ЭНДОКРИНОЛОГИЯx 216248
реклама
Расписание Тренинги Ведущие Выездные Компаниям Интересно Книги Тесты Притчи Статьи Анекдоты Карикатуры Иллюзии Фотоприколы Новости психологии Статьи тренеров Интервью тренеров Новые поступления Общение Галерея Филиалы Контакты Университет Практической Психологии Как поступить? Театральная мастерская 15 октября Принять участие Мини - тренинг 12 октября Присоединяйся! Ближайший кинопоказ 19 октября Прийти в кино Новости синтона 09 октября День рождения Елены Поярковой 08 октября Вышла новая книга Дениса Швецова «Чувство вины: антивирус» 04 октября Погружение в радость: НЛП и Красное море 02 октября Синтон досуг на октябрь 01 октября Итоги тренинга «Как создать и провести тренинг продаж» Все новости Вы можете получать статьи и новости Синтона Все рассылки Синтона Новое на сайте 01 октября Фото «IV-ый Лидерский фестиваль в Черногории» 27 сентября Видео «Лидерский курс» 26 сентября Тест «Добрая ли у Вас душа?» 25 сентября Притча «Торопись не спеша» 24 сентября Статья Н.И. Козловаа «Требуется энергия?» ЗАКАЗАТЬ ЗВОНОК * Услуга бесплатна НЛП-практик в Дахабе (Египет) У нас открыты вакансии У нас Вы можете арендовать залы (495) 507 87 93 / Интересно / Психологическая библиотека / Стресс и стрессустойчивость человека Вернуться к списку книг Автор: Апчел В. ВВЕДЕНИЕ Интерес к проблеме стресса и стрессустойчивости обусловлен происходящим расширением сферы деятельности человека, часто протекающей в экстремальных и сверх экстремальных условиях. Вместе с тем профессиональная деятельность современного человека сопровождается постоянным снижением доли физического труда и увеличением умственных и психических нагрузок. "Ничто так не истощает и не разрушает организм человека, как продолжительное физическое бездействие", - писал древнегреческий философ Аристотель. Созданные цивилизацией и научно-техническим прогрессом гиподинамия (снижение силовых нагрузок) и гипокинезия (ограничение двигательной активности) не только отрицательно влияют на системы кровообращения, дыхания, обмен веществ, опорно-двигательный аппарат, нервные и гуморальные регуляторные механизмы, но и непременно ведут к снижению реактивности организма и развитию стресса, ростом так называемых болезней стресса. Полагают, что к ним относятся различные психосоматические заболевания - невротические расстройства, заболевания сердечно-сосудистой системы, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, нарушения мозгового кровообращения, отдельные злокачественные опухоли и другие. Установлено, что эмоциональный стресс возникает при длительных непрерывно повторяющихся отрицательных эмоциональных состояниях субъектов, принципиальный характер которых имеет прямое отношение к профессиональной деятельности ряда категорий военных специалистов. Их профессиональная деятельность, несмотря на успехи научно-технической революции в военном деле, продолжает сопровождаться максимальными по объему и интенсивности физическими и психическими нагрузками, сложностью и многообразием решаемых задач в условиях дефицита времени и информации, постоянным риском и наличием угрозы жизни. Наряду с усложнением, дифференциацией и интенсификацией военного труда, военнослужащие испытывают постоянную угрозу воздействия оружия противника, особенно оружия массового поражения. Мощь данного вида оружия, большое число прогнозируемых потерь по сравнению с прошлыми войнами сопровождается большим нарастанием его психогенного влияния. Значимость психогенного воздействия на человека проявлялась особенно отчетливо после взрыва атомных бомб, сброшенных на японские города в августе 1945 года, и после аварии на Чернобыльской атомной электростанции в 1986 году. Стресс, являясь психофизиологическим феноменом, неразрывно сопряжен с профессиональной деятельностью человека и существенно влияет на ее эффективность, в ряде случаев значительно снижая ее, а также, как указывалось раньше, может обусловливать возникновение различных заболеваний и невротических процессов. Изложенное убедительно подтверждает актуальность рассмотрения проблемы стресса и психофизиологической защиты или психофизиологического обеспечения стрессустойчивости человека в повседневных и экстремальных условиях. Проблема обеспечения стрессустойчивости должна решаться с общебиологических позиций генеза целостных, системных реакций организма. Существует несколько направлений этого решения. Первое из них связано с исследованием физиологических механизмов, определяющих устойчивость к эмоциональному стрессу, т. е. тех механизмов, с помощью которых сам организм может противостоять развитию эмоционального стресса и его патологических последствий. Второе - психологическая подготовка человека к различным стрессовым ситуациям. Третье - физиологическое или психофизиологическое обеспечение стрессустойчивости. Оно является новой и перспективной отраслью профилактической медицины. По существу, это развитие профилактики "вглубь", что требует разработки эффективных способов воздействия на физиологические функции практически здорового человека. В предлагаемом читателю учебном пособии предпринята попытка как можно более полно изложить содержание и обосновать перспективные пути и направления предотвращения, купирования и коррекции состояния эмоционального стресса. В нем определены основные подходы и взгляды на сущность стресса, представлены некоторые пути и направления поддержания и повышения стрессустойчивости, осуществлен анализ функционального состояния как базы для изучения стресса. Глава 1. СТРЕСС, ЕГО СУЩНОСТЬ И ВЛИЯНИЕ НА ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 1.1. Направления и подходы к изучению стресса Проблема стресса, по существу, очень стара, однако научное осознание ее произошло лишь в последние десятилетия, что находит свое отражение как в развитии современной науки о человеке, так и в стремлении к удовлетворению актуальных потребностей общества. Стресс, по выражению Ю.Г. Чиркова (1988), противоречив, неуловим, туманен. Он с трудом укладывается в узкие рамки определений, мерок. Сила его - в широте охвата жизненных проявлений, слабость - в неопределенности, расплывчатости его границ. Разработка проблемы стресса (эмоционального, психического, спортивного, производственного, космического, военного и др.) с позиций современной науки нашла свое отражение в работах, посвященных биохимическим (ВируА.А., 1981; Панин Л.Е., 1983; РобуА.И., 1989), физиологическим (Меерсон Ф.З., 1981, 1988; Федотов В. М., 1991), клиническим (Горизонтов П.Д., 1976; Короленко Ц.П., 1978), психофизиологическим и психологическим (Китаев-Смык Л.А., 1983; Космолинский Ф.П., 1976) аспектам его проявлений. Большинство зарубежных авторов также рассматривают актуальность данной проблемы, имеющей огромное социальное и общественное значение с позиций теорий и методов различных научных дисциплин (Krohne H.W., 1982; Van Loon G. et aL, 1985). Несмотря на наличие накопленного поистине огромного систематизированного биохимического, физиологического, психофизиологического, клинического и экспериментального материала по проблеме стресса, некоторые ее аспекты разработаны еще недостаточно, а другие только намечены для решения. В связи с этим необходимо кратко рассмотреть наиболее значительные научные исследования. Основоположником учения о стрессе, как известно, является канадский ученый Ганс Селье. 4 июля 1936 г. в английском журнале "Nature" было опубликовано его письмо в редакцию "Синдром, вызываемый различными повреждающими агентами", в котором приводились данные о стандартных реакциях организма на действие различных болезнетворных агентов. Это сообщение положило начало учению о стрессе, хотя в отдельных, более ранних, научных трудах упоминание о проблеме стресса, с психологической точки зрения, находим в работах В. Вундта (1880), У. Джемса (1905). Сам же термин "стресс" (напряжение) впервые упоминается в 1303 г. в стихотворении поэта Роберта Маннинга "Handlying Synne": "И эта мука была манной небесной, которую господь послал людям, пребывающим в пустыне сорок зим и находящимся в большом стрессе". Г. Селье (1982) считает, что слово "стресс" пришло в английский из старофранцузского и средневекового английского и вначале произносилось как "дистресс". Первый слог, полагает Селье, постепенно исчез из-за "смазывания" или "проглатывания". Однако, как пишет Ю.Г. Чирков (1988), кое-кто полагает, что слово "стресс" имеет более давнюю историю и происходит вовсе не от английского, а от латинского слова sttingere -затягивать. Физиологические аспекты стресса впервые были освещены У. Кенноном - основоположником гомеостаза и учения о роли симпатоадреналовой системы в мобилизации функций организма для борьбы за существование, а затем и Г. Селье. Кеннон еще в 1914г. предвосхитил взгляды Селье на проблему психофизиологической стрессовой реакции, описав один из специфических аспектов стрессовой реакции - нейроэндокринный процесс. Он исследовал феномен, который назвал реакцией "битвы-бегства". Центральным органом, участвующим в этой реакции, является мозговой слой надпочечников. Реакция "битвы-бегства" рассматривается им как мобилизация организма, подготавливающая мышцы к действию в ответ на воспринимаемую угрозу. Этот механизм дает возможность индивиду либо бороться с угрозой, либо бежать от нее. А.А. Виру (1980) указывает на то, что в отдельных работах отечественных ученых (Сперанского А.Д., Насонова Д.Н., Александрова М.Я., Цанка А.), относящихся к тому же периоду, четко прослеживаются верные направления в раскрытии механизмов неспецифической адаптации. Так, еще в 1934 г. Д.Н. Насонов в своих исследованиях показал, что содержимое живой клетки (протоплазма) поразительно однотипно реагирует на любые изменения окружающей среды. Этот стереотип ответов клетки был назван Насоновым "паранекрозом". Так фактически был открыт стресс, но не на организ-менном (Селье Г.), а на клеточном уровне. В дальнейшем учение о стрессе получило достаточно широкую известность, а исследования стали проводиться систематически. Г. Селье и его сотрудники опубликовали по проблеме стресса около двух тысяч работ. При этом понятие "стресс" трактуется Г. Селье различно. Если в первых работах под стрессом понимается совокупность всех неспецифических изменений, возникающих в организме под влиянием любых сильных воздействий и сопровождающихся перестройкой защитных систем организма, то в более поздних трудах под стрессом понимается неспецифическая реакция организма на любое предъявленное к нему требование, т. е. происходит своего рода упрощение понятия "стресс". Основное внимание Г. Селье и его последователи уделяли биологическим и физиологическим аспектам проблемы стресса. Традиционным стало понимание стресса как физиологической реакции организма, в частности, реакции эндокринных желез, контролируемых гипофизом, на действие различных отрицательных факторов. В функциональном и морфологическом отношении стресс выражается общим адаптационным синдромом, имеющим определенные и хорошо известные стадии: реакция тревоги, во время которой сопротивление организма понижается ("фаза шока"), а затем включаются защитные механизмы; стадия сопротивления (резистентности), когда напряжением функционирования систем достигается приспособление организма к новым условиям; стадия истощения, в которой выявляется несостоятельность защитных механизмов и нарастает нарушение согласованности жизненных функций. Сведя механизмы неспецифического приспособления к изменениям уровней адаптационных гормонов в крови, хотя они имеют более сложную природу, Селье не сумел избежать некоторых заблуждений. Так, наиболее существенным недостатком данного факта является отрицание ведущей роли центральной нервной системы (ЦНС) в генезе стресса. Устранить этот недостаток помогли советские ученые. Они, развивая учение о стрессе, научно обосновали и признали, что ведущая роль в генезе стресса принадлежит не только гормональным, но и многим другим физиологическим реакциям организма, в частности ЦНС. Так, учитывая ведущую роль ЦНС в формировании общего адаптационного синдрома, К.И. Погодаев (1976) определяет стресс как состояние напряжения или перенапряжения процессов метаболической адаптации головного мозга, ведущих к защите или повреждению организма, на разных уровнях его организации посредством единых нейрогуморальных и внутриклеточных механизмов регуляции. Продолжая дальнейшие исследования биохимических и физиологических аспектов проблемы стресса, Г. Селье постепенно подошел к изучению еще одной стороны стресса - психологической. Этому во многом способствовали работы ученых, обобщавших' опыт второй мировой войны. Наряду с термином "стресс", в руководствах, монографиях и статьях все чаще стали применяться такие понятия, как психологический или эмоциональный стресс. Психическим проявлениям синдрома, описанного Г. Селье, было присвоено наименование "эмоциональный" стресс: Термин яркий, но породивший разночтение обозначенных им явлений. В содержание этого термина включают и первичные эмоциональные психические реакции, возникающие при критических психологических воздействиях, и эмоционально-психические синдромы, порожденные телесными повреждениями, и аффективные реакции при стрессе, и физиологические механизмы, лежащие в их основе (Китаев-Смык Л.А., 1983). Популяризация понятия "стресс" в биологии и медицине и прямое перенесение его физиологического значения в психологию привели к смешению психофизиологического и физиологического подходов к его изучению. Первым попытался разграничить физиологическое и психологическое понимание стресса Р. Лазарус. Он, развивая учение о стрессе, выдвинул концепцию, согласно которой разграничивается физиологический стресс, связанный с реальным раздражителем, и психический (эмоциональный) стресс, при котором человек (на основе индивидуальных знаний и опыта) оценивает предстоящую ситуацию как угрожающую, трудную. В последние годы отмечают условность полного разделения физиологического стресса и стресса психического. В физиологическом стрессе всегда есть психические элементы и наоборот. Что же касается терминов "психический стресс" и "эмоциональный стресс", то они часто используются как равнозначные, поскольку почти все ученые признают, что основной причиной психического (психологического) стресса является эмоциональное возбуждение. В.Л. Марищуком (1984, 1995) и др. высказано мнение, что наименования стресса (эмоциональный, боевой, учебный, авиационный, спортивный и др.) определяется содержанием стресс-фактора. Эмо-циогенное воздействие вызывает эмоциональный стресс, спортивные нагрузки - спортивный стресс, факторы полета могут вызвать авиационный стресс и т. д. Но стрессом, по утверждению В.Л. Марищука, можно называть лишь такое состояние, которое характеризуется значимым выбросом стероидных гормонов (не менее чем на величину вероятного отклонения от исходных показателей). При этом любой стресс является физиологическим, т. к. сопровождается различными физиологическими реакциями и всегда эмоциональным, поскольку сопровождается соответствующими эмоциональными переживаниями. Он также всегда связан с разными нейрорефлекторными механизмами и различными эндокринными реакциями. Согласно Леви, эмоциональный стресс можно рассматривать как участок своеобразного континуума эмоциональных состояний, в котором сдвиги физиологического гомеостаза являются самыми низкими в условиях полного безразличия. Приятные и неприятные эмоциональные состояния сопровождаются изменениями в уровнях физиологического гомеостаза. В исследованиях вопросов эмоционального стресса сначала Леви, а затем Г. Селье все эмоционально-стрессовые состояния, связанные с неприятными, отрицательными переживаниями, обозначают как дистресс, а связанные с положительными эмоциональными реакциями - как эустресс. Подразделив первоначальное понятие стресса на две разновидности дистресс и эустресс, Селье способствовал тому, что в сферу применимости этих новых понятий попали практически все физиологические явления, в том числе и сон. Селье пишет, что "даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс... Полная свобода от стресса означает смерть". При таком расширенном толковании понятие "стресс" становится равнозначным понятию "физиологическая активность" и в результате теряет объяснительную силу, значительно снижая возможности строго исследовать конкретные проявления адаптации с каких-либо единых позиций. Поэтому вместо того, чтобы предлагать какое-либо наиболее общепринятое определение термина "стресс", сначала резюмируем некоторые ключевые изменения терминологических понятий, которые он претерпел в научной литературе. 1.2. Ключевые терминологические понятия в определении стресса Термин "стресс" встречается в современной литературе как обозначающий следующие понятия (Китаев-Смык Л.А., 1983): сильное неблагоприятное, отрицательно влияющее на организм воздействие; сильная неблагоприятная для организма физиологическая или психологическая реакция на действие агрессора; сильные, как неблагоприятные, так и благоприятные для организма реакции разного рода; неспецифические черты (элементы) физиологических и психологических реакций организма при сильных, экстремальных для него воздействиях, вызывающих интенсивные проявления адаптационной активности; неспецифические черты (элементы) физиологических и психологических реакций организма, возникающих при всяких реакциях организма. Автор наиболее адекватно признает последнюю из указанных трактовок термина "стресс". Он также признает возможным понимание стресса как неспецифических физиологических и психологических проявлений приспособительной активности при сильных, экстремальных для организма воздействиях, имея в виду в данном случае стресс в узком смысле. Неспецифические же проявления адаптивной активности при действии любых значительных для организма факторов обозначают как стресс в широком смысле. Несколько иначе рассматривает стресс А.А. Welford (1973), характеризуя его как результат несоответствия возможностей организма и предъявляемых к нему требований. Нечто подобное находим у П. Фресса (1975), характеризующего стресс как все личные и социальные конфликты, не находящие своего разрешения. Таким образом, следуя концепции Г. Селье и других вышеупомянутых авторов, стрессовым можно считать практически любое состояние человека, на которого воздействуют любые факторы внешней и внутренней сред, вызывающие ответную реакцию организма. Более того, понятие "стресс", по выражению В. Гошека (1983), относится к широким понятиям, имеющим "все включающий и все объясняющий характер", поэтому использовать его необходимо рационально. На наш взгляд, сданной трактовкой понятия "стресс" так же трудно согласиться, как и с такой, которая ограничивает это понятие рамками патологии. Мы в большей степени придерживаемся традиционного понимания стресса как общей защитной реакции на негативные стимулы и воздействия, включая депривацию жизненно важных функций. У человека и высокоорганизованных животных состояние стресса равнозначно состоянию отрицательных эмоций, протекающих на -фоне повышенной физиологической активности. Аналогичное понимание стресса наблюдаем у многих авторов, предлагающих свои толкования понятия "стресс". Всех их объединяет наличие в трактовке негативных стимулов в развитии защитных реакций организма. Так, Ю.Г. Чирков (1988) указывает на то, что стресс - это угроза, беда, напасть; Р. Лазарус (1966) расценивает угрозу как предвосхищение человеком будущего столкновения с какой-то опасностью и считает ее ключевым механизмом развития эмоционального стресса; В.В. Суворова (1975) определяет стресс как чрезвычайное состояние, которое необходимо преодолеть, из которого надо выйти; Ю.Б. Абрамов и М.А. Уколова (1973) считают, что стресс - это приспособительная реакция по отношению к сильным угрожающим жизни раздражителям, и возникает он в конфликтных ситуациях, в которых животное и человек не имеют возможности удовлетворять свои потребности; А.В. Вальдман с соавторами (1979) склонны понимать эмоциональный стресс как реакцию организма на угрозу, которая воспринимается дистантно, вызывает соответствующее эмоциональное отношение к данному воздействию, что является запускающим процессом подготовки организма к возможным последствиям, а так же как личную реакцию на аверсивный (негативно оцениваемый) сигнал, имеющий вид целостной, динамично развивающейся функциональной системы. По отношению к человеку специфика стресса состоит в сознательной переработке отрицательных эмоций с участием механизмов психологической защиты личности. В этой связи необходимо упомянуть трактовку эмоционального стресса, предложенную в Словаре физиологических терминов (1987). В нем эмоциональным стрессом именуют тревогу, конфликт, эмоциональные расстройства, переживания, угрозу безопасности, неудачи, досаду и др., т. е. такие эмоциональные состояния, которые развиваются у человека, когда он сталкивается с реальными психологически трудными ситуациями либо считает их психологически трудными или неразрешимыми. Оставаясь сторонниками традиционного понимания стресса, мы ни в коей мере не отрицаем значимости стрессовой активности, обладающей положительными аспектами. Мы полностью разделяем точку зрения Г. Селье, в которой он различает конструктивный и деструктивный стрессы, указывая, что не всякий стресс является вредным. Он считает, что стрессовая активация может быть положительной мотивирующей силой, улучшающей субъективное "качество жизни" эустресс, и ослабляющей - чрезмерный стресс - дистрессом. Вместе с тем надо учитывать, что положительные или обычные стимулы, ведущие к эустрессу, встречаются гораздо реже отрицательных и практически их значение в плане клинических и тем более патологических состояний сведено почти к минимуму. 1.3. Здоровье, эмоции и стресс Особого рассмотрения, с точки зрения Дж. С. Эверли (1985), заслуживает факт зависимости между стрессом и проявлением здоровья. Известно, что но мере усиления стресса улучшаются общее самочувствие и состояние здоровья. Однако, продолжая нарастать, стресс достигает своего апогея. Эту точку можно назвать оптимальным уровнем стресса, потому что, если стресс возрастает и дальше, он становится вредным для организма. Точка, в которой достигается оптимальный уровень стресса индивидуума (т. е. максимальная толерантность к стрессу как к продуктивной силе), по-видимому, считает автор, является функцией врожденных биологических, а также приобретенных физиологических и поведенческих факторов. Совершенно очевидно, что указанная зависимость позволяет нам согласиться с тем, что стресс, будучи особым типом состояний, может иметь нормальный, пограничный и патологический уровни выраженности. Не менее сложным вопросом, вызывающим противоречивые мнения при разработке проблемы, является соотношение эмоций и стресса. Разграничение их - задача чрезвычайно трудная. И неудивительно, что некоторые исследователи стали отождествлять понятия стресса и эмоций. Так, М.В. Arnold (1967) пишет, что из-за своего подчеркнуто научного звучания понятие "психологический стресс" в последние годы часто подменяло термин "эмоция". Другие исследователи исходят из того, что не все, а лишь определенные эмоции обусловливают стрессовые состояния. Это главным образом гнев и страх и их смешанные формы (Суворова В.В., 1975). Наиболее удачно и верно, с нашей точки зрения, разрешил этот вопрос П.К. Анохин. Он сумел четко показать, какое отношение имеют эмоции к стрессу. Согласно теории функциональных систем, поведение любого живого существа, деятельность его тканей и органов неизменно направлены на достижение каких-то полезных приспособительных результатов. Эмоции же Анохин считал пеленгом совпадения, достигнутого с образом желаемого. Если совпало - эмоция положительная, нет - отрицательная. А стресс это состояние, когда в конфликтной ситуации отрицательные переживания становятся стойкими. "Хаос внутри функциональных систем - вот что такое стресс", - считает он. Характерной тенденцией стало рассматривание стресса как особого состояние, близкого к аффектам, чувствам тревожности и др. Сообразуясь с этим, многие отечественные и зарубежные исследователи рассматривают стресс как родовое понятие, созвучное с состоянием отрицательных эмоций, возникающих в условиях депривации, препятствий или при перспективах их возникновения. Такое понимание закреплено международной классификацией стресса, одобренной Всемирной организацией здравоохранения. Из-за неоднозначности трактовки понятия "стресс" многие ученые и по сей день предпочитают другие термины - "психическая напряженность", "операционная и эмоциональная напряженность", "эмоциональное напряжение", "нервно-психическое напряжение", "психоэмоциональное напряжение". Некоторые из них (Губачев М.Ю. с соавт., 1976) отождествляют со стрессом отдельные из этих понятий, другие (Вальдман А.В. с соавт., 1979) проводят четкую их дифференциацию. Однако общим для всех является одно - реакция организма на воздействие определенной силы, что, по существу, является стрессом. Мы разделяем точку зрения тех авторов, которые используют эти термины как синонимы и полностью согласны с Б.В. Овчинниковым, утверждающим, что вышеуказанные термины являются разновидностями единого психофизиологического феномена - эмоционального стресса. А близкие по смыслу термины "эмоциональная" и "нервно-психическая устойчивость" целесообразно применять только по отношению к свойствам личности, но не к состояниям. 1.4. Психофизиологические механизмы стресса Для более глубокого понимания природы эмоционального стресса необходимо рассмотреть его патогенез, т. е. психофизиологические механизмы. К настоящему времени накоплен богатый материал теоретических и экспериментальных данных по психофизиологическим механизмам эмоционального стресса. Однако усилия многих исследователей продолжают быть направленными на раскрытие как общих, так и частных вопросов патогенеза стресса. В таких исследованиях ведущая роль отводится нейроэндокринным реакциям, ответственным за формирование стрессового состояния и обеспечивающим сопротивляемость и выживаемость, а в некоторых случаях за развитие глубоких патологических процессов и летальный исход (Робу А.И, 1989). Современные взгляды на аспекты психофизиологических механизмов стресса отражены в фундаментальных работах Т. Кокса (1981), Дж. С. Эверли (1985), Л.А. Китаева-Смыка (1983), Л.М. Аболина (1987), А.И. Робу (1989), Ф.З. Меерсона и М.Г. Пшенниковой (1988). Следует сказать о наличии гипотезы относительной функциональной декортикации и доминирования подкорковых механизмов в стрессовых состояниях, а также о реактологической теории аффекта А.Р. Лурия. К гипотезе относительной функциональной декортикации примыкают экспериментальные данные Н.Н. Баранова и М.С. Кахана, показавших, что все основные физиологические проявления стресса возможны и у животных, лишенных коры больших полушарий головного мозга, но имеющих ретикулоталамические связи и гипоталамус. Ведущими звеньями патогенеза в концепции стресса Г. Селье считает три положения. Физиологическая реакция на стресс не зависит от природы стрессора, а также (в пределах разумного) и от вида животного, у которого она возникает. Синдром ответной реакции представляет универсальную модель защитных реакций, направленных на защиту человека (или животного) и на сохранение целостности его организма. Защитная реакция при продолжающемся или повторяющемся действии стрессора проходит три определенные стадии; все вместе эти стадии представляют общий адаптационный синдром. Защитная реакция, если она будет сильной и продолжительной, может перейти в болезнь, так называемую болезнь адаптации. Болезнь будет той ценой, которую организм заплатил за борьбу с факторами, вызвавшими стресс. Т. Кокс (1981), рассматривая такой подход к концепции стресса, считает его близким по ассоциации и к модели, основанной на ответных реакциях организма, и к физиологической модели стресса. Общим недостатком теории Селье он считает недооценку психологических факторов в развитии стрессовых состояний, аргументируя это тем, что в основном физиологическая реакция определяется непосредственно не присутствием стресса, а его психологическим воздействием на личность. Далее Т. Кокс представляет концепции стресса с точки зрения модели, основанной на стимулах, которые считаются в какой-то мере беспокоящими или разрушающими, и, наконец, модели, основанной на взаимодействии. Другой подход основан на утверждении, что стресс возникает вследствие существующих особых взаимоотношений между человеком и окружающей его средой. Ни один из этих подходов, по заключению самого автора, не дает должного толкования физиологических механизмов стресса. Сложность раскрытия психофизиологических механизмов стресса объясняется прежде всего тем, что в первых публикациях Г. Селье не рассматривалось участие нервных регуляционных механизмов в формировании стресса. По этому поводу П.К. Анохин пишет: "...Теория стресса Ганса Селье, исключающая участие нервной системы в активных реакциях организма на стрессор, является недостаточной для объяснения механизма возникновения патологических состояний". Кроме того, Г. Селье построил общую схему развития стрессовой реакции, подробно изучив в ней эндокринное звено "гипофиз - кора надпочечников". Однако он не сделал попытки проанализировать роль другого существенного звена, участвующего в стрессе. Это звено, не будучи в отдельности ни нервным, ни эндокринным, может быть охарактеризовано как единая нейроэндокринная система, представленная в организме пептидными гормонами и медиаторами симпато-адреномедуллярной системы и диффузной хромаффинной ткани. В настоящее время накоплены обширные электрофизиологические данные о различных формах вовлечения кортико-лимбико-гипоталамической системы в ответную реакцию при разных формах стрессовой нагрузки на организм. В литературе показано значение при стрессе афферентноэфферентных связей гипоталамуса, таламуса, миндалевидного комплекса, гиппокампа и различных отделов коры больших полушарий головного мозга. В этой связи интересен подход Дж.С. Эверли и Р. Розенфельда к раскрытию психофизиологических механизмов стресса. Авторы рассматривают его с позиций активации одной (или более) из трех основных психосоматических "осей" стресса: нервной - через прямую нейронную иннервацию концевых органов; нейроэндокринной - через реакцию "битвы-бегства"; эндокринной (адренокортикальная, соматотропная и тиреоидная). Активация нервной оси и воздействие ее через симпатический и парасимпатический отделы вегетативной нервной системы на концевые органы при стрессе происходит сразу и длится недолго. Это объясняется ограниченной способностью симпатических и парасимпатических нервных окончаний продолжать постоянный выброс медиаторов в условиях длительного сильного раздражения. Для поддержания стрессовой активации более длительное время используется дополнительная нейроэндокринная ось реакции "битвы-бегства". Центральным органом, как указывалось ранее, участвующим в этой реакции, является мозговой слой надпочечников. Его стимуляция приводит к выделению адреналина и норадреналина в систему кровообращения. Хотя действие катехоламинов мозгового слоя надпочечников гораздо продолжительнее влияния нервной оси, наиболее пролонгированные соматические реакции на стресс являются результатом активации эндокринных осей. Они представляют собой пути, по которым реагирование на стрессоры происходит в последнюю очередь. Активация каждой оси может взаимно перекрываться эффектами других осей. Наиболее часто отмечается активация нейроэндокринной и эндокринной осей. Не внедряясь более глубоко в механизмы развития стресса по каждой из осей, укажем на то, что Дж. С. Эверли и Р. Розенфельд не смогли ответить на главный, с их точки зрения, вопрос о способе, при помощи которого организм человека выбирает, на какой орган и через какую ось воздействует стрессовая реакция. Важное значение при оценке активации осей стресса имеет разработанная Г. Селье (1956) теоретическая база, позволяющая проследить в совокупности роль эндокринных осей при хроническом стрессе. Эта концепция получила название "общий адаптационный синдром". В формировании стрессовых состояний наибольшую роль играют следующие нейрогуморальные подсистемы (Кокс Т., 1981): адреномедуллярная, питуитарно-тиреоидная, питуитарноадренокорти-кальная, питуитарно-гонадная, ваго-инсулиновая, соматотропная. Эндокринные комплексы при стрессе вступают в сложные взаимоотношения как "по вертикали", так и "по горизонтали" (Робу А.И., 1982). Существует целый ряд возможных вариантов ответов гипофизадреналовой и тиреоидной эндокринных осей на стрессоры различной природы, интенсивности и длительности действия, зависящих от степени включения медиаторных систем опиоидных рецепторов. Развитие стрессовой реакции и ее исход во многом предопределяются оптимальным взаимодействием либеринов и статинов на гипоталамическом уровне, семейства тропинов - на гипофизарном, гормонов желез-мишеней - на тканево-рецепторном. При этом существенно затрагивается механизм обратной связи в гормональной регуляции (Робу А.И., 1989). На связь нейрофизиологических механизмов стресса с механизмами возникновения отрицательных эмоций указывают многие авторы, функционально объединяя их с лимбической системой мозга и гипоталамусом. Эти структуры, в свою очередь, функционально взаимосвязаны с корой и сетчатым образованием, и поэтому трудно с точностью указать, какая структура ответственна за тот или другой вид поведения (Кокс Т., 1981). Участие в формировании стрессовых реакций нервной регуляции делает актуальным вопрос о том как реализуются при стрессе типологические особенности ЦНС. Известно, что снижение работоспособности при стрессе от утомления (при длительной однообразной деятельности) возникает у испытуемых со слабой нервной системой раньше, чем у лиц с сильной нервной системой. Вместе с тем отсутствует абсолютная зависимость уровня работоспособности при стрессе от силы нервной системы. Так, в случаях, когда стрессором являлось длительное повторение монотонных, однообразных сигналов, лица с сильной нервной системой могли быть более подвержены стрессу, чем испытуемые со слабой нервной системой. Некоторые авторы, изучавшие влияние типологических особенностей нервной деятельности на адаптацию к экстремальным условиям, подтверждают значение силы возбудительного процесса как фактора, обеспечивающего устойчивость к стрессовым воздействиям. Эти исследования показали значение силы возбуждения (при его относительном преобладании) для адекватных и активных действий испытуемого в условиях отрицательного эмоционального воздействия. Однако имеются довольно многочисленные наблюдения, результаты которых часто свидетельствуют в пользу слабых нервных процессов при адаптации. Таким образом, прогноз адаптации к стрессу по данным типологических особенностей высшей нервной деятельности, по-видимому, нельзя определить однозначно. Разные виды экстремальных воздействий предъявляют повышенные требования к разным типологическим свойствам высшей нервной деятельности. В зависимости от того, требуется ли испытуемому высокий темп деятельности, максимальная точность реакции, состояние постоянной готовности к экстренному действию, реакция на сверхсильный раздражитель и т. д., для адаптации к стрессу необходимы те или иные свойства высшей нервной деятельности и та или иная настройка вегетативной нервной системы (Суворова В.В., 1975). Теоретические основы физиологических механизмов общей адаптации детально представлены в работах А.А. Виру. Он систематизировал современные взгляды об основных компонентах механизма общей адаптации, которые реализуются путем: мобилизации энергетических ресурсов организма для энергетического обеспечения функций; мобилизации пластического резерва организма и усиления адаптативного синтеза энзимных и структурных белков; мобилизации защитных способностей организма. В координации всех этих компонентов механизма общей адаптации, особенно в мобилизации энергоресурсов, важная роль принадлежит симпатоадреналовой системе, функция которой дополняется глюкагоном (Виру А.А., 1981). Вполне вероятно, что компонент (нарастание в крови циркулирующих адренергических веществ) служит пусковым механизмом по отношению ко второму (Мельник - Б.Е., Кахана М.