ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ДРЕВНЕВОСТОЧНОЕ ПРАВО И ТИПЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБРАЗОВАНИЙ

Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 9 (224).
История. Вып. 44. С. 99–104.
Всеобщая история
А. Д. Никитина
ДРЕВНЕВОСТОЧНОЕ ПРАВО
И ТИПЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБРАЗОВАНИЙ
НА ДРЕВНЕМ ВОСТОКЕ (XXII–XVIII ВЕКА ДО Н. Э.)
В статье исследуется роль публичного права в формировании централизованных государственных структур и территориальных образований в древней Месопотамии в период с
XXII по XVIII в. до н. э. При возникновении публичного права, основной его задачей было восстановление «справедливости», что должно было объединить свободных общинников в единое централизованное государство имперского типа. В дальнейшем при появлении большого
количества царских людей право также приобретает функцию организатора и контролера
их деятельности.
Ключевые слова: развитие публичного права, возникновение и формирование империй,
восстановление «справедливости», правовой контроль царских людей.
В последнее десятилетие древневосточное публичное право (особенно это касается
знаменитых Законов Хаммурапи (ЗХ)) становится объектом изучения не только отечественных специалистов историков, но и профессиональных юристов, правоведов и даже
студентов юридических специальностей.
Тем не менее, сами историки, на наш
взгляд, недооценили значение некоторых
древневосточных юридических памятников
публичного права, ярко иллюстрирующих
процесс формирования государства в этом
регионе. Не до конца рассмотрено и влияние
правовой культуры на социальное развитие
древневосточных обществ, меняющее специфику формирования в них государственных
институтов.
Еще при изучении знаменитых Законов
(или Кодекса) Хаммурапи перед учеными
встал закономерный вопрос, как классифицировать его (Хаммурапи) государство1. При
этом как отечественные, так и зарубежные
специалисты отмечали, что государство, созданное Хаммурапи, заметно отличается по
своему территориальному составу и системе
управления от современных ему стран, а также – более ранних. В трудах некоторых зарубежных ученых уже государство Саргона
Аккадского (конец XXIV – середина XXIII в.
до н. э.) обозначается термином ‘империя’2.
Другие иностранные специалисты, такие как
П. Кошакер и Дж. Финкельстейн называли
державу одной из первых в истории «империй», т. к. экономические связи распространя-
лись, прежде всего, за пределы государства, а
не внутри его. Кроме того, в империю включены несколько регионов, комплиментарных
друг другу, а не пытающихся добиться гегемонии и т. д.3 И. М. Дьяконов и В. А. Якобсон полагали, что держава Хаммурапи была
составной частью процесса, трансформирующего т. н. «номовые» государства в территориальные царства, представляя собой первое
в истории Месопотамии централизованное
государство. При этом отечественные ученые
полагали, что «империя» на древнем Востоке
появляется только в конце II – начале I тыс.
до н. э. (Новоассирийская империя), так как
для её создания необходим целый ряд предпосылок4.
Для наиболее адекватной оценки процессов формирования новых государственных
структур, происходивших на территории южной Месопотамии в XXII–XVIII вв. до н. э.,
необходимо, по нашему мнению, познакомиться со всем имеющимся арсеналом источников публичного права, имеющих худшую
сохранность, но не менее значимых.
Если мы кратко остановимся на документе, содержащем т. н. реформы правителя Лагаша Уруинимгины (XXIV в. до н. э),
то мы обнаружим, что ключевым термином
в документе становится понятие ‘очищение’
(‘amaargi’ – шум., ‘giuandurârum’ – акк.), или
‘освобождение’. Здесь имеется в виду освобождение от долгового рабства, разрушения
дома, грабежа, убийства и других несправедливых действий в отношении бывших сво-
100
бодных общинников, которое, по мнению
правителя, приведёт к восстановлению справедливости (т. е. утраченных прав свободных
общинников)5.
Подобная практика дарования царем стране справедливости будет часто использоваться и в дальнейшем. Примером таких действий
могут служить как сами ЗХ, так и известные
указы о «справедливости» (‘mīšâru’ – акк.)
