"Отец умел быть мне другом" 1 декабря исполняется 100 лет со

КУЛЬТУРА
НЕВСКОЕ ВРЕМЯ
30 ноября, 2013, суббота
7
Той дружественности, которая была раньше в
писательской среде, сейчас нет точно. Все стали
более замкнутыми, отгороженными друг от друга.
Денис Драгунский
в первом ряду
Денис Драгунский:
«Волшебная флейта» Брука:
просто о главном
«Отец умел быть мне другом»
П
Гюляра Садых-заде
афиша
2 декабря. Клуб «Космонавт»
Imany
юности Nadja Madjalo была успешной спортсменкой, затем стала популярной моделью, сотрудничавшей с ведущими модными домами Милана и Нью-Йорка, но
неожиданно покинула подиум, чтобы осуществить главную мечту своей жизни – заняться музыкой. Взяв псевдоним Imany, что в переводе с суахили означает «вера», Nadja
начала выступать в парижских барах и джаз-клубах.
Девушка с Коморских островов, выросшая во Франции, в семье, в которой было 10
детей, запела о любви. И кажется, что в её песнях, существующих на стыке джаза, блюза,
фолка и этники, запела сама душа Чёрного континента – нежно, без надрыва, но очень
эмоционально.
Начало в 20.00.
В
4 декабря. БКЗ «Октябрьский»
Стас Пьеха
аризматичный и талантливый, Стас Пьеха не гонится за звёздными скандалами и
эпатажным имиджем, но занимает прочное место на российской сцене. 4 ноября артист представит в родном Петербурге юбилейную программу – 10 лет на сцене – и новый
альбом «Десять». Организаторы концерта обещают необычное сценическое решение, яркие
спецэффекты и неожиданные сюрпризы. Поддержать внука собирается и его звёздная бабушка народная артистка СССР Эдита Пьеха.
– Мне повезло, что я артист не театра, а сцены, где я искренне выдаю самого себя, – признается Стас, – я не люблю шаблоны и клише, которые больше напоминают притворство,
я всегда показываю себя самого, наверное, тем самым вызываю доверие у зрителя.
Начало в 19.00.
Х
4 декабря. Клуб «Космонавт»
Amon Tobin
мон Тобин – британский музыкант-мультиинструменталист, диджей и продюсер
бразильского происхождения. С ранних лет Амон всецело посвятил себя творчеству
и сегодня носит звание одного из самых влиятельных представителей электронной
сцены. Амон никогда не останавливался на одном стиле, неутомимый экспериментатор,
виртуоз, он всегда находится в поиске нового.
Бит, бас, джаз, IDM, дабстеп, блюз и ещё очень многое можно услышать в треках этого музыканта. Его музыка буквально насыщена деталями, текстурна и производит понастоящему волшебное воздействие на слушателя. В Россию Амон приезжает с DJ-сетом
проекта Two Fingers, созданным им и британским продюсером Джо Чепменом в 2009 году.
Начало в 20.00.
А
7 декабря. ДК им. Ленсовета
«Крошка»
главы мыловаренной фирмы сынок не
хочет учиться, а хочет жениться. Грозный папа угрожает даже ссылкой в далёкую колонию. Но уже поздно: у сыночка
появилась Крошка. У юного ловеласа голова идёт кругом. И тогда на помощь приходит
родная сестра…
Исполнитель главной роли и режиссёр
– Семён Стругачёв. Энергии этого актёра,
кажется, хватает на всех окружающих. Безусловно, она передаётся и залу.
Начало в 19.00.
У
Подготовила Леся Петрова
1 декабря исполняется 100 лет со дня рождения
известного писателя Виктора Драгунского
Шестьдесят рассказов из жизни юного Дениски Кораблёва
написал замечательный детский автор Виктор Драгунский, и именно эти рассказы
сделали писателя знаменитым
на всю страну в 1960–1970-е
годы. Редкий советский ребёнок не был увлечён приключениями ребят из «Денискиных рассказов». Произведения
Драгунского выдержали более
полусотни переизданий. На
книжках «Девочка на шаре»,
«Похититель собак», «Друг детства» и нескольких фильмах,
снятых по рассказам Драгунского, воспитывалось несколько поколений детворы. Но
далеко не все знают, что прообразом главного героя Дениски
для писателя был его младший
сын. С Денисом Викторовичем
Драгунским, писателем, публицистом, сценаристом, учёнымфилологом, мы встретились в
его квартире в Москве.
