греческой школы Жалованная грамота Екатерины II грекам (рукопись) Ревизская сказка 1782 г. (рукописный архивный документ) Дело о казенных поселянах и об их землях (архивные рукописи) Дело об увольнении из с.Малоянисоля русского урядника Жеребцова (архивные рукописи) Приговор крестьян Волновахи по поводу ограничения греческих привилегий – военных дел (рукописный архивный документ) Указ о заселении Мариупольского округа 1780 г. (печатный архивный документ) Номер на выставке 1 2 19 20 33 3-4 5 6 8 9 10 11 12 13 14 16 В витрине рядом были показаны более десяти документов, преимущественно архивных (в том числе из архива Греческого суда – органа этнического самоуправления), вопреки идеологическим установкам выставки объективно отражающие реализацию греческих прав и привилегий в различ- 132 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО ных аспектах жизни общины. Тем не менее партийная пресса настаивала, что эта часть греческой экспозиции убедительно доказывает: предоставленные грекам привилегии были не чем иным, как «дарованным «правом» на нищету и вымирание» [34]. Также вопреки принятой пропагандисткой линии на греческой выставке «не было показано период уничтожения этих привилегий, наступления на греческие вольности, запрещения греческого языка и других мер по русификации греков», – что было критически отмечено председателем греческой секции ЦК Нацменьшинств С.Г. Яли [25, с. 75-76]. Наибольшее внимание партийной прессы и руководства коренизации было обращено на диаграммы и фотостенды, иллюстрирующие «строительство новой жизни» в греческом селе. С особым удовлетворением отмечались в отзывах экспонаты-фотографии, отражающие деформацию и изживание духовных и народно-религиозных традиций в с. Мангуш: вытеснение праздника «панаир» физкультурными играми или лошадиными бегами, скачками, нацеленными на выявление наиболее ценного племенного материала для окружного конезавода (№ 120, 123); а также закрытие малой мангушской церкви и перестройка ее в «народный дом» (№ 118, 119). «Характерно, – подчеркивалось в статье С.Г. Яли, – что постепенно народные игрища, которые бывали неотъемлемой частью панаиров, – борьба и скачки – теперь становятся развлечением во время революционных праздников» [25, с. 75-76]. Таблица 2 Предметы традиционной культуры греков Приазовья в экспозиции Выставки достижений национальной политики в Украине, 1928 г. [40] Номер на выставке Амулеты (фотография 18х24 см) 21-22 Портрет женщины в полном греческом убранстве (в раме) 47 Портреты греческих женщин в национальных головных уборах (в 3 рамах) 48, 64, 65 Греческие вышивки (15 пред.) 68-82 Греческие ткани (12 пред.) 83-94 Греческая женщина за прялкой (фотография) 66 Ткацкий стан (ф.) 169 Приспособление для наматывания пряжи (ф.) 170 Грек в тулупе (ф.) 179 Грек из с.Старый Крым (ф.) 180 Грек в старинной одежде (ф.) 181 Девушка из с.Старый Крым (ф.) 182 Девушка из с.Малый Янисоль (ф.) 183 Свадебные греческие рубахи (ф.) 192 Старинная греческая одежда (ф.) 193 Мужской свадебный наряд (ф.) 194 Старинные женские украшения (ф.) 195-196 Альбомы греческих вышивок и тканей Греческая ткань (7 ф.) 197-203 Греческая вышивка (5 ф.) 204-208 Наименование экспоната Национальная политика и традиционная народная культура 133 Истинное же значение греческой выставки, замалчиваемое официальными отзывами, раскрылось в отклике общественности, не замедлившем появиться. Ее внимание было привлечено яркой, полной своеобразия этнографической коллекцией: немногочисленные оригинальные предметы греческой вышивки (№ 68-82), образцов узорчатых тканей (№ 83-94), а также значительное количество фотографий традиционной греческой одежды, головных уборов, тканных и вышитых полотенец и покрывал, домашней утвари. Характер впечатления, вызванного греческой этнографической коллекцией в общественности Украины, раскрывает переписка между Киевской картинной галереей, ЦК Нацменьшинств и Мариупольским музеем краеведения. В конце декабря 1928 г., не дожидаясь закрытия выставки в Харькове, директор Картинной галереи Киевского окрполитпросвещения Ф. Кумпан обратился к директору мариупольского музея И. Коваленко и председателю Греческой секции ЦКНМ С.