царей Самсуилуны (вторая половина XVIII в.
до н. э.) и Аммицадуки (вторая половина
XVII в. до н. э.)6.
Познакомившись с содержанием реформ,
мы приходим к выводу, что социальная
структура «номового» государства Лагаш неоднородна. Наблюдается как минимум две
крупные социальные группы: царские люди
(работники на государственной земле, не
входящие в состав общин, и различные категории государственных служащих, ремесленников и жрецов) и свободные гражданеобщинники. Кроме этих групп, должна была
существовать ещё небольшая социально деструктивная группа крупных собственников
земли (общинников), заседавших в упомянутых общинных судах или занимавших другие
царские должности.
Правителю было важно осуществлять
контроль над разрастающейся первой группой, которая не относится к юрисдикции общинного суда и для которой только он мог
являться верховным судьёй. Общинные же
суды могли контролироваться царем через
упомянутых выше служащих или членов общины, находящихся на царской (храмовой)
службе.
Изучая текст, мы также имеем возможность выявить правовую составляющую реформ. Конечно, мы не смогли бы отнести
исследуемый документ или его фрагменты к
законам или нормам права (в их современном
понимании). Однако в тексте мы обнаруживаем зарождение некоторых элементов структуры правовой нормы, развитие которых будет
отражено в ЗХ.
Мы можем выявить процесс возникновения нормы права (протонормы, которую в современном праве могли бы назвать
нормой-обязыванием). В современном праве
существуют также нормы-запреты, нормыпредписания, использовавшиеся в древневосточном праве, а также нормы-дозволения,
употреблявшиеся реже7. С большой долей
уверенности можно отметить наличие здесь
А. Д. Никитина
зачатков основных элементов правовой нормы, которые в современном праве называются «гипотезой» и «диспозицией»8.
Первый из дошедших до нас сводов законов относится ко времени правления основателя III династии Ура царя Ур-Намму (или
его сына Шульги, XXII–XXI вв. до н. э.)9.
Рассматривая частично сохранившийся текст
законов, мы можем отметить, что документ
представляет собой сборник норм права
(протонорм), которые охватывают вопросы
семейного, уголовного, имущественного и
других аспектов права.
Пролог к законам уже по традиции начинается с восстановления «справедливости».
При детальном рассмотрении последующих
частей документа прослеживается интересная закономерность: большее количество
протонорм распространяется как на свободных общинников, так и на царских (государственных) работников, но существенных различий в правовом положении тех и других,
в отличие от предыдущих документов, не
наблюдается. Среди норм права значительно
преобладают протонормы-обязывания.
Таким образом, в качестве вывода мы можем указать, что социальная структура государства III династии Ура, при наличии имущественного неравенства, была более однородна, чем в шумерских «номовых» государствах. Государство усилилось и приобрело
более централизованный характер. В законах
наряду протонормами-обязываниями активно используются протонормы-дозволения.
Первые цари III династии Ура были вынуждены проводить унификацию законов для
всего государства, которое включало в себя
не только территории Нижней Месопотамии,
но и часть Верхней, а также земли за Тигром
и в Эламе.
Также важное значение для исследования
указанного вопроса имеют документы правовой практики в рамках частного права (т. н.
‘di-tílla’ – шум.), где перечислялись члены
общинного суда10. На суде всегда присутствовал сменный чиновник ‘машким’, часто
упомянуты в качестве председателей жрецычиновники ‘суккаль-махи’, или ‘энси’. Из самостоятельных правителей энси становятся
управляющими царя в отдельных областях, в
компетенцию которых входят также и разрешение судебных тяжб.
Необходимость постоянного участия в судебных заседаниях нескольких государствен-
Древневосточное право и типы государственных образований...
ных чиновников может быть связана только с
частичным или полным подчинением общинного суда царю. Для царя Шульги, вероятно,
это было особенно важно, т. к. даже в литературном произведении, прославляющем его
достижения и названном «Гимн Шульги», мы
читаем следующую строку: «…Ни один судья не в силах отменить мой приговор…»11.