ФОТО ИЗ АРХИВА СЕМЬИ ДРАГУНСКИХ
осле этого спектакля остаётся чудесное послевкусие свежести. А когда
смотришь и слушаешь его – легко
дышится: беззаботное веселье прямо-таки
плещет со сцены в зал. Босоногие молодые
актёры озорно и весело разыгрывают задорный моцартовский зингшпиль о приключениях принца Тамино и принцессы
Памины. И тонкое, как паутинка, волшебство театра возникает здесь безо всякого
отягощающего предметного антуража и
тяжеловесных декораций, вроде бы полагающихся для солидного и дорогого жанра
оперы.
Два скрещённых бамбуковых шеста могут превратиться в барьер, или в виселицу,
или в дерево. Частокол бамбуковых кольев
– в величественную колоннаду, ведущую к
храму Солнца, или в подземный коридор,
по которому бредут герои. В вольной адаптации Брука и его музыкального соавтора
Франка Кравчика трёхчасовая опера (с
разговорными репризами) редуцирована
до полутора. Исчезли побочные сюжетные
линии и второстепенные персонажи вроде
трёх дам, прислужниц Царицы ночи, и трёх
отроков – проводников принца, заблудившегося в магическом лабиринте масонских
символов. В смелой редукции, презревшей
культурные табу и освящённые традицией
запреты насчёт того, что перелицовывать
и сокращать авторские тексты низ-зя, заключено глубочайшее прозрение 88-летнего Брука, осознавшего и по-своему преодолевшего кризис оперного жанра в XXI
веке. Кризис, наступивший не в последнюю очередь из-за дороговизны оперных
постановок и неподъёмной тяжести декораций, из-за чего оперный спектакль лишается мобильности, гибкости и «лёгкого
дыхания».
В своём стремлении очистить оперу Моцарта от отягощающих философских коннотаций Брук оказался прав. Ему удалось
вернуть жанру живое чувство беспечной
игры. И тем напомнив, что театр – это ведь
понарошку, он создан для веселья и радо-
сти. В шутливой необязательности реприз,
в иронической лёгкости, с которой представление перетекает в репетицию и обратно, сгорает само понятие «представления»
как такового. Театр вплотную приближается к зрителю, возвращая себе природное,
онтологическое свойство, – общительность, вовлечённость публики в действие.
Волшебная история творится «здесь и сейчас», не скованная риторической выспренностью и временным долженствованием
оркестра.
Так возникает «открытая форма» – в свободной импровизации, в суете мизансцен,
в мудром прищуре глаз чудесного зулуса
– Абду Уологема. Доброе лицо его обрамлено буйными зарослями косичек-дредов
и освещено улыбкой Будды. Этот таинственный персонаж лишён текста, однако
функции его в спектакле разнообразны. Он
выступает главным движителем действия,
то подталкивая принца к воротам храма, то
укоризненно отбирая у обжоры Папагено
поднос с курочкой и вином.
Абду первым выходит на затемнённую
сцену из-за кулис, мягко ступая босыми
ногами: розовые подошвы трогательно
контрастируют с тёмной кожей. Обходит
блестящий лаковый бок рояля, за которым сидит пианист Реми Атасе, подходит
к авансцене, поднимает с пола колышек –
волшебную флейту. В пустоту и тишину
падают три тихих хрустальных аккорда
вступления к увертюре… но самой увертюры не будет. Вместо неё грянет ужасающее тремоло рояля – и вдруг Уологем
преобразится в ужасного крылатого змея,
а колышек флейты в его извивающейся
руке станет разящим ядовитым жалом. На
сцену вылетит увалень Тамино – его партию очень неплохо споёт Роже Падюле,
– и действие завертится: быстро, стремительно перескакивая с эпизода на эпизод.
И вдруг согбенная старушка (будущая Папагена) запоёт «врезную», совершенно не
моцартовскую, барочную арию о прошедших временах, когда и трава была зеленее,
и девушки добродетельнее. Так вольно обращается Брук с культурным багажом прошлых веков, складывая свой уникальный
сценический текст. Из слов-«кирпичиков»,
надёрганных из разных словарей, он возводит авторское художественное здание на
фундаменте моцартовского шедевра.