Г. Яли с запросами о содействии в проведении в Киеве выставки «греческого современного народного искусства». Аргументация этих писем очень информативна: «Киевская картинная галерея в своей плановой работе … имела целью организацию ретроспективных художественных выставок достижений художественной культуры Украины, Совсоюза, а также художественных культур нацменов. Ознакомившись с материалами греческого современного народного искусства, экспонаты которого сейчас на выставке в Харькове, Киевское Окрполитпросвещение и Киевская Картинная Галерея, как и научно-художественные круги Киевщины, считают нужным иметь такую выставку в Киеве. Здесь имеется много научных учреждений, работающих в деле исследования народного искусства: Ассоциация Востоковедения, в частности, Вузы и музейные организации. В самом Киеве проживает много нацменов – также и греки. (В плановой демонстрации достижений культуры Украины и нацменов эта выставка будет иметь определенный успех)» [28, с. 1-2 об.]. Очевидно, что демонстрация традиционной народной культуры греков Приазовья на Выставке IV сессии ВУЦИК имела значительный общественный резонанс. При чем самый активный отклик был получен в среде научной, просветительской и литературно-художественной интеллигенции, и именно эти слои украинского общества оказывали поддержку советской национальной политике коренизации [20, с. 59]. Что касается продолжения инициативы киевских искусствоведов включить традиционную культуру приазовских греков в более широкие географические и социальные контексты, то ему тогда воспрепятствовали обстоятельства. В 1929 г. в греческих районах Мариупольщины готовились провести празднования 150-летия переселения греков из Крыма, и Греческий отдел музея был одним из организаторов ряда юбилейных культурно-просветительских мероприятий. В течение февраля-марта И. Коваленко предполагал провести местную передвижную выставку. Приняв во внимание эти 134 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО планы, Греческая секция ЦКНМ определила региональное событие как приоритетное. Но положительный опыт выставки 1928 г. в Харькове несомненно оказал позитивное влияние как на развитие греческого народно-декоративного искусства, так и на дело музейного коллекционирования его предметов. В дальнейшем греческий отдел Мариупольского музея краеведения ежегодно приобретал у населения на получаемые от комиссариата просвещения целевые средства не только старинные предметы быта и одежды, но также ковры и покрывала новой выработки [29, с. 51]. Имеет значение и тот факт, что в начале 1932 гг. музей планировал проведение крупной выставки греческого народного искусства, на организацию которой требовалось выделить 1000 руб. Следовательно, греки Северного Приазовья, переживая в 1920-е гг. начавшееся отчуждение от традиционных моделей социальных и экономических взаимоотношений, распад уклада жизни и деформацию структур ряда важнейших элементов своей этнической культуры, с непреложной необходимостью стремились воспроизводить живые компоненты традиционного народного творчества. В новых социокультурных условиях оно не только не прерывается, но и выполняет важную роль в сохранении этнической самоидентификации греков. Благодаря проведению в 1928 г. всеукраинской выставки, к народно-декоративному искусству греков было привлечено внимание со стороны художественной и научной общественности Украины. Заинтересованное общественное мнение и энтузиазм исследователей народного творчества формировали благоприятное социокультурное поле для сохранения и развития греческого народно-декоративного искусства в указанный период. Список литературы: 1. Араджиони М.А. Греки Крыма и Приазовья: история изучения и историография этнической истории и культуры (80-е гг. XVIII в. – 90-е гг. ХХ в.). – Симферополь, 1999. – 132 с. 2. Бацак Н. Грецька спільнота Надазов’я: етнокультурні процеси (остання чверть XVIII – початок XX століття). – Київ, 2010. – 275 с. 3. Бацак Н. З історії збирання, вивчення та експонування пам’яток традиційної культури греків Надазов’я у другій половині ХІХ ст. // Україна в етнокультурному вимiрi столiть. – Київ, 2014. 4. Бабенко В. Этнографический очерк народного быта Екатеринославского края. – Екатеринослав, 1905. – 144 с. 5. Браун Ф.А. Мариупольские греки // Живая старина. – СПб., 1891. – Т. 1. – Вып. 2. – С. 78-92. 6. Греческие молитвы, заклинания и заговоры из Большой Каракубы / вступ. статья, перевод, ист.-филол. коммент. и подгот. текста Е. Чернухин. – Донецк, 2012. Национальная политика и традиционная народная культура 135 7. Даниленко В.М., Касьянов Г.В., Кульчицький С.В. Сталінізм на Україні. 20-30-ті роки. – Київ, 1991. 8. Иванова Ю.В. Этническая культура российских и украинских греков. Греки Росси и Украины / Сост., отв. ред. Ю.В. Иванова. – СПб., 2004. 9. Караманлийская книжность включает в себя издания на тюркских языках в греческой графике. – См.: Федченко В.В. Языковые особенности двуязычных константинопольских антологий XIX в.: автореф. дис. … канд. филол. наук. – СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, 2010. 10. Князєва Т.