О создании единого централизованного государства с практически завершившимся процессом ассимиляции аккадцев также может
свидетельствовать появление в конце указанного периода шумеро-аккадского сборника с
образцами выражений и оборотов для нужд
писцов (‘ana ittīšu’ – акк., «с указания его»)12.
Следующий по хронологии из интересующих нас документов – законы Липит-Иштара
(первая половина XX в. до н. э.), царя I династии Иссина13.
Начало текста, которое по традиции называется прологом, содержит уже хорошо нам
известное указание на восстановление справедливости. Царь, как мы видим, позаботился
об освобождении от рабства как «сынов и дочерей» Иссина, так и граждан всего Шумера
и Аккада.
Несмотря на плохую сохранность текста,
этот документ (в отличие от предыдущих)
можно довольно четко разделить на пять тем:
1) первые семь статей – наследование различных видов собственности, 2) преступления против чужой собственности (с 8 по 12,
а также 19, 20), 3) правонарушения рабов и
людей, находящихся в зависимом состоянии
(13–18), 4) семейное право и переход собственности внутри семьи (21–35), 5) аренда
скота (36–40). При тематическом разделении
статей впервые используется ассоциативный
подход, который затем будет широко применяться во всех публичноправовых документах южной Месопотамии.
В тексте законов упомянуто большое количество различных царских работников и
чиновников: дворцовый чиновник, государственный чиновник, работник – ‘miktum’ – и
др. При этом мы обнаруживаем и четкие указания на свободных общинников.
Юридическая структура норм права подверглась существенной трансформации.
При более внимательном анализе мы замечаем, что законы (протонормы) содержат
как элементы «гипотезы» и «диспозиции»,
«гипотезы» и «санкции», и даже – всех трёх
составляющих нормы. В документе появля-
101
ются протонормы-запреты и протонормыпредписания.
Таким образом, документ демонстрирует
возросшую (особенно в правление ЛипитИштара), по сравнению с социальной структурой царства III династии Ура, социальноправовую роль общины. Знатные общинники,
особенно те из них, кто жил на периферии,
постепенно возвращают себе утраченные позиции. Однако эта социальная категория была
четко встроена в систему государственного
управления в качестве царских чиновников.
Теперь мы должны остановиться на изучении текста законов Эшнунны, которые мы датируем правлением царя Дадуши (конец XIX
– начало XVIII в. до н. э.)14.
Тематическое дробление документа затруднено отсутствием четкости и логичности
в подборе нормативных актов.
Текст самих законов начинается с двух
параграфов перечисления цен на товары, а
далее до параграфа 12 очень подробно рассматривается наём различных категорий работников с их инвентарём. Ещё одна большая
группа законов посвящена предоставлению
кредитов (в натуральной и денежной формах), выплате долгов и передаче имущества
на хранение (параграфы 15–17, 19–27, 36–37)
В документе появляется (ст. 24, 26, 48,
58) очень важный, по нашему мнению, термин ‘dīn napištim’ (‘суд души’ – ‘судебный
вопрос о жизни’), который непосредственно
связан с юрисдикцией царя. Эти параграфы содержат в качестве санкции смертную
казнь, которая не упоминается больше ни в
одном тексте закона.
Судебная практика в данном случае может
свидетельствовать об укреплении государственной власти, т. к. был найден компромисс
между социально-правовыми функциями общинного суда (т. е. верхушки общины) и верховного правителя (что будет использоваться
позже и в Вавилонском царстве Хаммурапи).
Этот важный шаг, обеспечивший необходимую государству социальную стабильность,
стал логическим завершением тех процессов
борьбы за власть в стране, на которые мы
указывали выше применительно к царству I
династии Иссина.
Очень важным показателем развития
правовой культуры государства является тот
факт, что в тексте практически не применяется
характерный для более ранних документов (и
даже более поздних ЗХ) принцип талиона; на-
102
чинают формироваться такие важные для права категории, как ‘вина’ и ‘невиновность’ (статьи 36 и 37). Также активно используется (22,
37 и др.) в качестве санкции клятва богом.