С., 1981). Влияние любого стрессора осуществляется либо непосредственно через экстеро- и интерорецепторы и афферентные нервные пути, либо гуморально, воздействуя через жидкие среды организма (кровь и др.) на структуры ЦНС, управляющие адаптационной деятельностью организма. Эти структуры расположены в гипоталамусе, ретикулярной формации среднего мозга, миндалевидном комплексе и гиппокампе. Соответствующая эфферентная и гуморальная информация создает сложную совокупность взаимодействий всех этих структур, изменяющуюся также вследствие получения информации о результативности адаптационных реакций (или о недостаточной эффективности адаптационных реакций и развитии патологических изменений), обратного влияния гормонов на управляющие структуры и изменения функционально-обменного состояния нервных клеток. Достаточно известная теперь концепция о механизме индивидуальной адаптации организма к внешней среде определяет стресс-реакцию как звено этого механизма. Нарушение гомеостаза, вызванное фактором окружающей среды, или сигнал возможности такого нарушения через высшие уровни регуляции активирует системы, ответственные за адаптацию (Меерсон Ф.З., Пшенникова М.Г., 1988). Таким образом, Ф.З. Меерсон (1981) рассматривает защитные механизмы адаптации к стрессовым ситуациям в виде комплекса нейрогормональных и клеточных регуляторных изменений. Первые включают ГАМК-ергическую тормозную систему мозга, систему простагландинов и арахидоновой кислоты, а также систему антиоксидантов (токоферолы, стероиды, серусодержащие аминокислоты, аскорбиновую кислоту и ряд других витаминов). Вторые - активацию синтеза нуклеиновых кислот и белков, ведущих в первую очередь к увеличению скорости транскрипции РНК на структурных генах ДНК в ядрах клеток, ответственных за адаптацию. Не исключается участие в этих процессах и нейропептидов, в частности опиоидов, субстанции Р, дельта-пептида сна и др. (Юматов Е.А., 1983). Экспериментальные исследования позволили выявить три главных изменения, развивающихся в организме при адаптации к стрессу (Меерсон Ф.З., Пшенникова М.Г., 1988): адаптивное увеличение потенциальной мощности стресс-реализующих систем; снижение степени включения таких систем, т. е. уменьшение стресс реакции по мере повторения стрессорных ситуаций; снижение реактивности нервных центров и исполнительных органов к медиаторам и гормонам стресса - их своеобразная десенситизация. Дополняя общую картину психофизиологических механизмов развития стресса, следует упомянуть о работах Л.А. Китаева-Смыка (1983), в которых указывается на выделение четырех субсиндромов стресса. Они, следуя один за другим в определенном порядке, становятся фазами развития стресса. Первым в предельно переносимых экстремальных условиях проявляется эмоционально-поведенческий субсиндром, затем следует вегетативный (субсиндром превентивно-защитной вегетативной активности). После них преимущественно выраженными становятся когнитивный (субсиндром изменения мыслительной активности при стрессе) и социально-психологический (субсиндром изменения общения при стрессе). Если первые два субсиндрома можно рассматривать как проявления этапов адаптационной активизации относительно низкой (в иерархическом плане) "функциональной системности" организма, то последние два как обусловленные индивидуально личностными особенностями людей, проявляющимися в экстремальных условиях. Что касается когнитивного и социальнопсихологического субсиндромов, то их правомернее рассматривать как компоненты, а не как фазы стрессовой реакции. Ведь формирование оценок и отношений, определяющих развитие стресса, проходит с участием мыслительных процессов, а не только эмоций. Интересна гипотеза Т.А. Немчина о механизмах стресса как феномена, подчиняющегося закономерностям деятельности системы. Она позволила автору предположить, что в условиях экстремальной ситуации в деятельности функциональных подсистем организма осуществляются такие сдвиги, которые выходят за рамки оптимального функционирования адаптационной системы. Это и сопровождается переживанием чувства дискомфорта. С каких бы позиций (физиологических, пато-, психофизиологических, психологических, биохимических) не объяснялись механизмы стресса, центральным звеном все-таки остаются вопросы о нервной и эндокринной регуляции стресса. Ответить на эти вопросы пока трудно, однако данные, полученные при их решении, позволяют строить, пусть несложные, но внушающие доверие схемы (Китаев-Смык Л.А., 1983). В качестве иллюстрации можно привести одну из схем, разработанную Г.И. Кассилем (1983). Автор пишет: "Каждое сильное и сверхсильное воздействие на организм, возбуждая кору и лимбико-ретикулярную систему головного мозга, вызывает освобождение норадреналина из связанной клетками гипоталамуса формы. Действуя на адренореактивные элементы ретикулярной формации, норадреналин активирует симпатические центры головного мозга и тем самым возбуждает симпатоадреналовую систему. Мобилизация нервных элементов симпатоадреналовой системы ведет к нарастанию во внутренней среде норадреналина. Накопляясь в крови, адреналин через гематоэнцефалический барьер поступает в адренореактивные элементы заднего гипоталамуса. Поступление адреналина в гипоталамус ведет к активации системы гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников через адренэргические элементы ретикулярной формации и стимулирует образование кортикотропинрелизинг фактора, следствием чего являются образование в гипофизе адренокортикотропного гормона (АКТГ) и выброс кортикостероидов в кровь". Вместе с тем, согласно данным А.И. Робу (1989), задействованный стрессом кортиколиберин (КРГ) инициирует синтез и высвобождение не одного АКТГ, а и прогормона предшественника проопиомелано-кортина, содержащего, помимо АКТГ, ряд гипофизарных пептидов, таких как меланотропины (МСГ) и эндорфины. Последние, помимо сугубо специфических эффектов (меланоформного - для МСГ и опиатного - для эндорфина), модулируют процесс стероидогенеза, что делает их причастными не только к инициации и формированию клинической картины стресса, но, вполне вероятно, к длительности ее отдельных фаз. Рассмотренные реакции гормональных изменений расцениваются как эффективное звено и не могут быть использованы для углубленного понимания интимных механизмов стресса. Во многом развитие стрессовой реакции обусловлено природой агрессора. Психосоциальная характеристика стрессора, его качественные и количественные особенности, градиент воздействия стрессора на организм, "валентность" по отношению к личности не могут не учитываться при анализе механизмов стресса. Природа стрессора, как правило, и определяет терминологическую характеристику стресса (эмоционального, физического, мотивационного, операционного, интеллектуального, боевого, акустического, холодового и др.). Наличие стрессора еще не обусловливает развитие стрессовой реакции. У многих людей к некоторым стрессорам существует стойкий психосоматический иммунитет, детерминированный как физиологическими, так и социальными факторами. Следует отметить, что устойчивость по крайней мере к некоторым стрессорам определяется генетическими факторами. Еще очень мало известно о генетической основе реакции на стресс, генетической детерминированности, стрессируемости или устойчивости к стрессу. Первые исследования в этой области проведены на животных. Что касается неспецифичности и специфичности ответов при действии разных стрессоров, то, по мнению Селье, всякий стимул, вызывающий адаптационные реакции организма, обладает специфическими и неспецифическими действиями. Во-первых, разные стрессоры могут различаться только по своим специфическим эффектам и не различаются по своим неспецифическим (стресс) эффектам. Например, холод вызывает дрожь, а жара - выделение пота. Это специфические эффекты. Они оба вызывают повышение активности коры надпочечников, что является неспецифическим (стресс) эффектом. Ныне многие авторы высказывают сомнение в стереотипности гипофизад-реналовых ответов на стрессовые воздействия. Они показывают специфичность гормональных реакций надпочечников и многих функциональных систем при различных стрессовых ситуациях. Прикладные аспекты исследований стресса отличаются большим разнообразием. Среди них выделяются два основных направления -изучение так называемого стресса жизни и профессионального стресса. Кардинальные разработки первого направления представлены Г. Селье. Он, говоря о стрессе жизни, подразумевает под ним психологическое состояние человека, возникающее под влиянием ситуаций, обусловленных издержками современной цивилизации (урбанизации, возрастающего темпа повседневной жизни, загрязнения окружающей среды и т. д.). Данное положение главной целью имеет выявление факторов риска стрессогенных психосоматических заболеваний, в основном сердечно-сосудистых. Психофизиологическое изучение профессионального стресса показало, что в его основе лежит закономерность, установленная в 1908 г. Р. Йерксом и Дж. Додсоном. Они экспериментально показали, что с ростом активации нервной системы до определенного критического уровня эффективность деятельности повышается. Однако при дальнейшей активации нервной системы, иными словами, при увеличении стрессогенности действующих факторов показатели деятельности начинают снижаться. Следовательно, между выраженностью стресса, эмоциональной напряженностью, активизацией нервной системы, с одной стороны, и эффективностью рабочей деятельности - с другой, нет однозначной зависимости. В последующем это было неоднократно подтверждено и обобщено в виде закона Йеркса-Додсона, связывающего эффективность деятельности с уровнем неспецифической адаптации. В настоящее время накоплены обширные психофизиологические данные о влиянии эмоционального стресса на профессиональную деятельность. Обзор этих публикаций, а также анализ экспериментальных данных, представленных в них, свидетельствуют о фундаментальной их общности. Основной смысл результатов исследований заключается в том, что при среднем уровне эмоционального стресса достижения человека в деятельности относительно высоки, а при эмоциональном стрессе низкого и высокого уровней они могут быть хуже результатов, показанных в обычных условиях. Следовательно, низкую работоспособность при малой стрессогенной активизации можно рассматривать как результат малой вовлеченности адаптационных резервов в процессы "защиты" организма от требований среды (Китаев-Смык Л.А., 1983). Снижение работоспособности при повышении критического уровня эмоционального стресса объясняется тем, что эмоциональное напряжение "сужает" внимание. При этом первоначально в механизмах поведения человека происходит "отбрасывание" менее значимых и "балластовых" сигналов, что способствует сохранению эффективности деятельности. Затем дальнейшее "сужение" внимания сверх критического порога ведет к потере значимых сигналов и к снижению эффективности как внимания, так и деятельности в целом. Установлено также, что показатели качества относительно сложной деятельности достигают критической верхней точки при меньшем уровне стрессовой напряженности, чем показатели относительно простой деятельности. Так, в одно и то же время при нарастающих симптомах стресса показатели выполнения сложной задачи могут снижаться, а показатели простой - возрастать. Стресс, способствующий улучшению показателей работоспособности, расценивается как стресс без дистресса. Ухудшение этих показателей при стрессе рассматривается как проявление дистресса. Кроме того, оптимальный диапазон деятельности существенно зависит от индивидуального стрессорного порога, обусловленного свойствами личности. У лиц с высоким порогом чувствительности для максимума успешности необходима большая интенсивность стрессовых воздействий. Известно, что одни люди более предрасположены к активному, другие - к пассивному поведению при стрессе. По мнению Г. Селье, это связано с индивидуальным различием гормональной продукции при стрессе. Б.А. Вяткин, Ю.У. Маньков показали зависимость эффективности деятельности в условиях стресса от психофизиологических детерминант: активационных и мотивационных характеристик индивида, уровня социальной адаптированности, фрусграционной толерантности, личностной и реактивной тревожности, субъективного отношения человека к стрессовой ситуации, особенностей психических процессов и свойств его нервной системы. Так, люди с тревожностью как чертой характера более подвержены эмоциональному стрессу, чем те, у кого тревожность возникает только в опасных ситуациях. Однако такое разделение зависит от условий и опыта жизни. В.Л. Марищук (1984, 1995) и др. стадию стресса, характеризуемую повышенной резистентностью (до наступления истощения), разделял на две фазы: перекрестной резистентности и перекрестной сенсибилизации. В первой - обычно отмечается рост неспецифической устойчивости и общее повышение показателей психических процессов, улучшение работоспособности. Во второй фазе наблюдается перераспределение функциональных резервов. То, что связано с деятельностью, выполняемой в русле психологической установки, сохраняется и даже повышается, но это на фоне падения других показателей, не входящих непосредственно в структуру данной деятельности (одно за счет другого). Так у спортсменов, показавших особенно высокие результаты, было выявлено значительное резкое падение гамма-глобулинов. В.Л. Марищук называл это "функциональным спидом". Существенное снижение иммунной реактивности у спортсменовлыжников, показавших наиболее высокие соревновательные результаты, наблюдал Алябьев А.Н. (1997). По значимому росту выделения кортизола у этих лыжников, выявленному В.Н. Цыганом, можно было судить о развитии стресса. В экспериментах при выполнении длительных и очень сложных полетов, у летчиков на фоне кумуляции утомления и стресса, подтверждаемого значимым повышением экскреции 17оксикортикостероидов, наблюдалось падение ряда функциональных показателей и результатов тестирования психических познавательных процессов, но пилотирование самолета и выполнение основных профессиональных задач оставалось на высоком уровне (Марищук В.Л., 1984) и др. Лица, имеющие согласно классификации Роттера внутренний "локус" контроля за своей деятельностью, - "интерналы" (уверенные в себе, надеющиеся только на себя, не нуждающиеся во внешней поддержке), менее подвержены дистрессу в экстремальных условиях при социальном давлении, чем "экстерналы" с внешним "локусом" контроля (неуверенные в себе, нуждающиеся в поощрениях, болезненно реагирующие на порицания, полагающиеся на случай, на судьбу). Это не универсальная закономерность. У "интернала", потерявшего веру в себя, под влиянием критических факторов могут проявиться качества "экстернала". С другой - он же, не умея искать опору во вне, оказывается еще более беззащитным, чем "экстернал" в тех же условиях. Таким образом, в зависимости от индивидуальной формы реакции, обусловленной личностными особенностями (исходным состоянием, субъективной значимостью деятельности и др.), человек в состоянии стресса изменяет свою работоспособность. Это изменение в большей степени касается качественных характеристик рабочего процесса стиля деятельности. Подавляющее число работ как в отечественной, так и зарубежной литературе посвящено деятельности человека при кратковременном стрессе и сравнительно мало экспериментальных исследований трудовой деятельности при длительном стрессе. Это обусловлено, с одной стороны, трудностями организации экспериментов с многосуточным, многомесячным пребыванием человека в экстремальных условиях, с другой стороны, - многообразием проявлений и сложностью картин изменений физиологических, психологических и социальнопсихологических характеристик человека. Систематическое экспериментальное изучение длительного стресса было начато в связи с подготовкой длительных космических полетов. Первоначально исследования велись с целью определения пределов переносимости человеком тех или иных неблагоприятных условий. Затем предметом исследования стали психические состояния и работоспособность человека в экстремальных условиях, проблема групповой совместимости и управления массовыми психологическими процессами. Эти, а также натурные и лабораторные исследования, посвященные деятельности человека при длительном стрессе, позволяют раскрыть некоторые физиологические закономерности работоспособности в экстремальных условиях. Что же касается деятельности космонавтов, то при длительных полетах на орбитальных станциях и в условиях длительной стрессогенной изоляции, моделирующей длительный космический полет, в начале полета или эксперимента показатели выполнения простых и сложных задач улучшаются. Это объясняется, во-первых, активацией адаптационных систем (согласно закону Йеркса-Додсона, вовторых, повышением тренированности обследуемых (Китаев-Смык Л.А., 1983). Затем, на 12-13-й день полета начинают отмечаться явления утомления, сонливости. На 30-й день они становятся более выраженными. В условиях выраженного стресса сигналы готовности к возможным аварийным ситуациям, если они не подкрепляются реальным возникновением аварии, начинают оказывать тормозное действие. Более четко проявляется рассогласование ритма сна и бодрствования как по часовой стрелке (до 10 часов), так и против нее (до 11 часов), что приводит к значительным ошибкам в пилотировании. Так, во время высадки на Луну экспедиции с космического корабля "Аполлон-15" значительный сдвиг суточного ритма привел к выраженному утомлению астронавтов и вынудил их работать на пределе физиологических и психологических резервов вплоть до возвращения в командный модуль. Примерно через месяц-полтора совместного полета, как отмечают многие космонавты, начинает резко проявляться проблема психологической совместимости членов экипажа. Иными словами, длительная групповая изоляция при определенных обстоятельствах может выступать как психогенный фактор экстремальных условий (Лебедев В.И., 1989). Эмоциональная напряженность, обычно возрастающая перед концом длительного стрессового испытания, сказывается положительно только на показателях деятельности при выполнении задания: "по сигналу, в кратчайший срок". Это говорит о том, что эмоционально-позитивное напряжение в результате обострившегося ожидания конца изоляции вторично мобилизовало только деятельность с опорой на внешние "приказы", т. е. мобилизовало у испытуемых активность с внешней "точкой опоры". Деятельность, требующая самостоятельных волевых усилий, имела отчетливую тенденцию ухудшаться при длительном стрессе без улучшения в период ожидания конца действия стрессогенных факторов. Этот факт иллюстрирует феномен "экстернализации" личности со снижением способности к самостоятельному выходу из ситуации дистресса при длительной стрессовой монотонии. Реже в аналогичных условиях может активизироваться волевая активность, приводящая к "взрывным" усилениям деятельности человека (Китаев-Смык Л.А., 1983). За 2-3 суток до окончания космического полета, т. е. на завершающем этапе, у космонавтов появляется эмоциональная напряженность. Космонавт В.И. Севастьянов указывает на то, что за несколько суток до возвращения на Землю "возникла неотвязная мысль: все, скорее бы конец полета, скорее бы на Землю. При ожидании конца полета время тянулось очень медленно. Настроение ухудшалось". Тягостное состояние ожидания, описанное в приведенном наблюдении, вполне согласуется с информационной теорией эмоций, разрабатываемой П.В. Симоновым. Эмоциональная напряженность, вызываемая ожиданием конца полета или длительного эксперимента, отчетливо проявляется в вегетативных реакциях, биохимических сдвигах, двигательной активности, нарушениях сна и ряде психофизиологических показателей (Временные пробы, работа на тренажере и т. д.). У космонавтов в полете в отличие от сурдокамерных экспериментов она обусловливается не только предвосхищением возвращения к обычной жизни, но и тревожным ожиданием: как пройдет спуск на Землю, а также "проигрыванием" возможных аварийных ситуаций во время спуска (Лебедев В.И.1985). Подобные результаты изменения функционального состояния организма при длительном стрессе получены также у подводников, полярников антарктических станций, спелеологов и других специалистов. Применительно к общей схеме адаптации в динамике функционального состояния организма моряков на протяжении многомесячных плаваний на кораблях различных классов выделяют четыре периода (Сапов И.А. с соавт., 1986). Период переадаптации или физиологического напряжения (период компенсации), который занимает непосредственно предпоходовое время, первые 7-10 суток плавания и характеризуется повышением активности ряда органов и систем. В этот период основная нагрузка ложится на регуляторные механизмы. За счет их напряжения осуществляется приспособление физиологических реакций к изменившимся условиям среды. Период относительно устойчивой адаптированности организма к новым условиям, который обычно охватывает 15-90-е сутки плавания. Его физиологическую основу составляет вновь установившийся уровень функционирования различных органов и систем для поддержания гомеостаза в конкретных условиях плавания. Определяемые в это время функциональные сдвиги не выходят за рамки физиологических колебаний, а работоспособность моряков, по данным прямых и косвенных показателей, возрастает. Период дезадаптации, характеризуемый перенапряжением механизмов регуляции адаптационных процессов, отсутствием признаков адаптации нервной и эндокринной систем и некоторым снижением общей функциональной устойчивости организма моряков. Состояние организма в период дезадаптации может быть отнесено к преморбидному. Изменения функций организма, обусловленные дезадаптационными расстройствами, отмечаются, как правило, через 3-3,5 месяца плавания и более. Период реадаптации, который условно может быть разделен на три этапа. Для первого этапа, составляющего 1-3 дня после окончания плавания, характерны такие же изменения функций организма, наблюдающиеся в конце похода. Второй этап занимает 5-10 дней и характеризуется углублением неблагоприятных функциональных сдвигов. Третий этап реадаптации у корабельных специалистов продолжается несколько недель и характеризуется постепенным сглаживанием вегетативно-сосудистых и мышечных изменений и полной нормализацией функций организма. Физиологические и психофизиологические исследования длительного стресса позволили выделить в первой стадии стресса - стадии мобилизации адаптационных резервов ("стадии тревоги"), три периода адаптации к устойчивым стрессогенным воздействиям. Первый период - активизация адаптационных форм реагирования за счет мобилизации в основном "поверхностных" резервов. Его продолжительность при максимальной субъективно переносимой экстремальности стрессора исчисляется минутами, часами. Первый период стресса у большинства людей отличается стеническими эмоциями и повышением работоспособности. Второй период характеризуется началом действия имеющихся в организме "программ" перестройки, существующей "функциональной системности", и становления ее новой формы, адекватной экстремальному требованию среды. Продолжительность этого периода составляет около 11 суток. Для него часто характерно безболезненное состояние человека со снижением работоспособности. Однако высокая мотивация стресса в этом периоде может поддерживать достаточно высокую работоспособность человека и, более того, за счет временной "сверхмобилизации" резервов, в частности гипофиз-адреналовой системы, - купировать неблагоприятные проявления второго периода. Третий период - неустойчивая адаптация. Проявляется в крайне неблагоприятных для человека условиях. Его продолжительность варьирует от 20 до 60 суток. Анализируя проблему стресса, сопряженного с трудовой деятельностью, можно заметить тесную связь этого состояния с утомлением и переутомлением. Стресс и утомление служат главными "мишенями" фармакологической коррекции и иных способов регулирующих воздействий. Как стресс, так и утомление требуют последующего отдыха, а при крайней выраженности обоих состояний - и реабилитационных мероприятий. Они оба в определенной мере дезадаптивны и обозначают динамическое рассогласование индивида со средой. Вместе с тем, с физиологической точки зрения, утомлением является состояние организма, вызванное умственной или физической работой, при котором временно понижается работоспособность, изменяются функции организма и появляется субъективное ощущение - усталость. Утомление, по своей биологической сущности, является нормальным физиологическим процессом, выполняющим определенную защитную роль в организме, предохраняющим его отдельные физиологические системы и органы от чрезмерного перенапряжения и возможного повреждения. Эта сторона утомления является физиологически выгодной. Другая, ведущая к снижению работоспособности, неэкономичному расходованию энергии и уменьшению функциональных резервов организма, - невыгодной. Последнее, а именно, уменьшение уровня функциональных резервов при утомлении является различием между состоянием стресса и утомлением. Следовательно, при утомлении уровень функциональных резервов в той или иной мере снижен, в состоянии стресса отмечается гипермобилизация резервов. Именно в физиологических резервах организма, их мобилизации и истощении находится ключ к разрешению конкретных физиолого-гигиенических практических задач, связанных с обеспечением работы человека при действии на него экстремальных факторов. В этой связи представляется убедительным предположение Т. Кокса (1981) рассматривать утомление как генерализированную реакцию на стресс. При рассмотрении концепции утомления и стресса обращает на себя внимание и то, что утомление, как правило, возникает в результате напряженной или длительной деятельности, в то время как возникновение стресса не всегда приурочено к ней. Стресс может развиться в начальной фазе работы, а также в период подготовки к ней (антиципирующий стресс, предстартовое состояние), т. е. направленность причинно-следственной связи от стресса к утомлению более вероятна, чем противоположная. Следовательно, состояние стресса взаимосвязано и с другими функциональными состояниями человека, рассмотрению которых посвящен следующий раздел. Глава 2 ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ - БАЗА ИЗУЧЕНИЯ СТРЕССА И СРЕДСТВ ЕГО ПРОФИЛАКТИКИ 2.1. Содержание понятия "функциональное состояние" Проблема функциональных состояний человека в труде, физиологии, психофизиологии, психологии, педагогике, различных областях медицины занимает в настоящее время, как и многие десятилетия тому назад, центральное место. Практические задачи военнопрофессиональной, трудовой, спортивной и других видов деятельности, связанных с освоением космического пространства, глубин морей и океанов, управлением и контролем сложнейших технологических процессов, достижением рекордных спортивных результатов, т. е. все то, что относится к сферам человеческой деятельности в особых или экстремальных условиях, настоятельно требует поиска конструктивных решений проблем оценки, анализа и управления функциональными состояниями человека. О функциональных состояниях говорят, начиная с рассмотрения и анализа деятельности отдельной живой клетки и внутриклеточных структур и кончая сложными формами эмоциональных переживаний и даже характеристикой поведения на уровне коллектива, социума. И все же, несмотря на большой интерес к проблеме функциональных состояний со стороны исследователей, она до сих пор остается недостаточно разработанной. Не существует общепринятых определений основных понятий, которыми оперируют специалисты в области функциональных состояний (Данилова Н.Н., 1985). Неоднозначность трактовок, отсутствие общепринятых определений, понятий побуждают всесторонне рассмотреть их. Этого требует и постановка рассматриваемого аспекта, исходящая главным образом из тех позиций, что основополагающие закономерности в научном и практическом изучении стресса и средств его профилактики базируются на таком фундаментальном физиологическом понятии, как функциональное состояние человека. Понятие "функциональное состояние" первоначально возникло и получило развитие в физиологии и использовалось преимущественно для характеристики деятельности отдельных органов, физиологических систем или организма в целом. Основным содержанием физиологических исследований в области функциональных состояний был анализ мобилизационных возможностей и энергетических затрат работающего организма. Затем физиологи начали использовать слово "состояние" для характеристики определенным образом организованных относительно устойчивых на том или ином отрезке времени взаимоотношений элементов (или компонентов) систем любой степени сложности (от нейрона до организма) и динамического взаимодействия этих систем со средой (Илюхина В.А., 1986). Однако необходимость изучения состояний работающего человека расширила рамки традиционного содержания этого понятия и сделала его также предметом психологического и психофизиологического анализа. В связи с этим задачи изучения взаимообусловленности функциональных состояний и эффективности выполнения деятельности, с позиций физиологии, психологии и психофизиологии, определения наиболее адекватных способов диагностики и понимания механизмов их регуляции, продиктованы нуждами самой практики. Какое же конкретное содержание вкладывается современными исследователями в понятие "функциональное состояние"? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует указать на то, что любое состояние, по существу, есть продукт включения субъекта в некоторую деятельность, в ходе которой оно формируется и активно преобразуется, оказывая при этом обратное влияние на успешность реализации последней. Недостаточное внимание к этому обстоятельству приводит к ненужному расширению трактовки понятия состояния, что затрудняет использование его в качестве приемлемого методологического инструмента. Так, С.А. Косилов и В.А. Душков (1971) пишут, что состояние - это сложное и многообразное, достаточно стойкое, но меняющееся психологическое явление, повышающее или понижающее жизнедеятельность в сложившейся ситуации. Такая формулировка, по нашему мнению, не отражает специфики анализируемого явления. Более адекватное определение может быть выработано на основе представления о системном характере сдвигов, развивающихся у человека в процессе целесообразной деятельности. Состояние человека, с этой точки зрения, понимается как качественно своеобразный ответ функциональных систем разных уровней на внешние и внутренние воздействия, возникающие при выполнении значимой для человека деятельности. С позиций работы функциональных систем функциональное состояние рассматривает Е.П. Ильин (1930). Он пишет: "Состояние в самом широком смысле - это реакция функциональных систем и в целом организма на внешние и внутренние воздействия, направленная на сохранение целостности организма и обеспечение его жизнедеятельности в конкретных условиях обитания". Иногда функциональное состояние рассматривают как формируемые реакции. Важным моментом при этом является наличие комплекса причин, определяющих специфичность состояния в конкретной ситуации. Наиболее удачным и приемлемым, с нашей точки зрения, является определение функционального состояния, данное В.П. Загрядским и З.К. СулимоСамуйлло, а также в Словаре физиологических терминов. Первые под функциональным состоянием организма понимают совокупность характеристик физиологических функций и психических качеств, которая обеспечивает эффективность выполнения человеком рабочих операций. Последний трактует функциональное состояние как интегральный комплекс наличных характеристик тех качеств и свойств организма, которые прямо или косвенно определяют деятельность человека. Примерно такое же определение функционального состояния дают В.И. Медведев и Л.Б. Леонова. Кроме того, в Словаре указывается, что функциональное состояние есть системный ответ организма, обеспечивающий его адекватность требованиям деятельности, поэтому главным содержанием функционального состояния является характер интеграции функций и, особенно, регулирующих механизмов. К этому следует добавить, что ключевым моментом, определяющим весь рисунок функционального состояния человека, его динамику и количественные характеристики, является структура деятельности, психологические процессы. Положение о функциональной системе как системной реакции развивается в ряде работ Е.П. Ильина, В.П. Зинченко и др. При этом подчеркивается формирующий характер данной реакции в процессе деятельности. Таким образом, основу отношений функционального состояния и деятельности составляет двустороннее взаимное влияние. Кроме того, описывая функциональное состояние как системную реакцию, выделяют в качестве основных элементарных структур или звеньев системы функции и процессы разного уровня: биофизического, биохимического, физиологического, психологического и поведенческого. Выделение звеньев системы требует обязательного выявления совокупности отношений, которые и определяют появление тех новых свойств, которыми обладает система. Во многих случаях функциональное состояние рассматривается как фон, на котором идут психические процессы, например процессы приема и переработки информации, принятия решения и формирования управляющих воздействий, т. е. реализуется та или иная конкретная деятельность. Однако, если рассматривать состояние как фон, обнаруживается, что его можно зарегистрировать или идентифицировать лишь как изменение, происходящее либо в свойствах, либо в структуре процессов, протекающих в психике, поведении и деятельности. Попытки идентификации функционального состояния с помощью так называемых объективных данных показывают, что используемые индикаторы не всегда адекватны целям исследования функционального состояния. Наблюдаемые реальные изменения в структуре и характере деятельности человека можно связать с изменением функционального состояния человека. Таким образом, функциональное состояние перестает быть просто фоном и становится существенной особенностью динамики реально наблюдаемых характеристик поведения и деятельности (Забродин Ю.М., 1983). Согласно современным представлениям, ключевым звеном в структуре общего функционального состояния организма является функциональное состояние ЦНС, преимущественно головного мозга. Последнее рассматривается как результат взаимодействия неспецифической генерализованной активации, связанной с ретикулярной формацией, и нескольких локальных источников специфической активации (Данилова Н.Н., 1985). Среди последних выделяют "каналы" (Ильин Е.П., 1980), определяющие уровень произвольного внимания и восприятия (затылочные отделы правого полушария), понятийного мышления (лобно-височные отделы левого полушария), моторной активности (прецентральная зона коры), мотиваций и эмоций (гипоталамо-лимбикоретикулярный комплекс). Следовательно, среди наиболее широко используемых в физиологии определений понятия функционального состояния можно выделить два из них: функциональное состояние человека и животных; функциональное состояние систем, в том числе центральной нервной системы. При рассмотрении содержания этих понятий видим, что в преимущественном большинстве случаев оно раскрывается через деятельность и поведение. Этот аспект проблемы соотношения состояния и деятельности является, по существу, узловым и до настоящего времени не решенным не столько в методическом плане, сколько в методологическом. 2.2. Регуляторы и уровни функционального состояния Особое место при изучении функциональных состояний занимает проблема факторов, определяющих уровень и особенности функционального состояния. Н.