Виктор
Драгунский
с сыном
Денисом
в 1953
году
– Денис Викторович, каким вы
запомнили своего папу?
– Он был очень общительный,
дружелюбный человек, образованный, хорошо знающий литературу. Мы с ним подолгу гуляли, разговаривали о поэзии, он
читал мне Пушкина, Пастернака. Когда мне было 12 лет, папа
прочитал со мной «Евгения
Онегина» и сделал свои очень
подробные комментарии. Мы
же многие вещи проскакиваем, а
он мне объяснял названия улиц,
кулинарных блюд, рассказывал
о манерах и традициях того времени. У папы не было филологического образования, но было
театральное – до войны он закончил студию Алексея Дикого.
– Можно ли сказать, что детская литература была для него
главным занятием?
– Его жизнь состояла из нескольких полос. Он родился в
Нью-Йорке, но через полгода
семья перебралась обратно в
Россию. Сначала он был просто рабочим парнем, потом был
несколько лет актёром, даже
снялся в кино у Михаила Ромма в картине «Русский вопрос»,
работал в цирке, затем руководил театром миниатюр «Синяя
птичка» и уже потом, только к
48 годам, стал писать рассказы. Папа умер очень рано – ему
было всего 58 лет. Писал он всего лет восемь или девять – в последние два года сильно болел, у
него была тяжёлая гипертония.
– А любил ли он шутки, розыгрыши, которыми так изобилует
жизнь Дениски Кораблёва?
– Папа был очень смешливым,
любил рассказывать анекдоты,
что-то показывать, сценки разыгрывать. Когда он принимал
гостей, рисовал плакаты со стихами собственного сочинения,
готовил рифмованные тосты.
Любил компании, шум, весёлый
разговор. И был очень демократичным человеком – общался
не только с писателями, но и со
школьными товарищами. Папа
дружил и с бывшей женой, у него
получилось сдружить между собой детей от разных браков. Однажды папа подвозил в Москву
одного писателя и троих рабочих
из дачного посёлка. По дороге
машина перевернулась. Так как
это была «Волга» старого выпуска, то она обладала прочностью
танка и никто не пострадал. Писатель к этому происшествию не
отнёсся со значением, а мужики
стали к папе приходить регулярно в гости, чувствуя самую
глубокую благодарность за своё
спасение. Сидели нередко они
с бутылочкой в саду, выпивали,
разговаривали о жизни. Вся эта
история легла в основу рассказа
«Человек с голубым лицом».
– Насколько вы похожи на литературного Дениса Кораблёва?
– Меня всегда об этом спрашивают дети: правда, что вы такой,
что так всё и было, как в книжке?
Я говорю, что да. Но, конечно,
прежде всего включалась папина
фантазия. Да, отправные точки
шли от меня – вот мальчик Денис, моя подружка Алёнка, друг
Мишка, школа, учительница
Раиса Ивановна. Папа создавал
характеры, отталкиваясь от ре-
ФОТО АВТОРА
В Петербурге завершился Зимний театральный международный фестиваль; в
рамках его на сцене Театра имени В.Ф.
Комиссаржевской прошёл легендарный спектакль Питера Брука, объехавший пять континентов и выдержавший
бессчётное количество представлений.
выходили вечерами гулять компаниями, телефонов не было,
стучали тросточками в окно, вызывали на улицу. И хвастались, у
кого трости интереснее. Помню,
как шёл Симонов расслабленной
походкой, трость под мышкой, и
вдруг увидел нас, ребят, выходящих из калитки, – сразу подтянулся, трость вперёд, закурил
трубку и пошёл совсем другой
походкой, чеканя шаг. Писатели
в то время помогали друг другу
автомобилями. Помню, как раздавались крики людей, которые
шли по нашему дачному посёлку: «Мы завтра едем в Москву, у
нас есть два места. Кто с нами?»
– Сейчас такого нет?
Теперь, спустя годы, Денис Драгунский смело говорит:
«Папа меня воспитывал правильно»
альных людей. Но вот манную
кашу я из окна не выливал, как
в рассказе «Тайное становится
явным» (улыбается), – хотя бы
потому, что жили мы в то время
с мамой и папой в московской
коммуналке в подвале и подоконник был как раз на уровне
земли. Жила наша семья в знаменитом доме на улице Грановского
– теперь это Романов переулок.
