Пол Кругман Выход из кризиса есть!
реклама
Annotation Пол Кругман – американский экономист, лауреат Нобелевской премии, писатель и журналист, чьи работы уже много лет вызывают ожесточенные дискуссии в средствах массовой информации и в сети Интернет. В своей книге он рассказывает об истинных причинахдепрессии,вкоторуюпогрузиласьмироваяэкономика,ипредлагаетпутивыхода изнее. «Выход из кризиса есть!» – книга для тех, кто интересуется самыми современными теориямивмировойэкономикеиполитике. Перевод:ЮрийГольдберг ПолКругман ПредисловиекпервомуизданиюЧтожетеперьделать? ПолКругман Выходизкризисаесть! Безработным, которые заслуживают лучшего ПредисловиекпервомуизданиюЧтожетеперь делать? Эта книга об экономической депрессии, охватившей Соединенные Штаты Америки и многие другие страны, – депрессии, которая продолжается уже несколько лет и не имеет каких-либо признаков скорого окончания. Нет нужды говорить об огромном количестве опубликованныхиготовящихсяквыходуизданий,посвященныхфинансовомукризису2008 года, положившему начало нынешней депрессии, однако я убежден в том, что моя книга отличаетсяотбольшинствадругих,посколькуотвечаетнаинойвопрос.Подавляющаячасть массивалитературыонашейэкономическойкатастрофеспрашивает:«Какэтослучилось?» –аяговорю:«Чтожетеперьделать?» Этидвавопросасвязанымеждусобой,чтосовершенноочевидно,нонивкоемслучае неидентичны.Однодело–знатьпричинызаболеванийсердца,исовсемдругое–уметьих лечить. То же самое относится к экономическому кризису. В данный момент нас больше всегодолжноинтересоватьлечение.Очереднаянаучнаяработаилиредакционнаястатья–а я прочитал их очень много – о мерах по предотвращению финансового кризиса в будущем вызываютуменянекотороераздражение.Да,этоважнаяпроблема,но,посколькунамеще предстоитвосстанавливатьсяпослекризиса,недолжналитакогородареабилитациястать нашейпервоочереднойзадачей? Дело втом, чтомыпокаживемвтениэкономическойкатастрофы,четырегоданазад обрушившейся и на Старый Свет, и на Новый. Валовой внутренний продукт, обычно повышающийсянапарупроцентоввгод,едвадостигдокризисногоуровнядажевстранах, где относительно быстро восстанавливаются темпы роста, а в нескольких европейских государствах онупалвдесяткираз. ТемвременемпообестороныАтлантикибезработица остаетсянатакомуровне,которыйдокризисасчиталсянемыслимым. Помоемумнению,самыйразумныйвзгляднапродолжающийсяэкономическийкризис – признать факт депрессии. Конечно, это не Великая депрессия, по крайней мере для большинстванашихсовременников,хотястоитпоинтересоватьсямнениемжителейГреции, ИрландииидажеИспании–тамбезработицаподняласьдо23%,асредимолодежидо50%. Тем не менее по существу мы имеем дело с тем же типом ситуации, который описывал ДжонМейнардКейнсв30-хгодахХХвека:экономикапребываетвсостояниихронически пониженнойактивностивтечениедлительноговремени,непроявляязаметныхтенденций никоздоровлению,никокончательномукраху. Безусловно, такое положение дел неприемлемо. Некоторые экономисты и государственныедеятели,похоже,довольнытем,чтоизбежалиэтогосамогоокончательного краха, но на самом деле эта хронически пониженная активность выражается в первую очередь в безработице, что наносит людям огромный ущерб, причем со временем он усиливается. Значит,оченьважнопринятьмерыдляреального,полноговосстановленияэкономики. Иещекое-что:мызнаем,или,покрайнеймере,должнызнать,какэтосделать.Несмотряна всеразличиявдеталях,обусловленныхэкономическими,технологическимиисоциальными изменениями,которыепроизошлиза75лет,переживаемыенамибедыоченьпохожинате, что происходили в 30-х годах прошлого столетия, а нам известно, что тогда делали высокопоставленные политики, – анализ Кейнса и других экономистов подсказывает, как надореагироватьнатрудностисегодня. К сожалению, мы не используем знания, которыми обладаем, поскольку слишком многиелюди,облеченныевластью,–политики,государственныечиновники,атакжеболее многочисленный класс говорящих и пишущих, формирующих общественное мнение, – по разным причинам предпочли забыть уроки истории и выводы нескольких поколений экономистовизаменитьдавшиесябольшимтрудомпознанияидеологическииполитически удобными предубеждениями. Более того, среди тех, кого мы с сарказмом называем «большиедяди»[1],принятополностьюотбрасыватьглавныйпостулатКейнса,сказавшего, что экономить следует во время бума, а не спада. Сейчас правительства должны тратить больше, а не меньше, пока частный сектор снова не будет готов тянуть экономику вперед, однаковозобладалаполитикастрогойэкономии,разрушающаярыноктруда. Таким образом, я в своей книге пытаюсь противостоять общепринятой, но деструктивной точке зрения и обосновать стимулирующую, создающую новые рабочие местаполитику,которойнадоруководствоваться.Дляэтогонужныфакты,поэтомувкниге есть диаграммы и графики, но я надеюсь, что моя работа не будет воспринята как узкоспециальная и недоступная для людей, профессии которых не связаны с изучением экономики. В сущности, я попытаюсь действовать через головы «больших дядь», ведущих нас, не важно, по каким причинам, по неверной дороге, с огромными потерями для экономики и общества в целом, и апеллирую к мнению тех, из кого состоит это самое общество,внадеждеподтолкнутьихкправильнымдействиям. Возможно – всего лишь возможно, – ко времени выхода книги в свет наша экономика ужебудет стремительно двигатьсякнастоящемувосстановлению,инеобходимостьвмоем призыве отпадет. Я искренне на это надеюсь, но глубоко сомневаюсь, что сие произойдет. Повсемимеющимсяпризнакамбезсменыполитическогокурсаэкономикаещедолгобудет оставаться слабой. Моя цель – при помощи широкой общественности оказать давление на политиков,чтобысменитьнынешнийкурсипокончитьсэкономическимспадом. Предисловиековторомуизданию [2] Я закончил свою книгу «Выход из кризиса есть!» в феврале 2012 года на фоне абсолютнойнеопределенности:чтобудетпроисходитьвближайшеевремя.Ктопобедитна выборах президента США в ноябре? Продолжит ли кризис терзать Европу? И сможет ли основнаямыслькнигисохранитьактуальностьвопрекирезультатам? Некоторые из этих неопределенностей в настоящее время устранены. На выборах демократыодержали–хотьинеполную–победу:ониоставилиБаракаОбамувБеломдоме и увеличили свое преимущество в сенате, но республиканцы сохранили большинство в палате представителей. Финансовые рынки в Европе несколько успокоились, в основном благодаря поддержке Европейского центрального банка, но реальный сектор экономики продолжаетпадатьповсемуконтиненту.Вчастности,ибезтогоужаснаяситуациявЮжной Европе стала еще хуже: и в Греции, и в Испании уровень безработицы выше, чем в США времен Великой депрессии. В целом вся еврозона в течение 2012 года плавно перешла в состояниерецессии. Повлияли ли эти события на главную мысль моей книги? К сожалению, ответ «нет». Наоборот, мысль о том, что мы находимся на грани огромной неизбежной катастрофы, сейчас актуальнакакникогда. Развитыестраныостаютсявдепрессии,десятки миллионов мужчин и женщин безрезультатно ищут работу, а экономический потенциал вместе с триллионами долларов тратится впустую. Тем очевиднее, что эта депрессия ничем не оправдана–всеголишьрезультатнедостаточногоспроса.Иеслибыправительствосменило курсотпровальнойполитикижесткойэкономиикпоощрениюстимулирования,мысмогли бывосстановитьсядостаточнобыстро. Давайте взглянем на нынешнюю ситуацию, в частности, на перспективы развития Америкитеперь,когдавыборыпрезидентаужепозади. БедастрогойэкономииЕвропы Есливыхотитепонять,гдемысейчаснаходимся,этотграфикбудетхорошейотправной точкой. Он показывает соотношение уровня безработицы в США и в еврозоне – группе богатыхстран,которыепринялиевровкачествеединойвалюты.Графикиллюстрируетдва ключевыхмомента:обестороныАтлантикинаходилисьвкризисев2007-10годах,нопотом ихпутиразошлись. Нараннемэтапе,сконца2007поначало2010года,иЕвропа,иАмерикапогрузилисьв депрессию и пережили быстрый рост уровня безработицы. Подъем был более резким в США,гдеувольнятьлюдейпроще,чемвбольшинствестранЕвропы.Темнеменееэтобыл сильнейшийударпоСевероатлантическойэкономикесовременВеликойдепрессии. Несмотря на это пути обеих сторон начали расходиться с 2010 года. Америка начала увеличивать количество рабочих мест. Хотя первоначально снижение безработицы в некоторой степени было статистической иллюзией (как описано ниже), в 2011-12 годах появилась четкая тенденция улучшения экономики. Ситуация в Европе, напротив, становилась все хуже и хуже. К 2012 году континент официально находится в состоянии рецессии. Чем вызвано такое расхождение? Объяснение можно найти в главе 11, в которой описывается ситуация 2010 года, когда сторонники строгой экономии призывали правительство сокращать расходы и взвинчивать налоги даже в условиях массовой безработицы. В Соединенных Штатах, где эти призывы имели ограниченный характер, политикастрогойэкономиитемнеменеепроводиласьорганамигосударственнойиместной власти. А в Европе эти сторонники одержали победу в политической дискуссии. Строгая экономия стала обязательным условием для помощи странам-должникам. Считается, что, еслибыСШАпровелисокращениерасходовиповышениеналоговвтехжемасштабах,чтои Греция, они получили бы 2,5 триллиона долларов за год. Между тем страны, не имевшие проблем с займами, такие, как Германия и Нидерланды, стали проводить политику умеренной экономии. Таким образом, общим результатом для Европы стало сокращение денежногопотока. Потеориистрогойэкономии,всенегативныепоследствияотэтогорезкогосокращения должныбыликомпенсироватьсяулучшениемпотребительскойиделовойуверенности–как явыразился,«феяуверенности»придетнапомощь.Вдействительности,однако,ейэтоне удалось. В результате, в то время как Америка постепенно справлялась с последствиями финансовогокризиса,Европас2010годавсесильнеепогружаласьвдепрессиюсрастущими темпамиспадавтечение2012года. СтоитупомянутьСоединенноеКоролевство,котороенепринялоевровкачествеединой валюты и имеет большую политическую независимость. Британия могла бы использовать эту независимость – проявляющуюся, в частности, в очень низкой стоимости заемных средств, – чтобы избежать провала, постигнувшего Европу. К сожалению, правительство Кэмерона, пришедшего к власти в 2010 году, поддерживает политику строгой экономии и следует ей, пожалуй, больше, чем любая другая развитая страна. И хотя есть некоторые споры об относительной важности экономии по сравнению с другими факторами, подавляющими британскую экономику, одно можно сказать наверняка: уровень ВВП Соединенного Королевства сейчас сопоставим с уровнем ВВП Америки и Японии времен кризисаидажесВВПстраневрозоны. Хорошая новость в том, что хотя бы некоторые члены политической элиты признают свои ошибки. В частности, октябрьский номер «World Economic Outlook», издаваемого Международным валютным фондом, содержал поразительное признание своей вины в последствияхполитикижесткойэкономии.МВФсообщил,чтоэкономикарядаевропейских странразвиваетсяхуже,чеможидалось,онтакжепризнал,чтоэтиошибочныепредсказания связаны с введением жесткой экономии и что страны, которые сильнее всех сократили расходы и/или повысили налоги, находятся сейчас в самом невыгодном положении. Вывод МВФ? В условиях депрессии «финансовые мультипликаторы [3] » – эффект развития или сокращенияэкономикиправительством–гораздобольше,чемМВФидругиеорганизации, такие как Европейская комиссия, могли ожидать. На самом деле МВФ сделал вывод, что мультипликаторы находятся более-менее на соответствующем уровне, как и утверждали кейнсианцы. Ксожалению,намоментнаписанияэтоготекстауменянетникакихданныхотом,что другиеключевыеигрокивевропейскойдрамеготовыпринятьэтуинформациюксведению. В Греции и Португалии «тройка» – МВФ, Европейский центральный банк и Европейская комиссия – по-прежнему настаивает на необходимости жесткой экономии в качестве условия для экстренных займов, несмотря на неопровержимые доказательства губительности этой теории. Хотя Центральный банк заявил о своей готовности покупать облигации таких «проблемных» стран, как Испания и Италия, он также дал понять, что Испания,котораяужепридерживаетсяжесткойполитикистрогойэкономии,можетсделать большедляобеспечениятакихпокупок. Что необходимо предпринять, чтобы спасти Европу? Рецепт я предложил в главе 10: меньшестрогойэкономиивстранах-должниках,некотораяфинансоваяэкспансиявстраныкредиторыиэкспансионистскаяполитикаЕвропейскогоцентральногобанка,направленная наповышениеинфляцииповсейЕвропе.Неясно,однако,когдатакиемерыстанутнаконец политическиприемлемыми,инеяснотакже,скольковремениосталосьуЕвропы. Продолжение и обострение депрессии в Европе – не просто страшная человеческая трагедия. Это также может иметь ужасные политические последствия. В Греции растет влияние радикальных партий, в том числе фашистской «Хриси Авги». В Испании, в частностивКаталонии,переживаютподъемсепаратистскиедвижения.Никтонезнает,где находится предел, но отголоски 1930-х годов слишком сильны, чтобы быть проигнорированными. ЧастичноевосстановлениеАмерики С 2010 года у Соединенных Штатов было два больших преимущества по сравнению с Европой. Во-первых, наша единая валюта опирается на одно правительство, так что регионы, находящиеся в депрессии, не столкнулись с «кризисом в европейском стиле»: жилищный бум и банкротство Флориды не сильно отличались от испанских, но Флорида могла рассчитывать на Вашингтон, который обеспечил социальное страхование, оплатил медицинские счета и выручил ее банки. В результате ничего подобного европейскому финансовомукризисуАмерикунезатронуло. Другимпреимуществомявляетсято,чтоприверженцыполитикистрогойэкономиине имелитакоговлиянияпоэтусторонуАтлантики,каквЕвропе.Правда,имудалосьувести экономическую дискуссию от нехватки рабочих мест к предполагаемой угрозе со стороны дефицита–угрозе,которая,какописановглаве8,всегдабылаплодомихвоображения.(Как ипредсказываликейнсианцы,стоимостьзаимствованийСШАостаетсянарекорднонизком уровне,несмотрянавысокийдолгибольшойдефицит.)Нофактически,переходкполитике строгойэкономиивАмерикебылнеоченьзаметным–восновномсокращениерасходовна уровне штата. Соединенным Штатам, другими словами, удалось избежать серьезных политических ошибок, из-за которых сейчас страдает Европа, – и в экономике США наблюдается реальный, хоть и не достаточный прогресс. К сожалению, он сейчас остановился,идажевыборыпрезидента2012годанесмоглирешитьэтупроблему. Как показано на рисунке выше, официальный уровень безработицы в США существенноотличаетсяотсвоегопикавконце2009года.Некоторыйспад–насамомделе статистическая иллюзия: человек больше не считается безработным, если он перестает активноискатьработу,такчтоэтипрепятствиязатрудняютвозможностьизмеритьуровень безработицы. С осени 2011 года, однако, наблюдается реальное улучшение ситуации на рынкетруда–занятостьсредиамериканцевтрудоспособноговозрастарастетбыстрее,чем население. Этидостиженияотражают«естественныйпроцессзаживления»,описанныйвглаве12. Компании снова стали покупать оборудование и программное обеспечение, чтобы идти в ногусразвитиемтехнологий.Годыспаданарынкежильясовременлопнувшегомыльного пузыря закончились, и он начинает постепенно восстанавливаться. Семейные долги постепенно снижаются по отношению к доходам, позволяя людям вернуться к более высокомууровнюрасходов. Очень важно, однако, не переоценивать достижения: экономика США по-прежнему находитсявглубокойдепрессии. Рассмотрим, в частности, проблему застойной безработицы, которая, безусловно, является худшим бедствием, затронувшим американских рабочих. До финансового кризиса онанебыланастолькосильной–несмотрянаточточислобезработныхвоктябре2007года составило6,8миллионачеловек,только750тысячизнихнаходилисьбезработывтечение годаиболее.Четырегодаспустяихколичествовозрослоболеечемв6раз,до4,1миллиона, и несмотря на признаки восстановления в октябре 2012 года было еще 3,6 миллиона американцев,находящихсябезработыболеегода. Сутьвтом,что,хотяэкономикаСШАделаетуспехи,прогрессгораздомедленнее,чем должен быть, что причиняет огромные ненужные страдания американским работникам и членамихсемей.Иестьреальныйриск,чтополитическийтупикможетнарушитьдажеэто недостаточноевосстановление,спасибо«финансовойскале[4]». На самом деле это выражение, придуманное Беном Бернанке, доставляет большие неудобства, поскольку заставляет некоторых людей ошибочно полагать, будто надвигающаяся проблема связана с дефицитом бюджета. Лично я предпочитаю термин, предложенный Брайаном Бетлером, обозревателем сайта Talking Points Memo, «бомба экономии», бомба, фитиль которой дважды подпалили республиканцы. Во-первых, в 2001 году тогдашний президент Джордж Буш «пропихнул» программу мощного сокращения налогов в Конгресс, используя такой парламентарный прием, как примирение в обход обструкции.Поправиламсената,закон,принятыйтакимобразом,терялсилувконце2010 года;Бушневозражалотчастипотому,чтоожидал,чтореспубликанцывсеещебудутподего контролем, когда срок действия истечет, кроме того, наличие конечного срока скрывало истиннуюстоимостьбюджета. Как оказалось, однако, когда наступило 31 декабря 2010 года, в Белом доме уже были демократы.Темнеменеевместотогочтобыподнятьналогивопрекидепрессии,вкоторую погрузилась экономика, Обама продлил закон Буша еще на два года. Теперь, когда выборы позади, он хочет, чтобы некоторые из сокращений – те, что приносят пользу богатым американцам,–потерялисилу.Однакореспубликанцыпо-прежнемуконтролируютпалатуи в настоящее время угрожают блокировать любой закон о налогах, если он предполагает удерживать цены на низком уровне. Если тупиковая ситуация не разрешится, налоги, которымиоблагаютсяисреднийкласс,ибогачи,резковырастут,нанесясущественныйудар в тот момент, когда экономика находится в депрессии. Помимо этого, в 2011 году республиканцы пригрозили заблокировать решение о вынужденном повышении потолка госдолга США, препятствуя займам правительства, необходимым для оплаты своих счетов. Чтобы избежать такого исхода, имевшего возможно катастрофические последствия, они потребоваливестиполитикууступок–ипрезидентпредпочелнепроверятьихнавшивость, а провести переговоры о сделке, которая урезала бы доходы к концу 2012 года, если бы дальнейшее соглашение не было достигнуто. Никакого соглашения на момент написания этоготекстанебыло. Да, и в довершение всего этого, несколько важных экономических стимулов – в основном временное сокращение налога на заработную плату и увеличение пособий по безработице–теряютсилувконце2012года. Все это означает, что если подобная тупиковая ситуация не разрешится, то правительству США автоматически придется прибегнуть к политике строгой экономии, повышению налогов и сокращению расходов, как в Европе. Это определенно не то, что докторпрописал. Темнеменееэтоможетпроизойтивлюбомслучае.СточкизренияпрезидентаОбамы, онсталкиваетсяс попыткой шантажа: республиканцыгрозятсяразрушить экономику,если оннедастимто,чегоонихотят.Онфактическидопустилтакойшантажвконце2010годаи ещеразв2011-м;еслионпланируетзанятькакую-либопозицию,труднобылобывыбрать лучшее время, чем после его торжественного переизбрания. И, снимая свою макроэкономическую шляпу, я бы лично хотел призвать его проверить решимость Республиканскойпартии.Краткосрочныемакроэкономическиепоследствия,конечно,могут бытьнеоченьприятными,нонаконукудаболееважныевещи. Междутемреспубликанцы,возможно,ипотерпелипоражение,новсеещесоставляют большинство в палате представителей. И хотя в интересах бизнеса избежать «бомбы экономии»,правые–разозленныеиз-затого,чтонесмогли«пропихнуть»своегопрезидента вБелыйдом–сохраняютвластьнадпартией. Все это говорит о том, что к концу 2012 года соглашение, вероятно, не будет достигнуто. Это необязательно будет бедствием: еще одна проблема языка «финансовой скалы» заключается в том, что он ошибочно внушает мысль о катастрофичности даже небольшого провала на переговорах. Правда в том, что мы, наверное, сможем прожить несколькомесяцевв2013годуснезначительнымэкономическимущербом.Моемнение–и это только предположение, которое может быть опровергнуто к тому времени, как вы прочтете эту книгу, – что пройдет некоторое время в 2013 году, прежде чем сделка будет завершена, но давление со стороны бизнес-сообщества будет настолько сильным, что республиканцыбудутвынужденыподдатьсядотого,каксмогутпричинитьсерьезныйвред. Даже если это и произойдет, основная экономическая ситуация по-прежнему будет неудовлетворительной:Америкабудетпродолжатьсвоевосстановление,сопровождающееся бессмысленнымистраданиямииэкономическимипотерями.Такчтоможетидолжнобыть сделано? Путиразвития Американская экономика все еще в депрессии, и правила депрессивной экономики никтонеотменял:все,чтонамнужно,преждевсего,этоувеличениерасходов,чтобыпомочь безработным и неиспользуемым производственным мощностям заработать. И самый лучший, самый верный способ сделать это – заставить правительство тратить больше, что, какяговорювэтойкниге,легкоможнодостичьпутемпредоставлениядостаточнойпомощи органам местного самоуправления, позволив им снова нанять на работу эти сотни тысяч учителей,рабочихпоремонтудорогиит.д. Ксожалению, ситуациянаполитическойарененетакблагоприятна,какможнобыло бы надеяться. Республиканцы по-прежнему контролируют палату представителей, и, хотя они наверняка обескуражены провалом на президентских выборах и выборах в сенат, их нелегко будет убедить в необходимости принятия правильных решений. Что еще можно сделать? Ответ заключается в том, что ФРС должна сделать больше. Еще в 2000 году, когда Япония страдала от сильного экономического спада, профессор по имени Бен Бернанке призвал Банк Японии проявить «решимость Рузвельта» и сделать все возможное, чтобы помочь экономике двигаться дальше. Как я объясняю в книге, тот факт, что подобная решимость похоже отсутствует, раз Бернанке – теперь уже главе Федеральной резервной системы – пришлось столкнуться с подобной ситуацией в Америке, стал большим разочарованием. Но есть признаки того, что ФРС наконец добьется успеха – возможно, освободится от страха, вызванного выборами, что она ускоряет темпы экономики, чтобы помочькампанииОбамы. До сих пор ФРС предпринимала лишь небольшие шаги в сторону более агрессивной политики. Ключевым моментом для ФРС, по мнению большинства анализов, является убедитьинвестороввтом,чтобыпозволитьнесколькобольшуюинфляциювсреднесрочной перспективе. И хотя дело, похоже, движется в этом направлении, эти шаги сейчас похожи скорее на туманные намеки, чем на твердые обязательства. Хорошая новость в том, что заботыпоповодуинфляциикажетсяотошлинадальнийпланиФРСготовапойтинариск радиполнойзанятости. Тем не менее ФРС не может в одиночку провести полное выздоровление. Она нуждается в помощи. И часть этой помощи заключается в облегчении бремени задолженности. В частности, Федеральное агентство по финансированию жилищного строительства, которое курирует «Fannie Мае» и «Freddie Mac», все еще способно обеспечитьоблегчениедолговогобремениоднимросчеркомпера.Все,чтонужносделать, это отказаться от требований по выплатам в пользу рефинансирования закладных, находящихсявсобственностиFreddie/Fannie,имиллионыдомовладельцевмогутуменьшить своитратыспомощьюрефинансированияпоболеенизкимставкам. Наконец, несмотря на то что путь к финансовому стимулированию может оказаться политически не простым, это не повод сдаваться. Действительно, некоторые демократы в Конгрессе требуют, чтобы краткосрочная экономическая поддержка стала частью любой сделки в рамках «бомбы экономии»; это очень хорошая идея. И как итог 2013 года, Обама долженсослатьсянато,чтоРеспубликанскаяпартиянеоднократностоялаунегонапути,и потребовать,чтобыониубралисьсдороги. Этадепрессияещедалекаотсвоегозавершения,хотянетникакихоснованийдлятого, чтобы она затягивалась. Правда, есть еще политический и идеологический барьеры, мешающие политике, которая может принести быстрое восстановление. Эти барьеры постепенно преодолеваются – и это обязанность всех, кто имеет влияние на общественность, чтобы ускорить этот процесс и оказать помощь многострадальным безработным.Унасестьинструменты;все,чтонамнужно,–этоясностьмыслииволя.В нашихсилахнайтивыходизэтогокризиса. Глава1.Наскольковсеплохо? –Думаю,наразличныхрынкахначинают появляться первые зеленые ростки, и постепенно возвращается определенная уверенность, которая послужит началом позитивной динамики к восстановлению экономики. –Вывидитеэтиростки? –Да.Яихвижу. Бен Бернанке, глава Федеральной резервнойсистемы. Интервьютелешоу «60 минут», 15 марта 2009года В марте 2009 года Бен Бернанке, не относящийся к числу самых жизнерадостных и романтичных людей, излучал оптимизм относительно экономических перспектив. После краха «Lehman Brothers», произошедшего шестью месяцами раньше, американская экономика вошла в крутое пике, но глава Федеральной резервной системы, появившийся в телешоу«60минут»,объявилоприближении«экономическойвесны». Высказывание Бернанке стало знаменитым – не в последнюю очередь из-за удивительного сходства со словами Чонси Гардинера из фильма Хэла Эшби «Будучи там» («BeingThere»),недалекогосадовника,которогопринимаютзамудреца.Воднойизсценна просьбу прокомментировать экономическую ситуацию Чонси заверяет президента: «Пока корницелы,всадувсехорошо…Веснойждитероста».Шуткишутками,нооптимизмглавы Федеральнойрезервнойсистемыразделялимногие.Вконце2009-гожурнал«Time»назвал БенаБернанкечеловекомгода. К сожалению, дела в саду обстояли неважно, и обещанного роста мы так и не дождались. Справедливости ради следует отметить, что Бернанке верно предсказал ослабление кризиса. Паника, охватившая финансовые рынки, утихла, и спад замедлился. По официальным данным Национального бюро экономических исследований, так называемая Великая рецессия, начавшаяся в декабре 2007 года, закончилась в июне 2009-го, и экономикасталавосстанавливаться.Ноеслиэтоибыловосстановлением,тобольшинству американцевононепринеслооблегчения.Работынехватало,ивсебольшесемейлишались сбережений, домов и, что хуже всего, надежды. Действительно, уровень безработицы, достигший пика в октябре 2009 года, затем стал снижаться, но темпы восстановления оставалисьчерепашьими.Прошлонескольколет,амывсеещеждемпозитивнойдинамики, окоторойговорилБенБернанке. Так обстояли дела в США, где, по крайней мере, отмечалось формальное восстановление.Другиестранынедобилисьиэтого.ВИрландии,Греции,Испании,Италии долговые проблемы и программы строгой экономии, призванные вернуть людям уверенность в завтрашнем дне, не только препятствовали какому-либо восстановлению – онивызвалиновыйэкономическийспадиростбезработицы. Страданиялюдейнепрекращаются.Япишуэтистрокипочтичерезтригодапослетого, какБернанкеподумал,чтовидит«зеленыеростки»,черезтрисполовинойгодапослекраха «Lehman Brothers» и через четыре года после начала Великой рецессии. Жители наиболее развитых стран, богатых ресурсами, талантами и знаниями – а это основа процветания и достойногоуровняжизни,–по-прежнемуиспытываютсильнейшиестрадания. Далееяпопытаюсьподтвердитьнекоторыеаспектыэтихстраданийфактами.Основное вниманиебудетуделеноСоединеннымШтатам,посколькуэтомойдомистрана,которуюя знаю лучше всего. О бедах, обрушившихся на другие государства, речь пойдет чуть позже. Начну я с самого важного. Одновременно это то, с чем у нас дела обстоят хуже всего, – безработица. Сокращениезанятости Говорят,экономистымогутназватьстоимостьвсего,нонеегоценность.Изнаетечто? В этом заявлении содержится большая доля правды: экономисты изучают в основном денежный оборот и потребление, поэтому имеют естественную склонность предполагать, чтоглавное–деньгиитовары.Однакостоп!Существуетразделэкономики,занимающийся исследованием того, как самооценки благополучия, например счастья или удовлетворенности жизнью, связаны с другими аспектами бытия. Да, речь идет о так называемом исследовании счастья – в 2010 году Бен Бернанке даже произнес речь на эту тему, озаглавив ее «Экономика счастья» («The Economics of Happiness»). Результаты этого исследования сообщают нам кое-что очень важное о неприятной ситуации, в которой мы оказались. Действительно, исследованиесчастьяпоказывает,что,когдачеловекможетпозволить себе покупать предметы первой необходимости, деньги перестают играть решающую роль. Вклад богатства в уровень счастья не равен нулю – население богатых стран в среднем в большейстепениудовлетвореножизнью,чемнаселениебедных.Крометого,существенное значениеимеетблагосостояниетех,скемчеловексебясравнивает,именнопоэтомусильное неравенство может оказывать на общество разрушающее воздействие. Однако в конечном счете роль денег не столь велика, как хотели бы верить истовые приверженцы культа материальныхблагимногиеэкономисты. Какбытонибыло,сиенезначит,чтоэкономическиеаспектырасполагаютсявконце шкалы истинных ценностей. Существует один определяющийся экономикой фактор, от которого в огромной степени зависит благополучие человека: наличие работы. Люди, желающие работать, но лишенные такой возможности, сильно страдают не только из-за потери доходов, но и из-за снижения самооценки. Это главная причина, почему массовая безработица, которую мы наблюдаем в Америке на протяжении последних четырех лет, являетсянастоящейтрагедией. Насколькосерьезнапроблемабезработицы?Этотвопростребуетподробногоизучения. Безусловно, нас интересует вынужденная безработица. Не будем принимать в расчет тех, кто не работает потому, что не хочет, или тех, кто не занят в рыночной экономике, – пенсионеров, вышедших на заслуженный отдых, или домохозяек, решивших все свое время посвятить семье. То же самое относится к инвалидам, чья нетрудоспособность достойна сочувствия,ноневызванаэкономическимипричинами. Люди, заявляющие, что такого понятия, как вынужденная безработица, попросту не существует и любой человек может найти работу, если не слишком привередничает относительно заработной платы и условий труда, были всегда. В 2010 году кандидат от Республиканской партии на выборах в сенат Шэрон Энгл заявила, что безработные испорченны и предпочитают жить на пособие вместо того, чтобы устроиться на работу. В октябре2011годакое-ктоизсотрудниковЧикагскойбиржииздевалсянадпротестующими противнеравенствадемонстрантами,сбрасываяимнаголовубланкизаявленияоприемена работу в «McDonald’s». Некоторые экономисты, например Кейси Маллиган из Чикагского университета,автормножествастатейдлясайта«NewYorkTimes»,настаивали,чторезкое падение занятости после финансового кризиса 2008 года отражало не отсутствие рабочих мест,аусилившеесянежеланиеработать. Классический ответ таким людям можно найти в самом начале романа «Сокровища Сьерра-Мадре»(«TheTreasureoftheSierraMadre»),большеизвестногопоэкранизации1948 годастакимизвездами,какХамфриБогартиУолтерХьюстон:«Всякий,ктохочетработать инастроенсерьезно,обязательнонайдетработу.Тольконеобращайтеськчеловеку,который вамэтоговорит,посколькуунегонетработыионнезнаетникого,комубылобыизвестноо вакансии.Именнопоэтомуондаетвамтакойщедрыйсовет,демонстрируябратскуюлюбовь, атакжето,какмалоонзнаетомире». Все точно. Кстати, о работе в «McDonald’s»: в апреле 2011 года компания объявила о создании50тысячновыхрабочихмест.Былоподанооколо1миллионазаявлений. Другимисловами,есливынеоторваныотреальнойжизни,тознаете,чтовынужденная безработицанемиф.Внастоящеевремяееуровеньоченьвелик. Насколько серьезна проблема вынужденной безработицы и насколько ухудшилось положениеделвэтойобласти? ОценкабезработицывСША,котораянамизвестнаизвыпусковновостей,основывается на опросе взрослого населения. Его проводят для подсчета числа работающих и активно ищущих работу людей. Безработным считается тот, кто в данный момент не работает, но активноищетработу.Вдекабре2011годачислотакихамериканцевдостигло13миллионов –сравнитес6,8миллионав2007году. Этостандартноеопределениебезработицынеучитываетмногиенеприятныеситуации. Как быть с людьми, которые хотят работать, но не заняты активными поисками из-за отсутствия вакансий или потому, что уже впали в уныние после бесплодных поисков? А с теми, кто хочет работать полный день, но им предлагают лишь частичную занятость? Конечно, Бюро трудовой статистики США пытается учитывать этих несчастных в индикаторе безработицы на уровне U6 [5] . Согласно этому показателю работы не имеют около 24 миллионов американцев – примерно 15 % трудоспособного населения – в 2 раза больше,чемдокризиса. И уж конечно, никакой показатель не способен отразить всю глубину человеческих страданий.Вбольшинствесовременныхамериканскихсемейработаютобасупруга,и,если одинизнихтеряетработу,такиесемьисталкиваютсясфинансовымиипсихологическими трудностями.Существуюттакжекатегорииработников,которыесводиликонцысконцами, устраиваясьнавторуюработу,новнастоящеевремянемогутнайтиподходящийприработок, или те, кто рассчитывал на доплату за сверхурочную работу, которой больше нет. Сократились доходы и у независимых предпринимателей. Многие квалифицированные специалисты,привыкшиеквысокооплачиваемойслужбе,вынужденысоглашатьсянаместо, нетребующееихквалификации.Итакдалее,итакдалее. Официальной оценки числа американцев, оказавшихся в этой полутени официальной безработицы, не существует, однако в июне 2011 года групповой опрос потенциальных избирателей (группа, по всей видимости, находящаяся в более выгодном положении, чем общество в целом), проведенный «Democracy Corps», выявил, что треть американцев либо самилишилисьработы,либоработупотерялкто-тоизчленовихсемьи,аещеутретиесть знакомые, оставшиеся без работы. Более того, почти 40 % семей пострадали в результате сокращениярабочеговремени,зарплатилипремий. Такимобразом,трудностикоснулисьогромногочислалюдей.Ноэтоещеневсе:плохое состояние экономики нанесло миллионам американцев и гражданам других стран чрезвычайноглубокиераны. Разрушеннаяжизнь В такой сложной, динамичной системе, как современная американская экономика, всегда есть безработные. Ежедневно одни предприятия закрываются, и, следовательно, исчезают рабочие места, а другие расширяются и набирают новый персонал, сотрудники увольняютсясамиилиихпоразнымпричинамувольняют,ибывшиеработодателинаходят им замену. В2007году,когдарыноктрудабылблагополучен,около20миллионов человек уволилисьилибылиуволены,аещебольшееколичествобылопринятонаработу. Этотсложныйпроцессозначает,чтобезработицасохраняетсядажевхорошиевремена, посколькудляпоисковновогоместавсегдатребуетсяопределенныйсрок.Осенью2007года, несмотря на вполне благополучное состояниеэкономики,встраненасчитывалось почти7 миллионовбезработных.Напикебума90-хгодовХХвека,когдабытовалашутка,чтоработу может найти любой, кто пройдет «тест с зеркальцем» (если зеркало от его дыхания затуманится, это свидетельствует о том, что человек жив), число безработных тоже исчислялосьмиллионами. Впрочем, в периоды процветания люди, как правило, недолго остаются без работы. В хорошие времена число ищущих ее примерно соответствует количеству открывающихся вакансий,иврезультатебольшинстводовольнобыстронаходитработу.Доначалакризисаиз 7миллионовбезработныхамериканцевтолькокаждыйпятыйбылбезработы6месяцевили дольше,акаждыйдесятый–годибольше. С началом кризиса ситуация коренным образом изменилась. Сейчас на каждое новое рабочееместоимеется4претендента:этозначит,чтоприпотереработынайтиновуюочень непросто. 6 миллионов американцев, почти в 5 раз больше, чем в 2007 году, остаются без работыдольшеполугода,а4миллионанемогутеенайтинеменьшегода.Докризисатаких было700тысяч. Это почти новое явление в жизни американцев. Я говорю «почти», поскольку длительная безработицабылаобычнымделомвовременаВеликойдепрессии,но послеее окончания ничего подобного не случалось. Похоже, американцы оказались в капкане постояннойбезработицы. Продолжительная безработица деморализует человека. В Америке, где система социальнойзащитыслабее,чемвдругихразвитыхстранах,этолегкоможетпревратитьсяв кошмар.Потеряработычастоозначает,чтоучеловекабольшенетмедицинскойстраховки. Пособие по безработице, которое обычно не превышает треть утраченного дохода, выплачивается лишь определенное время; например, в 2010–2011 годах отмечалось некоторое снижение безработицы, но число безработных американцев, не получающих пособие, удвоилось. При длительном отсутствии работы разрушаются финансы домашнего хозяйства–истощаютсясемейныесбережения,неоплачиваютсясчета,людитеряютправо надома. И это еще не все. Совершенно очевидно, что причины продолжительной безработицы обусловленымакроэкономическимиявлениямииошибкамиэкономическойполитикиине зависятотконкретногочеловека,ноданноеобстоятельствонеспасаетжертвыотстраданий. Действительно ли отсутствие работы в течение длительного времени снижает квалификацию и уменьшает шансы найти работу? Неужели сам факт продолжительной безработицы свидетельствует о том, что человек неудачник? Возможно, нет, но многие безработные думают именно так, и для них это самое главное. Сегодня, потеряв работу, найтиновуюоченьсложно,апоследостаточнодлительногоотсутствияработыначеловека ужесмотряткакнанеспособногонайтиее. Прибавьтекэтомуущербдлявнутреннегомираамериканцев.Еслиувасестьзнакомый, который долго не может устроиться на работу, вы поймете, что я имею в виду. Даже если финансовых трудностей нет, удар, нанесенный по чувству собственного достоинства и самоуважению,можетбытьразрушительным.Материальныепроблемы,естественно,только ухудшают ситуацию. Говоря об «исследовании счастья», Бен Бернанке подчеркивает следующий вывод: счастье в значительной степени зависит от ощущения возможности управлять своей жизнью. Подумайте, что происходит с этим ощущением, когда вы хотите работать,ноужемногомесяцевневсостоянииустроиться, когдавашажизньразрушается из-за того, что заканчиваются средства к существованию. Удивляться результатам исследований не стоит: продолжительная безработица становится причиной тревожного состоянияипсихологическойдепрессии. Тем временем необходимо вспомнить о тех, у кого еще нет работы потому, что они впервыевступаютнарыноктруда.Да,бытьмолодымвнашевремянелегко… За период кризиса безработица среди молодежи, как и среди представителей других возрастных групп, почти удвоилась, немного уменьшившись затем. Поскольку и в хорошие времена уровень безработицы среди молодежи бывает гораздо выше, чем среди людей постарше,этоозначаетещебольшийростдолибезработных. Молодые работники, якобы имеющие наибольшие шансы благополучно пережить кризис, – недавние выпускники университетов, которые в большей степени, чем все остальные, обладают знаниями и навыками, отвечающими потребностям современной экономики,–тожеоказалисьбеззащитными.Приблизительнокаждыйчетвертыйизнедавно закончивших университет или не имеет работы, или занят неполный день. Отмечалось такжесущественноепадениезарплатыутех,ктоуженашелместонарынкетруда,вероятно, потому,чтомногиевыпускникисоглашаютсянанизкооплачиваемуюработу,нетребующую отнихполученныхпрофессиональныхзнаний. И еще одно: резко возросло число американцев в возрасте от 24 до 34 лет, живущих с родителями. Это вовсе не внезапный всплеск сыновней или дочерней любви, а существенноесокращениевозможностейпокинутьродноегнездо. Такая ситуация очень расстраивает молодых людей. Вместо того чтобы строить свою жизнь, они вынуждены ждать, когда такая возможность появится. Конечно, все они задумываютсяобудущем.Насколькодлиннойокажетсятеньихсегодняшнихпроблем?Как скороможнобудетполностьюоправитьсяотнесчастливогостеченияобстоятельств–того, чтоокончаниеихучебысовпалосэкономическимспадом? Неисключено,чтоникогда. Лайза Кан, экономист Йельской школы менеджмента, сравнила карьеру выпускников университетов,закончившихучебувгодывысокойбезработицы,скарьеройтех,чейвыпуск пришелсянапериодэкономическогоподъема.Те,комунеповезло,показывализначительно худший результат, причем не только в первые годы после окончания университета, но и на протяжении всей жизни. При этом прошлые периоды высокой безработицы были относительнокороткимипосравнениюснынешним,азначит,наэтотраздолговременный ущербдляжизнимолодыхамериканцевокажетсяещебольшим. Долларыиценты Деньги?Кто-тоговоритоденьгах?Досихпоряонихнеупоминал–покрайнеймере, прямо.Этобылосделанонамеренно.Несмотрянаточтопереживаемаянамикатастрофапо большей части связана с рынками и деньгами, дело вовсе не в доходах и расходах, и катастрофическойситуациюделаетчеловеческийфактор,анематериальныепотери. Ивсе-такипоговоримоматериальныхпотерях. Для оценки общих результатов экономической деятельности чаще всего используется такой показатель, как реальный валовой внутренний продукт, или реальный ВВП. Этим термином обозначают общую стоимость произведенных экономикой товаров и услуг, скорректированную с учетом инфляции. Грубо говоря, это продукт (естественно, включая услуги), произведенный экономикой за определенный период времени. А поскольку доход получаетсяотпродажипродукта,реальныйВВПтакжеэквивалентенполученномудоходуи определяетразмерпирога,которыйзатемделитсяназарплаты,прибыльиналоги. До кризиса реальный ВВП Америки увеличивался в среднем на 2–2,5 % в год. Это обусловлено усилением производственного потенциала экономики: каждый год росла численность рабочей силы и появлялись новые, более совершенные технологии. Время от временинаблюдалисьинепродолжительныеспады–рецессии,когдатемпыэкономикине росли, а сокращались (как и почему это происходит, я объясню следующей главе), но подобные спады, как правило, были нечастыми и короткими, а вслед за ними наблюдался бурныйрост,когдаэкономикаотвоевывалаутраченныепозиции. До нынешнего кризиса худшим со времен Великой депрессии спадом в американской экономике считалась двойная рецессия 1979–1982 годов – две рецессии подряд, которые лучшерассматриватькакодинкризисснебольшойпередышкойпосередине.Внижнейточке кризиса, в конце 1982 года, реальный ВВП снизился на 2 % по сравнению с предыдущим пиком. Но экономика восстановилась, прибавляя в следующие два года по 7 % – «утро в Америке»[6],изатемвернуласькнормальнымтемпамроста. Великая рецессия – экономический спад с конца 2007 до середины 2009 года, когда экономикастабилизировалась,быладинамичнееирезче.За18месяцевреальныйВВПупал более чем на 5 %, и, что еще важнее, не было фазы быстрого восстановления. После окончаниярецессиитемпыростаоставалисьниженормы.Врезультатесейчаспроизводится намногоменьшетоваровиуслуг,чеможидалось. Бюджетное управление конгресса США публикует широко используемый показатель потенциального реальногоВВП, определяемогокакоценкаустойчивогопроизводства,при котором использование ресурсов не усиливает и не ослабляет инфляционное давление. Представьте, что машина экономикиработаетнаполнуюмощность,нонеперегревается– этоиестьцель, ккотороймы можем идолжныстремиться.Примерновтакомсостоянии пребывалаэкономикаСШАв2007годуитакойоставаласьбысейчас,еслибысохранились средниетемпыроста. Некоторые экономисты считают, что подобные оценки вводят в заблуждение и мы переоцениваем нашиспособностисоздаватьтоварыиуслуги.Вглаве2яобъясню,почему несогласенсихточкойзрения,покажепримемоценкуБюджетногоуправленияконгресса США на веру. То есть в данный момент американская экономика работает на 7 % ниже своих возможностей. Другими словами, в настоящее время мы ежегодно производим приблизительнона1триллиондолларовменьшетоваровиуслуг,чемможемидолжны. Этосуммаза год.Еслисложитьпотерис моментаначалакризиса,получитсяоколо3 триллионовдолларов.Учитываясохраняющуюсяслабостьэкономики,даннаясуммадолжна значительноувеличиться.Намоченьповезет,еслиудастсяограничитьобщиепотери«всего лишь»5триллионамидолларов. Это потери не только на бумаге, как в случае лопнувших мыльных пузырей высокотехнологичныхкомпанийилирынкажилья,когдабогатствоинебылореальным.Мы говорим о ценном продукте, который мог и должен был быть произведен, о зарплатах и прибыли, которые должны были быть получены, но всего этого не случилось. Этих 5 триллионовдолларов–или7триллионов,аможет,ибольше–намуженикогданевернуть. Вероятно, экономика в конце концов восстановится, но в лучшем случае лишь вернется к обычнымтрендам,некомпенсировавгодызастоя. Я намеренно говорю о лучшем случае, поскольку есть все основания полагать, что продолжительнаяслабостьэкономикибудетиметьдолговременныепоследствия. Потерянноебудущее Среди всех оправданий того, что для прекращения депрессии в экономике не предпринимается никаких мер, сторонники бездействия чаще всего повторяют одно: необходимососредоточитьсяненакраткосрочнойперспективе,анадолгосрочной. Такая точка зрения неверна по многим причинам, которые будут рассмотрены далее. Средипрочегоэтоотказпризнатьответственностьзапониманиесутинынешнейдепрессии. Легко поддаться искушению и отмахнуться от всех неприятных моментов, беспечно рассуждать о долгосрочной перспективе, но это путь лентяев и трусов. Я хочу напомнить одно из самых известных высказываний Джона Мейнарда Кейнса: «Долгосрочная перспектива–плохойсоветчиквтекущихделах.Вдолгосрочнойперспективевсемыумрем. Экономисты слишком облегчили бы свою задачу и лишили бы ее какой бы то ни было ценности, если бы во время бури только и сказали нам, что, когда шторм будет далеко позади,океансновауспокоится». Сосредоточиться исключительно на мерах долгосрочного характера – значит проигнорировать страдания людей, вызванные нынешней депрессией, и их разрушенную жизнь.Иэтимделонеограничивается.Краткосрочныепроблемы–еслитакможноназвать продолжающийся пятый год кризис – негативно влияют на долгосрочные перспективы, причемразнымобразом. Яужеговорилодвухтакихканалахвлияния. Первый–эторазрушающийэффектпродолжительнойбезработицы:еслилюдей,долгое время остающихся без работы, начинают рассматривать как неспособных ее найти, в долговременномпланеэтоприводитксокращениюэффективнойрабочейсилыэкономики, а следовательно, к уменьшению ее продуктивности. Примерно в таком же положении оказываются выпускники университетов, вынужденные соглашаться на работу, не требующую полученных при учебе профессиональных навыков: время идет, и они могут обнаружить,чтонизведеныдоуровнянеквалифицированныхработников,покрайнеймере, вглазахпотенциальныхработодателей,чтоделаетобразованиененужным. Второй канал негативного влияния кризиса на будущее – низкий уровень инвестиций. Бизнесвкладываетмалосредстввувеличениесвоейпроизводственнойспособности:после начала Великой рецессии продуктивность упала примерно на 5 %, поскольку компании сократили старые производственные мощности и не заменили их новыми. Низкие инвестициивбизнесокруженымногочисленнымимифами,нозагадкитутникакойнет.Их число сократилось из-за того, что низкие продажи не позволяют бизнесу полностью использоватьужеимеющиесямощностипроизводства. Проблема заключается в том, что когда – и если – экономика наконец начнет восстанавливаться, она столкнется с ограничениями производственной способности, и заторывозникнутнамногораньше,чемвслучае,еслибыпродолжительныйкризисвынудил бизнеспрекратитьинвестирование. И последнее, но не менее важное: реакция (неверная) на кризис несет угрозу для социальныхпрограмм,нацеленныхвбудущее. Политикииэкспертыводинголосутверждают,чтовXXIвекеогромнуюрольиграет образование молодежи, однако продолжающийся спад, ставший причиной финансового кризиса, привел к временному увольнению 300 тысяч школьных учителей. Тот же финансовый кризис вынудил федеральные и местные власти отложить или отменить инвестициивтранспортнуюинфраструктуру.Например,былианнулированытакиепроекты, как крайне необходимый второй железнодорожный тоннель под Гудзоном, скоростные железнодорожные магистрали в Висконсине, Огайо и Флориде, трамвайные сети в нескольких городах и т. д. После начала кризиса государственные инвестиции, скорректированные на инфляцию, резко сократились. И вновь это означает, что с началом восстановленияэкономикимытутжестолкнемсяспроблемойнехваткиресурсов. Стоит ли беспокоиться из-за этих будущих жертв? Международный валютный фонд изучил последствия прошлых финансовых кризисов в нескольких странах. Результаты данных исследований вызывают беспокойство – подобные катаклизмы не только наносят значительный ущерб в краткосрочном плане, но и, похоже, имеют серьезные долговременные последствия, выражающиеся в более низких темпах роста экономики и болеевысокомуровнебезработицы.Иеще:фактысвидетельствуютотом,чтоэффективные мерыпоограничениюпродолжительностииглубиныэкономическогоспада,следующегоза финансовым кризисом, смягчают и указанный долговременный ущерб. Следовательно, верно и обратное – неспособность к воплощению в жизнь таких мер, а именно это и происходитсейчас,означаетсогласиенаболеескромное–еслинесказатьожесточенное– будущее. Бедыдругихстран До сих пор я говорил о США, и на это есть две очевидные причины: во-первых, Америка–моястранаизанееяпереживаюбольшевсего,аво-вторых,этустрануялучше всегознаю.НобедыСШАнеуникальны. ВЕвропе,вчастности,такаяжебезрадостнаякартина.ВцеломвСтаромСветеуровень безработицы вырос меньше, чем в США, но последствия ее так же тяжелы. Что касается ВВП, дела в Европе обстоят хуже. Более того, в разных странах ситуация значительно отличается. Германию кризис пока почти не затронул (посмотрим, что будет дальше), но другие европейские государства переживают настоящую катастрофу. В Америке особенно тяжело приходится молодежи, безработица среди которой составляет 17 %, но подлинный кошмар мы наблюдаем в Италии, Ирландии и Испании, где безработица среди молодых людейсоставляет28,30и43%соответственно. Преимуществом Европы является более сильная система социальной защиты, значительно ослабляющая прямые последствия безработицы. Потерявший работу европеец не лишается медицинской страховки. Кроме того, относительно высокие пособия значительноснижаютугрозуограниченийвпитанииипотерижилья. При этом сложное сочетание единства и разобщенности Европы – большинство европейских стран ввели единую валюту, но без какого-либо политического и экономического объединения, которого требует такой шаг, – стало гигантским источником слабостиицепнойреакциикризиса. Как и в США, в Европе он по-своему отразился на разных регионах. Самый сильный спаднаблюдаетсятам,гдедоэтогопроисходилбурныйрост,–Испаниюможносравнитьс Флоридой, а Ирландию с Невадой. При этом властям Флориды не нужно беспокоиться по поводуоплатымедицинскогострахованияисоциальногообеспечения,посколькуэтозабота федерального правительства. Испании же предстоит решать эти задачи самой. Греции, Португалии и Ирландии тоже. Таким образом, в Европе экономический спад вызвал финансовый кризис, при котором частные инвесторы больше не желают кредитовать некоторые страны. Реакция на эту экономическую катастрофу – отчаянные попытки сократитьрасходы–привелакростубезработицыдоуровнявременВеликойдепрессиии, похоже,толкаетЕвропукновомуспадувэкономике. Политикаотчаяния За Великую депрессию пришлосьзаплатитьнетолькоэкономическимипотерямиили страданиями людей, вызванными массовой безработицей. Она имела ужасающие последствия и в политике. Стоит обратить внимание на следующий факт. Рост популярностиидейГитлерасегодняпринятосвязыватьсгиперинфляцией1923года,однако в действительности к власти его привела экономическая депрессия начала 30-х годов ХХ столетия, которая в Германии была сильнее, чем в остальных странах Европы, из-за дефляционнойполитики,проводимойрейхсканцлеромГенрихомБрюнингом. Может ли нечто подобное произойти сегодня? В настоящее время существует глубоко укоренившееся и оправданное неприятие параллелей с нацизмом (например, «закон Годвина»[7]),инамтруднопредставить,чтоподобноеможетпроизойтивXXIвеке.Темне менее было бы глупо недооценивать опасность, которую представляет собой продолжительный кризис для демократических ценностей и институтов. И действительно, во всем западном мире наблюдается явный рост экстремизма: усиливаются радикальные движения против иммиграции и националистические настроения, а также – да-да! – авторитаризм. Похоже, одна из европейских стран, Венгрия, уже вступила на путь возвращениякрежимутоготипа,которыев30-хгодахпрошлогостолетиясуществоваливо всейЕвропе. УСШАтоженетиммунитета.Сможетликто-тоотрицать,чтозапоследниенесколько летРеспубликанскаяпартиясталанамногоболеерадикальной?Идаженесмотрянаэто,у нееестьвсешансывконце2012годапобедитьнавыборахивконгресс,ивБелыйдом. Несдаваться! Ятолькочтонарисовалкартинуогромнойчеловеческойкатастрофы,нокатастрофына нашейпланетенередкость.