Н. Данилова (1985) выделяет 5 групп явлений, регулирующих функциональные состояния. Мотивация - то, ради чего выполняется конкретная деятельность. Чем интенсивнее, значимее мотивы, тем выше уровень функционального состояния. Содержание самого труда, характер задания, степень его сложности. Это, по-видимому, наиболее важный регулятор функционального состояния. Сложность задания является главной детерминантой уровня активации нервной системы, на фоне которой осуществляется данная деятельность. При возрастании мотивации и заинтересованности наблюдается рост активации, что сказывается на выполнении легкого задания и совсем не влияет на эффективность служебной задачи. Величина сенсорной нагрузки, которая может меняться от сенсорного перенасыщения, перегрузки до сенсорной депривации с крайним недостатком сенсорных воздействий. Исходный фоновый уровень, сохраняющий след от предшествующей деятельности субъекта. Индивидуальные особенности субъекта. Кроме того, указывает автор, по-видимому, можно выделить группу регуляторов функционального состояния, которые не относятся к естественным: это фармакологические, электрические и другие воздействия на организм. Среди других, с нашей точки зрения, следует выделить группу регуляторов рефлексотерапевтического (игло-, электротерапия, точечный массаж) воздействия, гипноз, аутогенную тренировку, специально подобранный комплекс физических упражнений, оксигенобаротерапию, магнитотерапию. Часто уровень функционального состояния отождествляется с понятием "уровень бодрствования". Трудность выделения функционального состояния как самостоятельного явления обусловлена тем, что о нем обычно судят косвенно, по поведенческим проявлениям, которым соответствуют разные уровни бодрствования: сон, дремота, спокойное бодрствование, активное бодрствование, напряжение. В. Блок (1970) был первым, кто предложил отличать понятие "уровень активности" нервных центров или функциональное состояние от понятия "уровень бодрствования", которое рассматривается им как поведенческое проявление различных уровней функционального состояния. Рассматривая теоретически взаимоотношения между уровнем активности нервных центров и уровнем бодрствования, он допустил, что между сном и крайним возбуждением непрерывно происходят изменения уровня бодрствования, с которыми монотонно связаны изменения в уровне активности нервных центров. Максимальная эффективность деятельности соответствует оптимальному уровню бодрствования. Эмоциональные состояния в этом случае занимают крайнее по интенсивности место в шкале уровней бодрствования. Определенное место соприкосновений этих уровней можно найти в вышеупомянутой идее В. Блока о том, что уровень активации нервных центров обусловливает уровень бодрствования. Б.В. Овчинников убежден, что функциональное состояние как психофизиологический феномен, организуемый и развивающийся в соответствии с внутренними механизмами, должно классифицироваться с учетом эндогенных, психофизиологических критериев. Среди показателей, отображающих «внутренний план» жизнедеятельности организма и психической жизни, важнейшими он считает общий уровень физиологической активности (напряженности) и доминирующую направленность ("окраску") переживаний, принимая их за основу представления совокупности состояний в виде "пространственно-временного континуума", своеобразного "пространства состояний". С учетом этих показателей Б.В. Овчинников строит двумерный классификатор функциональных состояний человека. Первым по порядку при переходе от сна к бодрствованию стоит состояние релаксации (пассивного отдыха, спокойной праздности). Для него характерны сниженная физиологическая активность и позитивная окраска переживаний. Релаксационное состояние обладает большой устойчивостью и является энергетическим антиподом стресса. Для удовлетворения насущных потребностей через промежуточное состояние готовности и врабатывания ("раскачки") человек переходит к оптимальному рабочему состоянию функционального комфорта. Оно по своей сущности противоречиво. С одной стороны, оно способствует самоактуализации, дает возможность прочувствовать радость творчества, вкус борьбы и победы. С другой стороны, это состояние при дальнейшем своем развитии закономерно переходит в стресс. Состояние стресса является очередным основным состоянием бодрствования. К главным его признакам относятся психологический дискомфорт, повышенная психическая и физиологическая активность. Закономерным исходом стресса является утомление. Переход к нему осуществляется через депрессивную фазу со снижением физиологической активности. Только на фоне утомления наблюдается истинное снижение работоспособности, обусловленное уменьшением резервов. Ограничение всех видов активности способствует их восстановлению. В связи с этим психологический дискомфорт уменьшается, и создаются предпосылки закономерного перехода к исходному состоянию бодрствования - релаксационному. Таким образом, цикл замыкается и после периода сна возобновляется снова. Впрочем возможно "проигрывание" цикла без фазы сна - до полного истощения резервов организма. Предложенная выше схема Б.В. Овчинникова удовлетворительно соотносится с основными фазами суточного ритма. По нашему мнению, ритмическая деятельность функциональных состояний является закономерной и генетически запрограммированной. По выражению Ю.М. Забродина, одно из естественных движений функциональной системы во множестве состояний - это ритмы, собственные ритмы или "навязанные" извне, которые показывают, как часто и каким образом система возвращается в то или иное состояние. Важно отметить, продолжает автор, что практически все параметры работы физиологических систем, психической активности и показатели эффективности деятельности обладают более или менее выраженной колебательной, ритмической характеристикой (собственно, именно благодаря этому можно выделять инвариантные связи и отношения в изучаемых явлениях). Это означает, что все они, меняясь во времени, многократно принимают (т. е. "проходят через") одни и те же значения параметров, иначе - повторяются. Цикличность лежит в основе функционирования живой материи, проявляясь на всех ее уровнях. Она может выступать в качестве одного из связующих звеньев многокомпонентной, неоднородной и зачастую противоречивой "архитектоники" функционального состояния. Главным содержанием функционального состояния, как указывалось ранее, является характер интеграции функций и особенно регулирующих механизмов. Поэтому следующим источником целостности состояний, помимо цикличности, является структурная целостность нервной системы и других систем организма. И, наконец, последним связующим звеном целостности состояний является их доминантная природа, разработанная в учении А.А. Ухтомского о доминанте, где впервые были аргументированы представления о том, что нормальное отправление органа (например, нервного центра) в организме есть не предопределенное, раз и навсегда неизменное, качество данного органа, а функция от его состояния. Функциональное состояние можно считать сложной системой, в которой осуществляется динамическое равновесие между двумя тенденциями. Первая представляет программу вегетативного обеспечения мотивационного поведения, вторая направлена на сохранение и восстановление нарушенного гомеостаза. В указанной двойственности отражается противоречивость адаптационных стратегий, связанная с самой сущностью живой материи, сохраняемой за счет непрерывного изменения и обновления. Возможны, конечно, и иные суждения относительно происхождения и механизмов регуляции функциональных состояний. Одним из них может быть личностный принцип регуляции состояний и деятельности. Согласно ему, формирование состояний обусловлено отношением человека к самому себе, окружающей действительности и собственной деятельности. Таким образом, конечные причины возникновения функциональных состояний необходимо искать внутри личности, в ее структуре и динамике. Прогрессивные идеи о личностных механизмах саморегуляции состояний нашли отражение в учении А.А. Ухтомского о доминанте. Однако оно полностью не отражает всех аспектов личностных механизмов саморегуляции, их индивидуальное разнообразие и не учитывает иерархических структур личности. Ярким примером этого являются различные формы или виды предстартовых состояний у спортсменов в одних и тех же условиях соревновательной деятельности. Вторым суждением относительно механизмов регуляции функциональных состояний (особенно снижающих работоспособность) является возможность предупреждения их возникновения. Анализ существующих подходов к этой проблеме позволяет дифференцировать следующие уровни изучения функциональных состояний человека и животных (цит. по Илюхиной В. А., 1986): исследование состояний организма по комплексу поведенческих, психофизиологических и биохимических показателей его системных функций; исследование состояний мозга, соотносимых с уровнями бодрствования организма, организацией целенаправленного поведения, обеспечением и поддержанием нормальных и патологических реакций организма; исследование состояний структур мозга и межструктурных взаимоотношений как основы для формирования определенных интракортикальных, внутриподкорковых и корково-подкорковых связей, координирующих состояния целого мозга; исследование состояний зон мозговых структур и их физиологической активности как звеньев мозговых систем обеспечения конкретных видов психической и двигательной деятельности; определение состояний клеточных элементов нейронов и глиальных клеток. 2.3. Психофизиологический подход к изучению функциональных состояний Психофизиологический подход к изучению функциональных состояний, как известно, предусматривает изучение функциональных состояний человека по параметрам деятельности, в том числе работоспособности, с учетом ее эффективности (по показателям точности выполнения задания, стабильности, помехоустойчивости, выносливости и т. д.). С точки зрения психофизиологической оценки функциональных состояний, это причинно обусловленное явление, реакция не отдельной системы или органа, а личности в целом. При этом, если рассматривать человека как сложную систему, обладающую способностью экстремальной самоорганизации, динамически и адекватно приспосабливающуюся к изменению внешней и внутренней сред, то и состояние человека следует понимать как системную реакцию. Для исследования состояний организма человека психофизиология использует широкий спектр методик изучения сердечно-сосудистых, дыхательных, кожно-гальванических реакций и других вегетативных проявлений. Как показывают многочисленные исследования, проста и надежна оценка функционального состояния организма и ЦНС по времени простой сенсомоторной реакции. В рамках психофизиологического подхода решаются общие и частные задачи изучения функциональных состояний человека преимущественно на поведенческом уровне. Так, на основе изучения поведенческих реакций были дифференцированы уровни бодрствования в виде непрерывного ряда: от комы до сверхвозбуждения. При этом уровни бодрствования рассматривались в качестве функций нервной системы (Илюхина В.А., 1986). Однако уровни бодрствовавания, с нашей точки зрения, нельзя сводить только к функциям нервной системы. Надо учитывать весь комплекс наличных характеристик функций и систем организма, прямо или косвенно обусловливающих эту деятельность. Другими словами, каждый уровень бодрствования, как и функциональное состояние на данный момент, следует рассматривать в виде совокупности показателей физиологических функций и психофизиологических качеств, обеспечивающих эффективное выполнение этой деятельности с обязательным учетом внешней среды, т. е. условий, в которых протекает эта деятельность. Подобная детализация должна учитывать качественную неоднородность возникающих состояний. Упорядочить эти состояния можно путем построения развернутой иерархии функциональных состояний. Многоуровневость функционального состояния как системной реакции позволит разработать диагностические, профилактические и регулирующие средства. Функциональное состояние зависит от вида деятельности и определяет ее. В целом функциональное состояние организма проявляется через вегетативную (энергетический, или обеспечивающий, уровень функционирования), соматическую или мышечную (исполнительский уровень функционирования) и психофизиологическую (управляющий уровень функционирования) сферы деятельности (Баландин В.И. с соавт., 1986). При этом уровень вегетативной активации, т. е. энергетической сферы деятельности, отражает так называемую физиологическую цену деятельности, степень расходования функциональных резервов. Интересен, с нашей точки зрения, вопрос взаимосвязи (функциональных состояний с работе - и боеспособностью. Последнее имеет очень важное значение для военнослужащих. Особенно в плане так называемых запрещенных функциональных состояний, сопровождающихся динамическим рассогласованием функций, имеющим место в экстремальных условиях деятельности. В этом плане боеспособность и работоспособность должны рассматриваться не только как личностный потенциал, но и как потенциал функционального состояния (Загрядский В.П., 1972). Уровень последнего может считаться критерием работоспособности, но критерием подвижным. Так, одно и то же функциональное состояние может обеспечить успешность одной деятельности и оказаться неадекватным для другой. Предметом дискуссии является также вопрос о возможности или невозможности выделения общих показателей функционального состояния ЦНС или показателей центрального тонуса, или только показателей состояния отдельных нервных образований. Классическая физиология рассматривает в качестве наиболее общих параметров функционального состояния показатели основных свойств нервной системы - возбудимость, реактивность, лабильность или неустойчивость и их соотношения. Каждый из перечисленных показателей может быть, в свою очередь, представлен совокупностью более частных показателей, изучение которых осуществляется в условиях сочетания методов раздражения с регистрацией поведенческих, условно-рефлекторных и, в последнее десятилетие, электрографических реакций. 2.4. Диагностика и прогнозирование функциональных состояний Учитывая вышесказанное, следует остановиться на методических вопросах диагностики и прогнозирования функциональных состояний человека. Большинство авторов, соотнося полученные результаты между собой, для оценки функциональных состояний используют три типа методов: физиологические, поведенческие и субъективные. К этим методам обычно добавляются показатели работоспособности, получаемые путем прямых профессиографических измерений, либо с помощью экспертных оценок. Физиологические методы рассматриваются многими исследователями в качестве базовых. Они в большинстве случаев позволяют раздвинуть рамки условно-рефлекторных и поведенческих подходов в изучении функциональных состояний, а также подойти к исследованию количественных показателей состояний различных функциональных систем (Илюхина В.А., 1986). Среди огромного количества физиологических методик оценки функционального состояния человека все чаще используется электроэнцефалография (ЭЭГ). По пространственно-временной организации биоэлектрической активности в диапазоне ЭЭГ определяют изменения состояния мозга в соотношении с протеканием того или иного вида приспособительной деятельности. Однако, как показывает накопленный опыт, ЭЭГ адекватна анализу изменений функционального состояния головного мозга в течение секунд и десятков секунд. Анализ больших массивов данных ЭЭГ (регистрация их в течение часов, дней, месяцев) с учетом ее пространственной организации в условиях многоканальной регистрации, как правило, осуществляется путем усреднения результатов и сопряжен с большими трудностями даже при использовании ЭВМ. Кроме того, как справедливо замечает В.А. Илюхина (1986), нельзя не отметить ограничения информативной значимости ЭЭГ в оценке функционального состояния ЦНС. В исследованиях на человеке до настоящего времени не обнаружено сходства динамики биопотенциалов головного мозга (в диапазоне ЭЭГ) в существенно различающихся ситуациях. Это прежде всего относится к широко распространенному (особенно в неврологической клинике) типу ЭЭГ, т. е. низковольтной, дезорганизованной, полиморфной электроэнцефалограмме, которая с одинаковой вероятностью может регистрироваться и при повышении, и при снижении уровня активации головного мозга. Аналогичные результаты получены и нами при регистрации низковольтной ЭЭГ у одних и тех же испытуемых как в состоянии относительного покоя, так и в предстартовом состоянии. По нашему мнению, это может указывать на неспецифичность динамики биопотенциалов как показателя функционального состояния головного мозга. Более тонким индикатором функциональных состояний ЦНС являются вызванные потенциалы, импульсная активность нейронов и сверхмедленные физиологические процессы. В целом очевидно, что динамика биоэлектрической активности в диапазоне ЭЭГ, вызванные потенциалы, импульсная активность нейронов и сверхмедленные процессы имеют взаимодополняющее значение для характеристики функциональных состояний головного мозга, его образований и отдельных элементов (Бехтерева Н.П., 1980). Учитывая важную роль симпатоадреналовой и гипофиз-адреналовой систем в механизмах стрессорных реакций при оценке функциональных состояний, наряду с физиологическими, применяются и биохимические методы. В качестве типичных корреляторов повышенной напряженности и стресса обычно является увеличение содержания в крови и моче работающего человека 17-оксикортикостероидов, "гормонов стресса" - адреналина и норадреналина. Поведенческие методики исследования функциональных состояний предусматривают использование коротких тестовых испытаний, характеризующих эффективность различных психических процессов, В этом случае проблема оценки функционального состояния выступает как типичная психометрическая задача: описать и количественно оценить происшедшие под влиянием определенных причин сдвиги исследуемых психических процессов. Основными показателями выполнения психометрических тестов являются успешность и скорость выполнения заданий. Результативность оценки функциональных состояний значительно возрастает при использовании, наряду с поведенческими методиками, методик субъективной оценки. Перспективность применения субъективных методик в диагностических целях объясняется многообразием проявлений симптоматики различных состояний во внутренней жизни индивида - от хорошо знакомого каждому комплекса ощущений усталости до специфических изменений самоафферентации, возникающих в необычных условиях деятельности. Подтверждая истину этих положений, С.Г. Геллерштейн писал, что субъективные проявления есть не что иное, как отражение состояния объективных процессов в сознании или ощущениях самого человека. Субъективные методики объединены в два основных методических направления: метод опроса (опросник) и метод шкалирования субъективных переживаний. Среди поведенческих и субъективных методик оценки функциональных состояний наиболее часто применяют методики самооценки состояний по В.А. Доскину, Спилбергеру-Ханину и др. С помощью простейших методик исследования памяти, внимания и мышления оценивается "интеллектуальный компонент функционального состояния". В исследованиях по определению функционального состояния довольно часто учитывается и сенсомоторный компонент. Приведенный выше краткий анализ использования физиологических, биохимических, поведенческих и субъективных методик для оценки функционального состояния показывает, что использование одной из них в отдельности не дает полной и всесторонней информации. Преодолеть этот недостаток можно только путем использования комплексных методов диагностики. При этом для оценки функциональных состояний рекомендуют использование интегральных оценок, коэффициентов или критериев работоспособности, которые учитывают изменение как психофизиологических параметров, так и прямых показателей эффективности деятельности. Проблема оценки функциональных состояний тесно связана с проблемой их прогнозирования, а правильный прогноз, очевидно, является необходимым условием эффективности упреждающих воздействий. Такое положение, на наш взгляд, можно в полной мере отнести к рассматриваемой в данной работе проблеме, т. е. к психофизиологическому обеспечению стрессоустойчивости в экстремальных условиях. "Знать, чтобы предвидеть. Предвидеть, чтобы действовать", - так сформулировал тесную связь планирования и прогнозирования французский философ XIX столетия Огюст Конт. Перефразируя О. Конта, можно сказать так: "Хорошо знать исходное функциональное состояние, чтобы лучше предвидеть. Лучше предвидеть для того, чтобы правильно действовать", - ибо возможность оперативного предсказания последующего состояния обусловлена его закономерной связью с предшествующим состоянием. При этом медицинский или медикобиологический прогноз не является окончательной рекомендацией или выбором, это только одна из многовариантных, научно обоснованных оценок. В настоящее время возможности прогнозирования в медицине и физиологии существенно возросли в связи с использованием современной вычислительной техники и математических методов. Однако для получения объективных результатов прогнозирования необходимо выбрать методики, наиболее соответствующие объекту прогноза. Прогнозирование функционального состояния, надежности и эффективности профессиональной деятельности, как и оценка функционального состояния, о которой говорилось выше, не может быть достигнуто применением одной какой-либо методики. Использование нескольких методик прогнозирования существенно повышает достоверность прогнозов. Только комплексные методы могут решить проблемы прогнозирования в медицине и физиологии. Кроме того, достоверность прогнозов значительно возрастает при исследовании взаимосвязи отдельных компонентов функционального состояния с уровнем работоспособности или эффективности деятельности. Так, показана важная роль исходного уровня самооценки для правильного понимания закономерностей реагирования человека в стрессовых ситуациях (Пейсахов Н.М., 1984); высокая степень связи уровня реактивной тревожности оператора перед работой с эффективностью его деятельности в режиме экстремальной информационной нагрузки (Попов С.Е., 1983), а также у летного состава корабельной авиации с условиями их профессиональной деятельности (Михайленко А.А. с соавт., 1990), прогностичность показателей интеллектуальной сферы, в частности, кратковременной памяти, внимания, мышления, скорости переработки информации, показателей сенсомоторики, типа ВНД в эффективности военно-профессиональной и спортивной деятельности (Егоров А.С., Загрядский В.П., 1973). Все это позволяет сделать вывод о том, что для достоверного прогнозирования любой профессиональной деятельности по исходному функциональному состоянию необходима комплексная его оценка с учетом всех без исключения компонентов. Таким образом, индивидуальное и групповое прогнозирование эффективности деятельности по исходному функциональному состоянию является комплексной психофизиологической и медикобиологической проблемой. Наглядным примером индивидуального и группового прогнозирования по исходному функциональному состоянию является прогнозирование спортивных результатов в зависимости от форм предстартового состояния спортсмена или спортивной команды. Так, повышению спортивных результатов способствует состояние готовности - умеренное эмоциональное возбуждение. Состояние стартовой лихорадки - резко выраженное возбуждение способствует как повышению, так и понижению спортивных результатов, а стартовая апатия - угнетение и депрессия - ведет к снижению спортивных результатов. Анализ рассмотренных выше положений показывает, что существует реальная возможность прогнозирования последующей деятельности по исходному функциональному состоянию. Вместе с тем при решении практических задач диагностики и прогноза функциональных состояний нельзя забывать о нелинейной природе связей между различными функциями и свойствами системы психики (Забродин Ю.М., 1983). Функциональное состояние как объект диагностики и прогнозирования должно рассматриваться в качестве иерархической системы. К высшему уровню относится субъективный компонент, отражающий личностное отношение человека к самому себе и окружающему. На втором и третьем местах находятся соответственно интеллектуальный и сенсомоторный компоненты, характеризующие наличный уровень способностей индивида к деятельности. Наконец, четвертое место в иерархии занимает физиологический компонент, информирующий о функциональных резервах и "цене" предстоящей деятельности. Таким образом, вероятность прогнозов, приближающихся к достоверным, может быть при комплексной оценке исходного функционального состояния и правильном соотношении его со структурой предстоящей деятельности. В связи с вышеизложенным о возможности прогнозирования функциональных (стрессовых) состояний, нами высказана гипотеза о том, что интимные механизмы психофизиологического обеспечения стрессоустойчивости и прогностические признаки его зависят от исходного функционального состояния организма и заложены в нем. Глава 3 АДАПТАЦИЯ ПРИ СТРЕССЕ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В РАЗВИТИИ ПОСТТРАВМАТИЧЕСКИХ СТРЕССОРНЫХ РАССТРОЙСТВ Изучению адаптации человека к стрессовым условиям в последнее десятилетие уделяется большое внимание как врачей, так и психологов и социологов. Это связано, в частности, с увеличением числа экстремальных ситуаций природного происхождения, а также масштабов и числа промышленных катастроф. При этом все больше места занимают события, имеющие не только острый, но и хронический периоды, оставляющие после себя значительные последствия, приводящие к искусственным изменениям среды обитания, нарушению экологии. Такие экстремальные ситуации требуют от человека долгосрочной адаптации, создания новых или модифицированных форм существования. Изучение особенностей приспособляемости человека к хроническим стрессовым воздействиям особенно важно, поскольку они захватывают обычно большие регионы и значительные массы населения. По мнению некоторых исследователей, хронические посттравматические стрессовые расстройства, по-видимому, встречаются значительно чаще, чем острые, однако изучены они гораздо меньше. Еще в 20-х годах П.Б. Ганнушкин и Е.К. Краснушкин отметили (цит. по Александровскому Ю.А., 1996), что у лиц, в течение нескольких лет находившихся в экстремальных условиях революции и гражданской войны, через определенный промежуток времени развивается редукция энергетических возможностей, сужение круга интересов, снижение или потеря трудоспособности. Этот синдром получил название "нажитой психической инвалидности", а в США - "американский невроз". Большинство авторов изучало хронические посттравматические расстройства на примере отдаленных последствий. Обследование узников концентрационных лагерей спустя 20 лет после их пребывания там показало (Беттельхейм Б., 1998), что у 99 % из них обнаруживаются психические расстройства. Другие исследователи также считали, что у большинства узников концлагерей на протяжении всей дальнейшей жизни существуют малообратимые психические расстройства, объединенные понятием "синдром выживших". Более позднее изучение отдельных посттравматических реакций у американских военнослужащих, принимавших участие в боевых действиях во Вьетнаме, также выявило симптомы психической дезадаптации, сохранявшиеся долгие годы, хотя психическая травма осталась в далеком прошлом, а внешняя сторона их жизни нормализовалась. Реальность существования в условиях пролонгированной, ни объективно, ни субъективно неразрешимой психогенной ситуации, приходит в противоречие с устремлениями и желаниями индивидуумов, формируя, по мнению Е.В. Снедкова, (1992), Б.Д. Цыганова и соавт. (1992), Ю.А. Александровского (1996) и др., аномальное развитие личности. Если следовать точке зрения этих авторов, то у пострадавших людей происходит изменение прежних отношений, запросов, требований к окружающему миру и осознания происшедшего. Особенность изучаемой ситуации заключалась в том, что разрешение ее затягивалось по объективным и субъективным причинам, что стирало грань между непатологическим и патологическим развитием. Однако, отмечая определенную тенденцию, говорить в настоящее время о формировании клинически очерченных форм невротического развития у наблюдавшихся людей преждевременно. Следует при этом подчеркнуть, что схожие проявления были описаны в группе людей с так называемыми ситуационными развитиями невроза при пролонгированных стрессовых ситуациях. В известной мере изучаемые состояния близки к проявлениям посттравматических стрессовых расстройств, при которых имеют место фиксация на психогенно-травматических переживаниях, изменение общего уровня "жизненного функционирования", снижение интереса к окружающему, повышенная раздражительность. Наряду с этим, у обследуемых отмечаются и другие симптомы: чрезмерная пугливость, снижение памяти, вегетативные дисфункции, алгии. Медико-психологический анализ войн, стихийных бедствий и экологических катастроф свидетельствует о специфичности эмоционально-стрессовых реакций в экстремальных условиях с реальной угрозой жизни. К таким реакциям, по определению Международной классификации болезней (МКБ-10), относят состояние паники, страха, тревоги, депрессии, двигательного возбуждения или заторможенности, аффективного сужения сознания с бегством. При этом под боевой психической травмой понимают совокупность симптомов, обусловленных психоэмоциональным стрессом, и включают в это понятие психогенные стрессовые реакции, которые часто сопровождаются реактивными состояниями, хотя общепринятое определение боевой психической травмы на сегодняшний день не сформулировано. Сосуществование указанных феноменов само по себе приводит к гипотезе их патогенетической взаимосвязи, механизмы которой, однако, изучены недостаточно. Моделью для изучения этой проблемы может служить боевой стресс, поскольку он несет в себе потенциальную угрозу жизни, выходит за рамки обычного человеческого опыта и поэтому является в высшей степени психотравмирующим практически для каждого. Используемые многими авторами термины: "вьетнамский" и "афганский" синдромы рассматриваются преимущественно с позиции психиатрии, невропатологии, психологии и социологии, в то время как их патофизиологические аспекты разработаны недостаточно. Состояние военнослужащих, выполняющих боевую задачу и рискующих жизнью, В.В. Довгуша, И.Д. Куприн, М.Н. Тихонов (1995) с учетом влияния комплекса социальных и экологических факторов обозначили как "антропоэкологическое напряжение", А.А. Новицкий (1993)- как "эколого-профессиональное перенапряжение", а психосоматические нарушения у военнослужащих после боевой психической травмы - как "посттравматический стресс-синдром", "психоней-роэндокринные стресс-индуцированные синдромы", "солдатское сердце". Нами (Цыган В.Н., 1995) в клинико-экспериментальном исследовании установлено, что основу этих нарушений составляет стресс индуцированная нейродинамическая функциональная система. Диагноз "посттравматические стрессовые нарушения" формирует и специфически окрашивает разнообразные психопатологические симптомо-комплексы (Снедков Е.В., 1992; Цыганов Б.Д. и соавт., 1992). Военная служба нередко сопровождается дополнительными значительными нагрузками на организм, обусловленными особенностями климата. На театре боевых действий для большинства военнослужащих, прибывающих из других климатических поясов, гидрометеорологические особенности сказываются на выполнении боевых задач отрицательным образом (Новицкий А.А., 1993). Адаптация к таким условиям при значительных затратах, связанных с разрывом с близкими и прибытием в обстановку экстремальной ситуации, оказывалась затрудненной (Довгуша В.В., Кудрин И.Д., Тихонов М.Н., 1995; Никонов В.П. и соавт., 1996). Адаптация к жаркому климату и горно-пустынной местности при своей выраженной специфичности проходит те же стадии, что адаптация к другим факторам среды (Карпищенко А.И., 1995). Сам по себе жаркий климат и горно-пустынная местность не вызывают каких-либо специфических заболеваний, которые можно считать самостоятельными нозологическими формами, поэтому адаптацию к этим условиям среды считают физиологическим процессом (Цыган В.Н. и соавт., 1994). В этих условиях на организм человека воздействует комплекс факторов: высокая температура на фоне резких ее перепадов, гипоксия, повышенная инсоляция, ионизация воздуха, изменения микроэлементного состава воды, своеобразное питание, специфическое микробно-вирусное окружение, геомагнитные аномалии, понижение атмосферного давления и т. д. Данных литературы о механизмах развития адаптации к воздействию на организм высокой внешней температуры и факторов горного климата достаточно. Оказывается, что при сочетании этих факторов с боевой деятельностью они становятся экстремальными (Довгуша В.В., Кудрин И.Д., Тихонов М.Н., 1995). Иногда такое состояние расценивают как патологическое приспособление. Механизмы, обеспечивающие это состояние, до настоящего времени не изучены. Традиционно к основным факторам, воздействующим на психику воинов в боевой обстановке, относят; опасность - осознание военнослужащим обстановки как угрожающей его здоровью и жизни; внезапность - неожиданное для военнослужащего изменение обстановки в ходе выполнения задачи; неопределенность - отсутствие, недостаток или противоречивость информации об условиях выполнения, содержания боевой задачи или о противнике и характере его действий; новизна - наличие ранее неизвестных военнослужащему элементов в условиях выполнения или в самой боевой задаче. Новизна определяется опытом военнослужащего; увеличение темпа действий - сокращением времени на выполнение действий; дефицит времени условиями, в которых успешное выполнение задачи невозможно простым увеличением темпа действий, а необходимо изменение содержания структуры деятельности. Проблема эмоционального стресса и возникающих на его основе нервно-психических и психосоматических расстройств находятся в центре внимания многих отечественных и зарубежных исследователей (Тополянский В.Т., Струковская М.В., 1986; Данилова М.М., 1989; Levi L., 1972; Berry R. et al., 1988). Исследования К.В. Судакова (1992) нейрохимических механизмов эмоционального стресса позволяют сделать вывод о том, что в основе центральных механизмов, определяющих устойчивость к экстремальным воздействиям, лежит специфическая организация молекулярных и нейрохимических свойств нейронов эмоциогенных структур. В частности, животные с повышенным исходным содержанием в лимбико-ретикулярных структурах мозга опиоидных пептидов, норадреналина, субстанции Р проявляют большую устойчивость к эмоциональному стрессу по сравнению с животными, у которых содержание этих веществ в лимбико-ретикулярных структурах снижено. Опыты К.В. Судакова (1992) показали, что исходную нейрохимическую организацию лимбико-гипоталамо-ретикулярных структур у животного можно изменить путем введения олигопептидов. Одновременно изменяется и устойчивость животных к эмоциональному стрессу. Следовательно, при воздействии экстремальных факторов одним из основных условий определения пути развития реакции организма на стрессорное воздействие является состояние стресс-лимитирующих механизмов. Их недостаточная активация приводит к формированию устойчивых патологических состояний. В настоящее время установлено, что под действием различных эмоционально-стрессорных раздражителей у человека в зависимости от целого ряда факторов происходит или формирование процессов адаптации, или нарушение саморегуляции основных физиологических систем организма, приводящее в одних случаях к появлению психонейроэндокринных синдромов, а в других - к развитию устойчивых психопатологических состояний и психосоматических заболеваний (Цыганов Б.Д. и соавт., 1992; Александровский Ю.А., 1996; Никонов В. П. и соавт., 1996). Предпосылкой возникновения психосоматического заболевания является чрезвычайная реактивность вегетативной нервной системы (Судаков К.В., 1992). Психовегетативный синдром - патофизиологический процесс, формирующийся при чрезмерном для данного индивида, слишком частом и длительном или постоянном аффективном напряжении. Хронические эмоциональные состояния обусловливают неизбежно хронифицирующиеся висцеровегетативные расстройства и становятся компонентом клинической картины астенодепрессивных и субдепрессивных состояний любого генеза (Тополянский В.Т., Струковская М.В., 1986). В качестве факторов, обусловливающих адаптивную или, напротив, патологическую направленность развития эмоционально-стрессорных реакций, могут выступать не только параметры самих стрессорных раздражителей (интенсивность, длительность, кратность, частота и т. д.), их биологическая и социальная значимость (Сороко С.И. и соавт., 1990), но и индивидуальный статус, пол, возраст, влияние различных веществ экзогенной природы, включая прием фармакологических препаратов и алкоголя, а также активность сресс-лимитирующих систем (Меерсон Ф.З., 1993; Цыган В.