бочка рева

Ну-с, продолжим тему двойничества. В прошлый раз история была о моем двойнике, но
это была еще довольно гуманная история, мне в этом смысле вообще повезло. А так-то
двойники - проблема нешуточная. Возьмем хотя бы екатеринбургского художника Леню
Луговых. Так, однажды на улице его какие-то зеваки приняли за литератора В. Курицына,
хотя они друг на друга нисколько не похожи, разве что оба бывают очень лохматыми. В
другой раз, наоборот, сам Луговых, желая попасть на какое-то, кажется, театральное или
концертное, мероприятие, куда его совершенно справедливо не пускали, сказал, что он драматург Олег Богаев, и его немедленно пустили. И вот это в нашем городе называется
фейс-контролем!
Но это тоже еще фигня. А вот что произошло совсем недавно с поэтессой Еленой
Бочкаревой в столице. Вот эта самая поэтесса туда приезжает, и там с пользой и
удовольствием проводит время. Вероятно, день-деньской ходит по театрам, музеям и
богемным кабачкам. Все-таки она поэтесса, то и дело пишет стихи, довольно милые, хотя
порой чересчур декадентские. Но что декадентские - это уже такая натура, с этим ничего
не поделаешь. Она и сама такая: эффектная стройная брюнетка, роковые черные очи,
красиво курит, элегантно выпивает, и разговоры ведет такие, что слушаешь, слушаешь, да
и страшно станет! Одним словом, очень хорошенькая. Ну и вот, такая артистическая
особа, да еще на отдыхе, конечно, устраивает себе культурную программу, в которую
входит и посещение могилы поэта Сергея Есенина. И вот она, в соответствующем случаю
настроении и прикиде, медленно пройдя меж пьяными, совершенно одна, возникает над
могилой. А там тоже люди, какие-то старички, старушки интеллигентной либо безумной
внешности, все торжественно, вокруг шелестят красные рябины и золотые березы, короче,
все круто. И она тоже стоит, и тоже все круто, а только она как барышня чувствительная
постепенно чувствует: что-то не так. Как-то напряглось мироздание. Она потихоньку
озирается по сторонам, и все старички и старушки на нее, оказывается, уставились,
некоторые даже крестятся. А она, хотя и поэтесса, но достаточно здравомысленна. Она
понимает, что едва ли ее литературная слава столь велика, чтобы ее узнавали на улицах
чужого города. Тем более, чтобы при ее виде замирали и крестились пенсионеры. Она
поступила как истинный знаток человеческой психологии: медленно и величаво пошла
прочь. И тут же ее догоняет один старичок и, задыхаясь от быстрого шага и волнения,
спрашивает, не потомок ли она Галины Бениславской? Потому что, оказывается, она как
две капли воды похожа на эту возлюбленную Есенина, и все знатоки остолбенели. Одни
решили, что это призрак; другие - что живая реинкарнация, и сейчас вновь покончит с
собой на могиле поэта; третьи же, атеисты, подумали, что, может быть, родственница. Так
кто вы, прекрасная незнакомка? Ну, Лена как бывший медик спешно успокоила
предынфактного старичка, дескать, родственница, ничего сверхъестественного, и он,
хромая, побежал обратно к могиле поведать людям правду.