Историяизобилуеттакимибедствиями,какнаводненияиголод, землетрясения и цунами. Ужасной – и неприемлемой! – нынешнюю трагедию делает тот факт, что ее можно было избежать. Не было никакого нашествия саранчи, мы не утратили свои высокие технологии. Америка и Европа должны были стать богаче, а не беднее, чем пятьлетназад. Природуданнойкатастрофытакженельзяназватьзагадочной.Уполитическихлидеров времен Великой депрессии было оправдание: никто не понимал, что происходит и что с этим делать. Современные руководители уже не могут воспользоваться такой отговоркой. Сегодня мы обладаем и знаниями, и инструментами, чтобы положить конец страданиям людей. Темнеменеемыэтогонеделаем.Вследующихглавахяпопытаюсьобъяснитьпочему– каким образом симбиоз эгоизма и искаженной идеологии не позволяет справиться с проблемой, у которой есть решение. Должен признать: наблюдение за нашей полной неспособностьюсделатьто,чтотребуетсяделатьрегулярно,приводитменявотчаяние,но этоневернаяреакция. В последнее время я понял, что часто слушаю замечательную песню, впервые исполненную в 80-х годах прошлого столетия Питером Гэбриелом и Кейт Буш. Их дуэт рассказывает о массовой безработице, хотя точное время и место действия в песне не названы. В мужском голосе сквозит отчаяние: «На любую работу слишком много желающих»–аженскийободряет:«Несдавайся!» Наступили ужасные времена, причем еще хуже они становятся от осознания того, что всегоэтогоможнобылоизбежать.Ивсе-такисдаватьсянельзя!Мыможемположитьконец кризису.Нужнылишьясностьмыслииполитическаяволя. Глава2.Депрессивнаяэкономика Мир не сразу осознал, что сейчас мы живем под угрозой одной из величайших экономических катастроф в современной истории. Но теперь, когда обыкновенные люди поняли, что происходит, они, не зная почему и отчего, могут быть подвержены чрезмерным страхам, а ведь прежде, когда бедатолькоподступала,онинепроявлялини малейшего беспокойства. Люди начинают сомневаться в будущем. Неужели приятная жизнь заканчивается и предстоит столкнутьсясмрачнымиреалиями?Илиэто просто ночной кошмар? Если так, то как скороонпройдет? Сомнений быть не должно. Это ночной кошмар, и утром он рассеется. Природные ресурсы и возможности человека так же богаты и продуктивны, как раньше. Поступательное движение, направленное на разрешение материальных проблем повседневного существования, нисколько не замедлилось. Как и раньше, мы способны обеспечитькаждомувысокий–яимеюввиду выше,чем20летназад,–уровеньжизни,а вскоре поднимем его еще сильнее. Нас не обманывали. Мы навлекли на себя колоссальные неприятности, не справившись с управлением тонкой и сложной машиной, механизмы работы которой не до конца понимаем.Результаттаков,чтонакакое-то, может быть довольно долгое, время богатство и процветание могут стать недостижимыми. Джон Мейнард Кейнс. Великая депрессия 1930 года (The Great Slump of 1930) Приведенныевышесловабылинаписаныбольше80летназад,когдамирскатывалсяк кризису, который впоследствии назовут Великой депрессией. Однако, если отвлечься от несколько старомодного стиля, они звучат вполне современно. Сейчас, как и тогда, люди живут под угрозой экономической катастрофы. Сейчас, как и тогда, люди внезапно обеднели,хотянизнаний,ниресурсовунаснесталоменьше.Чтожеоказалосьпричиной этойбедности? Сейчас,какитогда,богатствоипроцветаниемогутстатьнедостижимыминадовольно долгоевремя.Почемуэтопроисходит?Насамомделеникакойзагадкинет.Мыпонимаем– или должны были понимать, если бы большинство не отказывалось слушать, – как все случилось. Кейнс предложил аналитические основы, необходимые для осмысления сути депрессии.Современнаяэкономика такжеможетопиратьсянадогадкиегосовременников ДжонаХиксаиИрвингаФишера,догадки,которыесовременныеэкономистырасширилии уточнили. Основная идея моей книги заключается в следующем: все это могло не произойти. В той же статье Кейнс утверждает, что экономика страдает от «проблем с магнето» – старомодныйтермин,указывающийнанеполадкивэлектрооборудованииавтомобиля.Более современная и точная аналогия – сбой программного обеспечения. В любом случае суть в том, что проблема не в самой машине экономики, которая нисколько не утратила своей мощности.Мыговоримотехническойзаминке,осложностиорганизацииикоординации– колоссальных неприятностях, как выразился Кейнс. Устранив эту неполадку, мы вернем экономикукжизни. В настоящее время многие считают эту идею абсолютно неправдоподобной. Логично предположить, что у серьезных проблем должны быть серьезные причины, и массовую безработицуобусловливаетнечтовесьмасложное,анекакая-томелочь.ВотпочемуКейнс использоваланалогиюсмагнето.Всемизвестно,чтоиногдазаменааккумулятора,стоящего 100 долларов, способна оживить заглохший автомобиль, за который заплатили 30 тысяч, и Кейнснадеялсяубедитьсвоихсовременников,чтоподобнаядиспропорциямеждупричиной и следствием может иметь место и в случае кризиса. Однако эта точка зрения была и остается неприемлемой для многих специалистов, в том числе считающих себя высококвалифицированными. Причина отчасти в том, что объяснять такой упадок относительно небольшим сбоем представляется неправильным. Безусловно, вносит свою лепту и сильное желание рассматривать экономику как моралите – якобы тяжелые времена служат наказанием за десятилетияпредшествующихизлишеств. В 2010 году нам с супругой представилась возможность послушать речь немецкого министрафинансов ВольфгангаШойбле,посвященнуюэкономической политике.Вразгар еговыступленияженавдругнаклониласькомнеишепнула:«Навыходеиззаланамвручат розги, чтобы мы могли сами себя высечь». Действительно, герр Шойбле слывет среди руководителейфинансовыхведомствсамымяростнымпроповедникомтеорииБожиейкары, однако он в этом не одинок. Люди, произносящие такие слова – объявляющие, что наши проблемы имеют глубокие корни, у них нет простого решения, и мы должны быть готовы затянутьпояса,–выглядятмудрымиреалистами,хотянасамомдележестокоошибаются. В данной главе я надеюсь убедить вас, что в действительности мы имеем дело с «проблемой магнето». Источники наших бед незначительны, и ситуацию можно сравнительно быстро и легко исправить, если власти предержащие осознают реальное положение дел. Более того, для подавляющего большинства людей процесс оздоровления экономикинебудет болезненным и не потребует от них жертв. Наоборот, окончание этой депрессии принесет всем им удовлетворение, за исключением тех, кто политически, профессиональноилиэмоциональноповерилвошибочныеэкономическиедоктрины. Пришла пора прояснить следующее: говоря о незначительности причин нашей финансовой катастрофы, я не утверждаю, что они случайны или возникли внезапно. Не утверждаю я также, что вытащить нас из этой ямы – легкая политическая задача. Чтобы ввергнуть нас в эту депрессию, потребовались десятилетия неверной политики и воплощениявжизньошибочныхэкономическихтеорий,которые,какбудетсказановглаве 4,напротяжениидолгоговременислужилинегосударствувцелом,агорсткеоченьбогатых ичрезвычайновлиятельныхлюдей.Невернаяполитикаиошибочныеидеинастолькосильно овладели умами нашей политической элиты, что сменить курс ее представителям очень трудно даже перед лицом экономической катастрофы. Казалось бы, вопрос чисто экономический, однако остановить и повернуть вспять кризис не так-то просто. Быстрое восстановлениепроизводствавозможнолишьприналичииясностимышленияполитикови ихжеволикдействиям. Рассмотрим следующую аналогию. Допустим, вы женщина и ваш муж по какой-то причине на протяжении нескольких лет не следил за состоянием семейного автомобиля. Теперьмашинанезаводится,носупруготказываетсядажеобсуждатьзаменуаккумулятора, отчасти из-за того, что таким образом косвенно признает свою неправоту, и настаивает, чтобычленысемьиходилипешкомилипользовалисьавтобусом.Совершенноочевидно,что у вас серьезная проблема, вполне возможно, даже неразрешимая. Но это проблема со спутником жизни, а не с семейным автомобилем, который отремонтировать вовсе несложно. Хорошо,хватитметафор.Давайтепоговоримотом,чтонетаксмировойэкономикой. Спросопределяетвсе Почемууровеньбезработицытаквысок,аобъемэкономикитакнизок?Потомучтомы – под местоимением «мы» я подразумеваю потребителей, бизнес и правительство – недостаточно тратим. После того как лопнули два мыльных пузыря на рынках недвижимостивАмерикеиЕвропе,расходынажилищноестроительствоипотребительские товары резко сократились. Вслед за этим сократились инвестиции в бизнес, поскольку наращивать производство при снижении продаж нет смысла. Были также урезаны государственные расходы на местном и федеральном уровне, а некоторые правительства столкнулись с нехваткой поступлений в бюджет. Низкие расходы, в свою очередь, ведут к высокой безработице: предприятия не производят продукт, который не могут продать, и, следовательно, ненанимаютработниковдляегоизготовления.Мыстрадаемот серьезного сниженияспроса. Отношение к сказанному выше может быть разным. Одни эксперты считают это настолько очевидным, что даже не удостаивают обсуждения, другие называют это полной чушью. На политической арене есть игроки – серьезные, реально влияющие на все происходящее, – которые не верят, что экономика в целом может страдать от недостатка спроса.Они говорят,что низким можетбытьспроснанекоторыетовары,новсеобщееего снижениепростоневозможно.Почему?Потому,утверждаютони,чтолюдидолжныначтототратитьсвоидоходы. Кейнс называл это заблуждение законом Сэя. Другое его название – взгляд казначейства.РечьидетнеонашемМинистерствефинансов,аобританскомказначействе 30-х годов прошлого столетия, которое утверждало, что государственные расходы всегда замещают равный объем расходов частного сектора. Чтобы показать, что я спорю не с вымышленнымипротивниками,приведусловаБрайанаРидла–главы«HeritageFoundation», прозвучавшиевначале2009годавинтервью«NationalReview»: ... Большой кейнсианский миф заключается в том, что вы можете тратить деньги и таким образом увеличивать спрос. Это действительно миф, поскольку у правительства нет хранилища с деньгами, чтобыраспределятьихвэкономике.Каждый доллар, направляемый правительством в экономику, сначала должен быть получен в виде налогов или займов изэкономики. Вы не создаете дополнительный спрос, а просто перемещаете его от одной группы людей к другой. Отдадим Ридлу должное. В отличие от многих консерваторов он не отрицает, что его аргументприменимклюбомуисточникуновыхрасходов.Тоестьглава«HeritageFoundation» признает: утверждение о невозможности повысить занятость при реализации программы дополнительных государственных расходов одновременно является утверждением, что занятость также не повысит, скажем, и резкий рост инвестиций в частный сектор. Кроме того,этотаргументприменимнетолькокувеличениюгосударственныхрасходов,ноиких сокращению.Если,например,обремененныедолгамипотребителирешатпотратитьна500 миллиардов долларов меньше, эти деньги – по утверждению таких, как Ридл, – должны попастькбанкам,которыеихссудят,итогдабизнесилидругиепотребителипотратятна500 миллиардовбольше.Еслибизнесменыбоятся,чтоэтот«социалист»вБеломдомесократит ихинвестиционныерасходы,тоденьги,которыеприэтомвысвобождаются,будутпотрачены болеехрабрымипредпринимателямиилипотребителями.ПологикеРидла,общееснижение спросанеспособнонанестиущербэкономике,посколькуегопростонесуществует. Янесогласенсподобнойаргументацией.Ибольшинствоздравомыслящихлюдейтоже. Но как показать, что это не так? Как убедить людей в ошибочности подобных взглядов? Разумеется, можно начать приводить логические доводы, но, по моему опыту, попытка дискутироватьсубежденным антикейнсианцемзаканчиваетсядемагогией – игройвслова, никого ни в чем не способной убедить. Можно составить несложную математическую модель, чтобы проиллюстрировать свои доводы, но это работает только с экономистами, а не с теми, кто выбрал себе совсем другую профессию (впрочем, с некоторыми экономистамиэтотоженеработает). Можно рассказать историю из жизни, что подводит меня к любимому примеру из областиэкономики–кооперативунянь. Эта история впервые появилась на страницах журнала «Journal of Money, Credit and Banking». Статья Джоан и Ричарда Суини называлась «Монетаристская теория и великий кризискооперативанянексКапитолийскогохолма»(«MonetaryTheoryandtheGreatCapitol HillBabySittingCo-opcrisis»).Авторыповедалиособственномопыте.СупругиСуинибыли членами кооператива нянь, объединявшего около 150 молодых пар, преимущественно служащих конгресса, которые экономили деньги на нянях, присматривая за детьми друг друга. Серьезнымпреимуществомкооперативаоказаласьотносительнобольшаячисленность егочленов,посколькушансынайтинянюнавечер,которыйродителихотелипровестивне дома, были высоки. Впрочем, существовала и проблема. Как убедиться в том, что каждая супружескаяпаравравнойстепениучаствуетвработекооператива? Решение было найдено – им стала система сертификатов. Вступавшим в кооператив супружеским парам выдавали по 20 купонов, каждый из которых соответствовал получасу работы няни. (При выходе из кооператива требовалось вернуть столько же купонов.) За работувкачественяниродителивыдавалисоответствующеечислокупонов.Благодарятакой системекаждаясупружескаяпараоказываластолькожеуслуг,сколькополучала,поскольку отданныекупонытребовалосьвосполнять. И все-таки со временем у кооператива нянь начались сложности. Большинство родителейстремилисьиметьопределенныйзапаскупоновнатотслучай,еслиуслугиняни потребуютсянесколькоразкряду.Попричинам,вкоторыенетсмыслауглубляться,вкакойто момент число находящихся в обращении купонов оказалось значительно меньше, чем желаличленыкооператива. Как развивались события? Супруги, встревоженные истощением запаса купонов, старались сидеть дома, пока не пополнят его, присматривая за чужими детьми. Но ведь другие родители поступали точно так же! Возможность заработать купоны уменьшилась. Это привело к тому, что супружеские пары, испытывавшие нехватку купонов, стали еще реже проводить вечера вне дома, и объем оказываемых кооперативом услуг резко сократился. Короче говоря, в кооперативе нянь началась депрессия, продолжавшаяся до тех пор, пока экономисты из числа членов этой организации не убедили правление выпустить дополнительныекупоны. Какие выводы можно сделать из этой истории? Если вы скажете, что никакие, поскольку история донельзя банальна, пусть вам будет стыдно. Кооператив нянь с Капитолийского холма – это реальный пример монетаризма, только в миниатюре. У него отсутствуютмногиечертысистемы,которуюмыназываеммировойэкономикой,ноимеется одна особенность, очень важная для понимания того, что с мировой экономикой произошло, – особенность, которую, похоже, никак не могут понять политики и высокопоставленныечиновники. Очемидетречь?Опростомфакте:ваширасходы–этомоидоходы,амоирасходы– вашидоходы. Развеэтонеочевидно?Оказывается,длямногих,ктооблеченвластью,нет. Так,например,этогоявнонепонимаетспикерпалатыпредставителейконгрессаДжон Бейнер,выступавшийпротивэкономическойполитикипрезидентаОбамы,утверждая,чтов трудные для американцев времена правительство тоже должно затянуть пояс. (К величайшемуизумлениюэкономистов-либералов,тажемысльвконечномсчетепрозвучала ивречахсамогоБаракаОбамы.)МеждутемБейнернезадалсебеследующийвопрос:если рядовые граждане затягивают пояса, то есть меньше тратят, и правительство тоже урезает расходы,ктобудетпокупатьпроизведенныйАмерикойпродукт? Аналогичнымобразомутверждение,чтодоходлюбогочеловека–илюбойстранытоже – являетсячьим-торасходом,неочевидно длямногихнемецкихчиновников,указывающих наразвитиесвоейстранысконца90-хгодовХХвекадосегодняшнегоднякакнапримердля всехостальных.КлючевымдляэтогоразвитиябылодвижениеГерманииототрицательного сальдо торгового баланса к положительному, то есть сначала за рубежом приобреталось большетоваров,чемпродавалосьзаграницу, а затемнаоборот.Нотакоесталовозможным только благодаря тому, что в других странах (в основном в государствах Южной Европы) усиливался торговый дефицит. Теперь мы все попали в беду, но продавать больше, чем покупаешь, невозможно. Однако немцы, похоже, этого не понимают. По всей видимости, онипростонехотятэтогопонимать. Кооператив нянь, несмотря на всю свою простоту и крошечные масштабы, обладает этой важной, но не очевидной для всех чертой, характерной и для мировой экономики, поэтому его опыт может служить «экспериментальным полем» для некоторых экономическихидей.Вданномслучаемыусвоилипокрайнеймеретриважныхурока. Во-первых,сталопонятно,чтообщийдисбалансспросадействительновозможен.Когда члены кооператива нянь, испытывавшие недостаток купонов, решили перестать тратить их на развлечения вне дома, это не привело к автоматическому увеличению расхода купонов другими членами. Наоборот, уменьшение возможности заработать купоны заставило всех тратить меньше. Люди, думающие как Брайан Ридл, правы в том, что расходы обязательно должны быть равны доходам: число купонов за работу няни, полученных за неделю, в точности равно числу отданных, но это не значит, что люди всегда будут тратить столько, чтобыполностьюиспользоватьпроизводственныемощностиэкономики.Вполневозможна ситуация,когдадостаточнаячастьмощностиостанетсянеиспользованнойиснизитдоходы доуровняпотребления. Во-вторых,экономикадействительноможетстатьслабееиз-за«проблемсмагнето»,то естьиз-заошибоккоординации,анедефицитапроизводственныхвозможностей.Трудности кооперативабылиобусловленынетем,чтоегочленыплохиеняни,невысокиминалогами, не заоблачными зарплатами в государственном секторе, отбивающими охоту сидеть с чужимидетьми,иненеизбежнойрасплатойзапрошлыеизлишества.Причинапроблемна первый взгляд банальна: недостаток купонов, создавший, как выразился Кейнс, «колоссальную неразбериху», обрушившуюся на членов кооператива, каждый из которых пыталсядобитьсятого,чтоневозможнодлягруппывцелом,–пополнитьзапаскупонов. Это очень важный вывод. Несмотря на разницу в масштабах, нынешний кризис глобальной экономики, которая приблизительно в 40 миллионов раз больше кооператива нянь,посутипроблемоченьпохожнакризисвэтойорганизации.Вцеломнаселениенашей планеты пытается купить меньше товаров и услуг, чем способно произвести, тратить меньше,чемзарабатывает.Такоевозможнодляотдельногочеловека,нонедлявсегомира. Результатомявляетсясумятица,которуюмысейчасвидимвокруг. Позвольте сказать еще кое-что, предложив короткое и упрощенное предисловие к длинному и более подробному анализу. Если взглянуть на состояние мировой экономики накануне кризиса, скажем в 20052007 годах, мы увидим следующую картину. Люди с готовностьюссужаликрупныесуммыденегдругимлюдям,атеихсудовольствиемтратили. Американские корпорации отдавали излишки наличных денег инвестиционным банкам, которые, в свою очередь, использовали эти средства для кредитования покупки жилья. Немецкие банки ссужали излишки испанским банкам, также использовавшим полученные средствадлякредитованияжелающихприобрестижилье,ит.д.Частьссудшланапокупку новых домов, так что в конечном счете деньги тратились на строительство. Другая часть ссуд шла на то, чтобы изъять деньги из собственного капитала – он тратился на приобретение потребительских товаров и услуг. И поскольку расходы одних – это доходы других,продажиросли,анайтиработубылосравнительнолегко. Тут самое время вспомнить, что ничто не вечно. Кредиторы стали намного более осторожно относиться к выдаче новых займов, и люди, бравшие кредит, были вынуждены резкосократитьтраты.Проблемазаключаласьвследующем:никтонестремилсязанятьих место. Внезапно общие расходы мировой экономики резко упали, а раз мои расходы – это вашидоходы,инаоборот,этосопровождалосьпадениемдоходовизанятости. Что можно сделать в такой ситуации? Здесь мы подходим к третьему уроку, который нам преподал кооператив нянь: большие экономические проблемы иногда имеют очень простыеилегкиерешения.Кооперативсправилсяструдностями,простонапечатавбольше купонов. Главныйвопрос:можнолиподобнымобразомизлечитьмировуюэкономику?Неужели всего лишь выпуск дополнительных купонов за услуги няни, то есть увеличение денежной массыспособновернутьамериканцамработу? Да. Истина в том, что обычный способ выхода из рецессии – именно печатание дополнительных купонов за услуги няни. В последние 50 лет задачу окончания спада производства решала в основном Федеральная резервная система, которая, грубо говоря, регулирует массу обращающихся в экономике денег. Когда в ней наблюдается рецессия, Федеральнаярезервнаясистемавключаетпечатныйстанок.Досихпорэтотспособработал. Он отлично сработал после серьезного экономического спада 1981–1982 годов, который Федеральная резервная система за несколько месяцев сумела превратить в быстрое восстановление–«утровАмерике».Онсработал,правдаболеемедленноинерешительно, послеэкономическихспадов1990–1991годови2001-го. Насейразситуацияиная.Ясказал,чтоФедеральнаярезервнаясистема(грубоговоря) регулируетденежнуюмассу.Насамомделеэтоучреждениеконтролируетденежнуюбазу,то есть находящиеся в обращении денежные средства и банковские резервы. Да, с 2008 года Федеральная резервная система эту базу утроила, однако спад в экономике продолжается. Получается,мойвывод,чтомыстрадаемиз-занедостаткаспроса,неверен? Нет. На самом деле неудача монетаристской политики в деле предотвращения нынешнего кризиса была предсказуема – и предсказана. Книгу «Возвращение Великой депрессии?»(«TheReturnofDepressionEconomics»)янаписалещев1999году,предупреждая американцев, что Япония уже оказалась в ситуации, когда печатание денег неспособно оживить экономику, и то же самое может случиться с США. Тогда часть экономистов разделяла мои тревоги. Среди них был и не кто иной, как Бен Бернанке, нынешний глава Федеральнойрезервнойсистемы. Что же с нами произошло? Мы оказались в капкане, известном как ловушка ликвидности. Ловушкаликвидности В середине предыдущего десятилетия экономику США двигали вперед два фактора – масштабное жилищное строительство и высокие потребительские расходы. Оба этих фактора,всвоюочередь,подпитывалисьнемаленькимиипостояннорастущимиценамина жилье, что вело к строительному буму и увеличению расходов потребителей, которые ощущали себя богатыми. Но, как выяснилось, цены на дома были мыльным пузырем, основанным на нереалистичных ожиданиях. Когда он лопнул, резко сократились и строительство,ипотребительскиерасходы.В2006году,напикебума,строителизаложили 1,8 миллиона единиц жилья, а в 2010 году всего 585 тысяч. В 2006 году американские потребители приобрели 16,5 миллиона легковых и легких грузовых автомобилей, а в 2010 году только 11,6 миллиона. Еще примерно год после того, как лопнул мыльный пузырь на рынкенедвижимости,экономикаСШАдержаласьнаплавузасчетувеличенияэкспорта,но кконцу2007годаначалсяспад,которыйнезакончилсядосихпор. Как уже отмечалось выше, Федеральная резервная система ответила резким увеличениемденежнойбазы.ВотличиеоткооперативаняньФРСнераспределяеткупоны среди семей, желая увеличить денежную массу. Государство обычно ссужает деньгами банки,надеясь,чтоони,какимиследует,начнутвыдаватькредиты.(Какправило,банкам невыдаютссудынапрямую.Вместоэтогопокупаютсяихоблигации,чтопримернооднои тоже.) Напервыйвзглядтутнетничегообщегосдействиямикооперативанянь,нонасамом деле разница не столь велика. Вспомните одно из правил последнего: при выходе из него требуется вернуть столько купонов, сколько было получено, так что эти купоны можно считатьссудой,выданнойправлением.Следовательно,дополнительныйвыпусккупоновне делает супружеские пары, входящие в кооператив нянь, богаче – им по-прежнему нужно оказыватьстолькожеуслуг,сколькоониполучают.Этамераповышаетликвидность,тоесть увеличивает способность тратить средства по своему желанию, не беспокоясь об их уменьшении. Перейдемоткооперативанянькбольшомумиру.Уотдельныхлюдейибизнесавсегда есть возможность повысить свою ликвидность, хотя за это придется заплатить. Можно занятьденьги,ноподпроценты.Федеральнаярезервнаясистемаможетещебольшенакачать банкиденьгами,снижаяпроцентныеставки,тоестьценуликвидностии,разумеется,цену финансовых инвестиций и других расходов. Таким образом, в реальном мире способность ФРС стимулировать экономику реализуется через возможность регулировать ставки процента. Тут дело вот в чем: процентную ставку можно снижать до определенного уровня. В частности, ее нельзя сделать отрицательной, поскольку, когда она приближается к нулю, становитсявыгоднеепростосидетьнамешкесденьгами,чемссужатьихдругимлюдям.В нынешнем экономическом кризисе Федеральная резервная система довольно быстро достигланижнейграницы:процентныеставкиначалиснижатьсяв2007годуикконцу2008годостиглинуля.Ксожалению,нулеваяпроцентнаяставкаоказаласьнедостаточнонизкой, посколькулопнувшиймыльныйпузырьнарынкенедвижимостинанесэкономикеслишком большой ущерб. Потребительские расходы остались на невысоком уровне, жилищное строительствоневосстановилось,инвестициивбизнестакженеросли–какоеможетбыть расширение,еслинетпродаж?Уровеньбезработицыоставалсякатастрофическим. Это и есть ловушка ликвидности: ситуация, когда нулевых ставок недостаточно, Федеральная резервная система накачала экономику ликвидностью до такой степени, что средства можно получить практически бесплатно, но общий спрос остается слишком низким. Теперь позвольте последний раз вернуться к кооперативу нянь, чтобы провести одну, как я надеюсь, полезную аналогию. Предположим, что по какой-то причине все или, по крайней мере, большинство членов кооператива решили в текущем году накопить купоны, оказываябольшеуслуг,чемполучаютвзамен,чтобыиметьзапаснаследующийгод.Втаком случаекооперативждутнеприятностинезависимоотчиславыпущенныхкупонов.Собирать их и оставлять на следующий год может отдельная супружеская пара, но не кооператив в целом, поскольку невозможно сделать запасы времени, потраченного на присмотр за ребенком. Следовательно, возникает фундаментальное противоречие между тем, что пытаются делать отдельные супружеские пары, и возможностями кооператива: все вместе членыорганизациинемогуттратитьменьшекупонов,чемполучают.Этовозвращаетнаск основному закону экономики: мои расходы – это ваши доходы, и наоборот. Результатом попытокотдельныхсемейделатьто,чтоневозможнодлягруппывцелом,стануттрудности, а возможно, и крах кооператива, независимо от того, насколько либеральна политика выпускакупонов. ПримернотожесамоеслучилосьсАмерикойимировойэкономикой.Когдавсевдруг решили, что уровень долгов слишком велик, должников вынудили сократить расходы, но кредиторы не желали тратить больше, и результатом стала депрессия – не Великая депрессия,новсеравноэкономическийкризис. Тем не менее должен существовать способ исправить ситуацию. Нет никаких причин не использовать такую большую часть производственных мощностей экономики, не обеспечиватьработойтакмноголюдей,желающихтрудиться.Выходдействительноесть.Но сначала мне хотелось бы кратко рассмотреть взгляды тех, кто не согласен с моей точкой зрения. Структурныепроблемы? Яубежден,чтонашанынешняясистема обеспечения рабочей силой необыкновенно негибка и не подготовлена к решению каких бы то ни было задач. Она не способна адекватно реагировать на возможности, которые может предложить промышленность. Это создает огромное неравенство – полная занятость, сверхурочные, высокие зарплаты и процветание для определенных привилегированныхгруппинизкийзаработок, укороченный рабочий день, безработица и угрозанищетыдляостальных. ЭванКлэг Цитата взята из статьи, опубликованной в журнале Американской статистической ассоциации.Внейприведенаргумент,звучащийсегодняповсеместно:главныепроблемы,с которымимыстолкнулись,глубже,чемпростонедостатокспроса,аслишкомбольшаячасть работающегонаселениянеобладаетнеобходимымидляэкономикиXXIвеканавыками,или чересчур многие из работников не готовы к тому, чтобы сменить место жительства либо профессию. Должен признаться, я вас немного разыграл. Статья была опубликована в 1935 году. Авторутверждал,что,дажееслипокакой-топричиневАмерикерезкоувеличитсяспросна рабочую силу, безработица все равно останется высокой, поскольку работники не соответствуютпредъявляемым книмтребованиям,однакоонглубокозаблуждался:когда в результате военной эскалации, предшествовавшей вступлению США во Вторую мировую войну, спрос на трудовые ресурсы наконец вырос, все миллионы безработных снова легко нашлисвоеместонапроизводстве. Тем не менее сейчас, как и в те времена, наблюдается сильное желание – не ограниченноеоднойсторонойполитическоговодораздела–рассматриватьнашипроблемы как структурные, которые невозможно разрешить, просто повысив спрос. Продолжая придерживаться аналогии с магнето, ситуацию можно описать так: многие влиятельные люди утверждают, что аккумулятор не работает из-за возможных серьезных проблем с двигателемитрансмиссией. Иногда данный аргумент формулируется как общий недостаток квалификации. Например, бывший президент США Билл Клинтон (как я говорил, эти взгляды не ограничиваются одной стороной политического водораздела) в телевизионном шоу «60 минут» сказал, что безработица остается высокой потому, что люди не обладают должной квалификацией для появляющихся рабочих мест. Иногда идея преподносится в виде истории, что техника просто делает работников лишними – именно об этом, похоже, говорилБаракОбамавпередаче«Сегодня»наканалеNBC: ... В нашей экономике существуют некоторыеструктурныепроблемы,поскольку многие отрасли бизнеса научились быть гораздо более эффективными, используя меньшее число работников. Вы сталкиваетесь с этим, когда приходите в банк, видите банкомат и не идете к кассиру или приезжаете в аэропорт и самостоятельно регистрируетесь на рейс (курсивмой.–П.К.). Общей для всех этих утверждений является мысль, что ожидать полной занятости в скором времени не следует, поскольку необходимо перевести работников из раздутого сектора жилищного строительства и обучить другим профессиям. Так, например, Чарлз Плоссер,президентФедеральногорезервногобанкаРичмонда,выступаетпротивполитики расширенияспроса: ... Не так-то просто быстро превратить плотника в сиделку, а ипотечного брокера в специалиста по компьютерам на производственном предприятии. В конечном счете все утрясется. Люди пройдут переподготовку и найдут работу в других отраслях, но монетаристская политика не способна дать им новую профессию. Монетаристская политика не решит эти проблемы(курсивмой.–П.К.). Хорошо,нооткудамызнаем,чтоэтаточказренияошибочна? Оттуда, что рисуемая Плоссером картина безработицы – человек был занят в строительнойотраслиинесумеладаптироватьсяпослетого,каклопнулмыльныйпузырьна рынке недвижимости (типичный безработный), – неверна. Из 13 миллионов человек, не имевшихработывоктябре2011года,только1,1миллиона(8%)преждебылизадействованы всферестроительства. В более широком смысле слова, если проблема заключается в том, что много людей имеют невостребованные профессии или живут не там, где есть работа, то у тех, кто обладает нужными навыками и оказался в нужном месте, все должно быть хорошо. У них должнабытьполнаязанятостьирастизарплата.Гдежеэтисчастливцы? Справедливости ради следует отметить, что на Высоких равнинах [8] действительно отмечаетсяполнаязанятостьидаженехваткарабочихрук:вНебраске,СевернойиЮжной ДакотеуровеньбезработицыодинизсамыхнизкихвисторииСША,восновномблагодаря увеличениюдобычиприродногогаза.Бедавтом,чтообщеенаселениеэтихтрехштатовчуть большенаселенияБруклина,авостальнойстранебезработицавысока. Нетниоднойпрофессииилипрофессиональнойгруппы,гдеделаобстоялибыхорошо. С 2007 по 2010 год безработица почти удвоилась в каждой категории работников – синие воротнички,белыеворотнички,производствоиуслуги,работникисвысшимобразованиеми без образования. Зарплата, как я уже говорил в главе 1, ни у кого существенно не повышается. Особенно сильно она сократилась у высокообразованных выпускников университетов,посколькуонивынужденысоглашатьсянаработу,нетребующуюихзнанийи квалификации. Другими словами, если массовая безработица обусловлена тем, что многие люди не имеют «нужной квалификации», то мы должны найти немало процветающих работников, которые такой квалификацией обладают. Ничего подобного. Мы видим повсеместное обнищание–именноэтоипроисходит,когдаэкономикастрадаетотнеадекватногоспроса. Такимобразом,речьидетобэкономике,сжимающейсяотнедостаткаспроса.Частный сектор в целом старается тратить меньше, чем зарабатывает, и в результате наблюдается падение доходов. К тому же мы попали в ловушку ликвидности: Федеральная резервная система не может убедить представителей частного сектора тратить больше, увеличивая массуденегвобращении.Гдежевыход?Ответлежитнаповерхности.Проблемавтом,что многиевлиятельныелюдиотказываютсяпризнаватьочевидное. Расходы–путькпроцветанию В середине 1939 года экономика США преодолела пик Великой депрессии, хотя спад продолжался. Правительство тогда еще не собирало полные данные о занятости и безработице,но,насколькомыможемоценить,уровеньпоследнейпревышал11%.Многие люди уже свыклись с отсутствием работы: оптимизму первых лет «Нового курса [9] » был нанесенсильныйударв1937году,когдаэкономикапострадалаотвторогосерьезногоспада. Темнеменеевтечениедвухлетэкономическиепоказателирослибыстрымитемпами,а уровеньбезработицыснижался.Чтожепроизошло? Всепросто:кто-тосталтратитьдостаточно,чтобыснова«запустить»экономику.Этим «кем-то»,разумеется,былоправительство. Объектом расходов стало в основном разрушение, а не созидание. Как выразились экономисты Роберт Гордон и Роберт Крен, летом 1940 года экономика США вступила в войну. Задолго до Перл-Харбора военные расходы резко выросли – Америка спешила заменить военные корабли и другую технику, отправленную в Великобританию по лендлизу, и в стране поспешно строились базы для призванных в армию. По мере того как военные расходы создавали рабочие места и доходы гражданского населения росли, потребительские расходы тоже увеличивались (в конце концов они будут ограничены – нормированы,ноэтопроизойдетпозже).Наростпродажбизнестакжеотреагировалростом расходов. Таким образом, депрессия закончилась, и все «негибкие и неподготовленные» люди нашлисебеработу. Имеет ли значение, что это были расходы на оборону, а не на какие-либо иные программы? С точки зрения экономики никакой разницы нет: расходы создают спрос, не важноначто.Сточкизренияполитики,разумеется,этозначениенадопризнатьогромным: во время Великой депрессии звучало много предупреждений об опасности чрезмерных государственных расходов, и в результате программы «Нового курса» по созданию рабочих мест оказались слишком незначительными, если учитывать, насколько глубок был кризис. Угрозавойнызаставилаумолкнутьтех,ктопроповедовалфискальныйконсерватизм,открыв дорогу к восстановлениюэкономики,–именнопоэтомулетом2011годаяшутил,чтонам нужна ложная угроза вторжения инопланетян, которая приведет к масштабным тратам на мерызащитыпротивнападенияизкосмоса. Самоеглавное:длявыходаизнынешнейдепрессиинужноещеоднорезкоеувеличение государственныхрасходов. Неужели так просто? Неужели так легко? В основном да. Разумеется, мы должны обсудить роль монетаристской политики, последствия для внешнего долга, а также меры, необходимыедлятого,чтобынедопуститьновогоспадавэкономике.Мыдолжныобсудить способыснижениячрезмерногодолгачастныхлиц,который,возможно,исталисточником кризиса.Нарядусэтимнадопоговоритьомеждународныхаспектах,особеннооловушке,в которую сама себе загнала Европа. Обо всем этом будет сказано в других главах книги. Основнаяжемысль–мирнуждаетсявувеличениибюджетныхрасходов,чтобывывестинас изэтойдепрессии,–останетсянеизменной.Выходизнынешнегокризисаможетидолжен бытьпочтиневероятнолегким. Почемужемыничегодляэтогонеделаем?Чтобыответитьнаданныйвопрос,нужно обратиться к экономической и, что еще важнее, политической истории. Для начала поговоримподробнееокризисе2008года,которыйсталпредтечейнынешнейдепрессии. Глава3.МоментМински Вслед за таким масштабным кредитным кризисом довольно быстро наступаетрецессия.Всвоюочередь,помере уменьшения спроса и роста уровня безработицы она углубляет кредитный кризис, увеличивая кредитные потери финансовых учреждений. Действительно, в течение года мы пребывали в тисках этой неблагоприятной петли обратной связи. Делеверидж [10] баланса распространился практически на все сферы экономики. Потребители делают меньше покупок, особенно товаров длительного пользования, чтобы увеличить накопления. Бизнесмены отказываются от запланированных инвестиций и увольняют работников, стремясь сохранить наличные средства. Финансовыеучреждениясокращаютактивы, чтобы укрепить капитал и повысить шансы пережить нынешнюю бурю. Мински понимал и эту динамику. Он говорил о парадоксе делевериджа, когда меры, разумные для отдельных людей и фирм и действительно необходимые для возврата экономики в нормальное состояние, тем не менее увеличиваютеебедствиявцелом. Джанет Йеллен, заместитель председателяФРС. Из речи «Катастрофа Мински: уроки для центробанков» («A Minksy Meltdown: Lessons for Central Bankers»), 16 апреля 2009года В апреле 2011 года Институт нового экономического мышления – организация, созданная после финансового кризиса 2008 года для пропаганды этого самого нового экономическогомышления,–проводилконференциювБреттон-Вудсе(штатНью-Гемпшир), месте знаменитого совещания 1944 года, заложившего основы послевоенной мировой монетаристской системы. Один из участников конференции, Марк Тома из Орегонского университета, автор влиятельного блога «Economist’s View», после прослушивания несколькихэкспертныхгрупппошутил,чтоновоеэкономическоемышлениезаключаетсяв чтениистарыхкниг. Остальныене замедлилипризнатьегоправоту, однакоутого факта,что старыекниги снова оказались востребованы, есть веская причина. Конечно, после финансового кризиса экономистыпредложилинекоторыеновыеидеи,но,похоже,самымважнымизменениемв мышлении, по крайней мере среди тех специалистов, которые вообще стремятся пересмотретьсвоивзглядывсветепродолжающегосябедствия,–меньшейпочисленности группы, чем можно было надеяться, стало возвращение к идеям, высказанным в прошлом. Один из них, разумеется, Джон Мейнард Кейнс: мы явно живем в мире, описанном этим человеком. Вспоминаем мы и о двух других экономистах прошлого, идеи которых снова, причем вполне заслуженно, стали популярны. Это современник Кейнса Ирвинг Фишер и недавно ушедший от нас Хайман Мински. В новой волне интереса к идеям Мински примечателен тот факт, что при его жизни они находились вне основного русла экономической мысли. Почему же столь много экономистов, включая, как следует из цитаты, предваряющей эту главу, руководителей Федеральной резервной системы, сейчас вспоминаютегоимя? Ночь,когдаониперечиталиМински Задолго до кризиса 2008 года Хайман Мински предупреждал экономистов, в большинствесвоемсохранявшихспокойствие,чтоподобноенынешнейкатастрофенетолько можетпроизойти–обязательнопроизойдет. В то время к нему прислушивались немногие. Мински, который преподавал в УниверситетеВашингтонавСент-Луисе,всюсвоюпрофессиональнуюжизньбылвстороне от основных направлений экономической мысли. Он умер в 1996 году, так и оставшись маргиналом, то есть в данном контексте человеком, чье мировоззрение не вписывается в общие понятия – оно резко индивидуально, отличается от общепринятой стратегии. Откровенноговоря,неортодоксальностьвзглядовМинскисталанеединственнойпричиной его игнорирования со стороны представителей преобладающего направления в экономике. КнигиМинскинеочень,еслинесказатьбольше,легкочитать,редкиесамородкиблестящих идейразбросанытампогектарамнапыщенныхфразисовершеннонеобязательнойалгебры. Крометого,онслишкомчастоподнималложнуютревогу.ПерефразируястаруюшуткуПола Самуэльсона [11] , можно сказать, что Мински предсказал примерно девять из трех последнихкрупныхфинансовыхкризисов. Темнеменеесегоднямногиеэкономисты,втомчислевашпокорныйслуга,признают значение гипотезы финансовой нестабильности Мински. И те из нас, опять-таки включая вашего покорного слугу, кто познакомился с его работами совсем недавно, жалеют, что не зналионихраньше. Главная идея Мински состоит в необходимости сосредоточиться на леверидже – соотношении вложений капитала в ценные бумаги с фиксированным доходом (облигации, привилегированныеакции)ивценныебумагиснефиксированнымдоходом(обыкновенные акции). Другими словами, это накопление долга по отношению к активам или доходам. Периоды экономической стабильности, утверждал он, ведут к росту левериджа, поскольку всеперестаютбеспокоитьсяотом,чтозаемщикинесмогутвыплатитьдолги.Нотакойрост в конечном счете приводит к экономической нестабильности. Этот процесс готовит почву дляфинансовогоиэкономическогокризиса. Попробуемразобраться. Во-первых,долг–оченьполезная вещь.Нашеобществобылобыгораздо беднее,если быкаждый,ктохочетприобрестидом,былвынужденплатитьналичные,еслибыкаждому владельцу малого бизнеса, желающему расширить дело, приходилось платить за это из собственногокарманаилиприглашатьнежелательныхпартнеров.Долг–этовыходдлятех, кто в данный момент не может найти применение своим деньгам, заставить их работать, причемнепростотак,анаблаготех,ктознает,какихиспользовать. Кроме того, хотя на первый взгляд сие может показаться странным, долг не делает беднее общество в целом. Долг одного – это актив другого, и совокупное богатство не зависитотвеличиныдолга.Строгоговоря,этосправедливотолькодлямировойэкономикив целом, а не для каждой страны, и существуют государства, у которых внешняя задолженностьгораздобольшезарубежныхактивов.Однако,несмотрянавсе,чтовымогли слышатьозаймахуКитаяиобовсемпрочем,СоединенныеШтатыАмерикинеотносятсяк данной категории: наша чистая международная инвестиционная позиция, или разница между зарубежными активами и внешней задолженностью, ушла в минус только на 2,5 триллионадолларов.Казалосьбы,суммабольшая,нопоотношениюкэкономике,которая каждый год производит товаров и услуг на 15 триллионов долларов, не очень. С 1980 года долг США увеличивался быстрыми темпами, однако его стремительный рост не поставил насвглубокуюзависимостьотостальногомира. Темнеменеедолгсделалнасуязвимымипередтойразновидностьюкризиса,которая разразиласьв2008году. Совершенноочевидно,что высокийуровень левериджа–долгзначительнопревышает доход или активы – делает вас беззащитными перед трудностями. Семья, купившая дом только по процентной ипотеке, окажется в невыгодном положении и столкнется с трудностями, если цены на рынке жилья хотя бы немного упадут. У семьи, заплатившей 20 % наличными и постепенно выплачивающей основную сумму долга, больше шансов благополучно перенести снижение цен. Компания, вынужденная тратить львиную долю средств на погашение долга, образовавшегося в результате покупки контрольного пакета акций с помощью кредита, рискует быстро разориться при падении продаж, тогда как свободныйотдолговбизнессможетпережитьбурю. Менееочевиднодругое:привысокомуровнелевериджауотдельныхлюдейикомпаний становитсяуязвимойиэкономикавцелом.Прибольшихдолгахееподстерегаетопасность своегородагибельнойспирали,когдавсеусилияподелевериджу,тоестьснижениюдолга, создаютусловия,лишьухудшающиедолговыепроблемы. Великий американский экономист Ирвинг Фишер описал эту ситуацию в 1933 году в своейстатье«Теориядолговойдефляциивеликихдепрессий»(«TheDebt-DeflationTheoryof Great Depressions»), ставшей классической. Эта работа, подобно эссе Кейнса, цитатой из которого я начал главу 2, читается так – если не принимать во внимание архаичную стилистику,–словнонаписанасегодня.Представим,пишетФишер,чтоэкономическийспад создает ситуацию, в которой многие должники вынуждены принимать срочные меры для снижениядолга.Онимогутпопытатьсяпродатьимеющиесяактивыи/илисократитьрасходы и использовать доходы для выплаты долга. Эти меры иногда оказываются эффективными, еслинеслишкомбольшоечислолюдейикомпанийпытаютсяодновременновыплатитьдолг. Здесь следуют бесконечные «если». Если же с долговыми проблемами одномоментно столкнутся многие участники экономической деятельности, их коллективные усилия, направленные на преодоление трудностей, обречены на провал. Если миллионы встревоженныхлюдейпопытаютсяпродатьдома,чтобывыплатитьдолгпозакладной,или, например,еслиихдомаужеперешликкредиторам,атестремятсяпродатьзаложенноебез права выкупа имущество, результатом станет падение цен на жилье, и еще большее число домовладельцев окажутся в трудном положении, что приведет к дальнейшему росту вынужденныхпродаж.Еслибанкизабеспокоятсяпоповодуиспанскихиитальянскихдолгов насвоембалансеирешатуменьшитьриск,продавчастьэтихдолгов,ценынаиспанскиеи итальянские облигации пойдут вниз, а это будет угрожать стабильности банков, вынуждая ихпродаватьбольшеактивов.Еслипотребителисократятрасходы,пытаясьпогаситьдолги по кредитным картам, экономика сожмется, уровень безработицы вырастет, и бремя потребительскогодолгаувеличитсяещебольше.Аеслиделапойдутдостаточноплохо,вся экономика начнет страдать от дефляции – общего снижения цен, что будет означать повышение покупательной способности доллара и, следовательно, увеличение реального долга,дажеесливдолларовомвыраженииегостоимостьуменьшится. Ирвинг Фишер охарактеризовал проблему фразой, которая, возможно, спорна, но в целом отражает суть дела: «Чем больше должники платят, тем больше они должны». Он утверждал, что именно этим обусловлена Великая депрессия – спад в экономике США случился при беспрецедентном уровне долга, который сделал экономику уязвимой перед раскручивающейсянисходящейспиралью.Повсейвидимости,Фишербылправ.Какяуже отмечал,егостатьячитаетсятак,словнонаписанасегодня.Иливчера…Похожие,хотяине стольдраматичныеобстоятельстваобъясняютинынешнююэкономическуюдепрессию. Итак,моментМински Я попытаюсь дополнить остроумное замечание Фишера о долговой дефляции тоже спорной, но, надеюсь, важной фразой, описывающей текущее состояние мировой экономики:внастоящеевремядолжникинемогуттратить,акредиторынехотят. Этадинамикаявственновиднанапримереевропейскихправительств.ВСтаромСвете страны-должники вроде Греции и Испании, которые заняли много денег в благоприятные временадоначалакризиса(восновномдляфинансированиячастных,анегосударственных расходов, что в данном случае не важно), столкнулись с финансовым кризисом. Они или вообще не могут занять деньги, или могут, но под очень высокий процент. До сих пор им удавалось избежать истощения средств из-за того, что более сильные европейские экономики,напримернемецкая,атакжеЕвропейскийцентральныйбанкнаходилиспособы обеспечения их займами. Безусловно, эта помощь сопровождалась определенными условиями:правительствастран-должниковобязаливводитьпрограммыстрогойэкономии, сокращаярасходыдаженатакиежизненноважныеотрасли,какздравоохранение. Впрочем, и страны-кредиторы не стали увеличивать расходы. Беспокоясь о риске невозвращениядолгов,онитожеввелимерыстрогойэкономии,хотяинетакиесуровые,как встранах-должниках. Так вели себя европейские правительства, но подобная динамика наблюдалась и в частном секторе по обе стороны Атлантики. Возьмем, к примеру, расходы американских семей. Мы не в состоянии напрямую проследить изменение расходов семей с разным уровнем долга, но, как указывали экономисты Атиф Миан и Амир Суфи, у нас есть общенациональные данные о долгах и расходах на такие товары, как автомобили и дома. Уровеньдолгав разныхокругахСША существенноотличается.МианиСуфи обнаружили, что продажи автомобилей и строительство жилья значительно сократились в округах с высоким уровнем долгов, но не с низким, где оно осталось на том же уровне, что и до кризиса,поэтомуобщийспроссущественноупал. Следствиемпаденияобщегоспроса,какбылосказановглаве2,сталиэкономический спадивысокийуровеньбезработицы. Но почему это происходит сейчас, а не пять или шесть лет назад? И каким образом заемщикитакглубокоувязливдолгах?ТутнапомощьнамприходитХайманМински. КакуказывалМински,леверидж–повышениеуровнядолгапоотношениюкдоходуили активам – хорош до тех пор, пока не становится плох. В развивающейся экономике с растущимиценамиособеннонатакиеактивы,какжилье,заемщикиобычновыигрывают.Вы покупаете дом, почти не вкладывая наличные средства, а через несколько лет получаете существенную прибыль просто потому, что цены на жилье выросли. Биржевой спекулянт покупает акциивдолг,потом цена акцийвырастает,ичембольшеонзанял,темвышеего прибыль. Почему кредиторы не против подобных займов? Дело в том, что, пока дела во всей экономике идут хорошо, такие долги не кажутся очень рискованными. Возьмем хотя бы закладные на дом. Несколько лет назад исследователи из Федерального резервного банка Бостонаизучилиопределяющиефакторыне-погашениязакладных,когдазаемщикинемогут илинехотятплатить.Выяснилось,что,покаценынажильеросли,дажепотерявшиеработу должники редко отказывались погашать закладные. Они продавали дома и выплачивали долг. Так же поступали и другие заемщики. Когда экономика не испытывала трудностей, предоставлениезаймовнесчиталосьоченьрискованным. Дело вот в чем: пока уровень долгов относительно низок, экономические неурядицы, какправило,случаютсяредко.Вэкономикеснизкимуровнемдолгазаимствованияобычно представляются безопасными, а память о неприятностях, связанных с долгом, теряется в историческом тумане. Со временем такое ощущение безопасности ведет к ослаблению стандартовкредитования.Упредприятийичастныхлицвходитвпривычкубратьвзаймы,и общийуровеньлевериджавэкономикеповышается. Все это, разумеется, готовит почву для будущей катастрофы. На определенном этапе наступает момент Мински – термин, введенный в обиход Полом Маккалли из инвестиционного фонда «Pimco». Этот момент иногда называют моментом койота Вайла [12] , по имени персонажа мультфильма, который прыгает со скалы, зависает в воздухе, смотрит вниз и только потом, в соответствии с законами мультипликационной физики, падает. Еслиуровеньдолгадостаточновысок,катализатороммоментаМинскиможетстатьвсе, чтоугодно,–обычныйэкономическийспад,лопнувшийнарынкежильямыльныйпузырьи т.д.Конкретнаяпричинаособогозначениянеимеет,важенлишьтотфакт,чтозаимодавцы вновь осознают риски кредитования, а дебиторы вынуждены начать делеверидж, запуская спиральдолговойдефляцииФишера. Теперь обратимся к цифрам. График на с. 83 отображает долг американских семей в процентах к ВВП. Я использовал соотношение с ВВП, или общим доходом, полученным в экономике,чтобыскорректироватьвлияниеинфляциииэкономическогороста.В1955году в долларовом выражении долг был приблизительно в 4 раза выше, чем в 1929-м, но по сравнениюсмасштабамиэкономикигораздониже. Уменьшениеиувеличениедолгаамериканскихсемей Долг американцев уменьшился во время Второй мировой войны, что стало основой экономического процветания, однако после 1980 года кривая показателя долгапошлавверх,создавпредпосылкидлянынешнейдепрессии. Источник: «Historical Statistics of the United States», millennial ed. (Oxford University Press) исоветуправляющихФедеральнойрезервнойсистемы. Одинстатистическийрядохватываетпериодс1916по1976год,авторой–с1950года донашихдней.Япоказалобаряда,полагая,чтоэтонужнодлятого,чтобыувидетькартину вцелом. И какую картину! Резкий рост соотношения долга и ВВП с 1929 по 1933 год – это долговаядефляцияФишеравдействии.ВВПснижался,иусилиязаемщиковуменьшитьдолг вызвали сочетание депрессии и дефляции, что еще больше усугубило долговые проблемы. Восстановление экономики в результате реализации «Нового курса», несмотря на все его несовершенство,вернулоуровеньдолгакисходномусостоянию. ЗатемначаласьВтораямироваявойна.Вэтовремячастныйсекторвосновномнеимел доступа к новым кредитам, а цены и доходы росли. В конце войны уровень долга частных лиц был чрезвычайно низок по отношению к доходам, что вызвало у населения резкое увеличениеспросапослеотменынормированиятоваровиограниченийвоенноговремени. Многиеэкономисты(ибольшинствобизнесменов)предполагали,чтопослевойныАмерика снова скатится в депрессию, но случился громадный бум личного потребления, особенно покупкижилья.Этотбумдвигалвпередэкономику,покаВеликаядепрессиянепревратилась вдалекоевоспоминание. Именно угасание памяти о Великой депрессии подготовило почву для беспрецедентного роста долга, начавшегося примерно в 1980 году. Да, это совпало с избраниемРональдаРейгана–политикатожесыграласвоюроль.