Обращаясь к материалам документа, раскрывающим деятельность царских людей,
мы можем указать, что только в одном случае
закон не защищает их интересы – когда они
противоречат интересам дворца, т. е. правителя. При этом в тексте не упомянуты, к примеру, параллельные статьи для защиты свободных общинников от притязаний царских
людей, что косвенно также подтверждает
разделение юрисдикции между правителем и
судом старейшин.
Вообще, законы более значимы именно
для царских людей, находящихся в юрисдикции суда правителя. Для общинников царский суд действовал в юридических случаях,
относящихся, говоря современным языком,
к уголовному (особенно – членовредительству), частично имущественному и семейному праву. Так, нормы права, предназначенные для общинников, часто это протонормыпредписания. В целом, в тексте, наряду с большим количеством протонорм-предписаний и
протонорм-обязываний, встречаются также и
протонормы-запреты.
Таким образом, мы видим развитое государство, где основой экономики является
внешняя торговля. Четко сформировавшаяся
государственная структура позволяет найти
социально-правовой баланс в разграничении
сфер влияния между царем и советами старейшин (общинным судом). Царь, ощутив полноту власти, как и раньше, пытался помогать
обедневшим общинникам (статьи 38 и 39).
В итоге, царство Эшнунны, как и царства
Иссина, или Ларсы, нельзя классифицировать как «номовое» государство. В прологе к законам Липит-Иштар сообщает нам
о том, что он является царем целого ряда
«номов», входящих в государство Шумера
и Аккада. Конечно, территорию, которой он
правил, нельзя сравнить с государством III
династии Ура, но именно оно было для него
и его преемников примером территориальногосударственного и социально-правового
устройства. С большой долей уверенности
можно предположить, что, тем не менее, царь
либо перечислил бывшие «номовые» государства, которые входили в его территорию,
либо объявил себя также царем Шумера и
Аккада.
А. Д. Никитина
В завершение нашего исследования мы
кратко остановимся на правовых особенностях законов царя Хаммурапи.
Законы, прежде всего, создавались для
объединения уже существовавших царств в
единое государство (эти же задачи решали
и Саргон Аккадский, и Ур-Намму, и первые
цари Иссина). Нормы права также группируются по предмету или объекту регулирования, но переход от одной нормы к другой в
каждом случае осуществляется по принципу
ассоциации.
Как указывает И. М. Дьяконов, текст делится на девять глав: 1) процессуальные
нормы (ст. 1–5); 2) нормы уголовной охраны
собственности (ст. 6–25);3) нормы регулирования повинностных отношений на царской
земле (ст. 26–41);4) регулирование общих вопросов земельного права (ст. 42–71); 5) деятельность торговцев и ростовщиков (ст. 88–
126); 6) нормы семейного права и семейного
наследования (ст. 127–194); 7) законы о наказаниях за побои и увечья (ст. 195–214); 8) регулирование найма и оплаты труда (включая
тарифы, ст. 215–277); 9) купля-продажа рабов
(ст. 278–281)15.
В статье 5 прослеживается принцип, по
которому по одному прецеденту решение
выносится только один раз; судья не может
изменить решение, принятое по делу. В случаях, когда не могли быть предъявлены конкретные доказательства, применялся, как
и раньше, «божий суд» (испытание водой –
«ордалия», или клятва именем бога).
Во время правления Хаммурапи общество
четко делилось на две большие группы – лично свободные общинники (некоторые из которых, тем не менее, находились на службе
у царя) и зависимые люди различных категорий (к примеру, мушкенумы, воины-редумы
или рабы, жизнь которых должна была регламентироваться царем, а имущество – принадлежать дворцу). Кроме того, если обратиться
к реформам Хаммурапи, то мы увидим, количество царских служащих существенно возросло за счет подчинения храмовых работников и купцов-тамкаров.
Уверенный в своей социальной поддержке в стране царь не стал стремиться к более
активному вовлечению рядовых свободных
общинников в сложную иерархию царских
людей, как это происходило в царстве III династии Ура. Однако Хаммурапи чётко контролировал советы старейшин в крупных
Древневосточное право и типы государственных образований...