Я видел в нашем дворе маршалов
Рокоссовского, Конева, Голикова.
Именно в эти годы папа и начал
писать «Денискины рассказы».
– Почему папа взялся за детские
рассказы? Ведь многие считают
детскую литературу несерьёзной?
– Может быть, и он испытывал такой комплекс. Он написал
два произведения для взрослых:
книгу про войну – как он был
в ополчении в 1941 году, её недавно переиздали с солидными
комментариями. А вторая книга
была про цирк – лирическая и
даже немного патетическая, где
герой говорит о величии искусства. До детских рассказов он
писал юмористические скетчи,
сценки. А для детей, думаю, он
стал писать прежде всего потому, что рос я и он был погружён
в мои истории, проблемы.
– Хотел ли ваш папа, чтобы вы
стали писателем?
– Нет. Ему нравилось, что я
хорошо рисовал. У меня две персональные выставки были – в
детской библиотеке и в редакции
«Комсомольской правды». Но
потом талант кончился – так бывает. Папа огорчался, что я бросил рисование. Зато очень радовался, что я занялся филологией.
– Обижались вы когда-нибудь
на своего папу?
– Нет. Он практически меня
никогда не наказывал. Два раза
в жизни шлёпнул – за капризы.
Было мне лет пять. Оба раза я
не хотел надевать шарф. Мамин
шарф «кусался», а папин просто
не нравился. И я запомнил, как
папа потряс меня за грудки. Однажды меня в кино не пустили,
потому что двойку получил. Вот
и все «обиды». Отец умел быть
мне другом.
– Вы бывали во взрослых писательских компаниях?
– Папа часто брал меня в Центральный дом литераторов, где я
видел интересных поэтов, писателей, художников. На долгие годы
моим вниманием завладела Белла Ахмадулина, красивая, тонкая,
вдохновенная. Я тайно был в неё
влюблён. А потом случилось потрясение, которое я пережил в 14
лет. В Доме учёных поэты читали
стихи. И я, как свой, слушал из-за
кулис... Беллу! И вот она говорит
с эстрады: «Мне 30 лет!» Боже, ей
– тридцать лет. Это же страшно!
Я не мог в это поверить! Я почувствовал невозможность любви
из-за этой пропасти в годах...
В дачном подмосковном посёлке на реке Пахра рядом с нами
жили Александр Твардовский,
Константин Симонов, Сергей
Антонов, Роман Кармен, Виктор
Розов, Владимир Тендряков. Я
дружил с дочерью Юрия Трифонова. Эльдар Рязанов там жил,
чудесный, чудесный человек, и
с его дочкой Ольгой я за ручку
ходил. Все эти люди были очень
простые, беспонтовые. Можете себе представить – писатели
– Той дружественности, которая была раньше в писательской
среде, сейчас нет точно. Все стали
более замкнутыми, отгороженными друг от друга. Раньше дачи
разделялись друг от друга хлипким штакетником, а теперь возводят огромные крепкие заборы.
– Что вас прежде всего удивляет в жизни?
– Меня удивляют люди, которые каждый день ходят на
работу. Почему? Потому что
можно ведь прожить, не работая. Можно получать помощь
от бабушки-пенсионерки, перебиваться за счёт сдачи квартиры, ещё как-то извернуться. Но
вот ведь огромное количество
людей за маленькую зарплату выполняют необходимые
обязанности и держат страну.
Это дворники, вагоновожатые,
люди, которые работают в метро, занимаются освещением
наших городов, ремонтом санузлов. Уверен, если наступит чтото ужасное в стране, то именно
с этого боку – когда переведутся
люди, которые ходят на работу за сущие копейки. Я думаю,
это какая-то их нравственная
составляющая. В этих людях
живёт великое «надо». Учителя, врачи, медсёстры не могут
объявить забастовку, добиваясь
увеличения зарплаты, потому
что рассуждают: а как же ученики будут учиться, а как люди
получат срочную медицинскую
помощь? Вот это меня больше
всего в нашей стране и удивляет – сохранение нравственной
основы. Никакое падение цен на
нефть, никакая внешняя агрессия не страшны, покуда на работу выходит кочегар.
Беседовала
Елена Добрякова