Формы местоимений женского и мужского рода в речи

Формы местоимений женского и мужского рода в речи русскоязычного
ребенка
Краснощекова Софья Викторовна
Аспирантка Института Лингвистических Исследований
Российской Академии Наук, Санкт-Петербург, Россия
Освоение ребенком субстантивной и адъективной парадигм происходит
неравномерно как для всего словарного запаса, известного ребенку к определенному
возрасту, в целом, так и для каждого конкретного слова в отдельности. Если на
общелексическом и -грамматическом уровне можно проследить универсальные
закономерности и объяснить их лингвистическими или когнитивными причинами, то
процессы, происходящие на уровне отдельных лексем, могут не совпадать с общими
тенденциями. Так, в обычных условиях при освоении категории рода прилагательных
ребенок следует от единственного числа к множественному, от мужского рода – к
женскому, от именительного падежа – к винительному и лишь затем к прочим
косвенным [Сизова 2008]. К тому же, существует следующая закономерность: чем
раньше усваивается некоторое грамматическое явление, тем более частотным оно
оказывается в речи ребенка на протяжении нескольких последующих лет жизни.
Раннее появление и частотность обычно вызываются несколькими причинами: а) речь
ребенка может калькировать речь окружающих взрослых: распространенность явления
в «инпуте» (речи, которую слышит ребенок) вызывает распространенность его и у
самого ребенка; б) явление может быть по какой-то причине когнитивно важным для
ребенка (как, например, формы императива или указательная частица «вот» на ранних
этапах речевого развития).
Тем не менее, некоторые частные случаи не объясняются этими двумя
причинами, и каждый из них, на первый взгляд, требует своей интерпретации.
Здесь нас интересуют указательные местоимения этот, тот и такой и
функционально [Головенкина 1991] близкое к ним личное местоимение он,
изменяющиеся по адъективному типу и имеющие крайне развитую парадигму. Для
сравнения привлекаются также притяжательные местоимения. Наш материал включает
записи речи 14 детей в возрасте от 1,5 до 4 лет. Общая картина развития парадигмы
сходна с картиной усвоения форм прилагательных и не вызывает вопросов, однако при
более пристальном рассмотрении выясняются следующие сложности.
1. На ранних этапах речевого развитияя (до двух с половиной лет) большинство
детей предпочитают форму «эту» (винительный падеж женского рода), во-первых,
другим формам винительного падежа, во-вторых, другим падежным формам женского
рода местоимения этот. Здесь мы не учитываем форму «это», которую ребенок
запоминает и воспроизводит гештальтно, без отсылки к роду, и употребляет как особое
неизменяемое местоимение. Из всех зарегистрированных форм винительного падежа
на этом этапе около 90% относятся к женскому роду. Такое распределение не находит
подтверждения ни в речи взрослых, ни в словарном запасе детей (можно было бы
предположить, что в их лексиконе на этом этапе главенствуют существительные
женского рода, однако материал этого не подтверждает), ни в том, как у детей
развивается адъективная парадигма. С другой стороны, дети не допускают ошибок и не
приписывают женский род словам мужского/среднего рода. Одно из возможных
объяснений подобного лингвистического поведения – «когнитивная выделимость»
(«salience», см. [Gagarina 2005]). Форма «эту» проще запоминается и легче
воспроизводится по сравнению с соответствующими формами мужского рода;
окончание в «эту» состоит из одного слога; гласная /u/ произносится четко и хорошо
опознается. Чем четче окончание, тем для ребенка понятнее, какое именно значение
выражает интересующая его форма; следовательно, он раньше ее усваивает и раньше
начинает употреблять. К тому же, он стремится избавиться от «сложных/ непонятных/
неоднозначных» форм, отсюда редкость соответствующих форм мужского рода.
Местоимение тот, несмотря на свою неравноценность в речи ребенка по
отношению к местоимению этот (появляется более чем через полгода после этот,
употребляется во много раз реже), представляет такое же распределение форм
мужского и женского рода в винительном падеже.
2. Подобное явление наблюдается у притяжательного местоимения мой. В этом
случае статистический сбой происходит в формах именительного падежа: как и в
предыдущем случае, дети отдают предпочтение форме женского рода. Здесь это также
можно объяснить когнитивно ясной, ударной, хорошо артикулируемой флексией. В
отличие от предыдущего случая, однако, ребенок может ошибаться как в выборе
формы, так и вообще в выборе местоимения («моя» вместо «я»). Вероятно, в таких
случаях ребенок использует форму моя как неизменяемую.
Местоимение такой дает сходную картину, но в сглаженном виде: форм
женского рода 55% от всех зарегистрированных во всех падежах, остальное место
занимают формы мужского и среднего рода. Довольно быстро, однако, женский и
мужской род приходят в равновесие.
3. Местоимение он, напротив, показывает обратное: главенство форм мужского
рода «его» при минимуме «ее». Это можно объяснить если не когнитивной
выделенностью, то большей легкостью в произношении и запоминании формы.
Таким образом, в развитии парадигмы местоимений в речи детей важную роль
играют не только стандартные для общеязыковой системы, но и более частные,
связанные с когнитивной значимостью и выделенностью, факторы. В дальнейшем, с
возрастом, их роль уменьшается, и индивидуальная система ребенка приближается к
взрослому варианту.
Литература
Головенкина Л.Х. Семантика местоимения третьего лица в сопоставлении с
указательным местоимением (явление синонимизации). Автореф. дисс. ... канд.
филолог. наук. Орел, 1991.
Сизова О.Б. О закономерностях усвоения падежного маркирования флексий
атрибутивного сочетания в дошкольном возрасте// Известия РГПУ им. А.И.Герцена.
№30 (67): Аспирантские тетради: Научный журнал. СПб., 2008. С. 244-247.
Gagarina, N. Salience as a factor in models of language acquisition. Xth Congress of
the International Association for the Study of Child Language Conference, 25-29 July 2005.
Berlin, 2005. P. 121.