Долгначалувеличиваться нетолькопотому,чтокредиторыизаемщикизабылиовозможныхнеприятностях,ноииз-за амнезииполитиковиэкспертов,которыеначалиизбавлятьсяотпостановлений,введенныхв 30-хгодах,чтобынедопуститьповторениябед. Беды, разумеется, повторились. В результате разразился не просто экономический кризис, а экономический кризис особого вида, при котором разумная на первый взгляд политиказачастуюоказываетсяабсолютноневерной. ЭкономикаЗазеркалья Если вы потратите хотя бы немного времени и послушаете, что говорят считающиеся высококвалифицированными специалистами люди о нынешнем состоянии экономики – а моя работа эксперта требует этого, – то в конце концов поймете, в чем главная проблема. Эти люди используют неподходящие метафоры. Они рассматривают экономику США как семью, попавшую в трудную ситуацию, с сократившимися по не зависящим от ее членов причинам доходами, обремененную долгом, который при имеющихся поступлениях в бюджет слишком велик. Выход, по мнению этих людей, есть только один: нужно быть скромными и благоразумными. Мы должны затянуть пояса, урезать расходы, платить по долгам,сократитьтраты. Но сейчас кризис совсем другого типа! Доходы уменьшаются именно потому, что мы мало тратим, и сокращение расходов еще больше уменьшит доходы. У нас действительно естьпроблемачрезмерногодолга,номыдолжныденьгинекаким-тоинопланетянам,адруг другу, и это огромная разница. Что касается сокращения издержек. По сравнению с кем? Есливсепопытаютсясократитьзатраты,станеттолькохуже. Другими словами, мы временно оказались по ту сторону зеркала. Сочетание ловушки ликвидности (даже нулевые ставки процентов недостаточно низки для восстановления полной занятости) и груза чрезмерного долга перенесло нас в мир парадоксов, в котором скромность – это зло, благоразумие – глупость, а большинство мер, за которые ратуют «серьезные»люди,насамомделелишьухудшаетситуацию. О каких парадоксах идет речь? Один из них, парадокс бережливости, обычно рассматриваютвовводномкурсеэкономики,хотяпомеретого,какмывсережевспоминаем о Великой депрессии, этот термин выходит из моды. Представьте ситуацию, когда все одновременно пытаютсяувеличитьсбережения.Напервыйвзглядусиленноестремлениек сбережениюдолжновылитьсявростинвестиций–большерасходовнановыепредприятия, офисные здания, торговые центры, оборудование и так далее, что увеличит будущее богатство. Однако в депрессивной экономике всеобщее стремление к бережливости (и значит, уменьшению расходов) приводит к снижению доходов и ослаблению производства. Спад углубляется, и бизнес не увеличивает, а сокращает инвестиции: когда каждый потребитель в отдельности пытается увеличить свои сбережения, совокупный объем сбереженийвконечномсчетеуменьшается. Считается, что парадокс бережливости не обязательно обусловлен чрезмерными займами в прошлом, хотя на практике именно этот путь приводит к продолжительному спаду в экономике. Тем не менее долговое бремя становится причиной двух других парадоксов,связанныхсужерассмотренным. Во-первых, это парадокс делевериджа, который нам знаком. Вспомним остроумную фразу Фишера: чем больше должники платят, тем больше они должны. Мир, где значительнаячастьотдельныхлюдейи/иликомпанийпытаетсявыплатитьвседолгисразу,– это мир уменьшающихся доходов и стоимости активов, в котором проблема долга только усугубляется. Во-вторых,этопарадоксгибкости.ИзначальноонбылописанвстаройстатьеФишера, но своей современной реинкарнацией, насколько мне известно, обязан экономисту Гаути Эггертссонуизнью-йоркскогоФедеральногорезервногобанка.Сутьеговследующем.Как правило,еслинекаявещьплохопродается,нанеенеобходимоснизитьцену.Такимобразом, кажется естественным предположить, что для борьбы с массовой безработицей нужно снизитьзарплаты.Консервативныеэкономистычастоутверждают,чтов30-хгодахХХвека Франклин Делано Рузвельт замедлил восстановление экономики, поскольку его «Новый курс» предполагал увеличение зарплат, тогда как они должны были снижаться. И сегодня нередко звучат голоса в пользу «гибкости» – эвфемизм для сокращения зарплат, то есть рынкатруда. Парадокс в том, что если отдельный работник может увеличить свои шансы на трудоустройство, согласившись на меньшую зарплату, что даст ему преимущество перед другими, то общее уменьшение зарплат ничего не меняет, за исключением одного: доходы каждогоуменьшаются,ауровеньдолгаостаетсянеизменным.Большаягибкостьзарплат(и цен)толькоухудшитситуацию. Полагаю,умногихчитателеймоглапоявитьсяследующаямысль:если,какавтортолько что объяснил, меры, обычно считающиеся действенными и разумными, лишь ухудшают существующее положение дел, не значит ли это, что мы должны делать прямо противоположное?Восновномда.Впериод,когдамногиезаемщикипытаютсяэкономитьи выплачивать долг, очень важно, чтобы кто-то делал прямо противоположное, то есть больше тратил и брал кредиты, и совершенно очевидно, что этим «кем-то» должно быть правительство. Таким образом, мы просто другим путем приходим к выводу Кейнса о государственных расходах как необходимой мере в ответ на депрессию, с которой мы столкнулись. Как же быть с утверждением, что снижение зарплат и цен ухудшает ситуацию? Означаетлиэто,чтоихповышениеисправитположение,аинфляцияможетбытьполезной? Именнотак,посколькуинфляцияснизитдолговуюнагрузку,атакжедастдругиеполезные эффекты, о которых мы поговорим чуть позже. В более широком смысле слова политика снижениядолговогобремени–темилиинымспособом,например,припомощильготного налогообложениявыплатыпроцентовпозакладной–можетидолжнабытьшагомнапутик выходуиздепрессии. Впрочем, мы опережаем события. Прежде чем подробно рассматривать стратегию восстановления экономики, я хочу поговорить о более глубоком анализе основных причин нынешнегокризиса.Этомуибудутпосвященынесколькоследующихглав. Глава4.Карт-бланшдлябанкиров Недавняя реформа регулирования в сочетании с инновационными технологиями стимулировала развитие финансовых продуктов,такихкакобеспеченныеактивами ценные бумаги, залоговые облигации и свопы на дефолт по кредиту, которые способствуютдисперсиириска… Этисложныефинансовыеинструменты внесли вклад в развитие намного более гибкой,эффективнойи,следовательно,более устойчивой финансовой системы, чем та, что существовала всего четверть века назад. Алан Гринспен [13],12октября2005 года В 2005 году Алана Гринспена все еще называли «маэстро» и считали мудрецом экономики. Его слова о том, что чудеса современных финансов возвестили наступление новой эпохи стабильности, были восприняты как отражение этой самой неоспоримой мудрости. Волшебники с Уолл-стрит, сказал Грин-спен, позаботились о том, чтобы финансовыекатастрофыпрошлогобольшеникогданеповторились. Читаяобэтомсейчас,неперестаешьудивляться,какглубокоонзаблуждался.Прошло меньше трех лет, и финансовые инновации, которые «маэстро» называл источником повышеннойфинансовойстабильности,–да,именноони!–поставилисистемуфинансовна гранькатастрофы.Теперьмызнаем,чтопродажаобеспеченныхактивамиценныхбумаг–по существу, возможность для банков продавать пакеты закладных и прочих кредитов плохо информированныминвесторамвместотого,чтобыдержатьихусебянабалансе,–поощряла необдуманное кредитование. Обеспеченным активами ценным бумагам, сформированным путем нарезания «соломкой и кубиками» и перемешивания плохих долгов, первоначально присваивалсярейтингAAA[14],чтопривлекалодоверчивыхклиентов,но,кактолькодела пошлиплохо,этиактивысталиназыватьнеиначе,как«токсичныймусор».Свопынадефолт по кредиту помогали банкам делать вид, что их инвестиции безопасны, поскольку кто-то другой застраховал их от потерь. Когда начались неприятности, стало очевидно, что страховые компании, в первую очередь AIG [15] , не имеют достаточных средств, чтобы выполнитьсвоиобещания. Деловтом,чтоГринспенбылнеодиноквсвоихзаблуждениях.Наканунефинансового кризисадискуссииофинансовойсистеме,какамериканской,такиевропейской,отличались необыкновенным самодовольством. Те немногие экономисты, которых беспокоил рост уровнядолгаивсеболеебеспечноеотношениекрискам,оставалисьвменьшинствеидаже становилисьобъектомнасмешек. Такоеотношениеотражалоськакнадействияхпредставителейчастногосектора,таки нагосударственнойполитике:шагзашагомотменялисьправилаинормативы,введенныев 30-хгодахпрошлогостолетиядлязащитыотбанковскогокризиса. Нужнолирегулироватьдеятельностьбанков? Не понимаю, чем занимается правительство. Вместо того чтобы защищать бизнесменов, оно сует свой нос в бизнес! Теперь они даже заговорили о банковских ревизорах! Как будто мы, банкиры, не знаем, как управлять собственными банками! У меня дома лежит письмо какого-то хлыща-чиновника, в которомговорится,чтоонибудутпроверять мои бухгалтерские книги. У меня есть девиз, который следует напечатать всем газетам этой страны: «Америка для американцев!» Правительство не должно вмешиваться в бизнес! Снизьте налоги! Наш государственный долг просто невероятен. Больше миллиарда долларов в год! Нашей стране нужен бизнесмен на посту президента! Гейтвуд, из «Дилижанс» («Stagecoach») банкир фильма Подобнодругимприведенныммноюцитатам30-хгодов,разглагольствованиябанкира изклассическогофильмаДжонаФорда«Дилижанс»,заисключениемслова«хлыщ»,звучат наудивлениесовременно.Есливынесмотреликартину,сообщувам,чтоГейтвудмошенник. Онрастратилвседеньгиисейчасбежитизгородавэтомсамомдилижансе. Осмелюсьпредположить,чтоДжонФордбылневысокогомненияобанкирах,нотогда, в 1939 году, так думали многие. Опыт предыдущего десятилетия, особенно волна банкротств,захлестнувшаяАмерикув1930–1931годах,сталапричинойглубокогонедоверия к банкирам и потребности в более строгом регулировании их деятельности. Некоторые положения,введенныев30-хгодах,действуютисегодня,иименнопоэтомукризисзатронул лишь немногие старые, респектабельные банки, однако другие нормы в 80-90-х были отменены.Неменееваженитотфакт,чтопомереизмененияфинансовойсистемыправила несовершенствовались.Такоесочетаниедерегулированияинеспособностиактуализировать действующиенормысталоважнымфакторомростадолгаипоследовавшегокризиса. Начнемстого,чемзанимаютсябанкиипочемуихдеятельностьнужнорегулировать. Известно,чтобанковскоеделовозниклопочтислучайно,какпобочныйпродуктсовсем другогобизнеса–ювелирного.Из-завысокойстоимостисырьяуювелироввсегдаимелись надежные, защищавшие от воров сейфы. И вот кое-кто стал сдавать свои сейфы в аренду: люди, владевшие золотом, но не имевшие сейфа, оставляли свои богатства на попечение ювелира, получая взамен квитанцию, позволявшую в любой момент забрать драгоценный металл. На этом этапе произошли две любопытные вещи. Во-первых, ювелиры поняли, что не обязательно держать все золото в сейфах. Вероятность того, что все, кто оставил его на хранение, одновременно потребуют золото назад, невелика, поэтому безопаснее (как правило)большуючастьссудить,оставивнемноговкачестверезерва.Во-вторых,квитанции на сданное на хранение золото начали циркулировать как своего рода валюта. Можно не расплачиваться золотыми монетами, а передатьправо собственности на ихчасть,сданную на хранение, и полоска бумаги, соответствующая этим монетам, приобретет такую же ценность,каксамдрагметалл. Именно этим и занимаются банки. Инвесторы обычно ищут компромисс между ликвидностью – возможностью в любой момент получить свои деньги – и доходностью, когдаденьгиработают,приносяновыеденьги.Наличныевкарманевысоколиквидны,ноне приносят дохода. Инвестирование, скажем, в многообещающий стартап [16] при удачном стечении обстоятельств может принести большую прибыль, но при возникновении финансовыхтрудностейэтисредстваневозможнобыстроперевестивналичность.Функция банков как раз и заключается в том, чтобы решить за инвесторов данную дилемму. Банк обеспечивает вкладчикам ликвидность, поскольку они могут в любое время забрать свои деньги. Львиная доля этих средств приносит прибыль посредством долгосрочных инвестиций,такихкакссудыкоммерческимпредприятиямиипотечныекредиты. Пока все хорошо, банковская деятельность по большей части приносит огромную пользу не только самим банкирам, но и экономике в целом. Однако иногда банковский секторможетстолкнутьсяспроблемами,посколькуэтаструктурастроитсянатом,чтовсе вкладчикиодновременнонепожелаютизъятьсредства.Еслипокакой-топричиневсеили, покрайнеймере,многиеклиентыодновременнорешатзабратьсвоиденьги,банкстолкнется ссерьезнымитрудностями:свободнойналичностиунегонет,аеслионпопытаетсяпродать кредиты и другие активы, то выставлять их придется по бросовой цене, что вполне может привестикбанкротству. Но что может вынудить вкладчиков банка одновременно изъять свои средства? Страх, что банк обанкротится… Возможно, из-за того, что слишком много вкладчиков пытаются изъятьсредства. Такимобразом,неотъемлемойчертойбанковскойдеятельностиявляетсявозможность массового изъятия вкладов – внезапной потери уверенности, которая вызывает панику и в конечном счете превращается из прогноза в реальность. Более того, массовое изъятие вкладовможетоказаться«заразным».Во-первых,паникаимеетсвойствораспространяться на другие банки, а во-вторых, когда один банк выставляет на продажу свои активы по бросовым ценам, падает стоимость активов других, и они сталкиваются с такими же финансовымитрудностями. Некоторыечитатели,наверное,ужезаметилиявноесходствомеждулогикоймассового изъятия банковских вкладов, особенно «заразного», и моментом Мински, когда все одновременно пытаются выплатить долги. Главное отличие состоит в том, что высокий уровень долгов и левериджа во всей экономике, создающий предпосылки для момента Мински,наблюдаетсядостаточноредко,тогдакаквысокийуровеньлевериджаубанка–это норма, и внезапная утрата доверия может стать самосбывающимся прогнозом. Можно сказать, что риск массового изъятия вкладов – неотъемлемая черта банковской деятельности. До30-хгодовХХвекасуществовалидваглавныхподходакпроблемемассовогоизъятия вкладов.Во-первых,самибанкистаралисьвыглядетьмаксимальнонадежными,припомощи как визуализации – поэтому их здания часто были похожи на громадные мраморные дворцы,–такиоченьосторожнойполитики.ВXIXстолетии«коэффициентдостаточности капитала» часто составлял от 20 до 25 %, то есть стоимость вкладов доходила до 75 или 80 % от стоимости активов. Это означало, что банк XIX века мог потерять от 20 до 25 % денег, которые ссудил, но все равно смог бы полностью расплатиться с вкладчиками. В отличиеоттехбанковнаканунекризиса2008годакапиталмногихфинансовыхучреждений покрывал лишь несколько процентов активов, так что даже небольшие потери могли «сорватьбанк». Во-вторых, предпринимались попытки создать «кредиторов последней инстанции» – институты, которые могут финансировать банки в случае общего приступа страха среди вкладчиков и таким образом обеспечить им выплаты и нейтрализовать панику. В ВеликобританииэтурольвначалеXIXстолетиявзялнасебяБанкАнглии.ВСоединенных Штатах на панику 1907 года оперативно отреагировал Дж. П. Морган [17] , и понимание того, что всегда рассчитывать на Дж. П. невозможно, привело к созданию Федеральной резервнойсистемы. Впрочем, в 30-х годах прошлого столетия этих традиционных мер оказалось недостаточно,ивделовмешалсяконгресс.ЗаконГласса-Стиголла1933годаианалогичные законы, принятые в других странах, установили систему «дамб» для защиты экономики от финансовых наводнений. Примерно полвека эта система прекрасно справлялась с поставленнойпереднейзадачей. С одной стороны, закон Гласса-Стиголла провозглашал создание Федеральной корпорации по страхованию депозитов (ФКСД), которая гарантировала (и сегодня гарантирует)защитувкладчиковприкрахеихбанков.ЕсливывиделифильмФрэнкаКапры «Эта прекрасная жизнь» («It’s a Wonderful Life»), где есть эпизод с массовым изъятием вкладоввбанкеглавногогероя,вамбудетинтересноузнать,чтоэтасценадавноустарела:в то время, то есть после Второй мировой войны, вклады уже страховались и массовые изъятияосталисьвпрошлом. Сдругой стороны, законГласса-Стиголлаограничивалстепень риска,накоторый мог пойтибанк.Этобылонеобходимовсвязисвведениемстрахованиявкладов,котороемогло создать огромный «моральный риск». Иными словами, могла возникнуть ситуация, когда банкиры без всяких помех – все застраховано правительством – собирают много денег и вкладываютввысокорискованныеивысокодоходныепроекты,посчитав,чтовлюбомслучае ничего не теряют. Первая из многочисленных катастроф, связанных с дерегуляцией, произошла в 80-х годах ХХ века, когда ссудо-сберегательные учреждения наглядно продемонстрировали, что такого рода азартная игра, оплачиваемая налогоплательщиками, вполнереальна,анеявляетсялишьтеоретическивероятной. Таким образом, банки обязали подчиняться определенным правилам, которые не позволяли рисковать средствами вкладчиков. Самое интересное, что любой банк, принимающийвклады,былограниченввыдачекредитов.Средствавкладчиковнельзябыло использовать для игры на фондовых и товарных рынках. Одному и тому же учреждению запрещалось принимать вклады и осуществлять спекулятивные операции. Все это значит, что закон строго разграничивал обычную банковскую деятельность, которой занимались такие банки, как «Chase Manhattan», и инвестиционную банковскую деятельность, на которойспециализируется,например,«GoldmanSachs». Изсказанноговышеследует,чтоблагодарястрахованиюмассовоеизъятиевкладовушло в прошлое, а регулирование заставило банки проявлять большую осторожность в выдаче кредитов, чем до Великой депрессии. Результатом стал продолжительный период относительной стабильности и отсутствия финансовых кризисов, который Гэри Гортон, экономистизЙельскойшколыменеджмента,назвалвременемспокойствия. Переменыначалисьв1980году. Да, именно в том году, когда президентом стал Рональд Рейган и начался крутой поворотамериканскойполитикивправо.ОднаковопределенномсмыслеизбраниеРейгана лишьформализовалорезкоеизменениевзглядовнарольгосударства,котороеначалосьуже при Картере. Администрация Картера инициировала дерегулирование деятельности авиакомпаний, что повлияло на способ передвижения американцев по стране, грузовых автотранспортных перевозок, изменившее систему распространения товаров, а также нефтяной и газовой отрасли. Между прочим, эти меры пользовались и пользуются почти полной поддержкой у экономистов: для того чтобы государство устанавливало тарифы на пассажирские авиа– или автотранспортные перевозки, нет никаких причин, а повышение конкуренции в этих отраслях повсеместно повлекло за собой выигрыш в производительности. Вспоминая атмосферу того времени, я не удивляюсь, что финансы также стали предметом дерегулирования. Большой шаг в этом направлении также был сделан при президенте Картере, подписавшем закон о дерегулировании депозитных учреждений и денежно-кредитном контроле, который отменил нормы, запрещавшие банкам выплачивать проценты по многим видам вкладов. В 1982 году Рейган подписал закон Гарна-СенЖермена,ослаблявшийограничениянавидыкредитов,которыемогливыдаватьбанки. При этом не было принято во внимание, что банковское дело отличается от автомобильныхперевозок…Врезультатедерегулированиепривелокповышениюнестолько эффективности, сколько риска. На первый взгляд разрешение банкам конкурировать при помощи ставок по вкладам выгодно для потребителей, однако постепенно это превращало банковское дело в состязание в безрассудстве – выплачивать вкладчикам «конкурентные» проценты мог себе позволить только тот, кто выдавал сомнительные кредиты. Снятие ограничений на банковские процентные ставки повысило привлекательность рискованных кредитов, поскольку банкиры получили возможность давать ссуды кредиторам, которые обещализаплатитьмного,но.моглине выполнитьобещания.Масштабырасточительности увеличились еще больше, когда были смягчены ограничения на определенные виды деятельностиилите,чтокасалисьиндивидуальныхзаемщиков. Этиизмененияпривеликрезкомуростукредитованияирисковкредитования,атакже – через несколько лет – к серьезным проблемам для банковского сектора, усиленным тем, чтооднибанки,чтобывыдаватькредиты,занималиденьгиудругих. Курс на дерегулирование с уходом Рейгана из Белого дома не закончился. Одно из самых серьезных послаблений было сделано при следующем президентском правлении, когда победил кандидат от Демократической партии. Билл Клинтон нанес последний удар по директивам времен Великой депрессии, отменив ограничения закона Гласса-Стиголла, разделявшегокоммерческиеиинвестиционныебанки. Идажеэтиизмененияврегулировании,повсейвидимости,былинестользначительны посравнениюсотсутствиемнеобходимыхперемен–регулированиенесовершенствовалось вместесизменяющейсяприродойбанковскогодела. В конце концов, что такое банк? Традиционно банком называли депозитарное учреждение, место, где можно сделать вклад, передав деньги в окошко, и в любое время забрать их из того же окошка. Но с точки зрения экономики банком является любое учреждение, берущее краткосрочную и выдающее долгосрочную ссуду, обещающее людям легкийдоступксвоимсредствам,дажееслибольшаячастьэтихсредствиспользуетсядля инвестиций, которые невозможно быстро перевести в наличные деньги. Раньше этим занимались учреждения, где в больших зданиях с мраморными полами в ряд сидели кассиры,однакоестьидругиеварианты. Одинизсамыхпоказательныхпримеров–фондыденежногорынка,которыенеимеют физического присутствия, подобно банкам, и не выдают наличные (зеленые бумажки с портретамиумершихпрезидентов)кактаковые,новостальномработаютпочтитакже,как текущиечековыесчета.Бизнес,ищущийприменениеналичнымденьгам,частообращаетсяк репо [18] , когда заемщики, например «Lehman Brothers», занимают деньги на очень короткий период (нередко всего на одну ночь), используя в качестве залога такие активы, как обеспеченные закладными ценные бумаги. Полученные деньги идут на покупку аналогичных активов. Существуют и другие инструменты, в частности ценные бумаги с аукционной ставкой, которые выполняют те же функции, что и банки, но на них не распространяютсяправилабанковскойдеятельности. Эти альтернативные способы осуществления банковской деятельности получили название «теневой банковский сектор». 30 лет назад его доля в финансовой системе была пренебрежимомала,тогдабанковскаядеятельностьосуществляласьвогромныхроскошных зданияхсбольшимчисломсотрудников,нок2007годутеневойбанковскийсекторобогнал традиционный. В 2008 году стало ясно, хотя понять это следовало раньше, что теневые банки подвержены тем же рискам, что и обычные. Как у депозитарных учреждений, у них был высокийуровеньлевериджа,иточнотакже,кактрадиционныебанки,онимоглипотерпеть крахиз-засамосбывающегосяпрогноза–паникивкладчиков.Следовательно,померероста доли теневого банковского сектора на него должны были распространяться те же нормы регулирования,которыедействовалидляобычныхбанков. Тем не менее этого не случилось. Способствовала сему политическая атмосфера того времени.Теневомубанковскомусекторуразрешилирастибезвсякихограничений,ионрос все быстрее именно потому, что теневые банки могли позволить себе больший риск, чем обычные. Неудивительно, что традиционные банки не хотели сдавать позиции, и при политической системе, где все большую роль играют деньги, они быстро добились желаемого.В1999годубылотменензаконГласса-Стиголла,разделявшийкоммерческиеи инвестиционные банки. Это произошло по требованию «Citicorp», держателя акций «Citibank», который планировал слияние с инвестиционным банком «Travelers Group» в компанию«Citigroup». Что мы получили в результате? Нерегулируемую систему, позволявшую банкам пребывать в полном удовлетворении своей деятельностью, которое сформировалось во времяспокойствия.Ростдолговиумножениерисковзакладывалиосновыдлякризиса. Большаяложь Я слышу ваши жалобы. Некоторые из них абсолютно необоснованны. Не банки создали ипотечный кризис. Совершенно очевидно, что именно конгресс заставил их выдавать людям рискованные ипотечные кредиты. Я не утверждаю, что эта политика была совсем уж неверной, поскольку многие из тех, кто приобрел дома, сохранили их; в противном случае у них никогданебылобысобственногожилья. Именнозаконодателивынудили«Fannie» и «Freddie» [19] выдавать, если можно так выразиться, неблагоразумные кредиты. Именно они заставили банки выдавать кредиты всем. А теперь мы хотим очернить банки, потому что это легкая мишень, а конгрессмены, естественно, не собираются признавать свою вину. Одновременно конгресс пытается заставить банки ослабить стандарты кредитования, чтобы увеличитьчислокредитов.Новедькакразза этоонжеихикритиковал. Майкл Блумберг, мэр Нью-Йорка, по поводу протестов движения «Захвати Уолл-стрит» Самоуспокоенность и дерегулирование, о которых я рассказал, были основными характеристиками ситуации, сложившейся в преддверии кризиса. Но вы, возможно, слышали совсем другое объяснение – то, о чем говорит Майкл Блумберг в приведенной вышецитате.Поегословам,вростедолговвиноватылиберальныеблагодетеличеловечества и чиновники, заставлявшие банки кредитовать ненадежных покупателей домов и субсидировавшиерискованнуюипотеку.Такоеальтернативноеобъяснение,возлагающеевсю вину на правительство, является догмой правых. С точки зрения большинства, или практическивсехреспубликанцев,этонепреложнаяистина. Разумеется,сиенетак.Главакомпании«FusionIQ»иблогерБарриРитгольц,который неявляетсяполитиком,нокоторогосложнопровести,называеттакиеутверждениябольшой ложьюфинансовогокризиса. Но откуда нам знать, что это – большая это ложь или истина? Существует два вида доказательств. Во-первых, любое объяснение, в котором конгресс США обвиняется в желании обеспечить собственными домами не самые богатые семьи, сталкивается с неудобным фактом: мыльный пузырь на рынке недвижимости стал большим и кредитный бум распространился довольно широко, в том числе на многие рынки и активы, не имеющие никакогоотношениякзаемщикамснизкимидоходами.Ажиотажнарынкежильянеобошел стороной и Европу. Рост цен, а затем неплатежи и потери после того, как пузырь лопнул, отмечались в секторе коммерческой недвижимости. В США максимальный бум и наибольшее число банкротств пришлись не на городские районы, а на ближние и дальние пригороды,гдепреимущественноживутхорошообеспеченныелюди. Во-вторых,подавляющеебольшинстворискованныхссудвыдаваличастныекредиторы, к тому же не охваченные мерами регулирования. В частности, субстандартные кредиты – ипотека для заемщиков, не соответствующих принятым разумным стандартам, – в большинствесвоемвыдавалисьчастнымифирмами,неподпадавшимиподдействиезаконао местных реинвестициях, который был призван стимулировать кредиты членам миноритарных групп, и не контролировавшимися «Fannie Mae» и «Freddie Mac» – агентствами, финансируемыми государством, призванными поощрять ипотечное кредитование.Вдействительностивовремянадуванияпузырядоля«Fanni»и«Freddie»на рынкенедвижимостистремительноуменьшалась,посколькучастныекредиторыбралисебе тех заемщиков, от которых отказывались государственные агентства. В конце концов компания «Freddie Mac» стала приобретать субстандартные кредиты у инициаторов кредитования,новсеравноосталасьподражателем,анелидером. В попытке опровергнуть последний аргумент аналитики из правых «мозговых центров»,вчастностиЭдвардПинтоиз«AmericanEnterpriseInstitute»,опубликовалиданные, изкоторыхследовало,что«Fanni»и«Freddie»гарантировалимножествосубстандартныхи прочих ипотечных кредитов высокого риска, в массовом порядке выдавая кредиты заемщикам, имеющим небезупречную кредитную историю, и тем, кто не удовлетворял строгимтребованиямвыдачикредитапокаким-либодругимпричинам. Читатели незнакомые с истинным положением дел могут подумать, что «Fanni» и «Freddie» на самом деле активно участвовали в рекламируемом субстандартном кредитовании. Они этого не делали, а прочие высокорискованные операции, как выяснилось, были не такими уж рискованными – уровень неплатежей по ним оказался намногониже,чемпосубстандартнымкредитам. Можно продолжать приводить примеры, но суть вы, наверное, уже поняли. Попытки обвинить в финансовом кризисе правительство оказываются несостоятельными даже при беглом знакомстве с фактами, а желание замолчать эти факты отдает преднамеренным обманом. Возникает вопрос: почему консерваторы так хотят верить сами и заставить поверитьдругих,чтововсемвиноватоправительство? Ответ очевиден: в противном случае следует признать ошибочной собственную политику, проводившуюся на протяжении нескольких десятилетий. Современный консерватизм верен идее, что ключом к процветанию служат свободные рынки и неограниченноестремлениекприбылииличнойвыгоде,аусилениеролигосударствапосле Великой депрессии не может принести ничего, кроме вреда. Однако на самом-то деле консерваторы, получив власть, принялись демонтировать многие защитные меры времен Великой депрессии, и экономика снова скатилась в депрессию, не такую сильную, как прошлая, но все-таки достаточно серьезную. Консерваторам крайне необходимо объяснить такие реалии, выдвинуть версию, в которой злодеем является воля государства, а не отсутствиетаковой. Безусловно,этипопыткизаставляютзадуматьсяобистокахпроблемы.Какполучилось, что консервативная идеология, вера в то, что государство не решает проблемы, а лишь усугубляет их, так сильно влияет на наш политический дискурс? Ответить на этот вопрос труднее,чемкажетсянапервыйвзгляд. Неоченьудачныегоды Из всего сказанного выше вы можете сделать вывод, что начиная с 1980 года история экономикиСША–этоиллюзорноепроцветание,якобыхорошиевремена,покав2008году не накопилась критическая масса долгов. Вполне возможно. Тем не менее эта оценка требуетуточнения,потомучтонасамомделе«хорошиевремена»внекоторомсмыслебыли нетакимиужхорошими. Начнем с того, что, хотя до 2008 года Соединенным Штатам Америки удавалось не сорватьсявпропастьфинансовогокризиса,опасностидерегулированиябанковскойсистемы сталиочевидныгораздораньше–длятех,ктонезакрывалглаза. Фактически дерегуляция сразу грозила катастрофой. Как я уже отмечал, конгресс принял,апрезидентРейганодобрилзаконГарна-Сен-Жермена,которыйглавагосударства приподписаниидекларировалкакпервыйшагвсеобъемлющейпрограммыадминистрациив области финансового дерегулирования. Данный закон призван был разрешить проблему сберегательных учреждений, принимающих денежные средства и выдающих кредиты, которые попали в трудное положение после инфляции 70-х годов. Высокая инфляция привела к увеличению процентных ставок и поставила такие учреждения, выдававшие долгосрочныезаймыподнизкиепроценты,втрудноеположение.Некоторыесберегательные структуры находились на грани краха, а поскольку вклады в них были застрахованы государством,большаячастьубытковлеглабынаплечиналогоплательщиков. Тем не менее политики не желали мириться с суровой действительностью и искали выход.Подписываязакон,Рейганобъяснял,какондолженработать.Вотчтоонсказал: ... Закон расширит возможности сберегательных учреждений, разрешив им выдавать коммерческие ссуды и увеличить кредитованиепотребителей. Он уменьшит их уязвимость перед изменением уровня процентных ставок и нежелательных новостей на рынке жилья. Это,всвоюочередь,сделаетсберегательные учреждения более эффективной силой в финансировании ипотеки для миллионов американцев. Напрактикевышлоиначе.Дерегулированиесталопричинойклассическогоморального риска,когдавладельцысберегательныхучрежденийполучилистимулккрайнерискованным действиям. В любом случае вкладчиков действия банка не беспокоили, ведь они были застрахованы от потерь. Именно исходя из этого банкирам казалось разумным выдавать ссуды под высокие проценты ненадежным заемщикам (как правило, компаниямзастройщикам).Еслиповезет,банкполучитбольшуюприбыль.Вслучаенеудачибанкирвсе равнонепострадает.Впроигрышеоказывалисьтолькоте,ктоплатитналоги. Кроме того, ослабление регулирования создало благоприятную среду для прямого разворовывания денег, когда кредиты выдавались родственникам и друзьям, которые исчезали вместе с ними. Помните банкира Гейтвуда из фильма «Дилижанс»? В сберегательныхучреждениях80-хгодовпрошлогостолетиятакихбыломного. К 1989 году стало ясно, что сберегательные организации совсем распоясались. Федеральныевластинаконецприкрылиэтоказино,однакоктомувременипотериотрасли уже достигли огромных размеров. В конечном счете налогоплательщикам пришлось выложить 130 миллиардов долларов. По тем временам это была немаленькая сумма – сегодняонаэквивалентна300миллиардамдолларов. Неразберихасосберегательнымиучреждениямибыланеединственнымсигналомтого, что дерегулирование представляет большую опасность, чем утверждают его защитники. В начале 90-х годов с серьезными проблемами столкнулись крупные коммерческие банки, в частности «Citi». Причиной стало чрезмерное кредитование коммерческих компанийзастройщиков.В1998году,когдаразвивающиесястраныпоразилфинансовыйкризис,крах всеголишьодногохедж-фонда[20],«LongTermCapitalManagement»,обрушилфинансовые рынки точно так же, как крах «Lehman Brothers» десятилетие спустя. Срочные меры, принятыеФедеральнойрезервнойсистемой,в1998годупредотвратиликатастрофу,носамо событие должно было послужить предупреждением об опасности, которую представляют неконтролируемыефинансы.(Обэтомяписалвизданнойв1999годукниге«Возвращение Великой депрессии?», где проводил параллели между крахом хедж-фонда LTCM и финансовым кризисом, который в то время охватил Азию. Оглядываясь назад, должен признать,чтотогдаянепонимал,наскольковеликапроблема.) Этотурокпроигнорировали.Непосредственнопередкризисом2008годасильныемира сего настаивали – как Гринспен в цитате, приведенной в начале главы, – что все идет хорошо. Более того, они не уставали повторять, что финансовое дерегулирование значительно улучшило общие экономические показатели. И по сей день можно услышать утверждения,подобныетому,чтопрозвучалоизустЮджинаФамы,известногоспециалиста пофинансовойэкономикеизЧикагскогоуниверситета,пользующегосябольшимвлиянием: ... С начала 80-х годов развитые государства и некоторые крупные игроки международногофинансовогорынкаизчисла развивающихся стран переживали период беспрецедентного роста. Разумно предположить, что финансовые рынки и финансовыеинститутыиграливажнуюроль в этом росте, способствуя продуктивному использованию накопившихся в мире сбережений. Обратите внимание, что Фама писал это в ноябре 2009 года, в разгар экономического кризиса, причину которого большинство из нас видели в вышедших из-под контроля финансах.Впрочем,дажезаболеедлительныйпериодненаблюдалосьничегопохожегона «беспрецедентныйрост».ВСоединенныхШтатахАмерикитемпыэкономическогоростаза 10летпослеотменырегулированиябылиниже,чемвпредыдущиедесятилетия.Настоящий периодбеспрецедентногоростаотмечалсяпослеВтороймировойвойны,когдажизненный уровень населения практически стал вдвое лучше. На самом деле в результате дерегулированияусемей,имеющихсреднийдостаток,дажепередсамымкризисомдоходы былибольшесовсемненамного,причемиз-заувеличениярабочеговремениихчленов,ане повышениязарплат. Безусловно, для немногочисленного, но влиятельного меньшинства эра финансового дерегулирования и роста долга действительно стала периодом беспрецедентного роста доходов. И это, несомненно, объясняет, почему лишь немногие прислушивались к предупреждениямотом,чтоэкономикаидетпоневерномупути. Другими словами, чтобы понять более глубокие причины нынешнего кризиса, необходимопоговоритьонеравенстведоходовинаступлениивторогозолотоговека. Глава5.Второйзолотойвек ВладетьдомомвеличинойсТадж-Махал и содержать его – это очень дорого. Керри Делроуз, директор по дизайну интерьеров компании«JonesFooterMargeotesPartners»в Гринвиче любезно рассказал мне, сколько стоит должным образом обставить поместье.«Коврыоченьдорогие,–сказалон, имея в виду изготовленный на специальном ткацком станке ковер стоимостью 74 000 долларов, который был заказан для спальни клиента.–Ипортьеры.Тольконакарнизы– трубки, наконечники, кронштейны, кольца – вы потратите несколько тысяч долларов, до 10 тысяч на каждую комнату. Потом ткани…Длябольшинстваэтихкомнат,зала, гостиной понадобится от 100 до 150 ярдов ткани.Такоечастобывает.Хлопоквсреднем стоит от 40 до 60 долларов за ярд, но большинство тканей, которые мы видим, – этохорошийшелкпо100долларовзаярд». Таким образом, портьеры всего для одной комнаты обошлись в 20–25 тысяч долларов. «Безумноевезение Гринвича» («Greenwich’s Outrageous Fortune»), журнал «Vanity Fair», июль2006года В2006году,непосредственнопередтем,какфинансоваясистеманачаларасползаться по швам, Нина Мунк опубликовала в журнале «Vanity Fair» статью о строительном буме в городе Гринвич, штат Коннектикут. Она отмечала, что в начале XXI века Гринвич был любимым местом отдыха воротил бизнеса, местом, где создатели или наследники промышленных и финансовых империй строили особняки, соперничавшие с дворцами, замками и поместьями Европы. После Второй мировой войны в Америке лишь немногие моглипозволитьсебесодержатьособнякиз25комнат.Крупныеземлевладенияпостепенно дробилисьипродавались. Затемнасценепоявилисьуправляющиехедж-фондами. Конечно, большая часть финансовых учреждений сосредоточилась на Уолл-стрит и в лондонском Сити, игравшем аналогичную роль, но хедж-фонды (они в основном занималисьспекуляциямисзаемнымиденьгамиипривлекалиинвесторов,надеявшихсяна то, что их менеджеры обладают особой интуицией, позволяющей сорвать баснословный куш) обосновались в Гринвиче, который расположен в 45 минутах езды от Манхэттена. Доходыуправляющихэтимифондамибылинеменьше,чемприбылилегендарных«бароновразбойников» [21] , даже с учетом инфляции. В 2006 году 25 самых высокооплачиваемых управляющих хедж-фондами заработали 14 миллиардов долларов – в 3 раза больше, чем суммарнаязарплата80тысячучителейНью-Йорка. Когда такие люди решают приобрести дом в Гринвиче, цена не имеет значения. Они охотно покупают особняки прежнего золотого века и во многих случаях сносят их, чтобы построить еще большие по размерам дворцы. Но насколько большие? По словам Мунк, площадьновогодома,купленногоуправляющимхедж-фондом,всреднемсоставляет15000 квадратных футов. Так, например, Ларри Фейнберг из «Oracle Partners» – хедж-фонда, специализирующегося на медицинском страховании, – приобрел дом за 20 миллионов долларов просто на снос. План нового жилища, поданный на согласование городским властям, представлял собой виллу площадью 30 771 квадратный фут. Как саркастически заметилаНинаМунк,этоненамногоменьшеТадж-Махала. Казалось бы, нам какое дело? Нескромное любопытство? Не будем отрицать, что в интересекжизнибогатыхизнаменитыхприсутствуетнекотораядолявосхищения.Однако тутестьисерьезныймотив. Вконцеглавы4яотмечал,чтоещедокризиса2008годабылотруднопонять,почему финансовое дерегулирование считалось удачной мерой. Сумятица и хаос в стане «сберегателей»сталидорогостоящейдемонстрациейтого,какмогутраспоясатьсябанкиры, если их избавить от каких бы то ни было ограничений. Предсказанного кризиса едва удалосьизбежать,и,помимовсегопрочего,экономическийроствэрудерегулированиябыл меньше,чемвовременажесткойрегламентации.Темнеменеенекоторыекомментаторы–в основном из лагеря консерваторов, но не только – пребывали и продолжают пребывать в странном заблуждении, что время дерегулирования было экономическим триумфом. В предыдущей главе я приводил слова Юджина Фамы, выдающегося финансового теоретика из Чикагского университета, о «беспрецедентном росте» после начала финансового дерегулирования.Насамомделеничегоподобногонепроисходило… ЧтожепривелоФамуквыводуо«беспрецедентномросте»экономики?Возможно,тот факт,чтоунекоторыхлюдей–скажем,тех,которыеспонсироваликонференциипотеории финансов,–действительнонаблюдалсябеспрецедентныйростдоходов. На с. 115 я привожу два графика. На верхнем изображены показатели доходов американскихсемейпослеВтороймировойвойны,скорректированныесучетоминфляции. Один из них – средний доход семьи, или суммарный доход, поделенный на число семей. Даже в этом показателе нет и намека на «беспрецедентный рост» с началом финансового дерегулирования.Насамомделедо1980годатемпыростабыливыше,чемвпоследующем. Вторая кривая отображает медианный доход семьи – у одной половины населения доход большеэтогоуровня,удругой–меньше.Каквидите,после1980годадоходтипичнойсемьи рос намного медленнее, чем раньше. Почему? Потому что плоды экономического роста доставалисьвосновномнемногочисленнойгруппелюдей,находящихся,чтоназывается,на самомверху. Доход Даже средний доход – доход обычной семьи – не взлетел вверх в период дерегулирования, а медианный доход – доход семей в центре распределения – рос черепашьимитемпами… Доход1%самыхбогатых ..носреднийдоход1%самыхбогатыхрезкоувеличился. Источник: Census U. S., Piketty T., Saez E. Income Inequality in the United States: 1913– 1998//QuarterlyJournalofEconomics.February,2003. На втором графике показано, как обстояли дела у людей на вершине пирамиды – в данном случае у 1 % самых богатых, против которых выступали представители движения «Захвати Уолл-стрит». У первых с началом финансового дерегулирования рост доходов действительно стал беспрецедентным. Скорректированные с учетом инфляции, их доходы по сравнению с 1980 годом выросли почти в 4 раза. Это значит, что элита получила огромную выгоду от дерегулирования, а суперэлита и сверхэлита – самые богатые (0,1 и 0,01 %) – еще большую. Доходы одной десятитысячной самых богатых американцев увеличились на 660 %. Именно это обстоятельство объясняет появление в Коннектикуте тадж-махалов. Необыкновенныйростдоходовэлитыдажепринесамыхблестящихуспехахэкономики и скромном росте доходов среднего класса вызывает два вопроса. Первый: почему так случилось? Этот аспект я затрону лишь вкратце, поскольку он не является главной темой моей книги. Второй вопрос – какое отношение это имеет к экономической депрессии, которуюмысейчаспереживаем?Сложная,нооченьважнаятема. Попробуем разобраться с резким ростом доходов представителей высших слоев общества. Почемубогатыестановятсяещебогаче? До сих пор дискуссии об усиливающемся неравенстве часто сводились к растущему вознаграждению за высокую квалификацию. Утверждалось, что современные технологии создаютспроснавысокообразованныхработников,уменьшаяпотребностьвмонотонноми/ или физическом труде. Поэтому высокообразованное меньшинство опережает менее квалифицированноебольшинство.Так,например,в2006годуглаваФедеральнойрезервной системы Бен Бернанке, говоря об усиливающемся неравенстве, предположил, что его основная причина – увеличивающийся разрыв в доходах 20 % высокообразованных работниковиостальных80%. Следуетпризнать,чтодоляистинывегословахесть:впоследние30летдоходылюдей, имеющих хорошую калификацию, росли быстрее. Заработная плата американцев, закончивших университет, увеличилась по сравнению с теми, кто получил только среднее образование, а зарплата прошедших последипломное обучение выросла по сравнению с заработнойплатойостановившихсянастепенибакалавра. Конечно, сосредоточившись исключительно на разнице зарплат, определяющейся образованием,мынеувидимнепростоэлементобщейкартины,абольшуюеечасть.Делов том,чтосамыевысокиедоходыполучилиневсеработники,имеющиевысшееобразование,а горстка очень богатых людей. У преподавателей средней школы, как правило, за плечами университет, они имеют степень магистра или доктора, однако рост их доходов, мягко говоря, несравним с ростом доходов руководителей хедж-фондов. Вспомним, что 25 руководителей таких фондов заработали в 3 раза больше, чем 80 тысяч нью-йоркских учителей. Девиз движения «Захвати Уолл-стрит» – «Нас 99 %», и он гораздо понятнее, чем рассуждения представителей истеблишмента о разнице в образовании и квалификации. И такой точки зрения придерживаются не только радикалы. Осенью 2011 года абсолютно внепартийное, в высшей степени респектабельное Управление конгресса США (СВО) по бюджетуопубликовалодоклад,вкоторомподробнопредставленростнеравенствас1979по 2007 год. Оказалось, что за этот период рост доходов у 20 % «верхних» минус 1 %, выступающих под флагом движения «Захвати Уолл-стрит» составлял 65 %. Это совсем неплохо,особеннопосравнениюсрасполагающимисяпониже:усемейсосреднимдоходом прибавка была наполовину меньше, а у самых бедных 20 % доходы увеличились лишь на 18%.Втожевремяу1%наиболееобеспеченныхонивырослина277,5%,ау0,1и0,01% сверхбогатыхещебольше. Естественно, увеличение доходов очень обеспеченных приобретает большое значение, когда мы задаемся вопросом, как распределились плоды экономического роста. Согласно докладу СВО, доля чистого дохода 1 % самых богатых выросла с 7,7 до 17,1 % от общего дохода, то есть при прочих равных условиях на долю всех остальных приходится на 10 % меньше. Вопрос можно сформулировать иначе: в какой степени усиление неравенства обусловленотем,чтодоходы1%самыхбогатыхрослибыстрее,чемдоходывсехостальных? Широкораспространенныйкритерийрасслоениядоходов(коэффициентДжини)гласит,что смещениедоходавпользу1%наиболееобеспеченныхобъясняетпримернополовинуэтого усиления. Почему же 1 %, а если точнее, 0,1 % самых богатых добились намного большего, чем всеостальные? На этот счет у экономистов нет единого мнения, и причины подобных разногласий очевидны. Прежде всего, до недавнего времени многие из них не считали доходы самых обеспеченныхдостойнымпредметомдляисследования,полагая,чтоэтимсведениямместо на страницах таблоидов, помешанных на жизни знаменитостей, а не серьезных научных журналов. Понимание, что доходы богатых – это совсем не пустяки, а один из главных показателей того, что происходит в американской экономике и американском обществе, пришлосовсемнедавно. Как только экономисты стали изучать, что происходит у 1 и 0,1 % самых богатых, выявились два неприятных аспекта. Одно лишь обсуждение этого вопроса было равносильно началу боевых действий: распределение доходов в верхних слоях общества считаетсяобластью,вкоторойлюбойосмелившийсявысунутьсяизокопапринимаетнасебя огонь «артиллеристов», нанятых для защиты интересов состоятельных. Так, например, несколько лет назад Томас Пикетти и Эммануэль Саез, работа которых позволяет проследить изменения в неравенстве за достаточно долгий период, подверглись ожесточенной критике со стороны Алана Рейнольдса из Института Катона [22] . Кстати, эксперты этого института десятилетиями утверждали, что вопрос неравенства не представляет интереса, и каждый раз, когда их очередной аргумент полностью разбивали, онивыдвигалиновый. Болеетого,дажебезучетаполитикидоходысливокобществанеявляютсяподходящим объектомдляинструментов,востребованныхвэкономике.Представителимоейпрофессиив большинстве случаев имеют дело со спросом и предложением (с другими аспектами экономики,разумеется,тоже),ноэтоосновныеинструментыдляанализа,ате,ктополучает запредельновысокиедоходы,неживутвмиреспросаипредложения. Довольноточноепредставлениеотом,ктотакиеэти0,1%самыхбогатых,даетработа экономистов Джона Бакии, Адама Коула и Брэдли Хейма. В основном члены правлений корпораций и финансовые воротилы. Почти половина доходов 0,1 % самых богатых приходитсянавысшихруководителейнефинансовыхкомпаний,автораяполовинадостается представителям финансового сектора. Добавив к ним юристов и тех, кто занимается недвижимостью,получимпочтитричетверти. Учебники экономики утверждают, что на конкурентном рынке каждому работнику платят за предельный продукт – вклад данного работника в совокупный продукт. Но каков предельный продукт члена правления корпорации, руководителя хедж-фонда или, если уж на то пошло, юриста корпорации? Никто точно не знает. А если посмотреть, чем в действительности определяются доходы таких людей, станет ясно, что этот процесс практическинеимеетотношениякихэкономическомувкладувовсеобщеепроцветание. Безусловно,кто-нибудьможетспросить:«АкакжеСтивДжобсилиМаркЦукерберг? Разве они разбогатели не благодаря созданию ценных продуктов?» Конечно благодаря, но лишь очень немногие из 1 и даже 0,01 % самых богатых заработали состояние таким образом. В большинстве случаев речь идет о руководителях компаний, созданных не ими. Онимогутвладетьбольшимколичествомакцийилифондовыхопционоввсвоихкомпаниях, однако получили эти активы в составе зарплатного пакета, а не благодаря тому, что основали этот бизнес. И кто же решает, что входит в их зарплатный пакет? Как известно, заработную плату руководителей устанавливают комиссии по вознаграждениям, которые формируют…тежесамыеруководители. Самые высокооплачиваемые работники в финансовой отрасли действуют в среде, где конкуренция наиболее высока, однако есть все основания полагать, что и их заработки превышают реальные достижения. Руководители хедж-фондов, например, получают зарплатузато,чтоуправляютчужимиденьгами,атакжепроцентотприбыли.Этосоздаету нихстимулдлярискованныхинвестицийсвысокимуровнемлевериджа:вслучаеудачиих ждет большое вознаграждение, а при неудаче возвращать уже полученное не придется. В результате в среднем, если учесть тот факт, что многие хедж-фонды терпят крах и инвесторызаранеенезнают,какиеизнихразорятся,последниеполучаютнеоченьбольшую прибыль. Фактически, как сказано в работе Саймона Лэка «Мираж хедж-фондов» («The Hedge Fund Mirage»), за последнее десятилетие инвесторам хедж-фондов в среднем было выгоднее вкладывать деньги в казначейские векселя, и многие из них вообще ничего не заработали. Вы можете подумать, что инвесторы должны разумнее относиться к этим неравноценнымстимулам,авболееширокомсмыслеосознатьто,чтонаписановомногих книгах: «предыдущий успех не гарантирует будущие результаты», то есть управляющему, благодаря которому в прошлом году инвесторы хорошо заработали, могло просто повезти. Впрочем, факты свидетельствуют, что многие инвесторы, причем не только неискушенные люди, остаются весьма доверчивыми и надеются на финансовый гений игроков рынка, несмотря на многочисленные свидетельства того, что такие вложения, как правило, нерентабельны. И еще одна деталь. Даже когда финансовые магнаты зарабатывают деньги для инвесторов, в большинстве случаев они не создают ценности для общества, а фактически экспроприируютихудругихигроковрынка. Наиболееочевидноэтовслучаес«плохими»банками.В80-хгодахпрошлогостолетия владельцысберегательныхучрежденийполучалибольшуюприбыль,идянасерьезныйриск, аубыткиложилисьнаплечиналогоплательщиков.ВначалеXXIвекабанкирывернулиськ подобной практике, заработав огромные деньги на выдаче сомнительных ипотечных кредитов, либо продавая их неосведомленным инвесторам, либо получив помощь государства,когданачалсякризис. То же самое можно сказать и о большинстве операций с частными акциями, когда компанияпокупается,реструктурируется,азатемсновапродается.(Именноэтимзанимался Гордон Гекко в кинофильме «Уоллстрит», а Митт Ромни в реальной жизни.) Справедливостирадиследует заметить,чтонекоторыекомпании,специализирующиесяна операциях с частными акциями, принесли много пользы, финансируя стартапы в сфере высокихтехнологийидругихобластях.Вомногихслучаях,однако,прибыльбылаполучена за счет того, что Ларри Саммерс [23] – да, тот самый Ларри Саммерс! – называл злоупотреблениемдоверием(встатьестемженазванием):нарушениеусловийконтрактови соглашений. Возьмем, к примеру, дело «Simmons Bedding», легендарной компании, основаннойв1870годуиобъявившейобанкротствев2009-м,врезультатечегомногиеее сотрудники лишились работы, а кредиторы денег. Вот как описывает путь к банкротству «NewYorkTimes»: ... Для многих инвесторов продажа компании стала бы катастрофой. Только держатели облигаций могли потерять 575 миллионов долларов. Крах компании разорил быитакихсотрудников,какНоублРоджерс, который проработал в «Simmons» 22 года, в основномназаводевокрестностяхАтланты. Он входит в число 1000 работников – более четверти всего персонала, – уволенных за последнийгод. И все-таки компания «Thomas H. Lee Partners» из Бостона не только не пострадала, но и получила прибыль. Инвестиционная фирма, которая купила «Simmons» в 2003 году, заработала 77 миллионов долларов даже тогда, когда компанию стали преследовать неудачи. THL получилаот неесотнимиллионовдолларовв виде дополнительных дивидендов. Кроме того, она выплатила самой себе миллионные вознаграждения, сначала за покупку компании, а затем за помощь в управлении ею. Доходы самых богатых отличаются от доходов тех, кто располагается «внизу»: они в меньшейстепенисвязаныисэкономическимизаконами,исвкладомвэкономикувцелом. Нопочемув80-хгодахпрошлогостолетияонирезковзлетеливверх? Отчасти это объясняется явным ослаблением финансового регулирования, которое обсуждалосьвглаве4.Жесткаярегламентацияработыфинансовыхрынков,характернаядля США в 30-70-х годах, была преградой на пути возможностей для самообогащения, открывшихсяв80-х.Высокиедоходывфинансовойсфере,вероятно,оказались«заразными» вотношенииоплатывысшихруководителейкомпаний.