И., 1995). Подробно описаны различные стрессовые реакции, возникающие в мирное или военное время. К наиболее часто встречающимся в военной обстановке стрессовым реакциям относятся: психические, кардиоваскулярные, дыхательные и эндокринные. L. Levi (1972), R. Berry et al. (1988) считают, что в боевых условиях можно обнаружить все формы страха: биологический страх (страх искалечения, смерти, боли, ранения), дезинтеграционный страх (соответствующий необычным, непрогнозируемым впечатлениям), социальный страх (страх показать трусость и потерять уважение товарищей) и моральный страх (страх потери боеспособности и способности к самозащите). Стрессовые воздействия, названные стрессорами, подразделяются на кратковременные и длительно действующие (Levi L., 1972). Длительно действующие стрессоры военной обстановки подразделяют на четыре категории: стрессоры сражения (им подвергаются лица, участвующие в бою); стрессоры опасной работы (воздействие их испытывают водолазы, летчики и солдаты, не участвующие в сражении, но находящиеся недалеко от линии фронта); стрессоры изоляции (их влияние проявляется на подводных лодках, кораблях, в самолетах и т. д.); стрессоры продолжительной работы (в условиях их воздействия находятся штабные работники, медицинский персонал, особенно в дни напряженных боевых операций). Понятие "стресс" получило широкое употребление и, следовательно, столь многозначное толкование (см. гл. 1.2.), что понадобилось введение определения "травматический", которое, с одной стороны, подчеркивает интенсивность стресс-факторов, а с другой - потенциальную возможность травмирования психики под их воздействием. При этом качественная, содержательная сторона травматического стресса определяется всем спектром воздействующих факторов и особенностями реактивности организма. Уникальные данные были получены в результате обследования американских военнослужащих, участвовавших в боевых действиях во Вьетнаме (Berry R. et al., 1988). На основании психологического изучения около трех тысяч человек были выявлены различной степени тяжести посттравматические стрессорные нарушения, которые включали в себя: воспроизведение факта травматического повреждения в воспоминаниях, сновидениях или ассоциациях; снижение интереса к значимым прежде видам деятельности и увеличение дистанции в общении (отчуждение); наличие специфических симптомов, отсутствовавших до стресса. Авторами проведенных исследований было показано, что степень развития посттравматических стрессорных нарушений связана с частотой участия в боевых операциях и не связана с нарушениями, имевшимися до службы в армии. Аналогичные исследования были проведены на больных, перенесших тяжелую механическую травму. Результатом этих исследований явилось заключение о том, что посттравматический стрессорный синдром обычно развивается вследствие реакции на страх при воспроизведении обстоятельств и механизма травматического повреждения, многократного обыгрывания ситуации, связанной с травмой. Вместе с тем механизмы выявленных нарушений авторами не изучались и не обобщались. Обследование ветеранов войн в США после корейского и вьетнамского военных конфликтов, в России - после участия Советского Союза в афганской войне показывают, что война не заканчивается для значительной части ее участников с прекращением их участия в боевых действиях. Симптомы боевого стресса (не менее, чем в 40-80 % случаев) трансформируются в посттравматические стрессовые расстройства и могут продолжаться годы и десятилетия, а в ряде случаев формируется психопатологическое состояние, связанное с боевой психической травмой (Литвинцев С.В., Нечипоренко В.В., 1994; Александровский Ю.А., 1996; Berry R. et al., 1988). Боевая деятельность в экстремальных природно-климатических условиях сопровождались истощением компенсаторных ресурсов, увеличивали риск развития психических нарушений и осложняли их течение (Литвинцев С. В., Нечипоренко В.В., 1994; Никонов В.П. и соавт., 1996). В совокупности это приводит к увеличению показателей соматической (Новицкий А.А., 1993; Шевченко Ю.Л. и соавт., 1994) и психоневрологической (Снедков Е.В., 1992) заболеваемости. Следовательно, боевая обстановка является причиной основных невротических состояний. Ведущие из них: несоответствие между биосоциальной сущностью личности и предъявляемыми к ней требованиями; противоречие между жестокими реалиями боя и субъективными условиями личности; борьба между долгом и желанием выжить, моральными принципами и необходимостью воевать с противником. Патогенетическое влияние боевой обстановки на психику настолько мощно, что психические и психосоматические расстройства оказываются весьма своеобразными по своей симптоматике, причем ряд из них даже не укладывается в рамки известной патологии мирного времени, и привычные лечебно-диагностические схемы становятся неэффективными (Снедков Е.В., 1992). Подвергаясь стрессам боевой обстановки, личность становится открытой и более уязвимой для всех последующих психосоциальных стрессоров обычной повседневной жизни (Александровский Ю.А., 1996). Различные экстремальные факторы ставят человека в очень жесткие условия, когда его жизнедеятельность поддерживается за счет адаптационно-компенсаторных механизмов, регуляцию которых обеспечивает центральная нервная система. Основой системного понимания структуры нервной регуляции являются современные представления о трех источниках активации в головном мозге. Первый - это ретикулярная формация среднего мозга, регулирующая уровень общей неспецифической активации (уровень бодрствования), а также гипоталамус. Второй источник - лимбическая система, формирующая эмоциональные реакции. Третий источник представлен преимущественно корой лобной доли головного мозга и рядом подкорковых образований; он определяет направленность поведения (мотивацию) и соответствующий уровень двигательной активности. У человека мотивационная сфера неразрывно связана с волей. У людей в лабораторных условиях и в условиях реальной жизни было установлено (Кропотов С.П., Цыган В.Н., Дикань В.Е., 1990), что психосоциальные стресс-реакции вызывают проявления, свойственные физическому стрессу: повышение содержания в плазме и в моче катехоламинов, 17-оксикортикостероидов в крови, свободных жирных кислот, триглицеридов, холестерина, повышение липолиза и уменьшение фибринолиза. Следовательно, несмотря на некоторые различия в механизмах развития, общие последствия стресс-реакций в виде физических (соматических) и психосоциальных (эмоциональных) нарушений могут быть едиными (Меерсон Ф.З., 1993; Зайчик - А.Ш., Чурилов Л.П., 1999). Наличие стресс-реализующей системы диалектически предусматривает стресс-защитные системы. Развитие данного направления во многом связано с концепцией Ф.З. Меерсона (1993) о том, что одним из важных механизмов адаптации к стрессорным факторам является активация центральных регуляторных механизмов, тормозящих выход рилизинг-факторов и, как следствие выход кортикостерона и катехоламинов. Тормозные нейроны головного мозга осуществляют синтез и выделение тормозных медиаторов: ГАМК, дофамина, серотонина, глицина, опиоидных и других тормозных пептидов. Существует и периферическое стресс-лимитирующее звено. Это регуляторные системы адениннуклеотидов, простагландинов, антиоксидантов, которые, являясь модуляторами, могут ограничивать чрезмерные эффекты катехоламинов, других факторов и тем самым предупреждать стрессорные повреждения. В последние годы активно изучаются так называемые белки теплового шока - многофункциональные клеточные регуляторы, сопрягающие стресс на уровне целостного организма и стрессорный ответ отдельных клеток (Зайчик А.Ш., Чурилов Л.П., 1999).. Стресс как общий вид функционального состояния имеет свои биохимические механизмы (Новицкий А.А., 1993), которые включают не только активацию медиаторных, но и пептидергических систем (Цыган В.Н., 1992; 1995). Н.Н. Данилова (1992) сообщает, что в лаборатории С. Наума и в США у Р. Сибурга в период с 1980 по 1983 год установлена структура гена, кодирующего белок препроопиомеланокортин, который затем с помощью пептидаз разрезается на несколько коротких пептидных фрагментов. Один из пептидов стимулирует секрецию надпочечниками глюкокортикоидных гормонов. Увеличение секреции глюкокортикоидных гормонов приводит к усилению кровообращения в мышцах, увеличению их сократительной способности, а также повышению концентрации глюкозы в крови. Второй пептид из этого семейства активирует расщепление жиров, в результате чего за счет жиров и глюкозы оба пептида мобилизуют аккумулированную энергию. Третий пептид усиливает синтез инсулина и утилизацию глюкозы из крови в ткани. Четвертый пептид, относящийся к группе опиоидных пептидов, активирует антиноцицептивную систему. Пятый пептид увеличивает уровень сенсомоторной активности. Таким образом, пять пептидов стрессорной реакции имеют общее происхождение от одного белка, который кодирует образование единой функциональной системы стереотипичной реакции организма на стрессорное воздействие. Проблема эмоционального стресса и возникающих на его основе нервно-психических и психосоматических расстройств находятся в центре внимания многих отечественных и зарубежных исследователей. В настоящее время установлено, что под действием различных эмоционально-стрессовых раздражителей у человека и животных в зависимости от целого ряда факторов происходит или формирование процессов адаптации (Куприн И.Д. и соавт., 1996), или нарушение саморегуляции основных физиологических систем организма (Цыган В.Н., 1994), приводящие в одних случаях к появлению психонейроэндокринных синдромов (Суворов Н.Б., Цыган В.Н., Зуева Н.Г., 1994), а в других - к развитию устойчивых психопатологических заболеваний (Одинак М.М. и соавт., 1991). Нарушение динамического равновесия, характерного в норме для корково-подкорковых взаимоотношений, в значительной степени являются причиной определенной степени дезинтеграции психического, вегетативного и соматического компонентов эмоций как целостной функциональной системы (Зайчик А.Ш., Чурилов Л.П., 1999; Тополянский В.Т., Струковская М.В., 1986). Предпосылкой возникновения и развития психосоматического заболевания является чрезвычайная реактивность вегетативной нервной системы, которая проявляется не только при высокой интенсивности аффекта (висцеровегетативные реакции возникают в ходе адаптации и в ответ на слабые эмоциональные импульсы). Психовегетативный синдром - нормальный физиологический процесс - принимает патологический характер при чрезмерном для данного индивида, слишком частом и длительном или постоянном аффективном напряжении. Хронические эмоциональные состояния обусловливают неизбежно хронифицирующиеся висцеровегетативные расстройства и становятся непременным (если не ведущим) компонентом клинической картины астенодепрессивных и субдепрессивных состояний любого генеза. В качестве факторов, обусловливающих адаптивную или, напротив, патологическую направленность развития эмоционально-стрессорных реакций, могут выступать не только параметры самих стрессорных раздражителей (интенсивность, длительность, кратность, частота и т. д.), их биологическая и социальная значимость (Сороко С.И., 1990), но и индивидуальная устойчивость субъекта к эмоциональному стрессу, социальный статус, пол, возраст, влияние различных веществ экзогенной природы, включая прием фармакологических препаратов и алкоголя, а также активность стресс-лимитирующих систем (Меерсон Ф.З., 1993). Симптомы посттравматических стрессовых состояний включают бессонницу, навязчивые воспоминания прошлого, ночные кошмары, бесконтрольную злобу, тревогу, депрессию, сексуальные расстройства. При этом описывают преимущественно восемь основных симптомов. Депрессия. Обычно - это классические симптомы депрессивного состояния. Изоляция. Больные чувствуют себя удаленными, изолированными от людей, особенно от сверстников. Агрессивность. Во время приступов беспричинной злобы они могут жестоко избивать тех, кто находится рядом; это пугает и их самих, и окружающих. Отчужденность. Неспособность испытывать радость жизни. Они находят себя эмоционально мертвыми и идут по жизни без способности любить,сострадать,чувствовать. Реакция тревоги. Постоянное чувство опасности. Им кажется, что с ними может что-то случиться. Обычно эти люди избегают общества незнакомых людей. Расстройства сна. При страхе засыпания больные просиживают до утра, борясь со сном или часто пробуждаются ночью, а на утро не чувствуют себя отдохнувшими. В снах снова и снова переживают смерть своих близких друзей. Навязчивые мысли. Ночью кошмарные сновидения, а днем постоянные возвращения в мыслях к военному прошлому. Одной из предпосылок противостояния эмоциональному стрессу является присущая некоторым людям высокая эмоционально-волевая устойчивость. Обладая таким свойством, представители ряда сменных операторских профессий (летчики, моряки, операторы АЭС, спортсмены высокого класса и др.) испытывают на себе стрессовое состояние позже других, а преодолевают его быстрее (Мари-щук В.Л., 1995; Марищук В.Л., Пеньковский Е.А., 1992) и др. Напротив наличие низкой эмоциональной устойчивости, повышенной эмоциональной возбудимости способствуют развитию негативных проявлений стресса (возникновению дистресса). При этом сочетание высоких физических и эмоциональных нагрузок может вызывать развитие стресса даже у опытных, хорошо тренированных спортсменов. Это сопровождается снижением иммунной реактивности и негативными физиологическими и биохимическими реакциями, иногда имеющим прямые корреляции с достигнутыми спортивными результатами (Алябьев А.Н., 1997; Марищук В.Л., 1996) и др. Таким образом уровень нервно-психического напряжения зависит от характера воздействующих экстремальных факторов, величины их объективных характеристик и субъективной значимости для конкретного человека, и также от особенностей индивидуальной реактивности организма. Любая защитная реакция не может быть всегда целесообразно действующей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что стресс может служить патогенетической основой развития болезни. Следует констатировать, что стресс, с одной стороны, действительно выступает как механизм адаптации, с другой, - как основа развития патологии. Поэтому в литературе, как указывалось ранее, применяют и другой термин - "дистресс" (Селье Г., 1979), который определяет состояние стресса, уже характеризующегося различными расстройствами, то есть явлениями патологии. В связи с этим возникает вопрос, чем же необходимо руководствоваться для определения тех случаев, когда стресс уже не играет роли защитной реакции? Ответить на подобный вопрос в общей форме, вероятно, так же трудно, как и при объяснении роли воспалительной реакции или лихорадки. Психические нарушения, наступившие вследствие посттравматического стресса, часто осложняются соматическими расстройствами (Захаров В.И. и соавт., 1994). У ветеранов войны они наслаиваются на органические изменения и ведут к развитию заболеваний сердечно-сосудистой, пищеварительной, эндокринной систем, суставов (MacleodA.D.,1991). Психосоматические заболевания могут развиваться лишь в случае совпадения неблагоприятного состояния функций внутренних органов и нарушения психической адаптации к действию психоэмоциональных факторов (Тополянский В.Д., Струковская М.В., 1986; Цыган В.П., 1995). Согласно концепции избирательного поражения внутренних органов в период стрессовых нагрузок (Шхинек Э.К. и соавт., 1991) нарушение функций в первую очередь развивается в той системе, возбуждение которой предшествует стрессу и повторно обрывается им. Совмещенное действие экологических и военно-профессиональных факторов вызывает в организме человека глубокую перестройку обмена веществ. Они представляют функциональные сдвиги разной степени выраженности со стороны нервной, эндокринной, сердечно-сосудистой, иммунокомпетентной и других систем организма. Усиление энергетического обмена в процессе адаптации закономерно сопровождается синхронной активацией перекисного окисления липидов и хроническим повышением уровня перекисей липидов в организме (Новицкий А.А., 1993). Это, в свою очередь, является причиной универсального нарушения функции биологических мембран, что наиболее существенно для клеток иммунокомпетентной системы, функция которой в этих условиях угнетается. Происходит снижение активности неспецифических факторов защиты (пропердина, С3-компонента комплемента, лизоцима, бактерицидных систем нейтрофилов) и угнетение функции гуморального иммунитета. Истощается пул тканевых антиоксидантов (аскорбиновая кислота, токоферол, восстановленный глутатион). Изменяется активность ферментного звена антиоксидантной системы. В наиболее общем виде преморбидное состояние проявляется в снижении умственной и физической работоспособности и развитии иммунодефицита. Подчеркивая существенную роль этого комплекса симптомов и роль как экологических, так и профессиональных факторов, А.А. Новицкий (1993) предложил термин "синдром хронического эколого-профессионального перенапряжения". Основными клиникофизиологическими и биохимическими проявлениями синдрома хронического экологопрофессионального перенапряжения являются: истощение и угнетение функции антиоксидантной системы; нарушение белкового обмена вплоть до развития белковой недостаточности; угнетение синтетических процессов; уменьшение эффективности функционирования организма; снижение умственной и физической работоспособности; изменение функции желудочно-кишечного тракта с нарушением его защитной роли и процессов всасывания; угнетение иммунной системы и факторов неспецифической защиты организма с возникновением вторичных иммунодефицитов различной степени выраженности. В мобилизацию адаптационных механизмов закономерно вовлекается иммунная система, что сопровождается ее стимуляцией и одновременным снижением резервных возможностей с нарушением устойчивости к дополнительным экстремальным воздействиям (Цыган В.Н. и соавт., 1990; Новицкий А.А., 1993). Можно сказать, что экстремальное состояние, каким являются стресс и травма, представляет собой сложный комплекс последовательных иммунофизиологических реакций (Новиков B.C. и соавт., 1994), а патогенез посттравматической иммунодепрессии попрежнему остается проблемой (Александров В.Н., Сидорин B.C., 1997), особенно важной с точки зрения нарушения функций иммунной системы - в регуляторном и/ или исполнительном звене (Александров В.Н., 1993). Специфические патологические последствия стресса находят свое конкретное выражение в истощении антиоксидантной системы (Новицкий А.А., 1993) и развитии десинхроноза (Макаров В.И., 1989), что сопровождается выраженными нарушениями вегетативных функций и снижением резистентности организма, обеспечивая предрасположенность его к развитию психосоматичесуких заболеваний (Тополянский В.Д., Струковская М.В., 1986). Психосоциальные стресс-реакции, к которым относится и боевой стресс, вызывают биохимические сдвиги в организме, свойственные физическому стрессу (Алябьев А.Н., 1997; Levi G., 1972), и могут быть причиной соматических и психосоциальных (эмоциональных) нарушений у человека (Цыган В.Н., 1995), что является результатом системного характера изменений различных физиологических функций при боевом и посттравматическом стрессе (Шанин Ю.Н., 1989). Обобщая вышесказанное, следует отметить, что в патогенезе боевого стресса и формировании психосоматических заболеваний и посттравматических стрессовых расстройств принимает участие комплекс социальных, биологических и психологических факторов, причем в каждом конкретном случае ведущее значение имеет один из указанных факторов при обязательном совокупном участии других. Вследствие сложности патогенетических механизмов, множественности воздействующих факторов проблема адаптации при стрессе и ее значения в развитии посттравматического стресса может быть решена в процессе комплексного изучения воздействия стрессогенных факторов на человека в раннем и отдаленном периодах. Решение этой проблемы внесет существенный вклад в диагностику и лечение психосоматических заболеваний. Глава 4 ОСНОВНЫЕ ПУТИ И НАПРАВЛЕНИЯ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ, КУПИРОВАНИЯ И КОРРЕКЦИИ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СТРЕССА Проблема коррекции эмоционального стресса сводится к использованию таких средств и методов, которые предусматривают или устраняют патологические проявления, обусловленные психологическими или другими стресс-воздействиями. Большое число работ посвящено описанию общих принципов и конкретных методических приемов предотвращения и купирования неблагоприятных проявлений стресса. Среди основных направлений регулирования эмоционального стресса выделяют: медикаментозное (фармакологическое), немедикаментозное и комплексное. Все вышеперечисленные пути направлены на предотвращение неблагоприятных проявлений стресса, на купирование их и на замещение нежелательных симптомов его благоприятными или нейтральными для человека симптомами, т. е. коррекцией состояний эмоционального стресса. 4.1. Фармакологический путь коррекции Фармакологическое направление по изучению регуляции эмоционального стресса началось сравнительно недавно. Впервые вопрос о возможности использования фармакологических препаратов для предотвращения некрозов миокарда, вызванных стрессом, поставил в 1957 г. основоположник учения о стрессе Г. Селье. При фармакологическом воздействии на регуляцию эмоционального стресса важно четко определить, на какой принципиальный процесс, имея в виду систему регуляции эмоциональномотивационной сферы и психической деятельности, должны влиять психотропные средства, чтобы быть в состоянии оказывать лечебный, положительный эффект. К числу ведущих процессов такого воздействия А.В. Вальдман и соавт. (1979) относят: коррекцию эмоционального напряжения как основного патогенного фактора развития эмоционального стресса; воздействие на системы оценки биологической модальности стрессогенных сигналов, в том числе на эмоционально-модальную память, фиксирующую оценку воздействия (или ситуации) как аверсивного; подавление системы отрицательного подкрепления, связанной с негативным эмоциональным состоянием, порождаемым психологическим стрессом; активацию системы положительного подкрепления как "антистрессового" фактора; влияние на динамику психопатологических проявлений, обусловленных хроническим эмоциональным стрессом; влияние на энергетические и нейрохимические процессы, лежащие в основе механизмов психической адаптации мозга; нормализация вегетативных реакций, сопровождающих эмоциональный стресс, и коррекция соматовегетативной интеграции поведенческих реакций; непосредственное влияние на нейрофизиологические механизмы мезодиэнцефалической системы "защиты". С теоретической точки зрения, приведенный перечень кардинальных процессов воздействия является почти исчерпывающим. Однако лекарственных веществ, обладающих перечисленными свойствами во всей полноте, пока не найдено. В наибольшей степени удовлетворяют предъявляемым требованиям лишь препараты определенных фармакологических групп: психофармакологические средства успокаивающего или стимулирующего действия, а также биологически активные вещества метаболического действия, обладающие широкими возможностями регуляции адаптационных процессов. Смысл применения транквилизирующих средств при эмоциональном стрессе сводится к нормализации чрезмерного эмоционального напряжения, к устранению психопатологических проявлений, вызванных психотравмируюшим воздействием, но без нарушения психического регулирования адаптивного, целесообразного поведения во всех его проявлениях. Поскольку активация определенных зон мозга у человека (септальная область, покрышка) снимает аверсивные состояния эмоционального напряжения, устраняет тягостные переживания, связанные с болевым воздействием, актуален вопрос о возможности направленного влияния на системы подкрепления для снятия чрезмерно сильных аффективных реакций, состояний тревоги, напряженности, т. е. состояний эмоционального стресса. В этой связи фармакологическое воздействие на систему отрицательного подкрепления, на механизм психологической "негативное" может проявляться стресс-протективным эффектом. Так, по данным И.А. Паткиной (1975), подавляющее воздействие на негативные компоненты, обусловленные прямой активацией системы наказания, оказывают транквилизаторы бензодиазепинового ряда хлордиазепоксид, диазепам, седативные дозы барбитуратов, этанол, аминазин. Данные об эффектах М-холинолитиков (амизил, скополамин) противоречивы. В связи с существованием определенной функциональной реципрокности между обеими системами подкрепления одним из принципиальных способов психофармакологической коррекции стресс-реакций, обусловленных отрицательными эмоциями, может явиться активация системы положительного подкрепления, что было наглядно продемонстрировано у животных по активности реакции самораздражения мозга. Эффект психотропных средств, используемых в качестве корректоров эмоционального стресса, должен оцениваться не только по их влиянию на психофизиологическую структуру поведения, но и на нейрохимические механизмы подкрепляющих и эмоциогенных систем мозга. Специфическое действие разных психоактивных соединений в определенной мере коррелирует с их преимущественным воздействием на катехол-индол-аминергические и холинергические системы мозга (Аничков С.В., 1974). Психотропные средства способны вмешиваться в процессы синтеза, резервирования, высвобождения медиатора, в процессы его взаимодействия с постсинаптическими рецепторами и обратного захвата из синаптической щели, изменять активность энзимов, инактивирующих медиаторы. Процессы эмоционального реагирования при использовании психотропных средств могут быть изменены посредством воздействия на все известные нейромедиаторные системы. Нейрохимические системы мозга являются теми материальными субстратами, с которыми взаимодействуют психотропные средства. Свое влияние на психические функции эти соединения реализуют посредством вмешательства в различные нейромедиаторные механизмы. Модуляция эмоциональной реактивности, изменение функциональной активности систем подкрепления (психофизических процессов, имеющих первостепенное значение в генезе эмоциональнострессовых реакций) осуществляются под влиянием психотропных средств также через медиаторные механизмы (Вальдман А.В. с соавт., 1979). 4.1.1. Основные направления и отрицательные эффекты применения средств фармакологической коррекции Исходя из основных механизмов воздействия средств фармакологической коррекции на организм, применение их в войсках осуществляется по трем основным направлениям, реализуемым через центральные (ЦНС) или гуморально-клеточные уровни организма. Первое направление связано с использованием психофармакологических средств для снижения чрезмерной возбудимости подкорковых структур и повышенной активности ЦНС в связи с эмоциональным стрессом, операционной напряженностью или вынужденной бессонницей. Это достигается применением транквилизирующих препаратов различного действия (феназепам, мебикар, пирроксан, мепробамат). Они меняют функциональное состояние человека и способствуют снятию или значительному ослаблению чувства страха и тревоги, улучшают настроение и самочувствие, предупреждают в дальнейшем нервно-психические срывы. Своеобразной платой за "получаемый выигрыш" является торможение психомоторных функций, некоторое ослабление кратковременной памяти. При этом реализуется фармакологическая защита важнейших систем организма путем торможения функций ЦНС по принципу отрицательной обратной связи. Морфофункциональной основой данного явления считается ослабление (блокирование) гипоталамо-лимбического комплекса с его системами подкрепления и связи с ретикулярной формацией ствола и корой головного мозга. Второе направление преследует цель повышения возбудимости ЦНС, исходно подавленной вследствие чрезмерных воздействий и нагрузок. Для этого назначаются психостимуляторы и тонизирующие препараты (сиднокарб, центедрин, бромантан, экстракт элеутерококка, китайский лимонник, кофеин, кардиамин и т. п.). Воздействие психостимуляторов значительно повышает как физическую, так и умственную, в том числе операторскую, работоспособность. Своеобразной платой за получаемый выигрыш является усиленный расход энергоресурсов, активация катаболизма, повышение функций симпатоадреналовой системы организма и, как следствие, появление вегетативного и эмоционального напряжения. По этой причине после назначения стимуляторов необходим период восстановления функциональных ресурсов. Третье направление в использовании препаратов связано с состоянием сниженной работоспособности и ухудшением состояния организма в условиях чрезмерного напряжения гомеостатических механизмов и перестройки адаптации, что имеет место при продолжительных боевых и обучающих рабочих нагрузках, в особенности в тяжелых климатогеографических или микроклиматических условиях. Действие фармакологических средств в этом случае реализуется в основном через метаболические звенья, обеспечивая экономичность их функционирования. Эта задача решается с помощью актопротекторов, ноотропов, антигипоксантов, адаптогенов (бемитила, пира-цетама, натрия оксибутирата, фенибута, элеутерококка, женьшеня, витаминов, гормонов, биологически активных субстратов и пищевых добавок). Препараты метаболического действия не имеют выраженного прямого психотропного эффекта, требуют достаточно продолжительного назначения (от нескольких дней до месяцев), обладают нередко кумулятивными свойствами. Таким образом, в итоговой оценке эффективности фармакологической коррекции по всем трем направлениям должны учитываться не только положительные моменты повышения боеспособности, но и негативные отклонения субъективных и функциональных показателей, вызванных лекарственным воздействием. Отрицательные эффекты фармакологической коррекции стресса подразделяются на побочные эффекты и осложнения. По механизмам действия они делятся на две группы: обусловленные избыточной широтой спектра фармакологической активности препарата; связанные с повышенной чувствительностью организма к психотропным средствам. К первой группе побочных эффектов относится общетоксическое действие психотропных средств при превышении рекомендованных доз. Оно выражается в неврологических (дискоординация, патологические рефлексы, тремор, нарушение зрачковых реакций), психических (оглушенность, сонливость, депрессия) и соматовегетативных расстройств (головная боль, головокружение, тошнота, бледность кожи, потливость, задержка мочеиспускания и др.). Вторую группу нарушений составляют аллергические реакции (дерматит, ринит, бронхоспазмы, диарея, рвота, локальные отеки и др.). Могут наблюдаться также парадоксальные извращенные реакции (сон после приема стимулятора, эйфория и бессонница под влиянием транквилизатора и др.). 4.2. Немедикаментозный путь коррекции В связи с тем, что использование фармакологических препаратов не исчерпывает всех возможностей по коррекции эмоционального стресса, а также и то, что они имеют много побочных эффектов, в последние годы появились многочисленные исследования по изучению и использованию немедикаментозных средств коррекции стресса. В этом направлении интересным и перспективным является возможность использования эндогенных пептидов в центральных нейрохимических механизмах, отрицательных эмоциональных состояниях (Юматов Е.А., 1980). 4.2.1. Использование эндогенных пептидов Одним из эндогенных пептидов, широко представленных в разных отделах мозга, в том числе и в эмоциогенных зонах гипоталамуса, является вещество Р. Известно, что вещество Р способно оказывать непосредственное влияние на активность центральных нейронов, в большинстве случаев возбуждая их. Вместе с тем была отмечена способность вещества Р изменять реакции нейронов на нейроме-диаторы. Доказано, что вещество Р способно снижать степень выраженности невротических состояний, нормализовать сон, улучшать память и процессы обучения, что позволяет рассматривать его как модулятор физиологических и патологических процессов. Кроме того, вещество Р, содержащееся в нейронах задних рогов спинного мозга, способно передавать сигналы от периферических болевых рецепторов в центральные отделы нервной системы. Исследования на крысах позволили Е.А. Юматову (1980) рассматривать вещество Р, синтезирующееся в гипоталамусе, как один из возможных пептидных факторов устойчивости к эмоциональному стрессу. Вещество Р оказывает также модулярное влияние на метаболизм катехоламинов мозга при эмоциональном стрессе, выражающееся в способности вызвать долговременные изменения содержания норадреналина и дофамина в гипоталамусе и среднем мозге в сторону повышения, что расценивается Е.А. Юматовым как проявление центральных нейрохимических механизмов адаптации к эмоциональному стрессу. Экспериментальные данные показывают, что содержание вещества Р в гипоталамусе коррелирует с устойчивостью к эмоциональному стрессу (Dupont А. etal., 1981). Принимая во внимание эти данные, A.M. Вейн и соавт. (1989) показали, что у больных неврозом отмечены снижение содержания вещества Р в крови и расстройства сна. У экспериментальных животных, подвергнутых эмоциональному стрессу, также нарушается электроэнцефалографическая структура сна. Сон является антистрессовым фактором. Во время бодрствования содержание вещества Р в крови снижается. При полноценном сне его уровень вновь повышается. Введение в организм животных, подвергнутых эмоциональному стрессу, вещества Р восстанавливает нормальную структуру сна. Таким образом, эмоциональный стресс, нарушая сон, лишает организм одного из защитных механизмов, с помощью которого повышается содержание вещества Р и обеспечивается устойчивость к стрессу. Учитывая то, что организм способен сам синтезировать вещество Р в большей степени во время сна, с одной стороны, и то, что содержание этого вещества в гипоталамусе коррелирует с устойчивостью к эмоциональному стрессу, с другой стороны, встает вопрос: каким путем, кроме полноценного сна, можно добиться ускоренного и полного восстановления в организме уровня вещества Р? Одним из путей достижения этой цели, на наш взгляд, является использование рефлексотерапевтических методов (игло-, электро- и прессотерапии). Воздействуя на определенные биологически активные точки организма, связанные с гипоталамусом и средним мозгом, можно "запустить" выработку данными структурами мозга вещества Р. Физиологический эффект вещества Р как одного из эндогенных пептидов проявляется в модуляторном действии, выражающемся в способности влиять на нейрохимические свойства и катехо-ламиновый метаболизм нейронов, участвующих в формировании эмоциональных реакций, и тем самым прекращать нейромедиаторную интеграцию отрицательного эмоционального возбуждения, от которой зависит продолжительность отрицательной эмоциональной реакции, а значит и возможность развития эмоционального стресса. В работах М.А. Звягинцевой (1988), К.В. Судакова (1989) и др. разрабатываются способы коррекции и купирования стрессовых реакций и вызванных ими нарушений кровообращения с помощью эндогенных нейропептидов, а именно субстанции Р и пептида дельта-сна. Как показали исследования К. Гехта, субстанция Р обладает антистрессовым действием, улучшает функциональные состояния головного мозга и нормализует АД. Синтез в мозге эндогенных пептидов (вещества Р и, возможно, других эндогенных пептидов) может быть одним из факторов, определяющих генетические и индивидуальные различия в устойчивости к острому и хроническому эмоциональному стрессу и особенность метаболизма биогенных аминов в различных структурах мозга у устойчивых и предрасположенных к эмоциональному стрессу особей (Юматов Е.А., 1980). Другими эндогенными пептидами, регулирующими эмоциональные реакции, в том числе и стрессовые, помимо вещества Р, являются эндорфины и энкефалины. Они так же, как и вещество Р, широко представлены в различных отделах мозга, в том числе в эмоциогенных зонах лимбической системы и в промежуточной доле гипофиза (Блум Ф. и соавт., 1985). Эндорфины и энкефалины обладают необычайной способностью подобно морфину и героину снимать болевые ощущения. Это так называемые естественные опиаты. Тот факт, что морфин, героин и эндорфины связываются в одних и тех же местах, позволяет предположить, что эндорфины играют роль и в тех разновидностях эмоций, которые не имеют прямого отношения к боли. Ф. Блум и соавт. (1988) показали, что у экспериментальных животных и человека при стрессе происходит выработка и высвобождение эндорфинов в нервных сетях. Высвободившиеся эндорфины, по всей вероятности, действуют двояко. С одной стороны, как опиаты, с другой - как регуляторы эмоциональных (стрессовых) реакций. Как опиаты, они блокируют высвобождение в синапсах задних рогов спинного мозга вещества Р, выделяемого из медленных (безмиелиновых) волокон, проводящих болевые импульсы от болевых рецепторов. В результате этого постсинаптический нейрон подвергается более слабой стимуляции веществом Р и головной мозг получает меньше болевых импульсов. Как регуляторы эмоциональных реакций, они каким-то образом, по всей вероятности через лимбическую систему, регулируют возбуждение, страх и другие стрессовые состояния в соответствии с ситуацией (Федоров Б.