О войне как о войне

О войне как о войне
Подлинная история Великой Отечественной войны не совпадает
со всеми ее идеологическими интерпретациями
2001-06-22 / Сергей Викторович Константинов - кандидат
исторических наук, ответственный редактор приложения
"Хранить вечно".
НАЧАЛО Великой Отечественной войны - одна из немногих памятных
дат советской истории, которая еще удерживается в общественном
сознании во многом благодаря тому, что еще живы люди, помнящие и
по-настоящему знающие, что такое война. Но, как правило, эти
простые, часто еле сводящие концы с концами люди вовсе не
интересуют тех политиков и подыгрывающих им историков и
литераторов, которым на самом деле подлинная правда о войне и не
нужна. Коммунистам и аграрным полковникам, присвоившим себе
монополию на патриотизм, выгодно говорить только о героизме на
фронте и в тылу, но молчать о шарашках, в которых жили и творили
Туполев и Стечкин, и о невыносимой жизни колхозников, обираемых и
после войны до нитки родимым государством. Крайние либералы,
напротив, с маниакальным упрямством лишают нашу память о войне
всего святого, Сталин для них только преступник, спасение Европы от
геноцида нацистов они называют "оккупацией", а патриотизм для них
"прибежище негодяев". Исписаны тонны бумаги и отсняты километры
кинопленки на предмет того, кто на кого хотел напасть первым Гитлер или Сталин. На этом многие делали и делают неплохие
деньги. А воз и ныне там. Подлинной истории войны так и не
написано. Миллионы наших соотечественников, особенно молодежь,
скоро будут знать о войне примерно столько же, сколько американский
обыватель, то есть вообще ничего.
Но что нужно знать? О чем помнить? Ответ прост - обо всем. О
героизме и предательстве, о бескорыстии и мародерстве, о
Покрышкине и Власове, о Сталине и Гитлере, о Жукове и Берии и,
наконец, об обоюдной жестокости воюющих сторон. На войне как на
войне. Следовательно, воспринимать ее надо беспощадно,
отбрасывая в сторону всякие идеологические предпочтения, без
жеманства. От этого никто уже не пострадает. Напротив, память о
войне будет тем сильнее, чем глубже и полнее мы осознаем всю ее,
перефразируя Константина Леонтьева, пылающую сложность. Иначе
мы либо вернемся к советскому варианту ее безоговорочного
почитания, либо вообще предадим ее память забвению, станем
беспросветными циниками. Сама же дата 22 июня 1941 года - это,
несомненно, день скорби, траура по тем жертвам, которые наша
многострадальная страна положила на алтарь победы. Во многих
семьях есть погибшие в Великую Отечественную войну родственники.
От того, как к их памяти будут относиться взрослые солидные люди,
зависит нормальное отношение к памяти павших и соответственно к
памяти о войне со стороны молодежи. Но многие ли из нас,
отягощенные своими повседневными заботами, вспоминают 9 мая и
22 июня всей семьей по русскому обычаю погибшего деда или отца?
Многие ли из нас водят детей в эти дни к памятникам боевой славы
вместо аттракциона или зоопарка? А ведь от этого очень многое
зависит. Банально, но факт, что не заложено с детства, в юности
переделывать поздно. Вот и разгуливает все больше и больше по
нашим улицам крепких молодых ребят, обожающих свастику и
избивающих людей неславянской внешности. И административным
запретом нацистской символики эту проблему не решишь, наоборот,
запретный плод сладок, особенно в юности. Есть еще один момент, о
котором нельзя забывать. Память о войне уже не несет на себе
отпечаток тотального идеологического противостояния России и
Запада. Германия перестала быть нашим противником, напротив, и
там и у нас есть немало людей, считающих сближение наших стран
взаимовыгодным во всех отношениях. Особенно в геополитическом.
Мы и немцы больше не враги. Да и во время войны, в повседневной
жизни при непосредственных контактах, несмотря на все ужасы и
преступления, русские и немцы, случалось, и не враждовали,
поскольку не видели врага друг в друге, сознавали, что война - это
игры политиков, а для обычных людей - всегда горе. В конечном же
счете миллионы простых людей в Германии и России, не
принимавшие участия в войне, стали безвинными жертвами
геополитических амбиций своих вождей. В более глобальном
историческом контексте можно увидеть и такую чудовищную
закономерность в истории ХХ века - дважды, в 1914 и 1941 гг., немцы
и русские начинали войну на взаимное истребление, а в выигрыше
оказывались другие, прежде всего американцы. Как здесь не
вспомнить знаменитое высказывание 1941 года Гарри Трумана: "Если
мы увидим, что побеждают немцы, то будем помогать русским, если
же будут побеждать русские, то следует помогать немцам. И пусть они
убивают друг друга как можно больше". Многие наши ветераны живут
сегодня, как после войны, даже хуже. Большинство из них не в
состоянии покупать дорогостоящие лекарства, недоедают, с ужасом
ожидают грядущей жилищно-коммунальной реформы. Государство
вспоминает о ветеранах, как правило, только 9 мая. Бывшие
военнослужащие вермахта живут куда лучше и многих наших
дееспособных граждан среднего возраста, не говоря уже о тех, с кем
они воевали. Это обстоятельство способно куда больше повредить
делу патриотического воспитания молодежи, которым так в последнее
время озабочены некоторые депутаты. Ведь теперь Запад не за
железным занавесом, посмотрев на жизнь тех же ветеранов вермахта,
любой нормальный человек усомнится в умственных способностях
депутата, затеявшего воспитывать молодежь, не понимая таких
контрастов.
В нашем расколотом по всем швам обществе память о самой
страшной для России войне - один из последних способов связи
поколений, необходимой государству, обществу и каждой семье, хотя
бы для улучшения морального климата в стране. Отсутствие этой
связи - свидетельство моральной деградации и, в конце концов,
фактор политической дестабилизации. Ведь политики, спекулирующие
на истории, еще не скоро переведутся.