Покрайнеймере,огромныезарплаты на Уолл-стрит явно облегчили комитетам по компенсациям обоснование большого жалованьявотраслях,несвязанныхсфинансами. ТомасПикетти иЭммануэльСаез,оработекоторыхяужеупоминал, утверждали,что высокие доходы в значительной степени зависят от социальных норм. С ними согласен Лукиан Бебчук из Гарвардской школы права, который главным ограничителем зарплаты руководителей корпораций называет неприкрытое давление. Подобные аргументы предполагают, что изменения политического климата после 80-х годов ХХ века способствовалитому,чтоможноназватьгрубымприменениемсилыдляполучениявысоких доходов. Раньше такое считалось неприемлемым. Тут важно подчеркнуть, что резкое ослабление профсоюзов в 80-х годах устранило одного из ключевых игроков, который мог протестоватьпротивнепомерныхзарплатруководителей. НедавноПикеттииСаездобавилиещеодинаргумент.Поихмнению,резкоеснижение налогов на высокие зарплаты побудило руководителей еще больше расширить границы допустимого в погоне за рентой, причем за счет остальных сотрудников. Почему? Потому чтоотчислениявихкармансболеевысокогочистогодоходавыросли,и,надеясьналичную выгоду, руководители были готовы рискнуть навлечь на себя недовольство или нарушить законы нравственности. Как отмечали Пикетти и Саез, это довольно сильная негативная корреляция между наибольшими ставками налога и долей дохода 1 % самых богатых, причемнаблюдаемаязадлительныйпериодивразныхстранах. Из всего сказанного я делаю вывод, что резкий рост доходов самых состоятельных следуетвосприниматькакотражениетехжесоциальныхиполитическихфакторов,которые способствовали ослаблению финансового регулирования. Ослабление регулирования, как мы уже видели, важно для понимания причин начала кризиса. Но какова роль самого неравенства? Неравенствоикризис До начала финансового кризиса 2008 года я часто выступал перед неспециалистами, рассказываяонеравенстведоходовиотмечая,чтоусамыхбогатыхонивырослидоразмеров, невиданныхс1929года.Естественно,мнезадаваливопрос,незначитлиэто,чтомыстоим на пороге новой Великой депрессии, и я отвечал, что это не обязательно и прямой зависимостимеждусильнымнеравенствомиэкономическойкатастрофойнет. Ктомогзнать?.. Тем неменеекорреляция не равнозначнапричинно-следственнойсвязи.Тот факт, что за возвратом к уровню неравенства, существовавшему до Великой депрессии, последовал экономическийспад,можетбытьпростымсовпадением.Втожевремяонможетобъяснять общиепричиныобоихявлений.Чтомызнаемнавернякаичтоможемлишьпредполагать? Вне всяких сомнений, общие причины есть. Приблизительно в 1980 году в Соединенных Штатах Америки, Великобритании и в некоторой степени в других странах наблюдался серьезный политический поворот вправо. Этот поворот повлек за собой изменение политики, особенно в части максимальных ставок налогов, а также изменение социальных норм, в частности ослабление неприкрытого давления, которое сыграло существенную роль в резком росте доходов самых богатых. Тот же самый поворот вправо привел к финансовому дерегулированию и неспособности контролировать новые виды банковской деятельности, которые, как говорилось в главе 4, в значительной степени создалиусловиядлякризиса. Ивсе-такиестьлипрямаяпричинно-следственнаясвязьмеждунеравенствомдоходови финансовымкризисом?Возможно,нодоказатьееоченьсложно. Так, например, популярная версия о связи неравенства и кризиса – рост доли дохода, получаемойбогатыми,подрываетсовокупныйспросвследствиесокращенияпокупательной способности представителей среднего класса – при возможности взглянуть на цифры оказывается неубедительной. Теория «недостаточного потребления» основана на предпосылке, что доходы сосредоточиваются в руках меньшинства, потребительские расходы сокращаются, а сбережения растут быстрее, чем инвестиционные возможности. ОднаковдействительностипотребительскиерасходывСШАоставалисьнавысокомуровне, несмотря на увеличение неравенства, и личные сбережения в эру финансового дерегулирования и роста неравенства не увеличивались, а, наоборот, постепенно сокращались. Болеелогичнымпредставляетсяпротивоположноеутверждение:растущеенеравенство привело к чрезмерному, а не к недостаточному потреблению. Если точнее, увеличившийся разрыв в доходах заставил «отстающих» влезать в непомерные долги. Роберт Франк из Корнеллского университета утверждает, что рост доходов элиты ведет к так называемому каскадупотребления,которыйзаканчиваетсяуменьшениемсбереженийиростомдолга: ... Богатые тратили больше просто потому, что у них много лишних денег. Их расходы сдвигают систему координат, формирующую потребности тех, кто находится на ступень ниже и вращается в «перекрывающихся» социальных слоях. Эта вторая группа тоже увеличивает расходы, чтосдвигаетточкуотсчетатех,ктостоит ещенаступеньниже,–итакдалее,внизпо лестнице доходов. Данный каскад значительно затрудняет семьям из среднего класса достижение поставленных финансовыхцелей. Такие же выводы содержатся в работе Элизабет Уоррен и Амелии Тиаги. В их книге «Ловушкадвойногодохода»(«TheTwo-IncomeTrap»),вышедшейв2004году,отслеживается нарастающая волна банкротств физических лиц, которые начались задолго до общего финансового кризиса и должны были быть восприняты как тревожный сигнал. (Уэррен, профессор Гарвардской школы права, была апологетом финансовой реформы: созданное недавно Агентство по финансовой защите потребителей – ее детище. Позже Элизабет Уоррен выставила свою кандидатуру на выборах в сенат.) Авторы показали, что существеннымфакторомвэтихбанкротствахбылорастущеенеравенствогосударственного образования,что,всвоюочередь,сталоотражениемнеравенствадоходов:семьиизсреднего класса старались покупать дома в районах, где имелись хорошие школы, для чего приходилось брать ссуды, которые делали их уязвимыми в случае болезни или потери работы. Этосерьезныйиважныйаргумент,номнекажется(возможно,этонечтобольшее,чем догадка,учитывая,какплохомыпонимаемнекоторыеизэтихканаловвлияния),чтосамый большойвкладростанеравенствавнынешнийэкономическийкризисвнеслаипродолжает вносить политика. Когда мы спрашиваем, почему высшие должностные лица не видели опасности финансового дерегулирования, а после 2008 года они точно так же не видят опасности неадекватной реакции на экономический спад, на память сразу приходит знаменитая фраза Эптона Синклера: «Трудно заставить человека что-то понять, когда его зарплатаопределяетсятем,чтоонэтогонепонимает».Заденьгиможнокупитьвлияние,а за большие деньги – большое влияние. Политика, которая привела нас туда, где мы сейчас находимся,непринеслаособойпользыбольшинству,нодлянемногихлюдейнасамомверху оказаласьвесьмаивесьмавыгодной,покрайнеймеренакакое-товремя. Элитаиполитэкономияневернойполитики Как я отмечал в главе 4, в 1998 году «Citicorp» – держатель акций «Citibank» – объединилась с «Travelers Group», и образовалась компания «Citigroup». Эта сделка – высшеедостижениеСэндиВейла,которыйсталруководителемновогофинансовогогиганта. Существовалалишьоднанебольшаяпроблема:слияниебылонезаконным.«TravelersGroup» –страховаякомпания,такжевладевшаядвумяинвестиционнымибанками,«SmithBarney»и «Shearson Lehman», а согласно закону Гласса-Стиголла коммерческие банки, такие как «Citi»,неимелиправазаниматьсястрахованиемиинвестиционнойдеятельностью. ДелопроисходиловсовременнойАмерике,иВейлрешилизменитьзакон,прибегнувк помощи Фила Грэмма – сенатора из Техаса, председателя комитета по банковским, жилищным и городским вопросам. На этой должности Грэмм преуспел в принятии мер дерегулирования. Его высшим достижением стал закон Грэмма-Лича-Блайли 1999 года, которыйфактическиотменилзаконГласса-Стиголлаизаднимчисломлегализовалслияние «Citi»и«Travelers». Почему Грэмм оказался таким услужливым? Вне всяких сомнений, сенатор искренне верил в благо дерегулирования, но у него также имелись существенные стимулы для того, чтобыэтаубежденностьусилилась.ЕщевовремяпребываниянаКапитолийскомхолмеон получил солидные пожертвования на избирательную кампанию от финансового сектора, которыйбылегоглавнымспонсором,акогдарассталсяскресломсенатора,товошелвсовет директоров UBS – еще одного финансового гиганта. И дело тут не в партийной принадлежности. Демократы также поддерживали отмену закона Гласса-Стиголла и финансовое дерегулирование в целом. Ключевой фигурой в продвижении инициативы Грэмма был Роберт Рубин, в то время занимавший должность секретаря Министерства финансов.Дотогокаквойтивсоставправительства,Рубинбылсопредседателем«Goldman Sachs»,апослеуходасгосударственнойдолжностисталвице-президентом…«Citigroup». Я несколько раз встречался с Рубином и сомневаюсь, что его подкупили, – в любом случае он уже был настолько богат, что не нуждался в работе после ухода с госслужбы. ОднакоРубинсогласился.ЧтокасаетсяГрэмма,насколькомнеизвестно,онискренневерил и верит во все, что делал. Тем не менее твердо держаться своих убеждений ему, вероятно, помогалтотфакт,чтовсеегодействияспособствовалипополнениюизбирательногосчета, когдаонбылвсенате,азатемиличногобанковского. В целом влияние денег на формирование политики следует воспринимать как многоуровневыйпроцесс.Естьоткровеннаякоррупция–политиковпростопокупают,либо взносами на избирательную кампанию, либо личным вознаграждением. Но чаще (скорее всего, в большинстве случаев) все происходит цивильнее и незаметнее: политиков вознаграждаютзато,чтоонизанялитуилиинуюпозицию.Этозаставляетихещеупорнее держатьсяданнойпозиции:онидумают,чтоихнепокупают,нососторонытруднопонять разницумеждутем,вочтоониреальноверят,иубеждениями,закоторыеимзаплатили. Естьидругой,ещеболеезавуалированныйуровень:богатстводаетдоступвовластные структуры, а это обеспечивает личное влияние. В отличие от людей с улицы богатейшие банкирывхоживБелыйдомикабинетысенаторов.Попаввэтикабинеты,онимогутбыть очень убедительными, не только из-за даров, которые предлагают, но и просто благодаря своему положению в обществе. Обеспеченные отличаются от нас с вами, и не только потому, что одеваются у лучших кутюрье. Они уверены в себе и производят впечатление людей,которыезнают,чтонужноделать,–этоприходитвместесуспехом.Ихобразжизни притягателен, даже если у вас нет намерения подражать им. Что же касается, по крайней мере, людей с Уолл-стрит, то они обычно очень умны и при личной беседе производят прекрасноевпечатление. Влияние, которое способны оказывать богачи даже на честных политиков, давнымдавно сформулировал Генри Луис Менкен, описывая падение Эла Смита, который из пламенного реформатора превратился в непримиримого противника «Нового курса»: «Сегодня Эл уже не политик первого сорта. Союз с богатыми, вероятно, поколебал и изменилего.Онсделалсяигрокомвгольф…» Да,всеэтобылоираньше,нополитическоепреимуществобогачейстановитсясильнее, когдаониещебольшебогатеют.Подобноепреимуществоприменимонетолькокполитикеи событиям, происходящим в Соединенных Штатах. Мэттью Иглесиас из журнала «Slate», размышляяобудивительнойготовностиполитическихлидеровЕвропысогласитьсянамеры строгойэкономии,выдвигалпредположениеоличнойзаинтересованности: ... Логично предположить, что премьерминистрстраныбудетпытатьсяпроводить политику, которая позволит ему переизбратьсянановыйсрок. Это доминирующая стратегия, причем независимоотперспектив.Номнекажется, чтовэруглобализациииобъединенияЕвропы руководители маленьких стран находятся в несколько иной ситуации. Если вы уходите с должности, заслужив уважение давосского форума, то можете занять место в Европейской комиссии, МВФ или других влиятельных организациях, даже несмотря на глубочайшее презрение собственного народа. Наоборот, такое презрение может быть плюсом. Возможно, безоговорочная демонстрация солидарности с «международным сообществом» – это именно то, чего хочет международное сообщество, и такая солидарность проявляется даже перед лицом серьезного сопротивлениясобственныхизбирателей. Думаю, что и Брайан Коуэн, который в конечном счете привел к краху партию Фианна Файл Fianna Fáil) [24] , может рассчитывать на многообещающее будущее вмеждународныхорганизациях,рассуждаяо необходимостинелегкоговыбора. И еще одно замечание: финансовая отрасль оказывала серьезное влияние и на Демократическуюпартию,инаРеспубликанскую,новболееширокомсмыслевоздействие огромных денег больше ощу щалось на республиканцах, которые идеологически в любом случае склонны защищать интересы 1 или 0,1 % самых богатых. Эта разница, вероятно, объясняет удивительное открытие, сделанное политологами Китом Пулом и Говардом Розенталем, которые использовали результаты голосования в конгрессе для измерения политической поляризации и различий между партиями почти за все прошлое столетие. Ониобнаружилисильнуюкорреляциюмеждудолейвсовокупномдоходе1%самыхбогатых и уровнем поляризации в конгрессе. В первые 30 лет после Второй мировой войны, отмеченные относительно равным распределением доходов, также наблюдалось широкое межпартийное сотрудничество, а наличие немаленькой группы политиков-центристов позволяло принимать более или менее согласованные решения. После 1980 года Республиканская партия сдвинулась вправо – одновременно с ростом доходов элиты, – и политическиекомпромиссысталипочтиневозможными. Это снова возвращает меня к связи между неравенством и новой экономической депрессией. Растущее влияние богатых привело к политическим решениям, которые не нравятся таким либералам, как я, – сглаживание прогрессивной шкалы налогов, урезание помощи бедным, сокращение финансирования государственного образования и т. д. Впрочем, для темы данной книги важнее то, как политическая система последовательно проводила политику дерегулирования и отказа от регулирования, несмотря на многочисленные тревожные сигналы, свидетельствующие о том, что нерегулируемая финансовая система – этоверныйпутьккатастрофе. Деловтом,чтоподобноеупорствовыглядитнестользагадочно,еслиучестьрастущее влияниесамыхсостоятельных.Преждевсего,источникомдоходовмногихбогачейслужила нерегулируемая финансовая система, поэтому они были прямо заинтересованы в расширении мер дерегулирования. Кроме того, несмотря на все вопросы относительно общейэкономическойситуациипосле1980года,экономикаразвиваласьоченьхорошо–на радостьэлите. Такимобразом,еслирастущеенеравенствоинеявлялосьнепосредственнойпричиной кризиса, оно формировало политическую среду, в которой было невозможно заметить тревожныепризнакиидолжнымобразомнанихреагировать.Вследующихдвухглавахмы поговорим о том, как неравенство создало интеллектуальную и политическую атмосферу, снижавшуюнашивозможностиэффективнореагироватьнаразразившийсякризис. Глава6.Экономикатемныхвеков Макроэкономика как отдельная область экономики родилась в 40-х годах прошлого столетия, что стало частью интеллектуальной реакции на Великую депрессию. В то время этим термином обозначали раздел теоретических и практических знаний, которые, как мы надеялись,моглипредотвратитьповторение экономической катастрофы. Резюме моего выступления заключается в том, что макроэкономика в ее первоначальном значении добилась успеха: главная проблема по предотвращению экономического кризиса была решена, причем решена на многие десятилетия. Роберт Лукас, лауреат Нобелевской премии 1995 года по экономике, президент Американской экономической ассоциации,2003год Сучетомнашихсегодняшнихзнаний,уверенностьРобертаЛукасавтом,чтодепрессии осталисьвпрошлом,оченьпохожанасамонадеянность.Насамомделемногимизнасона казалась самонадеянностью еще тогда: азиатский экономический кризис 19971998 годов и непрекращающиесятрудностиЯпонииоченьнапоминалито,чтослучилосьв30-хгодахХХ столетия, и заставляли задуматься, не выходит ли ситуация из-под контроля. Этим сомнениямяпосвятилкнигу«ВозвращениеВеликойдепрессии?»,вышедшуювсветв1999 году(в2008году,когдавсемоистрахисбылись,вышловторое,дополненноеиздание). Да, Лукас – лауреат Нобелевской премии, выдающаяся, практически доминирующая фигура в макроэкономике в 70-х и 80-х годах – был прав, утверждая, что после 30-х экономисты многому научились. Скажем, специалисты 70-х годов действительно знали достаточно,чтобыпредотвратитьподобиеВеликойдепрессии. Азатембольшинствоэкономистовстализабыватьто,чемуонинаучились… В то время как мы пытаемся справиться с нынешним экономическим кризисом, огорчительно наблюдать, до какой степени экономисты усугубляют проблему, но не помогают ее решить. Многие, хотя и не все ведущие специалисты защищали финансовое дерегулирование,дажепонимая,чтооноделаетэкономикуболееуязвимойпередкризисом. Затем, когда он уже разразился, большинство известных экономистов яростно и при этом безграмотновыступалипротивлюбогоэффективногоответа.Какэтониприскорбно,одним изтех,ктовыдвигалневежественныеидеструктивныеаргументы,былсамРобертЛукас. В конце первого десятилетия XXI века, осознав, что в решающий момент коллеги терпятнеудачузанеудачей,янашелподходящее,намойвзгляд,определениепроисходящему: «темные века макроэкономики». Смысл заключался в следующем: ситуация отличалась от той, что была в 30-х годах, когда никто не знал, что думать о депрессии, и нужно было нетрадиционноеэкономическоемышление,чтобынайтивыход.Таэпохабыла,еслиможно таквыразиться,каменнымвекомэкономики–научныхинструментовещенесуществовало. В2009годуониужебылиизвестны,азатем.утеряны.Наавансценувышлиновыеварвары. Кактакоемоглопроизойти?Думаю,тутсыграласвоюрольгремучаясмесь–политика ивышедшаяиз-подконтролясоциология. Кейнсофобия В 2008 году мы неожиданно обнаружили, что живем в кейнсианском мире, то есть в том,которыйДжонМейнардКейнсв1936годуописалвсвоемглавномтруде«Общаятеория занятости, процента и денег» («The General Theory of Employment, Interest, and Money»). Я имею в виду, что мы столкнулись с недостатком спроса, который стал главной экономическойпроблемой,анедостаточныетехнократическиемерывродесниженияставки финансирования Федеральной резервной системы помочь в сложившейся ситуации не могли. Для эффективной борьбы с кризисом нам требовалась более активная политика государства в форме временного увеличения бюджетных расходов, чтобы бороться с безработицей,атакжеусилийпосокращениючрезмернойипотечнойзадолженности. Может показаться, что эти меры тоже относятся к технократическим, не связанным с болееширокимвопросомраспределениядоходов.СамКейнсназывалсобственнуютеорию умеренно консервативной по своим последствиям, согласующейся с законами экономики, основанной на принципах частного предпринимательства. Тем не менее политические консерваторы,особенноте,ктонаиболеерьянозащищалинтересыбогатых,ссамогоначала яростнооппонировалиКейнсу. Именнояростно.Считается,чтоегоидеивуниверситетыАмерикипринесучебникпо экономикеПолаСамуэльсона,впервыеизданныйв1948году.Насамомделеэтобылавторая попытка. Написанная раньше канадским экономистом Лори Таршисом книга была, что называется, похоронена правой оппозицией, в том числе при помощи организованной кампании,врезультатекотороймногиеуниверситетыотказалисьотэтогоучебногопособия. Впоследствии в своей книге «Бог и человек в Йеле» («God and Man at Yale») Уильям Ф. БаклисгневомобрушилсянаЙельскийуниверситет,невпоследнююочередьзато,чтотам позволилисебепреподаватьэкономикупоКейнсу. Это продолжалось очень долго. В 2005 году правый журнал «Human Events» включил «Общую теорию» Кейнса в число десяти самых вредных книг XIX и XX веков вместе с «Моей борьбой» («Mein Kampf») Адольфа Гитлера и «Капиталом» («Das Kapital») Карла Маркса. Откудатакоесопротивлениекниге,проповедующей«умеренноконсервативные»идеи? Похоже, отчасти это объясняется тем, что даже мысль об ограниченном и целевом вмешательстве государства, к которому призывали кейнсианцы, всегда воспринималась консерваторами как первый опасный шаг: стоит уступить, признав, что государство может успешноборотьсяскризисами,какоглянутьсянеуспеешь,амыужеживемприсоциализме. Риторическое объединение кейнсианства с централизованным планированием и радикальнымперераспределением,прямоотрицавшимисясамимКейнсом,которыйзаявлял, что «есть такие нужные виды человеческой деятельности, для успешного осуществления которых требуются меркантильная заинтересованность и общие условия частной собственности на капитал» [25] , практикуется почти всеми правыми, в том числе экономистами,которыепрекраснознают,чтоэтонеправда. ЕщеоднугипотезувысказалсовременникКейнсаМихалКалецки(он,какнистранно, былсоциалистом)всвоемклассическомэссе,вышедшемвсветв1943году: ... Сначала нужно проанализировать нежелание «капитанов индустрии» согласиться с вмешательством государства в вопросы занятости. На любое расширение государственной деятельности бизнес смотрит с подозрением, но образование рабочих мест на деньги правительства создает особый аспект, делающий это сопротивление особенно сильным. При невмешательстве государства в экономику уровень занятости в значительной степени зависит от так называемого состояния уверенности. Если уверенность падает, частные инвестиции уменьшаются, что приводит к снижению производства и занятости (как напрямую, так и опосредованновследствиеснижениядоходов, направляемыхнапотреблениеиинвестиции). Это дает капиталистам мощный инструмент косвенного контроля над политикой правительства: следует тщательно избегать всего, что может нарушить состояние уверенности, поскольку этовызоветэкономическийкризис.Тутесть нюанс: если правительство научится повышать занятость при помощи собственных расходов, этот инструмент контроля станет неэффективным, поэтому бюджетный дефицит, необходимый для осуществления государственного вмешательства, следует считать опасным. Социальная функция теории «устойчивых финансов» заключается в том, чтобы поставитьуровеньзанятостивзависимость отсостоянияуверенности. Когда я впервые прочитал эти слова, они показались мне радикальными, а сейчас представляются очень правдоподобными. Сегодня аргумент под названием «уверенность» используется повсеместно. Вот, например, как крупный игрок на рынке недвижимости и медиамагнат Морт Цукерман начал публицистическую статью в «Financial Times», отговариваяпрезидентаСШАотпринятияпопулистскихмерлюбогорода: ... Усиливающиеся разногласия между администрацией Обамы и бизнесом тревожат страну. В президенте разочаровались работодатели, чье беспокойство относительно налогов и возросшихиздержекновыхмеррегулирования сдерживает инвестиции и рост экономики. Правительство должно понять, что уверенность – это необходимое условие, чтобы бизнесмены вкладывали деньги в новые проекты, рисковали и возвращали миллионы безработных к производительному труду. В действительности же не существовало и не существует никаких свидетельств того, что беспокойство относительно налогов и возросших издержек новых мер регулирования играет в торможении экономики существенную роль. Калецки утверждал: подобные заявленияневозымеютдействия,еслиобщественностьпоймет,чтокейнсианскаяполитика способнасоздаватьрабочиеместа.Такимобразом,мыимеемделосособойнеприязньюк государственнойполитикепонепосредственномусозданиюновыхрабочихмест–помимо общего страха, что идеи Кейнса могут сделать законным вмешательство государства в экономику. Соединивэтимотивы,можноувидеть,почемуавторыиинституты,прочносвязанныес верхами, имеющими преимущество при распределении доходов, неизменно враждебны к постулатам кейнсианства. За 75 лет, прошедших после выхода в свет «Общей теории» Кейнса, этот подход не изменился. Изменились лишь доходы (богатые стали еще богаче), а следовательно, и влияние больших денег на политику. Сегодня консерваторы сдвинулись далеко вправо даже по сравнению с Милтоном Фридманом, который, по крайней мере, признавал, что монетаристская политика может быть эффективным инструментом стабилизации экономики. Взгляды, считавшиеся 40 лет назад радикальными, сегодня являютсячастьюофициальнойдоктриныоднойиздвухглавныхполитическихпартийСША. Более деликатный вопрос: в какой степени сильная заинтересованность 1 %, а если точнее, 0,1 % самых богатых влияет на дискуссию среди ученых-экономистов? Вне всяких сомнений,этовлияниедолжнобыть.Предпочтенияспонсоровуниверситетов,доступность стипендий, выгодные консалтинговые контракты и так далее – все это поощряет экономистовнепростоотворачиватьсяоткейнсианскихидей,ноизабыватьбольшуючасть того,чтобылоусвоенов30-хи40-хгодахпрошлогостолетия. Безусловно,влияниеденегнезашлобытакдалеко,неспособствуйэтомувышедшаяизпод контроля научная социология. Абсурдные в своей основе представления стали догмой прианализекакфинансов,такимакроэкономикинебезучастиясоциологов. Оченьредкиеисключения В 30-х годах ХХ века финансовые рынки не пользовались особым уважением – по очевиднымпричинам.Кейнсуподоблялих«темгазетнымконкурсам,вкоторыхучастникам предлагается выбрать фотографии 6 самых хорошеньких девушек из 100 снимков, и приз получит тот, чей выбор будет наиболее близко соответствовать среднему вкусу всех участников состязания. Таким образом, каждый из соревнующихся должен выбрать не те лица, которые он лично находит наиболее симпатичными, а те, которые, как он полагает, скореевсегоудовлетворяютвкусамдругих». Кейнс считал очень неудачной идеей позволить таким рынкам, в которых спекулянты стараютсяперещеголятьдругдруга,диктоватьважныерешениябизнесу:«Когдарасширение производственного капитала в стране становится побочным продуктом деятельности игорногодома,трудноожидатьхорошихрезультатов»[26]. Примерно к 1970 году изучением финансовых рынков, по всей видимости, стали заниматьсялюди,похожиенавольтеровскогодоктораПанглосса,уверявшего,чтомыживем влучшемизвсехвозможныхмиров.Разговорыобиррациональностиинвесторов,мыльных пузырях финансового рынка, деструктивной спекуляции практически исчезли из научного дискурса. Доминировала гипотеза эффективных рынков, которую продвигал Юджин Фама из Чикагского университета. Она заключается в рациональности инвесторов и отсутствии информационного дисбаланса. (Например, стоимость акций компании всегда точно отражаетценностьэтойкомпании,сучетомдоступныхсведенийоприбыли,перспективах бизнеса и т. д.) В 80-х годах ХХ века экономисты, в частности Майкл Дженсен из Гарвардской школы бизнеса, утверждали, что, поскольку финансовые рынки всегда устанавливаютправильныецены,толучшее,чтомогутсделатьруководителикорпораций– нетолькодлясебя,ноидляэкономики,–этомаксимизироватьстоимостьакций.Другими словами,финансистысвятоверили:мыдолжныотдатьразвитиеэкономическойструктуры государствавовластьтого,чтоКейнсназывалигорнымдомом. Не буду отрицать, что такая трансформация в экономической науке была обусловлена внешнимисобытиями.Действительно,воспоминанияо1929-мпостепеннотаяли,норынки сначалаигралинаповышение(естьмножествопримеровнеумеренныхспекуляций),азатем начинали играть напонижение.В1973–1974годах,например,акциипотеряли48 %своей стоимости, да и обвал акций в 1987-м, когда по совершенно непонятной причине индекс Доу-Джонса за один день упал примерно на 23 %, должен был вызвать хотя бы некоторые сомненияврациональностирынка. Впрочем, эти события, которые Кейнс посчитал бы свидетельством ненадежности рынков, не смогли навредить красоте идеи. Модель, которую разработали финансовые теоретики, предположив, что всякий инвестор рационально поддерживает баланс «риск против прибыли», – так называемая модель оценки финансовых активов (Capital Asset PricingModel,CAPM),удивительноизящна.Аесливыприметееедопущения,онабудетеще и очень полезна! CAPM подсказывает не только как выбирать портфель активов, но и, что ещеважнеес точкизренияфинансовойотрасли,какоцениватьдеривативы,или сделкисо сделками.Изяществоикажущаясяполезностьновойтеориипривеликсерии Нобелевских премий ее создателям, а многие последователи этой идеи получили признание в научном мире. Вооруженные новыми моделями и глубочайшими знаниями – все больше тайн примененияCAPMтребоваловычислений,доступныхразвечтоматематикамифизикам,– тихие профессора из школ бизнеса могли стать и становились «космическими специалистами»наУолл-стрит,получаясоответствующиезарплаты. Честно говоря, финансовые теоретики приняли гипотезу эффективного рынка не только потому, что она была изящна, удобна и прибыльна. Они собрали довольно много статистическихданных,которыенапервыйвзглядподтверждалиихтеорию.Но.этиданные были странно ограниченны. Экономисты по финансовой работе редко задавали, казалось бы,очевидныйвопрос(впрочем,нанегонелегкоответить):имеютлисмыслценынаактивы по отношению к таким основополагающим реалиям бытия, как доходы? Вместо этого они спрашивали, имеют ли смысл цены на активы по отношению к другим ценам на активы. Ларри Саммерс, который на протяжении первых трех лет президентского срока Барака Обамы занимал в его администрации пост главного советника по экономике, однажды высмеял профессоров-финансистов, придумав метафору о «кетчупных экономистах», которые будто бы доказали, что бутылка кетчупа емкостью в две кварты стоит в два раза дороже,чембутылкакетчупаемкостьюводнукварту,исделалиизэтоговывод,чторынок кетчупаввысшейстепениэффективен. Ни эти насмешки, ни более вежливая критика не возымели действия. Теоретики финансового дела продолжали считать, что их модели в целом верны, и точно так же полагали очень многие из тех, кто принимал решения наверху. Не последним из них был Алан Гринспен, чье нежелание прислушиваться к призывам ограничить субстандартное кредитование или заняться все больше раздувающимся мыльным пузырем на рынке недвижимости в значительной степени обусловливалось убежденностью в том, что в современнойэкономикевсеподконтролем. Казалосьбы,можнопредположить,чтомасштабыфинансовойкатастрофы,поразившей мир в 2008 году, и тот факт, что все эти якобы совершенные финансовые инструменты превратились в оружие массового поражения, ослабили позиции теории эффективных рынков.Ничегоподобного. Да, сразу после краха «Lehman Brothers» Грин-спен признал, что он шокирован и не в силах поверить в произошедшее. Он сказал, что система его интеллектуальных воззрений рухнула… Однако к марту 2011 года Гринспен вернулся на прежние позиции, призывая остановить попытки (очень слабые) усилить финансовое регулирование после того, как кризисразразился.Сфинансовымирынкамивсевпорядке,писалонв«FinancialTimes»:«За очень редкими исключениями (например, в 2008 году) глобальная «невидимая рука» сформировала относительно стабильные валютные курсы, ставки процента, цены и зарплаты». Эй, а как же катаклизмы, время от времени происходящие в мировой экономике? Политолог Генри Фаррелл быстро отреагировал на эти слова в своем блоге, предложив читателямпривестидругиепримеры«оченьредкихисключений»(скажем,«заоченьредким исключением,японскиеядерныереакторыустойчивыкземлетрясениям»). Печально то, что мнение Гринспена получило широкое распространение. Лишь немногие финансовые теоретики изменили свою точку зрения. Непоколебимым остался Юджин Фама – автор гипотезы эффективных рынков. Он настаивает на том, что кризис вызван вмешательством государства, особенно ролью, которую сыграли компании «Fannie Mae»и«FreddieMac»(большаяложь,окоторойяговорилвглаве4). Подобнаяреакцияобъяснима,хотяинепростительна.ДляГриспенаиФамыпризнание того,чторельсыфинансовойтеориизавелинасдалековсторону,равносильнопризнанию, чтовсюсвоюпрофессиональнуюкарьеруонидвигалисьвтупик.Тожесамоеможносказать о ведущих специалистах в области макроэкономики, которые несколько десятилетий пропагандировали взгляды на экономические механизмы, полностью опровергнутые недавнимисобытиями,икоторыетоженехотятпризнаватьсвоиошибки. Это еще не все. Упорствуя в заблуждениях, они способствовали снижению эффективностиреакциинатоткризис,вкоторыймыпогрузились. Шушуканьеисмешки В1965годужурнал«Time»процитировалсамогоМилтонаФридмана,заявившего,что теперь мы все кейнсианцы. Потом Фридман пытался объяснять, что его неправильно поняли,но факт остаетсяфактом:несмотрянаточтоМилтонФридманбылсторонником доктрины, известной как монетаризм и позиционирующейся как альтернатива идеям Кейнса,насамомделеосновныеположенияэтихтеорийразличалисьнетакужсильно.И действительно, когда в 1970 году Фридман опубликовал работу под названием «Теоретические основы монетаристского анализа» («A Theoretical Framework for Monetary Analysis»),многиеэкономистыбылишокированы,докакойстепениониоказалисьпохожи на кейнсианскую теорию. Дело в том, что в 60-х годах ХХ века специалисты в области макроэкономики разделяли общепринятую точку зрения на рецессии, а расхождение во взглядах на надлежащую в этом случае политику отражало несогласие по практическим вопросам,анеглубокийфилософскийводораздел. Впрочем, с тех пор специалисты по макроэкономике разделились на две большие фракции – «приморских» экономистов (в основном из американских университетов на побережье), более или менее разделяющих взгляды Кейнса на причины рецессии, и «пресноводных»(восновномизуниверситетоввнутреннейчастистраны),считающихтакую точкузрениянепростонеправильной–полнойчепухой. «Пресноводные», по сути, являются твердыми сторонниками невмешательства государствавэкономику.Ониубеждены,чтонастоящийэкономическийанализначинаетсяс догм–людирациональны,ирынкиработают.Этипредпосылкикатегорическиисключают возможностьэкономическогоспадапростоиз-занедостаткаспроса. Но разве рецессии не выглядят как периоды, когда на всех, кто желает трудиться, просто не хватает рабочих мест? Верить в такое, не имея доказательств, нельзя, отвечают «пресноводные»экономисты.Наихвзгляд,стабильнаяэкономикаустроенатак,чтообщий обвалспросаневозможен,азначит,егоинебывает. Однако рецессии – спады производства или замедление темпов его роста – все-таки случаются. Почему? В 70-х годах прошлого столетия Роберт Лукас – ведущий «пресноводный» экономист, лауреат Нобелевской премии – утверждал, что рецессии были обусловлены временным хаосом: работники и компании из-за инфляции или дефляции не могли сразу осознать изменения в уровне цен в своем конкретном бизнесе. Кроме того, Лукас предупреждал, что любая попытка бороться с деловым циклом будет контрпродуктивной:активныедействия,утверждалон,приведутлишькусилениюхаоса. В то время, когда складывалась эта теория, я учился в магистратуре. Помню, как это было интересно – молодых экономистов особенно привлекала строгость математических выкладок.Однако«проектЛукаса»,какегоназывали,быстросошелнанет. В чем же дело? Экономисты, пытающиеся снабдить макроэкономику базовыми элементами, слишком увлеклись, привнеся в свою теорию нечто вроде миссионерского рвенияинепринимаяникакихвозражений.Вчастности,онивовсеуслышаниеобъявилио смертикейнсианскойэкономики,непозаботившисьпредложитьприемлемуюальтернативу. В 1980 году Роберт Лукас – с одобрением! – заявил, что на исследовательских семинарах участники шушукаются и хихикают, когда кто-то начинает излагать кейнсианские идеи. Кейнсивсе,ктонанегоссылались,былиизгнаныизмногихаудиторий.Нарядусэтимих пересталипечататьвпрофессиональныхизданиях. Итак,антикейнсианцытрубилипобеду.Темнеменееихсобственныйпроектпотерпел неудачу. Выяснилось, что новые модели не объясняют основные факты, характерные для рецессий. Впрочем, мосты были сожжены. После шушуканья и смешков уже невозможно повернуть на 180 градусов и признать, что рассуждения экономистов-кейнсианцев звучат разумно. Таким образом, антикейнсианцы все глубже увязали в болоте своих заблуждений, сильнее отдаляясь от реалистичного взгляда на экономические кризисы и их причины. В настоящее время в макроэкономической науке доминирует теория реального экономическогоцикла,утверждающая,чторецессиинасамомделеявляютсярациональным идажеэффективнымответомнатехнологическиепотрясения,опричинахкоторыхничего не говорится, и что снижение занятости во время спада или замедления темпов роста производства обусловлено добровольным решением работников взять отпуск, пока условия на рынке труда не улучшатся. Звучит абсурдно. Это и есть абсурд, однако именно теория, основанная на абстрактной математической модели, вымостила дорогу к известности и успеху работам по теории реального экономического цикла. В конечном счете ее адепты приобрели такое влияние, что молодым экономистам, имеющим другие взгляды, трудно получить работу во многих крупных университетах. (Я уже говорил, что мы страдаем от вышедшейиз-подконтролянаучнойсоциологии.) Впрочем, «пресноводным» экономистам не удалось полностью настоять на своем. Некоторые их коллеги ответили на очевидную неудачу проекта Лукаса тем, что вновь вернулиськидеямКейнса, несколькоосвеживих. Теория неокейнсианстванашлаприютв Массачусетском технологическом университете, Гарварде и Принстоне – да, все рядом с побережьем! – и в таких определяющих экономическую политику учреждениях, как Федеральная резервная система и Международный валютный фонд. Неокейнсианцы были готовыотказатьсяотгипотезыосовершенныхрынках,илиосовершеннойрациональности, или от обеих этих теорий, добавив достаточно несовершенства, чтобы получить более или менеекейнсианскийвзгляднарецессии.«Приморские»экономистывыступализаактивную политикуборьбысэтимявлением. И все-таки последние не устояли перед обаянием теории рациональных индивидов и совершенных рынков. Они старались по возможности минимизировать отклонения от ортодоксальной неоклассической теории. Это означало, что в самых популярных моделях экономикинебыломестадлятакихпонятий,какмыльныепузыринатомилииномрынкеи крахбанковскойсистемы,несмотрянатотфакт,чтовреальноммиреподобныевещивремя от времени происходят. Даже экономический кризис не повлиял на фундаментальные взглядынеокейнсианцев. Врезультатетакиесторонникиданного направления,какКристи Ромер[27]или,еслиужнатопошло,БенБернанке,смоглипредложитьразумныйответна вопрос,каквыйтиизкризиса(вчастности,резкоувеличивкредитыФедеральнойрезервной системы и временно повысив бюджетные расходы). К сожалению, этого нельзя сказать о «пресноводных»экономистах. Кстати, если вам интересно: я сам считаю себя в чем-то неокейнсианцем и даже публиковалстатьивэтомдухе.Янеоченьверювгипотезуорациональностиирынках,без которой не обходятся многие современные математические модели, включая мою собственную, и часто обращаюсь к классическим идеям Кейнса, но считаю такие модели полезными для тщательного анализа некоторых вопросов – подход, получивший широкое распространение у «приморских» экономистов. В своей основе противостояние «приморских» и «пресноводных» – это противостояние прагматизма и квазирелигиозной уверенности, которая лишь усиливается по мере того, как факты опровергают «истинную веру». Врезультатемногиеэкономистывместотогочтобыоказатьпомощьвовремякризиса, развязаливойнусродникрестовомупоходу. Халтурнаяэкономика Долгое время не имело особого значения, чему учат и, что еще важнее, чему не учат экономистовваспирантуре.Почему?Ответможетпоказатьсяпарадоксальным.Потомучто Федеральнаярезервнаясистемаиподчиненныеейучреждениядержаливсеподконтролем. Как я объяснял в главе 2, бороться с обычным спадом производства или замедлением темпов его роста несложно: Федеральная резервная система должна напечатать больше денег и понизить процентные ставки. На практике задача оказывается гораздо труднее, потомучтоФРСтребуетсяоценитьдозумонетаристского«лекарства»,атакжепросчитать момент,когдаоноужененужно,ивсеэтовобстановкенепрерывноменяющихсяданныхи существенноговременноголага[28]междудействиямиирезультатами.Ноэтитрудностине помешали попыткам ФРС сделать эту работу. В тот период, когда многие теоретики макроэкономикиудалилисьввымышленныймир,Федеральнаярезервнаясистемастоялана реальнойпочвеипродолжаласпонсироватьисследования,относящиесякеедеятельности. Но что, если экономика столкнулась с действительно серьезной рецессией, которую нельзя остановить одной лишь монетаристской политикой? Да, такая рецессия стала неожиданностью–ведьМилтонФридманговорил,чтоэтоневозможно. Дажете,комуненравятсяполитическиевзглядыФридмана,немогутнепризнать,что онвеликийэкономист,прояснившийоченьмногиеважныенюансы.Ксожалению,одноиз самыхзначительныхегозаявлений–чтоВеликаядепрессияникогдабынеслучилась,если бы ФРС должным образом делала свою работу, и что соответствующая монетаристская политикапоможетнедопуститьповторенияподобного–почтинавернякабылоошибочным. Этаошибкаимеласерьезныепоследствия:практическиполноеотсутствиедискуссиикакв ФРС и подчиненных ей структурах, так и в научной среде относительно возможных действийвтомслучае,еслимонетаристскойполитикиоказываетсянедостаточно. Чтобы вы получили представление о том, какие настроения преобладали до начала кризиса,позвольтенапомнить,чтосказалБенБернанкев2002годунаконференциивчесть 90-летия Фридмана: «В заключение, хотя я являюсь официальным представителем ФРС, хочу сказать Милтону и Анне: в том, что касается Великой депрессии, вы правы – мы допустилиее.Мыоченьсожалеем.Ноблагодаряваммыбольшеникогдаэтогонесделаем». Вреальнойжизнипроизошлоследующее.В2008–2009годахФРСделалавсето,что,по мнениюФридмана,следовалоделатьв30-хгодахХХстолетия,ноэкономикавсеравноне избавиласьотсиндрома,который,конечно,небылтакимтяжелым,какВеликаядепрессия, ноявнонапоминалее.Болеетого,многиеэкономистынетольконебылиготовыпомочьи защитить идею о принятии дополнительных мер, но и воздвигали на этом пути новые препятствия. Самым удивительным и обескураживающим, иначе не скажешь, в таких препятствиях было абсолютное невежество, которое демонстрировали эти люди. Помните, в главе 2 я цитировалБрайанаРидлаиз«HeritageFoundation»,чтобыпроиллюстрироватьошибочность «закона Сэя»? Да, в начале 2009 года Юджин Фама и Джон Кокрейн – влиятельные экономисты из Чикагского университета – точно так же объясняли, почему фискальные стимулынепринесутникакойпользы,ипредставлялиэтодавноопровергнутоезаблуждение как глубокую мысль, которую почему-то не могли понять три поколения экономистовкейнсианцев. Этонеединственныйаргументневеждпротивстимулированияэкономики.Например, Роберт Барро из Гарварда утверждал, что большинство мер может быть компенсировано обваломпотребительскихрасходовиинвестиций.Онлюбезнонапомнил,чтоименнотаки произошло,когдавовремяВтороймировойвойнырезковырослигосударственныерасходы. Вероятно, никто не подсказал Барро, что потребительские расходы могли упасть из-за карточной системы, введенной во время войны, а частные инвестиции сократиться из-за временногозапретананеобязательноестроительство.ТемвременемРобертЛукасзаявляло неэффективности стимулирования экономики, ссылаясь на принцип, известный как эквивалентностьРиккардо,итутжедемонстрировал,чтолибонезнает,какэтотпринцип работает,либозабыл. Тут будет уместен небольшой комментарий. Многие экономисты, выступавшие с подобнымизаявлениями,пыталисьвысмеятьтех,кторатовалзастимулирование.Кокрейн, например, говорил, что оно «противоречит всему, чему учат студентов в университетах начиная с 60-х годов. Это [кейнсианские идеи] выдумки, оказавшиеся ложью, а сказки, которые мы слушали в детстве, могут успокоить в минуты стресса, но это не делает их правдивыми». Тем временем Лукас отверг анализ Кристины Ромер – главного экономического советника президента Обамы и выдающегося исследователя (помимо всего прочего) Великой депрессии, назвав его халтурной экономикой, а Барро предположил, что лично я недостаточнокомпетентен,чтобырассуждатьомакроэкономике. Интересно отметить, что все экономисты, о которых я упоминал, придерживаются консервативных политических взглядов. В определенной степени их можно считать сторонниками Республиканской партии. Однако они не стали бы столь поспешно делать подобные заявления и демонстрировать свое невежество, если бы за предыдущие три десятилетиявсяэкономическаянауканесбиласьспути. Справедливостирадиследуетсказать,чтонекоторыеэкономисты–исрединихКристи Ромер – никогда не забывали о Великой депрессии и ее уроках. В настоящее время, на четвертомгодукризиса,появляетсявсебольшеблестящихработпофискальнойполитике,в основном молодых экономистов. Эти работы в целом подтверждают эффективность стимулированияиподразумевают,чтоегомасштабыдолжнызначительнорасшириться,нов решающиймомент,когданамдействительнонужнабылаясностьмысли,хорэкономистов, больше похожий на какофонию, скорее мешал, чем помогал обосновать необходимые действия. Глава7.Анатомиянеадекватногоответа Я вижу следующий сценарий развития событий: слабый план стимулирования, возможно, даже слабее того, который мы обсуждаем сейчас, призван получить дополнительные голоса для Республиканской партии. Этот план ограничивает рост безработицы,новсе-такинедостаточно–ее уровень достигает приблизительно 9 % и медленно снижается. А потом Митч Макконнеллговорит:«Смотрите,увеличение государственных расходов не дает результатов». Будемнадеяться,яошибаюсь. Мой блог, января2009года 6 БаракОбамапринялприсягупрезидентаСоединенныхШтатовАмерики20января2009 года. В своей инаугурационной речи он признал, что экономика находится в тяжелом положении,нопообещалбыстропредпринятьсмелыедействия,способныеположитьконец кризису.Идействительно,долгождатьнепришлось–ужеклету2009годаснижениетемпов производствазамедлилось. Однако действия главы государства трудно назвать смелыми. Краеугольный камень экономическойстратегииОбамы,законовосстановленииэкономикииреинвестировании, сталсамоймасштабнойвисторииСШАпрограммойпосозданиюновыхрабочихмест,но,к сожалению, не адекватной поставленной задаче. И понятно это было сразу. В январе 2009 года, когда стали проявляться наброски плана, озабоченные экономисты, не связанные с Белым домом, открыто выражали беспокойство по поводу возможных финансовых и политическихпоследствийпредлагаемыхполумер.Сейчаснамизвестно,чтоэтисомнения разделяли и некоторые экономисты, сотрудничающие с Обамой, включая главу экономическогосоветаприпрезидентеКристинуРомер. Будем справедливы к главе государства – провал Барака Обамы не единственный. Другиеглавыразвитыхстрантожепросчитались.Правительстваицентральныебанкистали проводитьполитикудешевыхденегипомощикоммерческимбанкам,чтобыпредотвратить полныйразвалфинансовойсистемы,случившийсявначале30-хгодовпрошлогостолетияи повлекший за собой трехлетний кредитный кризис, который стал главной причиной Великойдепрессии.(Похожийкредитныйкризиснаблюдалсяив20082009годах,ноонбыл не таким продолжительным – с сентября 2008 до конца весны 2009 года.) Такие действия государства не смогли предотвратить стремительный и непрерывный рост уровня безработицы,акогдапервыйблокответныхмернедаложидаемогоэффекта,правительства развитых стран не только не признали неудачу, но и сделали ее флагом того, что для созданиярабочихместбольшеничегонеможетинедолжноосуществляться. Итак,предпринятыедействиярезультатанедали.Почему? С одной стороны, политики, имеющие более или менее правильные представления о потребностях экономики, в том числе президент Обама, проявили нерешительность, не были готовы сначала признать, насколько серьезные меры требуются, а впоследствии согласиться,чтовсе,сделанноеимивпервомраунде,былонеадекватным.Сдругойстороны, люди, чьи представления были ошибочными (консервативные политики и «пресноводные» экономисты),неведалисомненийияростноотстаивалисвоивзгляды.Дажезимой2008/09, когда от них ожидали хотя бы признания вероятности ошибки, они упорно отвергали все, что противоречило их идеологии. Тем, кто был прав, не хватало энергии, тогда как заблуждавшихсяпереполняластрасть. При описании последующих за всем этим событий я сосредоточусь на опыте США, лишь несколько раз обращаясь к тому, что происходило за океаном. Почему? Отчасти потому, что американская история мне лучше известна и – честно говоря – больше меня волнует, а отчасти потому, что особенности европейских процессов, которые обусловлены общейвалютой,требуютотдельногоанализа. Итак,давайтепосмотрим,какразвивалсякризис,азатемперейдемктемсудьбоносным месяцам конца 2008 и начала 2009 года, когда стал очевиден катастрофический крах проводимойполитики. Началокризиса МоментМинскивАмерикебылнесовсеммоментом,апроцессом,тянувшимсябольше двухлет,причемближекконцускоростьегорезковозросла.Во-первых,готовбыллопнуть огромныймыльныйпузырьнарынкенедвижимостивременпрезидентстваБуша-младшего. Постепенно потери на финансовых инструментах, обеспеченных ипотекой, начали сказываться на финансовых же институтах. Затем ситуация достигла критической точки, и крах «Lehman Brothers» стал началом общего обвала теневой банковской системы. В это время нужно было предпринимать смелые, решительные действия, а не просто тушить пожар,ноихнепоследовало. К лету 2005 года цены на дома в «песчаных» штатах – Флориде, Аризоне, Неваде и Калифорнии –поднялисьпосравнениюсначаломдесятилетияна150%.Вдругихштатах рост цен был меньше, но по всей стране явно наблюдался бум на рынке недвижимости со всеми признаками классического мыльного пузыря – верой, что цены никогда не упадут, наплывом покупателей, стремившихся успеть до очередного повышения цен, многочисленными спекуляциями. На телевидении появилось даже реалити-шоу под названием «Отремонтируй и продай» («Flip This House»). Однако пузырь есть пузырь. В большинствегородовценыещеросли,нопродажадомапроисходилагораздомедленнее,чем раньше. Согласно индексу Кейса-Шиллера [29] , общенациональный пик цен на жилье пришелсянавесну2006-го.Впоследующиегодыширокораспространенноеубеждение,что стоимость домов никогда не снизится, было решительно опровергнуто. Самое сильное снижение цен отмечалось в городах, где во время ажиотажа на рынке недвижимости рост былнаибольшим:около50%вМайами,почти50%вЛас-Вегасе. Немного удивляет тот факт, что лопнувший мыльный пузырь на рынке недвижимости непривелк немедленнойрецессии.Темпывозведенияновыхдомоврезкосократились, но какое-товремяспадвстроительнойотрасликомпенсировалсяростомэкспорта–результат слабогодоллара,которыйделалпродукциюСШАконкурентной,снижаязатраты.Впрочем,к лету 2007 года трудности на рынке жилья вылились в неприятности для банков, которые сталинестисерьезныепотеринаобеспеченныхзакладнымиценныхбумагах–финансовых инструментах,созданныхнаосновеплатежныхтребованийизпулазакладных,причемчасть требований относилась к преимущественным, то есть обладала приоритетным правом на поступающиеденьги. Эти преимущественные требования считались наименее рискованными. И действительно, какова вероятность, что очень многие люди одновременно не смогут выплачиватьипотеку?Насамомделедовольнобольшая–вситуации,когдадомастоилина 30, 40, 50 % меньше, чем уплатили за них заемщики. Таким образом, большой объем надежныхактивов,которымагентствами«Standard&Poor’s»или«Moody’s»былприсвоен рейтингAAA,превратилсяв«токсичныймусор»,стоившийвомногоразменьшеноминала. Часть этого «мусора» сбыли доверчивым покупателям, например фонду пенсионного обеспечения учителей во Флориде, но большая часть осталась в финансовой системе, купленная банками, прозрачными и теневыми. А поскольку уровень левериджа у тех и у других был очень высоким, даже небольшие потери поставили под вопрос выживание многихфинансовыхинститутов. Насколько серьезна ситуация, стало ясно 9 августа 2007 года, когда французский инвестиционный банк «BNP Paribas» объявил инвесторам двух своих фондов, что они больше не могут забрать деньги, потому что рынки этих активов практически закрылись. Началсякредитныйкризис:испугавшисьвозможныхпотерь,банкипересталисубсидировать друг друга. В конце 2007 года суммарное воздействие спада в строительной отрасли и уменьшенияпотребительскихрасходовпомересниженияценнажилье,атакжекредитного кризисапривелоктому,чтоамериканскаяэкономикавышланавиражрецессии. Тем не менее сначала это не было крутым пике, и еще в конце сентября 2008 года сохраняласьнадежда,чтоспаднеокажетсятакимужглубоким.Многиедажеотрицали,что Америка стоит на пороге экономического кризиса. Помните бывшего сенатора Фила Грэмма,которыйспособствовалотменезаконаГласса-Стиголла,азатемперешелнаработу в финансовый сектор? В 2008-м он был советником кандидата в президенты от РеспубликанскойпартииДжонаМаккейна,ивиюлетогожегодазаявил,чтонашарецессия ненастоящая,асуществуеттольковмозгахобывателей.«Похоже,мыпревратилисьвнацию нытиков»,–прибавилМаккейн. Насамомделеуженаблюдалсяявныйспад,ауровеньбезработицывыросс4,7до5,8%, хотя настоящий кошмар был еще впереди. Экономика вошла в пике только после краха «LehmanBrothers»15сентября2008года. Почему же разорение одного – среднего по размерам – инвестиционного банка принесло столько бед? Дело в том, что крах «Lehman Brothers» вызвал обвал теневого банковского сектора, в особенности той формы непрозрачных операций, которые называются «репо». В главе 4 я упоминал, что репо представляет собой систему, когда игроки финансового рынка, подобные «Lehman Brothers», занимают деньги на очень короткоевремя–нередковсегонаоднуночь–удругихигроков,используявкачествезалога такие активы, как обеспеченные закладными ценные бумаги. Это одна из разновидностей банковской деятельности, поскольку участники рынка вроде «Lehman Brothers» имели и долгосрочные активы (те же самые обеспеченные закладными ценные бумаги), и краткосрочныеобязательства(репо).