общинах (и суды при них) с помощью своих
чиновников, а также благодаря привлечению
членов таких советов на царскую службу.
Для наиболее эффективного объединения
страны царь Хаммурапи выделил те направления социально-правовой сферы, где нормы
права носили общеобязательный характер
(пункты 1, 6, 7 и частично 2 и 8). При этом
имеются главы, рассматривающие практически исключительно деятельность царских
людей (3 и 5).
Нормы права внутри указанных выше глав
можно отнести к протонормам-обязываниям
или протонормам-запретам, которые встречаются редко (статьи 144, 185, 187, 179).
В других главах (4, 7, 9, частично 2 и
8) чаще всего применяются протонормыпредписания, особенно если норма включает в себя действия свободных общинников
(статьи 9, 13, 46–48, 60, 64–65, 122, 126, 137,
142, 168, 172, 177, 279). Подобная правовая
система, с одной стороны, четко определяет компетенцию общинного суда, избавляя
царских судей от большого объёма мелких
судебных дел, с другой стороны, предоставляет указанному суду определённые права в
отношении рядовых общинников, в рамках
определённой царём юрисдикции. Царские
чиновники, таким образом, непосредственно
не вмешиваются в дела общин, но внимательно контролируют их.
Возвращаясь к вопросу о структуре древневосточной нормы права, необходимо отметить положительную динамику по сравнению
с предыдущими правовыми документами. В
ЗХ не только часто можно встретить протонормы, состоящие из всех трёх элементов,
но и при наличии сходных правовых прецедентов, «санкция» (иногда – вместе с «диспозицией») выделятся в отдельную статью,
составляя своеобразные смысловые цепочки,
основанные на выделении объекта регулирования права (в современном праве такие нормы называют бланкетными или отсылочными) (ст. с 9 по 12, с 185 по 189)16.
Таким образом, если ЗХ и отражают значительный шаг вперед в вопросе совершенствования правотворчества на древнем Востоке, но появление новых типов функционирования государственной власти на юге Месопотамии не демонстрируют.
Империя (в значении попытки создать
крупное государство путем колониальных
захватов) появляется на юге Месопотамии
103
ещё со времен «царства Шумера и Аккада»
Саргона Аккадского (XXIV в. до н. э.).
Наследницей его империи стало царство
III династии Ура. При этом мы приходим к
выводу, что царство III династии Ура было
одним из первых централизованных государств, в котором, тем не менее, был нарушен социально-экономический и правовой
баланс между общинными и государственными (царскими) структурами в пользу последних. Централизация в указанном государстве
обусловлена отсутствием тесных внутриобщинных связей, разорванных после тяжёлого
внешнеполитического удара, который обрушился на «царство Шумера и Аккада» в начале XXI в. до н. э. – нашествие кутиев.
Царства I династии Иссина, Ларсы,
Эшнунны и Вавилонское государство до
правления Хаммурапи мы можем классифицировать как территориальные и племенные
царства. Наиболее развитым в правовом отношении из этих стран было царство I династии Иссина, которое унаследовало многие
культурные достижения от III династии Ура,
но в социально-экономическом отношении
проводило более сбалансированную политику (возросла роль общины). В социальноэкономическом развитии приоритет был на
стороне царства Эшнунны и Вавилонского
царства.
Держава Хаммурапи – это второе (после III династии Ура) возрождение империи.
Но, в отличие от других государств, царство
Хаммурапи не просто централизованное государство, а государство, объединившее северную и южную часть Месопотамии (и в этом и
состоит его уникальность). Являясь преемником царства I династии Иссина в социальноправовой сфере, государство Хаммурапи отличается от последнего более сильной (но не
деспотичной, как в царстве III династии Ура)
царской властью, контролирующей все сферы жизни общества, и более развитой экономикой, с переходом к активным использованию товарно-денежных отношений.
В заключение отметим, что удачная политика централизации страны, проводимая царём Хаммурапи, во многом также была связана с завершившимся процессом ассимиляции
местного населения аморейскими племенами.