М. Традиційна культура греків Приазов'я: дис. … канд. мистецтв-ва … 17.00.01 «Теорія та історія культури». – Київ: Київський національний університет культури і мистецтв, 2007. 11. Лекопулос. Греки на Мариупольщине // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 74 (30 марта). – С. 5. 12. Лиганова Л. Про особливості панаїра – престольного свята греків Приазов’я // Східний світ. – 2000. – № 1. – С. 46-52. 13. Лыганова Л.А. Поселения, планировка усадьбы, типология архитектурных особенностей и интерьер греческого жилища в Приазовье (кон. XIX – нач. ХХ вв.) // Проблемы археологии и архитектуры. Т. 2.: «Архитектура». – Донецк, 2001.– С. 65-75. 14. Мариуполь и его окрестности. – Мариуполь, 1892. 15. Новик А.А. Греческие коллекции в МАЭ – источник по традиционной культуре Мариупольских греков // Культурное наследие народов Европы: Сборник статей / отв. ред. А.А. Новик. Сборник Музея антропологии и этнографии. – Т. 57. – СПб., 2011. 16. Пономарьова І.С. Етнічна історія греків Приазов’я (кінець XVIII – початок ХХІ ст.). Історико-етнографічне дослідження. – Київ, 2006. – 300 с. 17. Пономарьова І.С. Етнокультурні контакти греків Приазов’я (на прикладі традиційного грецького одягу) // Східний світ. – 2004. – № 3. – С. 37-46. 18. Пономарьова І.С. Музично-танцювальне мистецтво греків Приазов’я як джерело вивчення етнічної історії // Етнічна історія народів Європи. – Київ, 2003. – Вип.16. – С. 65-71. 19. Семенов П.П. История полувековой деятельности Императорского Русского географического общества (1845-1895). – СПб., 1896. – С. 1273-1274. 20. «Українізація» 1920-30-х років: передумови, здобутки, уроки / Відп. ред. В.А.Смолій; Авт. кол.: В.М. Даниленко, Я.В. Верменич, П.М. Бондарчук, Л.В. Гриневич, О.О. Ковальчук, В.В. Масненко, В.М. Чумак. – Київ, 2003. – 392 с. 21. Якубова Л.Д. Історія повсякденності в її етнічному вимірі: спогади грека-комуніста. Вступна стаття / Історія повсякденності в її етнічному вимірі: спогади грека-комуніста. – Київ, 2008. – С. 3-27. 22. Якубова Л.Д. Етнічні меншини в суспільно-політичному та культурному житті УСРР. 20-і – перша половина 30-х рр. ХХ ст. – Київ, 2006. – 330 с. 136 КУЛЬТУРА. ДУХОВНОСТЬ. ОБЩЕСТВО 23. Якубова Л.Д. Маріупольські греки (етнічна історія). 1778 – початок 30-х років ХХ ст. – Київ, 1999. – 331 с. 24. Якубова Л. Сава Георгійович Ялі // Проблеми історії України: факти, судження, пошуки. – Київ, 2012. – Вип. 21. – С. 294. 25. Ялі С. Грецький відділ виставки нацменшостей на IVсесії ВУЦВК // Краєзнавство. – 1928. – № 6-10. – С. 75-76. 26. Altinkaynak Erdoğan. Urum türkleri // Tarih. – 2003. – № 9. – S. 30-33. 27. Altınkaynak Erdoğan. Urumlarda Aile, Gelenekleri ve Kurumsal Yapısı. Turkish Studies International Periodical For the Languages, Literature and History of Turkish or Turkic. – Fall 2007. – Vol. 2 / 4. – S. 98-105. 28. Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины, ф. 413, оп. 1, д. 384. 29. Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины, ф. 413, оп. 1, д. 592. 30. Бульдин К. Будем изучать богатства Мариупольщины // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 241 (16 октября). – С. 3. 31. Вместо церкви – народный дом. Так постановили селяне с. Мангуш // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 73 (28 марта). – С. 4. 32. Дела квартирные // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 88 (18 апреля). – С. 4. 33. Ерчик. Смычка с попами // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 52 (2 марта). – С. 3. 34. Живі діяграми. На виставці нацменшостей УСРР // Комуніст. – 1928. – № 278. – С. 4. 35. Отчет о состоянии Мариупольской Александровской мужской гимназии за 1893. – Мариуполь, 1894. – С. 4-6. 36. Отчет о состоянии Мариупольской Александровской мужской гимназии за 1898. – Мариуполь, 1899. – С. 8. 37. Семен-Огла свирепствует // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 84 (11 апреля). – С. 4. 38. Стильно, хрупко и ненужно // Приазовский пролетарий. – 1928. – № 45 (23 февраля) – С. 6. 39. Стрионов И. О некоторых событиях ХХ века / Історія повсякденності в її етнічному вимірі: спогади грека-комуніста. – Київ, 2008. – С. 28-286. 40. Таблица составлена по материалам «Плана выставки достижений национальной политики в УССР (по греческой линии)» и «Описи экспонатов выставки с характеристикой населения Мариупольщины для IV сессии ВУЦИК» (Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины, ф. 413, оп. 1, д. 384, л. 5-8; 9-10). 41. Указатель Русской этнографической выставки, устроенной Императорским Обществом любителей естествознания, состоящим при Императорском Московском университете. – М., 1867. – C. 100-143.