Фирмы,которыеможносравнитьс«LehmanBrothers», небылисвязаныпочтиникакимиограничениями,тоестьобычнозанималистолько,сколько могли занять, и их долг почти достигал величины активов. Чтобы они начали тонуть, достаточнобылолишьплохихновостей(скажем,резкогопадениястоимостиобеспеченных закладнымиценныхбумаг). Корочеговоря,операциирепооказалисьоченьуязвимымипередтойверсиеймассового изъятия банковских вкладов, которая стала характерной для XXI века. Именно это и произошло осенью 2008 года. Кредиторы, прежде с готовностью выдававшие ссуды таким заемщикам, как «Lehman Brothers», больше не верили обещаниям контрагентов выкупить временнопроданныеценныебумагиисталитребоватьновыхгарантий,какправиловвиде обеспечения дополнительных активов. Между тем активы инвестиционных банков были ограниченны,чтоозначалоследующее:ониуженемогутудовлетворитьсвоипотребностив деньгахспомощьюкредитов.Тогдаинвестиционныебанкипринялисьпоспешнопродавать активы, что еще сильнее опустило цены и вынудило кредиторов требовать более весомых гарантий. Черезнесколькоднейпослекраха«LehmanBrothers»этасовременнаяверсиямассового изъятия вкладов вызвала хаос не только в финансовой системе, но и в финансировании реального сектора. Самые надежные заемщики – правительство США и крупные корпорацииссолиднымчистымдоходом–всеещемоглизаниматьподнизкиепроценты,но заемщики,которыевыгляделидажечутьменеенадежными,либонеполучаликредиты,либо были вынуждены платить по ним очень высокие проценты. На графике внизу показана прибыльот«высокодоходных»корпоративныхоблигаций,или«токсичногомусора»,ставка по которым до кризиса не превышала 8 %. После краха «Lehman Brothers» она взлетела до 23%. Эффект«LehmanBrothers»:высокодоходныекорпоративныеоблигации Ставки процентов на все активы, кроме самых надежных, после краха «Lehman Brothers»15сентября2008годарезкопошливверх,способствуявхождениюэкономики вкрутоепике. Источник:ФедеральныйрезервныйбанкСент-Луиса. Перспектива полной несостоятельности финансовой системы заставила государственныхдеятелейсосредоточитьсянапроисходящем,и,когдапришлапораспасать банки,онидействовалиэффективноирешительно. ФРСвыдалабанкамидругимфинансовымструктурамогромныекредиты,чтобыонине испытывали недостатка в наличных деньгах. Кроме того, были введены разнообразные договоры ссуды, позволившие заткнуть ресурсные дыры, образовавшиеся из-за проблем у банков. После двух попыток администрация Буша провела в конгрессе программу по спасениюпроблемныхактивов,всоответствиискоторойсоздавалсяфондпомощивобъеме 700 миллиардов долларов, использовавшийся в основном для выкупа закладных у банков, чтоповышалоихкапитализацию. Такойметодфинансовойпомощиподвергалсясерьезнойкритике.Банкидействительно нужно было спасать, но правительству следовало настоять на более жестких условиях, потребовав за срочную помощь больший процент. В то время я призывал администрацию президента Обамы ввести в «Citigroup» и, возможно, еще нескольких банках внешнее управление,нонедлятого,чтобыуправлятьимивдолгосрочномплане,адлятого,чтобы налогоплательщикиполучилиполнуюкомпенсацию,когда–иесли!–банкивосстановятся благодаря помощи государства. В противном случае правительство, в сущности, выдаст огромнуюсубсидиюакционерам,которыеприлюбомисходеничегонетеряют. Несмотря на то что финансовая помощь проводилась на слишком щедрых условиях, в целом она принесла пользу. Крупные учреждения были спасены, доверие инвесторов восстановлено, и к весне 2009 года финансовые рынки более или менее вернулись на исходныепозиции,когдабольшинствозаемщиков,хотяиневсе,сновамоглиполучитьссуду подвполнеприемлемыепроценты. К сожалению, этого оказалось мало. Без хорошо отлаженной системы финансов невозможно обеспечить процветание. Стабилизация этой системы является необходимым, но не достаточным условием. В чем Америка действительно нуждалась, так это в плане спасения реальной экономики, производства и рынка труда – таком же эффективном и адекватном стоящей задаче, как план спасения финансов. Но Америке не удалось даже приблизитьсякдостижениюэтойцели. Неадекватноестимулирование К декабрю 2008 года члены переходной команды Барака Обамы готовились взять на себя управление экономикой США. Уже было ясно, что перспективы у них мрачные. Падение цен на недвижимость и многие акции нанесло сокрушительный удар по благосостоянию американцев. По сравнению с 2008 годом денег, уплаченных при покупке жилья, было меньше на 13 миллиардов долларов – сумма, эквивалентная стоимости произведенных за год товаров и услуг. Потребительские расходы, естественно, резко снизились – как и расходы бизнеса, который также страдал от последовавшего кризиса кредитования,посколькунебылоникакихпричинрасширятьдело,лишившеесяклиентов. Что следовало предпринять? Обычно первой линией обороны против рецессии становится Федеральная резервная система, которая при замедлении темпов роста экономики, как правило, снижает процентные ставки, но краткосрочные ставки, устанавливаемыеФРС,ужеприближалиськнулевым,иуменьшитьихбылоневозможно. Остаетсяодиночевидныйответ–нужныбылифискальныестимулы,тоестьвременное повышениегосударственныхрасходови/илиснижениеналогов,чтобыувеличитьсовокупное потреблениеисоздатьновыерабочиеместа.АдминистрацияБаракаОбамыдействительно разработала меры стимулирования и воплотила их в жизнь – это был закон о восстановлении экономики и реинвестировании. К сожалению, выделенных на его реализацию 787 миллиардов долларов оказалось недостаточно. Конечно, это ослабило рецессию, но было гораздо меньше того, что требовалось для восстановления полной занятостиилихотябытого,чтобысоздатьощущениепрогресса.Ичтоещехуже,всознании избирателей неудача стимулирования дискредитировала саму идею использования бюджетных средств для создания рабочих мест. Шанса повторить эту попытку у администрацииОбамынебыло. Прежде чем назвать причины, по которым стимулирование оказалось таким неадекватным,отвечунадвавозражения.Ихчастослышатлюди,разделяющиемоивзгляды. Во-первых, мы якобы всего лишь ищем оправдания и пытаемся постфактум объяснить неудачи своей политики. Во-вторых, при президенте Обаме государственные расходы значительно увеличились, поэтому нельзя говорить, что он уделял мало внимания поиску путейвыходаизкризиса. Ответ на первое возражение следующий: вовсе не постфактум. Многие экономисты с самого начала предупреждали, что предложения администрации прискорбно неадекватны. Так, например, через день после подписания закона о стимулировании Джозеф Стиглиц (лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 года) из Колумбийского университета заявилследующее: ... Думаю, большинство экономистов, хотя и не все, согласны, что принятый пакет стимулирующих мер плохо разработан и недостаточен. Я знаю, что он не универсален,нопозвольтеобъясниться. В первую очередь его недостаточность очевидна из сказанного выше: программа пытается компенсировать падение совокупного спроса, и предусмотренные в ее рамках ассигнования просто слишком малы дляэтойцели. Ясам,еслитакоесравнениебудетуместным,публичнопосыпалголовупеплом,когда сталипрояснятьсяочертанияпланаадминистрации.Вотчтояписал: ... Понемногу мы начинаем получать информациюопланестимулированияОбамы, достаточную для того, чтобы предварительно оценить последствия его претворения в жизнь. Суть вот в чем: по всей видимости, перед нами план, который в течение ближайших двух лет сократит общий уровень безработицы меньше чем на 2%,авозможно,игораздоменьше. Проведя расчеты, я выступил с процитированным в начале этой главы заявлением и высказал опасения, что неадекватное стимулирование не способно обеспечить требуемое восстановлениеиподорветполитическуюволюкдальнейшимдействиям. К сожалению, наши – Стиглица и мои собственные – опасения оправдались. Уровень безработицы взлетел выше предполагаемого мной, перевалив за 10 %, а экономические и политическиепоследствиявцеломоказалисьпримернотакими,какяпредсказывал.Каквы можете убедиться,мы предупреждалионеадекватностиэкономическихстимулов с самого начала,анепридумывалиоправданияпостфактум. А что насчет значительного увеличения бюджетных расходов, якобы инциированного президентом Обамой? Действительно, в процентном отношении расходы государства выросли – в 2007 финансовом году (напомню, что финансовый год начинается 1 октября предыдущегокалендарногогода)онисоставляли19,7%внутреннеговаловогопродукта,то есть стоимости всех произведенных товаров и услуг в экономике в данный период, исчисленнойвценахэтогопериода,ав2011финансовомгоду–24,1%,ноэтоувеличение означаетвовсенето,очемдумаютмногиелюди.Почему? ПреждевсегопричинаувеличениядолигосударственныхрасходоввВВПзаключаетсяв снижениисамогоВВП.Исходяизпредыдущихтенденцийследовалоожидать,чтоэкономика США с 2007 по 2011 год будет расти приблизительно на 9 % в год. На самом деле она практически не росла, поскольку за резким спадом с 2007 по 2009 год последовало вялое восстановление, позволившее к 2011-му лишь вернуться на исходные позиции. Даже небольшоеувеличениегосударственныхрасходовприводилокрезкомуихростувпроцентах отваловоговнутреннегопродукта,посколькуростсамогоВВПбылдалекотнормального. С другой стороны, с 2007 по 2011 год наблюдался исключительно быстрый рост бюджетных расходов, но это не означает значительного расширения финансовых операций государства. Повышение расходов было обусловлено в основном срочной помощью нуждающимсявнейамериканцам. Темпыростарасходов Расходыдействительнорослибыстрее,чемвпредыдущиегоды,норазницабыла обусловлена расширением федеральных программ помощи малоимущим в ответ на неблагоприятнуюэкономическуюситуацию. Источник:УправлениеконгрессаСШАпобюджету. Приведенная диаграмма иллюстрирует реальное положение дел на основе данных Управления конгресса США по бюджету. Это федеральное агентство делит расходы на несколько статей. Я выделил две такие статьи – гарантирование минимальных доходов и Медикейд–исравнилих.Длякаждойкатегориисравнивалисьтемпыростас2000по2007 год,тоестьприконсервативнойреспубликанскойадминистрации,междудвумяпериодами болееилименееполнойзанятости,ис2007по2011год,вовремяэкономическогокризиса. Гарантирование минимальных доходов – это в основном пособия по безработице и налоговые льготы для работающих, но получающих очень маленькую зарплату. Другими словами,даннаястатьявключаетпрограммыпомощибеднымиприближающимсякгранице бедностиамериканцам,ирасходыпоэтойстатьедолжнырасти,еслирастетчислограждан, испытывающих финансовые трудности. Медикейд также является программой помощи нуждающимся,предназначеннойдлябедняковитех,ктоможетпополнитьихряды,поэтому втяжелыедлястранывременарасходынанеетожедолжныстатьбольше.Изприведенной диаграммыочевидно,чтовсеувеличениеростабюджетныхрасходовможетбытьприписано программам, которые призваны оказывать экстренную помощь тем, кто из-за экономического кризиса оказался в трудном положении. Вот и все, что можно сказать о действияхпрезидентаОбамыотносительнорезкогоувеличениягосударственныхрасходов. И все-таки что же сделал глава государства? Закон о восстановлении экономики и реинвестировании, как официально назывался план стимулирования, первоначально оценивался в 787 миллиардов долларов, хотя часть этих средств составляли налоговые льготы, которые были бы предоставлены в любом случае. И действительно, почти 40 % общейсуммыпришлосьнаналоговыельготы,повсейвидимости,вдвоеменееэффективные встимулированииспроса,чемреальноеповышениегосударственныхрасходов. Что касается оставшихся денег, значительная их часть пошла на увеличение выплаты пособий по безработице, другая часть – на поддержку Медикейд, а также помощь правительствам штатов и местным властям, чтобы те могли не сокращать социальные расходы в условиях снижения доходов населения. И только относительно небольшая доля относится к тем расходам, которые мы обычно имеем в виду, когда говорим о стимулированииростаэкономики(строительствоиремонтдорогит.п.).Ничегопохожего на Управление общественных работ (УОР) в стиле Франклина Делано Рузвельта. (На пике своей деятельности УОР обеспечило работой 3 миллиона американцев, или 10 % работоспособных граждан. В настоящее время сравнимая по масштабу программа дала бы работу13миллионамчеловек.) Тем не менее в представлении большинства людей почти 800 миллиардов долларов – этобольшиеденьги.Откудажетеизнас,ктопрофессиональноработаетсцифрами,знают, что этого было недостаточно? Ответов два: история плюс понимание, насколько велика экономикаСША. История свидетельствует о том, что экономические кризисы, которые следуют за финансовыми, обычно оказываются жестокими и продолжительными. Так, например, в 1990 году в Швеции разразился банковский кризис, и, хотя государство вмешалось и выручило банки, за финансовым последовал экономический кризис, в результате чего реальный (с учетом инфляции) ВВП уменьшился на 4 %, восстановившись до предкризисногоуровнятольков1994году.Имелисьвсеоснованияполагать,чтоситуацияв США будет ничуть не лучше помимо всего прочего еще и потому, что Швеция могла противостоять своему кризису, увеличивая экспорт в страны, экономика которых попрежнему была стабильной, тогда как Америке в 2009 году пришлось иметь дело с глобальнымкризисом.Вследствиеэтого,пореалистичнымоценкам,мерыстимулирования должны были быть рассчитаны как минимум на три года серьезных экономических трудностей. Экономика США действительно очень велика – в год в ней производится товаров и услуг почти на 15 триллионов долларов. Задумайтесь: американская экономика на пороге трехлетнегокризиса,амерыстимулированияпытаютсяспасти45-триллионнуюэкономику (объем производства за три года) при помощи плана стоимостью 787 миллиардов, что меньше2%общейсуммырасходовзаэтотпериод.Некажетсяливам,что787миллиардов– этонетакужмного? И еще одно. План стимулирования предназначался не для долгосрочной поддержки, а для того, чтобы дать экономике импульс к развитию. Максимальное влияние Закона о восстановлении экономики и реинвестировании на то, что происходило, пришлось на середину2010года,послечегосталоуменьшаться.Выделеннойсуммыбылобыдостаточно дляликвидациикраткосрочногоспада,нопередугрозойпродолжительногоэкономического кризиса,который,напомню,почтивсегдаследуетзафинансовым,этожалкиекрохи. Естественным образом возникает вопрос: почему план спасения был настолько неадекватен? Причины Позвольтеоткровеннопризнаться,чтояненамерентратитьвремянаанализрешений, принятых в начале 2009 года, – слишком много воды утекло с тех пор. Данная книга посвящена вопросу, что делать сейчас, а не разбору ошибок прошлого. Тем не менее избежать краткого описания того, как администрация президента Обамы, в целом придерживавшаяся кейнсианских взглядов, не сумела правильно отреагировать на кризис, невозможно. Существуют две соперничающие теории, объясняющие, почему меры стимулирования, предпринятыеБаракомОбамой,оказалисьстольнеадекватными.Однаставитвоглавуугла политические ограничения. Согласно этой теории, президент сделал все, что мог. Вторая постулирует, что администрация не сумела понять, насколько серьезен кризис, а также оценить политические последствия своего неэффективного плана. Лично я считаю, что противникиадекватногостимулированиянасамомделепроявилиупорство,номыникогда не узнаем, действительно ли они помешали принять план, который мог спасти экономику, поскольку Обама и его помощники даже не пытались приступить к решительным действиям. Неподлежитсомнениям,чтополитическаяобстановкабыласложной,восновномиз-за правилработыамериканскогосената,вкоторомдляпреодоленияобструкции[30]требуется 60 голосов. Похоже, при вступлении в должность Барак Обама ожидал, что его усилия по спасению экономики поддержат обе партии. Он глубоко заблуждался. С первого же дня республиканцы встали в жесткую оппозицию всем его предложениям. В конечном счете президенту удалось обеспечить 60 голосов законодателей, заручившись поддержкой трех сенаторов-республиканцев с умеренными взглядами, но взамен они потребовали урезать общую сумму на 100 миллиардов долларов за счет сокращения помощи штатам и органам местногосамоуправления. Многие эксперты видят в этом требовании сокращения стимулирующих мер демонстрацию того,чтообольшей суммеречьпростонемоглаидти.Личноядумаю, что все не так однозначно. Во-первых, в поведении этих трех сенаторов могла иметь место необходимость:законодателибылиобязаныдобиватьсясокращений,чтобыдоказать,чтоони не предали корпоративные интересы. Следовательно, вполне логично предположить, что реальнонастимулирующиеэкономикумерыпредполагалосьассигноватьне787миллиардов долларов,ана100миллиардовменьше,чемпредложилОбама.Еслибыонзапросилбольше, товлюбомслучаевсегобынеполучил,ноиконечныйрезультатбылбывесомее. Крометого,компромиссусэтимитремяреспубликанцамисуществовалаальтернатива: Обамамогутвердитьнужнуюсуммуприпомощисогласования–парламентскойпроцедуры, позволяющейизбежатьобструкциииснижающейнеобходимоечислоголосоввсенатедо50 (при разделении их поровну решающий голос принадлежит вице-президенту). В 2010 году демократы использовали согласование для принятия реформы здравоохранения. Такая тактика вовсе не редкость: снижение налогов при Буше оба раза – в 2001 и 2003 году – принималось именно при согласовании, причем в последний раз голоса распределились поровну,ирешающимоказалсяголосДикаЧейни. С утверждением, что Обама получил максимум возможного, есть еще одна проблема: президентиегоадминистрацияникогданеназывалибольшуюсумму.Наоборот,когдазакон представлялся сенату, глава государства заявил, что «вообще-то план именно такой, какой требуется,этоверныемасштабы».Высокопоставленныечиновникиисегоднянеговорят,что план оказался заниженным из-за сопротивления республиканцев, а настаивают, что в то времяниктонеосознавалпотребностивболееглобальныхмерах.Дажевдекабре2011года пресс-секретарьБелогодомаДжейКарниутверждалследующее:«Втовремя,вянваре2009 года, ни общество, ни Уолл-стрит, ни ученые-экономисты не знали, в какую глубокую экономическуюямумыпопали». Какужебылосказано,делововсеневэтом.Такчтожепроизошло? РайанЛиззаизжурнала«TheNewYorker»раздобылиопубликовалдокладнуюзаписку об экономической политике, которую в декабре 2008 года подготовил для избранного президентом Обамы Ларри Саммерс, впоследствии ведущий экономист новой администрации. Этот документ, насчитывающий 57 страниц, явно писал не один человек, причемневсеавторыодинаковохорошопонимали,вчем,собственно,проблема.Нас.11мы находим показательный фрагмент, в котором приводятся аргументы против значительных ассигнованийвэкономику.Воттриегоглавныхпункта: 1. Слишком большой пакет помощи может внести хаос в работу рынков и напугать общество,вследствиечегостанетконтрпродуктивным. 2.Экономикавтечениедвухследующихлетспособналишьпереваритьпредложенный объемприоритетныхинвестиций. 3. В процессе легче восполнить недостаток финансовых стимулов, чем избавиться от излишков.Принеобходимостиможнобудетсделатьследующиешаги. В первом из этих пунктов речь, в частности, идет об угрозе со стороны линчевателей облигаций, более подробно о которой мы поговорим в следующей главе. Сейчас же достаточно сказать, что эти опасения не оправдались. Второй пункт не вызывает возражений, только непонятны ограничения помощи штатам и органам местного самоуправления,которыебылипредусмотрены.Послепринятиязакона«Овосстановлении и реинвестировании американской экономики» Джо Стиглиц заметил, что он (закон) обеспечивает небольшую помощь федеральных властей, но явно недостаточную. Значит, придется увольнять учителей и сотрудников системы здравоохранения, одновременно нанимаястроительныхрабочих.Этонемногостраннодляпакетапомощиотгосударства. Крометого,почемубылобозначендвухлетнийгоризонтпрограммы,еслисуществовала вероятностьпродолжительногоэкономическогокризиса? И наконец, третий пункт, относительно возможности выделить дополнительные средства, был полностью ошибочен – по крайней мере, для меня это стало очевидно уже тогда. Не могу не сказать, что экономическая команда президента серьезно недооценила политическуюситуацию. Таким образом, по ряду причин администрация Обамы приняла правильные, но совершенно недостаточные по масштабам меры. Как мы позже увидим, такую же ошибку допустиливЕвропе,хотяиподругимпричинам. Фиасконарынкенедвижимости Досихпорречьшлаонеадекватностифинансовогостимулирования,однакосерьезная неудачабылаинадругомфронте–всистемельготногоналогообложениявыплатпроцентов позакладным. Помоемумнению,главнойпричинойуязвимостиэкономикипередлицомнеизбежного кризиса был высокий уровень долгов населения, а ключом к слабости экономики именно США остается тот факт, что люди, обременные долгами, пытаются расплатиться с ними, снижая расходы, а все остальные не желают тратить больше, чем тратили до этого, чтобы компенсировать такое снижение. Задача финансовой политики как раз и состоит в том, чтобы, увеличив государственные расходы, уберечь экономику от глубокого спада, пока в имеющихдолгисемьяхневосстановитсяфинансовоеблагополучие. Этазадачадопускаетиальтернативный,аеслиточнее,дополнительныйспособтакого восстановления: напрямую уменьшить долг. В конце концов, долг не всегда является материальным объектом. Часто это договор, некое письменное обязательство, исполнение которогообеспечиваетгосударство.Такпочемубынепереписатьдоговоры? Тольконеговорите,чтоэтидоговорысвященныинеподлежатпересмотру.Процедура банкротства, которая уменьшает долг, если его просто невозможно выплатить, давно являетсянеотъемлемойчастьюэкономическойсистемы.Корпорациирегулярноизачастую добровольно прибегают к главе 11 кодекса США о банкротстве, получая возможность остатьсявбизнесе,нопересмотретьнекоторыесвоиобязательства–уменьшитьих.(После появления этой главы компания «American Airlines» добровольно обанкротилась, чтобы выйти из затратных договоров с профсоюзами.) Частное лицо также может объявить себя банкротом,итогдаемупосоглашениюсписываютчастьдолгов. Какбытонибыло,кзакладнымнадомавсегдаотносилисьиначе,чем,скажем,кдолгу по кредитной карте. Считалось, что семья, которая не в состоянии выплачивать ипотеку, должналишитьсядома.Воднихштатахэтимвсеизаканчивается,авдругихкредиторможет подать в суд на заемщика, если дом стоит меньше, чем обозначено в закладной на него. В любом случае домовладельцы, не выплачивающие ипотеку, лишаются права на дом. Возможно,дляхорошихвременэтохорошаясистема,отчастииз-затого,чтолюди,которые не могут регулярно платить по закладной, обычно продают дом, не дожидаясь перехода правасобственностиккредитору,однаконынешниевременанельзяназватьхорошими. Какправило,вэтомсвободномплаваниилишьнемногиедомовладельцыоказываются, что называется, ниже ватерлинии, то есть имеют долгов больше, чем стоит их дом. В результате огромного мыльного пузыря на рынке недвижимости, который должен был лопнуть и лопнул, число домовладельцев, попавших в такую ситуацию, превысило 10 миллионов – им принадлежало больше 20 % всех закладных, причем продолжающийся экономический кризис значительно уменьшил доходы многих семей. Таким образом, появилось немало людей, не способных ни выплачивать ипотеку, ни выкупить закладную, продав дом, – лекарство, которое может помочь при эпидемии изъятий заложенной недвижимости. Изъятиесобственностивпользукредитора–этоужасныйитогдлявсех.Домовладелец, естественно, лишается дома, однако кредитор редко получает выгоду, во-первых, из-за дороговизны самой процедуры, а во-вторых, потому что банки пытаются продать перешедшие в их собственность дома, притом что рынок продаж очень плох. Вероятно, обеим сторонам было бы выгодно заключить соглашение, которое предлагало бы испытывающим трудности заемщикам некоторое послабление, а кредиторов избавляло бы отзатратнаизъятиезаложеннойнедвижимости.Выгодуполучалибыидругиеконтрагенты: пустующие, выставленные на продажу дома не улучшают имидж территорий, что наносит вред репутации штатов, а что касается страны в целом, ослабление долгового бремени благотворноповлиялобынамакроэкономическуюситуацию. Таким образом, казалось бы, все свидетельствовало о необходимости принятия программыослаблениядолговойнагрузки,ив2009годуадминистрацияпрезидентаОбамы действительнообъявилаобэтом.Всеусилияпошлипрахом:лишьнемногимзаемщикамэто принесло пользу, а большинство еще глубже увязло в долгах из-за правил и процедур, достойныхпераКафки. Вчемошибка?Детальныйанализдовольносложен,акрометого,скучен,носутьвтом, что администрация Обамы никогда не рассчитывала на то, что эта программа окажется действенной,ичиновникидопоследнегомгновенияверили,чтовсебудетхорошо,еслиим удастся стабилизировать работу банков. Более того, они очень боялись, что консерваторы будуткритиковатьихпрограммукакподароктем,ктоэтогонезаслуживает,врезультатечего выгодуотеереализацииполучатбезответственныелюди.Разработчикипрограммыдотакой степенипыталисьизбавитьсвоихоппонентовотвосприятияееименнокактакогоподарка, чтореализациясталапрактическиневозможной. Таким образом, это была еще одна сфера жизни, в которой политики показали себя полностьюнесостоятельными. Дорога,покотороймынепошли История свидетельствует о том, что финансовые кризисы всегда сопровождались продолжительными экономическими, и опыт США после 2007 года подтверждает это. Действительно, американские показатели безработицы и экономического роста были удивительно близки к средним значениям, наблюдавшимся в странах, в прошлом испытывавшихтежепроблемы.Когдакризистольконабиралобороты,КарменРейнхартиз Петерсоновского института международной экономики и Кеннет Рогофф из Гарварда опубликовалиматериалобисториифинансовыхкризисовподироническимназванием«На этотразвсепо-другому»(«ThisTimeIsDifferent»)(вдействительностивсекакбыло,таки есть).Ихисследованиеприводитчитателейквыводу,чтоследуетждатьпродолжительного периода высокой безработицы, и впоследствии Рогофф скажет, что Америка переживает заурядныйтяжелыйфинансовыйкризис. Но так не должно быть! В любой момент в течение этих трех лет представители высшего эшелона власти могли бы принять меры, существенно улучшившие ситуацию. Эффективнымдействиямпомешалинеэкономическиереалии,аполитическиеподковерные игры. Двери,ведущиеквыходуиздепрессиииполнойзанятостинаселения,всеещешироко открыты.Намнеобязательнотерпетьтакиестрадания. Глава8.Ачтосдефицитом? Возможно принятие определенных налоговых льгот, которые подтолкнут бизнес к тому, чтобы нанимать работников, анезаниматьвыжидательнуюпозицию.Мы рассматриваемэтотвариант. Тем не менее очень важно понимать, что если государственный долг увеличивается, даже в процессе восстановления экономики, то в определенный момент люди могут усомниться в том, что с кризисом удастся справиться, и это действительно может привестикдвойнойрецессии. Президент Барак Обама, выступление на телеканале Fox News,ноябрь2009года К осени 2009 года стало очевидно, что правы были те, кто предупреждал о недостаточности средств, ассигнованных в рамках первоначального плана стимулирования экономики.Конечно,онаужевышлаизсвободногопадения,носпадбылсущественным,и не наблюдалось никаких признаков достаточно быстрого восстановления, которое обеспечилобысколько-нибудьзаметныетемпысниженияуровнябезработицы. Сложилась именно та ситуация, в которой первоначальный план Белого дома предполагалповторноеобращениекконгрессузавыделениемдополнительныхсредствдля стимулированияэкономики,ноэтогонепроизошло.Почему? Однаизпричинзаключаетсявследующем:сбылисьопасениятех,ктосчитал,что,когда первоначальные меры не дадут результата, неадекватность действий правительства дискредитируетсамуидеюстимулированиявглазахбольшинстваамериканцевиподтолкнет республиканцевктому,чтобызанятьещеболеежесткуюпозицию. Была и другая: фокус дискуссии в Вашингтоне переместился в основном от безработицы к долгу и дефициту. Пугающие предупреждения об опасности чрезмерного дефицита превратились в политический шаблон и использовались людьми, считавшими себя большими специалистами, для того, чтобы протрубить о своих масштабах. Из приведеннойвначалеглавыцитатыстановитсяясно,чтовэтуигрувключилсяисамОбама. В его первом послании к нации «О положении в стране» в начале 2010 года содержались предложенияосокращениибюджетныхрасходов,анеодополнительномстимулировании.К 2011 году леденящие кровь пророчества катастрофы, если мы немедленно не сосредоточимся на проблеме дефицита (в отличие от долгосрочных мер, которые не приведуткещебольшемуспадувэкономике),звучалиужеотовсюду. Странно вот что: не существовало и не существует ни одного аргумента в пользу смещенияфокусасзанятостинадефицит.Ущерботбезработицыреалениужасен,тогдакак внынешнейситуацииущерботдефицитадлятакойстраны,какАмерика,побольшейчасти является гипотетическим. Поддающееся количественному определению долговое бремя гораздо меньше, чем можно вообразить, исходя из риторики, а страхи перед долговым кризисом вообще ни на чем не основаны. Прогнозы «ястребов» дефицита постоянно опровергаютсяфактами,илюди,придерживающиесяточкизрения,чтодефицит–никакая непроблемаэкономики,находящейсявупадке,раззаразомоказываютсяправы.Болеетого, те, кто принимал решения об инвестициях на основе предсказаний таких апологетов алармизма[31],как«MorganStanley»(2010год)или«Pimco»(2011год),вконечномсчете потерялимногоденег. Тем не менее преувеличенные страхи продолжают влиять на политику и на политическийдискурс.Чутьнижеяпопробуюобъяснить,почемуэтопроисходит,носначала позвольте сказать о том, что утверждали «ястребы» дефицита и что произошло на самом деле. Невидимыелинчевателиоблигаций Раньше я думал, что если бы существовала реинкарнация, то хорошо бы вернуться в этот мир президентом, папой римскимиливыдающимсяигрокомвбейсбол. Но сейчас я хотел бы стать рынком облигаций.Онспособеннапугатьвсех. ДжеймсКарвилл, представитель штаба президентской кампании Билла Клинтона В 80-х годах прошлого столетия экономист Эд Ярдени ввел в обиход термин «линчевателиоблигаций».Таконназвалинвесторов,которыесбрасываютгосударственные облигации, наращивая заемные средства, когда теряют доверие к монетаристской и/или фискальной политике государства. Страх бюджетного дефицита обусловлен в основном страхомпередатакойименнотакихлинчевателей.Сторонникифинансовогоаскетизма,или резкого сокращения бюджетных расходов даже при угрозе массовой безработицы, часто приводят следующий аргумент: мы должны выполнять их требования, чтобы рынок облигацийнеобрушился. Но сами игроки этого рынка, похоже, с этим не согласны. Во всяком случае, его состояние свидетельствует о том, что Америка должна занимать больше, поскольку в данный момент внешний долг США очень невелик. Фактически, с учетом инфляции, процентные ставки опустились ниже нуля, и инвесторы платят правительству США вознаграждение, чтобы оно сохранило их деньги. Да, конечно, это долгосрочные процентные ставки, и ситуация на рынке отнюдь не свидетельствует о том, что в данный момент все в порядке. Она лишь указывает, что инвесторы не предвидят в будущем серьезныхпроблем. Не важно, отвечают на это «ястребы» дефицита. Если немедленно не сократить расходы, стоимость заимствований вскоре возрастет. Это равнозначно утверждению, что рынок ошибается. Такое вполне можно допустить, однако очень странно, если не сказать больше, требовать изменить политику, чтобы удовлетворить ожидания игроков рынка, а затемотвергатьявныедоказательстватого,чтосамрынокнеразделяетвашиопасения. Тот факт, что процентные ставки не растут, не свидетельствует о скором сокращении дефицитабюджета:напротяжении2008–2011годовсочетаниемерпоснижениюналогови выделение экстренной помощи – и то и другое стало результатом спада в экономике – вынудило правительство США занять более 5 триллионов долларов. И в это время при каждом повышении ставок влиятельные политики объявляли о том, что пришли линчевателиоблигацийиАмерикабольшенесможетзаниматьстолькоденег.Темнеменее процентные ставки каждый раз снова снижались, и к началу 2012 года стоимость заимствованийвСШАбылаблизкакретроспективномуминимуму. 10-летниеказначейскиеоблигациисфиксированнойдоходностью(DGS10) СерыйсегментуказываетнарецессиювСША. ФедеральныйрезервныйбанкСент-Луиса,research.stlouisfed.org Источник:советуправляющихФедеральнойрезервнойсистемы. Приведенный выше график отражает величину ставок по 10-летним американским облигациямсначала2007годавместеспредполагаемойматерили-зациейэтихнеуловимых линчевателей.Цифраминаграфикеобозначеныследующиесобытия: 1. «Wall Street Journal» публикует редакционную статью под названием «Линчеватели облигаций: возвращение сторонников строгой дисциплины в американскую политику», предсказывающуюростпроцентныхставок,еслидефицитбюджетанебудетснижен. 2. Президент Барак Обама заявляет в интервью телеканалу Fox News, что возможна двойнаярецессия,еслиСШАпродолжатнаращиватьвнешнийдолг. 3. «Morgan Stanley» предсказывает, что к концу 2010 года дефицит бюджета вызовет повышениеставокпо10-летнимоблигациямдо5,5%. 4. «Wall Street Journal» – на этот раз в разделе новостей, а не в колонке редактора – публикует статью «Опасения по поводу долга поднимают процентные ставки». В ней не приводитсяникакихдоказательств,чтоименноопасенияпоповодудолга,аненадеждына восстановлениеэкономикисталипричинойнебольшогоповышенияставок. 5. Билл Гросс из фонда облигаций «Pimco» предупреждает, что процентные ставки в СШАснижаютсятолькоблагодаряпокупкеоблигацийФедеральнойрезервнойсистемой,и предсказывает резкое повышение ставок в июне 2011 года, после окончания действия программыпокупкиоблигаций. 6. Агентство «Standard & Poor’s» снижает кредитный рейтинг правительства США, лишивеговысшейотметкиAAA. Однаковконце2011годавнешнийдолгСШАбылнизок,какникогда.Важнопонимать, чторечьидетнепростооневерныхпрогнозах–всемывремяотвремениошибаемся.Делов отношениикдефицитубюджетавэкономике,котораянаходитсявсостоянииспада,поэтому давайте поговорим о том, почему некоторые люди искренне верят, что государственные заимствования приведут к взлету процентных ставок, и почему сторонники кейнсианского направления правильно предупреждали, что этого не произойдет до тех пор, пока экономиканевыйдетиздепрессии. Процентныеставки Невозможно быть одновременно монетаристом и кейнсианцем – по крайней мере, в моем представлении, поскольку цель монетаристской политики состоит в снижении процентных ставок, чтобы сохранить высокий уровень ликвидности, тогда как в результате кейнсианской политикипроцентныеставкидолжнырасти. В конце концов, 1,75 триллиона только что напечатанных долларов – это слишком большая сумма, чтобы пускать ее на рынок облигаций во время кризиса. Я до сих пор не понимаю, кто будет их покупать, но явно не китайцы. Это помогало в хорошие времена, но то, что я называю Кимерикой – союз междуКитаемиАмерикой,подходиткконцу. Возможно, все закончится некрасивым разводом. Нет, проблема не только в том, что ФРС может выкупить эти свеженапечатанные облигации. Думаю, в следующие недели и месяцы мы станем свидетелями изнурительной борьбы между монетаристской и фискальной политикой, когда рынки поймут, какое огромное количество облигаций должно быть поглощенофинансовойсистемойвэтомгоду. В результате стоимость облигаций пойдет вниз,апроцентнаяставкавверх,чтотакже повлияет на ставки по ипотеке – полная противоположность того, чего пытается добитьсяБенБернанкевФРС. НиалФергюсон, апрель2009года Эта цитата из выступления Ниала Фергюсона – профессора истории политики и финансов Оксфордского университета (Великобритания) и профессора экономики школы бизнеса Л. Стерна Нью-Йоркского университета, частого гостя телевизионных передач, которыймногопишетобэкономике,всжатойформевыражаетотношениемногихлюдейк государственным займам. Займы толкают вверх процентные ставки, потому что это дополнительныйспроснаскудныересурсы,вданномслучаекредиты,аповышениеспроса должнопривестикростуцен.Всущности,всесводитсяквопросу,откудаприходятденьги. Его можно задавать, когда ситуация в экономике более или менее подразумевает полную занятость, но даже тогда нет смысла утверждать, что дефицитное расходование противоречит монетаристской политике, о чем говорит Фергюсон. И данный вопрос абсолютно неуместен, когда экономика в кризисе, даже если ФРС снизила до нуля подконтрольные ей процентные ставки, то есть тогда, когда мы попали в ловушку ликвидности,вкоторойпребываливтотмомент,когдапрофессорделалсвоезаявлениена конференции, устроенной ПЕН-клубом и «New York Review of Books», и из которой не выбралисьдосихпор. Вспомнитеглаву2:ловушкаликвидностивозникаетвситуации,когдадажепринулевой ставкепроцентамирвцеломнежелаетпокупатьстолькотоваровиуслуг,сколькоонхочет производить.Тоестьобъемсбережений–суммадохода,которуюлюдинехотяттратитьна текущеепотребление,–большеобъемасредств,которыебизнесготовинвестировать. ОтвечаяназамечанияФергюсонадвадняспустя,япопыталсяобъяснитьследующее: ... В сущности, мы наблюдаем начало избыточногопредложениясбереженийдаже при нулевой процентной ставке. Вот в чем нашапроблема. Что делают государственные займы? Ониберутнасебячастьэтихсбереженийи в процессе увеличивают совокупный спрос, а значит, и ВВП. Государственные займы НЕ вытесняютличныерасходы,покрайнеймере дотехпор,покаэкономикеудаетсяизбегать ловушкиликвидности. Приэтоммасштабныегосударственные займы вызывают реальные проблемы – в основном рост внешнего долга. Я не хочу преуменьшать эти проблемы. Некоторые страны, в частности Ирландия, были вынуждены прибегнуть к финансовым ограничениям даже перед лицом серьезной рецессии, но факт остается фактом: наша нынешняя проблема, в сущности, является проблемой избыточных сбережений в масштабах всего мира, которые ищут себе применения. Стехпоркакянаписалвсеэто,федеральноеправительствозанялооколо4триллионов долларов,апроцентныеставкиснизились. Иоткудажеберутсяденьгинафинансированиевсехэтихзаймов?Изчастногосектора США, который отвечает на финансовый кризис увеличением сбережений и уменьшением инвестиций. Финансовый баланс частного сектора, или разница между сбережениями и инвестиционными расходами, увеличился с -200 миллиардов долларов в 2011 году до +1 триллионадолларовв2012-м. Вы можете спросить, что произойдет, если частный сектор решит: хватит сберегать больше,аинвестироватьменьше?Деловтом,чтотогданебудетникакогоэкономического кризисаиправительствунепридетсяиметьделосбольшимдефицитомбюджета.Другими словами, все произошло именно так, как предсказывали те, кто понимал логику ловушки ликвидности:вэкономике,находящейсяподвоздействиемкризиса,бюджетныйдефицитне соперничает с частным сектором за денежные средства и, значит, не способствует повышению процентных ставок. Правительство просто находит применение избыточным накоплениям бизнеса, то есть разнице между тем, что он хочет сберечь, и тем, что готов инвестировать. Такая роль правительства действительно очень важна, поскольку без бюджетного дефицита стремление бизнесменов тратить меньше, чем они зарабатывают, привелобыкглубокойдепрессии. К несчастью для нынешнего состояния экономического дискурса, а следовательно, и реальной экономической политики, пророки финансовой катастрофы не желают слушать никаких возражений. На протяжении трех последних лет они давали разные объяснения, почемупроцентныеставкиотказываютсястремительнорасти.ЭтоФРСвыкупаетдолг!Нет, это проблемы в Европе! При этом прорицатели упорно отказывались признавать ошибочностьсвоегоэкономическогоанализа. Прежде чем двигаться дальше, я отвечу на вопрос, который мог возникнуть у части читателей, когда они увидели график на с. 187. Какова причина колебаний процентных ставок,которыеотражаеткривая? Все дело в разнице между краткосрочными и долгосрочными процентными ставками. Краткосрочные ставки устанавливает ФРС, и с конца 2008 года они остаются близкими к нулю (в настоящее время ставка по трехмесячным казначейским облигациям составляет 0,01 %). Однако многие заемщики, включая федеральное правительство, хотели бы зафиксировать процентную ставку на более длительный срок, и никто не станет покупать, скажем, 10-летние облигации с нулевой ставкой. Почему? Потому что процентные ставки снова могут повыситься – обязательно повысятся! – и тот, кто связывает свои деньги долгосрочными облигациями, должен получить компенсацию за потерянную возможность иметьбольшуюприбыль,когдаиеслипроцентныеставкисновапойдутвверх. Размер компенсации, которую требуют инвесторы за то, что вложили средства в долгосрочные облигации, зависит от ожиданий, как скоро и как быстро начнут расти краткосрочные процентные ставки. Это, в свою очередь, зависит от перспектив восстановленияэкономики,вчастностиоттого,когдаинвесторыповерят,чтоонаспособна выбратьсяизловушкиликвидностиинабратьоборотыичтоФРСначнетповышатьставки, дабыпредотвратитьвозможнуюинфляцию. Такимобразом,процентныеставки,которыевывидитенас.187,отражаютизменение взглядовнато,какдолгопродлитсяэкономическийкризис.Повышениеставоквесной2009 года, которое «Wall Street Journal» воспринял как приход линчевателей облигаций, в действительностибылообусловленооптимизмом,надеждой,чтохудшееужепозадиискоро начнется восстановление экономики. Надежда растаяла как дым, а вместе с ней и процентные ставки. Новая волна оптимизма пришлась на конец 2010 года, но и она схлынула. Сейчас, когда я пишу эти строки, надежды практически не осталось – и процентныеставки,соответственно,низкие. Но подождите! Разве это все? Похоже, такая логика справедлива для Соединенных Штатов Америки, но как быть с Грецией или Италией? Эти страны еще дальше от восстановления,чеммы,нопроцентныеставкиунихвзлетели.Почему? Исчерпывающего ответа придется подождать до более глубокого анализа событий в Европевглаве10.Сейчасбудетлишькраткийпредварительныйобзор. Если вы прочитали мой ответ Фергюсону, то, наверное, заметили: я не отрицаю, что совокупное долговое бремя может стать проблемой. Не потому, что займы американского правительства будут в скором времени конкурировать с частным сектором за финансовые средства, а потому, что достаточно большой долг ставит под вопрос кредитоспособность государстваиотбиваетуинвесторовжеланиепокупатьоблигацииизстрахапередбудущим дефолтом. Именно боязнь дефолта определяет высокие процентные ставки по некоторым европейскимдолгам. Но грозит ли Америке дефолт – сейчас или в обозримом будущем? История дает отрицательный ответ. Дефицит бюджета и долг США велики, но масштабы экономики странытожеогромны.Поотношениюкееразмерамнашдолгменьшетого,которыймногие страны, включая нас самих, уже переживали без всякой паники на рынке облигаций. Для оценки размеров государственного долга его обычно делят на ВВП страны – общую стоимостьтоваровиуслуг,произведенныхэкономикойзагод,посколькуВВП,всущности, является налоговой базой правительства. График на с. 196 иллюстрирует динамику государственного долга Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Японии. Несмотря на то что в последнее время долг США значительно вырос, он все еще ниже уровней,докоторыхподнималсявпрошлом,игораздонижетех,скоторымижилаБритания большуючастьсовременнойистории,причембезвсякихатаклинчевателейоблигаций. Стоит также обратить внимание на Японию, государственный долг которой растет с начала90-хгодовХХвека.ВсепрошлоедесятилетиеидажебольшенаЯпонию,кактеперь на Соединенные Штаты, постоянно вешали ярлык страны, стоящей на пороге долгового кризиса, но кризис все не наступает, а процентные ставки на 10-летние казначейские облигацииЯпониивнастоящеевремясоставляютоколо1%. ДолгвпроцентахВВП ДолгСШАвысок,новретроспективеонбыливыше. Источник:Международныйвалютныйфонд. Инвесторы, понадеявшиеся на рост процентных ставок по японским облигациям, потеряли много денег – так много, что шортинг, или короткие продажи [32] , японских государственных облигаций получил название «сделки смерти». Те, кто изучал положение делвЯпонии,прекраснопонимали,чтодолжнопроизойтипослетого,какагентствоS&Pв 2011годупонизилокредитныйрейтингСША.Ничего,посколькув2002годуS&Pпонижало рейтингЯпонии,ностакимженулевымрезультатом. АчтожеИспания,ГрецияиИрландия?Ниоднаизэтихстраннедолжнатакмного,как Британия на протяжении почти всего ХХ века или Япония в настоящее время, однако они действительнопереживаютатакулинчевателейоблигаций.Вчемразница? Ответ потребует более подробных объяснений, но суть вот в чем: есть огромная разница, в какой валюте занимать – собственной или чужой. Британия, США и Япония берут кредиты в своей валюте – фунтах, долларах и иенах. В отличие от них Италия, Испания,ГрецияиИрландиядаженеимеютсобственнойвалюты,адолгиунихвевро,что, всвоюочередь,делаетихчрезвычайноуязвимымипередприступамипаники.Подробнееоб этоммыпоговоримчутьпозже. Чтоделатьсдолговымбременем? Предположим неизбежность появления линчевателей облигаций, которые спровоцируюткризис.Должнылимыдажевэтомслучаебеспокоитьсяобудущембремени долга?Ответоднозначен:да.Нотемнеменее…Совершенноочевидно,чтодолг,вкоторый мыпогружаемся,пытаясьпреодолетьпоследствияфинансовогокризиса,станетсерьезным бременем в будущем. И все-таки это бремя по своим масштабам несравнимо с действием психологическойнагрузки–яростнойриторики,ккоторойприбегают«ястребы»дефицита. Главное, о чем следует помнить: около 5 триллионов долларов, занятых Америкой после начала кризиса, а также триллионы долга, которые непременно еще накопятся, прежде чем экономическая осада будет снята, не придется выплачивать немедленно – или выплачиватьвообще.Насамомделенетникакойтрагедиивтом,чтодолгпродолжаетрасти, покаонрастетмедленнееинфляцииитемповэкономическогороста. Для иллюстрации этой мысли вспомним, что произошло с 241 миллиардом государственного долга, который накопился у США к концу Второй мировой войны. По современным стандартам сумма не очень велика, но в то время доллар стоил намного больше, а масштабы экономики были значительно меньше, так что это составляло около 120 % ВВП (сравните с 93,5 % ВВП суммы федеральных долгов, долгов штатов и муниципалитетоввконце2010года).Каквыплачивалсяэтотдолг?Даникак. Вместоэтогоправительствонапротяжениинесколькихлетпридерживалосьполитики сбалансированногобюджета.В1962годусуммадолгабылапримернотакойже,какв1946м, но благодаря сочетанию умеренной инфляции и быстрого экономического роста отношение долга к ВВП уменьшилось на 60 %. Соотношение долга и ВВП продолжало падатьв60-хи70-хгодахдаженесмотрянанебольшойдефицитгосударственногобюджета. И только при Рональде Рейгане, когда бюджетный дефицит существенно вырос, долг стал увеличиватьсябыстрее,чемВВП. Теперьпосмотрим,какиепоследствиявсеэтоимеетдлябудущегодолговогобремени, которое мы создаем сегодня. Нам даже не придется выплачивать долг. Требуется лишь платитьпроцентыпонему,чтобысуммадолгаувеличиваласьмедленнее,чемтемпыроста экономики. Одинизспособовдостигнутьэтойцели–выплачиватьтакиепроценты,чтобыреальная стоимостьдолга,тоестьстоимость,скорректированнаянавеличинуинфляции,оставалась постоянной. Это значит, что при росте темпов экономики отношение долга к ВВП будет неуклонно уменьшаться. Для этого придется выплатить сумму, равную величине долга, умноженнойнареальнуюпроцентнуюставку,–процентнуюставкузавычетоминфляции.В этомслучаеСоединенныеШтатыАмерикипродаютустойчивыекинфляцииценныебумаги, которые автоматически компенсируют рост цен. Таким образом, процентная ставка этих облигацийотражаетожидаемуюпроцентнуюставкуобычныхценныхбумаг. В настоящее время реальная процентная ставка 10-летних облигаций – стандартный критерийдляоценкиожиданий–находитсячутьниженулевойотметки.Очевидно,чтоэта цифраотражает тяжелое состояние экономикиикогда-нибудьставкивырастут.Возможно, поэтому следует использовать докризисную процентную ставку, которая составляла 2,5 %. Какойже будетдолговая нагрузкаиз-заувеличениядолгана5триллионовдолларов после начала кризиса, если государству придется выплачивать такой процент? 125 миллиардов доллароввгод. Напервыйвзглядсуммабольшая,нодляэкономикиобъемомв15триллионовдолларов это меньше 1 % национального дохода. Дело не в том, что долг вообще не увеличивает нагрузку на бюджет, а в том, что даже шокирующие и пугающие цифры долга не столь велики,какнампытаютсяпредставить. Фокуснакраткосрочномдефиците:недальновидно Когдаполитическийдискурспереместилсясзанятостинабюджетныйдефицит–что, напомню, произошло уже в конце 2009 года, причем администрация Обамы тоже приняла участие в смене фокуса, – предложения по дальнейшему стимулированию экономики прекратились и последовал поворот к сокращению расходов. Самое главное, что по мере окончания программ стимулирования федеральные и местные власти были вынуждены существенно урезать бюджеты, сокращая инвестиции и увольняя сотни тысяч государственных служащих, в частности учителей. Тем не менее звучали требования продолжатьсокращения,которыеобъяснялисьсохранениембюджетногодефицита. Естьливэтомэкономическийсмысл? Подумайтеовлияниинаэкономикусокращениярасходовна100миллиардовдолларов, когдаонапребываетвловушкеликвидности–этоозначает,чтоспадсохранится,дажеесли контролируемые Федеральной резервной системой процентные ставки снизятся до нуля, поскольку ФРС не может опустить их еще ниже, чтобы компенсировать отрицательный эффектсокращениярасходов.Вспомните,чторасходыравныдоходам,ипоэтомуснижение государственных трат напрямую уменьшает ВВП, в данном случае на 100 миллиардов долларов. При снижении доходов люди будут уменьшать и расходы, что приводит к еще большемупадениюпервых,дальнейшимсокращениямбюджетаит.д. Здесь требуются пояснения. Можно возразить, что сокращение государственных расходовозначаетсокращениедолговогобременивбудущем.Иразвенельзяпредположить, что частный сектор будет тратить больше, а не меньше? Не приведет ли сокращение госрасходовкукреплениюуверенностии,возможнодаже,экономическомуросту? Действительно, некоторые представители власти выдвигали подобный аргумент, получивший название «доктрина стимулирующей экономии». Более подробно об этой теорииярасскажувглаве11,особенноотом,почемуонатаксильноповлияланадискуссии вЕвропе,носутьвтом,чтонисамалогикадоктрины,ниякобыподтверждающиеееданные не выдерживают критики. Ограничительная политика в любом случае остается ограничительной. Вернемся к нашей истории. Сокращение расходов на 100 миллиардов долларов в ситуации,когдаэкономикапопалавловушкуликвидности,приведеткснижениюВВПкак непосредственно через сокращение государственного заказа, так и вследствие того, что ослабление экономики ведет к сокращению расходов бизнеса. После начала кризиса оба этихэффектамногократноподвергалисьтщательномуанализу(частьрезультатовприведена в послесловии к книге), и выводы оказались неутешительными – конечным результатом станетсокращениеВВПна150миллиардовдолларовилидажебольше. Таким образом, сокращение расходов на 100 миллиардов долларов на самом деле не уменьшит будущий долг на ту же сумму, поскольку более слабая экономика принесет меньшие доходы и приведет к увеличению расходов на срочные программы помощи, в частности пособия по безработице. Вполне возможно, что общее сокращение долга не превыситполовинуобъявленногосокращениярасходов. Тем не менее это ведь улучшит финансовую картину в долговременном плане? Не обязательно.Спадвэкономикенетольковызываетмассукратковременныхтрудностей,нои разрушает перспективы. Люди, долгое время остававшиеся без работы, либо теряют квалификацию, либо воспринимаются как неспособные найти работу. Выпускники университетов,которыенемогутустроитьсяпоспециальности,вынужденысоглашатьсяна низкооплачиваемуюработу,несмотрянато,чтополучилихорошееобразование.Крометого, из-за отсутствия спроса бизнес не расширяется, поэтому при восстановлении экономика раньше столкнется с недостатком производственных мощностей. Все, что углубляет экономическийспад,лишьусиливаетэтипроблемы,разрушаянетолькократкосрочные,но идолгосрочныеперспективы. Теперьпредставим,чтобудетсфинансами.Дажееслисокращениерасходовуменьшит будущий долг, оно также снизит и будущие доходы, поэтому способность нести долговое бремя–измеряемоеотношениемдолгакВВП–фактическиможетуменьшиться.