Екатерина Ивановна,1941 г.р., 63 года. 2005г. После школы выучилась на медсестру и по распределению попала на работу в татарскую деревню. Работали в тяжелых условиях, жили в тяжелых условиях. Тяжело было общаться, но был и положительный момент - я выучила татарский язык. На татарском говорю совершенно свободно. Потом вернулась в Казань, поступила в университет на исторический факультет, окончила успешно. Долгое время проработала в институте охраны труда. С 80-х до 90-х я жила можно сказать благополучно и морально и материально. И вообще. В уважении. А потом началась перестройка, а потом вообще смена курса государственного и все мы в итоге оказались за бортом. На работу старшего возраста людей брать не стали. С работы уволили. Сначала в 92 году сократили наш институт. Все сотрудники тяжело пережили ликвидацию института. Тогда мне относительно повезло, я быстро устроилась на работу в научно-практический центр. Работа была совершенно новая, но интересная. Центр только открыли, руководство еще точно не определилось, что и как делать. Первые полгода набирали новых сотрудников в наш отдел. Когда я пришла на работу, там в нашем отделе сидела только одна женщина. Одна в огромной комнате. Потом постепенно в нашей комнате стало 9 человек. В основном, все сокращенные или из ликвидированных предприятий. У этой женщины интересная история была. Ее только определили в отдел технического контроля (ОТК) на заводе, через месяц работы в новой должности она пришла к проходной, а ее пропуск ликвидирован. Утром пришла, а ее не пускают, так и не пустили. Она три высших образования получила. Потом пришла женщина с химического учреждения, она тоже получила 2-е высшее образование. Потом пришли две женщины из математического центра, который тоже, как и мой институт полностью ликвидировали. Потом еще 2 женщины, опять с математическим образованием. В общем, первое время мы рассказывали свои истории о том, как сокращали, закрывали, разрушали и так далее. Но, тем, не менее, старались войти в новую профессию, наладить работу. Только наладили работу и начались сокращения. Мы с замиранием сердца ждали подтверждение слухов о сокращениях и гадали, кто же будет первым на увольнение. Первым уволили женщину, которая пришла к нам последней, ей было 53 года и ей дали минимальную пенсию, но, правда, министерство помогало в поисках работы и она, с 96 года после увольнения, до сих пор работает. Потом уволили еще одну женщину. А мне дали доработать до пенсии, поскольку мне оставалось до пенсии несколько месяцев. В 96 году я вышла не пенсию, дали доработать до 55 лет. Я бы с удовольствием продолжила там работать или пошла бы работать куда-то в другое место. Я стала искать работу, просматривать объявления, обзванивать друзей. Узнала, что необходим сотрудник в одну организацию, пришла на прием к начальнику. А он мне говорит, знаете, нам нужен человек, знающий татарский язык. Это глупость, поскольку очевидно, что на том месте язык был не нужен. Ну и потом, в Татарстане нет людей, которые бы не знали русский. Но это было после того, когда Ельцин предложил всем взять столько суверенитета, сколько они сумеют переварить. И тогда началось поветрие, везде стали требовать знание татарского языка. В общем, директор мне отказал, и тогда я с ним заговорила на чистом татарском языке. Он очень растерялся и говорит: «В любом случае, мы уже нашли сотрудника, нам никто не нужен». Но я поняла, что он врет, просто не хотел русскую брать. В общем, получилось, что у меня и не тот возраст не та национальность. Даже некоторый страх был и неуверенность, как будем жить дальше. Пенсия была небольшая, потом стали повышать. Пенсия у меня – по максимуму, но я бы не сказала, что я богатый человек. Конечно, концы с концами я не свожу. У меня пенсия 2100 и у мужа столько же. Муж еще подрабатывает. Муж как работал, так и остался там же после пенсии, но уже с понижением. Мама с нами живет, у нее тоже пенсия. Вот так крутимся. Самые неприятные события, которые произошли за последние годы – это смена курса власти и увольнение людей старшего возраста. Их трудоустройство повисло в воздухе. По сути, говоря, людей старшего возраста на работу брать не стали. Это больно ударило по материальному положению. Но не только по материальному, но и по моральному тоже. Не берут на работу не только тех, кто уже вышел на пенсию. Здесь везде объявления, что мужчины нужны только до 40 лет, а женщины – до 35. Это действовало… Ведь если относительно молодые не нужны, то мы не нужны тем более. 