М., 1991). 4.2.2. Использование различных методов и способов рефлексотерапии Высвобождение эндорфинов происходит не только под действием болевого, психического, эмоционального и других видов стресса, но и в результате применения немедикаментозных средств его предупреждения, купирования и лечения, а именно - рефлексотерапии. На первом месте в этом плане выступает иглотерапия, затем электропунктурная терапия и, наконец, точечный массаж. Первое исследование в этом направлении было проведено Дэвидом Дж. Майером из Медицинского колледжа в Вирджинии. Он изучал обезболивающий эффект иглоукалывания и нашел, что оно действительно производит такой эффект, но, поскольку этот эффект может быть блокирован с помощью налоксона, он тоже обусловлен действием эндорфинов (Блум Ф. и соавт., 1988). Согласно представлениям канадского невролога Брюса Померанца обезболивающее действие акупунктуры осуществляется следующим образом: введение игл активизирует глубоко расположенные сенсорные нервы, что вынуждает гипофиз и средний мозг выделять эндорфины, которые блокируют прохождение сигналов по нервным путям, передающим болевые импульсы от спинного мозга к высшим отделам головного мозга. В исследованиях Е.О. Брагина и соавт. (1982) было продемонстрировано, что при аурикулоэлектропунктурном обезболивании у экспериментальных животных (крыс) достоверно снижается болевая чувствительность. Эффект аналгезии также был достигнут в опыте на крысах фиксацией электродов в виде клипс, при этом стимуляцию током не проводили. Авторы объясняют данное явление тем, что такие электроды вызывают раздражение нервных окончаний аналогично стимуляции точек иглами, но без электрического тока. В контрольной группе у интактных крыс болевая чувствительность не изменялась. Было установлено, что развитие аналгезии при аурикулоэлектропунктурном обезболивании сопровождается достаточным содержанием опиатподобных веществ в периакведукальном сером веществе (ПАГ), медиальном таламусе и базомедитальном гипоталамусе, которые содержат высокие концентрации опиатподобных пептидов и их рецепторов. Участие этих образований мозга, в частности ПАГ, в механизме акупунктурного обезболивания было показано в электрофизиологических исследованиях с использованием метода вызванных потенциалов, проведенных в ЦНИИ рефлексотерапии (Дуринян Р.А., 1980). Таким образом, проведенные экспериментальные исследования показали, что при аку-, электрои пресспунктурном воздействиях выделяются эндогенные морфиноподобные пептиды: эндорфины и энкефалины. Локализация эндогенных опиатов соответствует тем областям центральной нервной системы, которые ответственны за регуляцию эмоций, болевой чувствительности, двигательных, вегетативных реакций, а также сна и бодрствования. Практический опыт свидетельствует о возможности использования различных методов рефлексотерапии в целях купирования боли, повышения работоспособности и сопротивляемости организма, ликвидации или коррекции различных негативных психических и эмоциональных состояний на производстве, в спортивной практике, повседневной деятельности, в военном труде. Наиболее древним из используемых в настоящее время методов рефлексотерапии является иглоукалывание (чжень-цзю-терапия, акупунктура, иглотерапия, иглорефлексотерапия). Его корни уходят в глубь веков. По утверждению историков, возникновение его относится чуть ли не к каменному веку. Его родина - Китай. Первые литературные сведения об иглоукалывании и прижигании относятся к VI в. до н. э. (Вогралик В.Г., 1978). Зародившись в странах Востока, этот метод рассматривался во второй половине XVIII в. во Франции, затем - и других странах Западной Европы, а также в Америке и Австралии. С 1958 г. он применяется в Советском Союзе и получает все большее распространение. Многовековой опыт рефлексотерапии (РТ), накопленный в Китае, Японии, Малайзии, Сингапуре, Корее, Индии, результаты научных и клинических наблюдений, полученные в последние десятилетия на Западе, а также в нашей стране, свидетельствуют об эффективности относительной безопасности и перспективности методов РТ. Из всего арсенала рефлексотерапевтических воздействий, используемых для профилактики и лечения различных функциональных и преморбидных состояний, по мнению ряда авторов (Лувсан Г., 1986; Ибрагимова B.C., 1984, и др.), наиболее доступным является точечный массаж и электропунктура. Это объясняется более простой техникой их применения, атравматичностью, практически полным отсутствием возможности внесения инфекции и самое главное использование данных методов индивидуально, т. е. самостоятельно в процессе трудовой деятельности. Последнее имеет первостепенное значение при использовании данных методов (особенно точечного массажа) одновременно у больших контингентов людей, например у военнослужащих в условиях экстремальных ситуаций или перед ними. Физиологические механизмы действия различных методов РТ очень сложны и до настоящего времени изучены недостаточно. Большинство теорий механизмов действия РТ (китайская меридианная, электрическая, капиллярная, тканевая, медиаторная, биохимическая, "малого атомного взрыва" и др.), освещая какую-либо одну их сторону, не раскрывали вопроса в целом. Общим их недостатком была недооценка роли нервной системы. Наиболее полно в настоящее время изучены механизмы действия иглоукалывания. Основной теоретической концепцией, базирующейся на современных физиологических данных, является представление об иглоукалывании как о методе рефлекторной терапии, ведущем к гуморальногормональным изменениям. Основоположником рефлекторной теории иглоукалывания была Чжу Лянь (1959)- китайский врачневропатолог, которая считала, что "сущность чжень-цзю-терапии заключается в воздействии через определенные активные точки тела на соответствующие им внутренние органы. Действенность этого метода, по-видимому, объясняется тем, что умеренное раздражение чувствительных окончаний, сосредоточенных в определенных точках кожи, мышц и других тканей и через их посредство и нервных стволов восстанавливает нервную регуляцию в организме, нормализует силу, подвижность и уравновешенность процессов возбуждения и торможения. И именно потому, что лечебное воздействие иглоукалывания и прижигания осуществляется рефлекторным путем через нервную систему, контролирующую деятельность всего организма в целом, оно не ограничивается только областью той или иной точки или нерва, а зачастую благотворно сказывается на органах, отдаленных от места укола". Подобную точку зрения поддерживают Э.Д. Тыкочинская (1979), В.И. Шапкин и соавт. (1987), считая, что в начальном механизме иглоукалывания первое и решающее значение принадлежит механическому раздражению рецепторов точек. Его дополняют изменения электрического потенциала, явления биохимических процессов. Далее через сегментарный аппарат спинного мозга рефлекторно возникают висцеро-сегментарные реакции. Определенное, но не решающее значение имеет также положительное психическое состояние больного. Таким образом, в механизме действия иглоукалывания основная роль принадлежит безусловным рефлексам, замыкающимся на различных уровнях: в спинном, продолговатом мозге, стволовой части подкорковой области, а отчасти и в коре. Возникающие под влиянием иглоукалывания нейрогуморальные сдвиги в крови свидетельствуют о вовлечении в процесс различных отделов вегетативной и эндокринной систем. P.M. Toyama (1975), не отрицая рассмотренных выше положений рефлекторной теории, считает, что иглоукалывание, активируя клетки ретикулоэндотелиальной системы, усиливает иммунологические свойства организма. Кожная стимуляция иглами действует как стресс, первоначально влияя через нейроэндокринную систему, а затем через ретикулоэндотелиальную систему, которая активируется образованием в месте укола гистокининов. Помимо образования гистамина и серотонина, это ведет к активизации и освобождению протеаз и энзимов, участвующих в образовании кининов. Кинины плазмы действуют как субстанции, стимулирующие фагоцитоз, а через нейрогуморальные пути они ведут к стимуляции диэнцефальных центров. Последние стимулируются иглоукалыванием также прямым нейрогенным путем через спиноталамический тракт. Эти пути стимуляции приводят к нормализации функции гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы, в результате чего наступает оптимальная адаптация. В свою очередь, диэнцефальные центры, влияя через ретикулярную формацию на выработку адренокортикотропного гормона, в известной степени сами испытывают на себе влияние со стороны лимбической системы (Тыкочинская Э.Д., 1979). Таким образом, методы рефлексотерапии основаны на раздражении рецепторных окончаний кожи и глубжележащих тканей путем воздействия на организм физическими факторами, что приводит к развитию многоуровневых рефлекторных и нейрогуморальных реакций организма, обусловленных интегративной деятельностью нервной системы, обеспечивающих нормализацию гомеостаза. 4.2.3. Использование различных приемов психотерапии Кроме вышеописанных немедикаментозных способов регулирования эмоционального стресса, широкое распространение получили различные приемы саморегуляции, т. е. приемы психотерапии. В основу психотерапии лиц, испытывающих чрезмерное нервно-психическое напряжение, положены принципы патогенетического подхода, установленные В.Н. Мясищевым (1960). Сущность этого подхода состоит в том, что функциональные нарушения нервнопсихической деятельности теснейшим образом связаны не только с объективными характеристиками психогении, психотравмирующей ситуации, но и, в первую очередь, с особенностями системы отношений личности индивида, оказавшегося в экстремальной ситуации и действующего в ней. Тип нервно-психических нарушений, их глубина и клинические проявления зависят не только от специфики ситуации, но и от того, каким образом к ней относится субъект, как он ее оценивает, какое значение ей придает и какую позицию в данной ситуации занимает. Основными приемами саморегуляции являются внушение и самовнушение. Среди первых следует указать внушение наяву (если человеку внушают что-либо, когда он бодрствует) и внушение в состоянии естественного и гипнотического сна (когда перед сеансом внушения врач погружает человека в своеобразный сон). В любом случае под внушением понимается такое воздействие на психику, при котором слова начинают восприниматься "на веру", почти беспрекословно, бездумно, как бы в обход логики. К методам самовнушения относятся самовнушение по Куэ (ежедневное сознательное*, утром, днем и вечером повторение по двадцати и более раз определенных фраз, например: "Страх мой совершенно нелепый, он полностью исчезнет"; "Мой организм способен вырабатывать вещества, которые помогут мне сохранить спокойствие и преодолеть любые трудности" и т. п.) и аутогенная тренировка в ее многочисленных вариантах. * Е. Куэ в свое время утверэвдал, что самовнушение - подсознательный, а не сознательный процесс, но принципиально на его методике это не отразилось. Система аутогенной тренировки (AT) предложена и разработана И.Г. Шульцем. Она направлена на выработку у человека навыков произвольной регуляции тонуса мышц и работы физиологических систем, обычно не подлежащих контролю сознания. В состоянии полной релаксации субъект получает возможность нормализовать режим их функционирования, снимать неприятную эмоциональную окраску ощущений, произвольно влиять на формирование положительного отношения к окружающему. В основе аутогенной тренировки лежит установление связей между словесными выражениями или образными представлениями и регуляцией состояния различных органов. Это достигается тем, что пациент систематически приучает погружать себя в особое состояние, напоминающее легкую дремоту. И.Г. Шульц рекомендовал шесть циклов упражнений, которые в сочетании с определенными формулами самовнушения считаются классическими. Эти шесть упражнений составляют низшую ступень тренировки. Она предназначена главным образом для снятия нервного напряжения, успокоения, нормализации функций организма. Для овладения ею требуется в среднем три месяца ежедневных занятий по 20-30 минут. Следующая ступень высшая. На ней человек овладевает навыками погружения в состояние "аутогенной медитации", являющееся, предположительно, своеобразным средством "самоочищения организма" от болезней. На овладение второй ступенью AT уходит около 8 месяцев. Для сокращения этих сроков внушение сочетают с самовнушением. Врач внушает наступление ощущений, которые предлагает вызвать путем самовнушения, говоря при этом: "Вы сейчас спокойны, совершенно спокойны и почувствуете тяжесть и тепло в руках. Руки станут тяжелыми, теплыми". Затем предлагается вызвать соответствующие представления. Существует множество модификаций методик AT. Они широко используются в медицинской практике, спорте, педагогике и военном труде. Все больше возрастает интерес к возможности их использования в обычных условиях профессиональной деятельности, в том числе и военной, в качестве средства борьбы со стрессовыми состояниями и чрезмерным утомлением. Имеется положительный опыт применения этих приемов непосредственно в производственных условиях: при выполнении монотонных работ, в сложных видах операторской деятельности, для повышения эмоциональной устойчивости и снижения нервно-психического напряжения у курсантов при освоении программы летного обучения и перед парашютными прыжками для снятия психоэмоционального напряжения и повышения работоспособности во время длительных автономных походов у подводников. В целом, благодаря AT, увеличивается возможность саморегуляции высшей нервной деятельности и вегетативных функций, "упражняется" воля, повышается внимание, улучшается воображение и эмоции. Однако в войсках AT широкого применения не получила, так как для овладения ее основами необходимы месяцы ежедневных самостоятельных или групповых занятий. Поэтому актуален поиск и разработка такой методики AT, которая была бы адекватной условиям деятельности военнослужащих. Наряду с аутогенной тренировкой известна система саморегуляции Э. Джекобсона - "прогрессивная релаксация" (расслабление). Джекобсон обнаружил, что при эмоциях у человека напрягаются скелетные мышцы. Для снятия эмоциональной напряженности он предложил расслаблять их. Этот способ помогает снимать чувство тревоги и страха. В западной литературе много внимания уделяется описанию методов купирования стресса, основанных на психоанализе З. Фрейда, методах суггестии, медитации и др. Вместе с тем нельзя не упомянуть о возможности широкого использования в спортивной практике, да и в военном деле, различных комплексов специальных физических упражнений, направленных на профилактику и купирование психо-эмоционального напряжения и стрессовых состояний. Наиболее эффективными среди множества комплексов физических упражнений считаются комплексы дыхательных упражнений. Изменяя произвольно режим дыхания, человек изменяет и режим своей психической деятельности. Поэтому дыхательные упражнения являются одним из простых и надежных методов регуляции психических состояний (Ильин Е.П., 1980). Основы культуры дыхательных упражнений заимствованы из системы йогов. Их смысл состоит в сознательном контроле частоты, глубины и ритма дыхания. Естественным "метрономом", помогающим задавать и контролировать эти параметры, служит частота сердечных сокращений (по пульсу устанавливается продолжительность вдоха, выдоха и задержки дыхания). В практике используются три типа упражнений: полное брюшное дыхание и два вида ритмического дыхания. При выполнении первого упражнения вдох выполняется через нос. Упражнение направлено на максимальное заполнение объема легких воздухом. Второе упражнение состоит в полном дыхании, осуществляемом в определенном ритме (лучше всего в темпе ходьбы). Вдох -на 4,6 или 8 шагов, затем задержка дыхания, равная половине шагов, сделанных при выдохе. Выдох рассчитывается на то же число шагов (4, 6, 8). Третье упражнение отличается от второго только условиями выдоха: толчками через плотно сжатые губы. Использование дыхательных упражнений в комплексе с другими приемами повышает их эффективность. Особенно благоприятно их сочетание с напряжением и расслаблением мышц. Делая задержку вдоха на фоне напряжения мышц, а затем спокойный выдох, сопровождаемый расслаблением мышц, можно снять чрезмерное волнение. Кроме дыхательных, применяются и другие специальные упражнения. Не вдаваясь в подробное их описание, укажем, что целенаправленное их применение способствует коррекции и развитию слабо развитых, но профессионально важных психофизиологических качеств, уровень развития которых при прочих равных условиях является важным стрессустойчивым фактором. 4.3. Комплексный путь коррекции Читатель видит, что проблема коррекции эмоционального стресса многогранна. Рассмотренные выше медикаментозные и немедикаментозные направления коррекции стресса могут использоваться и используются самостоятельно, давая при этом в большинстве случаев положительные результаты. Однако, как указывают Ц.П. Короленко (1978), В.И. Копанев, В.А. Егоров (1988) и показывают результаты собственных исследований, наиболее успешными оказываются комплексные подходы к профилактике и купированию неблагоприятных проявлений стресса. Более того, использование врачом, педагогом, тренером какого-то одного направления коррекции стресса подобно симптоматическому лечению болезни. Коррекция стресса должна соответствовать современному, вышеизложенному представлению о стрессе. Так, если мы считаем, что стресс определяет не отдельные стороны и реакции, а является целостным интегральным состоянием личности, а сама личность - целостной многоуровневой системой, то, очевидно, коррекция стресса должна осуществляться не отдельными воздействиями, направленными на борьбу с отдельными симптомами, а системой, комплексом воздействий, направленных на оптимизацию состояния личности в целом. Следовательно, решать проблему коррекции стресса необходимо с позиций комплексного подхода. Комплексный подход должен включать в себя не только комплексное использование медикаментозных и немедикаментозных методов и средств, но и систему профессионального отбора, при проведении которого можно было бы исключить лиц, отличающихся низкой стрессовой толерантностью, и тем самым еще на этапе, предшествующем воздействию экстремальных факторов, повысить у отбираемого контингента один из компонентов психофизиологического обеспечения стрессоустойчивости. Полагаем, что после прочтения пособия осведомленность читателя о существовании весьма простых и доступных для большинства людей антистрессовых способов и средств сыграет большую роль в решении вопросов предотвращения, купирования и коррекции состояний эмоционального стресса. ЛИТЕРАТУРА Аболин Л.М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости человека. - Казань: КГУ, 1987. - 262 с. Абрамов Ю.Б. Особенности эмоционального стресса у крыс в сигнальной и бессигнальной ситуациях // Стресс и его патологические механизмы: Материалы Всесоюз. симпоз. - Кишинев: Штиинца, 1973. - С. 46-47. Александров В.Н. Иммунная система в этиологии и патогенезе травматической болезни // Патофизиология экстремальных состояний. - СПб. , 1993. С. 32-36. Александров В.Н., Сидорин B.C. Реабилитация иммунной системы после ранений и травм // Медицинская реабилитация раненых и больных / Под ред. Ю.Н. Шанина. -СПб.: Специальная литература, 1997. -С. 117-126. Александровский Ю.А. Социально-стрессовые расстройства // Русский мед. журн. - 1996, Т. 3, №11. - С. 689-694. Алябьев А.Н. Подготовка лыжников высокого класса с опорой на самооценку функционального состояния: Автореф. Дисс.... канд. пед. наук. -СПб., 1997.-18 с. Аничков С.В. Избранное действие медиаторных средств. - Л.: Медицина, 1974. - 295 с. Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. - М.: Медицина, 1968. - 547 с. Баландин В.И., Блудов Ю.М.. Тиенко В.А. Прогнозирование в спорте. -М.:ФиС,1986.-192с. Беттельхейм Б. Люди в концлагере // Психология господства и подчинения / Сост. А.Г. Чернявская. - Мн.: Харвест, 1998. - С. 157-281. Бехтерева Н. П. Физиология здорового и больного мозга человека. - Л.: Наука, 1980.-207 с. Блок В. Уровни бодрствования и внимание // Экспериментальная психология. - М.: Прогресс, 1970. - Вып. 3. - С. 7-146. Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение / Пер. с англ. - М.: Мир, 1988. - 248 с. Бодров В. А. Методы и средства повышения работоспособности летного состава // Воен.-мед. журн. - 1983. - №11. - С. 40-44. Вальдман А.В., Козловская М.М., Медведев О.С. Фармакологическая регуляция эмоционального стресса. - М.: Медицина, 1979. - 359 с. Виру А.А. Гормональные механизмы адаптации и тренировки. - Л.: Наука, 1981.-155 с. Вогралик В. Г., Вогралик М.В. Иглорефлексотерапия: Пунктуационная рефлексотерапия. - Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1978. - 296 с. Вундт В. Основы физиологической психологии. Чувства и аффекты. -Л., 1980. - Вып. 55. - Т. 3. - 216 с. Гаваа Лувсан. Традиционные и современные аспекты восточной рефлексотерапии. - М.: Наука, 1986. - 76 с. Горизонтов П.Д. Стресс. Система крови в механизме гомеостаза. Стресс и болезни // Гомеостаз. М.: Медицина, 1976. - С. 428 – 458. Гошек В. Неудача как психическая нагрузка // Стресс и тревога в спорте. - М.:ФиС, 1983. - С. 64-72. Данилова Н.Н. Психофизиологическая диагностика функциональных состояний: Учеб. пособие. М.: Изд-во МГУ, 1992. - 192 с. Данилова Н.Н. Функциональные состояния: механизмы и диагностика. – М.: МГУ, 1985.-287 с. Деревянко Е.А., Хухлаев В. К., Лихачева О.Л. Интегральная оценка работоспособности при умственном и физическом труде: Метод, рекомендации. - М,: Экономика, 1976. - 76 с. Джемс В. Психология. - СПб., 1905. - 337с. Довгуша В. В., Кудрин И. Д., Тихонов М.Н. Введение в военную экологию. - СПб.: Воениздат, 1995. 496 с. Дуринян Р. А. Введение в физиологию аурикулярной рефлексотерапии // Рефлексотерапия больных, страдающих болевыми синдромами и неврологическими состояниями, алкоголизмом. М., 1980. - С. 3-12. Егоров А.С., Загрядский В.П. Психофизиогия умственного труда. - Л.: Наука, 1973.-131 с. Загрядский В.П Физиологические основы повышения боеспособности военных специалистов. - Л.: ВМедА., 1972. - 66 с. Зайчик А.Ш., Чурилов Л.П. Основы общей патологии. Часть I. Основы общей патофизиологии. СПб.: ЭЛБИ, 1999. - 624 с. Захаров В.И., Стрельников А.А., Цыган В.Н. Клинико-патофизиологические особенности периода реабилитации у раненых // Общая патология боевой травмы. - СПб.: Б.и., 1994. - С. 140-147. Звягинцева М.А. Роль пептида дельта-сна в электрической стабильности сердца // Кардиология. 1988. - №3. - С. 89-91. Ибрагимова B.C. Точечный массаж. - М.: Медицина, 1984. - 212 с. Ильин Е.П. Психофизиология физического воспитания: Деятельность и состояния. - М.: Просвещение, 1980. - 199 с. Карпищенко А.И. Физиолого-биохимические механизмы предварительной и ускоренной адаптации к сухому жаркому климату и горно-пустынной местности: Автореф. дисс.... докт. мед. наук. СПб., 1995. - 40 с. Кассиль Г. И. Внутренняя среда организма. - 2-е изд., доп. и перераб. -М.: Наука, 1983.-225 с. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. - М.: Наука, 1983. - 368 с. Кокс Т. Стресс / Пер. с англ. - М.: Медицина, 1981. - 216 с. Копанев В.И., Егоров В.А. Коррекция функционального состояния организма летчиковинструкторов авиационных училищ в период интенсивных полетов // Воен.-мед. журн. - 1988. №10. - С. 54-56. Короленко Ц. П. Психофизиология человека в экстремальных условиях. - Л.: Медицина, 1978. - 272 с. Косилов С.А.,Душков В.А. Медико-биологические проблемы НОТ. - М.: Медицина, 1971. - 176 с. Кропотов С.П., Цыган В.Н., Дикань В.Е. Сравнение показателей основного обмена и кровообращения здоровых лиц // Материалы XI науч. конф. молодых ученых и специпалиетов Академии / Воен.-мед. акад. -Л., 1990.- С.90. Кудрин И.Д., Марищук В.Л., Алябьев А.Н., Голуб И.В. Особенности динамики функционального состояния организма спортсменов, тренирующихся на выносливость //Теоретические и прикладные вопросы обитаемости и профессионального отбора. Ч.1.- СПб. - Североморск, 1996. С.50-51. Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях. - М.: Политиздат, 1989. - 304 с. Литвинцев С. В., Нечипоренко В. В. Патогенез боевой психической травмы//Общая патология боевой травмы. -СПб.: Б.и., 1994. - С. 103-111. Макаров В. И. Изменение биоритмов в экстремальных условиях // Хро-нобиология и хрономедицина: Руководство. - М.: Медицина, 1989. -С.169-183. Марищук В.Л. Перераспределение функциональных резервов в организме спортсмена как показатель стресса / Стресс и тревога в спорте: Сб. статей. - М.:, 1984. С. 58-73. Марищук В.Л.. Пеньковский Е.А. В чем сила сильных. -М.: Изд-во ВЗПИ, 1992.-190 с. Марищук В.Л. Эмоции в спортивном стрессе. - СПб.: ВИФК, 1995. - 38 с. Меерсон Ф.З. Адаптация, стресс и профилактика.- М.: Наука, 1981.-278с. Меерсон Ф.З. Адаптация к стрессу: механизмы и защитные перекрестные эффекты // Hyp. Med. J. 1993. - №4. - С. 23-30. Меерсон Ф.З., Пшенникова М.Г. Адаптация к стрессорным ситуациям и нагрузкам. - М.: Медицина. 1993. - 256 с. 53. Мельник Б.Е., Кахана М.С. Медико-биологические формы стресса.-Кишинев: Штиинца, 1931. 176 с. Михайленко А.А., Боченков А.А., Одинак М. М., Федоров А.В. Динамика личностной и реактивной тревожности у летного состава корабельной авиации // Совершенствование форм и методов медицинского контроля за функциональным состоянием и работоспособностью летного состава. Л.: ВМедА, 1990. - С. 36. Мясищев В.И. Личность и неврозы. - Л.: ЛГУ, 1960. - 426 с. Никонов В.П., Козловский И.И., Славнов С.В. Особенности психической адаптации сотрудников МВД России, несущих службу в районах вооруженных конфликтов (Северо-кавказский регион) // Русский мед. журн. -1996. - Т. 4, №11. - С. 704-710. Новиков B.C., Шанин В.Ю., Александров В.Н., Цыган В.Н. Нейроиммунная реактивность при ранениях в экстремальных условиях // Общая патология и медицинская реабилитация. - СПб., 1994. - С. 17-21. Новицкий А.А. Синдром хронического эколого-профессионального перенапряжения и проблемы сохранения здоровья личного состава в процессе военно-профессиональной деятельности // Тр. Воен.-мед. акад. -СПб., 1993.-Т. 235.-С. 81-82. Одинак М.М., Емельянов А.Ю., Живолупов С.А., Цыган В.Н., Лишенко С.В. Клиническая характеристика жировой эмболии сосудов головного мозга при сочетанной механической травме // Воен.-мед. журн. -1991. -№1.-С. 32-33. Паткина Н.А. Фармакологическая активность системы "награды" как возможный механизм антистрессового воздействия // Психофармакология эмоционального стресса и зоосоциального взаимодействия / Под ред. А.В. Вальдмана. - Л.: Медицина, 1975. - С. 36-40. Панин Л.Е. Биохимические механизмы стресса. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1983.-232 с. Пейсахов Н. М. Закономерности динамики психических явлений. - Казань: КГУ, 1984. - 235 с. Погодаев К.И. К биологическим основам "стресса" и "адаптационного синдрома" // Актуальные проблемы стресса. - Кишинев: Штиинца, 1976.-С. 211-229. Попов С.Е. Критерии прогнозирования качества работы оператора в режиме экстремальной информационной нагрузки: Автореф. дисс.... канд. мед. наук. -Л.: ВМедА, 1983. - 16 с. Робу А. И. Взаимоотношения эндокринных комплексов при стрессе. -Кишинев: Штиинца, 1982. 208 с. Робу А.И. Стресс и гипоталамические гормоны. - Кишинев: Штиинца, 1989.-210 с. Сапов И.А., Солодков А.С., Щеголев B.C. Влияние походов кораблей на функциональное состояние и работоспособность моряков // Физиология подводного плавания и аварийно-спасательного дела. - Л.: ВМедА, 1986.-С. 111-130. Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме / Пер. с англ. - М.: Медицина, 1960. - 254 с. 82 Селье Г. Стресс без дистресса / Пер. с англ. -М.: Прогресс, 1979. - 123 с. Селье Г. Стресс без дистресса / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1982. - 128 с. Семагин В. Н., Зухарь А. В., Куликов М. А. Тип нервной системы, стрессоустойчивость и репродуктивная функция. - М.: Наука, 1988. - 134 с. Снедков Е.В. Психогенные реакции боевой обстановки: (клинико-диагностическое исследование на материале афганской войны); Автореф. дисс.... канд. мед. наук. -СПб.,"1992. - 20 с. Сороко С.И., Бекшаев С.С., Сидоров Ю.А. Основные типы механизмов саморегуляции мозга. - Л.: Наука, 1990. - 205 с. Суворов Н.Б., Цыган В.Н., Зуева Н.Г. Адаптация центральной нервной системы человека к экологопрофессиональным факторам // Физиол. журн. им. И.М. Сеченова. - 1994. - Т.80, №6. - С.80-87. Суворова В.В. Психофизиология стресса. - М.: Педагогика, 1975. - 208 с. Судаков К. В. Олигопептиды в механизмах устойчивости к эмоциональному стрессу//Патол. физиология и эксперим. терапия.-1989.-Вып. 1.-С.3-11. Судаков К. В. Стресс: Постулаты, анализ с позиций общей теории функциональных систем // Патол. физиология и эксперим. терапия. - 1992. -Вып. 4. - С. 86-93. Тополянский В.Д., Струковский М.В. Психосоматические.расстройства. -М.: Медицина, 1986. - 384 с, Тыкочинская Э.Д. Основы иглорефлексотерапии. - М.: Медицина, 1979. -344 с. Уколова М.А., Гаркави Л.Х., Квакмча Е. С. Место стресса в адаптационной деятельности организма // Стресс и его патогенетические механизмы: Материалы Всесоюз. симпоз. - Кишинев: Штиинца, 1973. - С. 39-11. Федоров Б. М. Стресс и система кровообращения. -М.: Медицина, 1991. - 320с Цыган В.Н. Нейрофизиологические механизмы компенсации при травмах в экстремальных условиях военно-профессиональной деятельности: Автореф. дисс.... докт. мед. наук. - СПб., 1995. 40 с. Цыган В.Н. Опиоидные пептиды при стрессе и травмах в условиях боевой обстановки // Опыт советской медицины в Афганистане. - М., 1992. – С. 57 Цыган В.Н. Функциональное состояние центральной нервной системы в условиях экологопрофессионального перенапряжения//Тр. Воен.-мед. акад. - СПб., 1994. - С. 101-107. Цыган В.Н., Александров В.Н., Тухватулина Л.К. Влияние внутримозгового введения спинномозговой жидкости больных, перенесших механическую травму, на показатели гуморального иммунитета // Взаимодействие нервной и иммунной систем. - Л. - Ростов-на-Дону: Б.и., 1990. - С. 111-112. Цыган В. Н., Балихина В. И., Марьянович А. Т. Общее перегревание и переохлаждение // Общая патология боевой травмы. - СПб.: б.и., 1994. -С. 91-102. Цыганков Б.Д., Белкин А.И.. Веткина В.А.. Меланин А.А. Пограничные нервно-психические нарушения у ветеранов войны в Афганистане (посттравматические стрессовые нарушения): Метод, рекомендации / М-во здравоохранения России. - М.: Б.и., 1992. - 16 с. Чжу Лянь. Руководство но современной чжень-цзю-терапии. - М.: Мсдгиз, 1959.-270с. Чирков Ю.Т. Стресс без стресса. - М.: ФиС, 1988 - 176 с. Шанин Ю.Н. Раневая болезнь. - Л.: ВМедА, 1989. - 32 с. Шапкин В.И., Бусаков С.С.. Одинак М.М. Рефлексотерапия в комплексном лечении заболеваний травм нервной системы. - Ташкент: Медицина, 1987.-287с. Шевченко Ю.Л.. Шанин В.Ю.. Захаров В И.. Шанин Ю.Н., Цыган В.Н.. Каштанова О. П. Реабилитация после травм и ранений // Общая патология и медицинская реабилитация. - СПб., 1994. -С. 3-16. Шхинек Э.К., Лесников В.А.. Фомичева Е.Е. Влияние парапентрикулярного введения налоксона на вызванные стрессом гормональные реакции//Пробл. эндокринол. - 1991.-Т. 37, №3.-С. 48-51. Эверли Дж.С.. Розенфельд Р. Стресс: природа и лечение / Пер. с англ.М.: Медицина, 1985. - 224с. Юматов Е.А. Сердечно-сосудистые реакции при эмоциональных перенапряжениях // Физиология человека. - 1980. - №5. - С. 893-905. Юматов Е.А. Пептидно-нейромедиаторные механизмы устойчивости к эмоциональному стрессу // Стресс и психологическая патология. - М.: Московский НИИ психиатрии, 1983. - С. 7-12. Arnold М. В. Stress and emotion//Psychological stress/Ed. by Applcy M.N. and Trumlull R. - New York: Appleton-Ccntury-Crofts, 1967. - P. 123-140. Berry R., Stellwon J.. Steven D. Posttraumatic stress disorder among American legioneires in relation to combat experience in Vietnam. Associated and contributy factors // Ewison Res. - 1988. - Vol. 47, №2. P. 175-182. Dupont A.. Sabord P., Merand G. el al. Age-related changes in central nervous system eukephalins substance P // Life Sci. - 1981. - Vol. 29. - №22. - P. 2317-2322. Jacobson E. You must relax. - New York: McGraw - Hill, 1978. - 115 p. Krohne H.W., Laux L. Achievement, stress and anxiety. - Washington:Hemisphere, 1982.-388 p. Lazarus R.S. Psychological stress and the coping process. - New York: McGraw, 1966. - № 11. - P. 258. Levi L. Stress and distress in respons to psychosocial stimuli // Acta Mcd. Scand. - 1972. - Vol. 191, suppl. 528. - 166 p. Macleod A.D. Posttraumatic stress disorder in Word War Two veterans // N. Z. Med. J.- 1991.-Vol. 104, №915. - P. 285-288. McLean A. The Limbic system and its hippocampal formations // Journal of Neurosurgery. - 1954. - Vol. 11. - P. 29-44. Pomerans В Brain opiates work in acupuncture // New Scientist. - 1977. -Vol. 73.-N1033.-P. 12-13. Selye H. The stress of life. - New York: McGraw-Hill, 1956. - 325 p. Schulz J.H. Das autogcne Training. - Stuttgart; New York: Thiemc, 1987. -410 p. Toyma P. M. The physiological basis of acupuncture and moxibustion therapy// J. Acup. - 1975. - Vol. 3. P. 115-128. Van Loon G., Mousa S., Kvetnansky R Adaptative mechanisms in themеtеnkcphalin and catecholamine responses to repeated stress // Clin. Res. -1985.-Vol. 33.-P. A537. Welford A. T. Stress and performance // Ergonomics. - 1973. - Vol. 16. -P. 567. Следущая страница >> Страницы: 1 2 3 4 5 ... 6 Оцените материал: "> Вы можете получать Новости и интересные обновления сайта: Обращение к авторам и издательствам Данный раздел сайта является виртуальной библиотекой. На основании Федерального закона Российской федерации «Об авторском и смежных правах» (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ), копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений, размещенных в данной библиотеке, категорически запрещены. Все материалы, представленные в данном разделе, взяты из открытых источников и предназначены исключительно для ознакомления. Все права на статьи принадлежат их авторам и издательствам. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы ссылка на него находилась на нашем сайте, свяжитесь с нами, и мы немедленно удалим ее. Открытие Ганса Селье Издавна клинические лекции в медицинских вузах сопровождаются демонстрацией больных. Практика - лучший учитель. Так было заведено и в Немецком универститете в Праге на лекциях по внутренним болезням, которые в 1925 году слушал 18-летний студент-медик Ганс Селье. Профессор, читавший лекции, демонстрировал больных различными заболеваниями и при этом отмечал у каждого бледность кожных покровов, жалобы на боли в суставах, потерю аппетита, веса, желудочно-кишечные расстройства и т. п. Молодого Селье заинтересовало - почему у разных больных, страдающих совершенно непохожими заболеваниями, присутствуют признаки, неспецифические для какой-либо конкретной патологии, но не встречающиеся у здоровых, а значит, свидетельствующие о нарушении здоровья. Маститый профессор, которому Селье задал этот вопрос, ответил просто: "Не стоит обращать внимания на подобные мелочи". Типичный пример того, что, видимо, во все времена существуют ученые, считающие, что легче снять вопрос как несущественный, чем попытаться ответить на него. Однако впечатления молодости особенно ярки, и мысль о том, как совершенно различные болезнетворные агенты вызывают сходные неспецифичеческие нарушения, не покидала будущего великого патолога. Но только через 10 лет, в 1935 году, Селье смог приступить к выяснению этого вопроса. Были поставлены многочисленные опыты на различных животных. В качестве повреждающих факторов использовались различные токсические вещества (формалин, ксилол и т. п.), взвеси микробов, воздействие физических факторов. Первоначальная реакция была однотипной - у животных на вскрытии обнаружилась триада признаков: гипертрофия (увеличение) коры надпочечников, атрофические изменения в иммунокомпетентных органах (тимусе и лимфатических узлах), язвы желудочно-кишечного тракта. Постоянство возникновения таких явлений было удивительным. Это состояние Селье назвал "стрессом", подразумевая под ним, как он сам писал, "напряжение в организме, возникшее под воздействием чужеродного фактора (стрессора)". Позднее в его лаборатории было установлено, что на определенном этапе стресс может быть обратимым, и тогда он отражает наступившую адаптацию (приспособление) организма к действию стрессора. Поэтому Селье решил изменить название "стресс" на термин "общий или генерализованный адаптационный синдром" (ГАС). Что же лежит в основе ГАС? Селье со своими сотрудниками удалось выяснить этот вопрос. Оказалось, что стрессор усиливает выработку в гипоталамусе фактора, способствующего высвобождению адренокортикотропного гормона (АКТГ) в гипофизе. АКТГ, в свою очередь, как видно из его названия, стимулирует секрецию кортикоидных гормонов клетками коры надпочечников, которые гипертрофируются и становятся значительно более функционально активными, чем в норме. Гиперсекреция кортикостероидов приводит к резкому уменьшению тимуса, лимфатических узлов и провоцирует развитие острых язв желудка и кишечника. Это открытие Селье, дальнейшему развитию которого он посвятил всю свою жизнь, оказало революционизирующее влияние на современную биологию и медицину. Впервые было установлено, что в основе различных патологических и адаптационных процессов лежат единые физиологические эндокринные механизмы. Открылись заманчивые перспективы разработки новых способов диагностики, лечения и профилактики различных заболеваний. Плодотворное развитие учения Селье привело к познанию механизмов воспаления и успешной борьбы с ним введением в организм кортикостероидных гормонов. Это определило значительное снижение смертности от ревматизма и других тяжелых заболеваний. Углубленное изучение биохимических процессов, возникающих при стрессе, привело к открытию так называемых некоронарогенных некрозов миокарда. Оказалось, что инфаркты могут возникать не только при сужении коронарных артерий из-за атеросклероза, но и вследствие прямого некротизирующего действия на мышцу сердца повышенных доз адреналина и норадреналина, уровень которых значительно повышается при воздействии любых стрессоров (дая^е психоэмоционального характера, например при волнении, страхе и т. п.). В настоящее время концепция Селье о генерализованном адаптационном синдроме (или о стрессе, это название более употребимо в научно-популярной литературе) распространилась на все области медицины. Появились важные данные, которые нельзя не учитывать, о роли стресса в возникновении и развитии рака, психических нарушений, половых расстройств и других жизненно важных процессов. Основные мишени стресса - сердце, мозг, желудочно-кишечный тракт. Западногерманские ученые под руководством Р. Ланга обнаружили эндорфины в сердечной мышце морских свинок. Экспериментальное подведение к сердцу синтезированных опиоидов урежало и ослабляло сокращения сердца, то есть способствовало отдыху этого "вечного мотора". Вспомните, что опиоиды, снижая болевую чувствительность, защищают тем самым и мозг от стресса. Они же способствуют заживлению язв желудочно-кишечного тракта. Профессор А. Вейн из 1-го Московского медицинского института имени И. М. Сеченова считает, что опиоиды - своеобразный щит организма при стрессах любого вида. Недавно появились убедительные сообщения о том, что стрессорные нарушения могут приводить к значительно более тяжелым последствиям, чем мог предположить Селье. На 38-й Международной конференции "Эмоции и поведение: системный подход", специально посвященной эмоциональному стрессу, которая проходила в Москве в 1984 году, большой интерес вызвал доклад лондонского психиатра и психолога профессора Г. Айзенка - автора всемирно известной теории об экстра- и интравертах. Эмоционально неустойчивые, мнительные, раздражительные, самоуглубленные интраверты реже страдают опухолевыми заболеваниями, чем более спокойные, общительные экстраверты. Удивительно! Казалось бы, по логике вещей все должно быть наоборот, если стресс "мостит дорогу опухолям". Но опять же, у психических больных со стойким возбуждением и у невротиков, более подверженных, чем нормальные люди, сердечно-сосудистым заболеваниям психо-эмоциональной природы, рак встречается реже, чем у уравновешенных людей. Такое противоречие еще ждет своего решения. До конца здесь не все ясно. Возможно, что в механизмах этого явления задействованы и серотонин с мелатонином, уровень которых, как мы помним, существенно меняется при изменениях эмоционального статуса. Сам Г. Айзенк считает, что ключ к разгадке феномена лежит в различии стрессорных ситуаций, которые переживают экстра- и интраверты. Первые в силу особенностей своего характера подвержены только острым стрессам, которые периодически возникают и, естественно, сопровождаются пусть кратковременным, но резким изменением функциональной активности различных эндокринных клеток, которое создает благоприятную почву для нарушений клеточного деления, лежащего в основе злокачественного роста. Кроме того, дисфункция гормональной системы, возникающая при острых стрессах, как показали исследования американского профессора Н. Миллера, влечет за собой уменьшение образования определенных типов лимфоцитов, вырабатывающих антитела, препятствующие возникновению опухолей. Интраверты, наоборот, не переживают острых стрессов. Они, как бы находятся постоянно в хроническом стрессе. У них сглаживаются изменения выработки гормонов. Наступает адаптация организма, иммунная система тоже "привыкает" к сложившейся ситуации, то есть, по существу, происходит своеобразная тренированность организма, который приобретает навыки противораковой борьбы. Т. Кокс и К. Мэккей в статье, посвященной психологическим факторам и психофизиологическим механизмам в возникновении рака, приводят перечень следующих причин, способствующих развитию опухолей. Канцерофобия (боязнь заболеть раком), неверие в возможность излечения, истерия и меланхолия, фригидность (безразличие женщин к половой жизни), семейные конфликты, потеря близких родственников, подавление эмоций гнева и враждебности, сексуальных и материнских инстинктов, нарушения половой жизни, ослабление эмоциональных реакций, различные другие проявления психического стресса. Авторы считают, что повышение уровня АКТГ при стрессе приводит к усиленному выделению из организма витамина А, что способствует возникновению рака. Такая точка зрения основана на результатах экспериментальных работ, в которых развитие рака легких предотвращалось введением в организм витамина А. Конечно, во многом эти суждения гипотетичны, данные, положенные в их основу, не следует преувеличивать, но и пренебрегать ими, как это бывает у некоторых онкологов, тоже не стоит. Эмоциональный стресс еще таит в себе много загадок, решение которых может положительно сказаться на результатах лечения многих заболеваний, в том числе и опухолевых. Стрессорные воздействия отрицательным образом сказываются и на половой жизни человека и животных. Уменьшение рождаемости в развитых странах тревожит социологов, психологов, демографов, врачей, политиков. Ученые считают, что стресс снижает у животных и человека желание заниматься брачной деятельностью и лежит в основе одной из причин вымирания определенных групп животных. В нормальной популяции стресс также вредит животному, заставляя его игнорировать продолжение рода. Механизм подобного отчуждения интересно объясняет Д. Адамс из США: стресс действительно устраняет из арсенала взаимоотношений животных половое поведение, а также другие действия, необходимые для продолжения рода (поиск брачных партнеров, предсвадебные турниры, заботу о потомстве и т. п.). Однако таким образом хронический стресс не вредит, а наоборот, облегчает участь зверя, переживающего конфликт, помогает ему выжить, пусть безынициативным, малоподвижным и бесплодным. Так эволюция позаботилась и о том, чтобы у стрессированного животного не было потомства. Можно представить, каким бы оно было, учитывая, что стресс вызывает повреждения хромосом. Адаме объясняет подобное состояние характерными для стресса "гормональными ножницами" резким падением уровня половых гормонов и увеличением содержания в крови кортикостероидов - важнейших "стрессорных" гормонов надпочечника. Примеров влияния стресса на функции различных органов, биологические и социальные проявления жизнедеятельности можно привести множество. При этом во всех случаях будет очевидной роль гормональных нарушений в реализации патологических стрессорных реакций. Установленная Селье ось гипофиз - надпочечники (АКТГ - кортикостероиды) дополняется все новыми и новыми ответвлениями, такими, как эндогенные оппиаты, субстанция Р, серотонин, мелатонин, другие гормоны. В сложный, разнообразный XX век с его характерными стрессорными факторами: информационным бумом, технократией, усложнением человеческих взаимоотношений, угрозой ядерной войны и т. д., концепция стресса приобретает все большую и большую актуальность. Усилия ученых в борьбе с неблагоприятными воздействиями на организм человека не безрезультатны. Немалая роль в этом принадлежит и эндокринологам. Серотонин: самоубийство или жизнь в розовом цвете По данным Всемирной организации здравоохранения, процессы урбанизации неуклонно ведут к росту психических заболеваний. Среди них одно из первых мест занимает маниакальнодепрессивный психоз, при котором периоды глубокой депрессии чередуются с периодами возбуждения, необузданной радости и возвышенного настроения. Кроме официально зарегистрированных больных, немало людей в той или иной степени страдают меланхолией. Да и каждому из нас в различные периоды своей жизни приходилось испытывать и чувство разочарования, утраты надежд, и ощущение подъема духовных и физических сил. Что же лежит в основе изменения психоэмоционального состояния? Раньше считали, что эти процессы в основном регулируются уровнем секреции норадреналина клетками мозгового вещества надпочечников. Действительно, чем выше концентрация норадреналина в организме, тем человек более склонен к отрицательным эмоциям. Возможно, что слезы - уловка природы для быстрого снятия этих состояний путем выведения избытка катехол аминов. Биохимический анализ слез, спровоцированных различными ситуациями, проведенный американским физиологом У. Фреем, показал, что "эмоциональные" слезы содержат гораздо больше адреналина и норадреналина, чем слезы, возникающие при чистке лука. Психотерапевты в драматических ситуациях советуют плакать! Известный американский психолог Т. Леккер из Центра стрессологического контроля в одной из работ писал: "Если бог дал человеку слезы, они должны быть выплаканы". Чем выше концентрация норадреналина в организме, тем человек более склонен к отрицательным эмоциям В последние годы были получены убедительные доказательства того, что не столько норадреналин, сколько серотонин имеет прямое отношение к депрессии. Кроме прямых нейрофизиологических доказательств этого факта, существуют и косвенные подтверждения. Оказалось, например, что у больных гипертонической болезнью, длительно лечившихся резерпином для снижения артериального давления, нередко возникали психические депрессии. Механизм действия резерпина основан на усилении выброса серотонина в кровь из клеточных источников его синтеза в организме. При этом концентрация данного гормона в сыворотке крови, естественно, возрастает, что влечет за собой снижение кровянного давления (в силу присущего ему биологического свойства) и... способствует возникновению депрессии. В механизме депрессии большую роль играет нарушение распределения серотонина. Дефицит данного гормона в ткани мозга (именно в мозге) даже при достаточно высоком его общем уровне является патогенетическим фактором развития депрессии. Повышение концентрации серотонина в центральной нервной системе (опять же независимо от общего содержания гормона в организме) влечет за собой эмоциональный подъем. Эти данные прежде всего убедительно свидетельствуют о большом значении гормонов в местной регуляции биологических процессов, показывают важность определения содержания тех или иных биологически активных веществ в конкретном органе или ткани, а не только в общем кровотоке. Современные методы медицинского обследования позволяют врачу получить маленький кусочек ткани практически из любого органа, не нанося никакого вреда пациенту. Открываются перспективы гистохимического определения содержания гормонов и других жизненно важных продуктов обмена в непосредственно интересующих клинициста объектах. Следует подчеркнуть, что, обсуждая возможную роль серотонина в механизмах развития психических расстройств (что, кстати, правомерно и для других гормонов и заболеваний), мы имеем в виду чрезвычайно ничтожные количества вещества. "Пятью миллионными долями грамма серотонина больше или меньше - и самоубийство или жизнь в розовом цвете" - так охарактеризовал роль гормона во время беседы с корреспондентом журнала "Пуэн" профессор М. Гамон, возглавляющий исследования по этой проблеме в Институте национального здравоохранения Франции. ...Итак, химическим регулятором эмоций является серотонин. А откуда к нему поступает команда изменить свою концентрацию и тем самым определить и характер, и степень выраженности психологической реакции? Выяснение этого вопроса в последние годы привело (уже в который раз) к удивительным неожиданностям, о существовании которых ранее никто и не предполагал. Потратив шесть лет упорной работы, Дж. Унгар и его группа сообщили в 1972 году в английском журнале "Nature" ("Природа") о первом успехе: из мозга крыс, обученных бояться темного отсека камеры, было выделено "вещество памяти". Расшифровка его химической структуры показала, что это пептид с маленьким молекулярным весом, цепочка которого состоит всего из 14 аминокислот. Его назвали скотофобином (в переводе с греческого - боязнь темноты). Скотофобин в очень низких дозах (от 10 до 300 нанограммов) при введении его в организм животных специфически индуцировал у них страх перед затемненным пространством. Окрыленный успехом, Унгар выдвинул тезис "один пептид - один акт поведения". Под этим девизом он со своими сотрудниками стал заниматься поиском других пептидов памяти. Искал... и нашел. Выработав у 600 крыс привыкание к звуку электрического звонка, группа Унгара выделила и расшифровала вторую чудесную молекулу - пептид, названный амелитином (в переводе с греческого - безразличный). Подобно скотофобину, амелитин при его введении в очень малых дозах вызывал у необученных крыс отсутствие каких бы то ни было ответных реакций на звонок. Далее - более. Из мозга золотых рыбок, приученных к определенной окраске стенок аквариума, выделили еще два пептида - хромодиопсины, а в головном мозге крыс обнаруживали пептид катабатмофобии, сообщающий другим животным определенные двигательно-оборонительные навыки. Позднее установили отсутствие видовой специфичности у найденных пептидов крысиный скотофобин отпугивал от темноты не только мышей, но и золотых рыбок. Из мозга золотых рыбок, приученных к определенной окраске стенок аквариума, выделили еще два пептида - хромодиопсины, а в головном мозге крыс обнаруживали пептид - катабатмофобии, сообщающий другим животным определенные двигательно-оборонительные навыки Справедливости ради следует сказать, что не всегда с выделенными веществами прямо передавалась та или иная форма поведения (хотя и такое нередко бывало). Иногда они просто ускоряли обучение, что тоже весьма немаловажно. Дж. Унгар считал (и, видимо, это наиболее реальная точка зрения из всех имеющихся на этот счет), что "пептиды памяти" действуют как стимуляторы, усиливая рост и размножение отростков нервных клеток. В результате усиленного ветвления устанавливаются и более многочисленные связи между нейронами и тем самым образуются соответствующие ансамбли клеток, хранящие память об определенном жизненном опыте животного. При введении этих веществ в организм необученного животного у него в мозге создаются клеточные сообщества, тождественные тем, которые были у опытного зверька-донора. Они-то и обеспечивают описанные избирательные реакции. Казалось, после этих работ начнется эра выделения все новых и новых пептидов памяти, появится возможность их искусственного синтеза. А вслед за этим откроются широчайшие возможности целенаправленного управления памятью, лечения ее различных нарушений. Действительно, пептиды памяти продолжали выделять, научились их искусственно синтезировать, но вот дальше все оказалось не так просто. Эффект искусственных препаратов оказался менее выраженным, чем у их естественных аналогов, непосредственно выделенных из мозга. У Унгара появились оппоненты его теории, пытавшиеся затормозить развитие чрезвычайно перспективного направления. И им на определенное время это удалось сделать. Помог злой рок: Джордж Унгар - основоположник теоретического и экспериментального обоснования идеи химического переноса памяти - скончался. Но настоящий ученый воспитал достойных учеников они продолжили его дело. В стране тюльпанов Голландию недаром зовут страной тюльпанов. Разно-цветные ковры этих дивных цветов устилают площади, скверы, парки Амстердама и других городов этой страны. К нашему рассказу они имеют прямое отношение, потому что, как оказалось, бутоны их способны хранить намять о своем развитии. На особых сортах королевских тюльпанов, цветы которых развиваются из симметричных семяпочек, провели эксперименты, позволившие установить, что в биохимических механизмах памяти растений участвуют вещества, подобные (по своей активности и биологическим эффектам) гормонам животных. События, о которых сейчас пойдет речь, тоже развивались в Голландии. Ученые из Амстердамского университета М. Апплезвейг и Ф. Баудри, занимаясь изучением физиологических свойств гипофизарного АКТГ (адренокортикотропного гормона), еще в 1955 году обнаружили, что, помимо своего основного действия - усиления синтеза кортикостероидов (гормонов коры надпочечников), он влияет на процессы обучения. Исследователи установили, что удаление гипофиза резко снижало у животных способность к выработке условного рефлекса. Вначале они предположили, что такое явление может быть обусловлено недостатком многих гормонов гипофиза. Однако дополнительные опыты показали, что именно АКТГ повинен в этом. Введение его животным с удаленным гипофизом полностью восстанавливало их способность к обучению. Дополнительным подтверждением послужил и тот факт, что инъекции АКТГ крысам с неповрежденным гипофизом тоже стимулировали выработку условного рефлекса. Описанные работы явились основополагающими для развития целого научного направления по изучению гормонов гипофиза как регуляторов памяти и поведения. Продолжая успешно начатые исследования, голландские специалисты установили чрезвычайно интересный факт. Оказалось, что молекула АКТГ неравнозначна по характеру биологического действия своих фрагментов. По своей химической структуре АКТГ - пептид, состоящий из 39 аминокислотных остатков. Так вот, основную функцию АКТГ - стимуляцию выработки гормонов корой надпочечников - несет участок, занимающий в молекуле АКТГ место с 4 по 10 аминокислотные остатки (АКТГ4-10). АКТГ15-24 вообще не обладает гормональным эффектом, но зато он отвечает за связывание гормона с рецепторами тканей, то есть создает условия для реализации биологической активности гормона. А вот влиянием на память и обучение обладает маленький фрагмент АКТГ4-7. Возник вопрос: может быть, влияиие АКТГ на обучение реализуется не им самим, а через активацию коры надпочечников? Проверили - нет. Надпочечники здесь ни при чем. У животных с удаленными надпочечниками АКТГ стимулировал процессы обучения так же, как и у контрольных крыс. Д. де Вида и В. Гиспена, соотечественников Апплезвейга и Баудри. заинтересовали другие гормоны - вазопрессин и окситоцин. Эти вещества, известные еще в первой половине XX века, являются антагонистами. Вазопрессин в малых дозах задерживает выделение воды из организма, а в больших вызывает сокращение кровеносных сосудов, способствуя движению крови по ним. Окситоцин угнетает эффекты вазопрессина и, кроме того, усиливает выделение молока грудными железами и стимулирует во время родов сокращение мускулатуры матки. Как нередко бывает в науке (и мы об этом уже говорили), факт влияния вазопрессина на память был установлен случайно. Де Вид и Гиспен занимались изучением несахарного диабета - болезни, возникающей при недостаточной выработке вазопрессина. Нехватка вазопрессина ведет к усилению выделения воды, что способствует накоплению сахара в организме и развитию соответствующих патологических явлений. Для изучения несахарного диабета была выведена специальная линия крыс, у которых в результате хромосомных нарушений не синтезировался вазопрессин. Проводя основные исследования, ученые вдруг заметили, что у таких крыс условные реакции вырабатываются гораздо медленнее и угасают значительно быстрее, чем у животных с нормальным уровнем синтеза вазопрессина. Заинтересовавшись этим, решили посмотреть, что произойдет при введении таким крысам экзогенного вазопрессина. Результат оказался впечатляющим - животные обучались так же хорошо, как нормальные крысы. Сделали эксперимент "от противного" - нормальным крысам ввели в мозг сыворотку, содержащую антитела к вазопрессину. Связанный и, следовательно, инактивированный в результате такой процедуры гормон снижал способность крыс к обучению. Итак, было установлено, что АКТГ и вазопрессин стимулируют память и обучение. Факт требовал объяснения: каков механизм действия фрагментов АКТГ и вазопрессина на эти процессы? Мнения, высказываемые учеными, можно свести к двум точкам зрения. Первая - фрагменты АКТГ и вазопрессин обостряют внимание, улучшают восприятие окружающей обстановки, усиливают влечение к обучению. Сторонники другой гипотезы считают, что гипоталамо-гипофизарные гормоны действуют после восприятия, влияют на переход запечатленного в состояние долговременной памяти. Окситоцин - антагонист вазопрессина и АКТГ Сотрудники МГУ имени М. В. Ломоносова А. Каменский и С. Титов установили, что между предложенными гипотезами нет явных противоречий. Их исследования показали, что фрагменты АКТГ и вазопрессин взаимодействуют с клетками многих структур мозга, изменяют обмен нейромедиаторов, увеличивают интенсивность синтеза белков, улучшают нервно-мышечную передачу, замедляют наступление утомления. Кроме того, в мозге существуют особые группы клеток, чувствительные к фрагментам АКТГ. В опытах с мечеными фрагментами АКТГ было обнаружено, что в структурах промежуточного мозга таламусе и гнппокампе, происходит избирательное накопление введенного извне пептида, имеющего радиоактивную метку. И это не случайно. Именно с таламусом нейрофизиологи связывают обработку информации, поступающей от органов чувств в центральную нервную систему, а в гиппокампе осуществляются сложные биохимические процессы, лежащие в основе обучения. Окситоцин - антагонист вазопрессина и АКТГ. Он угнетает процессы запоминания, что подтверждается экспериментально и клинически. При сотрясении и других травмах головного мозга у больных наступает амнезия (потеря памяти). Они не могут вспомнить события, предшествующие травме. При этом в спинномозговой жидкости находят понижение концентрации вазопрессина и увеличение содержания окситоцина. Установленные эффекты гипоталамических и гипофи-зарных гормонов уже находят свое применение в медицинской практике. Еще в 1970 году венгерский психоневролог Е. Эндреци описал уменьшение выраженности депрессии у больных при введении им АКТГ 1-10. Позднее в его и других клиниках было установлено, что применение малых доз АКТГ 4-10 усиливает внимание, улучшает использование информации, ускоряет адаптационные реакции у психиатрических больных. В зарубежных и отечественных клиниках испытывалось действие небольших доз вазопрессина у различных категорий больных. В ряде случаев отмечалось определенное восстановление памяти у пациентов после черепно-мозговых травм, улучшалось состояние больных шизофренией, страдавших нарушением реакции на внешние раздражители, безразличием и неконтактностью. Ленинградские врачи В. Медведев, Г. Акимов и В. Бахарев в 1980-1981 годах провели на себе любопытные эксперименты. Они закапывали в нос 0,5 миллиграмма АКТГ4-7 и через 45 минут проводили психофизиологическое обследование с применением специальных тестов на запоминание, усвоение, анализ поступившей информации. Разумеется, будучи честными исследователями, они вели и контрольные опыты с введением в нос физиологического раствора. При этом испытуемый не знал, что ему вводили. Оказалось, что исследуемый гормон улучшал кратковременную и ассоциативную память, пространственное восприятие, повышал устойчивость внимания к внешним "шумам", увеличивая объем оперативной памяти. Крайне интересно то, что максимальный эффект наблюдался у лиц с исходно плохой памятью. Есть все основания надеяться, что дальнейшие углубленные исследования в этом направлении окажутся полезными и в теоретическом и в практическом плане - помогут глубже понять тонкие механизмы деятельности головного мозга и внесут свой вклад в разработку новых эффективных психо- и нейротропных лекарственных препаратов. Нейромедиаторы и дисфункции мозга Каждому из нас обязательно встречались люди пожилого возраста с характерным внешним видом: туловище их находится в полусогнутом состоянии, руки слегка приведены к грудной клетке, кисти все время дрожат, пальцы будто бы что-то перебирают, мышцы лица и туловища ригидны (напряжены). Больные возбуждены, речь их быстрая и зачастую несвязная. Днем им нередко видятся галлюцинации, а ночью снятся кошмары. Эти несчастные люди страдают болезнью Паркинсона (иначе паркинсонизмом). В начале XIX века английский врач Дж. Паркинсон впервые описал подобный симптомокомплекс, и с тех пор это заболевание носит его имя. Оно достаточно широко распространено и ежегодно приводит к инвалидности сотни тысяч людей. Причина болезни установлена. Нарушения двигательной и эмоциональной активности возникают вследствие разрушения (дегенерации) нервных клеток и окончаний черной субстанции мозга, содержащих дофамин. Экспериментальную патологию, свойственную болезни Паркинсона, можно вызвать у крысы или другого животного, если ввести в черную субстанцию мозга вещество, блокирующее синтез дофамина (например, 6-гидроксидофамин), или разрушить скопление дофаминергических нейронов электролитическим путем. При этом у них развивается асимметрия позы и движений, они начинают спонтанно кружиться в направлении пораженной стороны. Если разрушить дофаминергические проводящие пути в обоих полушариях мозга, крысы вообще теряют способность двигаться и при отсутствии специального ухода умирают. Дж. Маршалл из Калифорнийского университета в Ирвине (США) показал, что при сохранении у животного после повреждения более 5 процентов дофаминсодержащих нейронов и их отростков восстановление нарушенных функций происходит в первые 1-2 недели. Это слишком короткое время для регенерации нервных окончаний или развития дополнительных коллатералей у аксонов сохранившихся дофаминовых нейронов. Маршалл со своими сотрудниками объясняет столь быстрое восстановление двумя химическими механизмами: ускорением синтеза и высвобождения медиатора из уцелевших волокон и возрастанием чувствительности клетокмишеней в других областях мозга к уменьшенному по сравнению с нормой количеству дофамина. Ученые назвали это явление "денервационнои чувствительностью" и считают, что в основе ее лежит увеличение числа воспринимающих данный медиатор рецепторов на мембране клеток, чувствительных к этому веществу. Установленная дофаминовая недостаточность, приводящая к болезни Паркинсона, обусловила изучение возможности лечения ее путем введения в организм препарата L-ДОФА, который является предшественником дофамина. Результаты оказались положительными, и сейчас L-ДОФА - общепризнанный, достаточно эффективный препарат, устраняющий на некоторое время многие симптомы этого страдания. Нарушения процессов выработки и транспорта нейромедиаторов служат причиной и других известных патологических процессов. Э. Берд из отдела фармакологии Медицинской школы в Кембридже (Великобритания) в серии биохимических и клинических исследований доказал, что тяжелое наследственное заболевание - хорея Гентипгтона, возникающее в цветущем возрасте (между 35-50 годами), связано с гибелью нервных клеток головного мозга, продуцирующих ГАМК (гамма-аминомасляную кислоту) - основной-тормозной медиатор центральной нервной системы. Постепенное падение концентрации ГАМК в ткани мозга сначала проявляется в виде легкого подергивания мышц лица и рук. С течением времени патологические движения нарастают, переходят в конвульсивные судороги, больные теряют способность самостоятельно передвигаться, вынуждены быть прикованными к постели и умирают от застойной пневмонии на фоне развивающегося слабоумия. Заболевание генетически предопределено. Частота его передачи по наследству очень высока и составляет 50 процентов. Лечение хореи Гентингтона представляет пока неразрешимую проблему, так как эффективные средства, повышающие концентрацию ГАМК, не найдены, так же как безуспешны еще попытки разработки способа предупреждения дегенерации ГАМКергических клеток... В последние годы с помощью тонких нейрохимических методов доказано участие серотонина и дофамина в возникновении эпилептических припадков, серотонина и катехоламинов - в развитии шизофрении. Ацетилхолин - непосредственный виновник болезни Альцгеймера, по это уже тема другой истории... Болезнь Альцгеймера: загадочное слабоумие Автоматизм - необходимое условие нормального существования человека и животных. Кто из нас, спеша по разным житейским делам, думает, как совершить шаг, поставить ногу, сохранить равновесие? Разумеется, никто. Мы это делаем автоматически, не задумываясь. Сидя за рулем автомашины, мы не раздумывая оцениваем обстановку на дороге, автоматически переключаем скорости, тормозим, газуем, одновременно разговариваем с попутчиками, курим, слушаем радио и даже мечтаем. Так же привычно, уходя из дома, мы запираем дверь, выключаем газ, свет и воду, успевая в то же время продумать план предстоящего мероприятия, выступления или повторить в уме ответы на трудные вопросы перед экзаменом. Это удивительное свойство человеческого организма обеспечивает одновременное выполнение разнообразных функций, освобождая мозговые центры от ненужного контроля обыденных процессов. Потеря автоматизма "расшатывает" стройную организацию нервной системы, в ее деятельности возникает беспорядок, хаос и как следствие этого - нервно-психические расстройства, слабоумие, психозы, деградация личности, лишение рассудка, смерть. Заболевание, которое начинается медленно, исподволь с утраты способности автоматически совершать обычные действия и в конце концов приводит к слабоумию, называется болезнью Альцгеймера, по имени немецкого невропатолога, который еще в 1907 году описал его. Эта тяжелая патология мозга, к сожалению, встречается нередко. Только в США ею страдают 1,5-2 миллиона человек, несколько сотен тысяч человек ежегодно заболевают этой болезнью, а не менее 100 тысяч человек умирают. Подавляющее большинство больных находится в расцвете физических и духовных сил. Им по 40-50 лет. Способные трудиться, творить, делать научные открытия, сочинять музыку, писать книги, строить дома, летать в космос, они становятся жертвой страшного, до сих пор до конца не познанного таинственного заболевания. В последние годы ученым удалось узнать некоторые тайны болезни Альцгеймера, но до окончательного выяснения главного вопроса - установления причины - еще далеко. Сейчас существует шесть различных теорий возникновения заболевания. Одна из них - ацетилхолиновая. В ее основе лежат данные о нарушении синтеза и транспорта ацетилхолина. Эта теория наиболее объективно подтверждена. Она получила широкое распространение. Ацетилхолин, как известно, синтезируется в нервных клетках различных отделов мозга, выделяется из них в синапсы при прохождении нервного импульса и обеспечивает при этом возникновение различных физиологических реакций. Основные места его синтеза в мозге - нейроны гиппокампа и коры. В гиппокампе располагаются центры обучения и памяти, координации поведения и обеспечения постоянства внутренней среды, в коре - центры мышления и речи. В 1976 году П. Дэвис из Эдинбургского университета и Д. Боуэн - сотрудник Лондонского института неврологии, впервые сообщили о том, что у пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера, в гиппокампе и коре мозга обнаруживается резкое снижение активности холинацетилтрансферазы - специфического фермента, катализирующего образование ацетилхолина из его предшественников - холина и ацетилкофермента А. Падение содержания ключевого фермента, естественно, влечет за собой недостаточную выработку ацетилхолина, что незамедлительно сказывается на формировании нейронных психо-функциональных связей, обеспечивающих процессы мышления, запоминания, обучения. Болезнь Альцгеймера: загадочное слабоумие При морфологических исследованиях, проведенных американскими учеными М. Месуламом и Дж. Койлом, было обнаружено, что при болезни Альцгеймера происходит дегенерация холинергических (то есть содержащих ацетилхолин) нейронов, длинные отростки которых буквально пронизывают весь мозг, простираясь от базальной его части до гиппокампа и коры. Почему же происходит разрушение нервных клеток? Нейроморфологи стремятся понять, в чем здесь причина. Ведь при этом мозг лишается структурных компонентов образования ацетилхолина, столь важного вещества для нормального функционирования мозга. Один из ведущих специалистов по нейрогуморальнй регуляции профессор Массачусетского технологического института Р. Вуртман считает, что одним из возможных механизмов дегенерации нервных клеток является саморазрушение мембран нейронов. Дело в том, что холинергические нейроны используют холин в двух целях: в качестве предшественника ацетилхолина и как составную часть фосфатидилхолина - важного структурного компонента клеточных мембран. Испытывая недостаток в свободном холине, уровень которого при болезни Альцгеймера также снижается, окончания холинергических нейронов и сами нервные клетки начинают "пожирать" самих себя - чтобы синтезировать ацетилхолин, расщепляют фосфатидилхолин, входящий в состав их собственных мембран. Разумеется, если из фундамента здания вынимать по кирпичику, оно, в конце концов, рухнет. Вот и при болезни Альцгеймера это приводит к разрушению нервных клеток и окончаний. Уменьшение выработки ацетилхолина в центральной нервной системе сопровождается падением содержания норадреналина, серотонина и соматостатина в мозге. Вероятно, это вторичные, опосредованные процессы. Первичным является снижение ацетилхолина, о чем свидетельствуют, хоть пока и немногочисленные, но в определенной мере обнадеживающие результаты первых экспериментов (введение в организм экзогенного холина) по лечению болезни Альцгеймера. Помимо ацетилхолиновой теории, существует еще пять точек зрения на механизм возникновения болезни и ее развития. Теория генетических аномалий, сторонники которой считают, что в основе данной патологии лежит наследственный фактор; теория накопления белков, объясняющая гибель нейронов воздействием на них белковых субстратов, отличных от белков, синтезируемых в организме; гипотеза инфекции, согласно которой существуют специфические вирусные агенты прионы, вызывающие болезнь Альцгеймера; теория токсина, по которой заболевание возникает вследствие влияния на нервные структуры солей алюминия, попадающих в организм с питьевой водой, продуктами питания, лекарственными препаратами; и, наконец, теория сосудистой недостаточности, постулирующая уменьшение количества крови, притекающей к отдельным областям мозга, в качестве основного фактора возникновения патологического процесса. Все эти теории сосредоточивают внимание на какой-то одной группе признаков, в той или иной степени присущих болезни Альцгеймера. Не уподобляются ли сторонники