Попытка улучшитьфинансовоебудущее,сокративрасходывохваченнойкризисомэкономике,может оказаться контрпродуктивной даже в узком финансовом смысле. Это не теоретические рассуждения: эксперты Международного валютного фонда, изучив ситуацию, пришли к выводу,чтотакойсценарийреален. С точки зрения политики совершенно не важно, приводит строгая экономия во время кризисакбуквальномуухудшениюфинансовогоположениястраныилипростонеулучшает его. Достаточно знать, что в такие периоды польза от финансовых ограничений мала (возможно,еенетвовсе),аиздержкивелики.Этонеподходящеевремя,чтобыбеспокоиться поповодубюджетногодефицита. И все-таки, несмотря на все сказанное выше, существует одно серьезное, по крайней мере теоретически, возражение, с которым постоянно сталкиваются те, кто выступает противизлишнейозабоченностидефицитомбюджета.Нанегонеобходимоответить. Можетлидолгрешитьпроблему,созданнуюдолгом? Один из самых распространенных аргументов против фискальной политики в нынешней ситуации – на первый взгляд разумный – звучит так: «Вы сами говорите, что сегодняшнийкризиссталрезультатомслишкомбольшогодолга,ивтожевремяпредлагаете меры,которыеегоещебольшеувеличивают.Вэтомнетникакойлогики». Насамомделелогикаесть,но,чтобыобъяснитьэто,потребуетсязнаниеистории. Совершенно верно, я и мои единомышленники убеждены: одна из основных причин нынешней депрессии заключается в увеличении задолженности населения, что создало условия для момента Мински, когда обремененные долгами семьи вынуждены сокращать расходы. Но как тогда увеличение долга может быть частью мер по решению этой проблемы? Суть в том, что возражение против дефицитного расходования предполагает, что долг остаетсядолгомнезависимооттого,комупринадлежатденьги.Такоедопущениеневерно,в противном случае проблемы вообще бы не было, ведь в первом приближении долг – это деньги,которыемыдолжнысамисебе.Конечно,СШАдолжныКитаюидругимстранам,но, какмывиделивглаве3,совокупныйдолгиностраннымгосударствамотносительномал,и неонопределяетположениедел.Игнорируязарубежнуюсоставляющуюилирассматривая мир в целом, мы видим, что общий уровень долга никак не влияет на совокупные чистые активы:долгодногочеловека–этодоходдругого. Следовательно,размерыдолгаважнытольковсвязисраспределениемчистыхактивов, еслилюди,обремененныедолгом,сталкиваютсясограничениями,отсутствующимиутех,у кого долг меньше. Другими словами, не все долги равноценны, поэтому сейчас заимствования некоторых субъектов рынка способны помочь устранить проблемы, созданныечрезмернымизаимствованиямидругихсубъектоввпрошлом. Деловследующем.Когдадолграстет,занимаетнеэкономикавцелом.Этообусловлено тем,чтосамыенетерпеливыелюди–те,ктопокакой-либопричинехочеттратитьсейчас,а непотом,–занимаютуболеетерпеливых.Главноеограничениетакогородазаимствований –опасениятерпеливыхкредиторовотносительновозвратадолга,чтосоздаетнекийпотолок возможностейкаждогочеловекавзятькредит. В2008годувысотаэтогопотолкавнезапноснизилась.Этовынудилозаемщиковбыстро выплачиватьдолги,чтопривелокрезкомусокращениюрасходов.Сутьпроблемывтом,что кредиторы не имеют такого же стимула увеличивать расходы. Низкие процентные ставки помогают, но из-за тяжести «шока делевериджа» даже нулевая ставка недостаточно низка, чтобызаставитьихзаполнитьвакуум,образовавшийсяиз-зарезкоснизившегосяспросана кредиты. В результате мы получаем не просто экономический кризис: низкие доходы и низкаяинфляция(илидажедефляция)существеннозатрудняютвыплатудолгазаемщиками. Напомню, что дефляция подразумевает повышение покупательной способности местной валюты,чтопроявляетсявснижениииндексацен.Посутидела,дефляция–этоинфляцияс отрицательными темпами роста цен, однако по ряду причин она расценивается как более неблагоприятныйфактор,чеминфляция. Что можно предпринять? Нужно найти способ уменьшить реальную стоимость долга. Это можно сделать, «облегчив» долг. Другой способ – инфляция (более подробно я остановлюсьнаэтомвследующейглаве).Втакомслучаевыигрышбудетдвойным:появится возможность иметь отрицательные реальные процентные ставки и «размыть» слишком большойдолг.Конечно,вкаком-тосмыслезаемщикампрощаютсяихпрошлыеизлишества, нонестоитпутатьэкономикуимораль. Вернемся к утверждению, что долги бывают разными. Действительно, уменьшение долга одновременно уменьшит активы кредиторов – на ту же сумму, на которую станет меньше задолженность заемщиков, но заемщики вынуждены урезать расходы, а кредиторы нет, и это обстоятельство благоприятно для увеличения расходов в масштабах всей экономики. Что будет, если и инфляция, и достаточное облегчение долга окажутся недостижимыми? Тогда следует прибегнуть к вмешательству третьей стороны – на сцену должно выйти государство.Предположим,ономожетвзятькредитнаопределенный срокииспользовать заемные средства, скажем для оплаты строительства железнодорожного тоннеля под Гудзономилинавыплатузарплатыучителям.Истинныезатратыобществанаэтобудуточень низки,посколькугосударствозадействуетресурсы,которыевпротивномслучаеосталисьбы неиспользованными. Кроме того, заемщики уже перестанут нуждаться в срочном облегчении долга, а для достижения полной занятости больше не понадобится тратить бюджетныесредства. Естественно, долги частных лиц отчасти будут заменены государственным долгом, но смыслвтом,чтобыперенестидолгссубъектоврынка,чьидолгинаносятущербэкономике. В этом случае экономические проблемы будут не такими острыми даже при том, что совокупныйдолгнеуменьшится. Такимобразом,можносделатьвыводонесостоятельностиразумногонапервыйвзгляд аргумента, что долговую проблему невозможно решить долгами. Как раз наоборот, и альтернативой станет длительный период ухудшения состояния экономики, который фактическизатруднитрешениеданногонепростоговопроса. Конечно, сценарий гипотетический. Есть ли примеры из реальной жизни? Конечно. Вспомните, что происходило после Второй мировой войны. Причины, по которым она вытащилаэкономикуСШАизВеликойдепрессии,никогданевызывалисомнений:военные расходыбыстроирешительноустранилинедостаточныйспрос. Сложнее понять, почему после окончания войны Америка снова не скатилась в депрессию. «Montgomery Ward», некогда крупнейшая американская компания розничной торговли, после войны столкнулась с серьезными трудностями из-за того, что ее руководствонакапливалозапасналичныхденег,веряввозвращениедепрессии,ипроиграла конкурентам,которыевоспользовалисьсильнейшимпослевоеннымбумом. Ивсе-такипочемудепрессияневернулась?Самыйправдоподобныйответзаключается в том, что подъем экономической активности во время войны значительно уменьшил долговую нагрузку на семьи. Рабочие, которые получали высокую зарплату и в основном былилишенывозможностибратькредиты,оказалисьвситуации,когдаихдолгзначительно уменьшилсяпоотношениюкдоходам.Послеокончаниявойныониужемоглибратькредиты и покупать новые дома в пригородах. Потребительский бум заменил военные расходы, и в этой ситуации правительство могло благодаря экономическому росту и инфляции снизить отношениедолгакВВП. Откудавзяласьозабоченностьдефицитом? Мы уже убедились, что поворот от занятости к бюджетному дефициту, который имел местовСШАи,какмыубедимся,вЕвропе,былбольшойошибкой.Темнеменеевобществе началасьпаникапоповодудефицитабюджета,иэтонепрекратилосьдосихпор. Совершенно очевидно, что требуется объяснение. Оно обязательно будет, но сначала я хочу обратить внимание на еще один большой страх, который оказал огромное влияние на экономическийдискурс,даженесмотрянато,чтособытиядоказалиегонесостоятельность. Речьпойдетострахеинфляции. Глава9.Инфляция:ложнаяугроза Пейн.Итак, Питер, что вы думаете об инфляции?Полагаете,в2010годуонабудет в центре внимания? Шифф. Послушайте, я знаю, что в 2010 году инфляция усилится. Выйдет ли она из-под контроля либо подождет до 2011 или 2012 года, но грядет серьезныйвалютныйкризис.Онзначительно превзойдет финансовый, и потребительские ценывзлетятвверх–вместеспроцентными ставкамииуровнембезработицы. Питер Шифф, приверженец австрийской школы экономики [33] , в программе Гленна Бека, 28 декабря 2009 года ЗимбабвеиВеймарскаяреспублика Впоследниепятьлет,особеннопослетого,какпрезидентомсталБаракОбама,эфири газетныеколонкизаполненыустрашающимипрогнозамиогрядущейинфляции.Инепросто инфляции:предсказывалитакуюгиперинфляцию,когдаАмерикуждетучастьсовременной ЗимбабвеилиВеймарскойреспублики20-хгодовпрошлогостолетия. Правые искренне поверили этим страхам. Рон Пол, объявивший себя сторонником австрийской школы экономики, апологеты которой регулярно выступают с апокалиптическими предупреждениями относительно инфляции, возглавляет подкомитет по монетаристской политике палаты представителей, и мы должны понимать, что крах президентскихамбицийнепомешалемууспешнопревращатьсвоиэкономическиевзглядыв официальную идеологию Республиканской партии. Конгрессмены-республиканцы ругают Бена Бернанке за обесценивание доллара. Кандидаты в президенты от Республиканской партии соревнуются друг с другом в яростном отрицании якобы инфляционной политики Федеральной резервной системы, и в этом соревновании побеждает Рик Перри, предупреждая главу ФРС, что, если политика бюджетной экспансии будет продолжена, в Техасеемулучшенепоявляться. Панике поддались не только эксцентричные политики. Свой вклад внесли и консервативные экономисты, имеющие солидную репутацию. Так, например, известный монетаристиисторикФРСАланМелцервстатье,опубликованной3мая2009годав«New YorkTimes»,изложилследующеегрозноепредупреждение: ... …процентная ставка, устанавливаемая Федеральнойрезервнойсистемой,опустилась почти до нуля, и громадное увеличение банковскихрезервов,обусловленноетем,что ФРС скупает облигации и закладные, обязательно приведет к высокой инфляции, еслиэтонеостановить… …ни в одной стране, столкнувшейся с огромным бюджетным дефицитом, быстрым ростом денежных запасов и перспективой непрерывного обесценивания валюты, что происходит у нас, не было дефляции. Эти факторы предвещают инфляцию. Мелцер ошибался. После его предупреждения прошло два с половиной года, а регулируемая ФРС процентная ставка по-прежнему близка к нулю. Федеральная резервная система продолжала скупать облигации и закладные, еще больше увеличивая банковские резервы. Огромный бюджетный дефицит нисколько не сократился. Тем не менее средний уровень инфляции за этот период составил только 2,5 %, а если исключить фактор неустойчивости цен на продукты питания, электроэнергию и природные ресурсы, на чем настаивалсамМелцер,товсего1,4%.Такаяинфляцияниженормывретроспективе.И,что особеннолюбятподчеркиватьлиберальныеэкономисты,приОбамеинфляциябыланамного ниже,чемвовремякакбыбезмятежного«утравАмерике»–второгопрезидентскогосрока РональдаРейгана. Моиединомышленникизнали,чтотакибудет,–покаэкономиканаходитсявкризисе, стремительный рост цен невозможен. Об этом свидетельствовали теория и практика, а такжеистория,посколькувЯпонии,гдепосле2000годавусловияхэкономическогоспада огромныйбюджетныйдефицитсочетаетсясбыстрымростомденежныхзапасов,небылои намека на высокую инфляцию, а в настоящее время страна никак не может выбраться из дефляции. Откровенно говоря, мне казалось, что мы тоже можем столкнуться с угрозой последней (почему этого не случилось, я объясню в следующей главе). В любом случае прогнозы, что якобы инфляционные действия ФРС на самом деле не приведут к резкому ростуцен,подтвердились. И все-таки предупреждение Алана Мелцера выглядит разумным, правда? Если ФРС печатает много денег (именно так оплачиваются все облигации и закладные, которые покупает Федеральная резервная система), а правительство принимает бюджет с триллионнымдефицитом,почемумынедолжныожидатьрезкогоусиленияинфляции? Причиназаключаетсявэкономическомкризисе,вчастности–надеюсь,этоужестало знакомым понятием, – в ловушке ликвидности, когда даже нулевые процентные ставки недостаточныдлястимулированиярасходов,способныхвосстановитьполнуюзанятость.За пределами этого капкана печатание большого объема денег действительно приводит к инфляции,но,есливывловушкеликвидности,такогонепроисходит.Вдействительности, наскольковеликамассаденег,выпущенныхвобращениеФРС,неимеетзначения. Давайте сначала рассмотрим основные понятия, а потом перейдем к тому, что произошлонасамомделе. Деньги,спросиинфляция(илиееотсутствие) Всем известно, что выпуск большой массы денег обычно приводит к инфляции. Но каковконкретныймеханизм?Ответнаданныйвопросслужитключомкпониманию,почему этогонепроисходитвситуации,вкотороймыоказались. Сначала главное. На самом деле Федеральная резервная система не печатает деньги, хотя ее действия могут привести к их эмиссии Министерством финансов. ФРС покупает активы – обычно казначейские векселя [34] , или краткосрочный государственный долг США, хотя в последнее время и другие ценные бумаги тоже. Кроме того, ФРС выдает прямые ссуды банкам, что фактически одно и то же (можно считать это покупкой ссуд). Основнойвопрос,откудаФРСберетденьгидляприобретенияактивов.Ответ–извоздуха. Федеральная резервная система обращается, скажем, к «Citibank» и предлагает купить казначейские векселя на сумму 1 миллиард долларов. Приняв предложение, «Citibank» передает ФРС право собственности на векселя, а взамен получает кредит в размере 1 миллиарда долларов, который поступает на резервный счет банка, открытый, как и у всех коммерческих банков, в ФРС. (Эти резервные счета банки могут использовать так же, как мы используем банковские счета: выписывать чеки или по требованию клиентов снимать средстваналичными.)Данныйкредитничемнеобеспечен.Федеральнаярезервнаясистема обладаетуникальнымправомсоздаватьденьги. Чтопроисходитпотом?Вспокойныевремена«Citibank»нежелает,чтобыэтисредства бездвижениялежалинарезервномсчете,приносянебольшойиливообщенулевойдоходв виде процентной ставки, поэтому изымает деньги и ссужает их другим. Большая часть ссуженноговозвращаетсяв«Citi»либодругойбанк–большая,ноневсе,потомучтолюди предпочитают хранить часть своих средств наличными, то есть в виде кусочков бумаги с портретами умерших президентов. Деньги, возвращающиеся в банки, могут быть снова выданыввидекредитовит.д. Какимжеобразомэтотпроцесстрансформируетсявинфляцию?Ненапрямую.Блогер Карл Смит придумал полезный термин «идеальная инфляция», под которой он понимает убеждение,чтопечатаниеденегкаким-тообразомусиливаетростценнатоварыиуслуги, причем в обход обычных сил, стимулирующих спрос и предложение. Ничего подобного. Бизнеснепринимаетрешениеподнятьценувследствиеувеличенияденежныхзапасов.Цену поднимают из-за роста спроса на их продукт, и бизнесмены считают, что могут увеличить цены,существеннонеуменьшивчислопродаж.Людинетребуетповышенияжалованьяиз-за того, что прочитали или услышали о кредитной экспансии, – они ищут более высокооплачиваемую работу, потому что она стала более доступной и, следовательно, увеличиласьихрыночнаявласть.Причинатого,чтопечатаниеденег(насамомделепокупка ФРС активов на необеспеченные деньги, что примерно одно и то же) может привести к инфляции, заключается в том, что кредитная экспансия, запущенная ФРС такими покупками,ведеткростурасходовиповышениюспроса. Из этого следует, что работа печатного станка вызывает инфляцию, создавая бум, перегревающийэкономику.Еслинетбума,нетинфляции,иприэкономическомкризисенет причинбеспокоитьсяобинфляционныхпоследствияхвыпускаденег. А как же стагфляция – более чем неприятная ситуация, когда инфляция сочетается с высоким уровнем безработицы? Да, такое иногда случается. Нарушения в снабжении, напримерпринеурожаеилинефтяномэмбарго,могутпривестикростуценнасырье,даже еслиэкономикавцеломпогруженавкризис.Этоповышениецен,всвоюочередь,способно вызватьобщуюинфляцию,еслиумногихработниковоплатаиндексируетсявсоответствиис прожиточнымминимумом,чтоимеломестов70-хгодахХХвека–десятилетиестагфляции, но в американской экономике XXI столетия таких трудовых договоров немного, и мы наблюдали несколько резких скачков цен на нефть, особенно в 2007–2008 годах, которые привели к повышению потребительских цен, но не отразились на зарплатах и поэтому не вызвалиновыйвитокповышениязаработнойплатыицен. Безусловно,покупкаактивовФРСвполнеможетпривестикстремительномуростуцен ирезкомуростуинфляции.Темнеменееэтогонепроисходит.Почему? Причина опять та же самая – ловушка ликвидности, когда экономика не может выбраться из кризиса даже при близких к нулю процентных ставках. Фактически эта ловушкатормозитпроцесс,прикоторомпокупкиФРСобычноприводяткстремительному ростуцени,возможно,инфляции. Теперьсучетомвсего,сказанноговыше,рассмотримцепочкусобытий,начинающуюся с покупки ФРС пакетов облигаций у банков и оплаты этих облигаций кредитованием банковских резервных счетов. В нормальных условиях существования общества банки не хотят оставлять средства на этих счетах, а стремятся выдать их в качестве кредитов, но сегодня условия далеки от нормальных. Надежные активы практически не приносят прибыли, а значит, надежные кредиты тоже. Зачем же их выдавать? Кредиты, скажем малому бизнесу или корпорациям с сомнительными перспективами развития, приносят большийпроцент,ноонинебезопасны. ПоэтомукогдаФРСпокупаетактивы,кредитуярезервныесчетабанков,самибанкипо большей части оставляют средства на этих счетах. График ниже иллюстрирует, как со временемменяласьобщаясуммаэтихбанковскихсчетов.Послекраха«LehmanBrothers»она выросла с незначительной до гигантской. Другими словами, ФРС напечатала много денег, которыеникуданепошли. РезервныесчетабанковвФРС Выделенный сегмент обозначает период рецессии в США. Федеральный резервныйбанкСент-Луиса,research.stlouisfed.org После вмешательства ФРС банковские резервы резко возросли, не вызвав инфляции. Источник:шветуправляющихФедеральнойрезервнойсистемы. Теперь,вероятно,следуетподчеркнуть:этонезначит,чтопокупкиФРСбесполезны.В течениенесколькихмесяцевпослекраха«LehmanBrothers»Федеральнаярезервнаясистема выдала крупные кредиты банкам и другим финансовым учреждениям, которые, по всей видимости, предотвратили еще больший наплыв требований, чем тот, который мы наблюдали. Затем ФРС вышла на рынок коммерческих бумаг, используемых корпорациями длякраткосрочногофинансирования,чтопомоглобизнесуостатьсянаплавувпериод,когда банки не могли обеспечить нужного финансирования. То есть действия ФРС, очевидно, стали преградой на пути усиления финансового кризиса. Однако эти меры не вызвали инфляцию. «Но постойте! – воскликнут некоторые читатели. – У нас действительно высокаяинфляция!»Неужели?Давайтепосмотримнацифры. Наскольковысокаинфляция? Чем мы измеряем инфляцию? Основой, как и должно быть, служит индекс потребительских цен, в котором Бюро трудовой статистики США вычисляет стоимость корзины товаров и услуг, предположительно отражающих стандартные покупки среднестатистическойсемьи.Очемжесвидетельствуетиндекспотребительскихцен? Начнем с сентября 2008 года, когда последовал крах «Lehman Brothers» и ФРС – не случайно!–началаширокомасштабнуюпокупкуактивов,тоестьсталавмассовомпорядке печататьденьги.За3следующихгодапотребительскиеценывырослина3,6%,илина1,2% в год. Не похоже на высокую инфляцию, которую предсказывали многие, – Америка не уподобиласьЗимбабве. Темнеменеетемпыинфляциивэтотпериоднебылипостоянными.Втечениепервого годапослекраха«LehmanBrothers»ониупалина1,3%,вследующемгодувырослина1,1%, аещечерезгод–на3,9%.Неужелиэтоначалоинфляции? Нивкоемслучае.К2012годуинфляцияявнопошланаспад.Запредыдущие6месяцев она составила только 1,8 % в годовом исчислении, и рынки, судя по всему, не ожидали ее усиления в будущем. Это не стало неожиданностью для многих экономистов, в том числе для меня (и Бена Бернанке). Дело в том, что мы всегда утверждали: усиление инфляции в конце 2010 года и первой половине 2011-го было временным явлением, отражающим рост мировыхценнанефтьидругиеприродныеэнергоресурсы,иниреальногоинфляционного процесса,нисерьезногоусиленияинфляциикактаковойвСШАнет. Чтояподразумеваюпод«инфляциейкактаковой»?Здесьследуетвкратцеостановиться на термине, который большинство людей понимают неправильно, – базовой инфляции. Зачемнуженэтотпоказательикакегоизмеряют? Базовую инфляцию обычно рассчитывают, исключая из индекса потребительских цен стоимость продуктов питания и электроэнергии. Существуют и альтернативные методики, новсеониимеюттужесамуюцель. Позвольте прояснить пару моментов, которые часто вызывают непонимание. Базовая инфляция не применяется, например, для расчета индексации доходов в системе социальногострахования.Дляэтогоиспользуютобычныйиндекспотребительскихцен. Те, кто говорит, что это нелепый показатель, потому что люди вынуждены тратить деньги на еду и электричество и они должны присутствовать в показателе инфляции, не понимают суть. Базовая инфляция не предназначена для исчисления прожиточного минимума.Ееиспользуютдлядругого–измеренияинфляционнойинерции. Смысл вот в чем. В экономике часть цен постоянно колеблется в соответствии со спросомипредложением.Самыеочевидныепримерытакихтоваров–продуктыпитанияи природные ресурсы. При этом многие цены не подвержены подобным колебаниям. Они устанавливаются компаниями, у которых мало конкурентов, или монополизированы государствомипересматриваютсяразвнесколькомесяцевилидажелет.Этоотноситсяик заработнойплате. Главная особенность таких менее гибких цен состоит в том, что поскольку они пересматриваютсяредко,тоустанавливаютсясучетомбудущейинфляции.Предположим,я обдумываю цену на следующий год и предполагаю, что общий уровень цен, в том числе средняяценанаконкурирующиетовары,втечение12месяцевподниметсяна10%.Втаком случае я, наверное, назначу цену на 5 % выше, чем если бы принимал в расчет только текущиеположениедел. И это еще не все. Поскольку временно фиксированные цены пересматриваются через определенныеинтервалы,ихновоезначениечастобываетдогоняющим.Предположимеще раз,чтояустанавливаюценыодинразвгодиуровеньинфляциисоставляет10%.Тогдав моментпересмотраценони,вероятно,будутпримернона5%меньше,чем«должны»быть. Сложив этот эффект с ожиданием будущей инфляции, я, скорее всего, подниму цену на 10%,дажеесливданныймоментспросипредложениеболееилименеесбалансированы. Теперьпредставьтеэкономику,вкоторойвсепоступаютточнотакже.Этозначит,что инфляциястановитсясамосбывающимсяпрогнозом,еслинетсерьезногодисбалансамежду спросом и предложением. Когда ожидания, скажем, 10-процентной инфляции становятся «заложенными»вэкономику,потребуетсядовольнопродолжительныйпериодспада–годы высокой безработицы, – чтобы снизить этот уровень. Примером может служить дезинфляцияначала80-хгодовпрошлогостолетия,когданампришлосьпережитьсерьезную рецессию,преждечемростценснизилсяс10до4%. С другой стороны, всплеск инфляции, который не «заложен» таким способом, может быстро сойти на нет или даже обратиться вспять. В 2007–2008 годах повышались цены на нефтьипродовольствие,чтобылообусловленонеблагоприятнымипогоднымиусловиямии ростомспросасостороныразвивающихсяэкономик,вчастностикитайской.Этопривелок тому, что инфляция, измеренная индексом потребительских цен, на короткое время подскочиладо5,5%,нозатемценысноваснизились,иинфляциясталаотрицательной. Таким образом, реакция на усиление роста цен зависит от того, временное ли это явление, вроде произошедшего в 2007–2008 годах, или реализовалась разновидность инфляции, которая, по всей видимости, заложена в экономику и с которой будет трудно справиться. Есливнимательнопроанализироватьпериодсосени2010долета2011года,картинав целомполучаетсяпохожейнату,чтобылав2007–2008годах.За6месяцевценынанефтьи другие товары поднялись – опять преимущественно благодаря спросу со стороны Китая и других развивающихся стран, но ценовые показатели, исключающие продовольствие и природные ресурсы, повысились гораздо меньше, а рост заработной платы вообще не ускорился. В июне 2011 года Бен Бернанке объявил, что нет никаких серьезных свидетельств, что инфляция становится всеобъемлющей или укоренившейся в нашей экономике.Онсказал,чтонасамомделенедавнееповышениеуровняпотребительскихцен вызваноподорожаниемодного-единственногопродукта–бензина,азатемпредположил,что вближайшиемесяцыинфляцияуменьшится. Разумеется, за такое безразличие к росту цен он подвергся яростной критике правых. Почти все, кто поддерживал республиканцев, видели в росте цен на товары и услуги не временный фактор, искажающий цифры инфляции, а громадную инфляционную волну, и всякий, кто позволял себе усомниться в этом, мог рассчитывать на язвительный ответ. Однако Бернанке не ошибся: усиление инфляции действительно было временным и к настоящемумоментуужезакончилось. Можноливеритьцифрам?Позвольтемнесделатьещеодноотступлениеивернутьсяв мирконспирологическихтеорийинфляции. Рост цен упорно не желал ускоряться в соответствии с ожиданиями, и у тех, кто беспокоился по поводу инфляции, была возможность выбрать план действий. Они могли признать свою ошибку, могли просто игнорировать факты, а могли утверждать, что цифры лгут и ФРС скрывает истинный уровень инфляции. Первый вариант, насколько я могу судить,предпочелмалокто.Многиеобратилиськвариантуномердва,необращаявнимания на ошибочность собственных прежних прогнозов. Но были и такие, кто выбрал третий вариант, настаивая, что Бюро трудовой статистики корректирует данные, желая скрыть реальную инфляцию. Эти утверждения получили поддержку специалистов, когда Ниал Фергюсон,окоторомяупоминалприобсуждениибюджетногодефицитаиеговлиянияна экономику, использовал авторскую колонку в «Newsweek» для того, чтобы высказать свое мнение:насамомделеуровеньинфляциисоставляетоколо10%. Откудамызнаем,чтоФергюсоношибался?МожновзглянутьнарасчетыБюротрудовой статистикиСША–деятельностьэтогодепартаментаабсолютнопрозрачна–ипонять,что они более чем правдоподобны, а можно просто заметить, что если бы инфляция действительноприближаласьк10%,топокупательнаяспособностьнаселениядолжнабыла бы упасть, что противоречит фактам – эта способность замерла, но о резком падении не можетбытьиречи.Однаколучшевсегопростосравнитьофициальнуюценовуюстатистику с оценками независимых экспертов, особенно с интернет-проектом Массачусетского технологическогоинститута(МТИ)«BillionPricesProject».Этиоценкивцеломсовпадаютс официальнымицифрами. Разумеется, Массачусетский технологический институт тоже может участвовать в заговоре. Такимобразом,всяэтапаникапоповодуинфляциивызвананесуществующейугрозой. Реальная инфляция низка, и с учетом депрессивного состояния экономики в ближайшие годы,скореевсего,будетещениже. Вэтомнетничегохорошего.Уменьшающаясяинфляцияили,чтоещехуже,возможная дефляция значительно затруднят восстановление экономики. Наша цель должна быть противоположной:умеренныйростцен–скажем,базоваяинфляциянауровне4%.Кстати, именно такими темпы инфляции были во время второго президентского срока Рональда Рейгана. Взащитувысокойинфляции В феврале 2010 года Международный валютный фонд выпустил документ под названием «Пересмотр макроэкономической политики» («Rethinking Macroeconomic Policy»), написанный главным экономистом этой организации Оливье Бланшаром и двумя его коллегами. Содержание этого документа совсем не походило на то, что ожидаешь услышатьотМВФ.Этобылсвоегородасамоанализ,попыткапереосмыслитьдопущения,на которых на протяжении последних 20 лет строили свою политику и Международный валютныйфонд,ипочтивсе,ктозанималвысокиегосударственныепосты.Самоеглавное,в нем предполагалось, что центральные банки, такие как ФРС и Европейский центральный банк, нацелены на слишком низкую инфляцию и правильнее, возможно, было бы стремиться к 4 % инфляции, а не 2 % или меньше, что читалось нормой для «разумной» политики. Многие из нас были удивлены – не столько самим фактом, что Оливье Бланшар, известный специалист по макроэкономике, думает такое, а тем, что ему позволили это сказать. Бланшар много лет был моим коллегой в Массачусетском технологическом институте,иеговзглядынаэкономическиемеханизмы,надеюсь,неслишкомотличаютсяот моих. Следует отдать должное и МТИ – институт позволяет таким взглядам если не получатьофициальноеодобрение,тохотябыстановитьсяпредметомпубличнойдискуссии. Каковыжеаргументывпользуболеевысокойинфляции?Какмывскореубедимся,есть трипричины,покоторымонапринесетпользувтойситуации,вкотороймыоказались.Что произойдет,есливгодценыбудутрастина4,анена2%? Большинство экономистов, пытавшихся посчитать это, отвечают, что издержки окажутся минимальными. Очень высокая инфляция может привести к большим скрытым издержкам как из-за того, что не поощряет использование денег, подталкивая людей к бартерной экономике, так и вследствие серьезных трудностей планирования. Никто не пытаетсяпреуменьшитьужасытого,чтобыловВеймарскойреспублике,когдалюдивместо денеграсплачивалисьуглем,адолгосрочныеконтрактыиинформативнаябухгалтериястали невозможны. Приэтоминфляцияв4%несоздаетдаженамеканаподобныеэффекты.Повторю,что вовремявторогопрезидентскогосрокаРейганаростценравнялся4%итакойуровеньвовсе неказалсяужасным. Междутемуотносительновысокойинфляцииестьтрипреимущества. Более высокий рост цен способен ослабить напряжение, вызванное тем, что процентные ставки не могут стать отрицательными. Это подчеркивали Бланшар и его коллеги. Ирвинг Фишер – тот самый Фишер, что ввел понятие «долговая дефляция» (ключевоевпониманиидепрессии,вкотороймыоказались),–многолетназадсказал,что при прочих равных условиях более высокая ожидаемая инфляция делает заимствования привлекательнее. Если заемщики убеждены, что смогут отдать долг в долларах, которые значительно обесценятся по сравнению с сегодняшним днем, то с большей готовностью будутзаниматьитратитьприлюбойсуществующейставкепроцента. В нормальной ситуации такую готовность брать взаймы сдерживают более высокие процентные ставки. Теоретически и в значительной степени практически более высокая ожидаемая инфляция в точности соответствует более высоким процентным ставкам, но в настоящеевремямыпопаливловушкуликвидности,когдаставкипроцентавопределенном смысле«стремятся»котрицательным,хотянемогутопуститьсяниженуля,посколькулюди простодержатналичныесбереженияусебядома.Вэтомслучаеболеевысокийожидаемый рост цен не трансформируется – по крайней мере, на первом этапе – в более высокие процентныеставки,чтонаделеприведеткростузаимствований. Можносформулироватьэтонемногопо-другому(именнотакисделалБланшар):если докризисаобычныетемпыинфляциисоставляют4,ане2%,тократкосрочныепроцентные ставки держатся на уровне 7, а не 5 %, и тогда при кризисе у ФРС будет больше возможностейдляихснижения. Это не единственная польза более высокой инфляции. Существует такое понятие, как долговой навес – слишком большой долг частных лиц, создающий условия для момента Мински и последующего экономического кризиса. Дефляция, утверждает Фишер, угнетающе действует на экономику, увеличивая реальную стоимость долга. Инфляция же, наоборот, поможет уменьшить его реальную стоимость. В настоящий момент рынки, похоже,ожидают,чтов2017годууровеньценвСШАбудетна8%выше,чемсегодня.Если бывэтотпериодмысмоглиподнятьинфляциюдо4или5%вгод,ценыбылибына25% выше и реальная стоимость ипотечного долга оказалась существенно ниже, чем мы ожидаем. Экономика в этом случае намного дальше продвинулась бы по пути устойчивого восстановления. Существуетещеодинаргументвпользуболеевысокойинфляции,которыйнеособенно важен для Соединенных Штатов Америки, но имеет огромное значение для Европы: наблюдается нисходящая номинальная жесткость заработной платы. Другими словами, работники не желают мириться с явным сокращением зарплаты, и это подтверждено недавним опытом. Если вы скажете, что такое естественно, значит, не понимаете смысла: люди с меньшей готовностью принимают, скажем, сокращение зарплаты на 5 %, чем неизменноежалованье,покупательнаяспособностькоторогоуменьшенаинфляцией.Мыни вкоемслучаенеутверждаем,чтоонидемонстрируютсвоюглупостьилиупрямство:когда предлагают согласиться на сокращение зарплаты, возникает подозрение, не использует ли их работодатель в своих интересах, но этот вопрос даже не приходит в голову, если силы, поднимающиестоимостьэлектроэнергии,явнонеподвластныместномубоссу. Эта нисходящая номинальная жесткость (прошу прощения, но иногда профессиональный жаргон необходим для конкретизации того или иного понятия), вероятно,обусловливаетто,чтовСША,несмотрянаэкономическийкризис,нетдефляции. Некоторыеработникипотемилиинымпричинамполучаютприбавкукжалованью,илишь у относительно небольшой части заработок действительно уменьшается. Общий уровень зарплатпо-прежнемумедленнорастет,несмотрянамассовуюбезработицу,которая,всвою очередь,помогаетподдерживатьоченьмедленныйростцен. Для Америки такое положение дел не проблема. Наоборот, в настоящее время нам меньше всего нужно общее снижение зарплат (оно усугубит долговую дефляцию), но, как станет ясно из следующий главы, это серьезное затруднение для некоторых европейских стран, которым крайне необходимо сократить зарплаты относительно получаемых в Германии.Повторяю,этооченьсерьезнаяпроблема,однакоонанебылабыстольсерьезна, если бы в предыдущие годы уровень инфляции в Старом Свете составлял 3 или 4 %, а не чутьбольше1%.Болееподробномыпоговоримобэтомпозже. Теперь вы можете спросить, какой смысл желать более высокого роста цен? Вспомните, что теория идеальной инфляции несостоятельна: без покупательского бума ростаценпростонет.Нокакдостичьбума? Ответ следующий: нам требуется сочетание сильных финансовых стимулов и мер поддержкисостороныФРСиподобныхейструктурвдругихстранах.Впрочем,обэтоммы ещепоразмышляем,асейчасподведемнекоторыеитоги. В последние несколько лет мы слышали много тревожных прогнозов относительно инфляции. При этом тем, кто понимал природу экономического кризиса, в котором мы оказались,былаяснабезосновательностьтакихпредупреждений.Совершенноочевидно,что никаких огромных волн инфляции нет. На самом деле она слишком низка, и в Европе, к котороймыпереходим,этоодинизпризнаковисключительноопаснойситуации. Глава10.Сумеркиевро Прошло 10 лет с тех пор, как первая группа государств – членов Европейского союза сделала важный шаг и ввела общую валюту, евро. После долгих лет тщательной подготовки 1 января 1999 года евро стал официальной валютой для более чем 300 миллионов граждан вновь созданной еврозоны. Три года спустя, в первый день 2002 года, появились сверкающие монеты и хрустящие купюры, заменившие 12 национальных валют в кошельках и карманах людей. Через 10 лет мы отмечаем юбилей существования экономического и валютного союза и самого евро, оцениваем, насколько сбылисьнашиожидания.Послевведенияевро мы стали свидетелями благоприятных перемен. Еврозона выросла до 15 стран – в 2007годувнеевступилаСловения,ав2008-м Кипр и Мальта. Занятость населения и темпы роста экономики увеличиваются, многие показатели улучшаются. Более того, постепенно евро действительно становится международной валютой, и в мировой экономике голос еврозоны звучит все увереннее. Преимущества, которые принес с собой евро, относятся не только к области статистики. Евро означает широкий выбор, уверенность и больше возможностей в повседневной жизни людей. В этой брошюре мы приводим примеры неоспоримого улучшенияреалийдлявсехевропейцев[35]. Введение к брошюре «Десять лет евро: 10 историй успеха» («Ten Years of the Euro: 10 Success Stories»), изданной Европейскойкомиссией вначале2009года В последние несколько лет экономическое развитие в Европе и Соединенных Штатах Америки напоминает соревнование между больным и немощным или, если хотите, поединок, в котором решится, кто хуже отреагирует на кризис. В данный момент Европа, похоже,вырваласьвпереднапутиккатастрофе,нодофинишаещедалеко. Если такое сравнение кажется вам жестоким или похожим на американское зубоскальство,позвольтепрояснить:экономическиебедыЕвропыдействительноужасны,и не только из-за страданий, которые они причиняют людям, но и из-за политических последствий. Почти 60 лет Европа была вовлечена в своеобразный эксперимент, попытку преобразовать разоренный войной континент при помощи экономической интеграции, направить ее по пути мира и демократии. Вся планета поставила на успех этого экспериментаивслучаенеудачибудетобездолена. Экспериментначалсяв1951году.ТогдабылосозданоЕвропейскоеобъединениеугляи стали (ЕОУС). Не позволяйте прозаическому названию ввести себя в заблуждение: это оказаласьввысшейстепениидеалистическаяпопыткасделатьневозможнойвойнувЕвропе. Введя свободную торговлю хотя бы углем и сталью – то есть отменив все пошлины и ограниченияназаграничныепоставки,такчтосталелитейныезаводымоглипокупатьуголь у ближайшего производителя, даже если он находился по другую сторону границы, – соглашение принесло экономическую выгоду. Кроме того, теперь французские сталелитейщикистализависетьоннемецкихугольщиковинаоборот,такчтолюбыевоенные действия между странами были бы чрезвычайно разрушительными и, как все надеялись, невозможными. СозданиеЕОУСбылобольшимуспехомипримеромдлярядааналогичныхсоглашений. В 1957 году шесть государств Старого Света основали Европейское экономическое сообщество,таможенныйсоюзсзонойсвободнойторговливнутрииобщимипошлинамина импорт из-за пределов союза. В 70-х годах к этой группе стран присоединились Великобритания, Ирландия и Дания. Между тем Европейское экономическое сообщество постепенно расширяло свое влияние, предоставляя помощь беднейшим регионам и поддерживая демократические правительства на всем континенте. В 80-х годах прошлого столетия Испания, Португалия и Греция, избавившиеся от диктаторских режимов, были награждены членством в сообществе, и европейские государства упрочили экономические связи, гармонизировав регулирование, отменив пограничный контроль и гарантировав свободноеперемещениерабочейсилы. На каждом этапе выгода от более тесной экономической интеграции сопровождалась ещеболеевысокимуровнемполитическойсплоченности.Экономическаяполитиканикогда не ограничивалась только экономикой. Она также служила средством стимулирования европейского единства. Так, например, экономические предпосылки для свободной торговлимеждуФранциейиИспаниейвовремяправленияФрансискоФранкобылиничуть нехуже,чемпослеегосмерти(проблемысвступлениемИспаниивЕвросоюзпослесмерти диктатора тоже никуда не делись), но цель присоединения демократической Испании к европейскомупроектубыланамноговажнеесвободнойторговлистоталитарнымрежимом. Данное обстоятельство помогает объяснить то, что теперь воспринимается как фатальная ошибка,–решениеопереходенаобщуювалюту.Представителиевропейскойэлитыбылидо такой степени увлечены идеей создания мощного символа единства, что подчеркивали выгодыобщейвалютыиотмахивалисьотпредупрежденийосерьезныхнедостатках. Проблемас(единой)валютой Разумеется, использование нескольких валют сопряжено с реальными издержками, которых можно избежать при введении единой валюты. Бизнес с другими странами более затратен,еслитребуетсяменятьвалюту,иметьвналичиинесколькоразныхи/илидержатьв банках мультивалютные счета. Возможность колебания курсов привносит элемент неуверенности. Планирование затрудняется, а бухгалтерия становится более запутанной, когда доходы и расходы не всегда исчисляются в одних и тех же единицах. При политическомсоюзечемтеснееэкономическиесвязимеждусоседями,темсложнееиметь собственную валюту, поэтому, скажем, идея ввести в Бруклине свой доллар, как в Канаде, былабынеудачной. Впрочем, наличиесобственной валютыдаетисущественныепреимущества.Наиболее наглядным примером может служить девальвация – обесценивание своей валюты по отношениюкдругим,котораяиногдаоблегчаетпроцессадаптациикэкономическомушоку. Рассмотрим одну совсем не гипотетическую ситуацию. Почти все последнее десятилетие экономику Испании двигал вперед беспрецедентный бум на рынке жилья, финансируемыйвосновномзасчетмасштабногопритокакапиталаизГермании.Этотбум подпитывал инфляцию и увеличивал испанские зарплаты по сравнению с немецкими. Но оказалось, что основой процветания был мыльный пузырь, который, конечно, лопнул. В результате Испании требуется переориентировать экономику со строительства на производство товаров, однако в настоящий момент испанская промышленность неконкурентоспособна, потому что зарплаты в стране слишком высоки по сравнению с Германией.КаквернутьИспанииспособностьсоставитьконкуренцию? Один из способов – убедить (или заставить) испанских рабочих согласиться на снижениезарплаты.Насамомделеэтоединственныйспособ,еслиуИспаниииГермании однавалютаилииспанскаявалютажесткопривязанакнемецкой. АвотеслиИспанияимеетсобственнуювалютуисогласнадопуститьееобесценивание, выравнивание зарплат может быть достигнуто простой девальвацией. Снизив, к примеру, курс с 80 до 100 песет за 1 немецкую марку и сохранив зарплаты впесетах,сразу можно получитьснижениеиспанскихзарплатпосравнениюснемецкимина20%. Почему это сделать легче, чем договориться о снижении зарплат? Лучшее объяснение дал не кто иной, как Милтон Фридман, который обосновал преимущества плавающих обменных курсов в своей классической статье «В защиту плавающих валютных курсов» («The Case for Flexible Exchange Rates») в сборнике «Очерки позитивной экономики» («EssaysinPositiveEconomics»),вышедшемв1953году.Вотчтоонписал: ... Аргументвпользуплавающихвалютных курсов, как это ни странно, очень похож на аргументвпользупереходаналетнеевремя. Развенеабсурднопереводитьлетомстрелки часов, когда точно такой же результат может быть достигнут тем, что каждый человекизменитсвоипривычки? Для этого требуется, чтобы все приходили на работу на час раньше, обедали начасраньшеит.д. Но совершенно очевидно, что проще всем сразу перейти на летнее время, чем каждомуменятьсвойраспорядок,дажеесли всесогласныэтосделать. На валютном рынке ситуация аналогична. Проще позволить меняться одному курсу, обменному курсу валюты, чем зависетьотизменениймножества,которые в совокупности образуют структуру внутреннейцены. Совершенносправедливо.Работникивсегдавозражаютпротивснижениязарплаты,но особенногромко,еслинеуверены,чтоувсехостальныхонатожеуменьшится,астоимость жизнибудетпадатьсоответственнооплатетруда.Насколькомнеизвестно,ниводнойстране миранетрынкатрудаиинститутов,которыеспособныбезболезненнообеспечитьвсеобщее снижение зарплат в ситуации, которую я описал для Испании. Однако государства могут добиться снижения относительной величины заработной платы практически мгновенно и безсерьезныхпоследствийпридевальвациисвоейвалюты. Введениеобщейвалютыпредполагаеткомпромисс.Соднойстороны,уединойвалюты есть очевидные преимущества: снижение предпринимательских расходов и существенное улучшение планирования. С другой стороны, снижение гибкости может стать серьезной проблемой при асимметричном шоке, например обвале на процветающем рынке жилья в некоторых,ноневовсехстранах. Ценностьэкономическойгибкостисложновыразитьвцифрах.Ещесложнееподсчитать выгоду от общей валюты. Тем не менее существует обширная экономическая литература, посвященная критерию оптимальной валютной зоны – неуклюжий, но полезный профессиональный термин, обозначающий группу стран, которые выиграют от введения общейвалюты.Очемжеговоритсявэтойлитературе? О том, что странам нет смысла вводить общую валюту, если они не имеют тесных экономических связей. В конце 90-х годов ХХ века Аргентина установила фиксированный курс песо по отношению к доллару США – это несколько иное, чем отказаться от собственной валюты, но близко по смыслу. Однако вскоре выяснилось, что это решение было обречено на неудачу. Все закончилось девальвацией и дефолтом. Одна из причин заключаласьвтом,чтоэкономикаАргентиныбыласлабосвязанасамериканской–наСША приходилосьлишь11%импортаи5%экспортаэтойлатиноамериканскойстраны.Содной стороны, из-за небольшого объема торговли между Аргентиной и США преимущества фиксированного курса песо-доллар для бизнеса были относительно невелики. С другой стороны,Аргентинатерпеладвойныеубыткииз-заколебанийдругихвалют,вчастностиизза резкого падения курсов евро и бразильского реала по отношению к доллару, что существенноудорожалоаргентинскийэкспорт. На этот счет в Европе все было в порядке: приблизительно 60 % торговли стран СтарогоСветаприходитсядругнадругаиобъемэтойторговлиоченьвелик.Однакоподвум другим критериям – мобильности рабочей силы и фискальной интеграции – Европа не слишкомхорошоподходиладляобъединениявалют. Мобильность рабочей силы занимала центральное место в статье, которая была написана в 1961 году канадским экономистом Робертом Манделлом. С нее, собственно, и началось обсуждение оптимальной валютной зоны. Суть выводов Манделла состоит в следующем: намного легче реагировать на одновременный экономический бум в Саскачеване на юге центральной части Канады и спад в Британской Колумбии, или наоборот, если работники могут свободно перемещаться туда, где есть рабочие места. В реальной жизни люди, желающие работать, свободно перемещаются между канадскими провинциями, а также между штатами США, но между европейскими странами такого свободногоперемещениянет.Несмотрянаточтос1992годаевропейцыполучилиправона работу в любой стране Европейского союза, языковые и культурные барьеры настолько высоки, что даже серьезная разница в уровне безработицы приводит лишь к весьма скромноймиграции. Питер Кенен из Принстонского университета обратил внимание на значение фискальной интеграции через несколько лет после публикации статьи Манделла. Чтобы проиллюстрировать мысль Кенена, представим две экономики, на данный момент очень похожие (различия опускаем): в Ирландии и Неваде. И там и там лопнули огромные мыльныепузыринарынкежилья,затемпоследовалглубокийспад,вызвавшийрезкийрост безработицыимножествоневозвратовпоипотечнымкредитам. В Неваде эти удары были смягчены, причем существенно, правительством США. Сегодня этот штат платит гораздо меньше налогов в федеральный бюджет, но пожилые жители Невады по-прежнему получают пенсионное пособие, а Медикейд все так же оплачиваетихмедицинскиесчета,тоестьштатуоказываетсясерьезнаяпомощь.Междутем сохранность депозитов в банках Невады гарантирована Федеральной корпорацией страхованиядепозитов,ачастьпотерьиз-заневозвратаипотечныхкредитовприходитсяна «Fannie»и«Freddie»,которыеполучилипомощьфедеральногоправительства. Ирландия же может рассчитывать в основном на себя и должна сама помогать своим банкамвыплачиватьпенсииивыделятьденьгинасистемуздравоохраненияизсобственных, значительносократившихсядоходов.Тяжелыевременанаступилиитамитам,нокризисв Ирландиинамногоглубже,чемвНеваде,чтововсенеудивительно. 20 лет назад, когда начала воплощаться идея о единой европейской валюте, проблемы «общих денег» понимали многие. Развернулась широкая научная дискуссия (я в ней тоже участвовал). Большинство американских экономистов были скептически настроены по отношениюкевро,восновномпотому,чтоСоединенныеШтатыслужилихорошеймоделью того, что делает экономику подходящей для единой валюты, а Европа была далека от этой модели.Мобильностьрабочейсилы,считалимы,слишкомнизка,аотсутствиецентрального правительстваиавтоматическойзащиты,которуютакоеправительствообеспечивает,лишь усиливалисомнения. Нашипредупреждениябылипроигнорированы.Прелесть,еслитакможновыразиться, идеи евро, ощущение, что Старый Свет делает важный шаг на пути к окончанию истории войн и становится маяком демократии, – все это оказалось слишком сильным. На вопрос, как Европа будет справляться с ситуациями, когда экономика одних стран на подъеме, а других находится в кризисе – как сейчас в Германии и Испании, – официальные лица отвечали, что все европейские государства будут проводить разумную политику, исключающую асимметричный шок, но, если такое почему-то произойдет, структурные реформы сделают экономики стран Европы достаточно гибкими, способными на необходимыемеры. Напрактикемынаблюдалиэтотсильнейшийасимметричныйшок.Причинойегобыло самовведениеевро. Мыльныйпузырьевро Официально евро был введен в начале 1999 года, но банкноты и монеты появились только три года спустя. (Франк, марка, лира и т. д. стали деноминациями евро; 1французскийфранк=1/6,5597евро,1немецкаямарка=1/1,95583евроит.д.)Результат былнемедленнымисудьбоносным:инвесторыпочувствовалисебявбезопасности. Если конкретнее, они уже не боялись вкладывать деньги в экономику стран, которые раньше считались зоной повышенного риска. Исторически процентные ставки на юге Европы были существенно выше, чем в Германии, поскольку инвесторы требовали компенсацию за риск девальвации и/или дефолта. С приходом евро эта «премия» исчезла: испанский, итальянский и даже греческий долги считались почти такими же надежными, какнемецкий. ЭтопривелокзначительномуснижениюстоимостизаемныхсредствнаюгеЕвропыи вызвалобумнарынкахнедвижимости,которыйбыстропревратилсявгигантскиемыльные пузыри. Механизм этого бума и пузырей на рынке недвижимости отличался от механизма американского пузыря: меньше изощренных финансовых инструментов, больше прямого кредитования обычными банками. Впрочем, у местных банков было недостаточно средств дляподдержкивыдаваемыхкредитов,поэтомуонивмассовомпорядкепришлинаоптовый рынок, занимая средства у банков Центральной Европы, в основном в Германии, где подобного бума не наблюдалось. Таким образом, возникло массированное перетекание капиталаизцентраЕвропынабурноразвивающуюсяпериферию. Приток капитала подпитывал неснижающийся рост, который, в свою очередь, вел к повышению зарплат: за 10 лет после введения евро затраты труда на единицу продукции (зарплата, скорректированная с учетом производительности) в Южной Европе выросли приблизительно на 35 %,а вГерманиитолькона9%.ПроизводствонаюгеЕвропыстало неконкурентоспособным, а это означало, что у стран, привлекающих огромные деньги, началформироватьсятакойжепоразмерамторговыйдефицит.Чтобывымоглипонять,что произошлоичтотеперьприходитсяисправлять,награфикепоказаноувеличениеторгового дисбаланса в Европе после введения евро. Одна его часть отображает текущее сальдо (грубаяоценкаторговогобаланса)Германии,адругая–объединенноетекущеесальдостран GIPSI [36] (Греция, Ирландия, Португалия, Испания, Италия). Увеличивающийся разрыв – основаевропейскихпроблем. ТорговыйдисбалансвЕвропе После введения евро в экономиках Греции, Ирландии, Португалии, Испании, Италии образовался огромный дефицит текущего сальдо, что отражает уровень торговогодисбаланса.ТемвременемуГерманиинаблюдалсясравнимыйпоразмерам профицит. Источник:Международныйвалютныйфонд. Лишьнемногиепонимали,наскольковеликаопасность.Всехохватилосамодовольство, граничащеесэйфорией.Затемпузыри,какводится,лопнули. Финансовый кризис в Соединенных Штатах Америки стал причиной коллапса в Европе, но коллапс в любом случае был неминуем, раньше или позже. Внезапно евро оказался под воздействием асимметричного шока, который в значительной степени усугубилсяотсутствиемфискальнойинтеграции. Дело в том, что лопнувшие мыльные пузыри на рынке жилья – это произошло позже, чем в США, но в 2008 году уже началось – не просто погрузили пострадавшие страны в рецессию: они обернулись громадной нагрузкой на бюджет. Доходы упали вместе с производством и занятостью, расходы на пособия по безработице сократились, и правительства оказались (вольно или невольно) на крючке срочной помощи банкам, поскольку гарантировали не только вклады, но и во многих случаях долги своих банков перед банками стран-кредиторов. Накануне кризиса процентные ставки по долгосрочному долгуИрландиибыличутьниже,чемставкипонемецкимдолгам,аставкипоиспанскому долгучутьвыше.Внастоящеевремяпроцентыпоиспанскимдолгамв2,5разавыше,чемпо немецким,апоирландским–в4раза. Теперь вкратце об ответных мерах в области политики. Для этого необходимо обратиться к некоторым широко распространенным мифам. Дело в том, что история, которую вы, вероятно, слышали и которая фактически стала обоснованием европейской политики,значительноотличаетсяотвсегоизложенноговыше. БольшоезаблуждениеЕвропы Вглаве4яописалиразвенчалбольшуюложьобамериканскомкризисе–утверждение, чтоеговызвалиправительственныеструктуры,пытаясьпомочьбедным.УЕвропыестьсвоя искаженная версия, неверное описание причин кризиса, которое фактически ведет к политике,ухудшающейситуацию. Янесчитаюлюдей,распространяющихевропейскуюисторию,циниками,как,впрочем, и их американских коллег. Я не вижу сознательной подтасовки фактов и подозреваю, что большинство этих людей верят в то, что говорят, поэтому лучше скажу о большом заблуждении,анеобольшойлжи.Сутьотэтогонеизменится–теорияабсолютноневерная, а те, кто ее пропагандирует, подобно их заокеанским коллегам, категорически не желают видетьфакты,противоречащиеихвзглядам. Большим заблуждением Европы я называю убеждение, что европейский кризис обусловлен в основном финансовой безответственностью. Согласно этой версии, государства допустили чрезмерный дефицит бюджета, позволив себе слишком глубоко залезтьвдолги,итеперьоченьважноустановитьправила,которыепредотвратятповторение такойситуации. Читатели могут спросить: «Ведь именно это и случилось с Грецией?» Совершенно верно,хотягреческийслучайнесколькосложнее.