Жёсткая деспотичная царская власть, характерная для ранних империй, трансформируется в «справедливое» и разумное руководство,
осуществляющееся с помощью тотального
А. Д. Никитина
104
контроля советов общин и четкого распределения обязанностей царских людей. Такая система управления была для изучаемого нами
периода, бесспорно, оптимальной.
Примечания
Дьяконов, И. М. Законы Вавилонии,
Ассирии, Хеттского царства / И. М. Дьяконов,
И. М. Дунаевская, Я. М. Магазинер //
Вестн. древ. истории. 1952. № 3. С. 223;
Якобсон, В. А. Законы Хаммурапи как источник по истории Старовавилонского периода :
автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 1987.
2
Driver, G. R. The babylonian laws / G. R. Driver,
J. C. Miles. Vol. I–II. Oxford, 1952–1955.
3
Koschaker, P. Rehtsvergleichende Studien
zur Gesetzgebung Hammurabis, Konigs von
Babylon. Leipzig, 1928; Finkelstein, G. G. The
laws of Ur-Nammu // Journ. of cuneiform studies. 1969. XXII. № 3–4.
4
Дьяконов, И. М. «Номовые государства», «территориальные царства», «полисы» и «империи». Проблемы типологии
/ И. М. Дьяконов, В. А. Якобсон // Вестн.
древ. истории. 1982. № 2; Якобсон, В. А.
Представление о государстве в древней
Месопотамии // Древний Восток. Ереван,
1978. № 3.
5
Хрестоматия по истории древнего Востока /
под ред. В. В. Струве и Д. Г. Редера. М., 1963
С. 177–182; Дьяконов, И. М. : 1) Реформы
Урукагины в Лагаше // Вестн. древ. истории. 1951. № 1. С. 15–32; 2) Общественный
и государственный строй древнего Двуречья.
Шумер. М., 1959. С. 127–143; Ковалев, А. А.
Месопотамия до Саргона Аккадского : древнейший этап истории. М., 2002. С. 160–200.
6
Finkelstein, G. G. Ammisaduqa’s Edict and the
1
Babylonian “Law Codes” // Journ. of cuneiform
studies. 1961. Vol. 15. P. 91–104.
7
Комаров, С. А. Теория государства и права / С. А. Комаров, А. В. Малько. М., 2003.
С. 302–305.
8
Братусь, С. Н. Юридическая ответственность и законность, М., 1976. С. 62–74; Общая
теория права / под ред. С. С. Алексеева : в 2 т.
М., 2008. Т. 1. С. 211–232; Черданцев, А. Ф.
Теория государства и права. М., 2000. С. 156–
178.
9
Cramer, S. N. Ur-Nammu law code // Orientalia.
Nova seria. 1954. V. 23; Афанасьева, В. К.
Законы Ур-Намму // Вестн. древ. истории. 1960. № 1. С. 61–74; Хрестоматия по
истории древнего Востока. С. 178–192;
Finkelstein, G. G. The laws of Ur-Nammu.
10
Sollberger, E. Business and Administrative
Correspondence under the king of Ur. N.-Y.,
1966; Sollberger, E. Die neusumerischen
Gerichtsurkunden / Е. Sollberger, А. Falkenstein.
Vol. I–III. Műnchen, 1956–1957.
11
Белецкий, М. Забытый мир шумеров. М.,
1980. С. 163–168.
12
Клима, И. Общество и культура древнего Двуречья. М., 1967. С. 173–174;
Дьяконов, И. М. Законы Вавилонии… С. 212–
213.
13
Pritchard, J. B. Ancien Near Easten Text.
Princeton, 1950. P. 159–167.
14
Goetze, A. The Laws of Eshnunna // Sumer.
1948. Vol. 4. P. 117–129; Дьяконов, И. М.
Гражданское общество в древности // Вестн.
древ. истории. 1998. № 1. С. 22–29.
15
Дьяконов, И. М., Законы Вавилонии…
С. 223–289.
16
Комаров, С. А. Теория государства и права.
С. 302–305; Черданцев, А. Ф. Теория государства и права. С. 156–178.