каждого направления персонажам известной притчи о шести слепцах, которые, ощупывая слона, решили, что он похож на стену, копье, змею, дерево, веер и канат, в зависимости от того, к какой части тела прикасались их руки? Действительно, отдельные элементы (хобот, ноги, хвост и т. п.) похожи на эти предметы, но слепцы не смогли представить слона целиком и тем самым познать его сущность. Так пока обстоит дело и с болезнью Альцгеймера. Настало время сплотить усилия перед решающим штурмом таинственной болезни. Иммунологическая привилегия мозга Трансплантация - пересадка различных органов уже вступила в зрелый период своего развития. Из лабораторного метода изучения регенераторных свойств тканей она переросла в способ лечения различных заболеваний путем восстановления нарушенной структурной организации. История медицины насчитывает тысячи выполненных в различных клиниках пересадок почек, сотни случаев трансплантации печени, десятки пересадок сердца. Исходы этих операций не всегда утешительны. Основной причиной отторжения чужого донорского органа является иммунологическая несовместимость пересаживаемой ткани и соответствующей ей ткани, так называемый трансплантационный иммунитет. Подавление трансплантационного иммунитета решило бы проблемы пересадок органов, открыло бы широкие возможности для спасения многих человеческих жизней. Пока, к сожалению, эффективность всех известных способов преодоления реакции отторжения оставляет желать лучшего. Существует лишь один иммунологически привилегированный орган, для которого проблемы трансплантационного иммунитета практически не существует. Это - головной мозг. Причин здесь несколько. Во-первых, отсутствие в мозге лимфатических узлов, являющихся основным источником клеток иммунной системы; во-вторых, особое строение стенок сосудов и желудочков головного мозга, создающее так называемый гематоэнцефалический барьер, препятствующий воздействию иммунной системы: в-третьих, отсутствие (или наличие в крайне незначительном количестве) на мембране нейронов в отличие от всех других видов клеток специальных белковых молекул, кодируемых генами гистосовместимости, которые определяют "чужака" в пересаженной ткани и отторгают ее. Эти обстоятельства побудили исследователей заняться изучением возможности трансплантации нервной ткани для лечения заболеваний мозга, связанных с дегенерацией определенных групп нейронов. Многочисленные эксперименты показали, что для успешного осуществления пересадок нервной ткани важны два фактора: возраст донора - животного, от которого берутся нейроны для трансплантации, и хорошее кровоснабжение мозга у реципиента - животного, которому пересаживают мозговую ткань. Еще в 1940 году сотрудник Оксфордского университета в Англии У. Гро Кларк осуществил успешную пересадку эмбриональных нейронов коры мозга в боковые желудочки мозга новорожденных крольчат. С тех пор исследования по трансплантации эмбриональной нервной ткани в мозг взрослых животных успешно развиваются. Среди многих ученых, занимающихся этой проблемой, следует отметить внесших большой вклад в ее решение - советского исследователя Л. Полежаева, шведа А. Бьерклунда, американцев Г. Даса, Дж. Альтмана и Р. Лунда, англичанина А. Файна. Их работы составили канву тех знаний о трансплантации нервной ткани, на основе которых сейчас успешно разрабатываются экспериментальные способы лечения нервно-психических заболеваний. Первой моделью, на которой изучалась возможная эффективность трансплантации нейронов, была болезнь Паркинсона. Она вызывалась у крыс введением 6-гидро-ксидофамина или электрическим разрушением дофаминергических нейронов черной субстанции. Пересадка таким животным кусочка мозга эмбрионов, взятых из соответствующей зоны, приводила к исчезновению позиционной асимметрии у больных крыс. У. Фрид и Р. Уайет из Национального института неврологии (США) обнаружили, что пересадка клеток мозгового вещества надпочечников также устраняет у крыс признаки паркинсонизма. Оказывается, извлеченные из надпочечников клетки способны продуцировать, помимо присущего им адреналина, и дофамин, что восполняет дефицит медиатора при болезни Паркинсона. А. Бьерклунд и Ф. Гейндж из Каролинского университета в Стокгольме пересаживали кусочки эмбрионального мозга, содержащие холинергические нейроны, крысам с экспериментальной болезнью Альцгеймера, вызванной уничтожением ацетилхолиновых нервных клеток, с помощью введения в соответствующие структуры мозга иботеновой кислоты. Иботеновая кислота избирательно разрушает нейроны, содержащие ацетилхолин, оставляя неповрежденными нервные клетки, синтезирующие другие медиаторы. Трансплантация, осуществленная шведскими учеными, оказалась успешной - симптомы болезни Альцгеймера устранялись. Хорошие результаты, полученные в опытах с трансплантацией эмбрионального мозга при экспериментальных болезнях Паркинсона и Альцгеймера, побудили ученых попробовать применить пересадку нервной ткани для лечения нейрозндокринных заболеваний, возникающих из-за недостаточности тех или иных мозговых гормонов. Д. Гаш и Дж. Сладек из Школы медицины и стоматологии Рочестерского университета трансплантировали кусочки эмбрионального гипоталамуса в желудочки мозга крыс с наследственной формой несахарного диабета. Несахарный диабет вызывается низким содержанием вазопрессина - гормона гипоталамуса, регулирующего водно-солевой обмен в организме. Чрезмерная жажда и усиленное выведение мочи способствуют избыточному накоплению сахара в организме, что приводит к серьезным расстройствам деятельности различных органов. В 25 процентах случаев ученые наблюдали улучшение состояния. При гистологическом исследовании, проведенном через 6 месяцев после операции, в пересаженном участке было обнаружено большое количество нейронов, синтезирующих вазопрессин. Положительные результаты были зарегистрированы также при трансплантации гипоталамуса мышам, у которых моделировали синдром Калмэна - наследственную болезнь, характеризующуюся тем, что у мужских особей не наступает половое созревание. Такая патология обусловлена отсутствием специфического фактора, стимулирующего синтез мужского полового гормона - тестостерона, определяющего полноценное развитие мужских половых желез. Д. Кригер и М. Гобсон из Медицинской школы Маунт-Синай в Нью-Йорке совместно с Г. Чарлтоном из Оксфордского университета пересаживали больным животным участки эмбрионального гипоталамуса, содержащего вышеуказанный фактор. Через два месяца половые железы мышей созревали и начинали продуцировать нормальные сперматозоиды. Проведенное исследование мозга показало наличие в трансплантированных зонах множества клеток, продуцирующих тестостерон-высвобождающий фактор. Иммунологическая толерантность мозга может оказаться полезной и при лечении заболеваний, причиной которых служит гормональная недостаточность, локализованная вне мозга. При этом ученые предполагали, что гормоны, продуцируемые эндокринными клетками, пересаженными в мозг, могут достигать своей цели путем диффузии в кровеносные сосуды нервной ткани, оттуда в спинномозговую жидкость и опять в кровяное русло других органов. Остроумная идея была подтверждена Ч. Помератом и его сотрудниками в Алабамском университете (США). Они пересаживали мозговое вещество надпочечников от эмбриональных крысят взрослым животным, у которых предварительно удалялись надпочечные железы. Трансплантанты приживались, их клетки созревали и через восемь месяцев полностью компенсировали гормональную недостаточность, возникшую вследствие удаления надпочечников. В Кембриджском университете А. Файн и в университете провинции Британская Колумбия в Канаде Ва Юн Цзе и Дж. Тай показали эффективность пересадки в мозг при экспериментальном сахарном диабете клеток поджелудочной железы, вырабатывающих инсулин. Успешные пересадки нервной ткани, проведенные на лабораторных животных (мышах, крысах), побудили ученых начать эксперимент с обезьянами. Недалек тот день, когда мир, возможно, станет свидетелем трансплантации мозга у человека. Технически, по мнению многих авторитетных хирургов, это вполне выполнимо. Но прежде чем к этому приступить, предстоит решить много еще неизвестных вопросов структурно-функциональной организации мозга. Нейробиология сейчас вступает в период своего расцвета. Фрэнсису Крику - крупному английскому биологу, лауреату Нобелевской премии за открытие структуры основного вещества наследственности - ДНК, принадлежат слова, являющиеся путеводной звездой ученых в их трудных поисках: "Нет области науки более жизненно важной для человека, чем исследование его собственного мозга. От нее зависит все наше представление о Вселенной". Невидимые помощники кислорода В сентябре 1981 года в Москве в гостинице "Космос" проходил Международный конгресс по гипербарической медицине. В советской столице, где функционирует крупнейший в мире Центр гипербарической оксигенации, собрались ученые из разных стран, посвятившие свою жизнь изучению возможностей лечения различных болезней в барокамере кислородом под повышенным давлением. Широкое применение этого метода в лечебной практике позволило спасти множество человеческих жизней при таких смертельно опасных заболеваниях, как газовая гангрена, столбняк, стафилококковая пневмония. Благодаря барокамере многие женщины с пороками сердца ощутили радость и счастье материнства. Значительно вырос процент благополучных исходов при операциях на сердце для замены клапанов. Об этих успехах шел заинтересованный разговор на форуме медиков. Так же откровенно обсуждались ограничения и неудачи многообещающего метода. Специалисты знают, что круг заболеваний, при которых применяется гипербарическая оксигенация (ГБО), достаточно широк. А вот эффективность метода непостоянна: при одних и тех же заболеваниях она может быть или высокой, или низкой. Да и параметры воздействия кислорода под повышенным давлением очень неодинаковы. В клиниках их подбирают эмпирически. Больные переносят одни и те же нагрузки по-разному, зачастую при совершенно отличающихся друг от друга патологических процессах используются одни и те же параметры, отсюда различен и лечебный эффект. В чем же дело? Как объективизировать подбор режимов ГБО? Как найти в организме человека именно ту струну, на которой чудодейственный кислород может с присущим ему блеском исполнить свою партию? И должна ли она быть сольной? Может быть, гораздо ярче и сильнее она прозвучит с оркестром? В 1963 году в Куйбышев приехал из Челябинска молодой 38-летний профессор-хирург Г. Ратнер. Его пригласили заведовать клиникой факультетской хирургии медицинского института. Сейчас заслуженный деятель науки РСФСР, профессор Г. Ратнер - один из ведущих советских хирургов, автор многих новых методов лечения, известных монографий, член международных научных обществ. Вся творческая жизнь этого талантливого ученого пронизана новаторскими идеями, поисками новых методов лечения больных, не обязательно чисто хирургических, но и дополняющих их. Именно он является пионером применения метода гипербарической оксигенации в нашей стране. В один из воскресных дней более 20 лет назад около старой заволжской пристани профессор увидел отслужившую свой срок водолазную барокамеру. Собрав энтузиастов - врачей и студентов, он привез ее в клинику и организовал первое в стране отделение гипербарической оксигенации. Сейчас это отделение превратилось в межобластной центр, оснащено новыми современными камерами, но первая из них, любовно называемая "старушкой", занимает почетное место и продолжает лечить больных. В клинике профессора Г. Ратнера тоже не всегда все шло гладко, и врачи искали новые пути решения трудностей в лечении различных заболеваний кислородом. В 1980 году была создана научная группа, которая решила выяснить, не являются ли клетки, синтезирующие гормоны АПУД-системы, теми структурно-функциональными звеньями, через которые можно усилить лечебное действие ГБО. Для начала провели экспериментальные исследования, позволившие выяснить поведение отдельных апудоцитов при действии ГБО. Оказалось, что клетки ведут себя неодинаково некоторые усиливают свою активность и начинают продуцировать повышенные количества гормонов, другие - наоборот, снижают свою деятельность. Проще говоря, среди эндокринных клеток есть любители кислорода, а есть и такие, у которых он не вызывает положительных эмоций. Но равнодушных к нему нет вообще. Математики на основе многочисленных данных, полученных при изучении различных параметров давления, времени, количества сеансов, создали математическую модель поведения клеток АПУД-системы в условиях барокамеры. Оценив результаты первых опытов, сотрудники клиники вполне резонно задумались: коль скоро кислород под повышенным давлением меняет ритм деятельности всех без исключения эндокринных клеток и тем самым уровень содержания гормонов, то как же можно проводить лечение таким, получается, мощным фактором, не учитывая наступающих при этом изменений эндокринного статуса?! Может быть, попробовать сделать кислород и гормоны союзниками в лечении? Зачем кислороду исполнять сольную партию, пусть лучше звучит оркестр, где кислород будет солистом, а гормоны - аккомпаниаторами. Уже первые репетиции этого "ансамбля" оказались успешными. Взяли для изучения три заболевания, которые по возникновению, клиническим проявлениям и исходам были не похожи друг на друга. Но их объединяло одно - в патогенезе (механизме развития) гормональные нарушения играли далеко не последнюю роль. Это язвенная болезнь желудка, облитерирующий эндартерипт (тяжелое заболевание артерий нижних конечностей, приводящее к их гангрене) и перитонит - гнойное воспаление брюшины. Нарушения каких же гормонов играют роль в их возникновении и развитии? Для язвенной болезни желудка это гастрин, серотонин и соматостатин. Для эндартериита - адреналин и норадреналин. Для перитонита - так называемые "медиаторы воспаления" - серотонин, гистамин, адреналин и норадреналин. При язве желудка отмечается гиперпродукция гастрина, что приводит к самоизъязвлению слизистой оболочки, а недостаток серотонина уменьшает выработку слизи, защищающей эпителий желудка от переваривающего действия гастрина При язве желудка отмечается гиперпродукция гастрина, что приводит к самоизъязвлению слизистой оболочки, а недостаток серотонина уменьшает выработку слизи, защищающей эпителий желудка от переваривающего действия гастрина. Соматостатина, так же как и гастрина, вырабатывается больше, он тормозит регенераторные процессы, не дает клеткам размножаться и тем самым закрыть язвенный дефект. Следовательно, чтобы достичь успеха в лечении язвенной болезни, необходимо снизить выработку эндокринными клетками желудка гастрина и соматостатина и усилить синтез серотонина. Зная, как ведут себя соответствующие апудоциты, синтезирующие эти гормоны при ГБО, математики рассчитали сочетание параметров давления кислорода, времени и количества сеансов, оптимальных для создания такого эндокринного статуса. И что же? Союз кислорода с гормонами оказался успешным. Оркестр звучал стройно и сильно. В группе больных, подвергнутых лечению по новой методике, результаты были в несколько раз лучше, чем у больных, лечившихся по параметрам, подобранным эмпирическим путем. Такие же положительные результаты были получены и при другой патологии. Снижение продукции адреналина и норадреналина у больных эндартериитом усиливало, лечебное действие кислорода. Соответствующие режимы действия барокамеры при перитоните в подавляющем большинстве случаев позволили "выключить из игры" медиаторы воспаления, снизить их синтез и тем самым оборвать гнойный процесс. Сочетание лечения с современным радиоиммунологическим анализом позволило конкретизировать режимы воздействия для каждого больного и контролировать процесс воздействия кислорода под повышенным давлением в течение всего курса лечения больных в барокамере. Новое направление целенаправленного лечения больных с использованием гормонотропных свойств кислорода под повышенным давлением, о котором было доложено на Московском конгрессе, вызвало большой интерес специалистов разных стран. Оно сейчас с успехом используется и развивается дальше как у нас в стране, так и за рубежом, а в клинике профессора Г. Ратнера продолжают неутомимо искать другие, новые пути решения еще не решенных задач. Защитник сладкоежек Среди многих гормонов, вырабатываемых в живом организме, есть один, который на протяжении вот уже более 50 лет привлекает широкое внимание исследователей. Сейчас он даже переживает свое второе рождение. Это инсулин. Первым и единственным местом его выработки, как считалось до недавнего времени, была поджелудочная железа, но оказалось, что не она одна. Его близнецы - инсулиноподобные факторы - в последние годы были обнаружены в печени, почках, эндотелии сосудов, головном мозге, слюнных железах, гортани, вкусовых сосочках языка. Инсулин также находят в растениях, дрожжах, бактериях. И круг интересов инсулина стал заметно шире при детальном анализе. Если раньше ученые полагали, что его единственной функцией является снижение содержания сахара в организме, то сейчас известно его регулирующее влияние на процессы клеточного деления и дифференцировки, рост опухолей, обмен белков и жиров и на многие другие метаболические реакции и физиологические функции. Эти обстоятельства еще больше "подогрели" интерес к нему. В научной литоратуре возник самый настоящий инсулиновый бум. Наверное, и нам будет небезынтересно поближе познакомиться с ним - гормоном, который еще называют "трижды первым". Почему? Потому что инсулин был ПЕРВЫМ гормоном, для которого была установлена пептидная природа. Это был ПЕРВЫЙ пептид, первичная структура которого была расшифрована, и он явился ПЕРВЫМ гормоном, который удалось получить синтетическим путем. История открытия инсулина отражает последовательность усовершенствования методических приемов научного познания, прошедшего длительный и трудный путь от простого наблюдения до чрезвычайно сложных аналитических подходов. Еще в древней Греции врачам были известны заболевания, протекающие с обильным выделением мочи (мочеизнурением). Эти болезни стали именовать "диабетом" (в переводе с греческого - "протекающие сквозь"). Название сохранилось до сих пор, хотя сейчас установлено, что диабет может быть двояким - сахарным и несахарным. Сахарный диабет встречается гораздо чаще, и поскольку именно он связан с инсулином, то и речь дальше пойдет только о нем. Известный английский врач Т. Виллпс (который, кстати, был и одним из учредителей Лондонского королевского общества) славился своей любознательностью. В стремлении выяснить истину его ничто не могло остановить. Именно он впервые связал развитие диабета с повышенным уровнем сахара в организме. Прибором для этого ему послужил один из самых надежных и чувствительных аппаратов - собственный язык. Попробовав на вкус мочу диабетиков, Виллис убедился в том, что она сладкая. Но на эту находку Виллиса как-то не обратили должного внимания, восприняв ее как причуду почтенного медика. И только через 100 лет после Виллиса другой английский врач П. Добсон установил, что в моче диабетических больных содержится сахар - глюкоза. Возник вопрос: с чем связано повышение уровня сахара при диабете? Где находится тот контролер, который перестает выполнять свои прямые обязанности - следить за концентрацией глюкозы в организме? Понять это опять помог случай. Немецкие ученые И. Меринг и О. Минковски занимались изучением роли поджелудочной железы в процессе пищеварения. Каково же было их удивление, когда однажды утром, придя на работу и заглянув в операционную, где с вечера была оставлена собака, у которой накануне удалили поджелудочную железу, экспериментаторы увидели, что она вся была облеплена мухами. Осмотрен животное, они поняли, что мух привлекал сахар, в избытке содержащийся в моче собаки. Предприняв, теперь уже специальные, исследования, немецкие ученые в 1889 году убедительно показали, что у собак с удалёнными поджелудочными железами развиваются все признаки сахарного диабета, приводящие их к скорой смерти. Так была раскрыта конспирация поджелудочной железы. Оставалось узнать хозяина этого подполья. Долгое время, несмотря на усиленные поиски, ему удавалось скрываться. Но в 1916 году английский физиолог Э. Шарпи-Шефер предположил, что группы железистых клеток, лежащие в поджелудочной железе в виде островков, обнаруженные впервые в 1869 году немецким патологом П. Лангергансом и получившие его имя, производят гормон, регулирующий уровень сахара в крови. Шарпи-Шефер предложил назвать гипотетическое вещество инсулином (от латинского insula - островок). Первые попытки выделить неизвестный гормон из островков Лангерганса "успеха не имели. Однако эти неудачи тоже внесли свой вклад в будущие открытия. Именно благодаря им ученые предположили, что гормон должен иметь белковую (пептидную) природу, поскольку причиной неудачного выделения молено было считать возможность разрушения искомого белка собственными протеолитическими ферментами поджелудочной железы. В обычный день 1920 года, когда 29-летний сотрудник университета Западного Онтарио (Канада) Фредерик Баптинг читал в одном из научных журналов статью о том, что при закупорке протока поджелудочной железы атрофируются клетки, продуцирующие пищеварительные ферменты, он даже не предполагал, что эти сведения приведут его к награде, о которой мечтает каждый ученый - Нобелевской премии. Причем приведут скоро - всего лишь через три года. Он не знал, что именно ему будет принадлежать слава первооткрывателя инсулина, он работал... Заинтересовавшись данными, изложенными в статье, Ф. Бантинг вспомнил об экспериментах русского ученого Л. Соболева, который еще в начале XX века установил, что диабет не связан с перевязкой протока поджелудочной железы. Бантинг, повторивший опыт Соболева, убедился в том, что действительно при нарушении протока поджелудочной железы островки Лангерганса сохраняются. Тогда он решил попытаться выделить гормон не из нормальных, а из тех поджелудочных желез, у которых были перевязаны протоки, предохраняя тем самым инсулин от ферментативного расщепления. Свою идею Бантинг рассказал известному канадскому естествоиспытателю Дж. Маклеоду руководителю кафедры физиологии университета в Торонто. Маклеод горячо поддержал намерения Бантинга и вместе со своей хорошо оснащенной лабораторией предоставил в его распоряжение помощника - студента 5-го курса Чарлза Беста - хорошо зарекомендовавшего себя молодого исследователя, искусно владевшего химическими методами определения сахара в крови. Успех пришел быстро. Уже в августе 1921 года они получили очищенные препараты гормона и убедились в его сильном лечебном действии на собаке, страдавшей тяжелой формой экспериментального диабета. Вскоре исследователи научились выделять инсулин из поджелудочных желез телят и коров. Фармацевтические заводы стали производить в больших количествах этот гормон, получая сырье для него на мясокомбинатах. Сотни тысяч больных смогли пользоваться мощным средством борьбы с тяжким недугом. В 1923 году за выдающиеся исследования Ф. Бантинг и Дж. Маклеод получили Нобелевскую премию. Свою часть премии Бантинг поделил с Бестом. После открытия инсулина Фредерик Бантинг проработал только 18 лет... В самом расцвете творческих сил трагически оборвалась жизнь выдающегося ученого, которому миллионы людей обязаны жизнью. В 1941 году в возрасте 50 лет он погиб в авиационной катастрофе. Первое введение инсулина больному сахарным диабетом было осуществлено в январе 1923 года - через 17 месяцев после открытия гормона. Такой короткий срок может служить примером, достойным подражания при внедрении современных результатов исследования в практику здравоохранения. С тех пор инсулин лечит больных. А больных, нуждающихся в нем, много. Недаром сахарный диабет называют "болезнью цивилизации". В настоящее время, по данным ВОЗ, на Земле насчитывается более 70 миллионов человек, страдающих этим заболеванием. В СССР при обследовании 25 тысяч лиц старше 35 лет у 1,4 процента был обнаружен явный сахарный диабет и у такого же количества людей - скрытая его форма. Среди каждых 580 рожениц одна больна сахарным диабетом. Помимо того, что диабет без лечения протекает с тяжелыми осложнениями, у беременных женщин без соответствующей терапии он может послужить причиной врожденных уродств и тяжелых нарушений обмена новорожденных детей. Несмотря на сильный лечебный эффект инсулина, его применение весьма ограниченно. Вопервых, потому, что действует он только при введении в кровь (то есть инъекциях), и при этом лечебный эффект сохраняется лишь в течение 4-6 часов. Затем инъекции необходимо повторять. Во-вторых, при передозировке инсулина возникает серьезное осложнение - гипогликемия (резкое падение содержание сахара). Иногда снижение концентрации сахара может быть так выражено, что наступает гипогликемический шок с потерей сознания, судорогами, требующий принятия экстренных реанимационных мер. А снизить дозу инсулина - значит не получить желаемого лечебного эффекта. Для достижения оптимального воздействия и отсутствия осложнений необходимо контролировать лечение. Доза инсулина, получаемая больным, должна строго коррелировать с содержанием сахара в сыворотке крови пациента. Реально этого добиться трудно, так как препарат вводят несколько раз в день, а анализы делают время от времени. Где же выход? Ученые ищут новые, более надежные, эффективные и безопасные методы лечения диабета. Ищут аналоги - заменители инсулина. Еще в 1942 году было обнаружено сахаропонижающее действие производных стрептоцида. На их основе были созданы новые лекарства для диабетиков - бутамид, глибенкламид и другие. Их принимают внутрь, они не вызывают аллергических реакций (ведь инсулином больные пользуются не человеческим, хотя сейчас пытаются наладить синтез человеческого инсулина биотехнологическим путем). Однако, к сожалению, только один из трех больных сахарным диабетом может обходиться без инсулина. Так что пока попытки заменить инсулин равными ему по эффекту препаратами полным успехом не увенчались. В связи с этим проблема дозирования гормона и увеличения продолжительности его действия остается актуальной. В последние годы разработан ряд препаратов инсулина с пролонгированным (удлиненным) эффектом. Так, для повышения устойчивости инсулина к разрушающим его ферментам гормон соединяют с особым белком - протамином, получаемым из семенников рыб. Присоединение к этому комплексу цинка образует нерастворимую в воде соль. Полученный таким образом препарат "протамин-цинк-инсулин" после однократной инъекции оказывает сахаропонижающий эффект на 30- 36 часов. Сейчас усиленно ведутся работы по созданию липосом - микроскопических капсул из жироподобных веществ, заполняемых лекарствами. Такие капсулы могут с успехом заменить инъекционные методы лечения. Их маленькие размеры (диаметр 14-15 нанометров) позволяют свободно проникать через стенку кишечника в кровь. Первые попытки введения в организм инсулиновых липосом оказались успешными. Сейчас усиленно ведутся работы по созданию липосом - микроскопических капсул из жироподобных веществ, заполняемых лекарствами Несомненный интерес для радикального решения проблемы дозирования представляет создание искусственной поджелудочной железы. Такие разработки уже реализуются в практике. Подобные аппараты состоят из датчика, вживляемого под кожу, который следит за концентрацией сахара, микрокомпьютера, дозатора и насоса, впрыскивающего инсулин в брюшную полость. Дороговизна и пока еще довольно большой вес (400 граммов) ограничивают применение этих моделей. Перспективны и идеи трансплантации поджелудочной железы под кожу человека. Для преодоления трансплантационного иммунитета пересаживается не целый орган от взрослого организма, а культура инсулинпродуцирующих В-клеток поджелудочной железы, заключенная в капсулу, проницаемую для сахара и инсулина, но непроницаемую для белков, вызывающих иммунологическую реакцию отторжения. Последние два направления успешно развиваются в НИИ трансплантологии и искусственных органов АМН СССР под руководством члена-корреспондента АМН СССР В. Шумакова. Без инсулина организм существовать не может. И дело не только в том, что при этом происходит накопление сахара со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями, но и в необходимости инсулина для обеспечения самых разных физиологических процессов, начиная от регуляции обмена углеводов и кончая клеточным делением, развитием и размножением живых организмов. Многообразие форм участия инсулина в процессах жизнедеятельности определяет широту мест его синтеза. В последние годы даже удалось показать, что эритроциты являются депо инсулина и осуществляют по отношению к этому гормону транспортную функцию, перенося его в различные органы и ткани. При нормальной работе поджелудочной железы и достаточной выработке инсулина сладкоежки могут быть спокойны. Однако и они должны помнить мудрое напутствие Козьмы Пруткова: "Излишество вредит" - и не потреблять углеводы без разбору, ни в чем себя не ограничивая. Ученые показали, что длительное неумеренное потребление сладостей "расхолаживает" инсулярный аппарат, деморализует его и приводит к халатности инсулина, который перестает твердо отстаивать интересы организма. Так что, хоть инсулин и друг сладкоежек, но, как гласит пословица: "Доверяй, но проверяй", и если есть возможность не съесть конфету или пирожное, поверьте, что лучше от них отказаться и тем самым убедиться в своей силе воли. Сердечные тайны Есть в организме человека орган, пользующийся особым вниманием. Это наш "вечный двигатель" сердце. Именно оно - источник жизни, с ним олицетворяют чувства, характер, его состоянием определяют помыслы, мечты, стремления. Да и вообще вся жизнь людей в длинной многовековой истории человеческого общества издавна связывалась с сердцем. Когда мы говорим "добросердечный человек", "легко или тяжело на сердце", "сердцем почувствовал", мы уже тем самым выделяем сердце из общего перечня всех органов и отводим ему особое место в нашей жизни. Если подходить формально и считать, что сердце, как впервые в 1628 году написал древнеримский врач и анатом В. Гарвей, не что иное, как насос, перекачивающий кровь, то даже эта его функция уже настолько важна и уникальна, что дает право относиться к нему с должным уважением. Работая без устали, сердце в течение всей жизни перекачивает кровь и днем и ночью. Почему оно не устает и не останавливается? Откуда оно знает, с какой скоростью сокращаться и когда менять свой ритм? Что заставляет его поддерживать общий объем циркулирующей крови равномерно в артериальном и венозном руслах? Таких вопросов можно задать десятки. До 50-х годов нашего столетия ответ на все вопросы был однозначен: регуляция деятельности сердца осуществляется нервно-рефлекторными механизмами. И это правда. Но только ли ими? И все ли проявления сердечной деятельности контролируются нервной системой? Ведь, например, для поддержания кровяного давления на строго определенном уровне необходимо участие, наряду с внутренними механизмами самого сердца, и клеток надпочечника и канальцевого аппарата почек. Но ведь трудно даже представить существование такой сложной (и просто длинной!) рефлекторной дуги, которая бы замыкала сердце через надпочечники с почками. Сама собой напрашивалась гипотеза о существовании в сердце какого-то химического фактора, участвующего в регуляции объема циркулирующей крови, давления крови, выведении из организма натрия, калия и воды. Косвенно об этом свидетельствовал и факт увеличения выведения из организма натрия и воды при растяжении верхних отделов сердца у экспериментальных животных. Если химический фактор, обладающий биологической активностью, в сердце существует, то где он может находиться? Подозрение стали вызывать описанные в 60-х годах нашего века американцами Б. Кишем, Дж. Джеминсоном и Дж. Паладе электронно-плотные гранулы в мышечных клетках предсердий, очень похожие на секреторные гранулы эндокринных клеток. И действительно, при проведении тщательных сравнительных исследований в 1974 году группа канадских ученых из университета в Монреале во главе с M. Кантеном и Ж. Жене установила структурное сходство этих гранул с эндокринными гранулами апудоцитов гипофиза и поджелудочной железы. Если химический фактор, обладающий биологической активностью, в сердце существует, то где он может находиться? Проведенные авторадиографические исследования с введением в организм животных меченых аминокислот позволили установить пептидную природу этих гранул. Не имея подходов к прямой идентификации пептидного гормона, синтезируемого в гранулах предсердий, исследователи предприняли "обходной маневр" - решили посмотреть, существует ли зависимость между изменением количества секреторных гранул в миокардиальных клетках и такими важными физиологическими процессами для саморегуляции деятельности сердца, как выведение из организма воды и натрия. Эксперименты подтвердили такую связь: сотрудник Парижского университета П. Атт в 1976 году обнаружил увеличение количества гранул в мышечных клетках сердца при гипонатриевой диете животных, а в 1981 году в Королевском университете Кингстона (Канада) А. де Болд и X. Зонненберг установили быстрое, кратковременное, но значительное увеличение диуреза (выведения жидкости из организма) и натрийуреза у крыс с введенным гомогенатом предсердий других крыс. Пептидный фактор, содержащийся в гомогекате, решили назвать предсердным натрийурическим фактором (ПНФ). Таким образом, впервые появились основания считать сердце эндокринным органом. Уже упоминавшиеся нами Марк Кантен и Жак Жене так и назвали свою статью о ПНФ, опубликованную в журнале "Scientific American", "Сердце эндокринная железа". Познакомившись накоротке с новым гормоном, ученые решили детально разобраться с его родословной и способностями. В июне 1983 года M. Каитен, Ж. Жене и Р. Натт сумели выделить, очистить и впоследствии синтезировать ПНФ. Он оказался полипептидом, состоящим из 28 аминокислотных остатков. Совсем недавно был идентифицирован геи, кодирующий синтез ПНФ, налажен биотехнологический выпуск этого гормона и моноклональных антител к нему. Получение специфических антител к ПНФ дало возможность в короткие сроки изучить распределение ПНФ в организме человека и животных и оценить его биологические эффекты. Клетки, вырабатывающие ПНФ, не являются истинно эндокринными. Это - кардиомиоциты (мышечные клетки предсердий), которые в процессе своего развития приобрели специфическую функцию эндокринных клеток - способность синтезировать гормоны. Подобные кардиомиоциты не единственный и далеко не уникальный пример клеток-сфинксов, или, как их еще называют, клеток-химер, сочетающих одновременно структурные и функциональные черты клеток различных тканевых типов. Мы уже упоминали о том, что способность к синтезу гормонов присуща и остеобластам (костным клеткам), и гепатоцитам - клеткам печени, и некоторым клеткам крови - моноцитам, тромбоцитам, эозинофилам, лимфоцитам. Это не случайно. Тем самым проявляются ауторегуляторные свойства клеточных структур - заложенный природой механизм их быстрой (иногда моментальной) адаптации к изменяющимся условиям существования. Кардиомиоциты, синтезирующие ПНФ, - прекрасный пример проявления природой той функциональной разумности, которая не перестает поражать ученых и конструкторов. Признавая это, они создали особую науку - бионику, разрабатывающую технологические механизмы на основе устройства и функционирования биологических систем. Саморегуляция работы сердца - "вечного двигателя" человеческого организма, далеко еще не познана. Во многих странах и лабораториях группы различных специалистов разгадывают его тайны. Настойчивость и целеустремленный поиск способствуют успеху. Открытие ПНФ - еще один важный этап в этом неустанном поиске. Итак, ПНФ находится в секреторных гранулах мышечных клеток предсердий. Обладая важными биологическими свойствами - способностью менять ритм деятельности сердца через иоинонатриевые механизмы, которые, в свою очередь, включают целую цепь обменных процессов, он, как верный страж порядка в организме, готов в любую минуту по первому зову прийти на помощь. Что же служит сигналом к его выбросу в кровь и началу его деятельности? Пусковым фактором, как установили ученые, является растяжение кардиомиоцитов. Как только увеличивается объем циркулирующей крови в силу различных причин (например, при