Сутьвтом,чтоэтогонепроизошлововсех остальныхохваченныхкризисомстранах,аеслиречьидеттолькооГреции,токризисане былобы вообще –ееэкономиканевелика,менее3%совокупногоВВПстранзоныеврои лишь8%совокупногоВВПстранзоныевро,переживающихкризис. Насколько сильно вводит в заблуждение «эллинизация» европейского дискурса? Можно, конечно, ссылаться на финансовую безответственность Португалии, правда, не такую масштабную, но у Ирландии накануне кризиса были профицит бюджета и низкий уровень долга. В 2006 году Джордж Осборн, в настоящее время определяющий экономическую политику Великобритании, называл эту страну блестящим примером искусства возможного в проведении долгосрочной экономической политики. Испания такжеимелапрофицитбюджетаинебольшойдолг.ВИталиивысокийуровеньдолгаостался в наследство от 70-х и 80-х годов прошлого столетия, когда экономическая политика действительно была безответственной, однако соотношение долга и ВВП неуклонно уменьшалось. СоотношениедолгаиВВПстранGIPSI До начала кризиса в группе стран, переживающих в настоящее время финансовыетрудности,показателидолганеуклонноснижались. Источник:Международныйвалютныйфонд. Каквсеэтопонимать?Приведенныйграфикотображаетразмерыдолгавпроцентахот ВВП для «средней» страны, в настоящее время переживающей кризис, то есть среднее, взвешенное по ВВП отношение долга к ВВП для стран GIPSI. До 2007 года это среднее значение неуклонно уменьшалось – группа GIPSI совсем не выглядела транжирой, и финансовое положение входящих в нее государств постепенно улучшалось. Их долги резко вырослитолькопосленачалакризиса. Темнеменеемногиеоблеченныевластьюевропейцы,особеннонемецкиеполитикии государственные деятели, а также руководство Европейского центрального банка (ЕЦБ) и влиятельные специалисты финансовой и банковской сфер твердо стоят на своем, и даже сегодня никакие аргументы против «большого заблуждения» не могут поколебать их уверенность. В результате проблема реакции на кризис часто формулируется в терминах морали: люди попали в беду из-за собственных грехов и должны искупить вину страданиями. Этокрайненеудачныйподходкреальнымтрудностям,скоторымистолкнуласьЕвропа. ГлавнаяпроблемаЕвропы Ситуация в Старом Свете, а если конкретнее, в зоне евро, в общем – то есть при сложении показателей всех стран, сделавших евро своей валютой, – выглядит не так уж плохо.Долгичастныхлицигосударствнесколькониже,чемуСША,чтооставляетбольше пространства для маневра. Инфляция приблизительно такая же, как у нас, и нет никаких признаковееувеличения.Крометого,уЕвропывцеломсбалансированныйтекущийсчет,а этозначит,чтонетребуетсяпривлекатькапитализвне. Но Европа не едина. Это совокупность отдельных стран с собственным бюджетом и собственнымрынкомтруда,нобезсобственнойвалюты.Вэтомикроетсяпричинакризиса. Возьмем, к примеру, Испанию, экономику которой я считаю характерным примером кризисавзонеевро,инакакое-товремязабудемодефицитегосударственногобюджета.Как мы уже видели, в первые восемь лет существования евро в Испании наблюдался массированныйпритокденег,создавшийпредпосылкидлявозникновениямыльногопузыря на рынке недвижимости, что привело к значительному росту зарплат и цен относительно крупнейших экономик Европы. Главная проблема Испании, из которой проистекают все остальные,заключаетсявнеобходимостивернутьзарплатыиценынапрежнийуровень.Как этоможносделать? Начнем по порядку. Предположим, что ЕЦБ придерживается политики «дешевых» денег, а немецкое правительство ввело меры финансового стимулирования. Это означает полную занятость в Германии даже при сохранении высокого уровня безработицы в Испании. Таким образом, зарплаты в Испании вырастут незначительно или останутся на прежнем уровне, тогда как в Германии существенно увеличатся, в Испании издержки не изменятся,авГерманиивырастут.ИэтобудетотносительнолегкийвариантдляИспании– нелегкий,авсеголишьотносительнолегкий. Но немцам ненавистна даже мысль об инфляции – все еще из-за воспоминаний о событияхначала20-хгодовпрошлогостолетия.(Какэтонистранно,гораздохужепамятьо дефляционной политике начала 30-х годов, которая создала условия для прихода к власти всемизвестныхполитическихдеятелей.Подробнееобэтоммыпоговоримвглаве11.)Еще важнеето,Европейскийцентральныйбанкобязанподдерживатьстабильностьцен,иточка. Остаетсяоткрытымвопросостепениэтойобязательности,ияподозреваю,чтоЕЦБможет найти способ для обоснования умеренной инфляции, несмотря на то, что записано в документе, регулирующем его работу. Тем не менее высокая инфляция считается большим зломнезависимоотвозможныхпоследствийполитикиподдержаниянизкойинфляции. Теперь посмотрим, что это значит для Испании – стране придется снижать издержки при помощи дефляции, процесса, который на еврожаргоне получил название «внутренняя девальвация». Достичь этого очень трудно из-за нисходящей жесткости заработной платы: уровеньзарплатуменьшаетсямедленноинеохотнодажеприугроземассовойбезработицы. Любые сомнения относительно нисходящей жесткости заработной платы могут быть развеяныстатистикой.Возьмем,кпримеру,Ирландию,которуюпринятосчитатьстранойс необычайно гибким рынком труда – еще один эвфемизм, обозначающий ситуацию, когда работодателимогутотносительнолегкоувольнятьработникови/илиснижатьимзаработную плату. Несмотря на несколько лет очень высокого уровня безработицы (в данный момент около14%),зарплатывИрландиисократилисьтолькона4%отмаксимальногоуровня.Да, страна проводит внутреннюю девальвацию, но очень медленно. То же самое происходит в Латвии, которая не входит в зону евро, но отвергла предложение о девальвации своей валюты. В Испании средние зарплаты даже немного выросли, хотя уровень безработицы чрезвычайновысок,ноэтоотчастиможетбытьстатистическимзаблуждением. Кстати, если вам нужна иллюстрация утверждения Милтона Фридмана, что намного легче снизить зарплаты и цены, просто девальвировав валюту, посмотрите на Исландию. Крошечное островное государство прославилось масштабами финансовой катастрофы, и можно ожидать, что дела там обстоят хуже, чем в Ирландии. Однако Исландия отказалась отвечать по долгам безответственных банкиров. Кроме того, у страны было преимущество собственной валюты, что очень помогло восстановлению конкурентоспособности: правительствопростопозволилокронеобесцениться,иценывевроснизилисьна25%. У Испании собственной валюты нет. Это значит, что для сокращения издержек ей и другим странам придется пережить продолжительный период очень высокой безработицы, достаточно высокой, чтобы зарплаты медленно уменьшались. И это еще не все. До начала кризиса в странах, которые сейчас вынуждены сокращать расходы, отмечался самый высокий уровень долга частных лиц. Теперь эти государства столкнулись с дефляцией, увеличивающейреальноедолговоебремя. АкакжефинансовыйкризисирастущиеставкипогосударственнымдолгамвЮжной Европе? В значительной степени этот финансовый кризис является побочным эффектом лопнувших мыльных пузырей и чрезмерных расходов. После начала кризиса дефицит бюджета увеличился, а когда власти стали оказывать экстренную помощь банковской системе, долг внезапно вырос. Средства, к которым обычно прибегают государства, чтобы справиться с чрезмерной долговой нагрузкой, – сочетание инфляции и экономического роста,уменьшающеесоотношениедолгаиВВП,–длястранзоныевро,обреченныхнагоды дефляцииистагнации,негодились.Неудивительно,чтоинвесторысомневаются,захотяти смогутлигосударстваЮжнойЕвропыполностьювыплачиватьдолги. И это опять же не все. В кризисе зоны евро присутствует некий элемент, еще один недостаток общей валюты, оказавшийся неожиданным для многих людей, в том числе для меня. Выяснилось, что страны, не имеющие собственной валюты, чрезвычайно уязвимы перед самосбывающейся паникой, когда усилия инвесторов избежать потерь в случае дефолтаистановятсяпричинойдефолта,которогоонитакбоялись. ВпервыеэтумысльвысказалбельгийскийэкономистПаульдеГрауве,отметивший,что процентныеставкиподолгуВеликобританиинамногонижеставокпоиспанскомудолгу–2 и 5 % соответственно, несмотря на то, что у Великобритании долг и дефицит бюджета выше,афинансоваяситуация,повсейвидимости,хуже,дажесучетомиспанскойдефляции. Но, как указал де Грауве, в отличие от Великобритании, Испании угрожает опасность замораживанияликвидности. Онимелввидуследующее.Сегодняпочтиукаждогогосударстваестьдолги,причемне всеониразмещеныввиде30-летнихоблигаций.Имеетсябольшойобъем«быстрого»долга сосрокомпогашениявсегонесколькомесяцев,атакжедвух-,трех–ипятилетниеоблигации, срок выплаты по которым истекает в каждом текущем году. Правительства, чье существование зависит от способности продлить срок выплаты этих долгов, по существу продаютновыеоблигации,чтобыплатитьпостарым.Еслипокакой-топричинеинвесторы откажутся покупать новые ценные бумаги, даже в целом кредитоспособное государство будетвынужденообъявитьдефолт. Возможно ли такое в Соединенных Штатах Америки? Как это ни странно, нет. Федеральная резервная система может вмешаться и обязательно вмешается – выкупит федеральный долг, фактически напечатав деньги для покупки государственных облигаций. Тожесамоеотносится к Великобритании,Японииилюбойдругой стране,которая делает заимствования в своей валюте и имеет собственный центральный банк. Но этот сценарий возможен в странах зоны евро, которые не могут рассчитывать на экстренную помощь Европейскогоцентральногобанка.Еслигосударство,входящеевзонуевро,будетвынуждено объявитьдефолтиз-занедостатканаличныхсредств,существуетопасность,чтоононикогда полностьюневыплатитвнешнийдолг. В результате тут же возникает опасность кризиса, обусловленного самосбывающейся паникой, когда боязнь дефолта, вызванного нехваткой наличных денег, заставляет инвесторов избавляться от государственных облигаций, эту самую нехватку и провоцируя. Этот кризис еще не разразился, но уже видно, как существующее беспокойство относительно его вероятности может заставить инвесторов потребовать повышения процентных ставок по долгам тех стран, которые потенциально подвержены самосбывающейсяпанике. Конечно,сначала2011годанаблюдаетсяявноенеравенство:страны,сделавшиесвоей валютой евро, столкнулись с более высокой стоимостью заимствований по сравнению с государствами, где экономическая и финансовая ситуация аналогичны, но сохранилась собственнаявалюта.ЭтонетолькоВеликобританияиИспания.Мойлюбимыйпример–три страны на севере Европы (Финляндия, Швеция и Дания), каждая из которых считалась в высшей степени кредитоспособной. Тем не менее Финляндия, входящая в зону евро, столкнулась с более высокой стоимостью заимствований, чем Швеция, сохранившая собственную, свободно меняющуюся валюту, и даже Дания, установившая фиксированный обменный курс к евро, но все-таки имеющая свою валюту, и значит, возможность самостоятельносправитьсясдефицитомналичныхденег. Спасениеевро Похоже,еслипринятьвовниманиетрудности,которыевнастоящеевремяпереживает евро, евроскептики, предупреждавшие, что их континент не очень подходит для введения единойвалюты,былиправы.Болеетого,страны,неперешедшиенаевро(Великобритания, Швеция), сталкиваются с меньшими проблемами, чем их соседи, его использующие. Следует ли из этого, что попавшие в затруднительное положение государства должны простосменитькурсивернутьсякнезависимымвалютам? Не обязательно. Даже такие предсказатели сумерек евро, как я, понимают, что в нынешних условиях отказ от общей валюты будет иметь очень серьезные последствия. Преждевсего,любаястрана,изъявившаяжеланиепокинутьзонуевро,тутжестолкнетсяс массовым наплывом требований к банкам, поскольку вкладчики бросятся переводить свои средства в более надежные страны зоны евро. Возвращение драхмы или песеты создаст громадныеюридическиепроблемы,посколькувсепопытаютсяопределитьсуммудолгаили контракта,деноминированноговевро. Более того, отказ от евро станет серьезным политическим ударом по более широкому европейскому проекту – достижению единства и демократии через экономическую интеграцию,а,какяотмечалвсамомначалеглавы,этотпроекточеньваженнетолькодля Европы,ноидлявсегомира. Каковжеоптимальныйпутькспасениюевро?Икакдостигнутьэтойцели? Первое,исамоесрочное,–Европадолжнаположитьконецприступампаники.Темили инымспособомнеобходимогарантироватьадекватнуюликвидность–датьгарантию,чтоу государств просто не закончатся наличные деньги из-за паники на рынке, сравнимую с гарантией, которая на практике существует для стран, занимающих в собственной валюте. Очевидный способ достижения этой цели – готовность Европейского центрального банка покупатьгосударственныеоблигациистранСтарогоСвета. Далее, государствам, где цены и расходы запредельно высоки (европейские страны с большимторговымдефицитом,которыйонибольшенемогутсебепозволить),нужнонайти приемлемый путь к восстановлению конкурентоспособности. На короткое время страны с профицитомторговогобалансадолжныстатьглавнымисточникомспросанаэкспортстран с торговым дефицитом. Со временем, если этот путь не приведет к сильной дефляции в последних, в странах с торговым профицитом надо будет задействовать умеренную, но заметную инфляцию, а также несколько меньший, но все-таки существенный рост цен на товарыиуслуги–скажем,3или4%,вовсейеврозоне.Этопотребуетполитикисерьезной монетаристскойэкспансиисостороныЕЦБвсочетаниисфинансовымстимулированиемв Германииинекоторыхдругих,менеекрупныхстранах. Инаконец,хотявосноветрудностейлежатвовсенефискальныеаспекты,внастоящее времяустран,имеющихдефицитторговогобаланса,действительноестьпроблемыдолгаи бюджетногодефицита,поэтомуимпридетсяпринятьмерыстрогойэкономииипривестив порядоксвоифинансы. Вотчтотребуетсядляспасенияевро.Ачтомывидимвдействительности? Во-первых, меня приятно удивил Европейский центральный банк после того, как его главой стал Марио Драги, сменивший Жана-Клода Трише. Да, Драги решительно отверг требования выкупать государственные облигации стран, переживающих кризис, однако сумел достичь той же цели обходным путем, объявив о программе, согласно которой ЕЦБ будетпредоставлятьнеограниченныекредитычастнымбанкам,принимаявкачествезалога государственные облигации европейских стран. В результате в настоящее время снизилась вероятность самосбывающейся паники, ведущей к резкому росту процентных ставок по европейскимгосударственнымоблигациям. Идажеприэтом«экстремальные»страны(Греция,ПортугалияиИрландия)оказались исключенными из рынков частного капитала. Им приходится рассчитывать на ряд экстренных программ кредитования от «большой тройки» из более сильных европейских государств, ЕЦБ и Международного валютного фонда. К сожалению, «тройка» выделяет слишком мало денег – и слишком поздно. В обмен на экстренное кредитование от стран, переживающих кризис, требуют немедленного введения драконовских мер по сокращению расходов и увеличению налогов – эти программы только усугубляют экономическую депрессию и оказываются недостаточными даже для поддержки бюджета, потому что сжимающаясяэкономикаприводиткпадениюналоговсоборота. Между тем для того, чтобы создать обстановку, в которой страны с торговым дефицитом могли бы начать восстанавливать конкурентоспособность, ничего не было сделано.Дажепритомчтотакиегосударстваподталкиваликстрогойэкономии,встранах, имеющих профицит, принимались собственные программы экономии, подрывавшие надежды на рост экспорта. Решительно отвергая необходимость несколько большей инфляции,Европейскийцентральныйбанквпервойполовине2011годаподнялпроцентные ставки, дабы предупредить угрозу инфляции, существовавшую только в фантазиях его руководителей.(Впоследствииставкиснизили,ноогромныйущербужебылнанесен.) Почему же Европа так неудачно отреагировала на кризис? Частично я уже ответил на этот вопрос: похоже, большинство европейских лидеров твердо придерживаются «эллинизированной» версии, полагая, что все, а не только Греция, страдают из-за собственной финансовой безответственности. Ложное убеждение естественным образом приводит к реализации ошибочных мер: если причиной болезни было финансовое расточительство, то лекарством должно стать финансовая добродетель. Другими словами, экономикарассматриваетсякакморальнаякатегория,причемгрехи,закоторыепоследовало наказание,побольшейчастивыдуманы. Это лишь один аспект. Неспособность Европы заняться реальными проблемами и сосредоточение на проблемах несуществующих вовсе не уникальны. В 2010 году большая частьполитическойэлитыпообестороныАтлантикиточнотакжеувлекласьошибочными теориями относительно внешнего долга, инфляции и экономического роста. В следующей главе я попытаюсь объяснить природу этих заблуждений, а также, что гораздо сложнее, почемутакмноголюдей,обладающихвластью,повериливних. Глава11.Сторонникистрогойэкономии Одно сокращение за другим: многие экономисты говорят, что тут есть явная угрозадефляции.Какововашемнение? Не думаю, что эта угроза может материализоваться. Наоборот. Инфляционные ожидания очень хорошо согласовывались с нашей оценкой – менее 2 %, ближе к 2 % – и оставались таковыми во время недавнего кризиса. Что касается экономики, предположение, что меры строгогоконтролярасходованияденегмогут вызватьстагнацию,ошибочно.Ошибочно? Да. На самом деле в данных обстоятельствах все, что помогает укрепить уверенность частных лиц, фирм и инвестороввустойчивостигосударственных финансов, полезно для ускорения экономического роста и создания новых рабочих мест. Я твердо убежден, что в нынешней ситуации политика укрепления доверия стимулирует, а не тормозит восстановлениеэкономики,посколькусегодня ключевымфакторомявляетсяуверенность. Интервью президента Европейского центрального банка Жана-Клода Трише итальянской газете «ФаRepubblica»,июнь 2010года В течение нескольких пугающих месяцев, последовавших за разорением «Lehman Brothers», почти все крупные государства согласились, что нужно бороться с внезапным падением расходов частного сектора, и обратились к политике финансовой и монетаристскойэкспансии–увеличитьрасходы,снизитьналоги,напечататьденежнуюбазу – в попытке ограничить ущерб. В своих действиях они опирались на уроки Великой депрессии,закоторыебылауплаченавысокаяцена. В 2010 году случилось нечто невообразимое: большая часть мировой политической элиты–банкирыируководителифинансовыхведомств,которыеопределяютобщепринятые взгляды, – решила забыть уроки истории, отбросить учебники и объявить черное белым. Другимисловами,внезапновошливмодупризывысокращатьрасходы,взвинчиватьналогии дажепроцентныеставки,несмотрянаугрозумассовойбезработицы. Иэтодействительнопроизошло:квесне2010года,когдаОрганизацияэкономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала последний доклад о ситуации в экономике,ужеутвердилосьдоминированиесторонниковсрочныхмерстрогойэкономии– «экономов»,какудачноназвалихфинансовыйаналитикРобПаренто. ОЭСР–этосвоегородамозговойцентр.Организацияимеетштаб-квартирувПарижеи финансируется богатыми странами, из-за чего экономически развитый мир иногда называют просто «ОЭСР» – членство в этом клубе стало почти синонимом статуса развитого государства. В сущности, это конвенционный институт – место, где документы согласовываютсячутьлинепобуквам. ИкакойжесоветэтотглашатайздравогосмысладалправительствуСШАвесной2010 года, когда инфляция была низкой, уровень безработицы очень высоким, а стоимость государственныхзаимствованийрекордномаленькой?ВластиАмерикидолжнынемедленно приступитьксокращениюбюджетногодефицита,аФедеральнаярезервнаясистемакконцу годасущественноповыситькраткосрочныепроцентныеставки. К счастью, правительство Соединенных Штатов не последовало этому совету. После завершения программы мер поддержки, принятой администрацией президента Обамы, наблюдалосьнекотороепассивноеужесточениефинансовойполитики,ноникакнесдвигв сторону строгой экономии. ФРС не только поддерживала низкие процентные ставки, но и объявила о программе покупки облигаций, пытаясь придать вялому восстановлению экономики новый импульс. В Великобритании же в результате выборов к власти пришла коалицияконсерваторовилиберал-демократов,которыеотнеслиськсоветуОЭСРсерьезно и приняли программу упреждающих бюджетных сокращений, даже несмотря на то, что Великобритания, подобно Америке, столкнулась с высокой безработицей и очень низкой стоимостьюзаимствований. Тем временем на Европейском континенте строгая финансовая дисциплина становилась все более популярной, и в начале 2011 года ЕЦБ поднял процентные ставки, несмотря на глубокий экономический спад в зоне евро и отсутствие серьезной угрозы инфляции. ОЭСРбыланеединственнойорганизацией,требовавшеймонетаристскихифискальных ограничений даже в условиях кризиса. К ней присоединились другие, в том числе Банк международныхрасчетов(БМР)соштаб-квартиройвБазеле,атакжеизвестныеэкономисты, например Рагурам Раджан из Чикагского университета, и влиятельные бизнесмены, в частности глава инвестиционного фонда «Ртсо» Билл Гросс. В Америке лидеры республиканцев началиприводитьаргументыв пользустрогой экономии,чтобыоправдать собственные призывы к сокращению расходов и жесткой монетаристской политике. Конечно,некоторыелюдииорганизациисопротивлялисьэтойтенденции–примечательно и особенно приятно, что Международный валютный фонд оставался рупором того, что я называю разумной политикой. Справедливости ради следует отметить, что в 2010–2011 годахлюди,которыхявследзаблогеромДунканомБлэкомназываю«большимидядями»,– те, к кому прислушиваются влиятельные и уважаемые специалисты, – все больше склонялиськмнению,чтожесткаяэкономиянепринесетпользы,несмотрянаотсутствие каких-либо признаков полного восстановления после финансового кризиса и его последствий. Чтожестоялозаэтимвнезапнымизменениемполитическоймоды?Собственно,насей вопросможноответить,еслипопытатьсяпонятьосновныеаргументы,которыеприводились в пользу ужесточения фискальной и денежной политики, или мотивы тех, кто с такой готовностьюотказывалсяотбитвысбезработицей. Вданнойглавеяпопытаюсьрассмотретьобаварианта,носначалаобратимсяксути. Сделать это не так просто: попытка опровергнуть доводы «экономов» напоминает стрельбу по движущейся мишени. В первую очередь это касается процентных ставок – у меня часто возникало ощущение, что сторонники высоких процентных ставок играют в «кельвинбол» – игру из комиксов «Кельвин и Хоббс» («Calvin and Hobbes»), в которой участники постоянно придумывают новые правила. ОЭСР, БМР, многие экономисты и финансисты, похоже, были абсолютно уверены в том, что процентные ставки следует повышать, но объяснения причин постоянно менялись. Такое непостоянство, в свою очередь,заставляетпредположить,чтоистинныемотивытребованийужесточитьполитику имеют мало общего с объективными оценками экономики. Это также означает, что я не в состоянииопровергатьаргументывпользурежимастрогойэкономии:ониоченьразныеи невсегдасогласуютсядругсдругом. Начнемсдовода,который,повсейвидимости,имелнаибольшуюсилу,–страха,аесли конкретнее,страха,чтогосударства,которыенеоткажутсяотпризывов(иихвоплощенияна практике)кстрогойэкономиидажеприугрозевысокойбезработицы,ждетдолговойкризис, подобныйтому,чтопереживаетсейчасГреция. Факторстраха Концепция политики строгой экономии возникла не на пустом месте. Даже в первые месяцыпослекраха«LehmanBrothers»звучалиголоса,осуждавшиепопыткиспастикрупные экономики при помощи дефицитного финансирования и включения печатного станка, однаковразгаркризисаонипересталибытьслышны–ихзаглушилхортех,ктопризывалк немедленным стимулирующим мерам. Правда, к концу 2009 года финансовые рынки и мировая экономика стабилизировались, так что необходимость в срочных действиях вроде бы отпала. Затем начался греческий кризис, за который антикейнсианцы всего мира ухватились как за пример того, что произойдет с остальными, если свернуть с прямой и узкойтропинкифинансово-бюджетныхдобродетелей. В главе 10 я уже отмечал, что греческий долговой кризис был уникален даже для Европы и долговой кризис остальных стран зоны евро стал результатом финансового кризиса,аненаоборот.Темвременемвгосударствах,сохранившихсобственнуювалюту,не наблюдалось и намека на греческий сценарий накопления внешнего долга, даже при большом долговом бремени и дефиците бюджета, как у Соединенных Штатов Америки, а такжеВеликобританиииЯпонии. Ниодноизэтихнаблюдений,похоже,неучитывалосьвдискуссииотом,чтонадлежит делать в экономике. В исследовании, посвященном взлету и падению кейнсианской политики в период кризиса, политолог Генри Фаррелл отмечал: «Коллапс доверия участников рынка в Греции был интерпретирован как притча о рисках бюджетного расточительства. Государствам, столкнувшимся с серьезными бюджетными трудностями, грозит катастрофически быстрое снижение доверия игроков рынка и, возможно, полный крах». Действительно, у политиков вошло в моду предупреждать всех нас о неминуемом апокалипсисе, который ждет человечество, если мы немедленно не примем меры для сокращения бюджетного дефицита. Эрскин Боулз, сопредседатель – от Демократической партии! – согласительной комиссии, которая должна была представить долговременный плансокращениябюджетногодефицита,всвоемдокладеконгрессувмарте2011года,через несколько месяцев после того, как комиссия не смогла прийти к соглашению, пророчествовал,чтотеперьбюджетныйкризисможетразразитьсясоднянадень: ... От этой проблемы никуда не деться, и, по утверждению бывшего главы ФРС и агентства «Moody’s», ее существование все равно придется признать. Возможно, через два года, возможно, немного раньше или немного позже. Остановитесь и представьте на минуту, что случится, если банкиры в Азии подумают, что мы не будем придерживаться твердой позиции относительно нашего долга, что мы не в состоянии выполнять свои обязательства, и простоперестанутпокупатьнашидолги. Что произойдет с процентными ставками? Что произойдет с американской экономикой? Если мы не приступим к решению этой проблемы, рынки нас полностью разорят. Проблема реальна, решения болезненны, но действовать необходимо. ЗатемсопредседательэтойжекомиссииАланСимпсонвыступилсутверждением,что этослучитсяраньшечемчерездвагода.Темвременемреальныеинвесторы,похоже,совсем не беспокоились: процентные ставки по долгосрочным облигациям США – по словам Боулза и Симпсона – оставались низкими по историческим меркам и в течение 2011 года упалидорекордногоуровня. Стоит упомянуть еще о трех аспектах. Во-первых, в начале 2011 года у алармистов имелось любимое объяснение явного противоречия между их пугающими заявлениями о неминуемой катастрофе и процентными ставками, сохраняющимися на низком уровне: по их утверждениям, Федеральная резервная система искусственно поддерживала низкие процентные ставки, скупая долги по программе смягчения денежно-кредитной политики. Ставки взлетят в июне, после завершения программы, предрекали они. Не взлетели. Вовторых, проповедники неминуемого долгового кризиса видели подтверждение своих взглядов в том, что в августе 2011 года агентство «Standard & Poor’s» снизило кредитный рейтингСША,лишивегостатусаAAA.Звучализаявления,чторыноксказалсвоеслово,но слово сказал не рынок, а рейтинговое агентство – то самое, которое вместе с другими присвоило кредитный рейтинг AAA многим финансовым инструментам, в конечном счете превратившимся в «токсичный мусор». Реакция реального рынка на снижение рейтинга «Standard & Poor’s» была… никакой. Даже наоборот – в США стоимость заимствований пошлавниз.Какотмечалосьвглаве8,этонесталосюрпризомдляспециалистов,изучавших опытЯпонии:в2002году,когдаэкономическаяситуациявэтойстраненапоминалато,что происходиловСШАв2011году,«Standard&Poor’s»иегоконкурент«Moody’s» понизили кредитныйрейтингЯпонии,ноничегострашногонеслучилось. Инаконец,дажеесливсерьезвосприниматьпредупрежденияонаступающемдолговом кризисе, совершенно не очевидно, что немедленное ужесточение финансовой политики – сокращениерасходовивзвинчиваниеналогов,когдаэкономикауженаспаде,–поможетего предотвратить. Одно дело – те же меры, когда ситуация в экономике близка к полной занятости, а центральный банк поднимает ставки для предотвращения инфляции. В таком случаесокращениерасходовнеугнетаетэкономику,посколькуцентральныйбанкспособен компенсировать подавляющий эффект, снижая или, во всяком случае, не повышая процентные ставки. Если экономика переживает глубокий спад и процентные ставки уже близки к нулю, сокращение расходов не поможет. Такая мера лишь еще больше повредит экономике–приведеткснижениюгосударственныхдоходов,сводянанет,покрайнеймере частично,попыткусокращениябюджетногодефицита. Так что если вы беспокоились по поводу возможной потери уверенности или относительно перспектив бюджета, экономическая логика подсказывает, что строгой экономии придется подождать, то есть должны существовать долгосрочные планы сокращения расходов и увеличения налогов, но такие меры следует вводить только после того,какэкономикаокрепнет. «Экономы» отвергали эту логику, настаивая на том, что для восстановления уверенности необходимы немедленные сокращения и эта самая восстановленная уверенность сделает данные сокращения стимулом к развитию экономики, а не наоборот. Тут мы подходим ко второму аспекту аргументации – спору о влиянии режима строгой экономиинапроизводствоиуровеньбезработицы. Феяуверенности ЭтуглавуяначалцитатойизинтервьюЖана-КлодаТрише,которыйдоосени2011года занимал пост президента Европейского центрального банка. Его слова отражают необыкновеннооптимистичнуюинеобыкновеннонеумнуютеорию,проникшуювкоридоры власти в 2010 году. Эта теория не отрицает, что прямым следствием урезания государственныхрасходовбудетсокращениеспроса,припрочихравныхусловияхведущегок экономическомуспадуиростууровнябезработицы.ТемнеменееТришеите,кторазделял еготочкузрения,настаивали,чтоэтотнепосредственныйэффектслихвойкомпенсируется «уверенностью». Ещераньшеяназвалэтутеориюфеейуверенности,иназвание,похоже,прижилось.В чем же суть? Неужели сокращение государственных расходов способно увеличить спрос? Да, способно. Действительно, есть пара вариантов, при реализации которых сокращение расходовможетпривестикусилениюспроса.Этоснижениепроцентныхставокиожидание будущегосниженияналогов. Снижение процентных ставок работает следующим образом. Впечатленные усилиями правительства по уменьшению дефицита бюджета инвесторы пересматривают в сторону снижения свои ожидания относительно будущих государственных заимствований и, следовательно, уровня процентных ставок. Долгосрочные процентные ставки отражают ожидания уровня процентных ставок в будущем, поэтому ожидание сокращения государственных заимствований может привести к немедленному снижению процентных ставок,аэто,всвоюочередь,стимулируетростинвестиционныхрасходов. Меры строгой экономии могут впечатлить и потребителей: решимость государства сократить свои расходы вызывает у них надежду на будущее снижение налогов. Вера в ослаблениеналоговойнагрузкиспособназаставитьлюдейчувствоватьсебябогаче.Онаже подтолкнетпотребителейкувеличениюрасходов–опять-такинемедленно. Такимобразом,вопросневтом,способенлирежимстрогойэкономиистимулировать экономику при реализации этих вариантов, а в том, насколько оправданна вера в то, что благоприятныеэффектысниженияставокиожидаемогоуменьшенияналоговкомпенсируют непосредственный угнетающий эффект сокращения бюджетных расходов, особенно в нынешнихусловиях. На мой взгляд – его разделяют многие экономисты, – ответ ясен: стимулирующая экономиякрайнемаловероятнаивцелом,ивособенностисучетомсостояния,вкотором пребывал мир в 2010 году и продолжает пребывать два года спустя. Повторяю, для доказательстваутверждений,подобныхтому,чтосделалЖан-КлодТришевинтервьюгазете «LaRepubblica»,простосуществованияэтихсвязанныхсуверенностьюэффектовнехватит. Необходимо, чтобы они были достаточно сильными для компенсации непосредственного угнетающего эффекта мер строгой экономии. Такое трудно представить для фактора процентных ставок, поскольку в начале 2010 года их уровень был уже низким, а сейчас, когда я пишу эту книгу, снизился еще больше. Что касается эффекта ожидания налоговых послаблений, попробуйте вспомнить, кто из ваших знакомых решает, сколько он может потратить в этом году, пытаясь оценить, как принимаемые сегодня решения властей предержащих в области фискальной политики отразятся на его налогах через пять или десятьлет? Не важно, отвечают «экономы»: мы располагаем убедительными эмпирическими доказательствамисвоихутверждений.Обэтомстоитрассказать. За десять лет до кризиса, в 1998 году, экономист из Гарварда Альберто Алесина опубликовал статью под названием «Фискальное регулирование» («Tales of Fiscal Adjustments»), посвященную странам, которые стремились сократить большой дефицит бюджета. В своем исследовании Алесина приводил доводы в пользу сильного влияния уверенности – настолько сильного, что во многих случаях меры строгой экономии ведут к экономическому росту. Вывод неожиданный, но тогда он не стал предметом пристального внимания – и критического анализа тоже, как того можно было ожидать. В 1998 году большинствоэкономистоввсеещеполагали,чтоФРСидругиецентральныебанкивлюбой момент могут принять все необходимые меры для стабилизации экономики, поэтому влияниефискальныхмернеказалосьсколь-нибудьсущественным. Естественно, совсем иной была ситуация в 2010 году, когда главным в спорах об экономической политике стал выбор между усилением стимулирования и строгой экономией. Сторонники последней ухватились за давний вывод Алесины, а также за его новую работу, написанную в соавторстве с Сильвией Ардагной, где предпринималась попыткавыявитьсерьезныеизмененияфискальнойполитикидлямногихстраниширокого спектра временных интервалов, а также утверждалось, что есть немало положительных примеровстимулирующейэкономии. Эти заявления были подкреплены апеллированием к историческим примерам. ВзглянитенаИрландию80-хгодовХХвека,говорилиавторы,наКанадусередины90-хили другиестраны.Онизначительносократилидефицитбюджета,иихэкономикапереживала подъем,анеспад. Вспокойныевременановейшиенаучныеисследованияиграюточеньскромнуюрольв дебатах о реальной политике, но так, наверное, и должно быть. Кто из политических деятелейвразгаржаркихспоровдействительноспособеноценитькачествопрофессорского статистического анализа? Лучше перенести научные дебаты на потом, а сейчас заняться делом. Выводы Алесины и Ардагны были мгновенно приняты и одобрены высокопоставленными политиками всего мира. Это очень печально, поскольку при внимательном изучении ни статистические данные, ни исторические примеры не выдерживаюткритики. Почему?Главныхпричиндве:ложнаякорреляцияитотфакт,чтофискальнаяполитика неединственноесредствоулучшитьситуацию. Чтокасаетсяпервойпричины,рассмотримстремительныйпереходСШАотдефицитак профицитубюджетавконце90-хгодовпрошлогостолетия.Этотпереходассоциировалсяс быстро растущими темпами производства, но можно ли считать его демонстрацией стимулирующей экономии? Нет, нельзя: и экономический бум, и сокращение бюджетного дефицитавзначительнойстепениотражалитретийфактор–технологическийбуминекий фантом,которыйтолкалэкономикувперед,нотакжевызывалростстоимостиакций,что,в свою очередь, трансформировалось в увеличение налогов с оборота. Корреляция между сокращением дефицита и укреплением экономики не отражала причинно-следственную связь. Да, Алесина и Ардагна исключили один источник ложной корреляции – уровень безработицы, но при тщательном изучении их работы становится ясно, что этого недостаточно. Примеры жестких фискальных мер и финансового стимулирования не соответствуют событиям реальной политики – например, авторы не упомянули ни о масштабныхусилияхпостимулированиюэкономикивЯпониив1995году,ниоповоротек мерамстрогойэкономиив1997-м. В2011годуаналитикиизМеждународноговалютногофондапопыталисьвзглянутьна проблемучерезпризмуобщедоступнойинформацииобизмененияхфискальнойполитики, чтобы выявить примеры строгой бюджетной экономии. Что же они обнаружили? То, что жесткиебюджетныеограниченияугнетают,анестимулируютэкономику. Идажеэтотподход,повсейвидимости,недооценивает,насколькокейнсианскимстал теперьмир.Почему?Потомучтоправительстваобычноспособнысгладитьэффектстрогой бюджетнойэкономии,вчастностиснижаяпроцентныеставкии/илидевальвируявалюту,но эти меры недоступны большинству стран, экономика которых затронута нынешним глобальнымкризисом. Рассмотримещеодинпример.Всередине90-хгодовХХвекаКанадарезкосократила дефицитбюджета,сохраниввысокиетемпыэкономическогороста.КогдавВеликобритании пришло к власти нынешнее правительство, его члены часто приводили в пример Канаду, обосновывая свое убеждение тем, что режим строгой экономии не вызовет резкого экономическогоспада.Ноесливзглянутьнато,чтопроисходиловтотпериодвКанаде,мы увидим прежде всего резкое падение процентных ставок. В современной Великобритании, где ставки уже и так очень низкие, подобное неосуществимо. Кроме того, у Канады была возможность значительно увеличить экспорт в переживающую экономический подъем соседнюю страну – Соединенные Штаты Америки (отчасти благодаря серьезному обесцениванию канадского доллара). Для Великобритании это тоже было нереально, поскольку ее сосед – зона евро – переживал экономический спад, а слабость экономики этойзоныобусловиласлабостьееобщейвалюты. Можно привести и другие примеры, но их и так уже немало. Суть в том, что шумиха вокругякобысуществующихсвидетельстввпользустимулирующейэкономиибыласильнее, чем их убедительность. И действительно, после серьезного анализа основания для веры в эффективность жесткой экономии быстро исчезли. Трудно удержаться от вывода, что политическаяэлитасготовностьюповерилаАле-синесАрдагной,непроверивнадежность ихдоказательств,посколькувэтихработахговорилосьто,чтовластипредержащиехотели услышать. Но почему же они хотели услышать именно это? Хороший вопрос. Прежде чем ответить на него, посмотрим, как проходит один масштабный эксперимент по строгой экономии. Британскийэксперимент Большинство государств, реализующих политику жесткой экономии, несмотря на высокийуровеньбезработицы,делаютэтопопринуждению.Греция,Ирландия,Испанияи кое-кто еще оказались не в состоянии выплачивать внешний долг и были вынуждены сократить расходы, а также повысить налоги, выполняя требования Германии и других стран, предоставляющих экстренные займы. И только одно правительство начало добровольно проводить политику строгой экономии из-за того, что верило в фею уверенности,–правительствоДэвидаКэмеронавВеликобритании. Жесткие меры Кэмерона стали в некотором роде политическим сюрпризом. Конечно, Консервативная партия проповедовала строгую экономию еще до выборов 2010 года, но сформировать правительство консерваторы смогли только в коалиции с либералдемократами, которые, как все ожидали, станут сдерживающей силой. Однако либералдемократы попали под влияние энтузиазма тори… Вскоре после вступления в должность Кэмерон объявил о программе масштабного сокращения государственных расходов, и, поскольку в Великобритании, в отличие от Америки, политическая система не позволяет упорному меньшинству отклонить политику, навязываемую сверху, план строгой экономии былприведенвдействие. Политика Кэмерона имела прямое отношение к уверенности. Представляя первый после своего вступления в должность бюджет, канцлер казначейства (министр финансов) ДжорджОсборнзаявил,что,еслинесократитьрасходы,Великобританиюждутповышение процентныхставок,разорениепредприятий,резкийростуровнябезработицыи,возможно, даже катастрофическая утрата уверенности в восстановлении экономики. «Мы не можем позволить,чтобыэтослучилось,–сказалОсборн.–Этотбюджетдолженрешитьпроблему внешнегодолганашейстраны.Этотбюджетдолженвселитьуверенностьвнашуэкономику. Этотбюджетнеизбежен». ВСШАполитикаКэмеронавызвалаодобрениекакконсерваторов,такицентристов.В частности, не скупился на похвалы Дэвид Бродер из «Washington Post»: «Кэмерон и его партнеры по коалиции сделали решительный шаг, оставив без внимания предупреждения экономистов,чтобольшаядозасильнодействующегосредстваможетповредитьпациенту– восстановление британской экономики прекратится, и страна снова будет ввергнута в кризис». Ичтожемывидим? Да, процентные ставки в Великобритании остаются низкими, но то же самое наблюдается в США и Японии, внешний долг которых еще больше, но резкого поворота к режимустрогойэкономиинебыло.Какправило,инвесторынеиспытываютопасений,если речь идет о любой развитой стране, имеющей стабильное правительство и собственную валюту. Но как же фея уверенности? Укрепилась ли вера инвесторов и потребителей, когда Британияпошлапопутистрогойэкономии?Вовсенет.Наоборот,уверенностьбизнесменов упаладоуровня,невиданногосразгарафинансовогокризиса,ауверенностьпотенциальных покупателейсталадажениже,чемв2008–2009годах. Врезультатемывидимэкономику,котораятакиневыбраласьизглубокойдепрессии. Как отмечают эксперты Национального института экономических и социальных исследований,этогобританскогомозговоготреста,вопределенномсмыслеВеликобритания хужесправляетсяскризисом,чемвовременаВеликойдепрессии:черезчетырегодапосле ее начала британский ВВП восстановился до прежнего уровня, тогда как сейчас до показателей начала 2008-го еще очень далеко. Не могу не сказать о том, что Великобритания,похоже,оказаласьнапорогеновогоэкономическогокризиса. Вряд ли можно привести более убедительное доказательство, что «экономы» ошибались. Тем не менее Кэмерон и Осборн твердо стоят на своем, отказываясь сменить курс. Положительным в британском эксперименте является тот факт, что Банк Англии – аналог Федеральной резервной системы США – продолжал делать все возможное, чтобы противостоять экономическому спаду. За это он заслуживает особой награды, поскольку очень многие требовали не только проведения жесткой бюджетной политики, но и повышенияпроцентныхставок. «Работадепрессий» Желание «экономов» урезать государственные расходы и снизить дефицит бюджета даже под угрозой экономического спада ошибочно. На мой взгляд, оно вообще глубоко деструктивно.Темнеменееегонетруднопонять,посколькуустойчивыйдефицитбюджета можетстатьреальнойпроблемой.Труднеепонятьстремлениеповыситьпроцентныеставки. Ябылшокирован,когдавмае2010годаОЭСРпризваларезкоподнятьпроцентныеставки,и этотпризывкажетсямнеоченьстраннымдосихпор. Зачем поднимать процентные ставки, когда экономика в глубоком кризисе, а риск инфляцииневелик?Объясненияпродолжаютсменятьдругдруга. Призывая в 2010 году к резкому повышению ставок, ОЭСР поступала странно – противоречила собственному экономическому прогнозу. Этот прогноз, основанный на построенных организацией моделях, предсказывал в ближайшие годы низкую инфляцию и высокий уровень безработицы. Игроки финансовых рынков, которые в то время были настроеныболееоптимистично(впоследствииониизменилисвоюточкузрения),говорили о высокой инфляции. По меркам исторической ретроспективы предсказанные уровни повышения цен на товары и услуги все равно были низкими, но ОЭСР ухватилась за высказыванияоростеинфляции,чтобыоправдатьполитику«дорогих»денег. К весне 2011 года резкий рост цен привел к усилению реальной инфляции, и Европейский центральный банк посчитал это основанием для повышения процентных ставок. Такая реакция могла бы показаться разумной, если бы не два обстоятельства. Вопервых, было очевидно, что это – временное явление, обусловленное событиями за пределами Европы. Базовая инфляция почти не изменилась и такое усиление реальной инфляциивскореобратитсявспять,что,собственно,ипроизошло.Во-вторых,какизвестно, ЕЦБслишкомостроотреагировалнавременный,вызванныйростомценвсплескинфляции в2008году,поднявпроцентныеставки,когдамироваяэкономикастремительнокатиласьк рецессии.НебудетжеЕЦБповторятьэтуошибкуичерезнескольколет?Повторил. Почему же Европейский центральный банк так упорствовал в своих заблуждениях? Подозреваю, что финансовый мир недолюбливает низкие ставки процентов, причем эта нелюбовьнеимеетотношениякстрахуинфляции,которыйбылспровоцированвосновном дляобоснованияужесформировавшегосяжеланияувидетьповышениепроцентныхставок. Зачем поднимать ставки процентов в условиях высокой безработицы и низкой инфляции? Было несколько попыток дать приемлемое объяснение, однако все они лишь сбивалистолку. Так, например, Рагурам Раджан из Чикагского университета опубликовал в газете «Financial Times» статью «Бернанке должен положить конец эре сверхнизких ставок» («Bernanke Must End Era of Ultra-low Rates»). Автор предупреждал, что низкие процентные ставки могут привести к рискованным действиям и инфляции на рынке ценных бумаг. Странный предмет для беспокойства, учитывая более чем очевидную проблему массовой безработицы. Однако Раджан утверждал, что безработицу невозможно победить, усилив спрос(этотаргументярассматривали,надеюсь,опровергвглаве2)идалеепродолжал: ... Суть в том, что восстановление занятости предполагает, что США должны провести глубокие структурные реформы, чтобы улучшить предложения на рынке труда. Качество финансового сектора, его физическая инфраструктура, а также человеческийкапитал–всеэтонуждаетсяв серьезном усовершенствовании, сложном в политическом отношении. Если такова наша цель, неразумно возрождать схемы спроса, существовавшие до кризиса, проводить ту же монетаристскую политику, которая привелаккатастрофе. Мысль, что достаточно низкие процентные ставки, способствующие улучшению ситуациинарынкетруда,могутстатьпрепятствиемдляэкономическойгибкости,выглядит странной, однако она знакома тем из нас, кто наблюдал за растерянными экономистами, пытавшимися понять механизм Великой депрессии. Предположения Раджана перекликаются со знаменитым высказыванием экономиста, социолога и историка экономической мысли Йозефа Шумпетера, в котором тот предостерегает против мер оздоровления,которыемогутпомешать«работедепрессий»: ... Во всех случаях, а не только в двух, которые мы проанализировали, восстановлениепроисходитсамособой.Речь идет о рекуперативных силах нашего промышленного комплекса. Но это не все: анализ приводит нас к выводу, что восстановление устойчиво только тогда, когда оно вызвано внутренними причинами, потому что любое возрождение, обусловленное искусственными стимулами, оставит часть «работы депрессий» несделанной и к непереваренным остаткам диспропорций прибавит новую, которая, в свою очередь, потребует ликвидации, угрожая бизнесу новым кризисом. В частности, наша история предостерегает против мер оздоровления, которые действуют через деньги и кредиты. Дело в том, что основная проблема не в деньгах и кредитах,иполитикатакогородасохраняет имножитдиспропорции,вызываявбудущем новыетрудности. Когда я изучал экономику, идеи вроде высказанной Шумпетером считались характерными для представи телей «ликвидационистской» школы, утверждавших, что страдания во время кризиса полезны и естественны и никаких мер для их облегчения приниматьненужно.Ликвидационизм,училинас,былрешительноопровергнутпрактикой. ПодобныевзглядыкритиковалнетолькоКейнс,ноиМилтонФридмен. Тем не менее в 2010 году ликвидационистские аргументы, не отличающиеся от предложений Шумпетера (или Хайека), внезапно приобрели вес. Наиболее открыто современныйликвидационизмпроявилсявработахРаджана,носхожиеаргументыяслышал от многих руководителей финансовых структур. Новые доводы, с чего бы вдруг понадобилосьвоскрешатьэтутеорию,представленынебыли,убедительныепричинытоже неозвучены.Откудастольвнезапныйповорот? Полагаю, на этом этапе мы должны обратиться к мотивации. Почему теория строгой экономии оказалась такой привлекательной для людей, которых принято называть очень серьезными? Причины Джон Мейнард Кейнс в начале своего главного труда – «Общей теории занятости, процента и денег» – высказал предположение, почему в научных кругах так долго преобладалаверавто,чтоэкономиканеможетпострадатьотнеадекватногоспроса.Кейнс называл это рикардианской теорией – по имени экономиста начала XIX века Давида Рикардо.Егоразмышленияисегоднянеутратилисвоейостротыисилы: ... Полнотапобедырикардианскойтеории– явление весьма любопытное и даже загадочное. Связано это с тем, что теория Рикардо во многих отношениях весьма подошла той среде, к которой была обращена. Она приводила к заключениям, совершенно неожиданным для неподготовленного человека, что, как я полагаю, только увеличивало ее интеллектуальный престиж. Рикардианское учение,переложенноенаязыкпрактики,вело ксуровымичастонеприятнымвыводам,что придавалоемуоттеноксуровойдобродетели. А способность служить фундаментом для обширной и логически последовательной надстройкипридавалаемукрасоту.Властям импонировало, что это учение объясняло многие проявления социальной несправедливости и очевидной жестокости как неизбежные издержки прогресса, а попытки изменить такое положение выставляло как действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы. То, что оно оправдывало в определенной мере свободную деятельность индивидуальных капиталистов, обеспечивало ему поддержку господствующей социальной силы, стоящей завластямипредержащими[37]. Действительно, мысль, что экономическая теория, требующая строгой экономии, одновременно объясняет необходимость усиления социального расслоения, рекомендуя такуюполитикувластям,звучиточеньубедительно. Можно также вспомнить догадку другого экономиста ХХ века, Михала Калецки, который в 1943 году опубликовал очерк о том, как важна для руководителей бизнеса «уверенность». Поскольку к тому, чтобы снова была полная занятость, нет иных путей, кроме как восстановление уверенности бизнеса, отмечал он, бизнес-лобби, по существу, имеет право вето на действия правительства: предложите меры, которые им не нравятся, такие как повышение налогов или усиление власти наемных работников, и они могут выступитьспредупреждениями,чтоэтоподорветуверенностьбизнесаиввергнетстранув кризис. Но стоит задействовать монетаристскую и фискальную политику для борьбы с безработицей, как вдруг эта самая уверенность становится не такой уж обязательной, и необходимостьрассеиватьопасениятех,вчьихрукахкапитал,значительноуменьшается. Позвольте предложить еще одно объяснение. Посмотрим, чего хотят «экономы»: фискальной политики, которая сосредоточена на бюджетном дефиците, а не на создании новых рабочих мест, и монетаристской, одержимо сражающейся с малейшим намеком на инфляцию и поднимающей процентные ставки даже при угрозе массовой безработицы. В сущности,всеэтослужитинтересамкредиторов,тоестьтех,ктовыдаеткредиты,анеберет взаймыи/илисамзарабатываетсебенажизнь.Кредиторыхотят,чтобыгосударствосчитало их долги наивысшим приоритетом, и сопротивляются любым монетаристским действиям, которые либо лишают банкиров доходов на капитал, поддерживая низкие процентные ставки,либоразмываютстоимостьактивоввусловияхинфляции. И наконец, не иссякает желание превратить экономический кризис в моральный критерий,историю,вкоторойдепрессияявляетсянеизбежнымследствиемпрошлыхгрехов, и смягчать ее не нужно. Дефицитное расходование и низкие процентные ставки многим кажутся просто ошибкой, особенно, по всей видимости, главам центральных банков и другим руководителям финансовых учреждений, чье чувство самоуважения в немалой степениподдерживаетсямыслью,чтоонивзрослыелюди,умеющиесказать«нет». Беда в том, что в нынешней ситуации упорство в продлении страданий своих соотечественниковнеимеетничегообщегосдействиямивзрослого,зрелогочеловека.Это инфантильное поведение – оценивать политику по ощущениям, а не по результату. Оно деструктивно. Итак, что же нам делать? Как добиться смены курса? Об этом мы поговорим в следующихдвухглавах. Глава12.Скольковременипонадобится? Наиболее значительными пороками экономического общества, в котором мы живем, являются его неспособность обеспечить полную занятость, а также произвольноеинесправедливоераспределение богатстваидоходов. Джон Кейнс. Мейнард Общая теория занятости, процента иденег Нынешняя ситуация напоминает ту, что сложилась в 1936 году. Сейчас, как и тогда, общество страдает от массовой безработицы. Сейчас, как и тогда, отсутствие работы отражает существенные недостатки системы, которая даже в хорошие времена не обеспечиваларавенствоисправедливость. Чем должен стать опыт прошлого – источником отчаяния или надежды? Я выбираю надежду. Как бы то ни было, в конечном счете мы решили проблемы, вызванные Великой депрессией, и создали намного более справедливое общество. Можно жаловаться, что состояние благоденствия не продлилось вечно, но в мире нет ничего вечного, за исключениемпятеноткрасноговинанабеломдиване.