1 Я, когда вышла на пенсию, устроилась на временную работу, но мне стали платить пенсию только 50%. Работать было не выгодно. Оклад был очень маленький, и мне пришлось уволиться. Добавка к пенсии ничего не стоила. Я бы хотела работать по мере возможности. Мне сейчас 63 года, я думаю, что было бы хорошо, если бы мне разрешили поработать до 65 лет, вернее, если бы позволили работать столько, сколько позволило бы здоровье. Я человек энергичный. Я занимаюсь обливаниями по методу Иванова. Без работы, без дела не могу. Здоровье стало ухудшаться буквально с середины 90-х годов, как вышла на пенсию. Начались какие-то гонения. Я бы еще отметила, что по телевизору начались какие-то гонения. Я отметила оскорбление Советской власти и все, что было с ней связано, оскорбление фронтовиков. А у меня в семье фронтовики, и некоторые не вернулись с войны. Вот мой отец не вернулся, его брат не вернулся. И мне было за них до слез обидно. Сейчас, конечно, это изменилось. Я не хочу сказать, что у меня критическое материальное положение, нет. Есть и хуже меня. Та профессия, которой я занималась в институте охраны труда, а потом в Центре охраны семьи – она погасла. Никто ей сейчас не интересуется, никому ничего не надо. У меня диабет, а он за собой все тащит: ухудшение зрения, высокое давление. Недавно упала на улице на асфальт, со стула упала. Я не замечаю, как засыпаю. Я состою на учете в поликлинике по месту жительства. Но все препараты, которые выдают бесплатно от диабета, они не помогают. Я пользуюсь народными средствами: ем репу, топинамбур. Свой сахар поддерживаю.Отношения врачей я бы не сказала, что очень хорошее и внимательное. Я не могу до сих пор к окулисту попасть, поскольку окулист у нас один в поликлинике и в основном сидит в военкомате. А если она принимает в поликлинике, то очередь такая, что конца края не видно. Была в поликлинике врач, которая хорошо знала и меня и маму. Она хорошо относилась, старалась. Но в поликлинике у врачей тоже выживаемость, свои проблемы. Я против изменений, которые происходят с льготами. Мне лично не дадут ничего. Эти деньги не заменят льгот. Я лично теряю все. Несмотря на то, что у меня стаж более 40 лет и я ветеран труда. Теряю все! Я не подхожу к тем категориям, которым положены деньги или сохранение льгот. Я теряю льготы по оплате квартиры, телефона и транспорта. Льготы будут только у инвалидов 3-х групп, участники войны. Моя мама – участник тыла. Она не подходит. Но она перенесла инсульт и теперь она инвалид 2-й группы. Вот как инвалиду второй группы ей чтото дадут. Как инвалиду второй группы ей положено выдавать бесплатно некоторые лекарства. Кое-что, копеечное, ей дают. Остальные лекарства должны спрашивать в аптеке нашего района, так всегда отвечают: «Нет лекарств». Поэтому мы все покупаем на свои деньги. Я стараюсь для нее все покупать, пусть я займу, но куплю. Маме 83 года. Здоровый человек – это когда у тебя не только ничего не болит, но и тогда, когда ты удовлетворен жизнью, когда ты нужен. Когда тебе хорошо – у тебя настроение хорошее, есть силы жить, следить за здоровьем. Больной человек – это, я бы сказала, когда у тебя неприятности, тогда и болезни начинаются. Не болеть – это не значит быть здоровым. Например, тебе плохо морально и ты здоров, но если тебе не станет морально лучше, то ты заболеешь. Т.е., если тебе плохо на душе, то ты уже болен. За последние годы здоровье ухудшилось, прежде всего, связываю с тем, что нет возможности работать, чувствовать, что я занимаюсь чем-то полезным и нужным. Наоборот, чувствую, что я никому не нужна. О вопросах по проблемам здоровья узнаю из телепередач, читаю журналы, газеты, со специалистами советуюсь. Здоровье помогает добиться успехов в жизни. Когда здоров, можешь больше работать. Больше и дольше. Не думаешь о том, что после работы надо домой бежать, можешь задержаться на работе, больше сделать. А у больного человека вообще нет сил работать. 2