физических нагрузках, эмоциональных переживаниях - прилив крови при волнениях, родовой деятельности и т. п.), сразу увеличивается концентрация ПНФ в крови. Причем это повышение довольно значительно. Так, у экспериментальных животных при создании стрессорной ситуации уровень ПНФ возрастает в 1020 раз, у больных сердечными пороками с увеличенным объемом циркулирующей крови концентрация ПНФ в крови повышается в 6-8 раз. Увеличение содержания ПНФ сразу же влечет за собой уменьшение концентрации натрия в содержимом почечных канальцев, что, в свою очередь, стимулирует выработку почками особого гормона - ренина, который ответственен за изменение уровня артериального давления. Патология выработки ренина лежит в основе многих форм гипертонической болезни, особенно развившейся в молодом возрасте. Кардиомиоциты, регулируя выработку ПНФ, "следят" за изменением концентрации ренина и тем самым контролируют уровень артериального давления в организме. ПНФ также определяет тонус сосудистой стенки, участвует в процессах изменения калибра сосудов путем влияния на мышечную стенку артерий и вен. И если добавить, что ПНФ действует на процессы переноса кальция на мембраны кардиомиоцитов, которые лежат в основе возбудимости и сократимости миокарда, то становится очевидным, что именно ПНФ является универсальным регулятором всех проявлений сердечной деятельности. Как раз этим объясняется такой повышенный интерес к данному гормону, наблюдаемый сейчас не только среди теоретиков, но и среди клиницистов-кардиологов. Он уже находит выход в практику. В последние годы ведутся обширные исследования по изучению возможности применения ПНФ в качестве лекарственного средства для лечения различных заболеваний сердца. Так, имеются данные о хорошем терапевтическом эффекте ПНФ при гипертонии, застойной сердечной недостаточности, нарушениях ритма сердца после перенесенных инфекций и инфаркта миокарда. ПНФ способен связываться с различными структурными элементами ресничного тела глаза и принимает непосредственное участие в регуляции внутриглазного давления. Это открывает новые методические возможности в успешном лечении такого тяжелого и распространенного заболевания, как глаукома, которая ежегодно приводит к слепоте десятки тысяч человек. Поскольку ПНФ существенно влияет на выделение солей и воды почками, в последние годы начали изучать возможность его применения у больных с соответствующей патологией. Поиск ведется, но существует еще много препятствий на пути создания лекарственных препаратов на основе ПНФ. Пока еще неизвестны все факторы, вызывающие выброс ПНФ из кардиомиоцитов, неясны механизмы воздействия ПНФ на почечные канальцы. К сожалению, пока еще не разработаны надежные методы получения аналогов ПНФ, способных избирательно связываться с теми или иными структурами, что крайне необходимо для прицельного лечения различных заболеваний. Эти вопросы требуют своего выяснения. И здесь есть все основания для оптимизма. Ведь решение подобных частных проблем гораздо проще, чем установление фактов о наличии ПНФ (предсердного натрийурического фактора) и его локализации. Можно надеяться, что к концу XX столетия медицина получит новые мощные кардиотропные лекарственные препараты, которые будут успешно применяться при лечении различных заболеваний. Так история с загадочным незнакомцем ПНФ опять подтверждает революционизирующую роль эндокринологии в современной биологии и медицине. Феромоны - гормоны общения Эндокринная клетка, синтезируя определенный гормон, посылает с ним клетке того или иного органа "руководство к действию".. Иными словами, гормоны - это слова и фразы в химическом языке жизни, средство общения различных органов между собой. Но гормоны могут выполнять координирующую роль и в поведении живого существа. Они определяют взаимоотношения даже в мире животных, стоящих на низших ступенях эволюционной лестницы, - у птиц, рыб, насекомых. Такие вещества, которые выделяются особыми клетками у животных, имеющие характерную для гормонов пептидную или стероидную структуру и специфически влияющие на поведение или физиологическое состояние других представителей того же вида, названы феромонами (от греческого phero - несу и hormao - привожу в движение, возбуждаю). Феромоны - это гормоны общения. Они тоже служат химическими почтальонами, передают информацию. Только не от клетки к клетке, а от одних особей к другим. Разнообразие феромонов велико. Существуют половые феромоны, обеспечивающие встречу и узнавание особей разного пола и стимулирующие половое поведение; феромоны тревоги; следовые феромоны; агрегационные феромоны, вызывающие скопления большого числа особей; территориальные феромоны. Наиболее важны феромоны для насекомых. Они играют в их жизни исключительно важную роль, регулируя всю сложную систему иерархии в колонии, активность и характер деятельности различных каст насекомых. Феромоны даже в минимальных концентрациях обладают чрезвычайно сильным запахом. Улавливая его, животные реагируют определенным образом, что и отражает непосредственную связь между феромонами и гормонами. Если гормон - это замок, запирающий и отпирающий определенную дверь, то феромон - ключ к нему. Представители различного пола по-разному воспринимают запахи, отсюда их неодинаковая реакция па один и тот же феромон. Ученые установили, что мужчины и женщины обладают неодинаковым обонянием. В парфюмерии в качестве фиксатора при приготовлении различных кремов и лосьонов широко применяется особое вещество - экзальтолид. Физиологи убедительно пока зали, что женщины его ощущают, а мужчины нет, они вообще не знают, как пахнет это вещество. Но если мужчинам ввести женский половой гормон, они становятся чувствительными к запаху экзальтолида и к другим, ранее неведомым для них веществам. Свидетельством того, что различие в ощущениях запахов определяется именно половыми органами, является и тот факт, что девочки до наступления половой зрелости тоже не ощущают запах экзальтолида. Мужские и женские особи благодаря феромонам и сами пахнут по-разному. Например, специфический запах у пчелиных маток привлекает самцов настолько сильно, что ощущается ими даже на расстоянии нескольких сот метров. Интересно, что феромоны, определяющие этот запах, не только способствуют привлечению самцов, но и заставляют их спариваться с матками. Классический опыт, демонстрирующий это явление, описан во многих учебниках по физиологии. Если смочить кусочек бумаги секретом желез пчелиной матки и подвесить его на уровне полета пчел (примерно на высоте 5 метров), то трутни будут стараться спариться с этой мнимой маткой. Самки шелкопряда выделяют феромон бомбикол. Его название произошло от латинского наименования тутового шелкопряда - Bombyx mori. Для его идентификации исследователям пришлось удалить пахучие железы у более чем 300 тысяч самок шелкопряда, из которых путем многоразовых экстракций выделили 4 миллиграмма феромона. Эта поистине гигантская многолетняя работа увенчалась успехом. Ученые показали, что бомбикол - чрезвычайно активный феромон. Достаточно одной миллионной доли пикограмма (а 1 пикограмм равен миллионной доли грамма) феромона, чтобы самец шелкопряда пришел в возбужденное состояние. Половые феромоны очепь быстро нашли широкое применение в сельском хозяйстве. С их помощью удается заманить на ограниченную территорию большое количество вредных насекомых, подлежащих уничтожению, и воздействовать на них определенным специфическим химическим веществом. Использование феромонов значительно повышает эффективность борьбы с вредителями й удешевляет проведение подобных мероприятий. Так, например, достаточно посадить в ловушку одну самку жука-пилильщика (вредителя древесины), чтобы в очень короткий срок в ней оказалось до 11 тысяч самцов! Чем не пример коварства и любви?! Способствуя уничтожению вредных насекомых, феромоны оберегают от гибели полезных или безвредных особей, которые, не реагируя на безразличные для них запахи, остаются вне ловушек или зон, подвергаемых химической обработке. Феромоны играют определяющую роль в возникновении сообществ и организации взаимоотношений между их членами. Особенно это заметно в пчелиных семьях. Феромон гераниол, запах которого неудержимо влечет трутней к матке во время брачного периода, способен предотвращать появление новых маток в улье. Виляющий танец пчел, определяющий поведение особей во время сбора цветочного нектара, также реализует свою информацию через выработку феромонов. Английские ученые К. Бутлер и Дж. Симпсон показали, что пчелиная матка выделяет особое гормональное вещество, которое она передает рабочим пчелам в тот момент, когда они ее кормят. До тех пор, пока этот гормон воспринимается в достаточных количествах всеми рабочими пчелами, они чувствуют себя спокойно и не выводят новых маток. С увеличением численности пчелиной семьи гормона, выделяемого маткой, не хватает на всех рабочих пчел, и это служит сигналом к разделению рода: старая матка улетает с отделившимся роем, а остальные пчелы начинают кормить личинок "молочком" - смесью секрета своих слюнных желез с медом. При этом способе кормления развивается пчелиная матка. Как только замена произошла, оставшихся подрастающих личинок пчелы прекращают кормить подобным образом, а переходят на кормление их пыльцой. При таком варианте кормления из личинок вырастают рабочие пчелы. Р. Каллоу и П. Джонстон, соотечественники Бутлера и Симпсона, выделили, а затем искусственно синтезировали феромон, выделяемый пчелиной маткой. Его применение в пчеловодстве позволяет регулировать роение пчел и тем самым целенаправленно вмешиваться в жизнедеятельность этих очень полезных представителей животного мира. Феромоны регулируют общественные связи не только у насекомых и животных. Даже у человека феромоны служат специфическими настройщиками поведения людей, зачастую проявляемого бессознательно. Американские гинекологи описали наблюдения поразительной синхронизации менструального цикла у девушек, живущих в замкнутых сообществах (например, в общежитиях колледжей). Специалисты считают, что в основе этого явления лежит выработка определенных феромонов, взаимно регулирующих физиологические процессы, протекающие в организме женщины. Очень активно пользуются химическим гормональным языком муравьи. Их экзокринные железы вырабатывают множество разнообразных феромонов. Так, у красного муравья - соленопсиса, играющего роль вожака в муравьином царстве, открыта железа Дюфура, названная по имени зоолога, впервые описавшего ее. В ней вырабатывается феромон, который метит путь муравья. Насекомое выпускает его, прижимаясь к земле, и тем самым направляет рабочих муравьев в сторону пищи или к месту строительства нового муравейника. В лабораторных условиях создавали на бумаге искусственные лабиринты, смоченные растворами феромонов, извлеченных у красных муравьев, и рабочие муравьи всегда шли по смоделированному следу. Увеличивая количество феромона, выделяемого железой Дюфура, можно добиться того, что практически все муравьи, населяющие муравейник, покинут свое жилище и перейдут в то место, где заканчивается след соленопсиса. Запахи феромонов, синтезируемых муравьями разных типов, существенно отличаются друг от друга. Многочисленные эксперименты показали, что муравьи реагируют только на свои, присущие им вещества. Если перед жилищем муравьев искусственно нанести следы чужого феромона, никакого изменения в укладе их жизни не произойдет. Кроме следовых феромонов, муравьи вырабатывают еще много разных биологически активных веществ. Среди них - феромон тревоги. Если рабочего муравья, выполняющего роль часового (у муравьев есть и такие обязанности), потревожить, тут же его встревоженное состояние передастся другим сородичам и в течение 1-2 минут вся колония муравьев будет взбудоражена. Причина этого - выделение особых гормональных веществ муравьями-дневальными. Описанные феромоны - основные для муравьев. Но, кроме них, у этих насекомых вырабатываются вещества, стимулирующие муравьев к другим функциям, например к уходу за своими собратьями, обмену пищей, выкармливанию молоди, сбору отбившихся муравьев и даже к ритуалу обслуживания "царицы" муравейника. Обоняние, по-видимому, единственный способ получения информации муравьями из внешнего мира. Даже за умершим муравьем они продолжают ухаживать, как за живым заболевшим. Поскольку зрение у муравьев фрагментированное, их не смущает неподвижность и скрюченный вид погибших сородичей. Только через 2-3 дня, когда умерший муравей начинает выделять специальные феромоны его относят на кладбище. Если на живого муравья нанести "феромон смерти", то его тоже, несмотря на отчаянное сопротивление, выбросят за пределы муравейника. Конечно, будучи живым, он поползет назад, но его опять удалят, и так будет продолжаться до тех пор, пока прошедший дождь не смоет с бедняги мизерные остатки подобного клейма. Феромоны тревоги выделяют также и рыбы и другие водные животные. Э. Фриш впервые в 1938 году описал реакцию испуга у рыб, а Э. Кульцер и В. Пфейфер в 1957-1962 годах определили, что она вызывается действием специфических гормональных веществ, выделяемых поврежденной кожей раненых особей. Феромоны испуга вырабатываются у рыб в особых колбовидных клетках, имеющихся повсеместно па коже. Если из кожи испуганных рыб выделить экстракт, то подмешивание его в соотношении 1:50000 в аквариум с другими рыбами вызывает у них соответствующую тревожную реакцию. Каждое живое существо обладает инстинктом сохранения своего жилища. У животного роль сторожевых служб играют опять-таки феромоны. И действуют они подчас не хуже, чем искусственные запоры. Так, у многих видов оленей и антилоп в предглазничных железах вырабатываются особые вещества, запах которых отпугивает других животных от той территории, где олень потерся мордой о дерево. У барсуков феромоны жилища вырабатываются железами, находящимися у основания туловища. Животные прижимают заднюю часть тела к камням или стволам подрубленных деревьев, и тем самым оставляют свою метку, служащую пограничным столбом их суверенной территории. Личинки морских желудей - своеобразных представителей ракообразных, проплавав определенное время в воде, должны прикрепиться к камням для того, чтобы, создав "домик со створками", обеспечить развитие взрослых особей. Но как им найти хорошее удобное место? Очень просто. Оказывается, о них позаботились собратья. Предшественники оставляют свой след опять же с помощью феромона. Запах этого вещества личинки не воспринимают. У них нет органов обоняния. Но есть гораздо более сложные анализаторы, "ощупывающие" конфигурацию белковых молекул. Удивительно?! Ни физики, ни химики пока не имеют такого высокочувствительного прибора. Еще один пример роли эндокринных механизмов регуляции в развитии бионики. Изучение феромонов продолжается. Являясь потенциально эффективными средствами управления поведением животных, они уже сегодня используются в народном хозяйстве и в еще большей степени принесут ощутимую пользу в животноводстве и других важных отраслях агропромышленного комплекса в будущем. Картотека гормонов Гормонов обнаружено много. Клеток, производящих их, еще больше. Это неудивительно, потому что один и тот же гормон может синтезироваться в различных клетках. Может быть, пора остановиться? Не выглядит ли "погоня" за открытием новых веществ и источников их выработки самоцелью, жаждой простого накопления фактов без их серьезного анализа? Нет, не выглядит. Познавая разнообразие регуляторных молекул, ученые глубже понимают и оценивают процессы адаптации организма к различным воздействиям, углубляют свои представления о механизмах возникновения и развития заболеваний, расширяют поиски эффективных средств и методов их диагностики и лечения. Несмотря на то что в поисках гормонов участвуют, как принято говорить у военных, "крупные силы и средства", в картотеке этих веществ есть незаполненные карточки. По косвенным данным ученые предполагают их существование, но прямых доказательств или еще мало, или пока нет совсем. Среди недавно открытых гормонов - предсердный натрийуретический фактор (ПНФ). Мы рассказывали о нем. Его открытие как раз пример того, что оно должно было состояться. Сложнейший механизм саморегуляции деятельности сердца обязательно должен был базироваться на существовании местных эндокринных источников выработки биологически активных веществ. ПНФ был первым обнаруженным гормоном сердца. Но его физиологические свойства не объясняют всех сторон деятельности "вечного насоса". Наверняка в сердце должны существовать дополнительные резервуары синтеза гормонов. Их надо искать. Это предположение подтверждается. Недавно независимо друг от друга группы исследователей в разных странах сообщили об обнаружении еще одного активного вещества, вырабатываемого особыми секреторными клетками предсердий. Его назвали аурекулин (от латинского auriculum предсердие). Он снижает артериальное давление и расширяет сосуды. Не исключено, что при детальном анализе это окажется все тот же ПНФ. Но не стоит гадать раньше времени. Специалисты детально изучают гормон. В Советском Союзе им занимается лаборатория профессора А. Юренева во Всесоюзном кардиологическом научном центре АМН СССР. Проведенные нами гистохимические исследования показали, что в стенке предсердий имеются также клетки, продуцирующие мелатонин, норадреналин и эндорфины. Базируясь на этих данных, профессор И. Денисов доказал, что изменение функционального состояния данных клеток играет ведущую роль в изменении частоты сердечных сокращений при электрической стимуляции нерва каротидного синуса, применяемой для лечения стенокардии. Идентификация новых сердечных гормонов - не журавль в небе, а скорее - синица в руке, которая пытается вырваться. Надо разобраться в ее повадках и приручить. Она, как сказочная птица Феникс, может ознаменовать ренессанс сердца, его возрождение! Может быть, именно гормоны будут теми волшебными молекулами, дружба с которыми поможет предотвратить всякие сердечные невзгоды? Кровь всегда привлекала пристальное внимание ученых. И это понятно. Без нее невозможна человеческая жизнь. Накопленные знания о крови разнообразны. Существует специальная наука гематология, изучающая различные аспекты структурно-функциональной организации составных компонентов крови. Здесь не обошлось без открытий, которые поначалу казались специалистам неправдоподобными: в эритроцитах - красных кровяных тельцах - был обнаружен инсулин, а в тромбоцитах - серотонин. Исследователи схватились за голову. Как это может быть? Ведь эритроциты и тромбоциты не эндокринные клетки. Откуда там такие вещества? И, не проведя детального анализа, многие гематологи поспешили заявить" о том, что гормоны, находящиеся в плазме крови, накапливаются в клетках, то есть захватываются эритроцитами и тромбоцитами из жидкой части крови. Подобная оценка обнаруженного явления вряд ли может удовлетворить пытливого наблюдателя, и ученые продолжали искать объяснение этому факту. Они рассуждали: "Почему же эритроциты накапливают только инсулин, а тромбоциты - серотонин? А другие гормоны почему они не адсорбируют? И почему другие клетки крови не "общаются" с гормонами?" Таких "почему" можно было задать больше, чем любой малыш задает своим родителям. Специальные многолетние исследования, проведенные е помощью радиоактивных меченых гормонов, их предшественииков и метаболитов, показали, что серотонин и инсулин не накапливаются, а синтезируются в тромбоцитах и эритроцитах. Для чего? Это предстоит выяснить. Результаты описанных исследований позволили предположить, что и другие клетки крови способны продуцировать гормоны. Анализируя электронно-микроскопические картины строения различных форменных элементов крови, мы обратили внимание на сходство специфических секреторных гранул зозинофильных и базофильных лейкоцитов с эндокринными гранулами, расположенными в гормонопродуцирующих клетках. Природа гранул в лейкоцитах до сих пор служит предметом дискуссий и не изучалась с позиций их возможного гормонального происхождения. В нашей лаборатории получены первые данные о том, что в гранулах эозинофильных лейкоцитов продуцируются серотонин и мелатонин. Продолжаются поиски других биологических регуляторов в указанных клетках. Мы уверены, что они там есть. Результаты этих работ представляются нам чрезвычайно интересными и многообещающими, потому что многочисленные литературные сведения свидетельствуют о выраженном повышении количества и активности эозинофилов при различных патологических процессах - опухолевом росте, воспалении, радиационном поражении, инфекционных заболеваниях, аллергии. При таких состояниях в пораженных органах вокруг патологического очага отмечается бурная инфильтрация эозинофилами, количество которых возрастает в десятки раз. Они буквально оккупируют все подступы к месту наибольшей выраженности процесса (центр опухоли, фокус воспаления) и как при охоте на волка красными флажками ограничивают передвижение врага. Такое сравнение тем более близко к истине, что эозинофилы на гистологических препаратах окрашиваются в красный цвет. Идентификация в зозинофильных лейкоцитах высокоактивных химических продуктов заставляет по-новому оценить их роль и значение в организме. Разнообразие секреторных гранул эозинофилов говорит о наличии в них и других (может быть, вообще еще неустановленных) продуктов. Известно, что для каждого гормона характерен свой особый тип гранул, на этом, кстати, основана электронно-микроскопическая диагностика различных эндокринных опухолей. Исследования эозинофилов продолжаются. Сейчас к ним подключаются биохимики, гематологи, радиобиологи. Не исключено, что эозинофилы окажутся своего рода защитным десантом, который организм направляет в "горячие точки", где они с помощью своего мощного оружия _ секреторных гранул, содержащих гормоны (блюстителей порядка), обеспечивают поддержание гомеостаза. Поиск гормонов в клетках крови и эндотелиальных клетках сосудов может стать основой формирования новых представлений о механизмах и путях метастазирования злокачественных опухолей. Метастазирование - распространение, перенос опухолевых клеток из первичного очага в разные точки организма, где они дают начало росту вторичных опухолевых узлов. Чаще всего это происходит через кровь. Но пока раковые клетки циркулируют в крови, они не опасны, более того, если они не осядут где-либо, то через некоторое время погибнут. А вот пристав к какомулибо берегу - тому или иному органу, они размножаются и образуют опухолевый узел. Что лежит в основе метастазирования? Почему существует избирательность переноса опухолевых клеток? Например, рак желудка "любит" метастазировать в легкие, а рак молочной железы - в позвоночник. Что заставляет в одном случае опухолевую клетку "пристать к берегу", а в другом нет? Можно предположить (и определенные основания для этого уже есть), что немаловажное значение в описанных явлениях имеет местная эндокринная секреция эндотелиальных клеток сосудов и форменных элементов крови. Недаром они продуцируют вещества, непосредственно участвующие в образовании тромбов, механизмах проницаемости сосудов, скорости кровотока, то есть в тех физиологических процессах, совокупность которых обеспечивает развитие метастазов. Следует обязательно выяснить, нельзя ли целенаправленным изменением функциональной активности эндотелиальных клеток и эозинофилов крови повлиять на метастазирование и степень лучевого поражения органов. Пополнение нашего "музея" этими фактами крайне необходимо. Последние 10 лет были во многом переломными для нейроэндокринологии: в головном мозге и других отделах нервной системы обнаружили различные биологически активные пептиды, в том числе и гормоны, синтезирующиеся в других органах. Результаты исследований позволили ученым глубже понять механизмы мозговой деятельности, возникновения некоторых психических заболеваний. Полученные данные свидетельствуют о том, что гормонально активные структуры в мозге познаны еще далеко не до конца. Выяснение эндокринных механизмов деятельности мозга - ключ к разгадке старения и других тайн центральной нервной системы, ее функционирования в норме и патологии. За примерами далеко ходить не надо. Неотъемлемая часть мозга - мозжечок. Из учебников известно, что это жизненно важный орган. Без мозжечка ни животное, ни человек существовать не могут. В нем расположены центры равновесия, ориентации в пространстве и времени, узнавания своего и чужого, температурных реакций и многих других функций организма. Внутренние механизмы деятельности мозжечка известны не были, так же как не до конца была ясна роль особых клеток Пуркинье (обнаруживаемых в мозжечке в достаточно большом количестве), названных так по имени впервые описавшего их чешского цитолога. Ученые давно предполагали, что именно они посредством каких-то механизмов участвуют в реализации мозжечковых функций, но прямых доказательств этому не было. Сотрудниками лаборатории радиационной патоморфологии Института медицинской радиологии АМН СССР недавно впервые было установлено, что клетки Пуркинье вырабатывают серотонин и мелатонин - гормоны, которые по своим свойствам могут принимать участие в регуляции равновесия, температурного режима и других проявлений жизни. Необходимы дальнейшие поиски в этом направлении. Эндокринология мозга требует к себе повышенного внимания. Именно здесь могут быть достигнуты серьезные успехи в борьбе с психическими заболеваниями, наркоманией, алкоголизмом. Роды не заканчиваются рождением ребенка. Для того чтобы сократиться и начать уменьшаться в размерах, матка вслед за рождением плода должна родить послед (плаценту). Иначе его называют "детским местом", и этим кратко, но полно объясняется значение тканевого образования, осуществляющего связь и обмен веществ между организмом матери и зародышем в период внутриутробного развития. Изучая химический состав экстрактов плаценты, ученые предполагали эндокринную функцию данного органа. Недавно обнаружили, что некоторые клетки плаценты способны к выработке таких гормонов, как серотонин, ВИП, хорионический гонадотропин. В ближайшее время специалистам предстоит выяснить участие эндокринных клеток плаценты и синтезируемых ими гормонов в механизмах развития плода. Предполагается, что гормональная недостаточность плаценты может служить основой выкидышей или, наоборот, перенашивания плода. В Советском Союзе исследования этого вопроса проводятся в Куйбышевском медицинском институте имени Д. И. Ульянова. Во многих органах морфологами были найдены клетки, функция которых долгое время оставалась неясной, но многие признаки строения свидетельствовали об их эндокринной природе. Это так называемые клетки Клара в легких, СИФ-клетки в почках, ПИТ-клетки печени и некоторые другие. Иммуногистохимические и электронно-микроскопические исследования подтвердили их гормональную функцию, но полученные данные пока противоречивы, недостаточно четко определен тип продуцируемых гормонов, выясняется их роль в организме. Есть все основания считать, что работа близка к завершению. В очень интересном докладе профессора 10. Перова, сделанном им на I Всесоюзном совещании по изучению АПУД-системы в июне 1986 года в Обнинске, были представлены убедительные данные о принадлежности СИФклеток к эндокринной системе и их возможной роли в развитии почечной гипертонии. Любопытной трактовкой механизма взаимодействия между клетками различных систем в организме явилась гипотеза ленинградских ученых В. Анисимова и А. Морозова о выработке клетками пептидных факторов - цитомединов, посредством .которых структурные элементы различных органов "общаются" между собой. Она требует дальнейшего подтверждения. ...Пустых карточек в картотеке гормонов с каждым годом остается все меньше и меньше. Скоро они все будут заполнены. Гормоны иммунитета Рассказывая о тимусе, мы упомянули о том, что лимфоциты - иммунокомпетентные клетки - тоже могут синтезировать гормоны. Это необычные вещества. Они нигде, кроме органов иммунитета, не вырабатываются. И функции их тоже связаны только с защитой организма от чужеродного воздействия. Пептиды, секретируемые различными классами лимфоцитов, получившие название лимфокинов, или интерлейкинов, участвуют в процессах взаимодействия иммунокомпетентных клеток между собой, организации их содружественной реакции против агента, вторгшегося в организм извне. Сейчас, например, установлено, что интерлейкины в определенной ситуации могут успешно бороться со СПИДом - синдромом приобретенного иммунодефицита, который сегодня становится одной из жгучих проблем медицины. Эта болезнь ежегодно поражает сотни тысяч людей, часто кончается смертельным исходом. Она характеризуется практически полным отсутствием иммунитета, неспособностью организма противостоять инфекции. Возбудителем заболевания является вирус определенного типа. Подробно и увлекательно о функциях пептидов, синтезируемых лимфоцитами, рассказано в книге академика Р. Петрова "Я или не я", вышедшей в серии "Эврика" в 1983 году. В последние годы в иммуноэндокринологии сформировалось особое научное направление, связанное с открытием нового класса биологически активных веществ, синтезируемых костномозговыми клетками, - миелопептидов (myelos - костный мозг). Впервые эти вещества были обнаружены в 1969 году советскими учеными Р. Петровым и А. Михайловой. За прошедшие 15 лет выяснилось, что существует несколько типов миелопептидов, способных активизировать лимфоидные клетки. Введение миелопептидов животным, у которых было смоделировано иммунодефицитное состояние, полностью восстанавливало способность к иммунному ответу. При исследовании физиологических свойств миелопептидов неожиданно обнаружили, что они обладают обезболивающим действием. Инъекция миелопептидов в дозе 1 мг/кг веса тела животного полностью снимало у него болевые ощущения. В связи с этим у иммунологов возникла мысль: а может быть, миелопептиды представляют собой неизвестные аналоги эндорфинов? Помимо присущего тем и другим веществам аналитического действия, дополнительной предпосылкой такой гипотезы служил факт отмены обезболивающего эффекта миелопептидов налоксоном - лекарственным препаратом, являющимся антагонистом эндорфинов. Радиоиммунологические исследования показали, что действительно, среди миелопептидов есть вещества, родственные эндогенным оппиатам. Если обнаружится, что миелопептиды тождественны эндорфинам, то это будет иметь далеко идущие последствия. Почему? Потому что в процессе изучения миелопептидов в лаборатории академика Р. Петрова научились в короткие сроки нарабатывать чрезвычайно дорогие вещества биотехнологическим путем. А это прямой путь к получению необходимых и дефицитных лекарственных препаратов. Пока одна группа ученых выясняет идентичность миелопептидов и эндорфинов, другая проводит клинические испытания препарата миелопептидов, разрешенного к применению Фармакологическим комитетом СССР, под названием "Миелопид". Первые результаты использования препарата в клинике показывают его большую эффективность. Мечта о получении больших количеств эндогенных обезболивающих веществ постепенно становится реальностью. Так, может быть, действительно отпадет нужда в получении наркотических веществ из растительного сырья (например, печально знаменитой конопли)? Если этот вопрос будет разрешен, то в наркомании эндокринология пробьет серьезную брешь! Мужчины и женщины История эндокринологии началась с половых гормонов. В 1849 году А. Бертольд предположил присутствие каких-то активных веществ в вытяжке из семейных желез, но только в середине 30-х годов нашего века А. Бутенандт выделил их в чистом виде и установил химическую структуру. Половые гормоны потому так и называются, что основная их функция связана с определением пола человека и животных, а также с обеспечением процессов размножения и продолжения рода. Мужские половые гормоны - андрогены стимулируют развитие вторичных половых признаков по мужскому типу, женские - эстрогены формируют признаки, свойственные женскому полу. Из школьного курса генетики мы знаем, что пол определяется сочетанием двух хромосом: X и У. XX - женщина, ХУ - мужчина. И в период зачатия "командует" мужчина: отдал он свою Ххромосому - родится девочка, передал У-хромосому - будет мальчик. Теоретически так, а вот на практике случаются, к сожалению, неприятные исключения. Эндокринологи давно замечали, что по набору хромосом может быть женщина (XX) или мужчипа (ХУ), а по внешним признакам либо наоборот, либо вторичные половые признаки смешаны. Стали выяснять: в чем же дело? Оказалось, что в начале внутриутробного развития существует период, когда продукция тех или иных половых гормонов может изменять иол, несмотря на набор хромосом. В связи с этим появились даже понятия "генетический пол" и "соматический пол" (сома - тело, иначе внешний вид). Патология формирования половых признаков связана с генетическими нарушениями. Известно, что синтез конкретного гормона контролируется определенным геном, причем у человека (независимо от того, мужчина он или женщина) вырабатываются и мужские и женские половые гормоны. Только, естественно, в нормальных условиях секреция одного из типов преоблалает и тем самым поддерживается соответствие генетического и соматического пола. Патология формирования половых признаков связана с генетическими нарушениями В процессе формирования зародыша и развития плода, несмотря на переданный набор хромосом, может возникнуть аномалия той группы (или даже одного) генов, которые ответственны за синтез мужских или женских половых гормонов. И тогда возникает болезнь. Болезнь, тяжелая вдвойне. С одной стороны, это физическая неполноценность, с другой большой моральный ущерб. Человек чувствует себя мужчиной, а выглядит как женщина, и наоборот. Возникает социальная ущербность - отказ от общения с людьми, от получения образования, от любимой работы. Опять пример того, как медицинские проблемы перерастают в проблемы социальные. Появился третий термин - "юридический пол". Человеку надо жить и работать. Что ему записывать в паспорт? Кто он, наконец, мужчина или женщина? Эти вопросы постоянно волнуют врачей, юристов, психологов. Эндокринологи, генетики, биохимики активно ищут подходы к решению медико-биологических аспектов сложнейшей проблемы. Разрабатываются методы генной инженерии для лечения "больных" генов. В экспериментах на животных, а теперь уже и в некоторых клиниках испытываются лекарственные препараты, созданные на основе половых гормонов. Больным детям с генными нарушениями пола проводят курсы лечения такими лекарствами с целью изменения внешних признаков и формирования половых органов по мужскому или женскому типу. Определенные успехи уже намечаются. Так, лечение мужскими половыми гормонами (андрогенами) стимулирует рост половых органов, ускоряет развитие семенников и созревание сперматозоидов, изменяет очертания тела, способствует росту волос по мужскому типу, вызывает снижение тембра голоса, усиливает половое влечение. Однако, к сожалению, при отмене препаратов лечебный эффект непродолжителен. Поэтому фармакологи ищут возможности продления терапевтического действия, подбирая различные варианты комбинаций гормонов. Половые гормоны находят применение в онкологии для лечения рака половых органов. Дело в том, что опухоли молочных желез, матки, предстательной железы являются гормонозависимыми, то есть для их развития необходим определенный гормональный фон. Этим воспользовались онкологи. Так, например, если после удаления опухоли молочной железы резецировать яичники и лечить женщину введением мужских половых гормонов, то рецидивы или метастазы наблюдаются у таких больных значительно реже. Подобная ситуация характерна и для опухолей половых органов. Хороший лечебный эффект половых гормонов наблюдается при раке предстательной железы, матки, яичников. Но здесь врачей могут подстерегать "подводные камни". Длительное введение в организм гормонов противоположного пола приводит к осложнениям, которые могут быть не менее тяжелыми, чем основное заболевание. В ряде случаев эстрогены могут сами вызывать опухолевый рост. Но ученые не хотят отказываться от заманчивой идеи исправить генетические и эндокринные ошибки природы. Поиски продолжаются. Хочется верить, что современное развитие науки, те возможности, которые несут в себе генная инженерия, молекулярная фармакология и биохимия, помогут человеческому разуму подчинить себе то, что ранее казалось фатальной неизбежностью.