Фактостаетсяфактом:послеВторой мировой войны у нас были более или менее адекватная занятость и приемлемый уровень неравенствадоходоввтечениедвухпоколений.Имыможемсноваэтогодобиться. Выравнивание – в той или иной мере – доходов будет трудной задачей и, по всей видимости, займет много времени. В последний раз оно произошло очень быстро, в процессетакназываемогобольшогосжатиявгодывойны,однакотеперьунаснетвоенной экономики со всеми ее ограничениями – во всяком случае, я надеюсь на это, – и ожидать мгновенныхрезультатовпростонереалистично. С точки зрения экономики как таковой проблема безработицы не самая сложная. В периодс1939по1941год,тоестьдонападениянаПерл-ХарборивступленияАмерикив войну,резкоеувеличениегосударственныхрасходоввызвалоростзанятостивстранена7%, что по сегодняшним меркам соответствует созданию 10 миллионов новых рабочих мест. Можно возразить, что времена были другими, но главная мысль этой книги как раз и состоитвтом,чтоотличияневелики.Нетникакихпричин,покоторымприналичииясного ума и политической воли невозможно повторить прошлый успех. Каждый раз, когда вы слышите, как «говорящая голова» рассуждает о долговременной проблеме, у которой нет быстрого решения, нужно понимать следующее: этот человек может считать себя мудрым, нонасамомделеонглупижесток.Снынешнимкризисомможноинужносправитьсяочень быстро. Если вы читаете мою книгу с самого начала, то, наверное, уже понимаете, какой должна быть стратегия выхода из кризиса. В данной главе я изложу эту стратегию более подробно, однако сначала позвольте ответить на утверждения, что экономика уже выздоравливаетсама. Радоватьсярано Япишуэтисловавфеврале2012года,вскорепослепубликацииданныхобезработице, котораяоказаласьниже,чеможидалось.Идействительно,впоследниенесколькомесяцевс рынка труда приходили обнадеживающие вести: занятость неуклонно растет, уровень безработицы снижается, число обращений за пособием уменьшается, оптимизм усиливается. Вполне возможно, что начинают работать естественные рекуперативные силы экономики. Даже Джон Мейнард Кейнс говорил о наличии этих резервов, о том, что амортизация, моральное старение и выход из строя имеющихся машин и помещений в конечном счете оборачиваются проблемами, что побуждает бизнес начать инвестиции и таким образом дать старт процессу восстановления. Можно также отметить, что долговая нагрузкачастныхлицпостепенноснижается–кто-тосумелвыплатитьдолги,какая-точасть их была аннулирована вследствие разорения заемщика. Значит, необходимость действовать отпала? Нивкоемслучае. Напомню: заявления о том, что с экономикой все в порядке, звучат уже третий раз. После «зеленых ростков» Бернанке в 2009 году и «лета восстановления» администрации Обамы в 2010-м хорошо бы иметь нечто большее, чем несколько месяцев улучшающихся показателей,преждечемобъявлятьопобеде. Самое главное – понять, насколько глубока яма, в которой мы находимся, и насколько незначителен недавний подъем производства. Позвольте предложить следующую оценку нашеготекущегосостояния:доляимеющихработусредилюдейактивноготрудоспособного возрастапроиллюстрировананаграфикениже.Используяэтотпоказатель,янеимеюввиду, что доступность работы для более молодых или пожилых американцев менее важна, а просто выбираю надежный индикатор рынка труда, не подвергающийся влиянию таких тенденций,какобщеестарениенаселения.Действительно,впоследниенесколькомесяцев отмечалосьнекотороеулучшение,нооновыглядитпочтижалкимпосравнениюсобвалом, которыйпроизошелв2008–2009годах. Уровеньзанятостисрединаселенияактивноготрудоспособноговозраста В последнее время на рынке труда появились признаки улучшения, но мы попрежнемувглубокойяме. Источник:БюротрудовойстатистикиСША. Даже если благоприятная тенденция сохранится, сколько лет потребуется для восстановления полной занятости? Очень много. Я еще не слышал ни одной правдоподобной оценки, устанавливающей время восстановления меньше пяти лет. Наиболеевероятноймнекажетсяцифравсемьлет. Безрадостная перспектива. Каждый месяц кризиса наносит долговременный и накапливающийся ущерб нашему обществу, причем этот ущерб выражается не только в сегодняшнихбедах,ноивразрушенномбудущем.Еслисуществуютмеры,которыепозволят резкоускоритьвосстановление–аонисуществуют!–мыобязаныихреализовать. «Но как же политические препятствия?» – спросите вы. Разумеется, они есть. Такие препятствияреальны,хотя,возможно,нетакужнепреодолимы,каккажется.Вданнойглаве мне хотелось бы абстрагироваться от политики и поговорить о трех главных сферах, в которых экономические меры могут существенно изменить ситуацию. Начнем с государственныхрасходов. Тратитьсейчас,платитьпотом Ситуация в экономике США осталась в целом такой же, как в 2008 году: частный сектор не желает расходовать достаточно средств, чтобы полностью использовать производственные мощности и таким образом дать работу миллионам американцев, которыехотятееиметь,нонемогутполучить.Самыйпростойспособликвидироватьэтот разрыв–заменитьрасходыпредставителейбизнесагосударственными. Подобныеидеиобычновызываютследующиевозражения: 1.Опытпоказывает,чтофинансовоестимулированиенепомогает. 2.Увеличениедефицитабюджетанеспособствуетсохранениюуверенностибизнеса. 3.Хорошихпроектов,вкоторыестоитвкладыватьсредства,недостаточно. Первые два возражения уже рассматривались в предыдущих главах, поэтому я лишь вкратцесуммируюаргументыиперейдуктретьему. Какбылосказановглаве7,стимулирующиемерыадминистрацииБаракаОбамынельзя считать ошибочными. Просто они оказались недостаточными, чтобы компенсировать сильнейший спад в частном секторе, начавшийся еще до того, как начали действовать стимулы. Сохранение высокого уровня безработицы было не только предсказуемо, но и предсказано. Реальное свидетельство, которое следует принять во внимание, – увеличение числа исследований экономистов о влиянии государственных расходов на производство и занятость,опирающихсяна«естественныеэксперименты»,такиекаквоенныеконфликтыи укрепление обороны, и на внимательное изучение истории, чтобы идентифицировать основные изменения политики в прошлом и настоящем. Общий их вывод однозначен и ошеломителен: изменение бюджетных расходов вызывает аналогичные изменения в производстве и занятости. Другими словами, при увеличении расходов ВВП и занятость растут,априихсокращенииреальныйВВПизанятостьснижаются. Акакбытьсуверенностью?Вглаве8яобъяснил,чтонетникакихпричинверить,что даже существенное стимулирование экономики подорвет желание инвесторов покупать государственные облигации США. На самом деле от перспективы более быстрого роста темповвосстановленияпроизводствауверенностьрынкаоблигацийможетдажеукрепиться. А уж уверенность потребителей и бизнесменов обязательно укрепится, если политики начнутстимулироватьреальнуюэкономику. Последнее возражение – о том, на что тратить капиталы, более обоснованно. Кажущееся отсутствие готовых к реализации хороших проектов действительно являлось предметом беспокойства при разработке первых стимулирующих мер администрации президентаОбамы.Темнеменееядолженвозразить,чтоитогдаограничениярасходовне были такими жесткими, как представляли многие чиновники. На том этапе было относительно легко добиться значительного временного роста расходов. Почему? Потому что мы могли оказать существенную поддержку экономике, отменив деструктивную политику строгой экономии, которую уже проводили правительства штатов и местные власти. Я уже упоминал об этой экономии, но насколько велика ее роль, становится понятно, если вспомнить о срочных мерах, которые мы могли бы предпринять, чтобы помочь экономике. В отличие от федерального правительства органам местного самоуправления необходимокаждыйгодиметьболееилименеесбалансированныйбюджет,аэтозначит,что с началом кризиса они вынуждены были сокращать расходы и/или повышать налоги. Стимулирующие меры администрации президента Обамы подразумевали существенную помощь штатам, предназначенную для того, чтобы избежать этих угнетающих экономику мер, однако выделенных средств не хватило даже на первый год. Они закончились, едва успев начаться… Результатом стал серьезный спад, который иллюстрирует график ниже, отображающий число государственных служащих в отдельных штатах и на местах. В настоящее время число их значительно сократилось, причем большая часть увольнений отмечаласьвсфереобразования. Занятостьнауровнештатовиоргановместногосамоуправления Занятость на нижних уровнях государственных структур резко снизилась, хотя должна была увеличиваться вместе с ростом численности населения. В целом сокращенбылпочти1миллионработников(многиеизнихучителя). Источник:БюротрудовойстатистикиСША. Теперьпредставим,чтомоглобыпроизойти,еслибыправительствамштатовиместных органовсамоуправлениянепришлосьэкономить.Совершенноочевидно,онинеуволилибы всех этих работников. На самом деле их становилось бы больше, хотя бы для того, чтобы удовлетворить потребности растущего населения. Пунктирная линия показывает численность государственных служащих на уровне штатов и на местах, если бы она продолжалаувеличиватьсявместесростомчисленностинаселенияпримернона1%вгод. Эти приблизительные расчеты показывают, что при адекватной помощи федерального правительствавластинижнихуровнеймоглибынанятьна1,3миллионабольшеработников, чем у них есть сейчас. Аналогичный анализ расходов демонстрирует, что, если бы не жесткиебюджетныеограничения,правительстваштатовиместныеорганысамоуправления тратилибына300миллиардовдолларовбольше,чемтратяттеперь. Такимобразом,мыимеемстимулирующиемерывразмере300миллиардовдолларовв год–простоадекватнаяпомощьштатамиместнымвластям,чтобыонимоглиотказатьсяот сокращениябюджета.Этосоздалобыминимум1миллионрабочихмест,аеслипринятьво внимание сопутствующие обстоятельства, то, вероятно, эффект оказался бы намного больше. И сделать это можно быстро, поскольку речь идет об отмене бюджетных сокращений,анеореализацииновыхпроектов. Безусловно, новые проекты тоже нужны, и не обязательно столь впечатляющие, как высокоскоростная желездорожная трасса. Они могут быть вполне прозаическими, такими как инвестиции в строительство дорог, совершенствование парка общественного транспорта,системыводоснабженияит.д.Однимизпоследствийвынужденнойэкономии на уровне штатов и миниципалитетов стало сокращение расходов на инфраструктуру, выразившеесявоткладыванииреализациипроектовилиотказеотнихит.п.Новедьможно существенноувеличитьрасходы,простовернувшиськтому,чтовпоследниенескольколет отменялосьилиоткладывалось. Чтобудет,еслиреализациячастиэтихпроектовпотребуетпродолжительноговремени, аэкономикаполностьювосстановитсяещедоихзавершения?Ссамогоначаланынешнего кризиса было очевидно, что риск сделать недостаточно значительно превышает риск чрезмерного. Если государственные расходы угрожают экономике «перегреванием», эту проблему Федеральная резервная система легко решает более быстрым, чем в других обстоятельствах,повышениемпроцентныхставок.Новреальностипроизошлото,чегомы всевремябоялись,–длятого,чтобысоздаватьновыерабочиеместа,бюджетныхсредствне хватает,аФРСнеможетпонизитьпроцентныеставки,посколькуониужеитакнулевые. В любом случае Федеральная резервная система может и должна сделать больше. Именно к действиям ФРС мы сейчас и перейдем, но сначала хотелось бы отметить, что существует по крайней мере еще один способ, при воплощении в жизнь которого государственные расходы могут обеспечить быстрый подъем экономики, – это дополнительная помощь попавшим в беду людям. Я имею в виду повышение пособия по безработицеидругиепрограммысоциальногообеспечения.Этоотчастипредусматривалось первоначальными мерами стимулирования, но выделенных средств было недостаточно, и закончились они слишком быстро. Дайте деньги людям, попавшим в затруднительную ситуацию,иони,весьмавероятно,потратятих,аэтоименното,чтонужно. Таким образом, формальных препятствий для масштабного фискального (бюджетноналогового) стимулирования – новой крупной программы государственных расходов для поддержки экономики – намного меньше, чем кое-кто себе представляет. Мы можем это сделать,ирезультатокажетсяещелучше,еслиФРСэтимнеограничится. ФедеральнаярезервнаясистемаСША Вначале90-хгодовХХвекаЯпониявступилавполосузатяжногокризиса,откоторого полностью не оправилась до сих пор. Такая ситуация стала следствием неудачной экономической политики, и независимые эксперты не стеснялись об этом говорить. Так, например, в 2000 году один известный экономист из Принстонского университета опубликовалстатью,вкоторойрезкокритиковалБанкЯпонии–аналогамериканскойФРС– за недостаточно решительные действия. Банк Японии, утверждал автор, страдает от причиненного самому себе паралича. Помимо перечисления необходимых конкретных мер длятого,чтобыисправитьситуацию,этотэкспертделалобщийвывод:БанкЯпониидолжен быллюбымспособомстимулироватьбыстроевосстановлениеэкономикистраны. Вероятно, некоторые читатели уже догадались, что имя специалиста – Бен Бернанке. Именно он сейчас руководит Федеральной резервной системой, и именно эта суперструктура страдает от самостоятельно вызванного паралича, в котором Бернанке обвинялдругих. ПодобноБанкуЯпонии,ФРСбольшенеможетиспользоватьобычнуюмонетаристскую политику, которая действует при изменении краткосрочных процентных ставок, и придать экономике дополнительный импульс, поскольку процентные ставки уже приблизились к нулюиснижатьихдалееневозможно.Бернанкеговорилиодругихмерах,которыебылибы эффективныдажеприкраткосрочныхпроцентныхставкахвыше«нулевойнижнейграницы». Средипредложенныхбылиследующие: • Использование вновь напечатанных денег для покупки нетрадиционных активов, такихкакдолгосрочныеоблигацииидолгичастныхлиц. • Использование вновь напечатанных денег для компенсации временного снижения налогов. • Фиксирование целевых значений для долгосрочных процентных ставок, например обязательство поддерживать процентные ставки для 10-летних облигаций ниже 2,5 % в течениечетырехилипятилет(принеобходимостиФРСпридетсявыкупитьэтиоблигации). • Действия на валютном рынке с целью снижения курса своей валюты, что усиливает экспорт. • Установление более высоких целевых значений инфляции, скажем 3 или 4 % на следующиепятьилидажесемьлет. БенБернанкеуказывалнаобширныймассивэкономическогоанализаисвидетельствв пользутого,чтокаждаяизназванныхвышемерокажетреальноепозитивноевоздействиена производствоизанятость.(Кстати,идеяцелевыхзначенийинфляциибылавысказанамною встатье,опубликованнойв1998году.)Онтакжеутверждал,чтодеталинеимеютбольшого значенияинасамомделеважноиметьрузвельтовскуюрешимость,готовностьдействовать смелоинебоятьсяэкспериментов.Корочеговоря,делатьвсенеобходимое,чтобыэкономика странысновасталаразвиваться. К сожалению, глава ФРС Бернанке не последовал совету профессора Бернанке. Справедливости ради следует отметить, что Федеральная резервная система предприняла некоторые действия из перечисленных выше пунктов: выкупила долгосрочные государственные обязательства и обеспеченные ипотекой ценные бумаги, назвав это сбивающимстолкутермином«количественноесмягчение».Однакомынеувиделиинамека на рузвельтовскую решимость делать все необходимое. Вместо смелости и готовности экспериментировать ФРС проявила осторожность – приступила к количественному смягчению,обращаяськнемувремяотвремени,когдаэкономикастановиласьоченьслабой, итутжесворачиваясвоиусилии,кактольконовостистановилисьчутьлучше. ПочемужеФРСпроявилатакуюробость,есливработахееруководителяпредлагалось сделать гораздо больше? Одной из причин могло стать давление сверху: республиканцы в конгрессе обрушились на политику количественного смягчения, обвиняя Бернанке в том, что он обесценивает доллар. Губернатор Техаса Рик Перри предупредил главу ФРС, что, рискнионприехатьвэтотштат,еготамкакследуетпроучат. И это еще не все. Лоуренс Болл из Университета Джона Хопкинса, известный специалист по макроэкономике, изучил, как менялись взгляды Бернанке на протяжении нескольких лет, по протоколам заседаний совета ФРС. Из проведенного Боллом анализа я могу сделать вывод, что Бернанке был ассимилирован коллективным разумом ФРС, а давление группового мышления и соблазн иметь со всеми товарищеские отношения со временемсместилиегонапозицию,накоторойнаивысшимприоритетомбыланепомощь экономике всеми доступными средствами, а сохранение умеренных целей ФРС, что облегчаложизньсамойэтойструктуре.Грустнаяирониязаключаетсявтом,чтов2000году Бернанке критиковал Банк Японии именно за такой подход и нежелание предпринимать что-либобезгарантииуспеха. Независимо от причин пассивности Федеральной резервной системы я хочу заявить следующее: все возможные действия, которые предлагал профессор Бернанке, но которые так и не попытался осуществить председатель ФРС Бернанке, остаются доступными. Джозеф Гагнон, бывший сотрудник Федеральной резервной системы, ныне работающий в Институте международной экономики Петерсона, представил конкретный план для более агрессивного количественного смягчения. ФРС немедленно должна начать реализацию этого или аналогичного проекта. Следует также стремиться к несколько более высокой инфляции, скажем 4 % в ближайшие пять лет, или, в качестве альтернативы, установить целевойуровеньВВПвдолларах,которыйбудетпредполагатьтотжеуровеньростаценна товары и услуги. И наконец, Федеральная резервная система должна быть готова принять дополнительныемеры,еслиэтогоокажетсянедостаточно. Поможет ли такая политика ФРС? Не обязательно, но сам Бернанке настаивал на том, что главное – пытаться и не оставлять попытки, если первоначальные меры окажутся неудовлетворительными. Агрессивные действия ФРС с большей вероятностью сработают, еслибудутподкрепленытемифискальнымистимулами,окоторыхяговорилвыше,атакже решительными мерами на рынке жилья, что послужит третьей опорой стратегии восстановления. Действиянарынкенедвижимости Большая часть существующих сегодня экономических неприятностей обусловлена долгами,которыенакопилисьутех,ктоприобреталдомавгодывидимогоблагополучияна рынке жилья, поэтому очевидный способ исправить ситуацию – уменьшить эту долговую нагрузку. Тем не менее попытки облегчить участь домовладельцев, откровенно говоря, полностьюпровалились.Почему?Намойвзгляд,восновномпотому,чтоипланснижения долговогобремени,иегореализациябылииспорченыстрахом,чтопомощьмогутполучить недостойныееедолжникииэтоспровоцируетнегативнуюреакциюобщества. Если придерживаться принципа рузвельтовской решимости, то есть принципа «Вы не добились успеха? Пытайтесь, пытайтесь снова», следует еще раз попробовать ослабить долговоебремя,теперьужеспониманиемтого,чтоэкономикаоченьвэтомнуждается.Это должно перевесить опасения, что помощь будет оказана людям, которые в прошлом вели себябезответственно. И даже это еще не все. Как уже отмечалось, существенное сокращение бюджета на уровне штатов и миниципалитетов, как ни странно, облегчает применение фискальных стимулов по сравнению с началом 2009 года, поскольку мы можем серьезно помочь экономике,простоотменивэтисокращения.Продолжительныйэкономическийспадтакже облегчил,хотяинесколькодругимобразом,помощьсобственникамжилья.Кризиспривелк снижениюпроцентныхставок,втомчислепоипотечнымкредитам:вразгарбуманарынке жильяставкиобыкновеннойипотеки,какправило,превышали6%,атеперьониопустились ниже4%. Обычно домовладельцы используют такое снижение ставок для рефинансирования, уменьшаявыплатыпопроцентамивысвобождаясредства,которыемогутбытьпотраченына другое, что стимулирует экономику. Однако на рынке недвижимости осталось много собственников жилья, не имеющих больших сбережений, а кредиторы не одобряют рефинансирование, если у заемщика недостаточно своих капиталов или если он не может внестидополнительныйвзнос. Выходочевиден:найдитеспособотменитьили,покрайнеймере,смягчитьэтиправила. У администрации президента Обамы действительно была программа рефинансирования доступного жилья, реализация которой подразумевала достижение именно этой цели, но, подобнопредыдущиммерамнарынкенедвижимости,онаоказаласьслишкомограниченной и осторожной. Необходима программа массового рефинансирования, и осуществить ее сейчаснамногопроще,посколькумногиеипотечныекредитывыданы«Fannie»и«Freddie», сегоднянационализированными. Но этого пока не происходит, отчасти потому, что глава Федерального агентства по жилищному финансированию, под надзором которого находятся «Fannie» и «Freddie», не торопится действовать (этого человека назначил на должность президент, но Обама, вероятно, не хочет просто отдать приказ и уволить, если тот не послушается). Это значит, что возможность еще осталась. Более того, как отмечает Джозеф Гагнон из Института Петерсона, массовое рефинансирование будет особенно эффективным, если наряду с ним ФРСпредприметпопыткуснизитьпроцентныеставкипозакладным. Рефинансирование не исключает необходимость дополнительных действий по ослаблениюдолговойнагрузки,точнотакже,какотменамерстрогойэкономиинауровне штатов и органов местного самоуправления не исключает необходимость дополнительных фискальных стимулов. Суть в том, что в обоих случаях экономическая ситуация, сложившаясязатрипоследнихгода,открываетвозможностидлятехническинесложных,но удивительноэффективныхдействий,направленныхнастимулированиеэкономики. Другиесредства Перечисленные выше меры вовсе не являются исчерпывающими. Существуют и иные фронты, на которых можно и нужно вести наступление, в частности международная торговля: уже давно пора занять жесткую позицию в отношении Китая и других стран, манипулирующих валютным курсом, и при необходимости ввести против них санкции. Положительную роль может сыграть даже природоохранное законодательство: поставив цель сокращения (крайне необходимого!) выбросов в атмосферу твердых частиц и вызывающих парниковый эффект газов, а также объявив об их постепенном прекращении, правительство подтолкнет бизнесменов к инвестициям в защиту окружающей среды, что поможетускоритьвосстановлениеэкономики. Не подлежит сомнению, что часть названных мною мер при попытке осуществить их окажетсянетакойдейственной,какможнобылонадеяться,ноэффектотреализациидругих будетвышеожидаемого.Еслиневдаватьсявдетали,главное–эторешимостьдействовать, проводитьполитикусозданияновыхрабочихместинеостанавливатьсядотехпор,покане будетдостигнутаполнаязанятость. Еслиужнатопошло,ещеоднимаргументомдляначалаэнергичныхдействийслужит намек на хорошие новости в последних экономических показателях. Похоже, по крайней мере на мой взгляд, что экономика США находится на перепутье: эта машина вот-вот тронется с места, иначнетсясамоподдержи-вающийсярост.Разумеется,никакихгарантий нет,поэтомусамоевремянажатьнапедальгазаинеубиратьснееногу. Главный вопрос, конечно, заключается в том, сможет и захочет ли кто-то из властей предержащих последовать совету тех из нас, кто призывает к действиям. Не помешают ли имрасприиинтриги,безкоторыхполитиканемыслима? Разумеется, помешают, но это не причина отказываться от действий. Именно этому будетпосвященапоследняяглавамоейкниги. Глава13.Выходизкризисаесть! Надеюсь, мне уже удалось убедить по крайней мере какую-то часть читателей, что переживаемый нами кризис по сути был необязательным: люди не должны испытывать такиестрадания,каксейчас.Болеетого,мыможемвыйтиизкризисабыстрееилегче,чем всем кажется, – всем, за исключением специалистов, изучавших экономику охваченных кризисом стран и исторические свидетельства эффективности мер, принимавшихся в этих странах. Тем не менее я уверен, что к концу последней главы даже доброжелательно настроенныечитателиначалисомневаться,возможналивообщепрактическаяпользадаже от самого лучшего экономического анализа. Ведь, исходя из политических реалий, программа восстановления, следующая описанным мною принципам, абсолютно исключена.Небудетлипропагандаэтойпрограммынапраснойтратойвремени? Вот мой ответ на два этих вопроса: не обязательно и ни в коем случае. Шансы на поворот от мании строгой экономии последних нескольких лет к новой цели – созданию рабочихмест–намноговыше,чемпринятосчитать,анедавнийопытпреподалнамважный политическийурок:гораздолучшезащищатьсвоиубежденияиобосновыватьнеобходимые действия, чем пытаться выглядеть разумными, соглашаясь с доводами оппонентов. Компромиссвтом,чтокасаетсяполитики,неисключен,еслиэтонеобходимо,автом,что касаетсяистины,нет. Теперьпоговоримовозможностирешительнойсменыкурсавполитике. Ничтотакнеспособствуетуспеху,какуспех Политологивсегдаделаютбезапелляционныезаявленияотносительнотого,чегохотят ивочтоверятамериканскиеизбиратели,иэтотакназываемоеобщественноемнениечасто используется для того, чтобы отвергнуть любые предложения о радикальном изменении политики, по крайней мере исходящие с левого фланга. Нам говорят, что Америка – правоцентристская страна, и это обстоятельство исключает любые серьезные инициативы, предполагающиедополнительныегосударственныерасходы. Следуетпризнать,чтограницысправаислева,которыеполитиканеможетнарушить, не вызвав электоральную катастрофу, действительно существуют. Джордж Буш понял это, когда после выборов 2004 года попробовал приватизировать систему социального страхования:обществоотверглоегоидею,ипопыткипротолкнутьеебыстросошлинанет. По всей видимости, сравнимое по радикальности либеральное предложение (скажем, ввести настоящую социальную медицину, сделав всю систему здравоохранения государственной,наподобиепрограммымедицинскогообслуживанияпенсионеров)ждетта жеучасть.Авотеслиречьидетомерах,которыемыобсуждаем,направленныхвосновном напомощьэкономике(ненаеереформирование!),общественноемнениенестольединои решительно,каквэтомстараютсяубедитьнасежедневныекомментарии. Ученые мужи и, к моему сожалению, действующие политики из Белого дома любят рассказыватьотом,чтоякобыпроисходитвголовахизбирателей.В2011годуГрегСарджент из «Washington Post» суммировал аргументы, которые помощники президента Обамы использовалидляобоснованияпринятияпрограммысокращениябюджетныхрасходов,ане создания новых рабочих мест: «Это успокоит тех, кто боится, что страна стала неуправляемой, позиционирует Барака Обаму как человека, вернувшего Вашингтону силу, позволитглавегосударствасказатьдемократам,чтоонпоставилсоциальныепрограммына более прочную финансовую основу и теперь готовится к тому, чтобы перейти к решению другихнеотложныхпроблем. Спросите любого политолога, который занимался исследованием психологии и поведения избирателей, и он посмеется над предположением, что последние руководствуются такой сложной логикой. Мэттью Иглесиас называет научным заблуждением убежденность слишком многих комментаторов, что их любимые вопросы чудесным образом совпадают с тем, что волнует большинство избирателей. Реальные избиратели заняты работой, детьми, бытом – словом, собственной жизнью. У них нет ни времени,нижеланиявникатьвполитическиепроблемы,неговоряужеобанализенюансов большой политики, как в авторских газетных колонках. Они видят (и голосуют соответственно), улучшается состояние экономики или нет. Статистический анализ свидетельствует о том, что темпы экономического роста на протяжении трех кварталов передвыборамиявляютсяглавнымфактором,определяющимихрезультаты. Получается (урок, который команда Обамы усвоила, к сожалению, слишком поздно), что лучшие политические дивиденды приносит не та экономическая стратегия, которая находитодобрениевфокус-группах,неговоряужеопередовицахв«WashingtonPost»,ата, которая дает реальные результаты. Кто бы ни стал новым главой государства, в его политических интересах проводить правильную экономическую политику, то есть делать все возможное для выхода страны из кризиса, в котором мы сейчас пребываем. Если стимулирующиефискальныеимонетаристскиемерывсочетаниисослаблениемдолгового бременипомогутэкономике–надеюсь,мнеудалосьубедитьвэтомхотябычастьчитателей, такиедействияразумнысполитическойточкизренияиотвечаютнациональныминтересам. Ноестьлишанс,чтопредлагаемыемерывоплотятсявзаконопроекты? Политическиевозможности В ноябре 2012 года в Америке пройдут выборы, и предсказать сейчас, как после них будетвыглядетьполитическийландшафт,невозможно[38].Темнеменееестьтриосновных варианта: президент Обама будет переизбран на второй строк, а демократы вновь получат контроль над конгрессом; республиканец (скорее всего, Митт Ромни) победит на президентских выборах, а его партия вдобавок получит большинство в сенате; президента переизберут, но он будет иметь как минимум одну враждебную палату в конгрессе. Что можносделатьвкаждомизэтихслучаев? При первом варианте – триумфе Барака Обамы – явно легче представить, что США будут принимать меры, необходимые для восстановления полной занятости. По существу, администрация Обамы получит возможность начать все сначала и сделать решительные шаги, на которые не отважилась в 2009 году. Далее. Поскольку Обама вряд ли получит в сенатебольшинство,позволяющееизбежатьобструкции,этирешительныешагипотребуют процедуры согласования, которую демократы использовали для принятия программы реформы здравоохранения, а президент Буш – для снижения налогов. Пусть так. Если слабонервныесоветникипредупреждаютОбамуополитическихпоследствиях,емуследует вспомнить жестокий урок своего первого срока: с политической точки зрения лучшая экономическаястратегията,котораядаетреальныерезультаты. При победе Митта Ромни ситуация, безусловно, будет совсем другой. Если Ромни станет приверженцем консервативной республиканской идеологии, он, естественно, отвергнетлюбыедействияпопредлагаемыммноюнаправлениям. Неясно, однако, верит ли Митт Ромни в то, что говорит. Кроме того, два его экономическихсоветника,ГрегориМэнкьюизГарвардаиГленнХаббардизКолумбийского университета, придерживаются взглядов на макроэкономику, которые можно назвать кейнсианскими.Судитесами.ВсамомначалекризисаМэнкьюратовалзарезкоеповышение целевого показателя инфляции – идея, которая была и остается неприемлемой для большинствачленовегопартии.ПредложениеМэнкьювызваловполнепредсказуемыйшум, ионбольшенаэтутемуневысказывался.Номыможемхотябынадеяться,чтоближайшее окружение Ромни придерживается более реалистичных взглядов, чем те, которые звучат в речах их кандидата, и что после вступления в должность он снимет маску, открыв свое истинноелицо–прагматикаиапологетакейнсианства. Знаю,знаю–думать,чтополитикнасамомделециничныйобманщик,неверящийвто, что говорит, недостойно гражданина великой страны. Тем не менее усилия по пропаганде создания новых рабочих мест вовсе не обязательно будут потрачены впустую, даже если в ноябререспубликанцыполучатвсе. И наконец, вариант, что Барак Обама снова станет президентом, но демократы потеряют большинство в конгрессе. Что тогда следует делать главе государства и каковы перспективы его действий? Я полагаю, что президент, другие члены Демократической партии и каждый экономист, который придерживается кейнсианских взглядов и является публичной фигурой, должны постоянно пропагандировать политику полной занятости и оказывать непрерывное давление на тех членов конгресса, которые блокируют подобные усилия. Первые два с половиной года администрация Обамы этого не делала. Сейчас мы располагаем сведениями о процессе принятия решений внутри этой структуры в период с 2009по2011год.Всеонисвидетельствуютотом,чтополитическиесоветникипрезидента настоятельносоветовалиемунетребоватьтого,чтоонневсостоянииполучить,утверждая, чтоэтопродемонстрируетегослабость.Болеетого,предложениятех,ктовместесКристи Ромернастаивалнаувеличениирасходовнасозданиеновыхрабочихмест,былиотклонены натомосновании,чтообществоневеритвмерыподобногородаиобеспокоенодефицитом государственногобюджета. В результате такой осторожности даже президент поддается навязчивым страхам относительно бюджетного дефицита, и дискурс уходит в сторону от проблемы создания рабочих мест. Тем временем экономика остается слабой, и у общества есть все основания винитьвэтомглавугосударства,посколькуоннезанялпозицию,отличавшуюсяотпозиции республиканцев. В сентябре 2011 года Белый дом наконец изменил подход и разработал программу созданияновыхрабочихмест,котораязначительноуступалатой,чтовглаве12предложиля, но тем не менее превзошла ожидания граждан. Шансов на то, что эта программа будет принята палатой представителей, в которой республиканцы сохраняли большинство, не былоникаких.НоамШейберизжурнала«NewRepublic»говорит,чтопредставителиБелого дома начали беспокоиться о том, что объемы предполагаемой помощи стали источником проблем, и заставили экспертов существенно уменьшить их. На этот раз Обама встал на сторону экономистов, и практика показала, что политики в своем деле некомпетентны. Реакция общества была в целом благожелательной, тогда как устроившие обструкцию республиканцыпопаливнеприятноеположение. В начале 2012 года, когда дебаты явно сфокусировались на полной занятости, представителям Республиканской партии пришлось обороняться. В результате администрация президента смогла получить бо́льшую часть желаемого – снижение налога на заработную плату, что помогает наполнить наличными карманы работников, и увеличениегосударственногопособияпобезработице–безкаких-либосерьезныхуступок. Другимисловами,опытпервогосрокаправленияБаракаОбамыпоказывает,чтоотказ обсуждать проблемы занятости просто из-за сомнений в возможности принять соответствующий закон ошибочен даже как политическая стратегия. С другой стороны, постоянное напоминание о необходимости создания новых рабочих мест может быть удачнымполитическимходомиоказатьдостаточносильноедавлениенаоппонентов,чтобы принятьболееэффективныемеры. Можно выразиться еще проще: нет никаких причин не говорить правду о нынешнем кризисе.Этозаставляетменявернутьсяктому,счегояначиналсвоюкнигу. Моральныйимператив Воткчемумыпришличерезчетыреслишнимгодапослетого,каквэкономикеСША началсяспад.Неисключено,чтоонужезакончился,нокризисещенет.Возможно,уровень безработицывСоединенныхШтатахАмерикинемногоснижается(хотявЕвропеонрастет), однако еще остается таким, какой совсем недавно почитался немыслимым, а сегодня кажется несправедливым. Десятки миллионов американцев переживают огромные трудности, а перспективы нынешней молодежи с каждым месяцем становятся все более туманными.Всегоэтогоможнобылобыизбежать. Дело в том, что мы обладаем знаниями и инструментами, чтобы выйти из этого кризиса. Действительно, опираясь на проверенные временем экономические закономерности, справедливость которых была доказана недавними событиями, мы довольнобыстро(вероятно,меньшечемзадвагода)можемвернутьсякполнойзанятости. Препятствуютвосстановлениюэкономикидвафактора–отсутствиеинтеллектуальной ясностииполитическойволи.Значит,задачакаждогосколько-нибудьвлиятельногочеловека – профессиональных экономистов или политиков, а также неравнодушных граждан – сделать все, чтобы восполнить это отсутствие. Мы можем положить конец нынешнему кризису – и нам нужно бороться за политику, которая позволит это сделать, причем начинатьборьбунадонемедленно. Послесловие.Чтомызнаемовлияниинаэкономику государственныхрасходов? Однаизглавныхидеймоейкнигизаключаетсявтом,чтовэкономике,находящейсяв глубокомкризисе,когдапроцентныеставки,которыемогутконтролироватьмонетаристские власти, близки к нулю, государственные расходы нужно не сокращать, а увеличивать. Именно резкое увеличение бюджетных расходов помогло США выйти из Великой депрессии,исегоднямынуждаемсявчем-либоподобном. Но действительно ли увеличение государственных расходов стимулирует рост экономикиизанятости?Вконцеконцов,многиеполитикирешительноотвергаютэтуидею, настаивая на том, что государство не может создавать новые рабочие места. С ними согласны и некоторые экономисты. Неужели это всего лишь вопрос поддержки людей, политическиевзглядыкоторыхсовпадаютсвашими? Вовсенеобязательно.Верностьсвоемуплеменидолжнаиметьнебольшеотношенияк взглядамнамакроэкономику,чемквзглядам,скажем,натеориюэволюцииилиизменения климата,хотя,наверное,здесьмнелучшеостановиться. Влюбомслучаевопрособэкономическихмеханизмахдолженосновыватьсянафактах, аненапредубеждениях.Однимизнемногихположительныхаспектовнынешнегокризиса стала огромная волна основанных на фактах исследований, посвященных влиянию на экономикугосударственныхрасходов.Очемжеговорятфакты? Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен вкратце остановиться на ловушках, которыхнужноизбегать. Проблемаскорреляцией Можноподумать,чтовлияниебюджетныхрасходовнаэкономикуоценитьоченьпросто –надо лишь посмотреть на корреляциюмеждууровнемрасходовидругимипоказателями, такими как экономический рост и уровень занятости. Но дело в том, что даже люди, которые обязаны разбираться в этих вопросах, попадают в ловушку, приравнивая корреляцию к причинной связи (см. дискуссию о долге и развитии экономики в главе 8). Позвольте избавить вас от заблуждения, что это полезная процедура. Давайте рассмотрим связанныйвопрос:влияниеуровняналоговнаэкономическуюдеятельность. Какизвестно,вАмерикеправыесвятоверятвто,чтонизкиеналогиявляютсяключомк экономическому успеху. Я предлагаю взглянуть на связь между налогами, а если точнее, долейВВП,собираемойввидефедеральныхналогов,иуровнембезработицызапоследние 12лет.Получаетсяследующаякартина. Тоестьвгоды,когдадолюналоговможноназватьвысокой,безработицабыланизкой,и наоборот.Незначитлиэто,чтодляснижениябезработицынужноповышатьналоги? Хорошо,нодажетеизнас,комунеподушенавязчиваяидеясниженияналогов,вэтоне верят.Почему?Потомучтотутмыявноимеемделосложнойкорреляцией.Так,например,в 2007 году уровень безработицы был относительно низким, поскольку экономику все еще подпитывал бум на рынке жилья, а сочетание сильной экономики и больших доходов от роста капитала привело к росту федеральных доходов, в результате чего доля налогов казаласьвысокой.В2010годумыльныйпузырьнарынкенедвижимостилопнул.Экономика пошатнулась, а налоги с оборота оказались в нокдауне. И все-таки изменившийся уровень налоговбылследствиемдругихфакторов,аненезависимойпеременной,воздействующейна экономику. Саналогичнымипроблемамисталкиваетсялюбаяпопыткаиспользоватьисторические корреляциидляоценкивлияниягосударственныхрасходовнаэкономику.Еслибыпоследняя была лабораторной наукой, мы могли бы решить проблему, проведя контрольные эксперименты.Увы!Эконометрика–специальныйразделстатистики,призванныйпомочьв такихситуациях,–предлагаетрядметодикдлявыявленияреальныхпричинно-следственных связей, однако на самом деле сложный экономический анализ редко убеждает в чем-либо дажеэкономистов,особенноесливопроссильнополитизирован.Чтожеможносделать? В одной из последних работ по этой проблеме есть совет проанализировать натурные эксперименты–ситуации,когдамыможембытьуверены,чтогосударственныерасходыне обусловлены экономическим развитием и их не инициируют силы, которые также воздействуют на экономику по другим каналам. Откуда берутся эти натурные эксперименты? Как сие ни печально, из катастроф – войн, угроз военных конфликтов и финансовых кризисов, которые вынуждают государство сокращать бюджетные расходы, независимоотсостоянияэкономики. Катастрофы,пушкииденьги Как я уже говорил, после того как разразился кризис, последовал шквал научных исследований о влиянии фискальной политики на производство и занятость. Таких работ постоянно становится больше, и многие из них слишком наукообразны, чтобы на них останавливаться.Темнеменеенесколькоосновныхмоментовотметитьстоит. Прежде всего, Роберт Холл из Стэнфордского университета обратил внимание на значительные изменения государственного заказа в США, причем все они были связаны с войнами, в частности со Второй мировой и войной в Корее. На диаграмме на с. 312 сравниваются изменения военных расходов США с изменением реального ВВП (и то и другое измеряется в процентах к ВВП предыдущего года) за период с 1929 по 1962 год. Каждая точка обозначает один год. Я выделил точки, соответствующие стремительному увеличению государственного заказа во время Второй мировой войны, а также их сокращению после ее окончания. Совершенно очевидно, что большие изменения наблюдалисьивгоды,когдавоенныерасходынеменялись,вчастностивовремякризисас 1929 по 1933 год и восстановления экономики с 1933 по 1936 год. Каждый год, когда отмечалосьсущественноеувеличениевоенныхрасходов,былтакжегодомуверенногороста экономики, а их сокращение после Второй мировой войны привело к резкому падению производства. Эти данные указывают на то, что увеличение государственных расходов способствует ростуэкономики,азначит,изанятости. Следующий вопрос можно сформулировать так: какова эффективность этих трат? СведенияовоенныхрасходахСШАнесколькоразочаровывают–одинпотраченныйдоллар дает около 0,5 доллара роста, но если вы хотя бы немного знакомы с историей военного времени, то поймете: это не позволяет получить полное представление о том, что произойдетприувеличениибюджетныхрасходовсегодня.ВовремяВтороймировойвойны расходычастногосекторабылинамеренноограниченынормированиемтоваровизапретом настроительствочастныхдомов.ВовремявойнывКорееправительствопыталосьизбежать инфляционного давления, резко повысив налоги. Вполне вероятно, что увеличение государственныхрасходоввнынешнейситуациидастбольшийэффект. Государственныерасходыиростэкономики,1929–1962годы Резкий рост и сокращение государственных расходов, которые приходятся на Вторую мировую войну и войну в Корее, ассоциировались с бумом в экономике и ее крахом. Источник:БюроэкономическогоанализаСША. И насколько же больший? Чтобы узнать это, было бы полезно провести натурные эксперименты,которыепоказываютвлияниегосударственныхрасходоввусловиях,схожихс нынешними. К сожалению – вернее, к счастью! – в нашем распоряжении нет такой масштабной лаборатории, как Вторая мировая война. Тем не менее существует несколько приемлемыхпутейрешенияэтойпроблемы. Одинизних–обращениекболееотдаленномупрошлому.Какотмечаютспециалисты по истории экономики Барри Эйхенгрин и Кевин О’Рурк, в 30-х годах прошлого столетия европейскиестраныодназадругойвключалисьвгонкувооружений–вусловияхвысокого уровнябезработицыиблизкихкнулевымпроцентныхставок,чтонаблюдаетсяисегодня.В работе,выполненнойвместесостудентами,этиученыеиспользовалискудныеданныетого периода, чтобы оценить, какое влияние на производство оказало увеличение государственных расходов, вызванное этой самой гонкой вооружений, и пришли к выводу, что эффект от каждого потраченного доллара (точнее, лиры, марки, франка и т. д.) был гораздовыше. Еще один путь – сравнить территории внутри Соединенных Штатов Америки. Эми НакамураиДжонСтейнссонизКолумбийскогоуниверситетаобращаютвниманиенато,что воднихштатахобороннаяпромышленностьразвитагораздолучше,чемвдругих,например, вКалифорниимногооборонныхподрядчиков,авИллинойсенет.Темнеменеерасходына оборонунафедеральномуровнесильноколебались,резковзлетевприпрезидентеРейгане,а затем упав после окончания холодной войны. В масштабах всей страны воздействие этих изменений было смягчено другими факторами, особенно монетаристской политикой: в начале 80-х годов прошлого столетия, во время подъема экономики, ФРС значительно поднялапроцентныеставки,авначале90-хсущественноснизила.Влияниегосударственных расходов можно оценить, проанализировав дифференциальный эффект по штатам. ИмеющиесяданныепозволилиНакамураиСтейнссонусделатьвывод,чтоотдачанакаждый потраченныйдолларсоставляетоколо1,5доллара. Таким образом, экономический анализ войн и гонки вооружений, которая предшествуетим,атакжедемилитаризациипослеокончаниявойныможетмногорассказать о влиянии бюджетных расходов на экономику. Но неужели война – единственный способ решитьэтупроблему? Ксожалению–еслиречьидетозначительномувеличениигосударственныхрасходов. Масштабныепрограммыобычноявляютсяреакциейнавоенныедействияилиихугрозу. Безусловно, иногда серьезные расходы обусловлены и другими причинами, например, высокопоставленные политики беспокоятся из-за большого бюджетного дефицита и/или долга и в попытке контроля над финансами урезают расходы. Таким образом, режим строгойэкономии,подобновойне,даетнаминформациюовлияниифискальнойполитики насоциум. Междупрочим,важнопроанализироватьнетолькорасходы,ноиизменениеполитики. Всовременноммирерасходы,какиналоги,изменяютсявместессостояниемэкономики,и этообстоятельствоможетпородитьложнуюкорреляцию.Так,например,расходыСШАна пособия по безработице в последние годы возросли, а экономика ослабла, но расходы тут являются следствием, а безработица причиной (не наоборот!), поэтому оценка эффекта строгой экономии требует тщательного анализа действующего законодательства, используемогодлявведенияэтихмер. К счастью, Международный валютный фонд проделал эту работу, выявив в развитых странах как минимум 173 случая строгой финансовой экономии за период с 1978 по 2009 год. Выяснилось, что за этой политикой следуют спад производства во всех сферах и рост безработицы. Это далеко не все, но я надеюсь, что моя книга даст читателям представление о том, что мызнаемокризисеиоткуда.Ябудурад,если,прочитавееилиработуДжозефаСтиглицаи Кристины Ромер, утверждающих, что сокращение бюджетных расходов в условиях нынешнего кризиса лишь ухудшает ситуацию, а временное их повышение поможет восстановлениюэкономики,вынескажете:«Ну,этовсеголишьегоилиееличноемнение». ВсвоемнедавнемвыступлениисанализомфискальнойполитикиРомерсказаласледующее: ... Факты, как никогда прежде, свидетельствуютоважнойролифискальной политики – фискальные стимулы помогают увеличить занятость в экономике, а уменьшение бюджетного дефицита замедляет рост, по крайней мере в ближайшей перспективе. Тем не менее эти свидетельства, похоже, никак не влияют на законотворчество. Вотчтонамнужноизменить. Благодарности Этакнига отражаетусилиявсехэкономистов,которыепыталисьдонестидо общества мысль, что сегодняшний кризис может и должен быть быстро преодолен. При работе над рукописьюмне,каквсегда,помоглапроницательностьмоейженыРобинУэллс.Крометого, существеннуюпомощьмнеоказалДрейкМакфилиизиздательства«Norton». Примечания 1 «Большиедяди»(англ.«VerySeriousPeople»)–выражение,появившеесяв2007годуи получившеераспространениеблагодаряПолуКругману.–Здесьидалеепримеч.пер. 2 Новое издание выйдет в конце января 2013 года в издательстве «W W Norton & Company». 3 Мультипликатор – численный коэффициент, показывающий во сколько раз возрастает доходприданномрасчетеинвестиций. 4 «Финансовая скала» – словосочетание, которым окрестили план по сокращению доходов и повышению налогов, принятый Джорджем Бушем-младшим в 2001 году и продленныйБаракомОбамойв2010-м. 5 U6–уровеньбезработицы,учитывающийнетольколюдейбезработы,ищущихполную занятость, но и тех, кто частично занят или работает неполный день по экономическим причинам. Этот показатель в наиболее полной степени отражает наличие свободных ресурсовнарынкетруда. 6 В 1984 году во время предвыборной кампании Рональд Рейган назвал новым утром в Америке ситуацию в стране, связанную с подъемом экономики и доминированием американскихатлетовналетнейОлимпиаде-84вЛос-Анджелесе. 7 Распространенное выражение в интернет-пространстве, относящееся к явлению, подмеченномуМайкомГодвином.Вегоформулировкеот19августа1991годаэтот«закон» гласит следующее: «По мере разрастания дискуссии в №епег вероятность употребления сравнения с нацизмом или Гитлером стремится к единице». Во многих группах компьютерной сети №епег существует традиция, согласно которой, как только подобное сравнение сделано, обсуждение считается завершенным, а сторона, прибегнувшая к этому аргументу,–проигравшей. 8 Высокие равнины – плато в центральной части США, занимающее среднюю часть Великих равнин, между реками Уайт-Ривер (приток Миссури) и Канейдиан (приток Арканзаса). 9 «Новый курс» – название экономической политики, проводимой администрацией Франклина Делано Рузвельта начиная с 1933 года с целью выхода из масштабного экономическогокризиса1929–1939годов. 10 Делеверидж – уменьшение использования заемных средств, снижение доли долгового финансирования. 11 СамуэльсонПол–выдающийсяамериканскийэкономист,лауреатпремиипоэкономике (1970). 12 Имеетсяввидуперсонажмульсериала«LooneyTunes». 13 Гринспен Алан – американский экономист, председатель совета управляющих Федеральнойрезервнойсистемы(1987–2006). 14 Наивысший рейтинг надежности финансовых обязательств по методике известного рейтинговогоагентства«Moodys». 15 «AmericanInternationalGroup»–крупнейшаяамериканскаястраховаякомпания. 16 Стартап,илистартап-компания(отангл.start-up – запу скать), – компания с короткой историей операционной деятельности. Как правило, такие компании созданы недавно, находятсявстадииразвитияилиисследованияперспективныхрынков. 17 Морган Джон Пирпонт (1837–1913) – известный американский предприниматель, банкир,финансист,коллекционеримеценат. 18 Репо – сделка покупки (продажи) ценной бумаги с обязательством обратной продажи (покупки)черезопределенныйсрокпозаранееопределеннойцене. 19 Federal National Mortgage Association (Fannie Mae) и Federal Home Loan Mortgage Corporation(FreddieMac)–крупнейшиеамериканскиеипотечныеагентства. 20 Хедж-фонд – инвестиционная компания, скупающая и продающая ценные бумаги конкретных фирм и выпусков. Это частные компании, не ограниченные законодательным регулированиемлибоподверженныеболееслабомурегулированию,недоступныеширокому кругулиц. 21 «Бароны-разбойники»–презрительное прозвищеоснователейкрупныхпромышленнофинансовыхкорпораций,сколотившихсостояниявпериодпервичногонакоплениякапитала во второй половине XIX века, в частности в годы Гражданской войны, и в начале XX столетия,частоприпомощиобманаигрубойсилы. 22 Институт Катона – американская исследовательская и просветительская организация, распространяющая классическое либертарианство. Институт отстаивает принципы рыночной экономики, свободной торговли, ограниченного влияния государства и расширениясвободыличности. 23 Саммерс Лари – экс-министр финансов США и бывший глава группы экономических советниковпрезидентаБаракаОбамы. 24 Фианна Файл – партия крупного промышленного и торгового капитала, части фермерстваиинтеллигенцииИрландии. 25 Кейнс Д. М. Общая теория занятости, процента и денег / Пер. Н. Н. Любимов. – М.: ГелиосАРВ,2011.350с. 26 КейнсД.М.Указ.соч. 27 Кристина Ромер – американский экономист, председатель Совета экономических консультантов при президенте Бараке Обаме, постоянный профессор экономического факультетаКалифорнийскогоуниверситетавБеркли. 28 Временнойлаг–вреальнойэкономикеиэкономическихмоделях–задержкавсвязис возникновениемопределенныхсобытийпослезавершениядействий,которые,какполагают, ихвызвали. 29 Индексценнажильепо20крупнейшимгородамСША,рассчитываемыйпометодике Карла Кейса и Боба Шиллера, – ежеквартальная оценка изменения цен на отдельные односемейныедомавСША. 30 Обструкция – тактика умышленного затягивания хода сессии, к которой прибегают законодатели, чтобы отсрочитьпринятиенеугодногоимрешенияиливообще недопустить его. 31 Вбизнесеалармизм(отангл.alarmism–паника,тревога)трактуюткакпредставленияо неизбежности глобального экологического кризиса вследствие нерегулируемого роста численностинаселенияпланеты,истощенияресурсов,утратыбиологическогоразнообразия изагрязнениябиосферы. 32 Шортинг , или короткие продажи – продажа инвестором акций или других ценных бумаг, не находящихся в его собственности, с расчетом закрыть сделку в будущем, когда стоимостьнеобходимыхбумагуменьшится. 33 Теоретическое направление экономической науки, подчеркивающее роль самоорганизующей силы рыночного ценового механизма. Основа данного подхода – утверждение, что сложность человеческого поведения и постоянное изменение характера рынковделаетматематическоемоделированиевэкономикеисключительносложным,если вообщевозможным. 34 Казначейские векселя – государственные ценные бумаги, представляющие краткосрочныеденежныеобязательства,выпускаемыенапериодот3до12месяцев. 35 Люди, описанные в этих 10 историях, выдуманы: речь идет о типичных ситуациях, основанныхнареальныхфактах.(Примеч.авт.) 36 Аббревиатура образована от начальных букв названий стран (Greece, Ireland, Portugal, Spane,Italy). 37 КейнсД.М.Указ.соч. 38 ЭтакнигабыланаписанаПоломКругманомвфеврале2012года.Сейчаснамизвестени исходноябрьскихвыборов,ипервыедействияадминистрацииБаракаОбамы.Темнеменее анализ, проведенный автором, представляет интерес как для читателей этой книги, так и длявсехлюбителейальтернативнойистории.